Текст книги "Аукцион Грёз"

Автор книги: Наталия Нестерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Как только Лилия наткнулась на мицарку взглядом, та изящным движением сняла очки и снисходительно улыбнулась.

Это мне были видны все морщинки Оллэны. Лилии же изысканная дама в дорогущем комбинезоне на дорогущем глайдере должна была показаться верхом совершенства.

Лилия отняла ручку, посмотрела мне в лицо и тихо зло выговорила:

– Свинья!

После чего удалилась внутрь конторы, хлопнув задней дверью. Я чуть не воскликнул: “А я чего?..” Ну, на минутку! Должна же быть справедливость под звездами! В данной ситуации, я пострадавший… в любви не клялся, на сеновал не водил…

– А скажи-ка, – грозно насел Джек, – ты сам упал?

– Сам! Поскользнулся на ледяной корке, и сверзился, – отозвался я нелюбезно. – Поручни уже убирали… приземлился в сугробе. А мадам меня нашла.

Ну, как-то так. Раз уж Оллэну увидели. Что-то я не продумал более членораздельной легенды. Но Джека устроила и она, укрепив мои и так имевшиеся на его счет подозрения.

– Ну, – легко сказала Оллэна, – раз все в порядке, я, пожалуй, отправлюсь. Ужасно хочется нормальной горячей ванны. С розами. И шампанским. А вы, сударь, бывали в летающих Градах? – обратилась она к Джеку. Ее голос зазвучал бархатными обертонами. Я мысленно зааплодировал.

– Я-аа… – Джек что-то проглотил. И ответил более внятно:

– Нет, миледи!

– А хотели бы побывать? – продолжала мурлыкать Оллэна, возвращаясь к сценарию поведения капризной, сексуально озабоченной, баснословно богатой дамочки.

– С удовольствием… – промямлил Джек.

Тут грядущее поедание красавчика Джека опытной паучихой с пятью браками в анамнезе, да еще и с Мицара, мне захотелось пресечь. Не совсем понятно, кого к кому я приревновал; да это и не имело большого значения.

– Знаете что, друзья мои, у меня есть идея получше. Вы, бесспорно, можете отправиться в Град и предаться друг другу. Но давайте-ка вот что… – и я, закрывая щеки ладонями, изложил свой план. Говорить пришлось достаточно долго, но по мере объяснений глаза как Джека, так и несколько обиженной Оллэны постепенно разгорались.

В конце концов, изрядно замерзнув и уговорившись на новую встречу, мы расстались. Боюсь, что Оллэна всего лишь послушалась моего внутреннего голоса, который буквально выпихивал ее отсюда подобру-поздорову. Джек, совсем недавно сходивший с ума по Марите, а сейчас беззастенчиво тусовавшийся во “Все есть” с Лилией, имел вид совсем чудной. Да. Выбор делает человека несчастным. Человек счастлив лишь в однозначных ситуациях… скажем, в городе под куполом, где на одну девочку приходиться пять – семь мальчиков.

А что делать, если волею судеб пропорция становится иной?.. Тут и рассудком подвинуться недолго, а мораль и нравственность и вовсе не при делах остаются.

Когда Оллэна улетела, Джек, проследив за тающим в воздухе следом начального старта, честно резюмировал:

– Ничего не понял!

– Ой ли?

Но я не стал уточнять у моего персонального шпика, что и как он намерен проиграть на сей раз. Все планы составлены, все фигуры в расстановке так или иначе завязаны друг на друга.

У меня было одни-двое суток на решение кое-каких неотложных делишек. Может, меньше.

И еще мне надо было встретиться, наконец, с Маритой.

Без слащавого темноглазого Джека.

По-деловому, знаете ли. На войне, как на войне.

*

Глава 8

Я ограничился кратким сообщением в коммуникатор, содержащим шифровку для Мариты с определенными указаниями, и пошел в баню. В прямом смысле слова.

Я был слишком изможден, избит, чтобы рискнуть восстанавливаться без продолжительной водной процедуры. В моем родном мире отношение к воде было особенно трепетным, почти благоговейным, и я, полагаю, сохраню его навсегда. Везде, где мне приходилось бывать после Ат-Уны, я восхищался открытой, природной водой, ее мощью и невероятной силой; но сейчас я находился на Грезе. Здесь вода попала во власть грозного противника – холода, и он сковал ее своеволие.

