Текст книги "Североморье (СИ)"
Автор книги: Наталья Подлужная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Наконец-то.... Джон вернулся! О счастье! Можно ли быть настолько счастливой?! Можно, скажу наверняка. Слетев с парадной лестницы, кинулась к нему и тотчас была подхвачена его крепкими, сильными руками.... 'Выкладывай новости! Виделся с Королевой? Никаких затруднений?' Зарывшись в мои волосы, он молчал. Потом взял меня за руку и повел в кабинет. Радостно заглянув в его глаза, я осеклась. Что-то не то... 'Присаживайся. Ты должна пообещать, что выслушаешь спокойно и разумно, хорошо?' 'Ладно. Слушаю' – улыбаясь, я встала с кожаного коричневого кресла и рукой потянулась к его закрытым, обведенным черными кругами, глазам. Как он почувствовал, но, перехватив руку, лишь тихо произнес: 'Сядь'. Ну, я и села.....
'Еле, главнокомандующим в Хайтенгелле является принц Далмон. На королеву возложены представительские обязанности. Но принца до сих пор в Королевстве нет.... На море замечены вражеские корабли, до нашей границы пока не дошли, но все экипажи кораблей подняты по тревоге. Во дворце напуганы реальной угрозой войны с северянами. Королева держится, принимает донесения о провокациях на границе, но она.... не главнокомандующий! Далмона ищет весь двор, а где он, неизвестно! По слухам, где-то в Деновии. Военный министр срочно отбыл в приграничные поселения. Меня попросили о помощи – я не смог отказать. На море нужен командующий флотилией, адмирал Бонок в госпитале. Мне скоро надо будет собираться в путь...' 'Ну, хорошо. Я буду ждать тебя здесь' 'Это еще не все... – он помолчав, глухо продолжил – чтобы иметь возможность командовать, как адмирал Бонок, надо быть не ниже его по званию. Я владею сторожевым фрегатом, являюсь капитаном судна, но для командования флотилией Королевства этого мало. В общем, для соблюдения формальностей нужен приказ принца как главнокомандующего о моем назначении. Его нет, а ситуация аховая...' – и он странно замолчал, походил по кабинету, и наконец взглянул на меня. Взглянул исподлобья, пряча глаза. 'Короче, или приказ главнокомандующего, или должен соответствовать по статусу. Это означает – брак с кем-либо из Королевской правящей династии. Тогда, являясь супругом Ее высочества, я могу принять пост командующего морскими силами страны. На пороге война, я не могу оставаться в стороне....'
'Постой, ты о чем?'... 'Я могу командовать флотилией или на основании приказа ....– я перебила его: 'Я это поняла. Дальше'. 'Или став супругом принцессы Виолы, я как член Королевской семьи могу принимать командование. Еле, ситуация очень взрывоопасная, любая неосторожность – и вспыхнет бой. Я знаю моряков, храбрых и отважных морских волков, плавающих на кораблях, но они уступают Северянам, бороздящим море без устали' 'Джон, подожди – внутри меня стал нарастать ком, истерики или слез, не знаю, моментом пересохло горло; стиснув ледяные руки и скомкав платье, я все-таки выдавила: 'И что, это единственный вариант?' 'Елена, ты думаешь, мне просто это тебе говорить! Но я послушал доклады министра и Бреоли – он сегодня только вернулся. Многочисленные отряды наемников практически по всей границы нашего Королевства, они превосходно вооружены.... Придется потерпеть, возможно долго, пока мы выбьем эти вражеские отряды с территории Хайтенгелла'. 'Джон, ты женишься на принцессе?' – мой хриплый голос прервал его поток оглушающих меня объяснений. 'Война может начаться в любую минуту, на море должен быть командир, который не допустит человеческих потерь....' 'Барон Джон Корд! – вскочив, я замерла, с нарастающей болью глядя в любимое лицо, 'хватит о войне, о северянах, о море. Скажи лишь – ты женишься на Виоле?' 'Да, родная. Но так надо, мой долг....' 'И Королева ничего не имеет против? Единственную, любимую дочь отдавать за человека не королевских кровей?' 'Наша Королева настоящая правительница, она переживает за судьбу государства. Еле, Королева Виктория очень мужественная женщина. Она согласна уговорить принцессу, если это поможет общему делу, понимаешь?'. 'А когда военная кампания закончится?' 'Елена, милая, война с северянами никогда простой и короткой ни для одной страны не была. И мы не будем исключением!'.
