Текст книги "Североморье (СИ)"
Автор книги: Наталья Подлужная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
'Нет, Ховард, через неделю во дворце состоится королевская помолвка, я приказываю вам находиться в охранном карауле в зале для церемоний... Обстановка в мире опасная, приглашенных будет много.... После церемонии я не задерживаю вас. Вы отправляетесь для дальнейшей службы в дальний гарнизон. Хочу, чтобы вы знали – меня не волнует ваша жизнь, ваши переживания, ваши несчастья, я требую неукоснительного выполнения ваших обязанностей, вам ясно?'. Мне было ясно. Все правильно. Так и должно быть. Поклонившись, пятясь спиной, я вышла из зала. Преодолев на негнущихся ногах лестничный пролет в шесть мраморных, с инкрустацией, ступеней, я обессилено добралась до комнаты ожидания, где меня собственно и ожидала Мели. Она мерила комнату большими, нетерпеливыми шагами и уже начала поигрывать эфесом шпаги. Увидев живую и невредимую меня, она испустила сдавленный вздох облегчения и молча схватив за руку, потащила к парадным дверям...
'Ну, чем порадуешь?' 'Я остаюсь здесь до церемонии помолвки, а затем вновь отправляюсь в дальний гарнизон.... Кстати, не просто здесь. Мне надлежит быть в охранке в зале для церемоний' 'Ты.... будешь здесь во время самой помолвки?' 'Точно. Я буду в охранном карауле' 'Но я не понимаю..... Быть здесь во время церемонии, зачем? Стражников вполне хватает! Тебе же будет больно! Смотреть на них! Может, ей объяснить? И дальний гарнизон! Это же .... ужасно. Тебя там едва не убили..... Ты ей ничего не сказала?' 'Кому – ей? Принцессе? Ну ты мудрая, однако'. 'Не мудрая, а злая. Ее высочество должна понимать, что для тебя это мучительно!' 'Мели, я уверена, что она это знает. Знает, что мне будет тяжело! Поэтому я и обязана быть в охранке, это типа наказания....' 'И что теперь?' 'Да ничего, Мели, ничего. Сожму зубы, отстою в этом ненавистном карауле, и потом буду на пути в гарнизон....'. 'Где тебя опять будут пытаться убить?! Здорово. План потрясающий, лучше не придумать'. 'Ты можешь предложить что-нибудь другое?' 'Объясни, ради Бога, зачем опять ехать в дальний гарнизон? Ты едва оттуда выбралась живой! Неужели больше для службы нет мест?!' Что я могла ответить.... Коротко, с горечью, из меня вырвался смех: 'Мели, родная. Ну, конечно, для службы полно мест. Но конкретно для меня или здесь – что мне неприемлемо, или там. Улавливаешь?'. 'Твою мать, я так и чувствовала, что не все так просто! Может, мне с ней поговорить? Попытаться объяснить, что....' Я не выдержала: смотреть на мучения подруги, которая обязана светиться счастьем в связи с предстоящей собственной свадьбой, было слишком! 'Хватит, Мели! Что предначертано, то и будет! Сама, прошу, не лезь. Пожалуйста....' – разговаривая, мы дошли до нашей казармы. Присев на лежанку, мы отвлеклись, возвратились караульные. К нам подсели Инель и Лори. Очень кратко, держа себя в ежовых рукавицах, Мели пересказала последние новости, связанные со мной.... Ответом ей послужила гробовая тишина. ...
'Что?! Черт возьми! Надо еще раз попробовать – так нельзя! Она же там точно погибнет!' – и крикнув, Лори вдруг рванула из казармы, что-то возмущенно вопя, и столкнулась с Айшат и ее вечными спутниками – ведрами, содержимое которых вмиг и оказалось на обеих девушках. Раздавшийся следом поток отборных ругательств, яростный удар по пустым, звякнувшим ведрам и полыхающие бешенством, глаза, желающие хоть чьей-нибудь смерти. Или на худой конец, пинка.... Взъерошенные волосы Айшат, изумленный остановившийся взгляд на Лори, и ее гениальный вопрос: 'А что происходит?' И Лори, в ответ выпавшая из реальности, округлившимися глазами несколько секунд глубокомысленно рассматривала лужу, где собственно пребывала не одна – и расхохоталась. А за ней и мы все....Потом, уже вечером мы еще раз обмозговали сложившуюся ситуацию – вариантов было негусто. А точнее, уже известные нам. Или здесь, под королевским боком или там, где возможно все. Тяжко затушив свечу, Инель прошептала: 'Ладно, закончили обсуждение. Спать пора'. На следующий день спозаранку Лори выдвинулась в дорогу – она хотела отложить поездку, но мы смогли ее отговорить. Ей день на дорогу, чтобы прибыть на место памяти об отце – в этот день, два года тому назад, старый солдат Мегаш ушел в светлые миры....
