Текст книги "Зов Тайрьяры (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Подключилась флейтистка. Ее инструмент явил на свет тихую аккуратную мелодию, золотой нитью вплетающуюся в цепь удивительно сочетающихся между собой диссонирующих созвучий…

– Я знаю эту песню! – восхищенно шепнула Филисити, – ее часто пели у меня на родине.

Я чувствовал, что наша проводница обращается ко мне, но не мог среагировать на ее слова, тело словно было уже не в моей власти, и невозможно было заставить себя даже перевести взгляд.

… черноволосая девушка набрала в грудь воздуха. На миг мне показалось, что мы столкнулись взглядами, и моя душа оказалась вывернутой наизнанку. Дыхание и сердцебиение участилось. Музыка проникла внутрь меня и разлилась, полностью подчинив.

Вместе с певицей вдруг запел незаметный музыкант с гитарой. Тот, что отстукивал ритм, тоже подпевал, но лишь изредка. Голос у него оказался низким, хриплым, насыщенным, даже немного агрессивным, что придало песне какого-то незабываемого звучания.

Мелодия наполнила помещение, и тогда… древний язык словно заговорил во мне, полностью раскрыв свою силу:

Estar amra verno or’jian koff

Narra daver tur ime meunt

Dessat’ra jara na para nor

Jinne quana parra fert

Я ахнул от восхищения, стараясь не обращать внимания на резкую боль, внезапно обжегшую затылок. Проклятая мигрень началась совсем некстати!

Зазвучал припев, ножом впившийся мне в затылок. Звенящий и сильный голос певицы словно проникал внутрь меня, почему-то воскрешая в памяти видение, приходящее ко мне уже не первую ночь: шум воды за окном, тени, длинный серый коридор и фехтовальщик в черном камзоле, от руки которого я должен был встретить смерть во сне…

Ритм переливался, сливаясь со словами воедино:

Im amra Otrian Tajr’jara

Borro de lerria

Kemso morregrerrii fara

Hara tut de rev’ja

Я явно почувствовал дрожь, и трясущиеся руки не слушались, как я ни пытался их остановить. Боль в голове усиливалась. Я чувствовал, что бледнею, и где-то в глубине души понимал, что всему виной эта проклятая песня.

На слове “rev’ja” (что бы оно, декс его забери, ни значило) голос певицы словно стал в несколько раз громче, заставляя мой внутренний голос кричать: “я знаю тебя! Я знаю тебя!”

– Райдер?.. – обеспокоенно обратился ко мне Роанар.

Я не мог отвечать.

– Deksaz de Otra’ra rev’jaz-gihrz… Forra rhemendaz de Lun, – снова запела девушка, и на этот раз мне не удалось сдержать стон.

Слова ножами впились в голову, я приложил дрожащую руку к взмокающему лбу, закусил нижнюю губу и вскочил с места. Кажется, кто-то из моих друзей вскочил вслед за мной, но мне было не до того. Едва не столкнув скамью, я направился к выходу из трактира.

Бежать! Бежать, скорее. Нельзя это слышать, это… так больно.

Настигающие меня звуки голоса всаживали в пылающую голову все новые лезвия.

– Tzara dameri de koffian mal… Estar fara heke fert, – последнее тянущееся слово буквально погналось за мной, смешавшись с окликом Филисити.

Зазвучал припев, голова полыхнула болью. Я толкнул тяжелую дверь трактира и бросился бежать без оглядки, не разбирая дороги.

***

Я пришел в себя от звуков мягкого голоса, произносящего мое имя. Мне удалось открыть глаза, и я увидел над собой возвышающийся шпиль Kastelarrii de Sanade’ja и звездное небо.

Чья-то маленькая нежная рука провела мне по волосам, и я понял, что лежу на спине, а голова покоится на коленях Филисити.

Я вздрогнул, попытался вскочить, но удивительно сильные руки девушки удержали меня на месте.

– Тише, тише, успокойся. Не надо так резко, – произнесла она. В голосе послышалась улыбка. Филисити говорила удивительно тихо. Видимо, решила, что от громких звуков мне может стать хуже. Обычно так и бывает, но сейчас острая горящая боль в голове понемногу утихала, я сумел восстановить дыхание и сесть на широкую ступень собора. Девушка смотрела на меня с сочувствием, и мне захотелось спрятаться от этого взгляда.

– Филисити, – качнув головой, одновременно проверяя, насколько утихла боль, обратился я, – ты… как здесь?..

На мое счастье звуки собственного голоса никакого дискомфорта не причинили.

Девушка улыбнулась – немного виновато – и пожала плечами.

– За тобой побежала, как же еще? Тебя нелегко догнать. Повезло, что здесь ты… остановился.

Я недоверчиво приподнял бровь, и девушка пояснила, поджав губы.

– Ты потерял сознание, Райдер.

Я. Потерял. Сознание. При приступе мигрени.

Потрясающе…

Мне оставалось только кивнуть. Что со мной происходит, декс меня сожри?

– Что случилось в трактире? – серьезно спросила девушка, склонив голову.

Ее коса распустилась во время бега, и я увидел, насколько густыми волосами обладает наша прекрасная проводница. Сейчас она казалась еще более хрупкой, маленькой и беззащитной, когда до неприличия пышные волосы упали ей на грудь. Но ее внутренняя сила, эманации которой я продолжал ощущать, не давала мне забыть, насколько внешность обманчива.

