Текст книги "Североморье (СИ)"
Автор книги: Наталья Подлужная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Они выбежали мне навстречу. Доктор Маклин, в смешном колпаке и видавшем виды, когда-то белом, а сейчас землистом, в кроваво-грязных подтеках, халате. Сэр Бенджамин Карло, весь надушенный, затянутый, в блестящем камзоле с бриллиантовыми застежками, в белоснежном парике, в чулках и привязанных к ним бантах смотрелся среди полевого расположения войск настолько неуместно, что вызвал в памяти выступления клоунов в бродячих труппах. Рядом с ним стоял один из самых родовитых и наверное, самый толстый из них же, сэр Дойр Вин Гезер. Обладатель принеприятнейшего характера, он становился главной мишенью злых шуток как принцесс, так и остальных представительниц прекрасного пола. Когда полковника Бреоли унесли на носилках волонтеры, мне был устроен форменный допрос.
Что я могла ответить на их вопросы? Что полковник без высочайшего разрешения проник на территорию, охраняемую стражами принцессы Виолы; что королевой Викторией была получена и принята во внимание просьба принцессы не пропускать до нее Бреоли; что он не принял во внимание мое предостережение о невозможности посещения принцессы; и что я просто выполняла свои первейшие обязанности по охране ее высочества принцессы Виолы. Я накатала письменный рапорт, составила объяснительную генералу Южной армии Веленду. И оставалось только ждать. Меня отвели в небольшую, темноватую комнату, и заперев дверь, оставили. Я решила, как когда-то, правда, на сей раз, это решение далось тяжелее, что я лучше усну, чем гадать, что меня ждет...
...Сквозь щелку в стене в глаза полыхнуло яркое утреннее солнце. Практически в тоже время пробарабанили в дверь. Генерал Веленд до выяснения всех обстоятельств отдал приказ о моем прибытии на военную закрытую базу, а проще, в солдатскую тюрьму.
У меня внутри рухнуло все со страшной силой. С трудом справившись с дрожью, сотрясающей мое тело, я забралась в закрытую карету с решетками на окнах и запирающейся дверью на засов. Что же теперь будет? Какое решение, касаемо меня, примут там, наверху. Отчаяние накатывалось волнами; я не замечала намокнувшей от слез рубахи; не заметила загрохотавшей по булыжной мостовой кареты...
Под конвоем стражников с арбалетами меня доставили к главному смотрящему Военной базы, полковнику Олненсу. Вскользь просмотрев приказ, Олненс отдал распоряжение: за прежнюю безупречную службу доставить в верхнюю комнату. Что это означало, разъяснилось чуть позже. Имелось окно и стул – вот это и означало безупречная служба. Дальше меня окружила тишина...Дабы окончательно не струхнуть и не потерять лицо, я погрузилась в далекие теперь, воспоминания...
...Вспомнился первый урок вальса, преподанный бароном. Неуклюжее па и я падаю с грохотом на паркет, а дальше слышу едва сдерживающий от смеха комментарий молодого барона: "Отец, у вас, как я погляжу, самая потрясающая партнерша". Я пытаюсь быстро подняться, но запутавшись в длинном платье, только еложу по полу, что сопровождается поистине гомерическим хохотом появившихся друзей Джона Корда. Барон прерывает этот праздник жизни одной лишь фразой: "Господа, вам нечем заняться?". Спрятавшись от всех на втором этаже, среди портретов их важных предков, я зря надеялась вволю поплакать. Молодой барон грубо вторгся в мой горестный уголок: "Какого черта ты тут делаешь? Ты кто такая? Забыла свое место?! Я напомню! Ты – нищенка, взятая в дом из милости. Оборванка, которая влачила бы до сих пор жалкое существование где-нибудь под забором, если бы не идиотская прихоть Дарчесира. Ну неужели он с отцом настолько слепы, что не видят твою бездарность и никчемность....Да разве ты можешь хоть отдаленно стать похожа на благородную леди?! Кишка тонка...Вон отсюда!". И незаметно появившаяся Марго утаскивает меня, спотыкающуюся от застилающих глаза слез, вниз, на кухню. И Наиля, любимая толстушка-кухарка, под нос сует горячий пирожок: "Съешь, деточка, съешь"....