Баня – она в любом холодном мире баня. Парная, ароматические масла, жесткие массажные рукавицы, мыльная и небольшой бассейн. Местная баня была великолепна, хотя, естественно, оказалась достаточно дорогим удовольствием. Ведь каждый литр воды требовалось два или три раза очистить, не говоря уже о том, чтобы растопить и подогреть.

В бане присутствовали даже веники “из настоящих растений”, правда, по большей части, не для использования, а в качестве элементов дизайна. Оказались они такого затрапезного вида, что я не рискнул бы ими воспользоваться даже задаром. В некоторых ситуациях не стоит пытаться быть эстетом, – одноразовые стерильные мочалки из синтетики практичнее. И потом, ну разве эти убогие мумии – настоящие растения? Вот на Авроре – там да…

Джек увязался со мной. Ну, а кто бы сомневался? Ладно, решил я, заодно и помоется.

По дороге я рассказал ему про Фрыха, про новый карьер и неожиданное его, Джека, обогащение. Как ни странно (или закономерно, это с какой стороны посмотреть), известие о деньгах оставило парня равнодушным. Ну, почти равнодушным… он мельком заметил, что переведет богатство маме, и все. А у него, дескать, обратный билет есть, – что еще?..

А вот сообщение о том, что я нашел его обидчика, взволновало Джека больше, чем я предполагал. Парень жаждал мести и даже рассердился за то, что я взял на себя роль миротворца и третейского судьи; но, как говорится, дело-то было уже сделано. Как я и думал, мой авторитет победил. Тем более, что для осуществления немедленных карательных мероприятий до лохматого преступника не так-то просто было добраться.

То, что Веснушка так и не вышла нас проводить, меня слегка зацепило. Что за сцена, в конце-то концов?.. Почему свинья? Именно свинья? Это обидно, если честно! Я пострадал, упал, спасался во льдах – и я же свинья?..

По-хорошему, я за ней даже и не ухаживал, в отличие от долговязого пилота. Подумаешь, подарил жемчужинку… вовсе не свинский поступок, как мне казалось…

Я снял баню целиком, благо невелика была, и в данный момент пустовала; заказал мартини и водки, а также хот-догов из “Всего спиртного”. Джек откровенно наслаждался каждым действием. Заказом пищи, заказом бани, заказом спиртного… Культурное мероприятие, Рок его побери. Впрочем, вполне возможно, что все это казалось ему роскошью. В том, что Джек вправду из города под куполом, я не сомневался ни минуты, а у них там своеобразный быт. Всего достаточно, но всего при этом как бы в обрез, а “экономия” – самое популярное слово.

В голом виде парень оказался очень белокожим, без татуировок или каких-либо иных отметин, даже практически без родинок (вполне пришелся бы по вкусу мицарке); с хорошо слепленным телом, которое обычно обуславливается неплохой наследственностью, правильным питанием и грамотным распорядком. Но никак не тяжелым трудом и не спортом на результат. Я бы ради эстетики его слегка погонял на тренажерах и подержал бы на высококачественных белках – птице, рыбе, яйцах. Ради повышения физических возможностей – погонял бы даже не слегка. А вот загар и всякие воздушные процедуры на открытом воздухе – с осторожностью. Уроженцы искусственных экосистем не всегда хорошо реагируют на неожиданное изобилие излучений и естественные природные обстоятельства вроде ветра, дождя, сквозняка…

Я размокал в горячей воде, я разглядывал Джека, одновременно выстраивая в голове некие рабочие многоходовки. Пора, пора уже раздобыть и уничтожить загадочный артефакт, призванный сделать всех счастливыми. Шеф велел не рассуждать? Велел. Ладно. Не буду. Зачем нам всеобщее счастье, это против системы…

Джек угощался несчастными сосисками так, словно это он, а не я, провел в необитаемой снежной пустыне полсуток. Впрочем, что с них взять, с этих ребят с астероидов. У них у многих не все дома. Вот возьмем хоть господина Элиота, для примера…

Наконец я отмылся, наелся, согрелся и удобно угнездился в квадратной купальне с горячей водой. О, да…

Джек пристроился напротив. Не надо на меня так преданно глядеть, дырку протрешь…

– Ну ладно, – благосклонно сказал я. – Теперь докладывай, что у вас случилось.

