Текст книги "Убийца по имени Ной"
Автор книги: Наталья Горбачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
III
После майских праздников Виктор пошел в институт. Кротовское объявление в фойе больше не висело. Да если бы и висело – Виктор приказал себе забыть все, что с ним случилось. Горел диплом. Руководитель диплома выслушал путаное объяснение о нервном срыве и не потребовал никаких подтверждений болезни. Собственно, болезнь Виктора была, что называется, на лице. Защиту перенесли на две недели. «Ну вот и сделан первый шаг к нормальной жизни, – решил он. – Нужно еще чуть-чуть усилий – и все встанет на свои места».
– Виктор! – вдруг услышал он за спиной знакомый голос, и душа ушла в пятки. – Так победители не поступают, – сказал Кротов, подходя и беря его за руку. – Куда же вы сбежали? – Он обнял его за плечи и повел к своей аудитории.
Виктор безвольно шел за ним. Он слышал, как Кротов объявил, что сегодня занятия отменяются, не сопротивлялся, когда тот завел его в аудиторию и посадил за стол напротив себя.
– Я не хочу вас видеть, – заявил Виктор, собрав последние силы.
– Почему? – вполне естественно удивился Кротов. – Я уж не говорю, что вы сорвали дорогой эксперимент. Зачем вы убежали?
– Где моя Ольга? – ответил Виктор вопросом на вопрос.
– В том-то и дело, что вы ее очень расстроили своим бегством – у нее теперь нервный срыв!
– Я сообщу о вас в милицию. – Виктор постепенно обретал уверенность в себе. – Прощайте! Вы за все ответите, а за ее совращение – особо ответите! Я лично отрежу ваши сраные яйца.
– Виктор! – возмутился Кротов. – Но это уже оскорбление! Совершенно незаслуженное. Я просто не понимаю, о чем вы говорите! Хотите, немедленно поедем к ней?
– Вы сообщили родителям? О том, что она у вас?
– Ну, конечно, – с интонацией ближайшего друга ответил Кротов. – Поехали, я специально ради вас только что отменил занятия. А у вас совершенно расстроены нервы. Надо подлечиться. Поехали!
И Виктор отправился за Кротовым, забыв обо всех своих обетах.
Они спустились по лестнице, сошли с широкого институтского крыльца. Виктор оглядел припаркованные машины: кротовской среди них не обнаружил. Словно услышав его мысли, Кротов сказал:
– Я тут машину поменял, удачный случай вышел. Блеск, а не машина! Могу пособить в покупке и вам…
– Да зачем! У меня денег-то таких сроду не было!
– Это дело наживное. Без машины сейчас просто невозможно. Удивляюсь, как вы обходитесь.
Кротов подвел его к серебристой иномарке.
– Нравится?
Его новая спортивная двухместная машина была похожа на летающую тарелку. От нее даже лучи исходили. Несомненно, они были естественного происхождения: снопы солнечного света били в полированную поверхность и отражались. Но облик машины так не вязался с солидностью Кротова, что Виктор спросил:
– Почему вы выбрали такую? Это же гоночная…
– Люблю с ветерком прокатиться. Прошу! – Кротов открыл дверцу.
Но будто какая-то сила отбросила Виктора от автомобиля. Нет, он остался стоять на месте, но уже ясно осознавал, что ни за что не сядет в нее. Кротов сел в машину и, ни слова не говоря, хлопнул дверцей и укатил. Виктор запомнил его зловещие глаза. Теперь единственный выход – бежать из города. Так он решил. Причем немедленно. Можно сказать матери, только матери.
Пока Виктор собирал вещи, нашел и место, куда поедет – к старшей сестре, а там видно будет. Здесь страшно, потому что ничего неизвестно. Может, конечно, он принял Кротова за другого, который вовсе не собирался его убивать. Ему просто надоело нянчиться с Виктором – вот он и уехал… Но тогда откуда этот страх? Он выглянул во двор из-за занавески – двор как двор, такой, как всегда. И вдруг раздался звонок.