....Загромыхали ключи... Вернувшись в реальность, я смотрела, как стражник занес в комнату поднос с чем-то, прикрытым тряпкой. Немного постояв, он сказал: "Я надеюсь, стражница Ховард, что вы не пострадаете...Это вам. На базе появился барон. Он справедливый и мужественный человек. Может быть, он сможет вам помочь". Барон?? Интересно, в Хайтенгелле много баронов? Я знаю только одного представителя данного титула... Но, наверное, еще есть? ....
Взяв принесенный хлеб и крынку молока, я устроилась на подоконнике. Я жевала и раздумывала о своем положении....Что знают девчонки о произошедшем? Знают ли они, где оказалась их подруга? А Мели...мне стало тошно при мысли, что она может подумать обо мне плохо. Я должна, просто обязана все им нормально объяснить. Но, оправдав себя, я подставлю Инель. Вздохнув, я вздрогнула, почувствовав, что молоко, пролившись на рубаху, холодом коснулось кожи. Соскочив с подоконника и стащив с себя одежду, я увидела резко открывшуюся дверь и стремительно вошедшего мужчину. Схватив рубаху и прижав ее к телу, я взвизгнула. Я узнала своего посетителя. Он был абсолютно не тем человеком, кого бы я вообще хотела видеть, а особенно здесь.....
....Прижав к груди мокрую рубаху, я столкнулась с напряженным пылающим взглядом его глаз. Барон Джон Корд?! Господи...Что он здесь делает??...Что ему понадобилось?! 'Отвернитесь же!' Я схватила сложенную простыню, лежащую в изголовье лежанки, почти в ней запуталась, и стараясь унять дикую дрожь в руках, все-таки смогла ею обмотаться. 'Барон Корд, зздравствуйте, – я запнулась, – для меня большая честь видеть вас...здесь' – и замолчала, не в силах вымолвить ни слова...Не смотреть на него было невозможно – не в стену ж пялиться. А на него, нет, это выше моих сил!...И сцепив зубы, молча считаю до десяти, до двадцати; черт возьми, легче в бой с кем-нибудь ввязаться, в драку, чем чувствовать себя так – как кролик перед удавом....
Он, окинув стремительным взглядом темные каменные стены, потолок, скользнув по лежанке, с усмешкой посмотрел на меня. В упор. 'Что молчите, Ховард? Обстановка как раз для вас. Располагающая. Вы доказали не только отсутствие у вас мозгов, но и неспособность быть стражницей. Неспособность быстро принять правильное решение чревата большими сложностями. Ранить полковника – это гибельное дело. Вам жизнь надоела? Единственный ваш талант, Ховард, портить жизнь окружающим и создавать проблемы. И что же с вами прикажете делать? Чтобы от вас неприятностей больше не было, может быть, правда, расстаться с ней....' – его усмешка становилась невыносимой. 'Расстаться с кем?'. 'Не с кем, а с чем. С жизнью, сударыня, с жизнью' – в его голосе металл, а в глазах мелькает боль, от которой я цепенею... 'Поверьте, сэр, я....мне, правда легче умереть, чем видеть вас и слышать ваши бесконечные, и оттого настолько надоевшие, насмешки и издевательства'. Я где-то его пробила. На секунду показалось, что ему отчего-то смертельно тяжело, но практически мгновенно он взял ситуацию под контроль. С возникшей знакомой ухмылкой на лице он медленно приблизился; я, кожей ощутив опасность, как в клетке с хищником, отшатнулась и прижалась к стене. 'Значит, вам легче умереть, чем видеть меня?' – подойдя почти вплотную, Джон Корд странным образом лишал меня сил к сопротивлению. 'Как мило,...отчего же вы тянете? Или раньше вас привлекала обстановка в замке, возможность жить, как вы не заслуживаете?! Или когда вы попали в свиту к принцессе Виолетте и изъездили полстраны? Медлите, сударыня, с принятием решения? Так, может, мне и вправду помочь вам? Расстаться с жизнью?'....
Я молчала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему куда-нибудь. О нем я знала немного, но и этого хватало, чтобы почувствовать исходящую от него опасность. Он – лучший фехтовальщик и воин королевства; половина придворных дам его обожала и млела, половина также яростно ненавидела; он воевал и за ним тянулся шлейф домов, в которых ему было отказано в приеме; его любил принц Далмон, покрывающий его многочисленные похождения. О его смелости слагались уже легенды, о неустрашимости и о способностях справиться с многочисленными врагами. Им впору было гордиться. Но именно этот человек замучил меня неимоверно.
