Текст книги "Североморье (СИ)"
Автор книги: Наталья Подлужная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Пока, однажды не приехав, и не увидев вас в лагере, узнал, что вы под стражей. Я поехал в военную тюрьму и добился свидания с вами...Я забыл, как вы на меня действуете.... Ваша красота едва не парализовала мою голову. И вновь я вспылил, наговорил глупостей, и чувствовал себя кошмарно. Я искренне хотел нормально поговорить, помочь, итог известен, наш разговор, вы наверняка, помните. Но ваши слова, ваши последние гневные слова заставили меня взглянуть на все произошедшее совершенно с другой стороны. Оценить разумно, не отвлекаясь на эгоистичные темные стороны моего характера! Слишком поздно дошел до меня смысл задуманного Дарчесиром, и роль моего отца.... а вы меньше всего были в чем-либо виноваты! Я осознал.
Потом я зашел сказать, что вы свободны.... вы же прервали меня, отдав кулон. Вы не можете себе представить, что со мной было.... Потрясение.... боль, какую я почувствовал, ясное принятие факта, насколько был неправ, и ваши слова о просьбе отца. О просьбе показать кулон мне. Я посмотрел на вас и осознал, как же отчетливо осознал, что борьба проиграна, что и не было собственно никакой борьбы, была лишь страшная гордыня, идиотская глупость с эгоизмом. Вы были не моей, и оставались не моей, а я потерял единственный шанс объясниться с вами. Вечером того же дня, не в силах справиться с собой, с чувствами, с нервами, я появился в военном поселении. Почти физически желал убедиться в вашем благополучии, и сразу собирался уехать в Лирон. Оставаться рядом с вами и не быть с вами – более моих сил не было. Известие о вашем переводе почти убило меня. Я слишком хорошо знал дальний гарнизон.... В спешке отдав распоряжения по хозяйству, я безотлагательно выехал. Дальнейшее вы знаете, опасаясь лишь, что вы меня будете отталкивать, я срочно придумал историю о поручении принца ....
Я не в силах изменить прошлое, стереть из памяти слова и поступки.... Но, именно здесь, несмотря на все опасности, в мою жизнь пришло счастье, хрупкое.... Вы были рядом.... Я люблю вас....и надеюсь, что когда-нибудь вы ответите мне взаимностью.... Простите, вы устали, вам надо отдохнуть...'. Он с трудом разжал онемевшие пальцы и отодвинул стул, развернулся к окну. Я.... в моей голове творился полный хаос, мыслей не было – я только могла молча смотреть на барона.....'Вы молчите, я могу понять ваши чувства...Вы потрясены....простите, вам надо отдохнуть' – он был напряженным и бледным, словно полотно; сколько же сил у него ушло, чтобы раскрыть передо мной свою душу?....
Какое-то время я лежала, тупо высматривая на потолке щели; снова и снова мысленно прокручивая трудный монолог Джона, я определила для себя самый важный пункт – он меня любит! Все остальное тоже конечно, было важно, и многое объясняло в поведении благородного и гордого барона, но все же..... он любит.... меня. С этой мыслью я вскоре провалилась в сон. 'Госпожа, это я, Присцилла....Я принесла мази'. Открыв глаза, я уставилась на девушку. 'Где барон?' 'Сейчас у него капитан, они беседуют. Как поспали?' 'А... я спала?' 'Вы уснули вчера днем, проспали вечер, ночь, и сейчас позднее утро'. 'Ничего себе. Капитан Шейдан, говоришь?. Помоги, будь другом, одеться'. 'О, нет, вы еще слишком слабы...' 'Мне надо поговорить с Шейданом, сюда его звать, что ли?'. 'Ну, хорошо, как скажете...'.
Дабы не обременять меня шнуровкой, Прис помогла найти мне длинную черную юбку и кофточку под горло и с длинными рукавами. Волосы она пыталась уложить, но я не выдерживая всей этой пытки, попросила просто заколоть их. Что и было сделано. Подо мной противно скрипнула пара ступенек, и преодолевая последний метр лестницы, я увидела обеспокоенные глаза Джона. Стоя у основания лестницы, он с озабоченным лицом протянул мне руку. 'Вам нельзя вставать. Елена, нельзя'. 'Я хочу знать новости....' 'Что ж. Прошу' – поддерживая меня, он осторожно усадил меня в кресло. 'Вроде все стихло, сударыня Ховард. Ничего экстраординарного не происходило...И все же я думаю, вам, барон Корд, лучше увести Ховард, подальше отсюда!' 'А мой пост? Он пустует?' 'Нет. Вы приучили людей, что в любом случае нужны документы. Там сержант Занар и пока все спокойно'. 'Спасибо, капитан, генерала я предупрежу сам. Как я понимаю, недостатка в личном составе не наблюдается?' 'У нас все нормально. Выздоравливайте, Елена' 'Обязательно...'.
