Текст книги "Аукцион Грёз"

Автор книги: Наталия Нестерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Странно, они всегда исключительно дружелюбны, хотя и симпатичны, как герои фильма ужасов. Чего это я так сурово?.. но в ледяной пустыне, совершенно нетипичной для богомолов, он смотрелся столь чуждо и страшно, что я не пожалел о своем решении затаиться.

Богомол потер крылья задними лапами, готовясь к полету. Повертел своей маленькой башкой, присел и стартовал. Я расслабил челюсти, чтобы зубам не передавалась противная вибрация. Сделав два круга приблизительно надо мной, богомол все же убрался в сторону Секунды. Вот и хорошо.

Я выждал еще немного, и снова завел мотор.

Третье имя из списка, который развеял неспокойный ветер Грезы. Эгнор Вальцвфит, больше известный как Скрут или Скрутер. Прозвище получил из-за ненавязчивой манеры работать с информацией и с людьми. Выкручивал, как мокрую тряпку. Козырной агент подправительственной структуры Афины.

Официально такого человека нет, Афина его существование не признает; практически – увы, вполне себе есть.

К Эгнору у меня и ранее были личные счеты. Он убил моего однокурсника, когда мы проходили стажировку. Первая смерть, после которой нас осталось не тринадцать, а двенадцать, потрясла всех. Первые похороны. Первый закрытый гроб, – но чуть раньше, при прощании мы все увидели все, что требовалось. Наши безжалостные наставники еще раз ткнули нас носом в то, что нам предстояло.

…Затем выперли меня, и работающих ребят из курса осталось одиннадцать, но это уже немного другая история, не так ли?..

Вот что отличало маститых агентов, агентов-одиночек, наемных или даже занятых в каких-либо государственных структурах, которые давно находились на арене, – это характерный почерк. Мартини, оливки и прочие притчи во языцех. В “Ирбисе” особенное внимание уделялось тому, чтобы не обретать свой персональный стиль, и работать тихо и незаметно. Но старые школы были другими, и они мне нравились. Работающие люди не стеснялись подписываться – убивать фирменным ударом, оставлять игральные карты, фишки или какие-нибудь символы, от бумажных бантиков до маленьких куколок…

Эгнор имел свой почерк, который и продемонстрировал при убийстве бедняги Микаэля. Все, что мог Микаэль, – талантливо притвориться мной, и затем умереть за дело, о сути которого он ничего не знал. Плохо умереть. Я поставил галочку – если убирать Вальцвфита, можно и нужно, сделать это не по-доброму. Сам он обожал пытать, и вообще был сторонником дурных сценариев. И, на мой взгляд, справедливо выдать порцию того же блюда ему самому.

Эгнор был брезглив, работал, соря деньгами, никогда и ни в чем себе не отказывал. Колупаться в карьере, притворяясь старателем – совсем не его стиль. Я полагал, он на Градах. Ну, и если он там – Анджи его найдет. Когда напарница получала приказ и вставала на след, то шла до последнего. И, как правило, добычу настигала. А следов, я думаю, возле Микаэля было предостаточно…

И четвертый пункт. Блонди Бит. Наемный агент, который, теоретически, мог продаться совершенно любой структуре, частному лицу или организации. Даже зверски настроенный Эгнор вызывал у меня больше симпатии, чем Блонди. Блонди любил мальчиков и девочек, причем в самой разной форме. Кроме того, он имел редкую специальность – мастера ядов. Универсальные противоядия сделали в какой-то момент такую специализацию бессмысленной, но Блонди, не могу ему в этом отказать, был истинным асом, и превзошел стандарты.

Это был один из тех агентов, от досье которых меня попросту тошнило. Но он действовал, как правило, изящнее всех, меньше всех следил, и, скажем, по мнению наших спецов, как ирбисов, так и летяг, имел наибольшее количество тихо обстряпанных удачных дел, в том числе и нераскрытых. Блонди был редкостным красавчиком, держался обходительно и изысканно, и его присутствие в списке добавило, как минимум, тридцать процентов к моей решимости быстренько выслать отсюда Лилию. От греха подальше, как говорят геяне.