Оставалось продержаться семь дней. Мучительных, беспросветных. О том, что Корд бывает во дворце, я догадывалась по переглядкам подруг. Тема Джона между нами не поднималась. Подчас очень хотелось спросить о нем, но страх мертвой хваткой зажимал мне рот. Я панически боялась услышать – о чем? Наверное, о безразличии, равнодушии, или вообще о вдруг вспыхнувших чувствах между.... Нет. Лучше ничего не знать. Так, где-то там, глубоко внутри, тлеет, продолжает тлеть робкая надежда, что обо мне помнят, думают, что я не забыта.... С трудом удалось сохранить спокойствие, когда, проходя мимо девчонок, услышала, что Джон устроил форменный допрос Инель, и капитально разнес 'оборону' Мели. Что он спрашивал?! Чем интересовался, чем или кем? И что ему ответили.... Почти бегом я добралась до пасущихся лошадей; черный, как вороно крыло, Буран – пришпорив его, я понеслась навстречу ветрам.
И что-то почувствовала.... Нехорошее, темное. Возможно, раньше такого внимания я не придала бы, но, имея за плечами опыт гарнизона, не замедляя бега красавца коня, развернула его обратно. Холодящее дыхание по коже. Чьи-то глаза, безжизненные и полные ненависти. И присутствие незримое, но ощутимое – и сердце вздрогнуло от неминуемого, заболела душа. Я поняла, кто это.... Сэра, неужели опять? Назад, от конюшни я брела, крепко держа глаза сухими. Девочек испугать нельзя. А то, еще вмешаться надумают – при всей их смелости и отваги, здесь они бессильны. Как, впрочем, и я. Оставалось пройти несколько шагов и, завернув за угол казармы, встретиться с подругами, кто не занят на дежурстве.... Как меня пронзило – ничего особенного, я просто услышала его голос. Он не слушал их объяснений – холодным, режущим по металлу, голосом он не требовал, он разнес всю защиту стражниц. От его хорошо контролируемой ярости подогнулись колени. У меня. Да, а как же девочки? Последние его слова я услышала столь отчетливо, будто он специально подошел к краю здания: 'Я прошу вас передать Елене, что я хочу с ней поговорить. Мне очень нужно с ней увидеться. И просто объяснить. Неужели я о многом прошу?' – и в наступившей тишине послышались его удаляющиеся шаги. В тот же момент слезы брызнули из моих глаз, а я из последних сил добрела до своего места. Смотреть на девочек сил уже не было....
...Прохлада коснулась моего лба. Подняв свинцовые веки, я поняла, что не в состоянии держать глаза открытыми. И вновь погрузилась в спасительную темноту. Что-то горькое влили мне в рот – я покорно проглотила. Тихо. Как же тихо. И холодно.... Я с огромнейшим напряжением не испустила вопль ужаса; я опять в подземелье?! И там, над головой этот страшный, ненавистный люк, в котором виднеются жуткие морды, с извивающимися червями. И она, с мертвенно-синим, изъеденным лицом, все ближе и ближе!! А-аа!!... И что-то опять проталкивают в мой, сжатый от страха, рот.....
'.....бедняжка, жар у нее был сильный. Еле-еле вернули ее... Спасибо всем Богам, у барона врач хороший оказался. А так не спасли бы....Знаешь, понаблюдала я за Кордом, любит он ее. Поначалу рвался в особняк ее перевезти, да старичок врач сказал, что не выдержит Еле. Сидел он здесь бледный, ее за руку держал, просил не оставлять его. Представляешь? Мели как раз дежурила, а здесь появилась принцесса. Ну, думаю, все, конец заботам барона. А он встал, посмотрел на нее так ... пронзительно, ну, она и ушла. Такого взгляда никто бы не выдержал. По волосам рукой проведет, и смотрит, смотрит. Знаешь, будто насмотреться не может. А в глазах такая боль стоит, что жутко становится... Мне кажется, он так и сидел бы, да прибыли гонцы с моря, поехал доклады принимать. Уходил, чуть ли не клятву с меня взял, что не отойду я от нее'. 'Слушай, Инель, так завтра, в пять часов помолвка Ее высочества и барона. Может, так даже лучше. Присутствовать не будет, переживать....' 'Лори, мне стало жаль барона. Правда жаль. Он по-настоящему Еле любит, и страдает, а женится на ....'.
