Текст книги "Североморье (СИ)"
Автор книги: Наталья Подлужная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Услышав голоса людей, едва удержалась, чтобы не заорать от страха... Показалось, что схожу с ума. Но спустя миг, пройдя густые заросли, что сказать, только одно – выперлись на дорогу...по которой под конвоем брели люди...Приставленные мечи к горлу, ненавистная уже серая форма, за спинами арбалеты, и грозный, резкий окрик: 'Кто такие?'. На нас глядит подъехавший на вороном жеребце их светловолосый командир, с холодными серыми глазами и шрамом на левой скуле. Взгляд как у волка, до дрожи...И Вэй тихо задвинулась за мою спину, ненароком напомнив Инель...А мои мозги, как-то вдруг раз и отключились. Ни мыслей, ни страха; лишь усталость и пустота... Было у меня такое состояние, правда, не помню когда... 'Из деревни мы, в город идем, на заработки' – раздался тихий, бестелесный голос из-за спины. 'Слышь, на заработки идут. Так, может, пусть зарабатывают, нас много' – и хриплый хохот стражников болезненно режет по ушам. Окрик командира действует на всех как удар хлыста: 'После разберемся! Сейчас нет времени! В общую колонну их!' – и вперед лицом бросают нас в кучу бледных, измученных, грязных людей... Уцепившись за чью-то рубаху, поднявшись, вздрогнула – под рубахой явственно угадывались все ребра...
Колонна, издав нечеловеческий стон, двинула дальше. А Вэй чуть слышно простонала: 'О, нет, конец нам. Это отряд самого наместника. Ни убежать, ни спастись' – и повернувшись к девице с побитым лицом, с окровавленной губой, что-то начала спрашивать... Я же, погруженная в себя, немного поздновато поняла, что обращались ко мне с вопросом. С трудом стряхнув оцепенение, посмотрела по сторонам – молчание; Вэй еще разговаривала с девушкой...Может, показалось?
Вэй тут дернула меня за рукав: 'Командир их, Алекс Теранто, считается самым неподкупным и преданным стражником Гонда. Это страшный человек, он держит народ в ужасе. При этом он самый лучший...Влипли мы...Но не это самое страшное. Здесь в колонне идут сбежавшие крестьяне, их в кандалах разведут по деревням; кто ремесленник, тех на каменоломню отправят; остальной сброд, где мы с тобой – до знаменитой рощи Конаклоса...Там богачи собираются...на охоту. Охотятся они...'. 'То есть?' 'То есть на нас...'. 'Что на нас?'. 'Просто на нас. Будут держать в деревянной клетке, как придет черед, выпустят и за нами начнут охоту. Ясно теперь?'. Не знаю, что ожидала увидеть Вэй на моем лице – но неопределенно хмыкнув, стала рассматривать толпу...А я ...сложно наверное, было объяснить моей попутчице – что сейчас мозги мои не испытывали шок, что паника не выкручивала сердце – да, страшно, но понятно! Сейчас все ясно, действительно жутко, но ясно – и не нужно мучительно ломать голову, с трудом сохраняя разум. Я должна была прийти в себя, найти силы; и я приходила. Чтобы потом спастись и мне, и Вэй. Откуда во мне возникло это чувство ответственности за темноволосую девицу, с синими измученными глазами, точеным носом и устало сжатым ртом?... Я не знала, но знала другое – если спасаться, то вместе...
Подумав о спасении, тяжко вздохнула – как же я далеко от Хайтенгелла, девочек, Джона. Ох... Ну зачем я вспомнила, зачем подумала...С трудом удерживая поток слез, грозящий хлынуть из глаз, почувствовала дерганье меня за рукав. Обернувшись, наткнулась на свирепый взгляд девушки. 'Вот знаешь, – раздраженно проговорила Вэй, кусая губы, – одно я только в толк взять не могу...Говорили ведь с тобой про старцев, я еще убежденно заявила, что просто так никто ничего не делает, не помогает! И что? Сама же из-за тебя оказалась в дерьме! Жила бы спокойно, и плевать на тебя с высокой колокольни...Так нет же, вляпалась по самую задницу... Но что самое непонятное, так это чувство, и хоть убей – не пойму, что правильно я сделала, как надо! А...сгубила сама себя...что теперь говорить' – понуро опустив плечи и горестно вздохнув, Вэй замолчала...Вздохнула и я, но по другому поводу – с каждой секундой я ощущала нарастающую боль в голове...