Виктор схватил трубку, но не отозвался. И на другом конце молчали. Так продолжалось больше минуты. Он бросил трубку на рычаг с ощущением полной безнадежности.
Через некоторое время раздался новый звонок. Кому, кому он нужен? В голову пришло: а вдруг это Оля звонит? Что он тут накрутил на пустом месте! Кротов же сказал, что он сообщил о ее местонахождении родителям. Наверно, они ее забрали домой. Это она звонит!
– Але! – схватил он трубку. – Але, вас не слышно!
Сквозь шуршание Виктор услышал искаженный помехами голос матери:
– Витя! Витя, тут беда со мной приключилась. Машина сбила, я в областной больнице в травмоотделении. Приезжай за мной. Когда сможешь?
– Что с тобой? Господи…
– Да так, ничего – обошлось. Увидишь. Когда приедешь? Долго говорить не могу, – успела еще сказать мать, и послышались короткие гудки.
Виктор выбежал из квартиры. Перепрыгивая через несколько ступенек, выскочил на улицу.
До больницы Виктор добирался больше часа.
Мать сидела на лавочке в больничном скверике около выхода. Она первая увидела сына и окликнула его.
– Ма! – кинулся он к ней. – Ты жива?
– Жива, слава Богу, жива! Руку вот перевязали – сильный ушиб, но рентген сделали – трещин вроде нет. На лице вот мелкие порезы – и все! А люди и руки переломали, и ноги… Кто впереди-то сидел – коленную чашечку раздробило. Девушке одной щеку порвало!
– Что случилось-то?
– Села в автобус, а на Дзержинке автомобиль вдруг выскочил из переулка – и наперерез автобусу. Я не видела – люди говорят… Хорошо, что без жертв. – Мать, несмотря на ушибы, была возбуждена и говорила громко – видимо, получила шок.
– А с машиной что? Вы наехали, что ли, на нее?
– Машина скрылась – такая серебристая. А мы в столб врезались. Девушке щеку продрало стеклом или железякой какой-то!
– Этого не может быть! Откуда он знал?! – замотал головой Виктор. – Он не знал, что ты в этом автобусе.
– Кто? – спросила мать. – О ком ты, сынок? Шофер, конечно, подлюга, что скрылся. Но кто-то даже номер заметил.
– А на вид машина какая была – как тарелка? Иномарка?
– Да кто ж их разберет.
Виктор сидел, судорожно сжимая ребра лавки руками. Мать встала и, нервно суетясь около сына, пыталась привести его в чувство. Люди шли мимо – больница ведь, у каждого свой больной, свое горе. Кое-как они добрались до дома.
В квартире он долго стоял, прислонившись лбом к стеклу кухонного окна, – в такой позе он запомнил Олю. Мать сначала звала его, но потом оставила, ушла к себе, чтобы не тревожить – неизвестно, как с ними, с лунатиками, обходиться…
Виктор же просто не хотел ни с кем и ни о чем говорить. И если бы он обернулся, то мать огорчилась бы еще больше: сын плакал, по его лицу текли беззвучные слезы. Когда они сами собой иссякли – стало легче. Виктор выплакал свою затаенную боль, которую словами невозможно было выразить не только другим, но даже и себе.
Когда вечером позвонила старшая сестра по межгороду и, захлебываясь слезами, сообщила, что ее муж попал в больницу с инсультом, а младшая девочка заболела корью, Виктор не удивился и не расстроился, отметив про себя, что именно так и должно было быть. Просто нет ему туда, к старшей сестре, дороги. И вообще – дорога ему предстоит совсем иная.
Мать сразу кинулась пить валерьянку, а вслед за ней – все подряд успокаивающие средства, но не успокоилась, а довела себя до сердечного приступа. Виктор нашел очень разумные слова. И мать успокоилась именно оттого, что услышала эти разумные слова от полусумасшедшего сына. Стало быть, еще есть надежда и можно его оставить одного, а самой уехать туда, куда рвалось материнское сердце, – к дочери.
– За что же это наказание! Господи… – укоризненно, не зная за собой никакой вины, высказалась мать. – Другие вон как живут: воруют, убивают, врут напропалую, – хоть на правительство глянь – а живут как у Христа за пазухой!