По поводу Блонди я не сомневался – пущу в расход, как только увижу. Мгновенно, не раскрывая рта, чтобы сказать “пока”.

Алекс… Алекс Тито. Хороший парень, бесспорно. Рок, работа, толком, еще не началась, а мы потеряли уже двоих. Это совершенно недопустимо. Но тем не менее…

И вероятно, еще несколько фигур со значением “икс”. Две? Пять?.. Люди или нет?..

Вернусь к шефу – плюну ему на лысину. И за доску, и за Тито, и за Микаэля…

Вообще говоря, странная компания. Я относился к органам безопасности Ойкумены, как и Алекс. К чему или к кому относился Леронт – кто его разберет; он мог представлять и черную, и белую стороны, и даже свою собственную странную сторону. Блонди и Вальцвфит наверняка наняты не совсем кристально честными частными лицами. Незримого я назвал бы представителем нейтралитета, чистого знания.

Ну и как это все понимать?..

Минуты сложились в часы; я ехал впереди слота, незначительно его – пока что – опережая. И вот – фактория Прима, самая большая на Грезе, даже слегка похожая на город; фактория, в которой была гостиница для туристов, и из которой на орбиту ходил рейсовый модуль. Тут были склады, ангары, в паре километров – космодром с термопокрытием, чтобы садящиеся корабли не втапливались в вечный лед. В самой Приме имелось здание вокзала с просторными помещениями для ожидающих, магазинчиками и кафешками. Вокруг Примы располагались, естественно, карьеры.

Я остановил квадроцикл на парковке возле гостиницы. Следовало признать – немного устал. Не слишком скоростная, тяжелая машина радовала только первую треть пути, потом попросту надоело трястись, выбирая оптимальный путь в бесконечных снегах.

Подошел к дежурному на стойке с ключами, спросил номер на сутки. Расплатился старательской карточкой Криса Блейка. И, поскольку спать большого смысла не было, отправился в ресторан, предварительно посетив лавчонку с одеждой. Брюки, водолазка…

В крайне тесном, но оттого даже уютном номере я оставил меха, снял капюшон и перчатки сьюта, и надел поверх обычную одежду из недорогих синтетических тканей. Темный свитерок объемной вязки и узкие серые брюки, а также спортивные туфли поверх сапог сьют-комплекта. На два размера больше того, что я ношу обычно, естественно, но штанины удачно скрыли непропорциональность.

В ресторане полусонные официанты накрывали групповой завтрак. Сидела парочка посетителей, таких же беспокойных, как и я.

– Кофе и обычный завтрак, пожалуйста… что за суета ни свет, ни заря?..

– Да надо покормить ших до того, как проснутся наши постояльцы, – устало сказал официант.

Логично. Шихи пахнут, и едят двумя парами челюстей, по нескольку раз прожевывая и отрыгивая пищу. Людям с ними за одним столом завтракать было бы, полагаю, невкусно.

– Шихи – это хорошо, – рассеянно сказал я, – полетят отсюда на рейсовом?

– Нет, взяли фрахт, – официант выставил передо мной тарелку-поднос, на которой уже была закреплена чашечка кофе, лежала порция запеканки с джемом и одноразовая ложечка.

– Нормальный фрахт?

– Не слишком… какой-то отставной военный купил борт на помойке, и команда у него странная – вроде бы киборг в ней имеется, но с дефектом, поломанный… они сюда груз привезли, провизию, битую птицу, яичный порошок. За обратную дорогу спросили дешево, а шихам это очень важно…

– Да, так себе извозчики… – Я прошелся взглядом по помещению. – Надеюсь, шихи долетят без приключений… киборги – это не так уж плохо… даже не совсем исправные…

Одна ранняя пташка, завтракающая в этом заведении, была мне известна – с местной газеткой, компьютером и чашечкой кофе, в уголке за самым уютным столиком приткнулся Боб Пирр.

Я забрал свой заказ, подошел и спросил:

– Позволите?

– Да, р-разумеется, – отозвался астролог, не поднимая взгляда. Полно пустых столов, рань несусветная… или он так привык, что к нему постоянно пристают незнакомые и малознакомые люди?..

