Текст книги "Убийца по имени Ной"

Автор книги: Наталья Горбачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Я заключила договор. У меня нет другого выхода.

– Хорошо. После того как ты его продашь, что ты собираешься делать? – снова заглянул ей в глаза Виктор и увидел потепление.

– Мы можем пожениться. И завести своих детей…

– Которых не будем продавать… – подсказал Виктор.

– Да. Я больше не буду заключать таких договоров.

– И сколько же, интересно, ты получишь за этого ребенка?

– Не знаю. Я поднимаю цену. Сначала… В самом начале, еще в том городе, где я жила, они вскружили мне голову, что я, такая красивая, должна рожать для спасения нации красивых детей и отдавать их движению, чтобы оно воспитывало их как следует… За это мне обещали полное материальное обеспечение. Они указали мне, что я должна забеременеть от тебя, а потом я кое-что поняла в их движении и стала требовать деньги. Я случайно узнала, что ребенок вовсе не для движения, а для богатых семей в Америке. Они хотят усыновить его – понимаешь? Он попадет в хорошие руки. Ему там будет лучше. Ну что ты молчишь? – Она стала трясти его за руку. – Мне дадут приличные деньги… Нам надолго хватит!

– Стерва! – Виктор дал ей пощечину.

– Я стерва? – вдруг возмутилась она, и лицо ее стало злое. – А ты кто? Сколько тебе заплатили, чтобы… осеменить меня? Ты же сам им продался! Или ты веришь в их галиматью?

Рука Виктора потянулась еще ударить, избить ее, уничтожить: как она посмела сказать, что он продался! Это клевета, она себя хочет выгородить. Он бы избил ее до смерти, если б вдруг сам не почувствовал укор совести: он тоже не без греха. Но, во всяком случае, наглая ложь, что ему заплатили за это… Он действительно был влюблен в нее и сейчас попытался посмотреть на Веронику теми влюбленными глазами. Но ничего не получалось: перед ним сидел чужой человек. Чужой, но скованный с ним одной цепью. Виктор немедленно порвал бы эту цепь, если б не ребенок.

– Послушай, а ты не врешь про ребенка? – спросил он.

– А как ты думаешь? – усмехнулась она. – Ты трахался со мной почти три недели и не предохранялся…

– Я надеялся, что ты сама… – пожал плечами Виктор.

– Сама! – передразнила она. – Я сама, а ты тут ни при чем? Что же теперь руками машешь? Да ты по уши в дерьме! Я, рискуя жизнью, упросила их привести к тебе… там, на кладбище. Они решили уже убрать тебя, но я уговорила.

– Ты уговорила? – удивился Виктор. – Значит, они считаются с тобой? Чем же ты так угодила?

– Тем же, чем и ты…

– Не понимаю! – ждал разъяснений Виктор.

– Ты же подписал договор… своей кровью!

– Это чушь! Я не верю в этот договор! Мало ли что можно подписать с запудренными мозгами!

– Это не важно, какие мозги. Главное – подписал, теперь ты в их власти. Существуют только два выхода: смерть или быть с ними заодно.

– Смерть! – воскликнул Виктор. – Я выбираю смерть, только не с ними!

– А я еще хочу жить – ясно? – огрызнулась она. – И я буду с ними. Я лично ничего плохого не делаю. Я рожу ребенка, и мне для этого создали великолепные условия!

– Дура! Они не отстанут от тебя! Ты вырастишь одного, потом заставят растить другого, третьего, – убеждал Виктор. – И всех детей будут продавать.

– Ну что ж, значит, у меня такая судьба. Это я раньше жаловалась, какая несчастная у меня жизнь, теперь не жалуюсь. И благодарю их, что они вытянули меня со дна. Знаешь, где они нашли меня? В больнице… Я сделала аборт, и мать узнала. Она сказала мне, что не пустит меня на порог. И все отвернулись от меня. Это долгая история. Я должна была погибнуть, но они вытащили меня!

– Но я не отвернулся от тебя, Вероника! Да, мы оба сделали ошибку, но теперь ее надо исправлять! Тем более ребенок…

– С ребенком решено, – сухо ответила она. – Я обещала им. Если ты не хочешь быть с ними – твое право.