– Откуда ты знаешь, как они живут? Они, может, еще хуже тебя живут, – огрызнулся Виктор, и мать не спустила:
– Похоже! Ты вообще что в жизни-то видел?! Мы хоть войну пережили…
– Ну, началось, – заткнул он уши и ушел к себе. – Выздоровеют оба – не переживай! – Вдруг высунулся из комнаты: – Давай бери билет и завтра же поезжай…
IV
Внезапный отъезд был разыгран как по нотам. И поезд удобный, и пенсию как раз перевели на книжку, и бинты с руки у матери сняли – ничего страшного там не было: синяк без опухоли. Мать при прощании хоть и говорила беспокойные слова о состоянии Виктора, но он понимал, что душа ее уже переместилась поближе к Елене, старшей дочери. Ему же легче – мать про него ничего не поняла и переживать не будет. А он сам как-нибудь со всем справится.
– Что Елене сказать про Ольгу-то?
– Пусть со своими делами разбирается, чего ей еще про Ольгу думать… Она ее и не видела – зачем?.. Привет им там от меня, – помахал на прощанье рукой Виктор. Вагон уже двигался, и проводница оттеснила мать от двери.
Виктор вышел на привокзальную площадь, сел на скамейку. Было жарко, тюльпаны на городской клумбе отцвели. Среди засохших цветов живописно разместилось цыганское семейство. Виктора тут же окружили цыганки, наперегонки предлагая ему узнать судьбу. Искус был огромный, но разум все же взял верх, и Виктор с трудом, но отбился от цыганского племени.
Кротов. Кротов… – заползло ненавистное имя в сознание Виктора. Он расставил ловушки, его сети раскинулись над городом. Их невозможно миновать: из одной паутины выбрался – тут же запутался в другой. Кротов хочет свести с ума. Ему это почти удалось. Виктор пошарил по карманам брюк – обнаружил, что цыганки вытащили ключи. «Зачем они им – они же не знают, где я живу», – ужаснулся Виктор. «Они не знают – Кротов знает», – сказал ему кто-то. Он оглянулся, но никого не обнаружил. Даже цыгане куда-то скрылись: только что были на клумбе – и нет их. Кротов знает много способов, бесконечное число способов, которыми можно погубить человека. Виктор недооценил его. «Кротов погубит – нет от него спасения», – снова сказал кто-то… И тут Виктор понял: чужой голос опять проснулся в нем и сбивает с толку. Ему важно, чтобы Виктор все время находился в страхе. Вот он, чертов голос, какой! Виктора передернуло. Он стоял как столб на самом краю тротуара, на повороте. Любой лихач без труда мог бы давно сбить его, но почему-то еще не сбил. Виктор отпрыгнул назад, к роскошной витрине, и услышал звонкий, веселый смех.
– Разрешите с вами познакомиться? – подошла к нему милая девушка. – Меня зовут Рита, я из Международного молодежного движения «Религиозное переустройство мира»… У вас проблемы?
– Здрасьте! – поклонился Виктор. – Вы не беспокойтесь! Рубашка вот порвалась… Цыганка дернула…
– Вы знаете, у нас тут недалеко клуб. Пойдемте туда, мы поможем вам! Девушка говорила искренне, с пионерской убежденностью, на которую только и можно ответить: «всегда готов!»
– Да не стоит, – сказал Виктор, а сам только и ждал, чтобы кто-то куда-то его отвел и утешил – вот хоть эту дурацкую рубашку зашил. – А я – Виктор.
– Виктор! – еще больше обрадовалась Рита. – Вы именно тот человек, в котором нуждается наше движение. Сразу видно, что вы очень добрый и открытый. Вы верите в Бога?
– Ну… кажется, да. Верю.
– Тогда пойдемте, вы не пожалеете. У нас вы найдете не только иголку с ниткой, но и самое главное – понимание таких же, как вы, молодых людей. Ведь вам этого не хватает? – напрямик спросила она и своими широко раскрытыми глазами подсказывала правильный ответ.