– Крис, – голос Джека чуть сорвался на высокие нотки, – а ты, правда, кадровый военный? Военный спецподразделения?..

Рок его побери, сопляка.

– Нет, конечно, разве военным татушки разрешают?

– У тебя синяки – ужас… особенно внизу, там… и все сосуды выступили… ты как монстр какой-то…

Премного благодарен!

– Это от перегрева. – На самом деле это была моя персональная регенераторная реакция, усиленная воздействием лекарств. Да, я становился как сетчатый питон – на некоторое время. Некрасиво, особенно с учетом моих татушек, ну и ладно. – Мне интересно, что у вас там стряслось, на модуле…

– Слот. Марита… Она, как поняла, что тебя нет, словно с цепи сорвалась. Внешне вела себя так же, как обычно, но я чувствовал. Говорила с капитаном. Говорила с пилотами. Убеждала отдать ей шлюпку, которая была на борту. По правилам, их четыре должно было быть, но осталась всего одна, остальные были поломаны или некомплектные… рухлядь, в общем-то… и последнюю целую ей не дали. Она как-то более-менее ровно отнеслась к этому, но после отказа ко всем присматривалась. Нехорошо так, ненавязчиво, но весьма оценивающе. Я тогда и понял окончательно, что вы оба военные. Что ты вовсе не старатель на ставке.

Интересно все-таки, о чем же они беседовали настолько упоенно, что до откровенно рабочего момента он этого так и не понял?..

Дураком Джек не выглядел, а мы не особенно шифровались.

…О чем может говорить Марита, если она не говорит о работе или обо мне?..

Я задавил приступ пустого любопытства, и потянул коктейль. Желатиновая оливка – гадость.

– Потом модуль сел. Скучно не было, страшно – немножко, особенно когда открыли ставни и показали, что снаружи делается. Ну, насколько это можно было рассмотреть. Казалось, что мы попросту завалены снегом, и все. А вообще предложили считать слот “дополнительной экскурсионной достопримечательностью”. Никто не нервничал, ведь экскурсии так рассчитывают, чтобы до рейса с Грезы было не меньше трех-четырех суток…

Не опоздать на транспорт с Грезы в обитаемые миры, если ты простой экскурсант – это самое главное. Но у Мариты был мотив не угонять катер, а пережидать слот на модуле. Какой? Джек?..

– Марита очень переживала. Иногда смотрела так, словно хотела непременно снять маски с пассажиров.

– А не все их сняли?

– В конце концов, все. Пришлось. Там какое-то реле полетело, и в салоне температура поднялась очень высокая, пока заменили… в общем, в масках было невозможно оставаться.

Ох, не само это реле полетело…

– И вот когда стало жарко, все не только маски сняли, но и разделись. Ну, частично…

Ну, естественно. Частично.

– И что Марита?

– Мне показалось, испугалась в какой-то момент… по крайней мере, напряглась.

– А еще кто-то из пассажиров нервничал?

– Да нет. Наоборот. Тебя жалели. А кто-то говорил, это рекламный ход. Чтобы было интереснее. Астролог всех уверял, что все будет хорошо, потому что Северный Лунный узел гармонично аспектирован к… к… не помню, к чему. И Лилия очень старалась, прямо изо всех сил. Развлекала, читала, ставила музыку, потом всех спать уложили. А еще она плакала, между прочим, потому что в отличие от астролога, была уверена, что ты погиб.

С интуицией у девочки не очень. А вот с астрологом стоило бы побеседовать.

– И вы спали?

– Спали.

– Рядом?

– Ну да, – застеснялся Джек. – Как еще?..

– Ночью Марита вставала?

– Нет. Оставалась около меня. Там отдельных кают нет, все спали в кают-компании – но там вполне удобно.