'Что же вы молчите, сударыня? Я не буду препятствовать решению военного суда о приговоре вас к казни. Прощайте'. Холодно, мне холодно... И снежная буря, завывая, снеся все преграды, рвется из души, ее не удержать, не остановить...и страх замерз, застыл внутри глыбой; меня прорвало: ' Когда-нибудь вы горько пожалеете о своем решении! Пожалеете, что заставляли меня страдать! В самом начале моего пребывания у вас в замке я пыталась сделать все, чтобы заслужить ваше расположение, но все мои попытки натолкнулись на вашу нетерпимость по отношению ко мне. Я устала от вас, барон Корд!! Ваш отец наполнил мое недолгое пребывание у вас дома таким теплом и нежностью, что вас я долгое время старалась не ненавидеть, приняла ваше отношение как должное. Но вы просто невыносимы! Поймите же, я не виновата, что когда-то милорд Дарчесир выбрал вашего отца моим учителем. Речь тогда шла об охране виконтессы. Надеюсь, что когда-нибудь ваш гнев уляжется, и вы изменитесь. Для своего же блага. Ненависть ко мне погубит вас, барон! Прощайте'. ' Не виноваты?! Вы отняли у меня отца, сделали невозможным мое нахождение в замке! Разговоры только о вас! О ваших успехах и достижениях! А кто вы вообще?!'. 'Ваш отец просто был...горд мной. Я старалась, чтобы ему не было стыдно за меня. Я искренне привязалась к вашему отцу. Я благодарна ему за заботу. Вот и все.' 'Вы просто привязались к моему отцу? Как же вы благодарили его за заботу? Чем, собой?'. Мы вздрогнули оба: я оттого, что неожиданно нанесла пощечину, даже не поняв, как я смогла; он от нее самой. 'Убирайтесь! Вы еще узнаете, поверьте, и что такое любовь, и что такое благодарность...Узнаете, но будет поздно. Вон!'. Он стремительно вышел. Мне показалось или он, правда, был бледен? Показалось, что он раздавлен или нет? Я устало опустилась на лежанку и закрыла глаза. Сил не осталось....
.... 'Стражница Ховард, к вам пришли. Прошу вас' – сказал стражник, пропуская ко мне в комнату, Мели Донован. 'Что случилось?' 'Что должно было случиться, то и случилось'. 'Ты не могла это сделать! Никак. Тебя даже в карауле не было! Доказать твою непричастность будет плевое дело!' 'Не смей! Прошу! Если выясниться, что я не при чем, начнется расследование. И выяснить, кто виноват, окажется просто!' – я в отчаянии смотрела на Мели, моля ее о молчании. Очень тихо, с нескрываемой болью в голосе, Мели прошептала: ' Неужели Кларк это стоит?' 'Мели, тем, что я выжила и кем я стала, я обязана ее семье. Когда-то Мария пригрела неизвестную, незнакомую им девчонку, хотя лишний рот ей в семье был равносилен смерти! И я не могу поступить иначе, не могу! На Инель вся семья, они уехали в деревню, ведут свое хозяйство и еле сводят концы с концами. И ты прекрасно все сама понимаешь! Как бы ты поступила на моем месте?'. 'Извини, Елена, но не дай бог, мне оказаться на твоем месте. Хорошо, что остается? Сводить защиту к выполнению тобой указа королевы о невозможности пропустить полковника? Это?'. 'Наверное. Но боюсь, все бесполезно. У меня был барон Корд...'. 'Барон Корд? Но это здорово. Он запросто может тебе помочь! О его влиянии известно многим. Он...' Я остудила ее пыл: ' Остынь. Все как раз наоборот'. 'Как наоборот? Барон не собирается тебе помогать?' 'Нет, Мели. Он будет настаивать на смертном приговоре'. ' На...на чем? Ты...ты уверена? Не верю. Просто не верю. Как можно? Почему? Он...здесь был?'. 'Да, Мел....Прости, не хочу об этом...' – я с горечью смотрела, как моя подруга медленно поднимается со стула, поднимает шляпу с широкими полями и смотрит на меня. Долго и грустно. В серых глазах стоят слезы, темные круги под глазами делают Мели старше на несколько лет. А ведь ей только исполнилось двадцать лет....На серую рубаху одета кольчуга; на штанах защитные наколенники; на ногах сапоги. Широкий пояс с отверстиями под кинжал; тяжеленный меч, висящий сбоку, на спине лук и стрелы. Я старалась запомнить ее облик; а мое сердце начинало кровоточить. 'Когда оглашение приговора?' 'Завтра. Сегодня рассмотрение. Спасибо, что пришла. Мне это было очень важно. Передавай привет Лори и Инель; скажи, что я скучаю.... Мел, присмотрите за Инель, ладно'. 'Хорошо. Тебе незачем благодарить меня за визит. Мы – подруги и останемся таковыми навсегда. Все же я верю, что завтра все сложится хорошо. Буду верить, несмотря ни на что'. Мели Донован ушла; ее взгляд, упрямый, обнадеживающий, долго еще держался в моем сердце....