– Да ничего, я привык. Главное, чтобы ты сам себя понимал.
– Вы очень умный человек. Наверное, поэтому у вас масса проблем, которых не имеют другие. Не такие умные…
– Слушай, а ты не клеишься ко мне? – спросил Виктор.
– Глупый вопрос. Пойдем к нам, и ты увидишь, что у нас все такие, как ты, – не смущаясь, ответила она. – Там можно кофе выпить, поговорить о чем хочешь. Отвлечься от грустных переживаний. Ну, пойдем! – Рита смело взяла его под локоть и повела за собой. – Тебе ведь все равно сейчас нечего делать.
Виктор пошел за ней. Девушка была оригинальной – иначе не скажешь. Виктору даже польстило, что именно к нему она подошла на улице. Вид у него был не самый лучший для знакомства.
– Виктор, ты веришь, что существует смысл жизни? – спросила вдруг она. – Я думаю, что у всех людей общие идеалы и желания. Ты тоже так думаешь?
– Сомневаюсь, – запнулся Виктор.
– Вот именно это сомнение и губит человечество, – отрапортовала Рита. – Я очень рада, что познакомилась с тобой. Ты – соль земли, но уже подвержен сомнению. И если соль перестанет быть соленой, то ее только выбросить – ты согласен?
– Ну, тут дурак не согласится! – засмеялся Виктор.
– Вот видишь, ты уже смеешься. Я уверяю тебя, что у нас тебе будет очень хорошо. Мы пришли. – Рита остановилась около неказистого трехэтажного дома в узком переулке. – Нам сюда, – указала она на дверь в подвальное помещение.
Виктор внимательно огляделся, чтобы наверняка запомнить, куда его привели. Горький опыт подсказал сделать это: он до сих пор понятия не имеет, где находится лаборатория Кротова.
– Ну что же ты? – ласково, по-дружески потянула его за рукав Рита. – Не беспокойся, у нас не притон.
– Как называется ваше движение?
– Международное молодежное движение… Кстати, забыла спросить: ты язык хорошо знаешь? Английский, немецкий, французский – на выбор.
– Английский, со словарем.
– У нас бесплатно можно ходить на курсы.
– Да мне это, знаешь… Могу и заплатить, если надо. Скажи, пожалуйста, ты не знаешь такого – Кротова Феликса Родионовича?
– Первый раз слышу. А кто он такой?
– Человек, – ответил Виктор и внимательно посмотрел на Риту; она и глазом не моргнула.
– Ты очень расстроен, ты не знаешь, как выбраться из своих проблем. Пойдем же, не надо быть таким мазохистом. Полюби себя – ты достоин этого, может, как никто другой.
В ее глазах появились слезы. Они сверкнули на солнце как два бриллиантика и покорили Виктора.
– Ты не переживай, у меня все в порядке. Если тебе нужна помощь, ты скажи, – серьезно сказал Виктор.
– Пойдем же! – раздраженно сказала Рита. – Глупо, что мы здесь стоим.
Ступеньки вели вниз, потом заворачивали направо, налево, вверх, и уже невозможно было определить, на какой этаж они привели… Просторный уютный холл завершал каскад ступеней. У входа дежурили два молодых человека.
– Приветствую братьев! – кивнула им Рита. – Принимайте новенького. Отметьте мне – не забудьте, – победно сказала она.
– Поздравляем, – кисло ответили дежурные.
– Куда же ты?! – воскликнул Виктор, поняв, что Рита бросает его. – Рита, не уходи…
– В любой момент вы можете с ней переговорить. Но и без нее вам не будет здесь скучно, – любезно сказал один из молодых людей. Второй за это время достал журнал и столь же любезно попросил записать туда свое имя и адрес.
– Зачем? Я ведь могу и соврать, – сказал Виктор.
– Соврать нельзя. Любой лживый поступок увеличивает количество зла на земле. А наша организация борется со злом. Мы не можем допускать в свои ряды членов, которые своими действиями распространяют зло, – строго сказали Виктору.
– Нет, зачем – я не хочу распространять, – ответил он и машинально записал свои данные. – Вот. Что дальше?