Мы брели по скудной, ничем не примечательной местности. Впереди нас маячили спины согнутых, еле идущих крестьян, в холщовых грязных рубахах, в рваных штанах с кровавыми разводами. Чуть поодаль от них плелись связанные по рукам, в лохмотьях, босые люди. Мимо нас на лошадях проносились всадники; время от времени воздух разрывался криком от удара кнутом по чьей – то спине. Впереди неожиданно что-то застопорилось, послышался свист кнута, истошные женские крики и в колонну, через мгновение кого-то кинули...Обреченные сдавленные всхлипы заполнили все пространство, но вскоре стихли...
Показалась деревушка – покосившийся частокол забора грозился свалиться в любую минуту; в разросшейся осоке валялась самодельная тряпичная кукла, с веселым нарисованным лицом; сломанная калитка, чуть надтреснуто поскрипывающая на легком ветру. И ни души... Стало не по себе; холодок пробрался в сердце... И цепенея, услышала: '...Врешь ты, как сивый мерин. Всегда было...Не было, говорю, родители мои рассказывали: раньше, после уборки урожая жители близлежащих деревень собирались вместе, водили хороводы, украшали друг друга венками из цветов – эти два дня считались праздником урожая. Ясно? В эти дни игрались свадьбы...Но однажды, маленькая я была, в деревню пришло войско наместника, обсчитало количество земли, домов, людей и вывело такую сумму налога, что... что ахнули в деревнях, за головы схватились. Пытались объяснить, да без толку, наместник армию прислал...Людей погибло уйма, а кто сбежал – тех ловили и в кандалах на работы гнали...'. 'То есть, когда-то праздники были, настоящие?'. 'Во глупый, конечно были! И жили хорошо. Только знаешь, – и невидимая мне женщина понизила голос, – по правде, по настоящей правде пророчество есть. Есть! Тетку свою старую видела, знахарку – так та переживать начала сильно, что если помрет вскорости, то избранника не увидит, кто гада этого в шею погонит, кто нас...' – и не договорив, всхлипнула... Я, тихо оглянувшись, скользнула взглядом по обреченно идущей толпе, на долю секунды задержавшись на лице Вэй. Она шла бледной, со стиснутыми на груди руками, и замученными глазами...
Мне же предстояло кое-что понять: Вэй и рядом с ней идущая девушка с синим от побоев лицом молчали – и больше поблизости женщин не было; то есть, она где-то в толпе, на расстоянии от меня – но я ее услышала! Со мной что-то происходит...Это понятно. Что? Неизвестно. Я не смогла перейти границу – почему, тоже неизвестно... Просто здорово. 'Там сила какая-то' – сказала Вэй, и понимай это как хочешь...То ли я силе этой не понравилась, то ли...Додумать я не успела, одновременно с громыхнувшей в висках болью, до меня донеслись обрывки разговоров:
'...врезала она ему, ей-богу, не вру! Со всей силы! Как утром синяк то этот увидали, бегом в деревню рассказывать помчались. А там еще стражники были, так она от них прямо со второго этажа сиганула...'
'...лучше знаю...Отдубасила она его, крепко. Стражу расшвыряла, и прямо с крыши прыгнула на лошадь сволочи этой и умчалась!'
'...правда, что там пять стражей то было?'
'...пять? Ну, брат, загнул ты...Вдесятером девку не одолели! Огонь, а не девка'.
Причитала женщина: 'Мы погибнем, и дети могилы наши не найдут...';
И тихий горячий шепот: 'Я жить хочу. Все равно сбегу, пусть погибну, но попытаюсь обязательно...' – и внезапно наступившая тишина едва меня не оглушила... Держась за голову обеими руками, покачнулась...и тут же услышала: 'Шаг влево, шаг вправо расценивается как побег. И жестоко карается' – мимо нас на вороном жеребце проехал их главный... 'Шел бы ты лесом' – пробормотав ему вслед, с дико шумящей головой, застонала...Тихо прозвучавший голос Вэй: 'Эй, ты чего?' немного привел в чувство... Но возникшее чувство 'чужой' головы меня пока не оставляло. Шум леса, гремящий где-то вдали водопад, стрекот насекомых – я старалась воспринимать просто как фон; это сильно выматывало, эти бесконечные звуки и шорохи...Очень хотелось тишины, самой обычной тишины в своей собственной голове... Но кажется, именно это и было недостижимо.