Перед астрологом стояли три пустых тарелочки, судя по отпечаткам на таковых – из-под десертов. Пирожные, суфле… Видимо, мозговая деятельность требовала мощной подпитки углеводами. Пирр был сладкоежкой, но держал себя в руках – полнота, несмотря на возраст, едва наметилась.

Я побренчал ложкой в кофе. Попробовал запеканку. Вопреки своему виду, пахла она хорошо, и на вкус был вполне приемлемой.

Наконец Пирр соизволил дочитать газету, и сложил пластиковый листок. С полминуты отрешенно благожелательно смотрел на меня, затем… вспомнил.

– О! Господин Блейк!

– Доброе утро, – вежливо поздоровался я.

– К-как я рад! В-впрочем, я не сомневался, что в-ваше неожиданное приключение завершится удачно, – сказал астролог. – П-положение ключевых соединенией, в т-том числе виртуальный Северный Лунный Узел, указывали на удачное разрешение л-любых рискованных м-мероприятий…

– Ну, все было вовсе непросто, мне скорее повезло.

– П-понятно, р-разумеется. Э-это тоже вполне предсказуемо…

– Я вот решил воспользоваться вашим предложением, и составить индивидуальный гороскоп, – сказал я, прихлебывая кофе. – Это возможно?

– Да, р-разумеется, д-даже прямо сейчас… А вы з-знаете координаты в-вашей планеты рождения по общему справочнику Р-розенталя?.. И-или ее универсальное наименование?..

– Думаю, вспомню. – Я назвал дату и координаты. Пирр, ничем не выдавая удивления, (а удивиться было бы можно, поскольку мир мой был не из густонаселенных), повозился с компьютером, и затем робко попросил:

– А теперь ваше настоящее имя. Пожалуйста.

– Вы так уверены, что меня зовут не Кристофер? – спросил я.

– Абсолютно. Данные рождения указывают на более мягкое имя. Скажем, Нэвин…

– Крис.

– Жаль… Мягкое имя подтолкнуло бы вас к иному жизненному в-выбору. Вы могли бы стать большим художником, Крис. Писателем, поэтом… возможно, танцором или актером. Вам следовало бы пойти по этому пути… будь у вас другое имя.

– Ну, – задумчиво сказал я, – мама в детстве звала меня своим собственным именем – Тори. Так что если это важно, то до четырех лет я был Тори. В метрике это имя записано вторым. Но саму метрику мне сделали только в шесть, не при рождении.

– А где вы росли?

– В основном, на Храме Мира, в монастыре Неумолимого Рока.

– Коридоры Рока? Ну, конечно… религиозность, впечатлительность, склонность к оккультизму и мистике… вы за собой вещих снов не замечаете?

– Скорее, это сны-воспоминания.

– Такие сны тоже могут быть предупреждениями или предвестниками. Вам бы поучиться их трактовать, уважаемый…

Я отставил пустую тарелку и взялся за напиток.

– Зачем вам сдался мой гороскоп?

– Н-на мой взгляд, он может быть весьма л-любопытным… простите, но астрология всего лишь отрасль человековедения, в широком смысле, если п-позволите так сказать. Это головокружительно интересно. К-кроме того, смею надеяться, что я м-мог бы быть вам полезен. Дать совет. Вы н-не возражаете?..

– Нет конечно, работайте…

Пирр зашелестел компьютером, быстро пролистывая голографические странички. Всегда приятно видеть человека, искренне увлеченного своим делом. Даже если он выглядит так мягко и беспомощно; даже если на слегка растянутом свитере я наблюдаю крошки от песочного пирожного и легкие неотстиравшиеся дорожные пятна более раннего происхождения…

– Боб, а как ваша собственная задача?

– Моя задача? – Он отвлекся от схем и таблиц, но взгляд был весьма отсутствующим. – Ах, моя задача! Да, спасибо, я полагаю, цель достигнута. Благотворные последствия р-релокации скажутся в течение полугода, и надеюсь, что мое здоровье окрепнет.

– А сразу результат не заметен?

– Ну, кое-что, разумеется… – с сомнением сказал Пирр.

– А на прогулке не простыли?