Моя голова болела, но соображать стала. Тихий шепот подруг вернул меня в действительность...Не открывая глаз, пережидая приступ слабости, я приняла решение. Помолвка... Пусть будет больно, пусть. Боль иногда целительна – исчезают иллюзии, отшибает дыхание, но срабатывает сильнейший инстинкт выживания, и человек, через боль и мучения, начинает дышать, опять. Надеюсь... Я должна завтра быть на помолвке, увидеть его в последний раз, и сразу уехать. В дальний гарнизон. А там, как повезет. Скорее всего, долго мучится мне не придется. Или наоборот, это как карта ляжет....
Я открыла глаза, услышала радостные крики девочек и сердце болезненно сжалось. Скоро я буду этого лишена; этой дружбы, верности, радости, так греющих и поддерживающих в любые моменты жизни. Тихонько приподнялась на локтях, старательно игнорируя протесты подруг. Оперлась о стену, с удивлением заметив, что лежала на кровати... 'Как себя чувствуешь?' – спросили все почти хором. И все практически одновременно двинулись в мою сторону. Такое единение не могло не радовать. И я с трудом, но хихикнула. Реакцией на это стало медленное удивление, переходящее в радостное облегчение. Всех, известив о моем решении быть на Королевской помолвке, я была тверда, и возражения не принимала. В конце концов, именно так мне и надлежало поступить. Куриный бульон с сухариками, травяной отвар, рисовые лепешки... Мне нужны силы...
Ближе к вечеру вернулась с поста Мели и подсела ко мне. 'Ты уверена?' 'Да. Мели. Сколько можно трястись? А потом буду вспоминать хорошее, и грустить в одиночестве. Знаешь, по иронии судьбы, вспоминаются именно дни в гарнизоне.... Там он признался мне, там я поняла про себя, там были наши поцелуи....Ладно, ты права, пока я жива, надо жить. С некоторых пор я стала любить жизнь'. 'Я не хочу с тобой расставаться...' – Мели с тоской посмотрела на меня; Бог мой, темные круги под глазами, осунувшееся, бледное лицо. 'Что с тобой?' 'Не знаю. Слабость сильная. И мутит'. 'Ты врачу показывалась?' 'Нет, конечно. А если врач возьмет и скажет, что я в положении? Тогда туго будет. Я уж лучше перетерплю'. 'Точно?' 'А то. Все чесноком. Только больше не болей'. 'Постараюсь'. Оставшийся вечер прошел в каких-то бесконечных разговорах о нас обо всех....
А тут Айшат вынырнула из темноты; на повозке вместо привычных глазу ведер с водой, что-то упакованное в холщовые мешки. Парадная военная форма. По случаю помолвки королевской особы, была выдана и мне. Блестящие черные ботфорты, синие, заправленные в сапоги, узкие штаны, шелковая со стоящим воротничком, с жабо, красиво уложенное на воротник камзола, с вышитыми манжетами, блуза, ну и сам камзол, ярко синий, сзади шлица, приталенный, с большими медными пуговицами... А на следующий день мы спозаранку выдвинулись во дворец. Все молчали... Переглядываясь, рассматривали себя и других, покуда шли по деревянной дорожке, к воротам, куда отгоняли лишние и ненужные экипажи. У чугунных ворот пост, охрана принца Далмона, стражницы Ее Высочества располагались в личных и приближенных апартаментах принцессы. Но сегодня особый день...