Присев на лежанку, я начала растирать руки – они были ледяными, в висках стучало; меня трясло, как осиновый лист. Как-то все-таки я смогла уснуть на этом топчане. Открыв глаза, я смотрела на солнышко, весело играющее своими лучами на окне комнаты. Мне же становилось все хуже. За мной пришли. С трудом совладав с сухими глазами, отправилась с караулом. Стражники молчали, пока вели меня в мрачную, длинную, темную, с красной дорожкой комнату. Длинный стол. В длинных белых париках трое судей. Я готова была защищать себя; но меня жестоко осадили. Сухим, скучным голосом зачитали приговор. Письмо полковника не оставило мне шанса. Он приказывал: 'незамедлительно предать преступника казни'. Слово полковника Бреоли стоило дорого. Для жизни мне оставили три часа; ведь им надо было успеть еще отведать обеденную трапезу...
И вновь я стояла посередине комнаты. Внутри образовывалась страшная пустота, грозящая поглотить меня всю....И брызнули слезы, прорвалось рыдание, рухнув на колени, я с ужасом начинала понимать, что это все....Все, конец... Отчетливо слышала бешеное сердцебиение. Ледяными руками обхватив себя, сжалась в комок....
И что-то кольнуло меня, как-то дернуло: какое-то воспоминание не давало покоя, шевелило мозги... Ну же, соберись, думай...Думай, чтобы не сойти от страха с ума! Думай...Стоп, неужели?!...Цепочка с кулоном в виде капельки, вот что!!. После смерти барона Корда я запретила себе думать о нем, а его предсмертный подарок все еще был на мне. Тогда я так и не поняла, почему он настаивал, чтобы кулон находился у меня. С трудом поднявшись, пошатываясь, вытерев рукавом глаза, я старалась отдышаться...Надо позвать...Надо.... Черт возьми, где же мое мужество?... Кликнула стражника; попросила о визите барона Корда....
Странно, что внутри ничего не задрожало...Старательно дыша, пыталась сообразить – что сказать ему, когда он придет? Просто, наверное, отдам кулон и все. На большее я не способна... А если я сорвусь... Неожиданно стала открываться дверь; кто там еще? А на пороге возник сам барон Корд. 'Сударыня, я хочу сообщить вам, что вы ...' Я, боясь, что меня подведут нервы, что я сорвусь и наговорю лишнего, перебила: ' Барон! У меня не так много времени. Я... хочу вернуть вам то, что принадлежит вам и вашей семье' – расстегнув ворот рубахи, я сняла кулон с шеи. Посмотрев на барона, я неожиданно поразилась выражению его лица – он выглядел... потрясенным. 'Прошу вас, сударь, хотя бы перед казнью, прошу, не намекайте на воровство. Мне этот кулон дал сам барон Витольд Корд'. 'Я...я вовсе не это собирался спросить у вас. Как мой отец объяснил вам свое желание видеть на вас этот кулон?'. 'Он просто сказал, что кулон должен быть на мне. Правда, еще он просил, чтобы я показала его вам. Но зачем, для чего, я не знаю'. 'Он просил, чтобы вы его показали мне?'. 'Да'. Вложив ему в руку кулон с цепочкой, я отошла. Моя душа успокоилась, вот теперь все правильно; я сделала, что должна была сделать. Держа его в ладони, он взглянул на меня; я вздрогнула, выдержать его взгляд было немыслимо – его глаза – я увидела в них дикую боль, муку и что-то еще, для меня недосягаемое....