Немного придя в себя, я дернула Вэй за руку, намереваясь рассказать услышанное. Она повернулась с ухмыляющимся лицом, многозначительно на меня поглядывая... 'Ну, что, это ты наверное, избила главного тюрьмы, расшвыряла всех его двадцать стражников, и спрыгнув с крыши трехэтажного дома, увела его лошадь...А?'. Мне оставалось лишь судорожно сглотнуть... 'Чего?'. 'Того... Еще чуть по народу весть эта погуляет, и станешь народным героем...'. 'Думаешь, речь о Лэнге?'. 'Ну да. Я же тебе говорила, все нижние деревни на ушах стоят...Возможно, кто-то из жителей здесь находится...'.
А мы шли...Пройдя по шаткому мостку через речушку Ларну, вдали увидали стены какого-то города. 'Там Алонр, город ремесленников. Крепкий город, ворота каждому не откроет...'. 'Вэй, а кто-нибудь отсюда бежать пытался? Из колонны?'. 'Поначалу многие пытаются...Но что такое ты, в лохмотьях и босой против вооруженного до зубов всадника'. 'Да уж...А нам еще далеко топать?'. 'Смерть торопишь? Да нет... Королевство растянуто большей частью вдоль моря; если углубляться – то к горам выйдешь. А города возле портов сосредоточены. В глубинке поселений много, деревень...А резиденция как раз посередке где-то...'. 'Вэй, а ты что-нибудь о пророчестве знаешь? Разговор тут услыхала, случайно'. 'Ну, говорят есть...Мол, появится избранник, наследник, сгонит наместника, и обретет Королевство мир и покой...Типа того...Никто пророчества не видел, все молятся о появлении настоящего Короля... – и очень тихо, едва разжимая рот, – Гонд же трон занял, говорят, с помощью черной магии и своих гвардейцев. Начал свои порядки устанавливать, налоги жуткие ввел, ну и покатилось возмущение, народ бежать стал, бунтовать. Наместник армию пригнал, и началось...' – внезапно замолчав, Вэй отвернулась – мимо нас, глядя на нас проехал этот Теранто. Крепко сжатый рот, ледяные серые глаза, рваный шрам на лице; серая форма, сверху накинутый плащ, рука на рукояти меча... Равнодушие и мрак во взгляде, казалось, людей просто парализует – и чувство неминуемой, неотвратимой гибели крепчало с каждой секундой...
Начинало потихоньку темнеть...Он продолжал молча, словно коршун, следить за колонной. Под ногами шуршала пожухлая листва, на небе вспыхнули первые звезды, и немного не дойдя до поселения Лардян, нас остановили на ночлег. Женщины сбились в одну кучу, и набралось нас человек десять...Прижавшись к друг другу, все в оцепенении молчали. Сил не было. Ни на что. Кто-то простонал сквозь зубы, кто-то всхлипнул – и черное, беспредельное отчаяние пронзило душу...