'Вам не следовало вставать, вы еще слабы. Только вы чуть окрепнете, и мы сразу поедем' – проводив капитана и зайдя в комнату, Джон Корд прислонился к косяку и как-то одновременно сурово и нежно сверкнули его глаза...'Джон – ох, как же звучит его имя, хоть еще сто раз повторить, – расскажите с момента, как в таверне появилась эта девушка, Сэра? Как вы спасли меня? Пожалуйста, расскажите. Дюк сказал, что она его просто отодвинула в сторону и прошла внутрь?' 'Да, так и было. Дюк от шока потом всю дорогу молчал, не проронил ни слова..... Она что-то дала нашим лошадям, было похоже на маленькие кусочки сладостей.... Мы не меняли лошадей, не останавливались, чуть сбавили темп лишь на подъеме на последнюю гору. Непроходимая чаща, кошмарный бурелом – я не могу вам объяснить это рационально, но перед ней, а следом и нами корни, ветки, все .... расползалось... Потом перед нами возникли древние, огромные, будто из камня, деревья – это были ворота в их логово. Не успели мы осмотреться, как на нас напали. Остроносые твари, с клювами, с перепончатыми крыльями, по телу чешуя, из-под которой ползли черви. Простите.... В схватке с ними выяснилось, что на мордах у них человеческие остатки. Боб не уверен, но, кажется одного из пропавших жителей гарнизона узнал.... Я не знаю, как вы смогли выдержать этот кошмар.....
Наш бой продолжался, когда я услышал Сэру; бросился к ней – она стояла, пригвоздив мечом одну из тварей и к чему-то как будто прислушивалась. Вдруг крикнув: 'вода', бросилась вперед, я за ней. Камень оттащили быстро, крышку распахнули – девушка, что-то шепча, похоже было на заклинание, бросилась в воду. Меня она остановила, сказав, что только ее меч разрубит решетку... Я никогда не забуду момента, когда с вами на руках, уворачиваясь от немногих уцелевших, мчался к воротам.... Вначале над вами колдовала Сэра, потом я....' 'Вы снова, вы и эта девушка спасли мне жизнь. Я жива благодаря вам, барон, и Сэре'. 'Я безумно, невероятно рад, что успел.... Потому что я жив благодаря вам. Вы мой смысл жизни. Когда вы исчезли, до меня дошло, какой я кретин. Что я просто не могу без вас....' – совсем тихо прозвучал его проникновенный голос. Закутавшись в шаль, принесенную Присциллой, я смотрела на языки пламени в камине, слушала их веселый треск, как маленькой искоркой, загорелась тонкая веточка...
'Как вы?' – я почти вздрогнула, Джон, опустившись рядом с креслом на одно колено, внимательно всматривался в мое лицо...'Более – менее нормально. Кто она?? Почему она мечтает меня уничтожить?... За что? Она сказала, что... не может применить магию из-за мирного договора. Что моя кровь отчего-то ее освободит. Точно не помню. А Сэра, кто она, Джон? Из-за чего все это? Кому я настолько мешаю, и почему?' 'Я не знаю. Но, кто бы ни была Сэра, она наш друг' – теплой рукой он сжал мои ледяные руки. А на мои глаза уже навернулись слезы. 'Ш-ш-ш, все хорошо. Теперь все хорошо' – услышав тихий, ласковый голос, я немного пришла в себя. У Джона на коленях, размазывая по лицу слезы и с замиранием чувствуя, как его руки бережно и осторожно сжимают меня в объятиях. Я....я решилась взглянуть ему в глаза; Бог мой, они не были черными – они были темно-синими! Его глаза, его тихий шепот: 'Я люблю тебя', и он меня целует. Или я его....