'Сударыня, мой отец хотел видеть наш родовой кулон на вас. Я не буду возражать против этого решения. Возьмите его – он ваш'. 'Я не могу его взять! Во-первых, он принадлежит вашей семье, во-вторых, я недостойна его, а в-третьих, вы забыли.... моя казнь состоится через два часа. Так что пусть он остается у вас'. Он молча воззрился на меня, его темные глаза пылали, приковывали мой взгляд; сердце напряженно стучало, напряжение росло.... Положив кулон на стул, он сказал: 'Я шел сообщить вам, что суд под давлением каких-то фактов отменил вашу казнь....Меня попросили известить вас. Вы свободны'. Я как-то все-таки устояла, потрясенно замерев; слов не было, чувств не было, шум в голове, время остановилось... 'Но, барон... – хрипло выталкиваю из себя, – полковник Бреоли? Его письмо – он настаивал на смертном приговоре'. 'Уже не настаивает. Что ж, сударыня, прощайте. Да хранит вас бог' – затем он поклонился: 'Честь имею' и быстро вышел. Я стояла ни жива, ни мертва. Его глаза по-прежнему не отпускали меня......
....Я...свободна?? То есть, все закончилось?.... И я могу выйти из этой...Словно окаменев, я не сводила глаз с двери, за которой скрылся барон. Вдруг перед моим взором на пороге появилась Мели Донован. С торжествующим видом, она, радостно вопя, кинулась ко мне и с шумом мы грохнулись на пол: 'Что я тебе говорила! А?! Я верила, верила, что все хорошо будет! Ты у судьи была?' 'Нет еще. Я...мне надо в себя прийти....Тяжеловато мне сейчас...'. 'Ясно – понятно, тут не то что тяжеловато станет, а похуже...' – и лукаво подмигнув, добавила – 'а барон то молодец...'. 'Ты о чем?'. 'Ой,...будто не знаешь ничего...'.
'Мел, откуда? Может, поделишься?'. 'Ну, вчера, когда я от тебя шла, услышала чьи-то голоса за дверью, ну, приостановилась...послушать. Стражники поговаривали, что барон прошел мимо них бледный, хмурый, и с стиснутым ртом....А дежурный стражник добавил, что садясь в экипаж, барон приказал быстро ехать к госпиталю, к полковнику..... И стражники тогда, все как один заговорили, что коли за дело взялся Джон Корд, то мол, не оборвется жизнь стражницы Ховард...Тут я духом немного и воспряла...Так что, делай выводы, подруга'. 'Получается, что барон...ездил к полковнику? И добился отмены приговора? Невероятно! Не может быть...'. 'Может, может.... А сейчас иди. Узнавай, что тебя касается, Еле и сваливаем отсюда к чертовой матери! Что-то мне тут надоело'. Чуть усмехнувшись, я вышла из комнаты, и с двумя стражниками дошла до мрачного кабинета судьи; получив разрешение войти, я предстала перед судейской главой Мейконом. 'Вы должны быть все-таки наказаны... – нехотя выдавил он из себя, – вы разжалованы, и отправляетесь служить в дальний гарнизон. Там всегда требуются люди....Если вам повезет, и там начнется война, вы, быть может, вернете себе репутацию и доброе имя стражницы. Теперь идите. Ваше назначение будет у капитана Шейдана. Прощайте, сударыня Ховард'.
В молчании, спускаясь по лестнице, возле ворот я увидела барона Корда. 'Подожди!' – крикнув Мели, я бросилась к нему. 'Барон! Я ведь вас должна благодарить за свое спасение....' Он, склонив голову и взглянув на меня со знакомой усмешкой, перебил: ' Вы ничего мне не должны и ничем не обязаны. Не стоит меня благодарить. Сударыня, в память о моем отце я сделал то, что должен был сделать. И не будем больше об этом. Я желаю вам всего хорошего. Прощайте' – и отвернувшись, он пошел к карете, которая через мгновение рванула с места. Поискав глазами Донован, и увидев, что Мели уже верхом, я поспешила к своей лошади. Путь предстоял не близкий; мы мчались во весь опор. В дорожной сумке я нашла шляпу, которую натянула почти на уши. Шарфами обвязали шеи, плащи крепко запахнули; день выдался холодным....