'Не добраться нам до Аравелы...' – тихий, горестный вздох Вэй потонул в дружном всхлипывании женщин. 'Вэй, а она вообще кто? Ну, Аравела?'. 'Она была настоятельницей монастыря, а по жизни целительница. Для всех всегда опорой была, а наместник, когда она отказалась ему воспитанниц отдавать, смертный приговор подписал...Мол, дерзка стала, страх потеряла, власть его не уважает...Направил к ней отряд, предупредить ее успели, все спрятались... А меня к ней в двенадцать лет дед привел, учиться травам. Она неплохая, справедливая, характер правда, тяжелый, да и рука тоже...'. 'А в ссоре почему?'. 'Поэтому и в ссоре... Не вынесла я четырех стен, сбежать решила, она узнала как-то...Поругались, Аравела одуматься просила, но я воздуха вольного хотела...Вот и нашла приключения на свою задницу. А знаешь, помню, когда меня дед на пороге оставил с узелком, ревела жутко, страшно было. А она вышла, поверх пенсне глянула этак строго, и спрашивает: 'Голодная?', – ну, я и кивнула. И осталась'. 'А родители? Они где?'. 'Без понятия. Спрашивала как-то у деда, да он отшутился, сказал, что в капусте меня нашел...А потом встал и ушел на охоту. Вот и весь с ним наш разговор'. 'А Аравелу спрашивала, может, она что знает?'. 'Кстати. Спрашивала, и знаешь, она улыбнулась и выдала: 'Потерпи, еще не время' – и с грустью улыбнувшись, Вэй взглянула на меня, как-то непонятно... 'Знаешь, с некоторых пор в голове полный хаос, какие-то воспоминания из детства, давно и прочно забытые...То всплывает какая-то детская лошадка – качалка, коричневая, сроду такую не помнила, то имя просто всплыло Освальд – кто такой? Не знаю...То какой-то замок вижу, что за замок – не знаю, но знаю точно, что знаю его. Понимаешь? Я нет. И знаешь, в чем фокус – я и раньше пыталась хоть что-то вспомнить, но не получалось, ни черта, а сейчас как накатит...Да уж, веселуха, одним словом' – и замолчала, настороженно поглядывая на стражников. А я вдруг тоже вспомнила, как в свое время просила рассказать о родителях бабулю с дедом, и они также отнекивались, говоря – 'еще рано, нельзя'... И искоса взглянув на Вэй, неожиданно сильно защемило сердце...
Подошел один из стражников, и стал преувеличенно внимательно осматривать нас всех. Выбрав светловолосую девицу в грязной, забрызганной одежде, он лишь щелкнул пальцами – и закрыв лицо руками, сгорбившись, она встала. Спотыкаясь, побрела за ним. За ним подошли еще два, и тоже щелканье пальцами. Вэй тихо дернула меня за рубаху: 'Неужели нас минует?'. Странным образом, на брошенных на землю накидках остались мы одни...
Сторожевые огни по всему периметру ночлега...Скрипя сердце, пришлось признать – посты выставлены дальновидно. Незамеченным не уйдешь. Слушая нескончаемые звуки леса, холодящий душу тоскливый, жуткий вой, шорохи, раздающиеся отовсюду, с гудящей головой я лежала, свернувшись калачиком, и смотрела на небо... Величественное звездное небо... И тоска навалилась смертная, и хоть вой, хоть головой об стену – и зажав рот руками, я тихо заплакала... Всхлипы рядом будто пробудили меня; тронув Вэй за руку, наткнулась на ее открытые расширенные глаза, полные слез. 'Боже, я вспомнила! Я вспомнила. Камнепад был, на самом деле был! О Боже, дышать нечем...' – и тряхнув головой, она приподнялась на локтях и напряженно впилась глазами в темноту; 'Ты о чем? Объясни' – прозвучал мой тихий вопрос... Но кажется, Вэй его не услышала – отрывисто дыша, едва сдерживая рыдания, она обхватив себя руками, повалилась на бок, и беззвучно затряслась в плаче...
Утро началось с диких криков; проснувшись и вскочив на ноги, поеживаясь от утреннего холода, мы в ужасе наблюдали, как вооруженные люди, размахивая дубинками и мечами, сгоняли ремесленников в одну кучу – и стонущая толпа, с проклятиями на устах, двинула по широкой земляной дороге...А за ними тронулся закрытый экипаж, запряженный тройкой гнедых лошадей. 'А там кто? Его вчера не было'. 'В нем надсмотрщики. Из людей вскорости все человеческое выбьют, и на работы погонят...Чтоб, значится, проблем мало было...Видишь, еще всадники появились...' – и действительно, недалеко от поста показались всадники с непроницаемыми, каменными лицами; от камзолов серого цвета моментом свело зубы...
И раздавшийся следом судорожный вздох Вэй ничего хорошего нам не сулил. Кто эти нелюди, с холодными, безучастными лицами, что так внимательно осматривают измученных, несчастных пленников? И начался отбор; обреченный вой заполнил весь лагерь...Цепляясь за землю, женщины стонали, молили о пощаде...Их волокли, схватив за волосы. Наотмашь треснув по лицу, кидали в ...клетку – повозку. Мои руки заледенели, сердце молотило в бешеном темпе – я поняла, кто это... Один из них направился в нашу сторону; я с усилием заставила себя дышать...Без паники...Только без паники. Держись, Еле, держись...