Длинные залы, комнаты, коридоры, освещенные множеством свечей в канделябрах – сейчас утро, еще и пасмурное. У всех сторожевые посты по окружности большого бального зала, мраморно-белого и величественного. Здесь будет сие мероприятие. Я старалась об этом не думать, а если честно, не думать вообще. Носятся служанки, натирают и без того блестящий паркет, в фартуках мимо нас проходят старшие слуги, расставляют цветы, сдергивают какие-то большие полотна, под которыми обнаруживаются шедевры – все Королевское Семейство. В художниках я не разбираюсь, поэтому охи проходящих фрейлин по достоинству оценить не могу. Бедненькие. В пышных платьях с корсетами, затянутые в 'рюмочку', с набеленными лицами, с мудреными прическами, они как стая птах, сбивались кучками и шептались, шептались.... Я примостилась на подоконник, рядом с Инель. Вкатили белое фортепиано. Рядом с ним отгородили угол: на возвышение принесли флейты, контрабас, скрипки, арфы. В черных смокингах ровными рядами прошли музыканты: сейчас их репетиция.
Оглянувшись назад, на распахнутые широкие двери, мне поплохело. Согнувшись в три погибели, Мели с белым от напряжения лицом и прикушенной от боли губой, сползала вниз... Черт! Рядом тут же послышался придушенный вздох – самой себе Инель ладошкой зажала рот, тыкая мне пальцем на фрейлин, пока еще ничего не замечающих. Бросив Инель: 'Оставайся на месте', рванула к ней. Поймав ее почти у пола, с колотящимся сердцем, готовым уйти в пятки, всматривалась в пепельно-белое лицо, в закатившиеся с синевой глаза. Заслонив ее от всех, с помощью подскочившей Элании, находящейся на посту у лестницы, мы вынесли ее из зала. Оглянувшись, поняли, что вовремя успели – в зал, величаво ступая, вошла Ее высочество в окружении нескольких барышень. Изображение вдруг 'поехало' у меня перед глазами, стало расплываться – наспех вытерев слезы рукавом, я тихо прикрыла двери. На балконе, усадив Мели на пуфик, я растирала ее ледяные руки, а Элания примчалась из кухни с кружкой воды. Я расстегнула камзол, сняла жабо, ослабила воротник – Эла, тронув меня за плечо, извиняющее пробормотала, что ей надо идти. Мотнув головой 'спасибо, все нормально, иди, спасибо', легонько дула на Мел, и гладила по рукам. Ничего умнее придумать не смогла.
В момент, когда на лицо подруги стал возвращаться румянец, я едва не заплясала. Дыхание стало спокойнее и глубже, в глазах появилась осмысленность. Мели потихоньку приходила в себя. 'Как ты? Ох, и напугала же ты.... Тебе срочно к врачу надо! Пойми, Мел' Она в ответ лишь попыталась улыбнуться. Тихо поднявшись, не взирая на мои протесты, что еще рано, она, дернув меня к себе, приобняла за плечи, и мы пошли назад. Мел остановилась, облокотившись о дверь; ко мне подскочила Инель. 'Слушай! Вошла принцесса, следом едва не распугав ее фрейлин, вошел, нет, ворвался барон. Что-то он ей начал говорить и, похоже, что-то такое, отчего Ее высочество едва не побелела. ... Что же он ей сказал?! Потом они стремительно ушли в ее апартаменты, одни ушли, фрейлины вон стоят, и .... до сих пор их нет. Вот. Как Мели?' 'Лучше. Душно здесь, вот ей и стало плохо. Инель, я не хочу... ничего...знать... о нем, ладно'. С другого конца зала ко мне подбежала Лори; и о том же! Вы, что, сговорились?! 'Слушай, он что-то говорил о невозможности сделать ее счастливой! Может.... может, он пытается отказаться от помолвки, а?' – и в нетерпении уставилась мне в лицо. Боже, ну не хочу говорить об этом, и думать не хочу! Отстаньте!!
Двери распахнулись – принцесса, огорченная, задрав нос кверху, проплыла к трону, уже принесенному, но еще не установленному на постамент. Мгновение спустя показался Джон... Господи, как же он красив! Встав перед ней на одно колено, он произнес что-то коротко и четко, и Ее высочество ногтями впилась в подлокотники сидения. 'Что происходит?' – тихо, толкнув меня в бок, спросила Инель. Я не знала. Но тоже, не отрываясь, смотрела на побледневшую принцессу и барона, по-прежнему стоящего перед ней на одном колене. Резко, неожиданно вскочив, ее высочество закричала: 'Арестовать барона Корда! Сейчас же! Это приказ!' Мы ошарашенно молчали, хотя нет, молчали все...