Что же там за зверь, что Марита ночью не встала?.. Я снова перебрал короткий список. Да, это круто, но к подобным соперникам мы были готовы. По крайней мере, к общению с теми тремя, на которых имелись досье.

И все равно мне сделалось несколько не по себе, и я решил, что время на расслабление в бане закончилось.

– Ладно. Пора вылезать и брать себя в руки. Надо того… стенку долбить. Она внутри золотая.

– Мне уже неинтересно стенку долбить! Можно, я с тобой? – воззвал Джек.

Я в это время вылезал из горячей воды, и так и завис на краю купальни.

От воды поднимался густой пар.

– Дорогой мой, ну не надо так уж откровенно! Да-да, ты постоянно со мной. Но воздержись от того, чтобы это афишировать. Ладно?

– Крис, – Джек выглядел растерянно, – я что-то не понял…

– Да ладно. Слабенький контракт, от силы девятый уровень допуска. С самого начала же было понятно, – проворчал я. – Ну, а кто тебя поставил – потом разберусь. Не к спеху.

– Что? – Джек выглядел несчастным.

– Да-да, про курсы актерского мастерства я тоже уже слышал…

– Крис, ты не…

– Слушай, – несмотря на героические намерения и благотворную водную процедуру, баня плыла у меня перед глазами. – Ты как хочешь, а я сейчас доплачу немножко кредитов, и вздремну в комнате отдыха… – Я провел карточкой по картридеру и набрал пару цифр. Затем на скорую руку запрограммировал себя на полтора часа сна, и, обернувшись простыней, добрел до диванчика в комнате отдыха…

…Когда я проснулся, Джек спал рядом.

Более чем рядом, гаденыш; я возмущенно спихнул его руку с себя, а самого Джека – с удобного, но неширокого лежбища на пол. Он ойкнул и обиженно выполз снизу:

– Ты чего? Мы тоже не особенно-то отдыхали, пока тебя не было!

– Мог бы устроиться на другом диване! – грозно сказал я. – И вообще, вали отсюда, это моя баня!

Еще не хватало мне более чем вероятной причастности Джека к однополым субкультурам… вполне достаточно того, что он спит с одной моей женщиной… и пялится на двух других… относительно моих.

И я сел доедать остатки сосисок и допивать спиртное.

Джек, поскуливая, нарочито неспешно оделся, поминутно укоризненно оглядываясь на меня, и, наконец, убрался из бани. А я вознамерился снова пару раз проплыть в узком десятиметровом бассейне. Не слишком комфортно, а что делать?.. Нужно было еще раз перебрать в голове алгоритм предстоящих действий.

Но поплавать вволю и заново отогреться в джакузи не пришлось.

Едва я вошел в бассейн, чувство опасности выбросило меня из воды. Сам еще не зная почему, я вмиг сгреб в неудобную охапку все свои вещи и даже мелочи, выпавшие из карманов. Я был голым и мокрым – самое оптимальное состояние для того, чтобы выбираться на улицу…

Однако я еще с улицы приметил, что ради сбережения тепла у бани под крышей устроен чердачок, крыша поднята выше, чем неоходимо. Секунда – и я, вскочив на лавку, ощупал руками потолок. Видимого глазу люка сделано не было, но, как я и предположил, длинные полоточные пластиковые панели лежали на балках свободно, их не удосужились как следует закрепить… отодвинув одну панель, закинул на чердачок одежду, а затем ужом скользнул и сам. На мое счастье, невысокий, менее полуметра, чердак был заваленным одноразовыми полотенцами и простынями. Их тут были кипы – и склад, и теплоизоляция.

Однако – весьма бодрило. Я плотно вжался в полотенца, и замер.

Раз, два, три, четыре…

Хлопнула дверь.

Пять, шесть… семь… не дышать… возиться в одежде, выискивая оружие, было нельзя – малейший шум выдал бы меня, голого и мокрого, с потрохами. Пришлось замереть.

В помещении бани послышались шаги – медленные, вальяжные. Словно обладатель ног слегка пританцовывал. Я узнал знаменитый “рапирный ход”.

Итак, я имею дело с представителем высших дворянских родов. Здравствуйте, уважаемый.