Поначалу его губы едва касались моих, легко и нежно скользя; я, робко обняв Джона за шею, слыша бешеный стук наших сердец, почувствовала настойчивость и требовательность его губ. Руки в каком-то нетерпении пробежались по кофточке, сжимая меня в стальных тисках. Джон покрыл поцелуями все лицо, скользнул по волосам и, зарывшись в них, тяжело дышал. Одной рукой по-прежнему прижимая меня крепко к себе, второй он приподнял мой подбородок и устремил нежный и чуть насмешливый взгляд на мои затуманенные глаза. 'Я не испугал тебя?' Я смогла лишь отрицательно помотать головой. 'Как ты себя чувствуешь?' 'Нормально'. 'Неужели мои мечты начинают сбываться – тихо рассмеявшись, он как-то странно, нежно провел по спине рукой, – разве такое возможно?' И через непродолжительную паузу: 'Жаль, что отец не дожил....Но надежда у него оставалась, кулон на тебе – это его благословение....' Я не совсем культурно перебила его: 'Как благословение? В смысле?' 'Я никогда особо не интересовался свойствами подвески, знаю, что она была привезена из Лучезарного Королевства по просьбе моего прапрадеда, в ней заключена какая-то сила, но сведения потерялись в поколениях. Знаю, что, отдав тебе подвеску, отец как бы просил за меня, а ты, приняв ее, приняла и меня. Сложно, да, но как-то так...' 'Поэтому у тебя было такое лицо?...' 'В ту минуту я с трудом контролировал себя, поистине пережил бурю чувств. Отец благословил нас, он, заметь, сразу все понял....В отличие от меня, кретина'...
И я решилась: 'Несколько дней тому назад, мы были в таверне, ты внизу разговаривал с Бобом о девушке, он сказал: 'Дюк намекнул, что это она?' Не сердись, я не подслушивала, просто стояла возле окна...Но о ком вы говорили?' 'Я не сержусь. Да здесь и нет ничего такого, мы говорили о тебе, а я переживал за наши отношения в прошлом'. 'Обо мне?' 'Еле, в моих мыслях уже давным-давно только одна женщина – ты. И я обещаю, что не буду торопить тебя. Я наберусь терпения и дождусь твоего ответного чувства'....
Я замерла...Выскользнув из его бережных рук, я подошла к массивному, из темного дерева, стеллажу с книгами. 'Когда я услышала этот разговор внизу, я замучилась вопросом, о ком вы говорили? До этого я не особо прислушивалась к себе... Меня поразило, что я расстроилась. Полночи я промучилась, не понимая, отчего вдруг так больно. А потом, я поняла. Поняла такое очевидное.... Знаешь, когда я очнулась в том логове, я испугалась, что больше тебя не увижу...' Он стремительно возник передо мной, и легонько сжав мои плечи, прошептал: 'Скажи это?'. 'Я... я – он, шепча мое имя, начал меня целовать так, что ноги мои перестали чувствовать опору; 'скажи, что ты чувствуешь?' – умудрился он одновременно с поцелуем задать вопрос и поднять меня на руки. 'Я .... я тебя люблю' – я забыла, как говорить! Он закружил со мной по комнате, а потом опустился в кресло, не переставая меня целовать. Его поцелуи; его руки, казалось, не могут остановиться, и проводя по плечам, спине, касаясь рук, обхватывая и сжимая талию, они заставили меня ....почти задохнуться. А внутри нарастал жар, мне неведомый. 'Мне кажется, нам сейчас лучше остановиться' – его голос дважды сломался, он с трудом закончил фразу. Он, уперся взглядом в блузку, перебирал кружева, грудь его ходила ходуном. 'Что-то не так?' Кривая улыбка, судорожный вздох. 'Любимая моя, если еще немного мы вот так посидим, ты же догадываешься, чем это может закончиться.... Я обычный мужчина. Все мои желания, полыхающие во мне, вырвутся наружу, и едва ли я смогу вовремя остановиться. И.... я хочу, чтобы у нас все было правильно...'.
Порывисто поднявшись, он подошел к секретеру, и достал маленькую коробочку. 'Я знаю что, скорее всего, тороплюсь. И сознаю, что тебе нужно время.... Но, ты согласна принять это кольцо, в знак нашей помолвки?' О Боже....Тонкое золотое колечко...В горле ком, а внутри что-то бухает. Тяжело и горячо. Хотя, не что-то, а сердце, точно, оно.... Я не в силах ответить, и загипнотизированная его горящими глазами, киваю...