Полминуты гнетущей тишины, когда никто не может пошевелиться; и топот ног, действующий на сознание взрывом. Караульные солдаты, с арбалетами за спинами, взявшие Корда в кольцо. И сдавленный вздох, пронесшийся по залу. Джон арестован?! Где же, черт возьми, принц Далмон! Резко сдавило грудную клетку, мне стало трудно дышать. Стоять вблизи шепчущихся девушек, ошеломленно галдящих о невозможном поступке несравненного барона Корда вконец стало невыносимо...
Я отошла от девочек, но приблизиться к арестованному Джону не посмела. А он кого-то искал... И вдруг, увидев меня, почти рванулся от стражников, но тотчас был остановлен. Он что-то им сказал, и вся эта троица через всю залу двинула ко мне. Это обстоятельство сделало меня центром всеобщего внимания, черт! Внимательно глядя на Джона, я еле дышала. Он был бледен, но его глаза ... они горели так, что все горечи улетели из моей души. 'Ты будешь меня ждать?' 'Что?' 'Я отказал принцессе, и буду сослан по ее распоряжению в военную тюрьму, за дальний гарнизон. Я не могу без тебя. Эти девять дней были адом. Когда раньше я долго тебя не видел, мне все равно казалось, что я сносно существую. Но я себя обманывал... А теперь я еще почувствовал твою любовь, и точно знаю, чего хочу. Хочу больше всего на свете. Быть с тобой. Твоя служба будет в дальнем гарнизоне?' 'Да' – я с трудом, потрясенная, открыла рот. 'Значит, недалеко от меня. Я люблю тебя. И какое блаженство тебе в этом признаваться...' Почти истеричный вопль Ее высочества заставил наши барабанные перепонки страдальчески заныть: 'Увести немедленно!'...
Его увели от меня...Не мигая, не борясь с хлынувшими слезами, я неотрывно глядела ему вслед. У выхода неожиданно застопорилось – вошла свита Ее Королевского Величества. Улучив момент, он все-таки оглянулся – он обошелся без слов, его глаза поведали мне все, что он смог сказать, и о чем пришлось промолчать...
VII.I
А дальше... А дальше одновременно произошло несколько событий – изменивших, как впоследствии выяснилось, все...
Джон, и его караул – их удивленные, и быстро меняющиеся лица на потрясенные... Крики Мели, Инель, кого-то еще, разобрать я уже не смогла... Голубой туман, отделяющий меня от всех остальных! Вот он развеялся. Оглядываясь, я видела всех будто через какое-то голубое стекло; Мели, мечом попыталась пробиться ко мне – но страшно была отшвырнута в сторону! Я посередине большого бального зала; голубой свет, ярко переливаясь, режет глаза. И только тогда я увидела ЕЕ...
Она возникла из тумана, я знала ЕЕ! Значит, мне не суждено умереть в дальнем гарнизоне... Она уже пыталась меня там убить, правда, нельзя было использовать магию. А сейчас что, можно? Взмахнув рукой, она направила в мою сторону кольца тумана, из которых стали появляться... те самые твари подземелья! Ох. Я с трудом вздохнула, руки взмокли; вытащив меч и кинжал, я тряхнула головой, но это не помогло. Непрошенные, мешающие мне слезы упорно копились в глазах. В сознание еще успел проникнуть крик, могучий крик Джона: 'Елена, беги!'. Я не успела сформулировать встречный вопрос 'а куда?', как на меня накинулись... Та же ярость, та же дикая сила ненависти. Как-то отражая все их удары, краем глаза увидела, что жуткая женщина что-то вертит в руках. Что-то невыносимо сияющее, яркое, болезненное. Парировав удар мечом в правой руке, левой с кинжалом инстинктивно заслонилась от летящего огненного шара. Удар был такой силы, что спиной я крепко врезалась в голубой, как мне казалось, туман... Боже... 'Туман' оказался твердым и холоднючим, а я, подтащив ноги к груди, сплевывала кровь и пыталась хоть немного подышать. Она замахнулась следующим шаром.... Достаточно четко я поняла, долго мне не продержаться. Твари подходили ближе, запах и вонь, исходящая от них, проникала в самое сердце, с болью выкручивая его. Сжав меч, я молилась. На секунду что-то отвлекло меня; Мели и Инель, не оставляя попыток, ломали стулья в попытке пробить брешь в голубой стене... Схватка возобновилась; я успела кому-то врезать изо всех сил, врезать так, что костяшки руки были сбиты в кровь. Хук слева; я крепилась. Удар пришелся по глазам, слепящий, огненный. На миг я провалилась в прострацию. С нарастающим страхом, с душой, охваченной ужасом, я неумолимо ждала последнего удара, последней боли, последней агонии....