V
....Свернув на разбитую проселочную дорогу, мы замедлили бег лошадей. Взмыленным, мы дали им передохнуть. А морозец пробирался по коже. Изо рта вырывался белый пар. Мы вновь пришпорили коней; и неслись теперь во всю прыть. Наконец впереди показались охранные костры и наблюдательные посты военного поселения. Скоро поселение свернется, и зимовка пройдет в одной из многочисленных королевских резиденций. В шатрах подготавливали вещи к переезду; упаковывали обмундирование. А вокруг пока текла обычная походная жизнь. Невдалеке стражники вовсю упражнялись в поединках на мечах и кинжалах.... Подозвав меня, как только увидев, сэр Вист Гант поздравил с возвращением и вздохнув, дал добро на сборы....
Недалеко от поста, в казарме я нашла Инель, спящую после дежурства. Ей пришлось дежурить за Мели Донован и за себя, и от усталости она уже плохо соображала. Я все же разбудила ее...Чуть не задушив меня в своих объятиях, подруга разревелась, узнав, где дальше пойдет моя служба. Практически тут же в казарму ввалился народ: Сэйт Лейтон, один из моих давних напарников; сестры Дравесс – Оливия и Жизель, Густава, и подошедшая последней Мели Донован с осунувшейся хмурой Лори. Она пыталась навестить меня – но получила отказ; 'нельзя ослаблять охрану – хватит уехавшей Донован'. Все наперебой рассказывали о принцессе, ходившей в эти дни страшно злой, и о Ганте, взявшим весь 'удар' Ее высочества на себя...Мели удалось вклиниться в бесконечный рассказ о принцессе Виоле новостями о моей дальнейшей службе – и вдруг воцарилась мертвая тишина....стало слышно, как в лагере сэр Гант отдал приказы об усилении постов....
Тишина в хижине становилась гнетущей. Кто-то прятал глаза, кто-то поглядывал на меня с таким сочувствующим выражением, что меня это начало бесить. 'В чем дело? Вы считаете, что лучше была бы казнь?' 'Нет, конечно – за всех тихо промолвила Лори, – просто дальний гарнизон не для тебя'. 'Что значит не для меня? Лори, объясни?'. 'Ты храбрая, Елена. Храбрая и отважная. Но...но там ты пропадешь! Ведь там сборище преступников, убийц, наемников. Туда высылают неугодных, понимаешь?! И...и говорят, там процветает темное'. 'Темное? В смысле? Ты о чем?'. 'Будто ты не знаешь. Темная сила, там пропадают люди, зло процветает!'. 'Хватит! Лори, довольно. Согласна, возможно, там трудно. Но и там живут люди. А я предпочитаю сразиться, чем в бездействии ожидать приговора. Так вот. Хватит на сегодня ужастиков, что будет – то будет. Оливия, может быть, споешь?'. Хижина наполнилась тихим голосом певицы; прижавшись к Инель и Мели, я, приобняв Лори, замерла. Я понимала, что впереди меня ждут и трудности и испытания. Но назад пути не было....
Нагрузив лошадь мешком с вещами и провизией, Мели пообещала, что будет писать письма. Обнявшись со всеми, я долго стояла рядом с Инель. Становилось тяжело; будто отрывалась половина сердца. Боясь разреветься и еще больше расстроить подруг, я вскочила в седло. 'Вам надлежит заехать в резиденцию к генералу Веленду, забрать приказ о постановке вас на довольствие в гарнизоне. Прощайте, сударыня' – и сэр Гант отошел. Сумка на плече, провизия крепко привязана, шляпа надета, шарф обмотан, утепленный плащ... Ну, вроде, все. Рванув с места, я выехала из поселения и по обледенелой дороге, чуть придерживая Бурана, отправилась в путь, на север. Короткий отдых под стенами большого торгового города Филеш – сено коню и мой перекус под навесом, и дальше в путь. Городов больше не будет...Проносясь мимо деревушек и поселений, я мрачнела. Ох – что же ждет меня впереди?....
Кажется, уже близко. Показался сторожевой пост, условно разделяющий Хайтенгелл и неосвоенные земли....В народе эти территории прозваны как земли Бергуса, наверное потому, что освоение этих земель поручено полковнику Бергусу, посланнику Королевы Виктории. Серый большой двухэтажный дом, внизу канцелярия, наверху собственно резиденция полковника. Вдали виднеются несколько конюшен, повозки, запряженные телеги, рабочий инвентарь. На руки выдали приказ и кучу каких-то бумаг. Посоветовали не проезжать мимо хуторов – показывая назначение в 'дальняк', можно сменить лошадь. Ладно, запомнили....Секретарь Уилл, долговязый молодой человек с красным носом и в костюме с чужого плеча, заигрывая, спросил, куда я держу путь. Я ответила, лишь чтобы посмотреть его реакцию. Физиономия вытянулась и стала похожа на его фигуру; в глазах застыл неподдельный ужас. Заигрывания кончились.