'Война вечной не будет!!! Рано или поздно она закончится, все равно! А ты так и будешь мужем принцессы, а впоследствии возможно супругом кронпринцессы....' 'Мы что-нибудь придумаем' – прошептал Джон, мучительно вглядываясь в мое лицо. 'Ну что ты можешь придумать? Попробуешь развестись с Виолеттой? Это утопия. Еще добавляется возможная реакция принца Далмона.....Мне нужно побыть одной, подумать...'. 'О чем? Елена, ничего не изменилось, и не изменится! Я люблю тебя, это правда! И так будет всегда!' 'Ты любишь меня, и я знаю это, любишь – сейчас; но рядом с тобой скоро появится юная, умная красавица – как долго ты выстоишь? Я ни в чем тебя не виню, просто пытаюсь доказать, что связав себя священными узами брака с ее высочеством ты изменишь свою жизнь, и косвенно мою. Я....я не смогу видеть тебя с ней, ну, неужели непонятно! И ...и какую роль при себе ты отвел мне? Подскажешь?' 'Ты была и остаешься моей любимой невестой' 'При жене? Живой, молодой, красивой? Круто ты загнул.....' 'Ты по-прежнему будешь жить в особняке, здесь будет все к твоим услугам....' 'Ты мне предлагаешь роль содержанки? Я знаю некоторых таких, они ушли со службы' 'Еле, хватит! Причем здесь содержанки?! Ты можешь спокойно жить здесь как воспитанница моего отца...' 'Джон, барона нет, а есть ты и люди, которые распускают слухи. Как ты вообще собираешься жить? Побыть во дворце, пообщаться с высокопоставленными чиновниками из министерств, с супругой, а потом что, откланяться, и сказать, мол, поехал я, меня там Елена ждет. Так?' 'Ты все усложняешь!' 'Хорошо, скажи простой вариант' 'Еле, я тебя люблю, я .... клянусь тебе в этом, я верен тебе, и останусь таковым; ну, не мог я отказать Королеве, пойми! Далмона нет – он путешествует где-то по Деновии с Алоисой; двор напуган; полковник Бреоли, как бы я к нему не относился, отбыл на границу в войска; нужен командующий на корабли – им стану я. Но нужно условие, при котором я могу отдавать приказы и следить за ситуацией в приграничной полосе на море! Барон такими полномочиями не обладает. Совершив церемонию фиктивного брака, я стану главнокомандующим и следовательно, сразу уеду к морю, на сторожевой фрегат, понимаешь?' 'Джон, мне все понятно – я с трудом заставила себя говорить, сил не осталось, да и желания продолжать этот разговор тоже. Заставив себя встать, я добрела до двери; сердце болело невыносимо... Дойти бы до своей комнаты, а там хоть заревись – только не здесь....
Вот и лестница. 'Джон Корд, вы прекрасный человек, и ваш долг помочь вашей стране. Вы правы, никто кроме вас не сможет сейчас возглавить морские силы. Насколько я понимаю, вам надо как можно быстрее ехать во дворец, там у вас встреча с командирами пограничных отрядов. Да и принцесса рядом с вами будет смотреться лучше....' 'Елена, постой, послушай.....' 'Джон, подожди! Мне осталось сказать пару фраз. Я все решила.... Знаешь, есть такое выражение – с глаз долой, из сердца вон. Я попробую это проверить опытным путем. Не перебивай, пожалуйста. Я хочу спасти свое сердце. Я знаю себя. Не смогу, пойми, не смогу видеть тебя рядом с ней, не смогу видеть вас вместе, я .... я не выдержу! Став супругом ЕЕ высочества, у тебя назад пути не будет. И не надо пытаться убедить меня в обратном. Или ты думаешь, что ради тебя введут разводы? А мне лучше уехать, и найти службу подальше отсюда. Это сейчас я дорога тебе, закончатся боевые дни, ты будешь занят восстановлением разрушенных городов, рядом будет принцесса Виола, пройдет какое-то время, и однажды ты поймешь, что я – помеха, что я мешаю тебе, что память обо мне нервирует тебя....' – чувствуя, что слезы вот-вот брызнут, а сердце просто зашкаливает, сжав руки в кулаки, с трудом, хрипло продолжила....самое трудное:
'...Поэтому, я рву с тобой сейчас, потом ты будешь, благодарен мне. Я .... я прекращаю наши отношения. Не смогу я быть непонятно кем.... Да и тебе это вскоре не нужно будет! Прости, но я устала....' 'Ты все решила?! За нас обоих?!' – я старательно не смотрела на его побледневшее лицо, страшные черные глаза, стиснутые кулаки; прорычав вопрос, он легкой, пружинистой походкой остановился у края перил. И лишил меня сил, почти. 'Нет, Джон. Ты решаешь за себя, я решила за себя. Я спасаюсь, и спасаю свою шкуру, просто чтобы через какое-то время, я верю, что оно настанет, я смогла нормально вздохнуть, нормально без боли в сердце, жить. Но для жизни мне нужно живое сердце' – прохрипев, я развернулась, и по лестнице, вцепившись в перила, стиснув зубы, молясь, чтобы не заплакать, не здесь, упрямо стала подниматься наверх. Джон, я знала, был в ярости. Взгляд его мог при желании парализовать мою спину. Стремительные шаги за спиной; я схвачена в охапку и прижата к его телу так, что трещат кости. 'Даже не думай! Я не отпущу тебя! Ты моя, Еле. Никуда я тебя не отпущу. Сколько глупостей ты наговорила, сумасшедшая глупая девчонка! Сейчас я дам тебе время, отдохни, вечером мы еще раз спокойно все обсудим. Я прошу тебя! Я что-нибудь придумаю с этим чертовым браком! Обещаю!' – на руках он занес меня в комнату. Я молчала. Бережно, по другому и не скажешь, он опустил мое тело на кровать; затем подошел к туалетному столику, осушил полный стакан воды, и тяжело взъерошив пятерней руки густые, чуть длинные темные волосы, прошептал: 'Я молю тебя, пожалуйста, не принимай никаких решений. Мне нужно встретиться с командирами отрядов, выслушать их донесения, я вернусь самое позднее – к часам десяти вечера. И мы поговорим, договорились?' – как-то отстраненно, до сознания дошло, что Джон на грани взрыва. Очень мощного. А мои мозги, как-то вдруг раз и отключились. Перегрелись, ага. Иногда переживания, накатывая волнами, вызывают сильнейший отклик и эмоций, и организма в целом; у меня же похоже, произошло перенасыщение и включились некие защитные механизмы, не дающие разыграться истерики. Или она у меня немая? Так вот, поняв, у Джона внутри все клокочет, и готово лавой вырваться на свет Божий, я кивнула. Что он смог прочесть в моих глазах, не знаю, но посмотрев исподлобья подозрительно, он, подойдя ко мне и опустившись на колени, сжал руками мои плечи и коснувшись губами лба, прошептал: 'Дождись меня. Мы еще раз поговорим. Только дождись.... Пора мне.... Я... тебя... люблю' – последние три слова он выговорил четко и медленно, делая паузу после каждого слова.
В оцепенении я сидела, чувствуя лишь нарастающий болезненный ком внутри... Хлопнула входная дверь. Шум отъезжающего экипажа будто пробудил меня. Какое-то время я тупо смотрела на окошко, на котором показались первые капли начавшегося дождя. Что-то надо сделать....Медленно подошла к саквояжу, вытряхнула его. Такое количество платьев мне ни к чему... На пол медленно спланировал какой-то белый лист... Нагибаясь, я только тогда сообразила, что это.... Письмо. Второе письмо, мной не прочитанное.
'Еле, милая, привет. Пишем тебе все. У нас все средне. Принц тут неожиданно смылся из дворца, и у наших барынь резкие перепады настроения. Про охрану ничего написать не могу, ничего не знаю, все что-то носятся, мы из казармы едва ли не маршем до внутреннего двора в резиденции и назад тем же путем. Долбят все, кому не лень. То карты принеси, то служанку найди, то окно закрой-открой; под конец, все-таки окажешь им услугу, они же посмотрят так, что хоть беги и в ручье отмывайся. Устали, и сильно соскучились по тебе. Инель поуспокоилась, грустная только. Ну, оно и понятно – мы все такие. Как ты там? Письмо твое получили, ты многое недописала, ведь так? Все же надеюсь, что мы свидимся. Кстати, с тех пор как тогда в поселении показывался барон, он исчез. Но ходят упорные слухи, что отправился он за тобой, а? Поэтому слухай сюда: тут, да там шепчутся, что одной юной особе В, обладающей всем на свете, приглянулся один симпатичный господин, а как он уехал, по слухам, к другой, у этой юной девы испортился нрав. Да сильно. И бедная ее Матушка, вконец изведясь и намучившись, желая остаться с разумной и светлой своей головой, решает пристроить дурное чадо к тому товарищу. И надежда теплится в материнском сердце – ей никто не откажет, не сможет, побоится! Таким образом, неразумное дитятко будет пристроено, мать успокоена, и покой воцарится....Тем паче, у нее есть еще один ребенок, правда, немного загулявший. Поняла? И опасаюсь я, что карательные меры не заставят себя ждать...