Мельком взглянув на Вэй, вздрогнула, увидев смертельно бледное восковое лицо: 'Это конец' – с трудом разлепила она пересохшие губы; скользкими мокрыми пальцами вцепившись мне в рукав, она пыталась справиться с дрожью, сотрясавшей ее тело... А меня проняло – вот сейчас эти гады подойдут к нам, схватят за волосы и лицом об землю, потащат к клетке!!... Что плохого им сделали эти бедные люди?! Что плохого им сделала Вэй?! Почему вот такое допустимо?! Внутри меня стала нарастать тяжелая, душная волна ярости; исподлобья наблюдая за врагом, сжав руки в кулаки, я поняла – с Вэй такого не допущу...За короткое время я прикипела к ней; поэтому, уж не знаю как получилось – но я в ответе за двоих...
Повернувшись к ней, я собиралась предупредить ее о моем сумасшедшем решении, но в мою голову проник разговор:
– 'Остановись, Терс! Вам хватит народу'.
– 'Теранто, этих девок тоже!'.
– 'Нет, у вас и так много людей. Их я оставляю себе'.
– 'Капитан, я сообщу наместнику! Ты ведь не хочешь его огорчать... Ну, ладно, черт с тобой, у нас неплохие отношения – так и быть, одну оставляй себе. Капитан, только решай быстрее, кого!'
– 'Ту, что справа...'.
Справа...Я посмотрела на Вэй. Это она. Никогда не думала, что скажу: 'Спасибо, капитан'. И скороговоркой девушке, пока ко мне направляется верзила, поигрывая кнутом. 'Забирают меня, ты остаешься, постарайся уцелеть, ладно. Без тебя я не найду Аравелу. Встречаемся в Алонре' – напуганные, полные слез, глаза Вэй врезаются в душу; дрожащие губы пытаются мне что-то сказать – и не могут; боль, вдруг полыхнувшая во мне самой... Услышав с трудом произнесенное: 'Еле' – почувствовала нарастающий ком в горле, и не вздохнуть – не выдохнуть...
Занесенный кнут надо мной я увидела вдруг столь отчетливо, что подкатила тошнота... Описав дугу, он...замер. Нет, не замер, как-то завис в воздухе, и медленно– медленно стал опускаться...С открытым ртом я наконец поняла – это не кнут, это что-то со мной. Не мигая, увидела пылинки, плавающие в воздухе, и сам... сам воздух, в смысле заколыхавшуюся волну воздуха, устремившуюся за кнутом... И рванула в сторону, моргнув глазами. Всё вдруг пришло в движение, в обычный ритм, и сзади слышится вопль гада, получившего кнутом по руке...Мне бы позлорадствовать, но не до того сейчас...Что со мной было меньше минуты назад?? Что? Но подумать не успеваю, привлеченные ором верзилы, ко мне наперерез несутся стражники, замахиваясь оружием...Получать дубинкой что-то не захотелось – резко пригнувшись, откуда только силы взялись, метнулась в сторону, со всей дури врезав подскочившему стражнику в пах. Охнув, скрюченный он остался лежать на земле...
И как на главного врага, на меня кинулись, похоже, все...
...Вроде услышала чьи-то всхлипы; очнувшись в непроглядной темноте, пыталась сообразить, что к чему...Вспомнив, едва не простонала сквозь зубы – твою мать, и что теперь?? Попытка ощупать себя на предмет сломанных частей тела успехом не увенчалась – я связана. В напряжении всматриваясь в темень, с удивлением поняла, что все вижу: деревянный пол – на нем я собственно и пребывала; крепкие деревянные стены, обшитые железными листами; надо мной примерно сантиметров двадцать – потолок... А вглядевшись, поняла что зря – весь потолок, все стены были исцарапаны и покрыты кровавой коркой. Подвигав плечами, ногами, с радостью учуяла – я вполне даже жива... Ну, Еле, какие еще грандиозные идеи будут? Готовы выслушать...
Сбоку проник лучик света; повернувшись, и практически носом уткнувшись в дерево, разглядела в щелку чуть больше моего каземата, темный сарай. В нем сгорбленных людей. Это я типа с привилегиями...правда, связанная. Полившийся вдруг яркий свет почти меня ослепил; малодушно закрыв глаза, вытерпела вытаскивание и бросание меня в это самое, соседнее помещение...Пошевелив плечами, услышала: 'Ей, ты жива?'. Я тихо ответила: 'На удивление да...А что было, кто может рассказать?'. Минуту стояла тишина; и тот же голос чуть слышно ответил: 'На тебя когда стражники кинулись, твоя подружка к тебе бросилась, и спустя миг главный всех отогнал... Все, тебя связали, в повозку бросили...На тебя желающих много – красивая ты, и дерешься. Интересно им...' – и чуть слышно, со стороны раздалось: 'Девку похоже для наместника готовят,...или Лэнга. Давно у них забавы не было'....