Виктор поднял глаза и увидел, как радуются два дежурных, одаривая его полными любви взглядами.
– Ну вот, брат, ты и победил в себе зло…
– Так легко? – удивился Виктор.
– Преодолеть себя очень нелегко. Ты скоро сам это поймешь. – Один из молодых людей повел Виктора в боковую комнатку-кухоньку. Там поставил кофеварку. Потом они сели друг против друга и замолчали.
Виктор подумал, что ситуация глупейшая: два незнакомых человека почему-то пьют вместе кофе; это предполагает беседу, а беседовать не о чем. Лучше всего сейчас встать и уйти, чтобы не быть никому ничем обязанным.
Парень уловил это настроение Виктора мгновенно и пресек его в корне.
– Меня зовут Иосиф, – сказал он. – Я смогу ответить на все твои вопросы, если ты сейчас немного расслабишься и доверишься мне. Можешь задать любой вопрос. С этого начнется наша беседа.
– А ты кто – Господь Бог, что отвечаешь на все вопросы? – усмехнулся Виктор.
– Ты еще не расслабился, – мягко, беззлобно ответил Иосиф. – Ты генерируешь сейчас зло. После нашей беседы я предложу тебе прослушать поучительную лекцию, в которой рассказывается, как распространяется зло в мире. Его ухищрения замаскированы до такой степени, что поначалу можно не поверить, когда услышишь об этом…
– Не тебе говорить! Я сам могу тебе кое-что порассказать о его ухищрениях! – воскликнул Виктор.
– Вот видишь… Я знаю, что эта лекция тебе будет очень полезна. Ну а теперь можешь задать любой вопрос.
– Кучеряво живете! – сказал Виктор, окинув взглядом кухоньку, отделанную по европейскому стандарту. – На чьи трудовые копейки? Ответь, пожалуйста…
– Мы – благотворительная организация. Существуют люди, которые понимают важность нашей работы, – без смущения ответил Иосиф. – Мы сами тоже работаем, не гнушаясь никакими заработками. Только немного оставляем себе, остальное отдаем нашему движению. Те, кто приходит к нам и осознает значимость нашего общего дела, тоже жертвуют. У нас все на добровольных началах. Если ты не сможешь быть с нами, то всегда сможешь уйти.
– А вы сюда… в кофе, ничего не подсыпаете? Такого, что потом человек за себя не отвечает…
– Это зло и оно противоречит принципам нашего движения.
– Ну а вдруг кто-нибудь… предателем заделается? – не унимался Виктор. – Никто не застрахован. В любой организации…
– У нас он очень быстро разоблачит себя. Это непререкаемый закон.
– Неужели все так просто? Вот я пришел к вам – и вы мне откроете истину, которая безошибочно различает добро и зло? – завороженно спросил Виктор. – А как же Бог? Вы обращаетесь к Нему? Он вас слышит?
– Несомненно. Именно от Него мы получаем откровения. Ну что ж, я вижу, ты готов идти на лекцию, – удовлетворенно кивнул Иосиф. – Я уверен, брат, что наши знания не введут тебя в соблазн.
– Скажи еще… – остановил его Виктор. – Скажи вот что. Я сейчас, перед тем как попасть к вам, напоролся на цыганок. Они ключи стащили, но это не важно – у соседей запасные… Но они так ругались, проклинали меня… – Он внимательно посмотрел на Иосифа, но его лицо было совершенно бесстрастно. Виктор смутился, почувствовал, как глуп его вопрос. – Я понимаю, что плевать на их проклятья. Это ведь зло? Зло. Я не должен на него обращать внимания. Если не обращать, то оно и заткнется. Правильно? – почти заикался Виктор от непонятной неловкости.
– Истинно, брат. Именно так, – покровительственно сказал Иосиф. – Ты далеко пойдешь.
Они одновременно поднялись и вышли из кухоньки. Мимо пробежала радостная Рита. Она кивнула Виктору – и пропала. Но не навсегда. В зальчике на пару десятков мест они встретились снова. Рита сидела с какой-то растерянной на вид девушкой. Девушка, кажется, плакала, а Рита трогательно утешала ее. «Замечательная девушка, – еще раз подумал Виктор, – надо обязательно попросить у нее телефон».