P.S. Будь осторожна, ладно. Любящие тебя, подруги. Мели, Лори, Инель'.
Да, ну и письмецо. Эх, ну, почему я его не открыла там, в гарнизоне?...Я сидела, мучительно думая лишь об этом.... Но, откуда я могла знать, что в письме предостережение?! И его надо прочесть! И я заревела, меня спасло это. Слезы спасают от бесконтрольной, сводящей с ума, истерики. Сколько я плакала, не знаю. Но это не могло длиться вечно. Я встала, вытерла лицо и села за стол: мне надо написать прощальное письмо. Изорвав несколько листов, я опять зареванная, написала: 'Прости, что не дождалась. Просто боюсь, увижу тебя – и начнется истерика. Не хочу сцен! Я ухожу, чтобы спастись. Не ищи меня, прошу. Твоя судьба это принцесса Виолетта, а моя .... Мне пора. Я тебя люблю, но никакого значения это не имеет. Прощай'. Ну, вроде все...
Переодевшись, собрав узел, через черный ход, а у парадного, как на посту стоял Картер, я выскользнула из замка. Улицу вниз, четыре дома, направо, еще одна улица – и здесь за несколько золотых монет Хайтов я прикупила себе лошадь. На ней я доехала до дворцовых ворот, чугунных, черных, огромных. Украшал их затейливый узор из волнистых линий. За воротами виднелась липовая аллея, и чуть дальше озеро. Я слезла с лошади, и в нерешительности остановилась, причем, что делать дальше, не имела понятия.... Мимо меня проезжали запряженные экипажи, проносились легкие кареты, проехало несколько человек в форме стражников. Торчать перед воротами – идея не самая блестящая. Из сторожевого домика показался Сэйт? Удача! На воротах действительно стоял Сэйт Лейтон! Рванув к нему, я предстала пред его удивленные, все более округляющиеся глаза. Быстренько обнявшись, он, расплываясь во всю ширину рта, кого-то гаркнул и велел позвать старшую стражницу Донован. Как выяснилось, Мели сегодня выходная.....Ух ты! Везет. Чуть приотворив дверь у ворот, и позволив мне прошмыгнуть, он шепотом потребовал вечернего рассказа о дальнем гарнизоне. Ну, ладно, я тебе на ночь-то страшилок насочиняю! Напоследок, я, с трудом шевеля языком, попросила Сэйта, если вдруг меня вздумает искать барон Корд – он меня не видел! Не знаю уж, или глаза жалобные, или вид замученный, но Сэйт с моей просьбой согласился....
Вот и она. Обнявшись, мы с Мели какое-то время просто стояли. 'Когда ты приехала, Еле?' 'Вчера'. Дальше, пока мы шли по аллее, обходили озеро, белоснежную беседку, увитую плющом, скамейки, я все ей рассказывала. Под конец коснулась и писем. Донован тяжело вздохнула, и с посыпанной гравием дорожки, свернула направо. Тропка, выложенная дощечками, мимо аккуратно подстриженных кустов, другой беседки, вела в сторону от дворца. Вдали показалась конюшня, и рядом с ней специальная площадка, для упражнений и прогулок лошадей. А, не доходя до площадки, кто бы сомневался, оказалось серое, приземистое, неказистое сооружение. Фонарь над покосившейся дверью, скрипящей над душой на все лады. Небольшие вырубленные квадратные отверстия, типа окон. С дрогнувшим сердцем я шагнула внутрь. Ну, ничего. Чистенько. Хотя это уже заслуга девочек...