Со скрипом отворилась дверь; на деревянный, истертый пол бросили, как собакам, миску...Все тихо завыли; оказалось, это знак – за кем-то скоро придут... На брошенную миску смотрели затравленно, полубезумными глазами; но мне было не до эмоций. С усилием, дернувшись, я смогла сесть; зубами вгрызаясь в пеньку, едва их не сломав, я ослабила узел...И сдирая кожу, вытащила ладонь. Не думать, не чувствовать – а в животе кишка бьет по кишке; дотянувшись, и игнорируя взгляды в мою сторону, я схватила миску...Потом, я буду переживать потом, думать, страдать, а сейчас мне нужны силы! Чтобы выжить, добраться до Аравелы, и с ее помощью или без оной, но попасть в Хайтенгелл... А вот дальше, сжав зубы, глотая безвкусную жижу, думать я себе не дала...Иначе конец – мне, причем во всех смыслах...
....И слышится вдали приближающийся топот копыт. Чувствуя взгляды со всех сторон, вдруг вспомнила о кинжале...Который воткнула в землю перед потасовкой...и который...Твою мать! Я идиотка, полная – я его что, там и оставила?! Не может быть...Свирепо моргая глазами, всеми силами сдерживалась, чтобы не завыть... Стиснув зубы до скрежета, всмотрелась в людей – вжавшись в деревянные стены, с бледными неподвижными лицами, в изодранных одеждах они сидели, словно ожившие мертвецы, и такой веяло от них запредельной безнадежностью, что вконец стало невыносимо...
В открывшейся с грохотом двери показался стражник; кривая ухмылка исказила его хмурое, обветренное лицо. Все съежившись, затихли – и в этой мертвой тишине стал слышен смех подъехавших господ. Как ножом по сердцу... "Вставай, давай, шваль!" – адресовалось уже мне и сопроводилось ударом сапога по ногам; сжав зубы, вытерпела. Схватив меня за шиворот, он поволок к двери...Закусив губу, собрав все силы, я старалась не зареветь, старалась просто не начать орать – но страх, дикий страх уже пробрался мне в душу. И сердце заболело, отбивая бешеный ритм. Распахнув дверь, он с силой швырнул меня наземь...
Яркий свет нещадно обрушился на меня; на мгновение потерявшись, со всех сторон услышала прищелкивания, и спор – кто начинает первым... Не помню точно, что делала в эти страшные мгновения; тяжело и отрывисто дыша, я молилась. Ледяными, непослушными руками потянулась к кулону; отчаянно сжав его, почувствовала тепло, непонятным образом разлившееся по телу...Дышать стало легче. Приоткрыв глаза, я замерла...Воздух будто 'плавал' перед глазами – пылинки, частички пуха от пролетевших в вышине птиц, и солнечные блики, запутавшиеся в невидимой глазу воздушной массе. Не моргая, разглядела большую, с вырубленными деревьями, поляну; у самой кромки леса сооруженный добротный навес для лошадей; чуть дальше натянуты шатры – они тут, видать, основательно... Вот и охотники: самые разные, блин – но все, как один, твою мать, в дорогих охотничьих костюмах, в шляпах с перьями, дымящие своими трубками. Двое о чем-то, кажется, спорят – один медленно-медленно водит кулаком перед носом готового взорваться собеседника. Из-за поворота, с ошметками вылетающей грязи из-под копыт лошадей, вязко показался отряд всадников – и дико сдавливается мое сердце, и практически дышать нет воздуха!! Потому что вижу их главаря...