Возле кресла, опустившись на одно колено, он целует мне руку.... Господи, как же он умудрился надеть кольцо мне на палец, что у меня дрожат поджилки! 'Ты моя невеста, любимая Елена Ховард' – и надел себе на палец точно такое же, чуть шире кольцо. 'Спасибо тебе за то, что ты.... есть. Такая...'. 'Какая?' 'Красивая, порывистая, чуть взбалмошная, верная, дерзкая, самая лучшая на свете!' 'Ты необъективен. Ну, ладно, мои качества теперь под твоим неусыпным вниманием. Джон, теперь все будет хорошо?' 'Уже все хорошо. Я увезу тебя отсюда, у королевы попрошу твоего увольнения из рядов стражников, и будем готовиться к самому пока важному событию в нашей жизни...' 'К какому?' – с замиранием спросила я, а мой рот уже растягивался в блаженной улыбке. 'К нашей свадьбе, моя милая девочка'... 'Джон, а если она последует за нами в Хайтенгелл?' 'Не думай о ней, прошу тебя. Я не позволю причинить тебе зло, никогда, слышишь. Сэра просила, чтобы я быстрее тебя увез, возможно, она как-то сдерживает ее силы. Тебя действительно надо увозить отсюда как можно быстрее!' Он поднялся, легонько провел по моему лицу пальцами, и тихо сказал: 'Тебе надо отдохнуть. И быстро набраться сил....' – я собиралась возразить, но под таким нежным натиском все слова протеста конкретно вылетели из моей головы. Со мной вновь на руках, он вихрем взлетел на второй этаж. Присцилла, зайдя в комнату после ухода Джона, лукаво улыбнувшись, спросила: 'У вас все хорошо, госпожа?' Мне не хотелось говорить, мне хотелось смеяться; мало обращая внимания на ее протесты, я закружила ее по комнате, а потом довольные, мы грохнулись на кровать, отозвавшуюся страдальческим скрипом....
Когда человеку очень, очень хорошо, ему хочется, чтобы хорошо было если не всем, то многим. Прис с великим терпением обрабатывала практически зажившие мои раны, изредка ворча на мое дерганье; но спокойно я стоять просто не могла! А мне было невтерпеж: чуть-чуть страсти про опасности утихли, и я позволила себе подумать о подругах! Как я соскучилась! Как хочется все рассказать, но, в основном, о Джоне! Я попросила девушку доехать до гостиницы, узнать, есть ли на мое имя письма.
Было целых два письма. Одно общее, другое от Инель. Я схватила последнее...
'Здравствуй, Еле. Я не могу спокойно жить, зная, что ты там, в этом опасном месте! Я хочу все тебе рассказать, прочитай, пожалуйста! Я стояла в карауле, услышала приглушенные голоса, выглянула из двери – с охранником недалеко от костра был Бреоли. Паренек поначалу не собирался его пропускать, помня приказ королевы, но полковник умеет убеждать. И вот он уже передо мной. Короткий приказ его пропустить. С места я не сдвинулась. Ты знаешь его крутой нрав. На мою голову посыпались такие цветистые выражения, что аж заслушаться. Но, если серьезно, я пыталась его успокоить, предлагала прийти утром, и что надо, обсудить с нашим главным, сэром Гантом. Что тут началось. Ты не представляешь... Бреоли покраснел от злости, как помидор, шипеть стал как змея, орать все-таки побоялся. А потом резко меня толкнул. Я уж не знаю, на что он рассчитывал. Может, что я отлечу или от боли пока приду в себя, он прорвется. Я врезалась в плащи, висящие на крючках – а с верхней полки две шляпы упали. Я не пострадала, а вот злость проснулась. У нас произошла короткая схватка; если бы мы вышли на открытое пространство, как закончился бы поединок – не знаю, а мы воевали в сторожке. Где что стоит, мы знаем, а Бреоли стало туго. Когда особенно на него шкаф свалился....И вдруг он начал хрипеть. Кое-как я вытащила его наружу, и тут увидела кровь, что у него кровь. Дальше помню смутно, сразу вспомнила про его положение при дворе, о маме, что все пропало. Твое лицо всплывает, но что ты говорила, не знаю. Пришла в себя в хижине, туда меня утащила Мели. Пила какие-то ее настойки. И ревела. Ждала, что сейчас за мной придут....Я вообще наш с ним бой плохо помню! Мел и Лори все рассказали, лишь когда удостоверились, что я нормально реагирую. А я рванула из хижины, все объяснить Ганту, но девчонки на меня сверху навалились, практически скрутили руки, облили из ведра ледяной водой, и бубнили, бубнили о маме, Кэре, ребятишках. Потом еще день Лори не сводила с меня глаз. А потом ты, наконец, приехала. Известие, куда тебя отправляют, поверь, вызвало шок. После твоего отъезда я собралась к Ганту, восстановить справедливость, но у самых дверей была схвачена Донован! Прибила бы ее! Мы почти подрались! Честно. Она сделала какую-то хитрую подсечку, и я рухнула, сев мне почти на горло, она говорила, мол, уже поздно, а я кормилица, мол, хватит дурить, тебе, мол, уже не помочь. Вот так. Прости меня, прошу. Я сильно по тебе соскучилась, ты даже не представляешь, как. Напиши, мне, ладно. Буду ждать весточки в любом случае. Твоя Инель.'