– Ты даже представить себе не можешь, что они творят! – еще и еще уговаривал Виктор. – Я видел такое…

– Ты не только видел, но и сам творил, – сказала она насмешливо. – На моих глазах.

– Про «осеменение» я уже слышал. Что еще? – вспыхнул Виктор.

– Еще? Беата, эта старая карга, – усмехнулась Вероника.

– Какая Беата?

– С которой ты провел ночь на вилле. Ты принес нашему движению тысячу баксов. Жалко, что тебе не понравилось это занятие!

– Какое занятие? – Виктор пытался откреститься от прошлого греха – по крайней мере, скрыть его от Вероники. Она не могла о нем знать, хотя…

– Занятие очень прибыльное! Удовлетворять старушек, богатеньких одиноких старушек. Ты тогда не захотел, чтобы она переписала свои сокровища на твое имя, – и был дурак. Все равно ведь нашли мальчика… – едко улыбнулась Вероника.

– Что ты несешь! Что ты несешь, мерзавка! – Виктор был вне себя от ярости. – Значит, ты все знала и легла со мной в постель?!

Виктор толкнул ее, и Вероника вместе со стулом упала.

– Да, мне сказали, что ты настоящий половой гигант! – не плакала она, а издевалась.

– Тварь! Мерзкая тварь! – Он хотел пнуть ее, но вместо этого закричал: – Я сейчас, сейчас устрою тебе аборт, тварь!

– Вот твоя любовь! – Она разлеглась на полу, раздвинув ноги. – Я готова. Делай!

Виктор был потрясен ее цинизмом. Цинизм в таком красивом, совершенном теле… Мир перевернулся, он даже представить не мог, что такое бывает в жизни. Он не знал, как реагировать на подобный цинизм.

– Ты и в самом деле подписала договор с дьяволом…

Он отходил от нее все дальше и дальше.

– Нет. Только с движением. Для дьявола я слишком труслива. А ты не использовал свой шанс! Ты – отработанный материал, тебе незачем больше жить.

Виктор до последнего мгновения надеялся, что она разыгрывает его, зло шутит, бьется в тихой истерике от безысходности, но когда дело дошло до последней фразы… Такую фразу и в таком человеконенавистническом тоне мог сказать только Ной. Стало быть, он, Ной, и Вероника – одного поля ягода, лидеры одного и того же движения… В последнем варианте оно называлось «церковь Апокалипсиса».

– Значит, ты подписала мне смертный приговор?

– Ты сам это сделал. Я предлагала тебе выбор. Прощай!

Глава восьмая
ЭЛИКСИР ЖИЗНИ

I

Перемахнув через забор, Виктор бежал по улицам Красносоветска, сам не зная куда. Он понимал, что за ним охотятся: разыскивает милиция, приговорила к смерти церковь Апокалипсиса. Когда он выдохся, рухнул на газон в каком-то сквере. Надо было убежать из милиции, чтобы такое узнать… Лучше бы он отмотал любой срок, чем… Надо было убить ее, убить на месте… Может, вернуться, может, он чего-то не понял?.. Мысли перебивали друг друга, противоречили сами себе, сердце колотилось, разум отказывался понимать происходящее. Почему он не спросил про Ольгу – может, Вероника знает о ней что-нибудь… Правда ли, что Вероника беременна? Виктор, сам не замечая того, жевал траву, земля скрипела на зубах. Мрак… Ни одному их слову нельзя верить.

– Бежим скорее, пятнадцать минут осталось – может, успеем, – услышал он вдруг взволнованный девичий голос недалеко от себя.

– Все равно не успеем на эту электричку, – возражал другой.

– Но эта последняя!

Виктор поднялся с травы и воскликнул:

– Бежим, успеем!

Благодаря утроенным усилиям добежали до вокзала быстро. На перроне толпился народ. Виктор зорко оглядывался по сторонам. Девушкам было лестно внимание такого клевого парня, они хохотали, болтали без умолку.

– А куда едем? – спросил Виктор.

– В Новоспасск! – с удовольствием сообщили девушки. – Можем захватить с собой!

– О! Это то, что нужно! – обрадовался Виктор.

– Что, жена выгнала?

– Ага! Даже две. Сначала одна, потом вторая!

– Тю! – захохотали обе. – Мы подберем! Нас тоже двое…

– А родители не заругают? За совращение совершеннолетнего?