Навернулись слезы на глаза – вздрогнув, я моргнула и интуитивно съежившись, услышала и приветственные крики, и топот копыт, и улюлюканье со свистом – и резкий удовлетворенный вопль, рвущий душу: 'Вот она, гнида! Попалась, дрянь! Ну, все, руки-ноги выдерну, землю жрать заставлю! Я сказал – и слово мое твердо' – Лэнг, свирепо ухмыляясь, расталкивая всех, направился ко мне, на ходу вытаскивая кнут. По мне словно прошел мороз; зубы стучали, рискуя раскрошиться. Сердце практически выпрыгивало из груди; ноги почти не держали... Холодно, как же мне холодно...И мысли панические вяло текут – не смогу я ничего, сил нет, даже на попытку, просто на попытку...
Всхлипнув, руками ухватилась за кулон – а он теплый! И будто говорит – 'ну чего ты раскисла?! Будто раньше жизнь сахарная была, а? Давай, всплакни чуток, пожалей себя, а потом соберись, вздохни поглубже, и как говориться 'вперед, и с песней''. Вспомнился Хайтенгелл, девчонки, служба, Джон...Твою мать, неужели правда не осталось сил – и я больше не увижу его, их!! И проклятия рвутся изнутри, и некстати припоминается Сэра, будь она неладна; всплыло в памяти и напуганное, бледное лицо Вэй...И что-то щелкнуло внутри – попытаемся, надо попытаться спастись...Паника, извиваясь, исчезла в недрах моего сознания; стиснув зубы, с хрипом, исподлобья взглянула на охотников... Сгрудившись вокруг споривших Лэнга-гада и какого-то старикана, они образовали круг. А я наконец начала думать – рассмотрела посты; очень часто, очень вооружены. Значит, ждем...и случай должен подвернуться...Должен, мать его!
Значит, я дичь? Ох-ох...Тяжеловато придется, но черт, а когда было легко? Жаль, оружия нет; но, похоже, я скоро дойду до той точки 'кипения', когда станет все равно, чем и как убить тех, для кого чужая жизнь превратилась в прихоть. В жестокую забаву...Перед глазами плывут круги; сердце сжавшись, напряженно молотит; но я знаю – уж если погибать, то обязательно с компашкой гадов – и вот это я себе обещаю! Клянусь!!
Тем временем, Лэнг, выкатив брюхо, о чем-то бешено жестикулировал с этим седым стариканом. Тыкая в меня пальцем, брызжа слюней, доказывал, что он первый и единственный, кто имеет на меня права... Смысл их препирательств был банален – Лэнг нарушил очередь охотников; и пытались ему втолковать, что могут донести наместнику о некультурном поведении данного субъекта. Офигеть...И шепот слышу отовсюду – что, если он будет охотиться, как всегда – другим мало что достанется. И обеспокоенные возмущения, что они тоже хотят быть первыми...Боже, держись, Еле! Надо держаться...Неожиданно все закончилось – 'Тебе, девка, оказана большая честь! Господин Лэнг и господа Шарда и Мангейт со своими людьми будут охотиться на тебя! Для тебя, чернь, это великая честь! Времени тебе двадцать минут, обычно даем полчаса – но уж больно господин Лэнг рвется...' – и противно хихикнув, старикан поднял руку: 'Выпускаем пташку...Ненадолго...Лэнг, не забывай про мою долю...'
И пошел обратный отсчет...для меня. Сжав напоследок кулон, у Всевышнего попросила помощи. Увидела стройную шеренгу строящихся людей с собаками; показался высокий мрачный человек в коричневом камзоле, с белыми холеными руками, крутящими трость...Опустив ее на землю, он что-то, похоже, нажал – из конца трости вылетело довольно длинное лезвие, сверкнувшее яростным светом на солнце...Для кого представление? И вздрогнула, уловив его холодный, стальной взгляд. Для меня, ясно...
Итак, Лэнг первый, за ним выдвигается этот тип... А третий где? Вопрос остался открытым...
Пора – и я бросилась бежать; маневрируя между разросшимися зарослями, уклоняясь от торчащих веток, бежала. Похоже, углубляясь в лес...Громадные вековые деревья со всех сторон, настил из опавших листьев оказался болотом, куда с руганью я провалилась по самое колено. Пока выбиралась, сбила 'дыхалку'. Бороться с мошкарой было реально некогда... Добравшись до непроходимой чащи, с прерывающимся дыханием, с жутко колотящимся сердцем, оглянулась...Растянувшись в длинную цепочку, они бежали, выпустив вперед собак. И скалились в улыбках. Градом с меня катился пот; помогая себе руками, пробиваясь между торчащим сухоломом, слыша треск рвущейся рубахи, едва не потеряла обувку и зацепившись штаниной за сук, рухнула на колени. Сердце барабанит где-то у горла, дыхание не восстановить, и хреново очень... Вглядевшись вперед – почти заскулила...Припомнились слова Вэй: 'знаменитая роща Конаклоса' – роща, не лес!! А впереди, далековато, правда – мне навстречу бежали люди... Третьего.