Тихо приоткрыв глаза, я замерла: все враги были повержены, над ними возвышалась ярко рыжеволосая девушка. Сэра...
'Ну, здравствуй. Если коротко – Я – Сэрок. Женщина-воин. Я дочь солнца, одна из его лучей. Объяснять нет времени... Послушай, единственное, что я могу сделать для тебя, это ненамного остановить время. На миг, но остановить. Это в моих силах. А ты .....ты должна постараться вспомнить, кто ты и что ты'. 'Я? Что я могу вспомнить? Я помню практически всю свою жизнь! Как жила в поселении Дертоне с бабушкой и дедом, как стали беженцами, как меня подобрала Мария Кларк... Я помню, все'. 'А что было до Дертона?! Какая была твоя жизнь? Ведь там вы поселились, когда тебе исполнилось семь'. 'До Дертона? – я хотела, я разрывалась от желания сказать, что прекрасно помню. И дом, и родителей, и спокойную, наверное, мирную жизнь. Хотела очень, и не могла....
К своему ужасу, вдруг действительно осознала, что.....что не помню! Ничего!! Из моего сознания неожиданно улетучились последние горестные события, связанные с Джоном и его королевской помолвкой, Виола, принц Далмон и все остальное. Осталась только Сэрок. Непонятная, пугающая, в военном облачении, и ярко рыжеволосая...Я смотрела в ее зеленые глаза, и неожиданно в памяти всплыл давний обрывок разговора между бабулей и дедом, случайно подслушанный перед самым отъездом:
'...Давно хотел тебя спросить – заметила, она становится на мать похожа'. 'Молчи....Сейчас услышит, опять выспрашивать начнет, а ей еще нельзя, понимаешь, нельзя...' 'Жалко мне девчонку, такое узнать предстоит....' 'Мы рядом будем, чем сможем – поможем...'.
.... и увидела себя в маленьком домике, где мы срочно собирали вещи, чтобы бежать...
Сидя в углу комнаты на узле с вещами, я наблюдала за бабушкой, в сотый раз обходящей нашу комнату. Глаза ее были грустными и затуманенными, а по щеке скатилась одинокая слеза. Накрахмаленный белый чепчик, коричневое с черными кружевами платье. Я смотрела на бабулю, и вдруг поняла, что она плачет. Испуганно соскочив, меня остановила ее рука – 'не мешай. Это просто эмоции'. Вошел дед. Устало прислонившись к косяку, стащил с головы шляпу и посмотрел на нас. Тревожно сверкнули серые глаза. 'В чем дело? Сколько можно собираться? Я вас спрашиваю' Беспомощно показав на нее рукой, увидела его смягчившееся, но грозное лицо. 'Нам давно пора. В поселении остались только мы. Все в повозках уже выехали. В чем дело, Алира?' 'У меня такое предчувствие, нехорошее предчувствие, что мы больше не увидим наш чудесный дом. Но мы, мы все же молодцы, нам удалось так долго и спокойно продержаться.... Эх, еще чуть-чуть бы, и как бы все изменилось....' И бабушка вновь заметалась по комнате, судорожно пытаясь сообразить, ничего ли не забыла, все ли взяла. А дед, ...дедушка вдруг начал посматривать то на меня, то на нее. 'Говоришь, предчувствие у тебя? Оно тебя никогда не подводило,....даже когда....неважно. Может, ничего страшного, если не дождемся пятнадцатилетия Елены?! Мы должны тебе сказать, Елена, что-то очень важное, невероятно важное!'. 'Нет! Не надо! Некогда разговаривать! Скажем в дороге, когда ей исполнится пятнадцать, а сейчас главное – успеть уйти от этих головорезов. Потом поговорим! Обязательно!'.