Кто у нас там был в списке с Энифа?.. О да. Да-а-а…

– Милый мой, – голос чуть глуховат, с хрипотцой и коротким придыханием, именно такой, какой обожают женщины, – я знаю, что вы тут.

Молчание. Еще два шага. Нет, я ничего там не оставил. Нет никаких признаков, что я еще в бане. Не должно быть.

Спину начало ощутимо подмораживать. Я замер. Я неживой. Я полотенце.

Не могу работать в таких условиях!

– Я определенно вас чувствую. Но мне лень обыскивать эту лачугу.

Еще два шага. Господин снизу чем-то забренчал, потом булькнул водой.

– Итак, мы здесь с одной и той же целью. Но я старше вас, мой милый, и совсем не желал бы становиться причиной гибели внука господина Саммареля, да еще и любимой игрушки милейшего шарообразного шефа “Летяг”.

Меня знают.

– Поэтому, как старинный приятель вашего деда, советую – убирайтесь отсюда. А “Летяги” вообще традиционно держатся вдали от политики.

Уже убираюсь. Ледок со спины отскребу, и вперед. Я сильно напряг мышцы всего тела, стараясь не производить шума, и потом резко сбросил напряжение. Стало теплее. Одновременно я медленно дышал по храмовой технике.

Еще два или три шага. Пришелец стоял подо мной. Самое время ему чем-нибудь капнуть на голову. Всеразъедающей кислотой.

Ну, или вывалиться на него сквозь непрочные панели. Шоу голых клоунов.

– Господин Саммарель-младший? Кристофер? Крис, малыш?

Уже менее уверенно. Это хорошо. Меня тут и нету. Я полотенце. Правда, очень холодное.

– Я могу оставить тут бомбочку, – голос сделался вкрадчивым. – Милую маленькую гранатку.

Что-то такое я слышал, про взрыв в бане… какой-то малоприличный геянский анекдот… бездарный, но смешной… нет уж, увольте.

– Нам нечего делить. Собирайте ваш детский сад, который вы изволили тут усыновить, и убирайтесь с Грезы. Это неспокойное место.

Какой детский сад? Джека с Лилией, что ли? А он хорош. Это я его не видел, а он меня видел. Само по себе заслуживает внимания. Ну, скажи, скажи заветное слово – скажи, что это ты вышвырнул меня с модуля. Сделай так, чтобы мне не пришлось искать еще одного…

– Впрочем, ладно. – Голос стал словно уставшим, томным. – Вы мальчик большой. Но я вас предупредил. Странно… Я вроде бы ощущал вас… а теперь пусто… ммм…

Господин, сделав еще пару кругов по бане, побренчав металлом и похлопав дверями душевых кабин, медленно ушел. Вполне достоверно хлопнула и входная дверь. Я продолжал дышать.

Через несколько минут дверь едва слышно скрипнула еще раз. Вот теперь он и правда ушел…

Вовремя! Еще немного – и замерзну в позе скорченного труса.

Я выждал чуток, снова сдвинув панель, скатился в горячую джакузи.

Ух ты, как все же становится интересно!

Вот теперь пришел черед станнера, который я достал из набедренного кармашка комбинезона и положил на край бассейна. С этим господином я бы не очень желал сходиться на холодном оружии, а до рукопашной он не допустит.

Опустил тело в горячую воду и чуть не взвыл от наслаждения.

Господин Изо, граф Леронт. Пункт второй из списка. Здравствуйте, мой дорогой… стало быть, ради моей скромной персоны лорд Телль выпустил из казематов Овального Замка своего самого опасного должника чести?..

Или, будем точнее, не ради меня, но ради лота, который через неполные два месяца будет продаваться на Больших Торгах?..

Да, если Марита засекла на борту Леронта – понятно, почему она ночью не встала и не выкинула моего обидчика прямо в слот. Марита хорошо умела оценивать свои силы. На борту, где имелось полным-полно невинных и неспособных защищаться людей, Изо, с его нравственными устоями мясницкого топора, имел колоссальное преимущество. Марита по стилю своей работы наверняка сосредоточилась на задаче “избежать резни любой ценой”, попросту предоставив меня, любимого, моей нелегкой удаче.