– Не! – не переставали смеяться девушки. – Им все равно! А мы дома всегда ночуем.

Тут подошла электричка. Какая удача – противники потеряли его из виду, а в Новоспасске он как-нибудь перебьется у той старушки дворничихи.

За полтора часа девушки извели Виктора своей несмолкаемой болтовней. Они выболтали все, вплоть до жалобы на классную, которая запрещает ходить в школу в коротких юбках.

– Но мы знаешь как решили с ней бороться? – спросили они.

– Как?

– Мы сделаем такие вот длинные юбки – прямо до пола. Будем ходить, спотыкаться и падать – представляешь? Посмотрим, как она запоет. Все будут спотыкаться и падать прямо перед ней!

– Класс! – оценил Виктор. – Вы лучше вообще без юбок ходите!

– Как это? – не поняли подружки.

– Молча, – ответил Виктор. – Что смотрите. Молча не надели и…

– Да ну тебя! А еще знаешь что можно сделать? К нам такая приезжает… провидица Ольга! Да, а че ты удивляешься? Вот объявление в газете местной. – Одна из подружек достала из сумочки свернутую газету и стала читать. – «Посетив уникальные по силе воздействия и эффективности встречи, вы узнаете, как повысить умственную и физическую работоспособность и половую активность…» – Девушки усмехнулись в кулачок. – Ну там дальше неинтересно… А вот: «полностью избавиться от порчи и сглаза, узнать свое будущее, избавиться от одиночества, восстановить семью». Представляешь? Мы пойдем – это к тому же бесплатно.

– Слушайте, ну и дуры же вы набитые! – остановил Виктор подружек. – Чем у вас только голова забита!

– А ты че – не веришь в экстрасенсов? Провидица – это ведь экстрасенс? – спросили они.

– Башками своими подумайте: как можно навсегда избавиться или приобрести, а? А если вы навсегда приобретете СПИД – вы не захотите от него навсегда избавиться? – Виктор постучал кулаком сначала по лбу одной, потом другой подружки. – И кто даст гарантию, что вы узнали истинное будущее, а? А вдруг эта провидица ошибется, а вы поверите и окончательно сломаете свою судьбу? К кому тогда претензии? Только к себе! И вообще, я вам по секрету скажу… – Он наклонился к ним и понизил голос: – Нет никакой гарантии ни в чем – только в настоящей минуте. Я могу точно сказать, что сижу с вами в электричке и выметаю мусор из вашей головы. Что будет через минуту – я не знаю, и никто не знает, ясно?

– Через час мы выйдем в Новоспасске и отведем тебя к нам домой – переночуешь, а потом поедешь домой, с женой мириться, – серьезно ответила одна.

– И мы вовсе не собирались тебя соблазнять, – усмехнулась вторая. – Тоже мне – вообразил о себе. Все ходят к экстрасенсам, а ему, видишь ли, не нравится. От жизни отстал. Ты вообще уже старый – какое у тебя будущее!

– Значит, старшие для вас не авторитет? – спросил Виктор.

– Не-а! Отжили свое, сморчки трухлявые, и другим жить мешают. Мы вот че в Красносоветск ездили… Подружка у нас одна была, на пять лет старше. Такая красивая, стройненькая – все хотела в модели пойти, а мать не разрешала. Ну и что? Она назло ей пошла в какую-то церковь… апо…аполипса какого-то… и пропала – даже записки не оставила. Знаешь, в Красносоветске шесть человек пропали. Родители теперь волосы рвут, а милиция найти их не может. А Надьке этой мать все время говорила, что модели все проститутки, а сейчас орет: лучше б проституткой была, но живая. Чует, говорит, мое сердце, что убили ее. Представляешь? Нам ее так жалко. Надька нас тоже звала с собой, но мы хотели этой провидицы дождаться, чтобы она про будущее рассказала, – а ты говоришь!

– Значит, Надежда… – еле выговорил Виктор и в памяти всплыла та убитая красивая девушка. Несомненно, это была она, Надя.

– Ты че, знал ее? Парни вообще от нее прямо с ума сходили, наперебой жениться предлагали – теперь все локти кусают. А она вообще нам всегда говорила, что ни за одного здесь не выйдет. А модели себе знаешь каких мужей находят! Она бы запросто нашла. Ты че, заснул? – потеребила его вторая подружка.