– Н-ну, я же хорошо одевался… итак, молодой человек… в-ваш гороскоп показывает, что, несмотря на две релокации, вы были и остаетесь Змееносцем. Э-это сложный знак Среднего З-зодиака, с-само существование которого многие с-специалисты отрицают. О-однако я считал бы целесообразным учитывать Змееносец, так как он дает д-дополнительные возможности трактовки особенных характеров людей, попавших между основными знаками… но, полагаю, в-вы и так знаете об этом. В д-данный момент, над в-вами довлеет квадратура основных управляющих планет, что п-постоянно порождает в-внешние и в-внутренние конфликты, с-создает с-ситуации выбора. И б-боюсь, вы не всегда верно его д-делаете, э-этот выбор.

– И как избавиться от этой квадратуры? – благодушно спросил я. Тут подавали неожиданно вкусный кофе.

– Н-никак. Полагаю, такая к-квадратура – это непременная п-полоса препятствий, в-время от времени п-предназначенная каждому человеку. В-вот эта в-ваша продлится е-ще п-примерно п-полгода. Т-так что в-вам стоило бы ч-чаще обращаться к своему в-внутреннему миру, и черпать силы там.

Я собрался что-то сказать, что-то вполне жизнерадостное, или даже ироничное. Да так и застыл с чашкой.

Вот я тупица. Квадратура квадратурой… а мозг-то можно было бы и использовать…

– А какие две релокации вы имеете в виду? – осторожно уточнил я.

– Н-ну разумеется, с Ат-Уны на Храм Мира, а затем с Храма на А-аврору, – мирно и как-то даже чуть растерянно ответил Пирр, поправляя воротник толстого свитера.

Я медленно встал, попутно тронув пальцами станнер на поясе брюк. Пирр доброжелательно смотрел на меня снизу вверх; глаза его немного слезились, в нос чуть покраснел от тщательно замаскированного насморка. На столе рядом с компьютером лежал помятый клетчатый носовой платок.

Я сложил руки в храмовом приветствии и поклонился. Низко поклонился.

– С-сядьте, Крис, – с едва заметным раздражением сказал Незримый. – В-видимо, квадратура сделала вас невнимательным. Я е-еще на э-экскурсии давал вам достаточные п-подсказки. Но в-ваше внимание разделено, с-словно дольки апельсина. Д-долька туда, долька сюда…

– Так астрология – это не прикрытие?

– Я д-давно р-работаю в м-миру. А-астрология дала мне шанс немного п-постичь путь Рока, прикоснуться к тому, ч-что на самом деле непознаваемо. Старшие Братья благословили меня на изучение а-астрологии и работу с людьми н-непосредственно. Я п-приложил массу усилий, н-накопил знания, и п-передал свои знания в храмы. Т-так что, что бы теперь ни произошло, р-разработки не пропадут.

Давно работает.

Просто с ума сойти, как давно.

– Магистр? – неуверенно спросил я.

– Магистр в-второй ступени, Незримый Без-Имени, с в-вашего разрешения.

Боб произнес все это все тем же мирным и несколько извиняющимся тоном. Магистров второй ступени в громадных Коридорах было десятка три. Мой учитель в Коридорах был магистром всего двенадцатой ступени, и он и то казался мне полубогом.

А я и до начальной ступени магистратуры, до магистра двадцатой степени не дотянул. Послушник-воспитанник.

Я мог бы поклясться, что под мешковатым свитером Пирра не кроется ни единого мускула. По крайне мере, ни одного мускула, достаточного для того, чтобы выбросить меня – меня! – с экскурсионного модуля.

– Старший брат, вы сами… – я задергался в филологической истерике, пытаясь заменить словосочетание “дали мне по яйцам” на что-то более возвышенно-коридорное, – ммм… удалили меня с корабля?

– Р-разумеется. Но б-боюсь, я д-дейстовал строже, чем м-мне бы хотелось. П-понимаю ваше недовольство. Но н-нами было предсказано появление на м-модуле нежелательной для в-вас фигуры, и я в-вас прикрыл. Северный Лунный узел, в-виртуальный, разумеется, в самом деле был в благоприятном положении… я полагал, что н-не рискую в-вашей жизнью.

– Старший брат, господин мастер, а чем вызвана ваша нынешняя откровенность?

Пирр помолчал. Свернул программы и закрыл компьютер.