Я добиралась несколько дней и конкретно выбилась из сил..... Пейзаж утомлял своим однообразием – на сколько хватало глаз простиралась равнина, с пожухлой, тронутой морозом травой; на постоялых дворах показывая назначение в гарнизон, мне действительно сразу меняли лошадей, сочувственно кивая головой и махая шляпами на прощание.... Где-то просто были возделанные поля, где-то притаилась деревенька из пяти-шести дворов, так что особого освоения я не заметила...Или оно выражалось в чем-то другом?...Не знаю...ну, не суть важно....
На подступах к дальнему гарнизону все чаще показывались хмурые, грязные, вооруженные до зубов люди. Группами и поодиночке. Наемники. В такие минуты я неосознанно пришпоривала коня. Огромные черные чугунные ворота; стражник, с интересом разглядывающий меня в щелку. 'Че надо-то?' 'У меня приказ. Я явилась к месту службы'. Раздался смех – при этом обнажился ряд желтых, гнилых зубов. А в меня начал закрадываться страх. Липкий и противный. 'С любовником поцапалась, что ли. Так мы это быстро исправим. Кавалеров полный гарнизон' – и с этими словами наконец-то открыл ворота. Схватив за руку, он вдруг притянул меня к себе – я тут же врезала поддых. Кряхтя, выпустив мою руку, он разразился потоком брани; я же, схватив его за горло, попросила прекратить. Стражник оказался понятливым. Земляная, в ухабах, утрамбованная дорога, серые двухэтажные постройки с закрытыми ставнями, с крепко сколоченными дверями и массивными навесными замками, хмуро-пасмурная мрачная погода. Пробрели несколько женщин в помятых платьях неопределенного цвета, стоптанных туфлях и грязных передниках, волоча за собой выпотрошенную тушу кабана. Как оказалось, эта была центральная улица.
Завернув за угол, я соскочила с лошади – впереди виднелась вывеска 'Комендатура. Капитан Шейдан'. Его не оказалось на месте; срочно вызвали в приграничный район. Лейтенант Кепер, разулыбавшись на всю ширину рта, определил мне комнату, подписал приказ о выдаче формы, и поставил на довольствие. Все. Но, смутился он, пару ночек придется переночевать в казарме – в комнате было мощное выяснение отношений – короче, драка, ее сейчас как бы нет. 'Комната плохонькая, неустроенная, нужна будет сильная мужская рука' – так что он заглянет попозже....
Запахнув плащ, и натянув шляпу, я вышла на улицу. Мимо, чавкая сапогами по грязи, пробрел мужичонка, ведя под узды кобылку. Было мерзко и слякотно. Мои сапоги тут же увязли в грязи; поддувал свеженький ветер. Тихо поскрипывая, вверху каким-то чудом держался единственный фонарь, тусклым светом освещая пространство вокруг себя. А дальше простиралась гнетущая темнота. Неясные очертания домов, и поднимающийся при этом туман свел видимость практически к нулю. Стало резко холодать. Вдруг, совсем где-то рядом со мной раздался чей-то истошный нечеловеческий вопль, едва не парализовав мои конечности.....Пришел страх.....Мокрой, дрожащей рукой, нащупав под складками дорожного, утепленного плаща меч, я вцепилась в него. Я думала, что разучилась бояться ...Я ошиблась. Во мне крепло ощущение, что за мной наблюдают. Сцепив зубы, дабы не отплясывали от страха, я вскочила на лошадь. Странно, но внутри меня все приготовилось к нападению. Давным-давно, привыкнув доверять своей интуиции, я насторожилась. Не знаю, как, но как-то я заметила отделившуюся от стены дома тень человека! Я одна, в темноте, толком не знаю, где мое жилище; решив, что на сегодня стычек я постараюсь избежать, я пришпорила коня. Чувство, что за мной наблюдают, не ослабевало. Проскакав всю улицу, я увидела казарму. С обеих сторон от казармы горели факелы. Оставив лошадь на попечении старого конюшего, я вошла внутрь: внутри располагался ряд деревянных лежанок, отделенных друг от друга тонкими перегородками. Чуть подальше виднелась ширма, и за ней угадывались очертания лежанки и виднелся стоящий сбоку стул. К стене была прибита единственная полка, на которой, по всей видимости, и хранились все вещи. Подбежавший маленький человечек пытался что-то объяснить: что место будет занято еще день – наемника только завтра отсылают на заставу. Извиняясь, предложил комнату в гостинице Алаларт. Это неподалеку. Спорить не хотелось, да и сил было немного – я сразу двинула в путь.