Так сосредоточилась, что даже пробовала использовать мальчишку как защиту?..

Или, напротив, решила защищать его? Не меня?..

Ладно. Все потом.

Мне предстоит любопытный зигзаг Коридора. Это уж точно. А теперь было необходимо вернуться в палатку. Все-таки она являлась моей базой и опорной точкой публичной легенды, которую я пока не собирался снимать.

Когда я, полностью одетый и в маске, вышел из бани, то нос к носу столкнулся с хозяином заведения, который шел сюда из дальней пристройки.

Хозяин запнулся, словно удивился. Потом окликнул:

– Господин Блейк?

– Да, – я остановился. – Разве я превысил время? Я же доплачивал…

– Нет. Но я думал, вы уже ушли! Вас искал ваш старший брат, а я ему сказал, что вы ушли. Но он все равно пожелал осмотреть баню!

Ай да Изо! Братик, Рок его побери; старый хрыч… я даже немного надулся… но вот еще что… я ушел? А, Джек! Тулупы, маски и все такое…

– Нет. Я был в бане не один.

– Да-да, вы с другом же заходили… вспомнил… он и ушел пораньше, наверное…

– Наверное, – я не двигался с места и ничего не пояснял, глядя прямо на банщика. Такая стратегия всегда дает свои замечательные плоды. Не надо лишних вопросов, – не получишь соответствующих ответов. Маслянистые огоньки в глазах хозяина начали угасать.

– Ну, так я пойду? – заюлил он. – Пойду уберусь. В баньке-то. Сейчас старатели работать закончат, пойдет народ…

– Идите, – ответил я железным голосом. – Свободны.

На месте Леронта я бы присел за сугробом и все равно подождал бы полчасика. При такой незамысловатой стратегии он снял бы меня сейчас из любого пулевого или лучевого оружия, если бы сумел пригасить свою нездоровую тягу к холодному металлу.

С другой стороны, я пока что цел и жив. И мне казалось, что я слышал шум мотора. Видимо, моя монастырская практика еще не утратила своей эффективности. Изо или поверил, что я просочился из бани в канализацию, или ему было попросту это не так уж важно. А что ему было более важно, чем я? Думай, Крис Тори, ты же умный, тебя учили…

Спустя минут тридцать я уже был в своей палатке. Джека я там, слава Року, не застал, но был уверен, что он дома – его палатка была активирована.

Зато шиха, едва завидев меня, бросил свой тяжкий труд (я подивился – ого, как я от него отстал!), и тут же бросился здороваться.

– Криса-си! Криса-си! Спасибо, Криса-си, я рад, что ты зывая!

– Я тоже рад.

– Криса-си… Сыхи улетают. Твоя удася досталась. Нам хватит. И ты улетай, Криса-си.

– Почему, шиха?

– Не сказы васе. Не мочь сказать. Слов не знать. Сыхи слысат, нехоросо.

– С людьми? С погодой? Может, буран идет, шиха? Так не впервой…

– Буран. Буран идет, Криса-си. – Шиха как-то мелко завибрировал весь, целиком, включая усы и обе пары челюстей. – Странный буран. Детки сых не спят, пласют. Зены сых не работают, деток касают. Сыхи насли фрахт, законсят работу – и сразу-сразу-сразу улетят. Нам достатосно.

– Ладно, шиха. Я тоже закончу дела, и сразу-сразу улечу.

– Молодеса, Криса-си!

Потрепав шиху по клочковатому тулупу, я полез в палатку. Странное чувство – как будто дом родной. Ледоруб… мой снегоход около входа, его изрядно припорошило… палатка остыла, ну да ладно – повернул рычажок, и тепло будет…

В тамбуре на полу валялись три золотых предмета – кольцо с прекрасным камнем, маленькая плоская табакерка и флакон для благовоний, помятый и оплавленный. А, понятно, третьи находки тех, чья очередь попользоваться моей удачей подошла только сейчас…

Нет, правда, родная хибара.

Умение быстро и плотно вживаться в любую среду было моей и сильной, и слабой стороной одновременно. Я иногда слишком вживался. Чересчур. Вот и сейчас взбрело в голову выйти на полчасика, подолбить лед. Даже стало интересно, что я найду. Камею? Диадему? Обрывок цепочки?..