– Я у-улетаю. Мы сочли, что в-вас одного тут в-вполне достаточно, чтобы представить интересы К-коридоров. Мы сворачиваем миссию. Мы п-поняли, с чем имеем дело. Рок такой силы н-нам не по плечу. В-вам – в-возможно. Люди во власти квадратуры и-иногда делают чудеса. Но я не думаю, Крис, что в-вам подвластно чудо. До тех пор, пока вы разобщены сами с собой, чудо невозможно. Все зависит от нюансов, а э-этих п-погрешностей и нюансов, поверьте, п-предостаточно… н-некоторые в-ваши поступки внушают нам радость и гордость, н-но иные не могут быть приняты Коридорами. И все же Коридоры п-пока верят в вас.

Нюансы. Нюансы…

Еще один птеродактиль говорит мне о нюансах.

Сквозь мягкие черты лица Пирра словно проступили острые контуры волевой морды Ворона.

Какие, к черту, нюансы? О чем они?..

Пирр тяжело вздохнул. Видимо, нюансы были ему очевидны, и от души огорчали…

– Старший Брат, как мне поступать дальше?

– С-сообразно с рисунком вашей личности, Крис. Ничего и-иного не могу предложить, у-увы. И-или вы немедленно п-покидаете Грезу, или пройдете предназначенное вам до конца.

– Что в шкатулке?

– Артефакт.

– Какой? Чей?

– Крис, Крис… – Пирр покачал головой.

– Цель – шкатулка? – спросил я еще более настойчиво.

– Я п-полагаю, что цель вы должны п-поставить сами. А е-если не можете… у в-вас слишком много начальства, К-крис. Шеф “Летяг”, я, командование “Ирбиса”. В-возможно, не стоило бы так часто озираться, К-кристофер Тори?..

Я встал, снова сложил руки в храмовом приветствии и поклонился.

– Спасибо вам, Незримый. Я попробую смирить гордыню и обдумать урок. Но вы, верно, покинете Грезу?

– Д-да, вот и б-билет, – Пирр выложил на стол кусочек пластика. – В д-данном случае, Крис, в-вам не стоит рассчитывать на мою дальнейшую поддержку. Я с-сказал все, что намеревался. Я п-пришлю ваш полный гороскоп на в-ваш универсальный адрес. С-ступайте… время не ждет.

Я поклонился еще раз и пошел к двери. В голове было на удивление пусто, аж звенело. Я слышал, как за спиной Незримый делает заказ – еще два пирожных с заварным кремом и со сливками.

Я не спросил, он ли обрушил льдину на мою палатку.

Но магистр бы и не ответил.

Он сказал все, что намеревался.

Еще, конечно, интересна была та персона, от которой меня столь экстравагантно защитили…

– Крис!

– Да?

– Если в-выживете, я с вами, пожалуй, позанимаюсь, – астролог Боб Пирр целился ложечкой в горку аппетитного, хотя и насквозь химического, крема. Не бережет здоровье. Совсем.

Я снова поклонился, но заикающийся скромняга Пирр на меня уже не смотрел, поглощенный десертом.

Ужасно хотелось сделать что-то совсем неподобающее. Заорать, затопать ножками.

– Магистр?

Пирр поднял голову, явно недовольный.

– Вы учли, что дед не человек? При составлении гороскопа?

– Слушайте, Крис, вам так хочется, чтобы последнее слово осталось за вами? – проворчал Пирр. – Пожалуйста. Оно за вами. Я н-не такой уж вредный. Но поверьте, я учел все… – и храмовым речитативом Незримый добавил:

– Теперь решение принять готовы вы?..

Я принял.

…что может скрываться за тем фактом, что сам магистр Коридоров покидает Грезу?

Да, в общем-то, ничего хорошего, признался я сам себе с тяжким внутренним вздохом. Анализируй, не анализируй, понять невозможно. Таков поворот Коридора. Таков Рок. А возможно, так попросту решил старший брат Боб Пирр. Чтобы, так сказать, не простыть окончательно.

Я отправился в снятый номер, и повалился на спину, не снимая одежды и ботинок. Уставился в потолок.

За окном заметно светлело – начался новый день на Грезе. Новый день, который никак нельзя упустить.