Я вздрогнула от стука в дверь. Только сейчас заметила, что дрожу. Позвали, как это культурно, на вечернюю трапезу, вот...Держа в руках письмо от Инель, я ощущала, как мне все это время недоставало ее. К Мели я тоже была привязана, любила ее и Лори, но именно Инель, разлука с ней действительно были мучительны. Второе письмо я решила прочесть потом, после ужина, а зря .....
Присцилла настояла на смене одежды. Мол, так надо. Со скрипом согласилась. Красивое, пышное платье, небесного цвета, рукава-фонарики, небольшое декольте – а вот спустившись, с радостным замиранием поняла: ох, Прис, ты права! Джон замер... как раньше, когда он просто смотрел на меня горящим взором; сглотнув, он улыбнулся и бросился ко мне. Схватив в охапку и шепнув: 'Красавица моя', он совершил какое-то немыслимое движение, и поставил меня перед изысканно сервированным столом со свечами...Бог мой, как же красиво...
'Тебе нравится?...' 'Конечно....нравится'. 'Я бесконечно рад...что ты со мной' – и я вздрагиваю, почувствовав его губы на своей шее. И хочу, очень хочу что-нибудь сказать – нежное и ласковое, но не могу....не могу устоять перед его натиском....и мысли разлетаются, и остается одна – люблю тебя, люблю.... И сердце мое рвется к нему....Одному...Ох, Еле....И ноги почти подкосились, и подхваченная его руками, прижата к его горячему, бешено стучащему сердцу... 'Любимая моя...единственная...' – тихий шепот, сводящий с ума; его поцелуи и нетерпеливые руки, от которых нет спасения...И не надо.... И обнаженное плечо, покрытое поцелуями, горит....
И я отвечаю ему, со всем пылом, во мне проснувшимся...
...Ой!! Черт! Что-то вдруг случилось – словно огнем опалило кожу...Тяжело, сбивчиво дыша, Джон недоуменно посмотрел – куда? "Твой кулон, Еле...Он светится..." Кулон?? Светится? Действительно, от него исходил бледный свет, но не это меня напрягло – он оказался теплым...То есть, пыталась я сообразить, именно кулон в виде капельки секунду назад был горячим?! Горячим настолько, что стало больно? Черт, что происходит?! Что это значит? Ведь когда-то уже такое было – он светился и был теплым... Но когда? И почему...