– Послушайте… Я расскажу, где ее могила… Я видел, как ее зарывали…

– Да ты что!

– Ну ладно, девочки, пошутили и забыли, – махнул рукой Виктор и отвернулся к окну, задумался; забыл, где, с кем он, какая у него цель. Болтается по жизни, как собака бездомная. Так хочется домой – к матери, к сестрам, к родным и знакомым. Сейчас бы все отдал, чтобы оказаться вновь в своей квартире и чтобы все забыть…

– Эй, чудик! – трясли его за плечи подружки. – Мы верим тебе, не думай! Мы просто сразу испугались. А тетка Нина сегодня только говорила: чует мое сердце, что нет ее в живых и никогда не узнаю, где ее могила. Если хочешь, мы не пойдем ни к какой провидице – это тетка Нина просила… узнать, что с Надькой.

Виктор не поворачивался к ним – не хотел, чтобы подружки видели, что в глазах у него стоят слезы.

– Ты только скажи – мы все сделаем, как скажешь!

– Вы знаете здесь где-то заброшенное кладбище с разрушенной церковью? Километров пятьдесят отсюда, а может, сто.

Подружки удивленно переглянулись, стали обсуждать, где бы это могло быть.

– Ты скажи еще какие-нибудь приметы, – потребовали они.

И Виктор стал вспоминать все детали, просил хорошо запомнить. Подружки обещали. Потом он рассказал, как найти место, где он похоронил Надежду.

– Между двух могил в ограде. Запомните: Клименко и Кошеваровы – там хорошо видно. А между ними она…

– Кошеваровы? – удивились подружки. – Так у Надьки тоже фамилия была Кошеварова. Я вспомнила! – закричала одна. – Она говорила, что на том заброшенном кладбище дед с бабкой ее похоронены.

– Вот и свиделись они с внучкой, – усмехнулся горько Виктор.

Подружки разом с обеих сторон прислонились к Виктору и заплакали у него на плечах. Утешать их не было ни сил, ни слов – он только дал им время выплакаться. Когда объявили, что электричка прибывает в конечный пункт – Новоспасск, Виктор сказал:

– И последнее. Хорошо запомните: полковник Воронов из ФСБ. Завтра же вы должны вернуться в Красносоветск, обратиться в милицию и попросить, чтобы они связались с Вороновым. Расскажете все ему про кладбище и про меня, Виктора, – он поймет… Скажете, что так было лучше для всех, чтобы я сам занялся поисками… Милиция пусть ищет в доме при заброшенном кладбище. Запомнили?

– Запомнили. Воронов. А Надькину фамилию мы знаем.

– А теперь вот что… – сказал Виктор, глядя в окно. Электричка тормозила у высокой платформы. – Ага… Внимательно смотрите вот на этого человека. Запомните его: кличка – Ной, опишите его полковнику. А сейчас брысь отсюда, чтобы ни слуху ни духу. Вы меня не знаете. Что бы ни происходило на платформе, ни во что не вмешивайтесь – только запоминайте, расскажете в милиции.

– Тебя убьют! – заскулили подружки.

– Брысь, говорят! Еще встретимся, – попытался улыбнуться он.

В электричке уже распахнулись двери, пассажиры вышли и рассеялись в вокзальном пространстве. Подружки прямо с платформы прыгнули на свободный путь и стремглав бросились в заросли акации. Виктор видел, что они оттуда наблюдают за происходящим.

– Я рад встрече с тобой, брат, – как всегда спокойно, сказал Ной. – У тебя, надеюсь, все в порядке?

– Слава Богу, – кивнул Виктор и внезапно понял: если он хоть на секунду выкажет свой страх, тогда пропал – окончательно и бесповоротно. – Я не могу без вас. Я хочу стать настоящим праведником.

Ной слегка смутился – видимо, не ожидал такого поворота.

– Ну что ж! Это делает тебе честь… Пойдем! – кивнул он.

Они спустились с высокой платформы, и тут, как призраки ночи, из-за деревьев вышли братья… Их было трое или четверо, все в черной одежде. Кажется, это были те, кто присутствовал на шабаше на заброшенном кладбище. Но Виктор уже знал, что устрашают они лишь пугливых. Сильных духом тронуть – не в их власти.