Будь я любым из троих агентов, исключая Незримого, а, возможно, и включая его, что бы я стал делать? Вариантов много. Я перебрал в голове их все, один за другим, тщательно прорабатывая подробности, учитывая пресловутый рисунок личности каждого из предоставленных мне соперников. По всему выходило, что артефакт покинул Грезу, и надо прыгать на корабль и пытаться догнать его в космосе. Но что-то, тем не менее, меня тревожило; и в первую очередь, имелась непоколебимая убежденность, что шкатулка все еще тут. Объяснить я это ощущение не мог, но я привык доверять подобным озарениям. Они не подводили меня. Практически, вещие сны наяву…

Рывком поднявшись, я ненадолго посетил душ, что, с моей точки зрения, никогда не бывает лишним, переоделся, бросив свежекупленную одежду прямо посередине номера, и вышел. Стоянка; квадроцикл. Не быстро, конечно; зато есть время додумать основные идеи.

На улице было противно. Мелкий колкий снег, пурга; видимость плохая. Более того, сквозь пургу, которая еще не была слотом, доносился какой-то угрожающий рев доселе неизведанной тональности. Греза старалась вовсю.

Я вопросительно пихнул в локоть стоящего рядом человека в мехах, который тревожно вглядывался в белые вихри; он повернул ко мне затянутое маской лицо и громко крикнул, чтобы я могу услышать:

– Снежное торнадо! Бывает нечасто, очень опасно! Вы бы не ехали!

Но я поехал. Поехал, пригибаясь за узковатым обтекателем, радуясь, что выбрал тяжелую машину, вцепившуюся в снег всеми гусеницами. Поехал, потому что мне надо было оставить Приму и Незримого за спиной; потому что мне надо было двигаться вперед.

Я чудом проскочил мимо оснований гигантских снеговых воронок. Потом вырвался на открытое место; было нереально холодно. С холма я смотрел на крутящиеся столбы, два или три, соединяющие землю и небо и танцующие прямо в том месте, где располагалась Прима. Потом повернулся спиной, и покатил в Секунду.

На все воля Рока.

Незримый в любом случае должен был уцелеть. А шихи?.. Если только успели обосноваться в зафрахтованном корабле… погрузиться до завтрака…

Надо мной, разрезая острыми крыльями снежные вихри и ветер, пронесся богомол – в Приму. На счету этих огромных насекомых были тысячи спасенных человеческих жизней, на планетах и в пространстве. Видимо, и этот полетел, повинуясь их сложной морали, принимать удар стихии на себя…

Ближе к Секунде погода стала получше. Торнадо оказалось локальным апокалипсисом. Квадроцикл не подвел, и топливо не закончилось. Я со смешанными чувствами въехал в карьер, добрался до своего второго витка…

На месте моей расплющенной палатки стояла она же, но подлатанная и подремонтированная. Зачем тратить гарантийные деньги, если современная ткань при падении ледяной глыбы не так уж пострадала?

Я остановил квадроцикл. Снегоход, видимо, был уничтожен полностью, так как Смотритель-Администратор оставил новый; плохенький, но сойдет…

Я зашел в палатку. Холодно. Но вот батарейки лежат, вынутые из гнезд. Я вставил их все, активизировал тепло и свет. Постепенно нагреется.

Вот и мой рюкзак. В нем явно рылись. Компьютер сплавился в бесполезный брикет металла – самая надежная защита от хакеров. Видимо, предохранители сработали еще от удара. Комбинезон, в котором я навещал в Граде Оллэну. Комбез, само собой, не пострадал. И пакетик с травками дядюшки Ашо.

Я высыпал кусочки и корешки на ладонь, придирчиво перебрал. На мой взгляд, немного пропало; но так как это не наркотик, по крайней мере, не известный наркотик, все забрать не рискнули. Чтоб вы подавились, воры несчастные!

Больше мне здесь делать было нечего. Я зажег в палатке свет, навестил стенку. Заботливые руки, которые в пользу администрации разбирали айсберг, также не обошли вниманием вещицу под синими отметками. Вместо нее имелась выбоина. Стало интересно, что же оттуда выковыряли… но не идти ж спрашивать?