Приглушенный, какой-то тяжкий вздох любимого оторвал меня от раздумий...Зажав кулон в руке, я взглянула на Джона, его побледневшее лицо и глаза, в которых как в зеркале отразились напряжение и мука; всеми фибрами души желая стереть с дорогого лица эту боль, я потянулась к нему... Но он, покачав головой, и сжав мои плечи, мучительно пытался мне что-то сказать, но молча, резко отстранившись, отошел в сторону. Я...я дрожа, пыталась прийти в себя...И слезы скопились, и глаза едва сухие – так плохо и пусто мне стало... Словно издали услышала тихий, хриплый голос: "Прости...Еле, любимая... желание, чтобы все было правильно...бывает мучительно...Я виноват...Не сдержался...Но ты такая необыкновенная, такая красивая... Прости...Еще немного, и я ...не смог бы остановиться, понимаешь?" – оглянувшись, не мигая, я взглянула на Корда – сжав спинку кресла так, что побелели суставы на руках, он был бледен и смотрел так отчаянно, что мне стало не по себе... Поняв, что на ногах не устою, присела в кресло. Ослабив узел шейного платка, Джон, в шелковой рубахе, с рельефно выделяющейся мускулатурой, склонил голову, что-то крепко обдумывая, и проговорил самому себе, зло, тихо, с усмешкой: "Корд, не сходи с ума...", и резко развернувшись, подошел к окну. А через миг, оглянувшись, посмотрел на меня...с такой нежностью и любовью, что внутри меня все рвануло к нему...Навстречу... Но поднявшись, услышала тихую, четкую фразу: "Предлагаю отужинать...и оценить старания повара" – подойдя к столу и выдвинув стул, он подал руку. Как-то неловко протянула свою...Внутри меня все горело, но молча сев, расправила все складочки на платье. На сердце тяжким грузом ощущалась горечь, с трудом сконцентрировалась на блюдах. И правильно...
На столе в глаза сразу бросился шоколадный торт, я отвела от него глаза, смогла.... Джон дальше быстро представил мне некоторые блюда: вот перепел фаршированный, вот тефтели из дичи, фазан, икра, множество каких-то салатов, картофельное пюре ладно, знаем, грибы в каких-то белых корзиночках... Короче, поняв, что аппетита ни в одном глазу, просто заставила себя все понемногу пробовать. Вот...И аппетит проснулся. После трех-четырех блюд я стала ощущать себя шариком, таким большим, надутым... И какого лешего я объелась? Искоса взглянула на Джона – да, вот где чувствуется воспитание: есть, не торопясь, маленькими кусочками. "Елена, ты не против,... если поедем мы сегодня". "Нет, я не против. Конечно, поедем...Но, не слишком ли поздно?". "Конечно, мы немного припозднились, но лошади хорошие, домчат скоро... Так что, сразу после ужина? Мне только надо встретиться с Шейданом, еще раз узнать обстановку" "Хорошо" "Вот и отлично....Я хочу как можно скорее добраться до дома, чтобы ты оказалась в безопасности, ... и, – при этом Джон слегка улыбнулся, – подготовить все к свадьбе. К нашей свадьбе!". Я улыбнулась – на душе теплело, напряжение потихоньку спадало, и наблюдала за деятельным Кордом – он отдал необходимые распоряжения по хозяйству и особняку, подписал бумаги, и поцеловав мне руку.... смылся на встречу с капитаном.
Присцилла огорчилась, узнав о нашем стремительном отъезде. Вещи собраны, саквояж закрыт, я готова. Послышались голоса: проводить нас пришел Дюк. Он так выразительно тряс мою руку, и желал счастья, что не улыбнуться я не могла... Неожиданно я поняла, что не хочу уезжать, не хочу в Хайтенгелл! Черт, не хочу!! Мне было здесь хорошо, действительно хорошо, несмотря на все мои проблемы. В моем сердце крепла непонятная тоска, и выхода этому состоянию я не видела...Отчего то щемило душу. Джон, сжав мою руку, встревожился моей бледности. Я попыталась успокоить его, сославшись на не очень окрепшее здоровье. Он же начал торопиться. Быстро загружены вещи в карету, скорые прощания, Растон на своем законном месте – и мы поехали. Было еще светло...По улице прогрохотали несколько повозок, впереди нас ехал закрытый экипаж, запряженный четверкой лошадей. А вокруг было вечно хмурое небо; в домах кое-где открытые еще ставни; двое работников конюшни чистили стойло; проскакала шумная ватага мальчишек с длинными палками, изображающими лошадей; прошел патруль из пяти человек, очень хмурых и очень вооруженных. И вот вывеска "Комендатура. Капитан Шейдан" осталась позади, вместе с крыльцом, облокотившись о косяк которого, выпуская облако дыма, курил трубку лейтенант Купер. Все как всегда. Ну, все...
Ворота с противным скрежетом закрылись, поселив в душе странную непонятную грусть. Но отчего? Отчего я не чувствую радости, замирания в сердце, нетерпеливого предвкушения по скорым, волнующим событиям....Может, я просто боюсь за будущее? Да, наверное....