Заправленные в ряд по пять лежанок с обеих сторон, на стенах полки, длинный вместительный стол посередине, и как-то не к месту светлый здесь шкаф. В нем же располагалась кухонная утварь: кувшины, горшки, тарелки, и много чего другого – меня привлекла кочерга. Повертев головой, в левом углу я наткнулась на печку. Заметив мой заинтересованный взгляд, Мели улыбнулась: 'Как холодно становится, так топим. Дрова для растопки, потом уголь добавляем. Здорово становится. И на душе светлеет. Мне жаль, что у тебя так вышло. И помочь то ничем не можем.... Знаешь, видела я его во дворце; далеко стояла, у дверей в бальный зал. Он перед Королевой весь какой-то воодушевленный стоял что ли, радостный. Что-то она ему говорила, хорошо так втирала, он же мужчина, солдат, воевал... Ну и все, поклонился, весь бледный, головой мотнул, мол 'честь имею', и вышел'. Опустившись, нет, почти рухнув на лежанку, я закрыла лицо руками. 'Ну, не расстраивайся, образуется! В конце концов, ты живая, после всех опасностей, здоровая, после всех приключений! Не ранена, не арестована, службу получишь. Думаю, никто против не будет'. 'А мне каково? Служить здесь и видеть его рядом с ней? Мне как быть? Ты думаешь, я такая сильная? Я представляю картину, идут они голубки, ручка в ручке, и я на страже тут. Посмотрит он на меня, отведет глаза и дальше пойдет.... Не смогу я. Устала так, что сил нет' 'Все, хватит. Пострадала, и будя. Прости, но у тебя нет такой роскоши, как возможности пострадать. Ну, побудет он перед твоими очами, а куда деваться, а ты зубы сожми, чтоб аж скрипели, и стой на посту. А нет у тебя никого, чтоб кормильцем быть. Нету. Поэтому и служить будешь, и жалованье получать, кстати, добавили пару золотых Хайтов. Хватить сырость разводить! Влюбилась, понимаю, в такого красавца грех не влюбиться, а ты держалась то сколько, ну хватит. Ты и принцесса – это не соизмеримые величины, сама понимаешь! И вообще, как я поняла, его заставили обстоятельства – назначить его главнокомандующим на море может принц Далмон, но его нет, а женившись на принцессе, он получает титул и как следствие, возможность командования. Понимаешь?!'. 'Мели, я все понимаю. Что потом, когда война закончится, когда наступит мирная жизнь. Рано или поздно, это случится – барон Корд супруг Ее высочества Виолетты. Вот это не изменить! А я кто рядом с ним?'. 'Ну, да. Женившись, чтобы помочь своей стране, Корд так и останется женатиком... на принцессе. Да и принцесса возражать не будет. Письмо читала? Слухи упорные, что приглянулся он ей.... Неслабо так. А как он уехал, дурить начала.....Да, ну и дела. Не позавидуешь тебе. Кстати о птичках, я... замуж выхожу' – Мели села рядышком, и головой прислонилась к стене...
'Что? Ты выходишь замуж?' 'Да, выхожу. За капитана Фэрроу...Помнишь такого?' 'Гм. И как у вас....завязалось?' 'Сама толком не знаю. Наверное, началось с переезда в казармы, помнишь, я писала. Первый раз встретились возле ворот, случайно, разговорились, оказалось, что мы...соскучились. Потом неожиданно столкнулись во второй, да и в третий раз...А потом, знаешь, как сорванцы, ждем проверку караула и дальше бежим навстречу друг другу. Меня трясло, я не понимала, что со мной, отчего замирает сердце, и торопишь следующий день, и я перестала расстраиваться подчас....не очень умным приказам высокоблагородных особ, и никак не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок, перестала ворчать, в общем, диагноз мне вынесла Инель. Она просто как-то спросила, мол, не влюбилась ли я? И я замерла, реально замерла, в голове сумбур – неужели правда? А вечером, только не смейся, я одела платье, так непривычно, давно же не одевала, девочки помогли со шнуровкой, корсет ну его к черту, и вышла к воротам. Ты не представляешь его лицо.... Он словно окаменевший стоял, а потом поцеловал мне руку! А дальше поймал извозчика, и мы поехали к реке. Поцелуи там всякие, объятия ....' 'Ну, а дальше? Что молчишь?' 'Еле, все не так просто.... Нас ослепило.... Не знаю, как тебе сказать.... Девочки не знают.... Знают лишь, что свадьба'. 'Да что случилось? Он .... ты его в чем-то подозреваешь?' 'Нет! Что ты.... Короче, я беременна....' 'О Боже.... А он как?' 'Поначалу оба испугались, меня ведь со стражников сразу выгонят.... А Донат, видя, как я расстроена, стал успокаивать, говорить, что надо быстро пожениться, срок еще маленький, что все будет хорошо. Он испугался за мою репутацию. Представляешь? Оказывается, не только у барышень благородных имеется репутация... Скоро я потеряю место службы' 'Тебя именно это беспокоит?' 