От возникшего в голове разговора, от боли за родных, сердце стало бухать где-то в районе лопаток, мучительно скатываясь вниз. Что-то упорно сжимало мое горло, не давая вздохнуть...Я боялась смотреть туда, за спину рыжеволосой девушки, где маячила жутко страшная темная фигура в развевающихся одеждах.
Мое старание не приносило успеха, больше ничего в голове не возникло! С отчаянием взглянула на Сэру или как ее там – Сэрок...Тяжко вздохнув, она прикрыла глаза. На ее красивом лице возникла страдальческая гримаса; она будто что-то мучительно решала про себя... 'Постарайся вспомнить! Хотя бы чуть-чуть...Не имею я права тебя защищать!! Пока ты....И сказать тебе ничего не могу! Напряги свои извилины...' – и нахмурившись, обернулась назад. В этот страшный момент что-то сверкнуло!! Сэрок стала исчезать! Я, едва не плача, успела уловить ее чуть слышный шепот: 'Вспомни!! Это единственный твой шанс!'...
В это мгновение до меня дошло, что эпизод с Сэрой был мгновенным, и дальше мне предстоит невиданное – как-то сразиться с той, для которой я перестала уже существовать! Крепко сжала меч; понимая, что против нее это не оружие, ничего спасительного в голове не появилось. Ни одной мысли,...ни одного воспоминания!! И еще я скорее почувствовала, чем услышала, душераздирающий крик Джона: 'Елена!!'. Бой был странным, я сражалась, размахивала мечом и понимала, что все бесполезно. Как – будто просто выматывала себя и свои силы: они таяли, быстро. С трудом дыша, вздрогнула от дикого ее хохота; в ее руке вновь что-то невыносимо сияло. Бессильно опустились мои руки – это конец, я поняла... Перед моими глазами не проносилась моя жизнь – пустота и холод сковали меня. Я заледенела. Сияющий шар с воем полетел в мою сторону. Боже!!! Меня едва не разорвало! Внутренности горели адским огнем. Соленый привкус на губах и весь мир сбоку! Я сбита с ног, в крови и глотаю ее же, давясь. Она замахнулась следующим шаром – а я закрыла глаза. Чтобы не видеть, чтобы не слышать...Благодаря боли я понимала, что еще жива...Но сердце мучительно отсчитывало последние удары. Последние, я знала это, и это было невыносимо! Знать, что это конец жизни, конец всему!! И дикая, лютая боль пронзила меня...
Кто-то заставлял сердце отбивать болезненные удары; немного придя в чувство – как в тумане, услышала слова Сэры: 'Выбор сделан, Елена. Я приняла решение, и буду за него отвечать. Твой кулон сияет, в его сиянии видят иллюзию – он создал видимость твоей смерти. Слушай внимательно! Ты очнешься и сразу ищи... Что она делает?! Черный огонь, пожирающий все живое! Елена, жизнь дороже, сама как-нибудь разберешься...' – и со страшной силой меня куда-то потащило, вопль застрял в груди, потемнело в глазах, желудок свернулся и понесся навстречу сердцу...А-ааааа!!...
2 часть
Боль до разрыва сердца, мучителен каждый вздох; плохо так, что мелькает трусливая мысль – легче умереть и так не мучиться...Сколько я так пролежала, лишь Богу известно....Потихоньку подтянув колени к груди, завыла...
Лишь спустя какое-то время чуть приоткрыла глаза. И сразу закрыла! Потому что ...мой уставший, измученный мозг не понял ни черта!! Где я??
Рукой провела рядом с собой – трава, определенно трава...Значит, глаза не ошиблись, и я поняла правильно? Я среди высокой травы? На лугу?... Сцепив зубы, сжав руки в кулаки, раз за разом пережидала новые приступы боли; выступившая испарина холодила спину – но шевельнуться я не могла. Думать тем более. Прошло какое-то время – это стало заметно по движению солнца по небу... Словно в тумане, услышала голоса, один звонкий мальчишеский, и второй, старческий.... "Бегу я, значит, а она лежит там, мертвая! Страшно стало! Я крюк сделал, рядом с ней побоялся. Дедушка, где мы ее похороним? Прямо здесь?". "Не тараторь. Щас подойдем, посмотрим". И сквозь шум в голове – "Жива она, только истерзана сильно...Останься здесь, сейчас подводу подгоню" – с трудом открыв глаза, над собой увидела испуганное, веснушчатое, белобрысое лицо пацаненка лет десяти...