Забрав комбинезон и пакетик травок, я вышел, и, оставив гореть свет в палатке, пешком перебрался к Джеку. Проверил связь, – Марита молчала.

Очередная двухчасовая дорога на квадроцикле меня утомила. Я включил примус, запустил в очиститель лед. Удивительно все-таки, как человек научился адаптироваться к любой среде…

Заварил парочку корешков, и сел ждать. Медитация по системе Коридоров – это было вовсе неплохо и вполне подходило к случаю…

Я настроился и прикрыл глаза.

***

Сперва пришлось порыться в памяти, выбирая моменты, когда мне было хорошо. Как правило, это были или воспоминания об Ат-Уне, точнее, о том периоде, когда я – совсем малыш – жил в Лабиринте у Озера; или первые воспоминания об Авроре. После Храма Мира Аврора уже не так ошеломила. Правда, я немедленно ощутил разницу в климате: в храме я провел в буквальном смысле босоногие отрочество и юность, не испытывая почти никаких температурных перепадов. Чуть побольше дождей, или ветра; фрукты на ветках еще не созрели или сгнили и падают – вот и весь выбор. Первая же зима на Авроре помогла мне понять, зачем мастера Храма так настаивали на всевозможных закаливающих процедурах в ледяных водопадах и родниках. И все равно – мой нос был красным, я чихал, кашлял, но все же наслаждался этапами самого удивительного преображения природы – наступлением зимы. На первом курсе “Ирбиса” на природоведение еще хватало времени.

Тогда же я познакомился со своей первой женщиной вне Коридоров, с женщиной, которую нашел и выбрал сам.

А настоящая первая была другой; она была волей Рока.

Когда Наставники в Храме решают, что ты готов, тебе дозволяют послушницу.

Так мои старшие братья и рассказывали – в твоей келье расцветает райский цветок. Женщина в легчайших, но полностью скрывающих фигуру и лицо, в одеждах, входит к тебе, и происходит чудо. Если всех воспитанников Храма готовили как воинов, всех послушниц готовили как истинных жриц, уверенных в своей силе и грации.

Ко мне женщина вошла вскоре после того, как я отметил шестнадцатилетие.

Она вошла; я проглотил язык и не мог даже пошевелиться, хотя сотни раз представлял себе, как это будет, ждал и надеялся. Я настраивал себя быть нежным и уверенным, получать и доставлять удовольствие, разом применив к вожделенному объекту буквально все, что мне советовали старшие братья; а на практике стоял столбом и смотрел.

Тонкие полотна между тем падали одно за другим, – и вот передо мной оказалась нагая юная девчонка, сероглазая, тонкая, как струна, дерзкая, сильная, с небольшой округлой грудью и светлыми волосами, стекающими волной ниже ягодиц. В тот первый раз я успел не только стать мужчиной; я успел узнать, что зовут ее Уни, что в Храме она родилась и собирается остаться навсегда, что ей девятнадцать – а я подумал было, что она младше меня…

Уни сделалась моим наваждением; она приходила ко мне каждую неделю, долго. Потом ее сменила другая служанка Коридоров. Коридоры считали, что не могут отпустить в мир воспитанника, голодного телом. Его требовалось насытить и обучить всему.

И я никогда не встретил никого, кто хотя бы отдаленно будил во мне такие же чувства, такой же радостный голос тела и ощущение близости душ, как Уни. Она и по сей день время от времени снилась мне; отражение ее света я искал в самых разных женских глазах.

А вот аврорианку, первую женщину вне Храма, взрослую женщину, темноволосую, с литой бронзовой фигурой, я присмотрел сам. И очаровал совершенно сознательно. Наш роман длился около полугода, пока наступала и входила в полную силу моя первая аврорианская зима.

И больше я длительных отношений не заводил… до тех пор, пока моей напарницей не стала Анджела Блюм.

***

Да. Медитации не получилось; получилось воспоминание, но вполне приятное и будоражащее.