'Еле, я влюблена, но я привыкла служить, знать, что это мое место, мой доход, моя независимость'. 'Мели, послушай, ты выйдешь замуж, еще какое-то время будешь состоять на службе, но ты уже будешь не одна, вас двое, вас двое взрослых людей. Донат будет твоим мужем, защитником, он будет кормильцем семьи, как и положено, а ты станешь хозяйкой дома, женой, матерью, хранительницей домашнего очага. Твоя мама, прости, что напоминаю, служила?' 'Нет, конечно. Она занималась моим воспитанием, следила за прислугой. Наш родовой замок был немаленький'. 'Ну, вот видишь. Твоя мама не служила, а занималась тобой, замком...'. 'Сравнила или замок или у нас угол где-нибудь'. 'Почему угол? Разве нельзя купить домик? Или на худой конец снять комнату с мебелью?' 'Но это дорого'. 'Вас служат сейчас двое. Вы получаете жалованье, ну найдете себе место для жизни'. 'А если Донат предложит здесь жить?' 'Здесь это где?' 'В соседней казарме пустует пара лежанок, и если повесить там занавески....' 'Ты сдурела? Какие к черту занавески? Мели, включи мозги'. 'Есть еще один вариант – Донат может отправить меня к нему домой, в приграничное поселение. У него там сестра....'. 'А ты сама что хочешь? Где жить?' 'Не знаю. Но чтобы отсюда не уезжать. Привыкла я здесь. Если уеду, сильно скучать начну. Когда, во время войны меня из замка выбросили, мне потом замок во сне виделся. Я спать долго боялась. Вечные кошмары....Не хочу об этом....'
"А тебе не хотелось съездить туда? Может, узнали бы что-нибудь о родителях?" "Куда съездить? В замок? Замок был разграблен и сожжен дотла. Узнать? У кого? В замке не осталось ни души. Две рядом находящиеся деревни полностью уничтожены, жители половина угнаны, половина исчезли. Бесполезно. Искать мне там некого и нечего". Мели, вся дрожа, порылась в карманах, и извлекла на свет носовой платок. И разрыдалась на моем плече...
Прижавшись к Мели, я гладила подругу по голове, по вздрагивающим плечам, и жалость к ней, и ее боль, ощущаемая мной как собственная, оттеснила мои личные переживания на второй план. Обхватив меня руками, она тихонько всхлипывала, когда послышались приближающиеся голоса.
Озорные дерзкие глаза, упрямые, непослушные иссиня-черные волосы – на нас, чуть усмехаясь, глядела Лори. "Ну, теперь понятно. Все ясненько..." "Ты о чем?" "О чем? О Корде, едва не разнесшим весь наш сторожевой пост в поисках некой исчезнувшей девицы...Встреча среди командиров наконец-то закончилась, и полчаса мы балдели. Как тут кто-то так постучал в дверь, что практически снес ее с петель – и на пороге возник твой барон. Дальше можно все объединить в один смысл: "Где Елена?! Мне нужно с ней поговорить! Ради Бога, где она?" – продолжая говорить, она быстро приблизилась и сграбастала меня в объятия, и тихо добавила: "Еле, он был .... страшен. Страшен в своем отчаянии. Я не знаю, что между вами произошло, но он сильно страдает". Мое сердце против воли сладко замерло – неужели из-за меня? И волна боли вновь готова была меня затопить... Я с трудом вспомнила, как дышать. А Лори, отстранившись, окинула меня цепким взглядом, и с радостным воплем бросилась на мою шею: "Еле!". На ногах мы не удержались, и по нарастающей грохнулись на Мели, оказавшейся мудрой и успевшей отпрыгнуть в сторону. Ниже земляного, сверху застланного досками, пола мы упасть не могли по логике, а через мгновение к нашей веселой возне присоединилась и Мели, и Айшат, в некотором ступоре зависшая поначалу.
Из деревянных ящиков мы быстренько соорудили подобие лежанки, застелили льняным полотнищем, под голову свернула куртку. Сие сооружение поставили вплотную к лежанке Инель. Девочки затопили печку, зажгли большие свечи, на стол приволокли снятый с костра котелок с дымящей картошкой, репой, и зажаренный кусок барашка. Айшат, попавшая к нам чуть позже Лори, была сразу определена в походную кухню, водовозом. Видели мы ее изредка, и всегда на повозке с ведрами, наполненными водой. Вот и сейчас, три ведра холодной воды стояли на скамейке, а два были водружены на печку. Мели махнула мне рукой и показала на кувшин. Дальнейшее разъяснилось быстро: полный кувшин горячей воды, какое блаженство, и низенькая покосившаяся дверца пристройки к нашей "опочивальне". А там деревянный сухой пол, скамейка, кадка с холодной водой и небольшое корыто... И вот все отмытые мы собрались за столом. Время шло, Инель должна была появиться с минуты на минуту, ее дежурство закончилось.