Первый этаж занимала таверна, а на втором предложили комнату. Чистенькая, с кроватью посередине, со шкафом у стены и с зеркалом. Все прелести в одном флаконе....Не особо переживая за свои манеры, все покидав на пол и стул, я рухнула на кровать. Утром громко пробарабанили в дверь. Толком не проснувшись, я вскочила, схватив меч, валявшийся на полу. Заставив себя сосчитать до десяти, я слышала нарастающий гул голосов в коридоре. Заставив себя успокоиться, кое-как пригладив волосы, я распахнула дверь. Лейтенант Кепер, офицеры охранки, мужчина в поношенном, с заплатами на локтях, сюртуке. Оказалось, представитель законности от королевского двора. Полная непонятка разъяснилась чуть позже: убийственная новость об убийстве.....Наемник, который должен был ехать на заставу, обнаружен заколотым на лежанке. На предполагаемой моей лежанке...Шок сменился ужасающим открытием – на его месте вполне могла быть я....
Офицеры вышли, посоветовав напоследок запирать дверь, закрывать не только окна, но и ставни, да и спать вооружившись. Дальше меня поджидал завтрак – яичница, ветчина, горячий разбавленный сироп. С лейтенантом Кепером я вскоре добралась до места службы. Одноэтажная, обветшалая, разваливающаяся хибара – внутри словно смерть пронеслась, чернота, пустота, холод. Через пару минут подъехала подвода, на ней привезли стол, оружие, какие-то тряпки. Достаточно скоро привели хижину в относительный порядок. "Здесь теперь будет сторожевой пост. Очень важный. Впереди река, а дальше пустые земли. Пустоземье, слышала? Вот оттуда-то угроза и идет. Темные личности уже и так терроризируют гарнизон, а теперь еще и это убийство. И так преданных людей найти сложно, а тут уж....Твоя задача, Ховард, проверка дорожных бумаг, наблюдение за ситуацией. Без самодеятельности, понятно?" – он помолчал, и будто нехотя, добавил: "В крайнем случае, через двести метров наблюдательный укрепленный пост... Доберешься...Тебе все ясно?". Куда уж яснее. Оставшись одна, вдруг с тоской ощутила, что домой мне вскорости не вернуться....
После первого дня дежурства, когда я, не чуя ног, доплелась до комнаты, мою дверь едва не сорвали с петель мощным стуком. Схватив меч, и проглотив ком в горле, смогла прокричать: "Кто там?". В ответ басом прогудели, мол извиняются, не хотели напугать – пока говорили, я приоткрыла дверь...На меня виновато стоял и смотрел здоровенный детина, в холщовой расписной рубахе и шароварах неопределенного цвета, а рядом маленькая, крепко сбитая сердитая женщина отчитывала его, не замолкая ни на секунду. "Боже ж мой, извиняйте его, буде друже. Сила то есть, вот мозгов кот наплакал... Пойдемте, дорогая, голодный желудок уму не товарищ, не товарищ. Трапеза скромная, окажите честь, отужинайте с нами, проше вас. А ты, бестолочь бестолковый, чего тут топчешься, иди закуси, что Бог послал, тебе еще дрова рубить" – выдано на одном дыхании, короткая пауза, "Звать то тебя как? – уже членораздельно, мне. И я, я глупо улыбаясь, а иначе реагировать не получается, проговариваю: "Елена Ховард, можно Еле. Очень приятно". "Да уж, приятно, не вводите в заблуждение. Артой так громыхнул по вашей бедной двери, что окошки внизу звякнули, стены ходуном пошли. Не сердитесь на дите неразумное, он и в мыслях ничего дурного не держал..." Мне удалось вклиниться в ее речь: "Не переживайте, все хорошо. Я благодарю за приглашение на ужин". "Да....Вот и ладненько, вот и чудненько. А ты пошто стоишь?! Артой, иди уже" – и схватив меня за руку, поволокла вниз. А там и вправду был накрыт стол....