Впрочем, не до шалостей. Ох, не до них…

Я порылся в своем рюкзаке и достал настоящий рабочий сьют, производства Триады.

Небольшой тугой сверток в магнитной упаковке разворачивался в нечто вроде тонкой темно-серой кожи. Кожа эта была очень тонкая, внутри шершавая и бархатистая, снаружи искристо-глянцевая. Сьют имел функции невидимки, просто в силу оптики материала. По идее, я должен был смотреться в нем как капля мигрирующей ртути, с пропадающими, стирающимися время от времени очертаниями.

Жесткая основа сьюта – темный неширокий ремешок. Ремешок должен был идеально соответствовать моей антропометрии, что, собственно, и подогнали в лаборатории. Человек с большим, чем мой, обхватом талии или другого роста не мог воспользоваться моим персональным сьютом.

Я разделся догола и сразу покрылся – вдобавок к прожилкам сосудов – еще и синими пупырышками. Краса и гордость сердцеедов Галактики. Одно сердце на завтрак, три на обед.

Главное – натянуть тугие носки и перчатки сьюта, далее дело пойдет намного легче.

Как только сьют обтянул тело, стало тепло.

Тут надо было психологически сосредоточиться: настроить себя на это тепло. Потому что сознание человека отказывалось немедленно воспринимать защиту толщиной с шелковую ткань как серьезный барьер для холода.

Мягкие сапоги от сьют-комплекта. С чмокающими звуками они срослись с комбинезоном. Сколько в этих сапожках было дополнительных устройств… Триада есть Триада!

Я натянул капюшон на макушку и подбородок, на щеки, нос, а затем надел тонкие изящные очки, которые намертво присосались к краям капюшона. Вот и все. Ресурс сьюта – на месяц; практически идеально сохраняются собственные тепло и влага. Очки защищают глаза – хотя я очки и не любил, но надел, так как отковыривать льдинки с ресниц не хотелось. Кроме того, как и в сапогах, встроенных функций в них было более чем достаточно.

Осталось всего ничего: оружие и коммуникационные устройства на талию, и – вызвать Мариту.

Длинного личного разговора, который я намеревался повести, не вышло.

– Марита, сейчас стемнеет. Подай, пожалуйста, жука.

– Крис!

– Марита, я виделся с Джеком. Я более-менее в курсе. Но времени мало. Через полчаса жду транспорт.

– Крис!!

Я отключил связь, малость прибрался в палатке – так, на всякий случай; мало ли кто забредет в мое отсутствие… подвигался, побродил из угла в угол. И через означенное время, привыкнув к сьюту, тихо-тихо вышел наружу.

Глайдер, как пушинка, опускался между нетронутой стенкой из льда, нашпигованной сокровищами, и моей палаткой.

В палатке Джека и в палатке шихи горели слабенькие огоньки.

Тьма сгущалась, и одновременно повышалась видимость атмосферы. По Ленте мимо никто не шмыгал. Впрочем, я вполне мог совершить чистый старт так, чтобы никто особенно и не заметил.

Миниглайдер…

Пилот один, почти лежит в пространстве машины, а крылышки намного шире, чем у традиционных глайдеров на антигравитационной тяге. Эта машинка мне очень нравилась, но будучи легче и намного привередливее, чем обычные, требовала полной концентрации в управлении.

По сути, в этой модели воздушного транспорта я и превращался жука, мощного, быстрого и хорошо защищенного. Развивая колоссальные скорости, он был изумительно маневренным; но и на невысоких скоростях мог совершать чудеса пилотирования.

Жук поднялся вертикально, медленно, неслышно; и только с высоты метров тридцати словно прыгнул вперед, как пришпоренный конь. К подвижности жука тоже требовалось адаптироваться, как и к сьюту. Техника такого класса с одной стороны, была нереально проста в применении и использовании, а с другой – требовала определенных навыков, иначе мы с жуком уже обтекали бы по ближайшей глыбе льда в виде неаппетитной каши. Защиты от дураков и автопилота тут не было – имелось в виду, что дураки, не умеющие водить жуков, в них не полезут. Ну, или полезут первый и последний раз в жизни.