Осторожно погрузив меня на подводу, они сели впереди и тихонько телега поехала. А вдали стал различим топот копыт, стремительно приближающийся... "Остановись, старик! Твои бумаги?! Кто в телеге? Кто такая?! Обыскать! При ней документы есть?!" – и грубые руки стали исследовать мою, в крови, форму...'Вы же видите, господин Хайн, плоха девица, подлечить ее надо'. 'Молчи, старик! А то тебя с пацаном за укрывательство беглой преступницы заберем'. Кого?! Какой, к черту, преступницы?! Не найдя никаких бумаг, они с силой стащили меня с телеги и поволокли.... Куда?! Дикая боль скрутила меня... Не сдержав стон, я все-таки приоткрыла глаза; камни, земля, кустарники немилосердно царапали, рвали кожу! Меня тащили к ... клетке! В которой были люди... От увиденного я задохнулась...
Очнувшись от удара об стену, первые мгновения заставляла себя дышать. Не отключаться! Но мой предел был исчерпан... Полностью. И я заревела, сдавшись...Еще всхлипывая, замерла – дверь со скрипом отворилась, и внутрь втолкнули девушку...В тот же миг темнота поглотила меня...
'Пить...дайте пить' – с трудом вытолкнула я сквозь сведенные судорогой губы... Капли жидкости попали в рот; немного привели меня в чувство. Целую вечность я, собрав силы, переворачивалась с одного бока на другой. Каменные темные стены, полумрак, высоко маленькое оконце с решеткой, не пролезть в которое даже ребенку, глиняный кувшин на полу – а напротив, сведя брови к переносице, хмурая, грязная девица. 'Очнулась?'. Я лишь с трудом повела плечами. 'Я – Вэй, а ты?'. С трудом выговорив: 'Елена Ховард, можно Еле', почувствовала себя обессиленной...'Тебя за че? Я, идиотка – хриплый смешок, – опять на стражников нарвалась! Чтоб их. Вроде шла осторожно...ну, неважно. А ты?'. 'Что? Я не понимаю, – пауза, передых, – о чем ты... А где мы?'. 'Ну ты даешь, в тюрьме сидишь и ни фига не знаешь! Во, умора. Ладно, болезная, а по жизни чем занимаешься? Я, сколько себя помню, по жизни в бегах...'. 'Почему в бегах?' – фу, выдохлась, сил нет. 'Потому, что документов нет, и уже не будет...Короче, неважно. Чем занимаешься, спрашиваю?'. Подышав, проскрипела: 'Служу принцессе Виолетте...'. 'Какой еще принцессе Виолетте, не слыхала о такой?'. 'Как не слышала...– краткий передых, и с новыми силами – 'Дочь нашей Королевы Виктории, у нее еще сын Далмон есть, принц то есть' 'Первый раз слышу, чтоб у правителя Гонда королева с принцессой были...'. 'Какой правитель Гонд?' – непонимающе уставилась на нее; боль немного отпустила.... 'Наш – со злой усмешкой, выдала девица, – чей же еще...Что б ему камень на темечко упал!'. Повисла пауза; я начинала понимать, что что-то точно не понимаю – но это что-то ускользало от меня, причем упорно... 'Вэй, а мы далеко от Амарина или Барда?'. 'Чего?'. 'Ты забыла главный город Королевства? Амарин...'. 'Ты, видно, головой повредилась малость. Конаклос – главный город нашего Лучезарного Королевства. И мы от него далеко, и вряд ли когда туда попадем! Потому что посты этих гадов везде! Там лишь просвещенные, мать их, обитают. А такую чернь, как мы с тобой, пинком под зад. Ясно!!' – неожиданно заорав, она треснула кулаком по стене. Через секунду дверь отворилась, и вошли стражники в форме... голубовато-серой?! Боже!! Брыкающуюся девицу забрали с собой; я же пребывала в шоковом состоянии, близком к истерии... Что?? Где я?? В Лучезарном Королевстве??!! Как это возможно? Сэра, твою мать! Зажав рот руками, уставившись в стену, пыталась не начать визжать, пыталась пересилить панику, выворачивающую мою душу. И зарывшись в солому, горько, навзрыд зарыдала...