Раздался скрип отворяемой двери, и в проеме яркой звездной ночи показалась Инель. Секунды четыре она устало, спокойно обводила всех глазами, скользнула по мне и замерла; глаза ее недоуменно и сомневаясь вернулись... ко мне, и спустя мгновение она почти упала в мои объятия. Перебивая друг друга, одновременно задавая вопросы, умудряясь при этом есть, мы не замолкали ни на минуту. Я узнала, что Кэртон ученик кузнеца и заглядывается на его дочь, что малышка Лилия перебралась в город и сейчас ученица вышивальщицы; Нестор устроился в конюшню пока уборщиком, но это только начало; Ада – мамина помощница... Мама же их, Мария плоха, но наотрез отказывается уезжать из деревни, где у нее огород, куры, козы – целое хозяйство. И поэтому, закончила сумбурный рассказ Инель, ей придется просить перевести ее по службе на сторожевой пост ближе к деревне. Я же поведала о себе: о службе, о стычках, о жизни в гарнизоне. И коротко о Джоне, стараясь не реагировать на горящие любопытством глаза девчонок. О подземелье, о Сэре предпочла умолчать... Ужастики перед ночью не нужны. Никому...
Как когда-то, повернувшись к друг дружке, натянув суконное одеяло на головы, мы тихо общались... Причитания подруги о полковнике и его ранении, имевшем такие последствия, я прервала. Решив отвлечь ее от мрачных мыслей, стала рассказывать о бале в гарнизоне, и неожиданно вспомнила о Гасе. Инель поначалу не поверила, что речь идет о нем. На мой удивленный вопрос: "А в чем собственно дело?" тихо пробормотала, что тогда, во время драки именно он оттащил ее от стражников... И мы замолчали обе. Нахлынули воспоминания...
А утром неугомонная Лори взяла со всех слово, что пока я не дам своего согласия, барону моего местоположения не выдавать. Хотя, тут же заметила она, больно нужно барону их сведения – если он захочет, все сам узнает. Мели и Инель растворились в предрассветном тумане, уйдя на дежурства, а я медленно, но верно погружалась в депрессию. Когда мне было так плохо? Я не могла припомнить... Перед глазами упорно стоит его лицо, я слышу этот чуть хриплый голос, от которого словно в бреду сползаю вниз, на пол. Его чувства, его желания, спрятанные в глубине темных глаз, смотревших на меня так, что я всем своим существом понимаю – спасения нет...
Чувствуя, что разбита в прах, и сердце болит так, что нестерпимо хочется выть, лишь невероятным усилием воли сконцентрировала внимание на Лори. У нее вечерняя смена. Девушка щеткой начищала до блеска ботфорты. Сдвинутые на переносице тонкие брови, подведенные коричневым карандашом, упрямые темно-карие глаза, непослушная прядь иссиня черных волос по жизни выбивается из общего пучка и всегда портит ей настроение. Лори младше нас на четыре года; к принцессе она попала от Ее Величества – узнав, что бунтарка – дочь старого солдата, королева и направила ее сюда, зная о стражницах. Характер Лорины проявился сразу, лукавить она не умеет. Если ей не нравится, то узнаешь об этом первым от нее самой; если наоборот – точно также. В первый раз я столкнулась с ней вскоре после кончины барона: стоя в угрожающей позе на террасе, рядом с покоями фрейлин, она, сжимая кинжал, шипела, что б мол, не подходили, всех порежу к черту, достали ее все. Перехватив удивленный взгляд Инель, я, помнится, осторожно спросила суть проблемы. Не сразу, но достаточно быстро выяснилось, что фрейлины и юные барышни из свиты Ее Высочества Лорину обидели. Не признали в ней девушку. Черные короткие волосы, тонкая еще мальчишеская фигура и задиристый характер сыграли с Лори плохую службу. Очень рано потерявшая мать, и обитавшая в домике, недалеко от кузницы, где работал отец, она легко дружила со сверстниками, лазила с ними по крыше, воровала яблоки и груши из дворцового сада, удирала от садовника, с руганью бегавшего за ними с хворостиной....Со смертью отца выяснилось непригодность Лори быть при дворе хотя бы служанкой или по крайней мере, помощницей посудомойки. Девица отбилась от рук. И Королева, один раз вспомнив о ратной и преданной службе старого вояки Мегаша, отправила девочку к принцессе..... авось что получится. Мы тогда успокоили ее, как могли, близко к ней не подходя, ее не нервируя, рассказали историю Мели, нашу добавили, и вскоре стали замечать желание девушки познакомиться с нами поближе. Лорина отрастила волосы, мужественно терпя надоедавшую прядь, фигура ее немного округлилась, характер остался прямым, вспыльчивым и быстро отходчивым. От нее прозвучала лишь одна просьба – называть ее Лори, что без проблем нами и было исполнено.