Пан или пропал, решил Виктор и под охраной чернорубашечников направился к привокзальной площади. Если пан – то будем считать их почетным эскортом для сопровождения важного официального лица, усмехнулся Виктор. Ну а если пропал – пусть отдадут воинские почести при погребении заслуженного воина – борца за победу добра над злом в одном, отдельно взятом, районе земного шара.

– А я смогу носить такую же форму? – прикинулся Виктор.

– Саван тебе больше подойдет, – невозмутимо ответил Ной.

– Но это еще как знать, – усмехнулся Виктор. Краем глаза он заметил, что подружки, как заправские пинкертоны, с безопасного расстояния наблюдают за происходящим.

II

Все это уже было: таинственность, мистика, неизвестность в самых обычных проявлениях человеческой жизни. Раньше подобное завораживало Виктора, теперь откровенно раздражало. Ему стоило огромных усилий не послать куда подальше Ноя, этого надутого, самодовольного индюка, паразитирующего на придуманном духовном учении. Он так вошел в роль, что никогда уже, наверное, из нее не выйдет. Эта роль стала его натурой… Вот о чем думал Виктор, пока его куда-то везли.

Виктор позволил себе совершенно расслабиться.

– А куда делся тот лагерь в степи? Неужели все вознеслись?

– Моисей повелел оставить то место, оскверненное убийством, – отвечал Ной.

– Мудрое решение, – согласился Виктор. – А сколько спасающихся мы имеем на сегодняшний день? Я имею в виду – призванных трудиться в поте лица своего на благо нашей церкви?

– Число их катастрофически падает… Моисей недоволен. Он настолько недоволен, что грозит жестокими наказаниями! Ты – главная причина катастрофы!

Ной взглянул в лицо Виктору.

Ничего хорошего эта фраза не предвещала. Ною нравилось играть в такие игры: удав, парализующий своим взглядом кролика.

Виктор сидел на заднем сиденье стремительно мчащейся в неизвестность машины, зажатый с двух сторон братьями-чернорубашечниками. Ной сидел впереди.

– Я знаю, как предотвратить катастрофу! – сказал Виктор.

Почетный эскорт понимающе переглянулся: блефует…

Ной усмехнулся.

– Говори, брат Иосиф!

– Нет, только самому главному.

– Я самый главный, – повернулся Ной к Виктору.

– Нет, не ты.

Ной удивленно посмотрел на него. Злоба и пренебрежение отпечатались на лице вице-праведника.

– Ты предал дело нашей церкви. Я могу тебя немедленно отправить к праотцам, но пусть состоится суд над предателем – чтобы другим неповадно было, – бесстрастно сказал Ной.

– Ты не сможешь этого сделать. Помолись, брат Ной, – и Моисей ответит тебе, что я знаю то, что вам неизвестно… – бесстрашно произнес Виктор. – Моисей назвал меня победителем. Он очень мудрый человек…

– Человек? – воскликнул протестующе Ной. – Моисей – ветхозаветный праведник, почти бог. Мало того что ты предал – ты еще и кощунствуешь!

– Я верю тому, что написано в Библии. Но я говорю о человеке, который возглавляет нашу церковь, которому мы молимся…

Ной заерзал на переднем сиденье – всего несколько секунд был вне себя, но Виктору было достаточно, чтобы понять: бьет именно в ту точку.

– Это твое кощунство в сотни раз хуже любого предательства, – наконец произнес он. – Тысячи самых жестоких казней не смоют его.

– Я знаю, что Моисей меня любит и уважает, – продолжал юродствовать Виктор. – Он даже помог мне бежать из адских недр, я имею в виду – из милиции. Я бесконечно благодарен ему за все, за все, что он для меня сделал. И только ему я расскажу, как предотвратить надвигающуюся катастрофу.

– Останови! – приказал Ной водителю-чернорубашечнику.

Машина остановилась.

– Я прошу тебя, брат Ной: не делай необдуманных поступков – Моисей не простит тебе этого, – как можно спокойней сказал Виктор, хотя понимал, что надежды почти нет.

– Выведите его! – приказал Ной охране.

Дверца распахнулась, и ребята в черных рубашках повели Виктора в лесок при обочине. Лесок был жидковат, но, во всяком случае, они выехали из степной зоны. Теперь они были гораздо севернее, – в лесостепи.