На Авроре жуков не любили; на этой планете подавай все самое основательное, могучее и практичное. Разведывательный сверхлегкий однопилотник для атмосферных планет – своего рода экзотика. Но на мое счастье, жуками увлекся один из старших офицеров, и я напросился к нему на спецкурс. Убил на тренажере больше пятисот часов, был допущен к полетам, и с тех пор с жуками не расставался нигде и никогда.

Подо мной сперва размоталась кривоватая спираль Ленты, затем широким кругом я облетел все карьеры, стянутые, словно светящимися ниточками, к фактории, пестрящей разноцветными огоньками.

Я поднялся повыше, подивился температуре за бортом и, чтобы не обледенеть, стрелой помчался к цели. Дух захватывало от ощущения скорости, которая в миниглайдерах воспринималась намного острее, чем в обычных.

Ночная Греза точно так же будоражила бы воображение поэта, как и Греза днем. В какой-то момент я заметил характерное серебрение, которое ночью было даже более привлекательным, и, мстительно стиснув зубы, пронзил предвестник слота насквозь. Получите!

Полет удался; звезды словно обступали мой легкомысленный летательный аппарат. Я чувствовал себя могучим, стремительным королем здешней атмосферы…

Пока меня не накрыла впечатляющая тень.

Прямо над жуком, который тут же показался мне крошечным и беззащитным, летело что-то громадное. Сквозь звукоизоляцию машины я ощутил нечто вроде писка, вибрацию атмосферы; это было очень характерное ощущение, крайне неприятное для физиологии человека. Нам продемонстрировали и предложили его запомнить на спецкурсе; так вибрировали крылья богомола.

Я посмотрел вверх, насколько мне позволяли ложемент и лобовое стекло. Потом включил обзор верхней камеры.

Да, это был богомол. Гигантская тварюга, высокоразумная, совершенно кошмарная на вид, с размахом крыльев порядка шести метров.

Богомол шел выше меня метров на семь-восемь, чуть левее. Не приближался и не удалялся.

Я не слишком обрадовался эскорту, но и не испугался.

Богомолы никогда не тронули ни единого человека, они были так добры и мудры, невзирая на их жуткий вид, что даже детки наших миров их не боялись. Сами себя они называли не иначе, как пастыри человечества. Их цивилизация была самой древней в обитаемом космосе.

Осталось их очень мало; и они редко выбирались со своей планеты в сердце Чертовой Туманности. В каждый контакт непременно сообщали, что путешествуют с миром, ибо ощущают свою ответственность за неразумных хомо. Некоторые народы так называли их пастырями, иные – проповедниками. Куда бы ни попал богомол, если он был снабжен специальным приспособлением, позволяющим использовать речь – он говорил. В основном о том, сколь осторожными следует быть людям, чтобы не последовать за древними, исчезнувшими цивилизациями. О мире и взаимопонимании, о прощении, принятии.

И “Ирбис”, и летяги отслеживали контакты с богомолами. И меня не предупреждали, что тут будет один из представителей этого народа.

Мы неслись двумя стремительными тенями, разрезая ледяной воздух, распарывая вуаль полупрозрачной серебристо-сиреневой дымки. Наверное, это было до жути красиво.

Впрочем, мне вскоре надоело лететь с сопровождением. Общаться с богомолом не было никакой возможности; я резко вильнул вбок и дал ускорение. Ни один живой организм в атмосфере с миниглайдером по скорости не сравнится, даже такой совершенный, как богомол; беззвучный и еле видный, неразличимый для большинства радаров, я оставил богомола далеко позади. Затем несколько раз сменил курс, и, убедившись, что разумное насекомоподобное за мной не следует, ускорился еще раз и быстро добрался до “Левиафана”.

Левиафан темной тушей распростерся на теле планеты. Казалось, он сопоставим с ней в размерах…

Нет, не перестаю удивляться мощи, мудрости и глупости людей. А также силе их богатырского замаха. Никто, кстати, не удивляется, что первый “Левиафан” был спроектирован и выстроен на Гее, точнее, в пространстве недалеко от ее спутника.