Только с попытки десятой смогла немного включить мозги. Я, понимая, что мне на что-то надо жить, что сейчас здесь нахожусь исключительно ввиду привязанности девочек, что о моем возвращении в особняк барона не может быть речи, это в конец меня убьет, я решилась просить аудиенцию у человека, которая вскоре станет супругой барона.... Аудиенцию Ее Высочества принцессы Виолетты. О Боже, вот сказано главное, и как душа на части рвется! Тем же вечером в канцелярии я написала прошение о приеме меня на службу или разрешении отбыть к прежнему месту дислокации – в дальний гарнизон....Оставалось ждать....
Аудиенция состоялась через два дня в Малом Тронном зале. Роскошная обстановка, позолоченные резные зеркала, паркет, натертый до блеска, и она, принцесса, восседающая в кресле для высокоблагородных собраний. Пока мне не махнут рукой, рта я открыть не могу. Это ясно.... Не ясно, сколько я так простою – в поклоне. Камердинер тихонько меня подтолкнул, оказывается, рукой мне махнули, а я не заметила. 'Ваше высочество, прошу вашего Высочайшего позволения вернуться мне на службу. В любую из частей...' 'Ховард, мне известно, что последнее ваше место службы – дальний гарнизон. Но я не возражаю, если вы присоединитесь к старшей стражнице Донован, и окажетесь в ее отряде. У Донован скоро состоится свадьба, вероятно, потом она уйдет со службы нянчить детей – и вы ее замените. Так что, я не возражаю против вашей кандидатуры в рядах моих стражников' Я молчала, с ужасом в душе представляя, что мне предстоит. Каждый день видеть его, слышать его, знать, что он не мой, что он с принцессой, что мое будущее с ним невозможно.... Счастье быть с ним выпало мне лишь в гарнизоне – действительно, счастливые дни – вот только не понимала я тогда этого. Я не такая сильная, точнее, слишком слабая для проверки своего сердца на прочность. Я пристально взглянула на удачливую соперницу – вот она, сидит в высоком, с подлокотниками кресле: у нее яркие голубые глаза, белая кожа, тонкий, словно высеченный, чуть вздернутый носик, пухлые губы, светлые длинные волосы; и вся она такая стройненькая, ладненькая, одним словом, принцесса. Ну, повспоминает он меня несколько недель, может пару месяцев, но когда рядом такая красавица, какой мужчина выдержит? Посмотрела на нее, и тошно стало. Куда уж мне... 'Ваше высочество, не сочтите за дерзость, но могу ли я служить в каком-либо из городов Хайтенгелла?' 'Вас чем-то не устраивает служба в королевском дворце? Жизнь в довольствии? Вы дерзите....' – в ее голубых, красивых глазах отразилась злость. 'Ховард, мне не интересны ваши личные проблемы, вероятно, вы пожелали того, что в принципе невозможно, посмотрите на себя, кто вы? Всего лишь служака... Вы обязаны, просто должны знать свое место в этом мире! Вы запросто могли стать отходами нашего общества, но вам дико повезло. И ваше поведение разочаровало меня. Вряд ли вы так уж достойны, как о вас пекутся.... Я заканчиваю наш разговор – или вы служите во дворце, в конюшне, в добром здравии, или отправляетесь в дальний гарнизон, к прежнему месту службы'. И что мне оставалось ответить на столь гневную тираду юной принцессы? 'Хорошо, ваше высочество, сегодня вечером я отбываю в гарнизон'. Там смерть, я знаю. Но там возможна борьба, а здесь сплошная мука.... Я сделала выбор.