Возник страшный в своей простоте вопрос – куда бежать? Бросилась направо – и через короткое время под ногами зачавкала жижа; впереди заросли камышей – болото... Может, налево – и опять теряю драгоценные минуты – тоже болото! Зажав рот рукой, тщетно старалась подавить панику. Она взвилась, как сумасшедшая! Позади слышен лай собак и хруст веток под сапогами – а впереди добавляется еще и шум от копыт лошади...
Ноги мои подкосились; какое-то время я сидела, задрав голову, и бессмысленно глядела в небо, мелькающее среди макушек лиственниц...Тяжко вздохнула – роскоши сидеть, глядя в небеса, у меня нет. И сердце сдавило; что ж, видно судьба у меня такая – и с дрогнувшей душой отломав длинную, крепкую ветку, стала ждать. Недолго ведь осталось... Хорошо хоть – одна я, без Вэй; горечь захлестнула меня – ее впутала, жила бы девчонка спокойно, не тужила, да и себя спасти не смогла...Что ж, будем драться, до последнего, иного пути нет – а там уж как получится. Эх...
'Еле...' – я вздрогнула так, что лишь ухватившись рукой за ветку какого-то куста, удержалась на ногах...Дико оглянувшись, увидела или мне уже кажется – от паники и безысходности, рыжие волосы, мелькнувшие среди деревьев. И сглотнув, не думая, кинулась в самую топь...Едва ли не бегом пробираясь меж зарослей и кустарников, запыхавшись, остановилась, прислонившись к осине. Где она? Или мне померещилось?? И лишь остановившись, дошло до меня – здесь же должно быть болото!! Непролазная топь... А ничего нет! Вот, ...а оглянувшись назад, оказалась способна лишь на одну реакцию – широко открытый в изумлении рот – позади узлом переплетенные ветви, бурелом, заросли и ...болото!
Практически окаменев, в мои мозги все же вкралась тихая мысль – Сэра, она все-таки...Наверняка она! Но ведь зараза рыжая, на глаза так и не показалась ведь... Прибила бы, если б могла. В голове зашумело – ощущение, что я не одна, что она рядом и смогла помочь мне, вдарило в голову...Вернее, снесло башку. Полностью! Очень сильно, аж душа занемогла, но очень сильно захотелось...крови! Настоящей крови...
Сжав руки в кулаки, пыталась прийти в себя – но не смогла. Желание отдубасить кого-нибудь вспыхнуло так, что словно огонь по рукам пробежал...Сэра! Знаю, я идиотка, дура, да видно уж не поумнеть мне! Мне нужно! Туда! Сильно! Добавить нечего – я рванула назад...
Пробираясь меж ветвей, которые как-то расползались, суживались что ли, внимание на это старалась не обращать. Потом, это все проясню потом, не сейчас – добравшись до 'места встречи', практически столкнулась с одним из них. Не успел он, короче, воспользоваться арбалетом, кинжалом – со всей дури шандарахнув его веткой по лбу, напоследок врезала по солнечному сплетению. Покачавшись с донельзя изумленными глазами, с хлынувшей кровью из носа, он не упал, а как-то просто осел на землю...Разоружив его, упала ничком и откатившись под пышные ветви зарослей, затихла. Охотники мелькали меж деревьев, страшно ругаясь на причудливо разросшиеся, густые ветви дубов и торчащие коряги. Вот один в позе суслика, прислушиваясь, замер недалеко от меня – им я и занялась...Привстав на колено, скрытая зарослями, я натянув тетиву, прицелилась. Он с треском, взмахнув руками, обвис на кусте можжевельника...Шум услышали – со всех сторон, казалось, ринулись охотники. Что ж, пора уносить ноги. Целясь из арбалета, еще двоих ранила; мне капитально мешали ветки. Им тоже. Пригнувшись к земле, держась ближе к зарослям, я отходила. Яростный крик злобы указал, что наткнулись они на своих...