Анджела пришла в сумерках. Ввалилась в палатку в белоснежном комбинезоне, ладно обтягивающим ее сильное тело… Я мгновенно восстановился и вскочил; лицо Анджи было располосовано двумя ударами ножа, комбинезон прострелен. Дыру Анджелика закрывала руками. Мы никогда не давали друг другу советов относительно индивидуальной экипировки и оружия, но этот комбез, пригодный для обычных снежных миров, видимо, был слабоват для Грезы.

Не тратя лишних слов, я вынул из кармашка на ее комбинезоне аптечку; помог ей наполовину выползти из одежды.

Напарница без сил упала на спину.

– Я взяла Эгнора. Как ты и думал, он был на Граде. Причем даже не удосужился убраться с Абрикосового Града, на котором убил Микаэля. Я выследила его без больших сложностей, и ликвидировала. Он ликвидировался не без приколов…

– Помолчи. Я зашью тебе лицо, потом расскажешь…

– Нет. Слушай. Они там недурно развлекались. Мы потеряли корабли. Твою яхту уничтожил Леронт, его собственную видимо Блонди, а мою, похоже, Вальцвфит. Они все пошли по одной стандартной схеме – создать банку с пауками, и пусть самый крупный сожрет остальных…

– То есть с яхтой у нас остался Блонди, и где-то есть леталка Вальцвфита?..

– Ее я нашла, она была в Граде. Крупновата для однопилотника, и не слишком удобная для парковки в Граде, но, тем не менее, стыковку ему разрешили. Он, ты помнишь, умеет убеждать… зато охрана потребовала официальной регистрации, как и для других космических транспортных средств.

– Ты нейтрализовала корабль?

– Нет, Крис. Я думаю, ты сможешь в случае необходимости его вскрыть и использовать. Иначе… иначе мы без колес. А это не слишком хорошо! Правда, я его заминировала…

– Отлично… это верное решение, Анджи. Жук у нас остался? – я осторожно ощупывал ее тело в поисках травм; но ничего, кроме одного ранения и порезов на лице, не отыскалось, хвала Коридорам.

– Жук; моя база, мой атмосферный глайдер и мой снегоход. Ну и кое-что по мелочи – сканеры, антенны связи, оружие.

– Не так плохо.

Я положил голову Анджелы затылком себе на колено, свел края большого пореза. Брызнул обезболивающее, потом дезинфекцию, и прошелся шьющей машинкой. Геля, чтобы склеить края, тут было недостаточно. Затем так же обработал второй шрам. Красоту Марите наведут дома, – а здесь надежные швы и сверху телесного цвета органический клей были призваны быстро решить проблему. Впрочем, получилось аккуратно. Я попросту не мог допустить, чтобы моя женщина ходила дурнушкой.

Затем я перешел к ранению чуть ниже правой груди Анджи. Оно мне понравилось намного меньше. Я просканировал рану, подивился везучести Анджелики, – при изобилии важных, активно снабжаемых органов в этой области человеческого организма, луч бластера прошел так аккуратно, что экстренной медицинской помощи не требовалось, мы были способны справиться сами. Ввел в рану тонкий зонд, который провел диагностику и впрыснул лекарства; затем наложил два крестообразных шва, спереди и сзади.

– Тебе тоже временами удивительно везет, Анджи.

Анджи улыбнулась, и, переместившись, снова положила затылок мне на колено. Красавчика Джека нету – сойду и я…

– Крис, а что с Лилией? Ты же ночевал у нее?..

– Ночевал, да. Потом перебрался в Приму, а потом снова вернулся…

– Крис… ну я же просила… ее не трогать…

– Да брось, Анджи. Все в порядке. Слушай, кого я встретил…

Я собрался накрыть напарницу, и поговорить о Незримом, о дальнейших планах, как полог палатки разошелся, и в нее ввалился…

Ввалился…

Рок его побери, это был Джек.

Анджи лежала на постели Джека, полуобнаженная – в спущенном практически до бедер белоснежном комбинезоном, заляпанным кровью. Пакеты стерильных салфеток, раскрытая аптечка, снадобье дядюшки Ашо… я… и нате вам.

– Что случилось? – заголосил Джек.

– Ты что здесь делаешь? – зло спросил я.

– А вы? Это моя палатка между прочим! Марита!

Анджи уже приподнималась, натягивая комбинезон.

– Джек, малыш, все в порядке, просто рабочий момент…