Ободряюще сжав мою руку, Джон внимательно всматривался в мое лицо. 'Скоро будем дома...Не переживай, и ни о чем не волнуйся, ладно...'. Попытавшись улыбнуться, замерла – Джон, целуя мне руку, придвинулся.... Я же реагирую с замирающим сердцем – наверное, никогда не привыкну....И тут же, чуть улыбнувшись, он отстранился: 'Нет, нельзя. Иначе не выдержу...Слишком уж вы притягиваете меня, сударыня Ховард... Еле, если не секрет, что с кулоном? Первый раз видел, как он...светился. Насколько я знаю, ничего необычного никто никогда не наблюдал...'. 'Постой, Джон. Ты хочешь сказать, что раньше он не светился и не нагревался?'. 'Нагревался?'. 'Я и вздрогнула, когда мы... целовались, именно потому что он меня практически обжег... И я не знаю, что это значит.... Как он появился у вас?'. 'Ну и вопрос ты задала...К сожалению, точно сказать не могу. Даже отец, думаю, этого не знал.... Просто, как говорили в семье, прапрадед Ллойд Корд путешествовал по Лучезарному, и узнал, что в Королевстве изготавливают подвески и вкладывают туда заговоры на здоровье, удачную охоту, на большое потомство....ну и так далее, и попросил изготовить и ему тоже. В кулон вложили некую силу, но вот какую – я не знаю...А по приезду дед преподнес его своей невесте как подарок на помолвку.... Вроде все. Признаю, немного, но сказать что-то еще не могу. К сожалению' – и расстегнув камзол, он привлек меня к себе, нежно обняв...
Тепло, исходящее от Джона, стук колес кареты, проплывающий в окошке мимо нас зеленый лес – я начинала кемарить, с удовольствием ощущая крепость обнимающих меня рук; а за оконцем зеленая дубрава плавно сменилась на пышные кустарники и высоченные сосны – и среди этой картины мои глаза выхватили сгорбленную старуху, в черном одеянии, махающую рукой на обочине дороги. По движению кареты до меня с трудом, но дошло, что мне не приснилось – Растон действительно останавливается... И медленно вкралась холодная как бритва, мысль, что старуха то знакомая!....Что знаю я ее!!... И в памяти всплывает мой сторожевой пост и она, пришедшая с Пустоземья. Ох.... Хочу закричать: 'Нет, Растон, не надо! Не останавливайся!' – но горло будто схвачено и не вздохнуть – не выдохнуть,...и лишь слезы ручьем.
Джон, крепко прижав меня к себе, шепчет: 'Все хорошо, все хорошо...Родная, успокойся'...Через миг я чудовищно проскрипела: 'Не надо останавливаться...Не надо, пожалуйста'. 'Мы не останавливаемся, Еле, просто поворот, Растон сбавил скорость....Успокойся, ну же...'. С трудом, размазывая слезы по лицу, я пытаюсь вздохнуть....И правда едем... Фу. Может, мне она показалась или приснилась?......
Сдвинув шторку в сторону, с надеждой глянула назад – и тут же отпрянула...Не показалось... Вдруг мы слышим пронзительный крик Растона: 'Сэр, что делать то?! Требуют, чтоб остановились!!'....Что?! Кто требует? Пока всякие мысли полезли мне в голову, Джон моментом выглянул наружу, после чего прошептав: 'Тихо. Ни звука', на секунду сжал меня в тисках своих рук, легко, пружиня, соскочил, что-то крикнув Растону...
И душа моя заболела – я поняла эту фразу, сполна; болело не сердце, нет, что-то большее – со мной цельное.... Что там? Что с ним?... Как вдруг резко, практически срывая дверцу с петель, в карету вломился вооруженный бандит, размахивая ятаганом! Вжавшись в стену, я, с бухающим сердцем где-то в горле, рукой вцепившись в дверцу, ногами ударила его – и с трудом вытолкнула вон. Ох...Что-то тяжеловато, и страшно...очень. И дернув свою дверцу, вперед головой, вывалилась в придорожную пыль. Где-то в стороне слышится бойня – скрещиваются клинки, удары, раздаются крики....и что-то острое пребольно впивается мне в горло!! Черт...У моего горла меч, и усмехаясь, смотрит на меня верзила – страшно и жутко; темная рубаха, подпоясанная бечевкой, широкие штаны, заправленные в потрескавшиеся, старые сапоги...