Через некоторое время, когда зал заполнился наполовину, пришел лектор – пружинистый, обаятельный, улыбчивый. Он говорил больше часа и так, будто обращался конкретно к каждому, доходчиво и просто. Он посвятил свое выступление соотношению добра и зла в мире. Смысл был примерно такой, что добро и зло есть два самостоятельных, равнозначных начала. Добро и зло, доказывал лектор, равноправны и равно естественны для человека. И нечего стесняться, что зло действует в нем, – надо с ним просто бороться. Как бороться – он расскажет в следующий раз.
Концовка лекции была посвящена другой теме – нравственному идеалу. Человек сам по себе есть мера всего, и естественные человеческие порывы и склонности не подлежат лицемерному осуждению. Он именно так и выразился: «не подлежат лицемерному осуждению».
Виктор и слушал все это, и не слушал, с чем-то соглашался, с чем-то нет, намереваясь поспорить с лектором после лекции, как водится… Иосиф сидел всю лекцию рядом и в нужных местах ненавязчиво заставлял Виктора записывать в тетрадь важные тезисы. Виктор повиновался – отказать было неудобно: Иосиф перед лекцией подарил ему красивую тетрадь и дорогую ручку.
Лекция кончилась, и Виктор, подняв руку, спросил с места:
– Мне кажется, что добро и зло не равнозначны в мире. Добро сильнее. Если же это не так, тогда зло становится достойным почитания не меньше добра. А мы все-таки воспитаны на идеалах добра. Я, например, не слышал, чтобы существовал идеал зла. Но если добро и зло равны, должен быть идеал зла.
Лектор слушал его так внимательно, будто готовил про себя глубокий и убедительный ответ. Но он оказался на удивление сдержанным.
– У нас не принято высказываться до окончания полного курса лекций. Досрочные вопросы вредят усвоению материала, – сказал лектор, но так, что было совершенно не обидно. Виктор тем не менее почувствовал себя неловко и поспешно извинился.
Иосиф обратил все в шутку, записал в тетрадь Виктора расписание лекций – ежедневно, семь дней подряд. Потом они прошли в другую комнату, где был накрыт стол для пятичасового чая: бутерброды, пирожные, чай. Собрались, видимо, все, кто в это время находился в помещении движения. Сидели, пока не съели все угощение. Иосиф был рядом, Рита – напротив. Как-то так устроилось, что они говорили только втроем – шутили, смеялись, обсуждали моду, систему современного образования, распространение гербалайфа и множество других больших и малых тем. Виктору очень хотелось послушать, о чем говорят другие, спросить у новичков, как им понравилась лекция, но не пришлось…
Так втроем они провели вместе все время. Виктору никак не удавалось переговорить с Ритой наедине. Когда уже прощались – опять втроем, Виктор рискнул сказать:
– Ритуля, душевно рад встрече… Буду последним болваном, если не разживусь твоим телефончиком! Иосиф, брат, ты не против? Это же не умножает зло…
– Я замужем, – категорически ответила Рита.
– За Иосифом? За братом? – съехидничал от неожиданного ответа Виктор.
– Нет, я женат на другой, – спокойно ответил Иосиф и добавил: – Если хочешь, мы найдем тебе истинную невесту. Это будет на всю жизнь.
– Да ладно, чего там! Сколько я вам должен за угощение?
– Это была братская трапеза любви. Бесплатно, – ответила Рита.
– За все в этом мире нужно платить, – сказал Виктор. – Возьмите, – протянул им двадцатку. – Больше нет. Я пойду, спасибо.
– Мы не отказываемся от добровольных взносов и принимаем твои деньги как залог будущей совместной работы, – поклонился Иосиф. – Мы будем ждать тебя завтра в любое время. Лекция в три часа. Приятно было провести с тобой время, брат.
На том и расстались. Иосиф и Рита скрылись за коричневой дверью. Им было хорошо вдвоем – уйти туда, где их ждали…