– Скажите брату Ною, что он очень пожалеет о содеянном.

Виктор все еще держался спокойно. Он шел впереди, за ним следовали чернорубашечники. И что они могли сейчас сотворить с ним – одному Богу известно.

– Стой! – крикнул Ной. – Говори!

– Нет, только главному.

– Последний раз предлагаю!

– Нет.

Несколько мгновений все молчали.

– Отбой! – наконец крикнул Ной. – Возвращаемся!

Ноги у Виктора подкосились, и он стал падать. Чернорубашечники втащили его в автомобиль. Потом Виктору завязали глаза по специальному знаку Ноя. Тот приказал водителю:

– На запасной!

«Неужели на аэродром? – удивился Виктор. – Надо же – все схвачено! Вот куда идут денежки несчастных облапошенных. Столь искусно раздуваемая ненависть к родителям-упырям, зачавшим детей в грехе, имеет, оказывается, вполне материальное обоснование. Сначала возбудить ненависть, а потом приказать тащить из дома ненавистных родителей все, что поценнее. Так было и с Ольгой, так же – с Майей, Олиной подружкой. Почерк один и тот же. Если на улице кто-то к тебе подойдет и скажет: давай родительские деньги – ты, пожалуй, заявишь в милицию. А здесь, в этой чертовой церкви, говорят то же самое – и люди с удовольствием подчиняются. Ты сам, идиот, поверил. Почему? Ты поверил, потому что возгордился, – подписал сам себе приговор Виктор. – По гордыне же и понесло тебя в праведники. Так потихоньку становился все праведнее и праведнее, глядь – уже и к самому главному праведнику везут. Вот теперь, Витя, победитель дорогой, спасай себя, чтобы неповадно было спасать других…»

Машина резко затормозила. Ной с кем-то начал говорить на неизвестном Виктору языке. Виктора вытащили из машины – сразу обдало воздушной волной – и забросили внутрь вертолета. Видимо, не все из почетного эскорта были взяты в воздушное путешествие. Когда взлетели, Ной крикнул в ухо Виктору:

– Где-нибудь ты все равно споткнешься!

– Наверняка, – подтвердил Виктор. – Это болезнь роста, брат… Ты сердишься на меня и потерял спокойствие. Это вредит нашему делу. Запомни, брат Ной: ты сделал для меня очень много – и я никогда не перейду тебе дорогу. Ты самый настоящий праведник. Но, может, и я когда-нибудь им стану. Я не спешу.

– Ты спешишь… На тот свет, – произнес в ответ Ной.

Кончается когда-нибудь самая длинная дорога на земле, а о короткой и говорить не стоит – особенно если по воздуху да напрямик. «Наверно, километров двести, – прикидывал Виктор. – И что же, не могли они меня по земле довезти? Нет… тут дело в другом – в недоступности местности». Виктор был уверен, что прав. Как жалко, что глаза завязаны…

Ему развязали их только после того, как вертолет приземлился. Виктор спрыгнул на землю и сразу определил, что местность очень похожа на ту, где располагался первый лагерь, – на горе Вирох. Такое же плато, смешанный лес, мощные деревья загораживают горизонт. И если не знать – ни за что не догадаешься, что ты на горе, на самой ее вершине. Виктор тоже было засомневался, но оглянулся на вертолет и отогнал сомнения… Только все равно он не знает, где гора эта расположена. Вертолет, приземлившийся на поляне, уже превратился в стрекозу – так далеко увели от него Виктора чернорубашечники. Ной скрылся за поворотом впереди. Побежал докладываться – понял Виктор. Кому? Кротову, Моисею, главному праведнику? Все же не верилось, что всем этим адом заправляет Кротов. У него и ума на это не хватит. Но вполне возможно, именно он встретит его, Виктора, как всегда, с распростертыми объятиями, а сам в это время начнет плести новую паутину! Господи, что же делать? От одного воспоминания о Кротове у Виктора гнев поднялся со дна души – так бы и задушил его сейчас, эту гадину с интеллигентными манерами…

Виктор был так поглощен мыслями, что громко спросил:

– Кто ты?

– Что ты сказал? – обернулся чернорубашечник, шедший впереди.

– Свихнулся, блаженный, – рассудил задний. – Шеф сейчас лечить будет…