Я растерялась...Страх завладел моим существом – я почти заревела от ужаса, когда силой дернув назад, за спиной мне больно скрутили руки. И верзила, что-то горланя про благородную, которую сейчас ахнет, потащил меня в сторону, в кусты... Резко по лицу хлестнули ветки – я закричала, в ту же секунду получив сильный удар в лицо; по-прежнему пребывая в немыслимой прострации, я звала на помощь....С моих плеч, сдирая кожу, он рванул платье, заваливая меня на землю; я с диким ужасом почувствовала грубые, шершавые руки! – и вдруг на мгновение, на миг увидела себя в особняке Кордов, и увидела Гелберта фон Лаурана, и будто обухом по голове – я пришла в себя; лишь тогда, лишь в тот момент, что-то щелкнуло внутри. Твою мать, Еле!! И вспыхнула злоба, страшенная злоба на саму себя!! Ты идиотка, полная!! Соображай, быстро!!
Быстро соображать не получилось – перехватив его руку, правой со всей силы врезала в пах; перекувыркнувшись, принимая боевую стойку, с отчаянием понимала – без оружия, противник я для него слабоват!! И...окаменела, почти. Гад хрипел на все лады, с кинжалом в шее, по рукоятку... И силы оставили меня, ноги подкосились – я рухнула на траву; за зарослями был Джон!! Замерев, со слезами, просто льющимися из глаз, придерживая платье на груди, неотрывно смотрела – смотрела на него... Крики боли врагов раздавались все чаще; последнего он, кажется, банально поднял и шмякнул об дерево.... 'Растон! Приготовить карету с лошадьми! Быстро!', и бросился ко мне.
'Еле!! – подлетев ко мне, и немного больно схватив за плечи, он осматривал меня так, что я ....начала краснеть. В его глазах стоял ужас, кошмарный, беспросветный... 'Я...я надеялся, что ты в карете, что Растон сумеет ее отогнать на безопасное расстояние! Его зажали рядом с лошадьми, потом твой крик! Я почти с ума сошел....Никогда прежде не дрался на мечах на бегу....Еле, прости....' – его взгляд чуть более осмысленно скользнул по мне, по порванному платью, по рукам, прикрывающим грудь....и он рванул меня к себе...И губы, причиняя боль, жестко завладели моим ртом.
'Господин Корд, простите, что отвлекаю, но ...возле кареты люди появились!' – жалобно прозвучал крик Растона. И глухой в ответ стон Джона, и руки сжатые в кулаки, и грудь с бешено колотящимся сердцем, и глаза, полыхающие огнем... 'Еле....пойдем....не надо на траве...сидеть. Застудишься' – придерживая меня за руку, он помогает подняться. Мгновение смотрит, и вздохнув, тихо прошептав мне на ухо: 'Какая же ты...соблазнительная', рывком берет на руки. От красноты меня спасают сумерки, укутавшие уже землю.....
А возле кареты обнаружилась группа всадников, освещенная факелами. При этом выяснилось, что это жители, из поселения Иртывы; ехали они в гарнизон просить защиты от шайки Кросаля – но похоже, ехать надобность отпала. На мой вопрос: 'Почему?', заданный из кареты, радостно всей гурьбой заявили – что валяется гад с переломанным хребтом недалеко отсюда. И от всей души хотят поблагодарить благородного господина, освободившего их поселение – трясут руку Джону, просят оказать честь – посетить Иртывы. 'Мы, правда, торопимся....' – и подойдя ко мне, выглядывающей из окошка, Джон тихо спросил: 'Еле, ты как?'. 'Терпимо...Что они хотят?'. Он молчит, лишь в темноте задумчиво мерцают его глаза. 'Хотят, чтобы мы стали их гостями.... Понимаешь, я не знаю, насколько дальше безопасна дорога...Вот в чем дело. Давай, дождемся утра в поселении, и на рассвете поедем. Хорошо?' Я кивнула, не сводя с него глаз. 'Ну, вот и ладно' – он, неожиданно нахмурившись, внимательно смотрит на меня и замолкает; крикнув Растона, вместе с ним стремительно исчезает в темноте...