– Райдер? – снова окликнула девушка. Я, похоже, слишком долго не отвечал.

– Да, я… прости…

Стоит остаться с ней наедине, как мое наработанное в высшем свете красноречие исчезает, как дым. Идиот!..

– Дай угадаю, – усмехнулась Филисити, – ты не знаешь, да?

Я прищурился и чуть склонил голову. Интересно, она пришла сюда поиздеваться надо мной, или какая-то другая причина тоже была?

– На этот раз знаю, – хмыкнул я, – песня не понравилась.

Девушка криво улыбнулась, снисходительно тронув меня за плечо.

– Стало быть, единственный наемник Святой Церкви – тонкая музыкальная натура?

– Выходит, что так, – я сильно выпятил нижнюю губу и развел руками.

Мы обменялись улыбками, но Филисити быстро посерьезнела и заглянула мне в глаза. В сгустившейся темноте взгляд ее снова стал тяжелым, и я уставился на свои руки, чтобы избежать его.

– Серьезно, Райдер, давно у тебя такие чудовищные головные боли?

Правая рука бесконтрольно сжалась в кулак, я прикрыл глаза и неопределенно качнул головой.

– Довольно давно, – только теперь я сумел посмотреть девушке в глаза и выдержать ее взгляд, – у каждого свои слабости. У меня эта.

Филисити хмурилась.

– И часто это повторяется?

– Когда как, – пожал плечами я, на этот раз сказав чистую правду, – разные бывают причины.

– Например, магия Ольцига? – прищурилась девушка.

– Например, она.

Филисити опустила глаза и кивнула.

– А сейчас что послужило причиной? Неужели действительно песня?

Я не знал ответа на этот вопрос, хотя в глубине души был уверен, что так оно и было. Если б я еще мог понять в ней хоть слово…

– О чем она? – игнорируя вопрос девушки, спросил я. Филисити многозначительно взглянула на меня.

– Песня?

– Да. Ты сказала, что ее пели у тебя на родине. Ты, вроде, говоришь на древнем языке? У меня складывается впечатление, что я один не знаю его.

Снова снисходительная улыбка. Обычно я ненавижу, когда кто-то на меня так смотрит, но сейчас готов был искренне улыбаться в ответ.

Девушка вздохнула, испытующе глядя на меня. И почему, когда я говорю, что не знаю древнего языка, мне никто не верит? Неужто у меня где-то на лбу написано обратное?

– Эта песня о Тайрьяре. О том, что воин бредет через непроглядный мрак и ждет честного поединка.

– С кем? – усмехнулся я, – и кому надо, интересно, шляться по берегу Тайрьяры ночью в поисках честного поединка, хотел бы я знать!

Филисити надула губки, как обиженный ребенок, и угрожающе прищурилась.

– Ты собрался народное творчество критиковать, или перевод слушать? – возмущенно спросила она, сложив руки на груди.

Я был вынужден капитулировать, с улыбкой подняв руки над головой, как белый флаг.

– Прости. Я слушаю.

– В общем, ты прав. Перевод и вправду глупый, – потупилась девушка с виноватой улыбкой, – но на древнем языке звучит возвышенно.

– Согласен, – поджав губы, усмехнулся я, за что получил укоряющий прищур от Филисити.

– В общем, воин хочет отстоять свою честь в поединке. И в песне говорится, что Тайрьяра даст ему такой шанс. И что ее воды наводят на путников ужас. И вот, воин переходит смертельно опасную Туманную реку, оставив сомнения, чтобы сражаться со стражами Тайрьяры до конца.

Я посерьезнел.

– Стражи Тайрьяры?

Девушка пожала плечами.

– Так в этой песне называют дексов. Кстати, здесь упоминается и божество, которому поклоняется Виктор Фэлл.

– Отр, – серьезно кивнул я, действительно припоминая это слово в песне.

– Да. Здесь ему приписывают покровительство и над дексами, и над Тайрьярой. Дексов называют стражами-часовыми и одновременно палачами, вылетающими при полной луне и движущимися тенями в темной ночи.

Последние слова заставили меня вздрогнуть, словно на меня вылили ушат холодной воды. Филисити удивленно посмотрела на меня.

– В чем дело?

– Летающие тени… при полной луне… – я покачал головой, словно споря с самим собой, – я это видел.

Девушка непонимающе приподняла брови.

– В каком смысле?

– Во сне. Я видел летающие тени за окном. И слышал шум воды.

– Это, когда я тебя разбудила? У костра?

Я серьезно кивнул.

– Да. Образы расплывчатые, но очень похожи на то, что ты сейчас описала.

– И ты никогда не был в Орссе… – скорее утвердила, чем спросила Филисити.

– Никогда, сколько себя помню, – с усмешкой отозвался я, кивнув.

Девушка тяжело вздохнула и нахмурилась. Между бровей пролегла напряженная скобка.

– Король неслучайно отправил тебя туда, – сказала она, посмотрев на меня, – думаю, это твоя судьба, Райдер.

Я недоверчиво усмехнулся. Хотя, если вспомнить, что наш король обладает даром пророка, то становится не до шуток.

– Не нужно смеяться, – снова обидчиво отозвалась Филисити, – в песне ведь поется о некоем воине, который отправился за Тайрьяру в поисках поединка. Ничем не напоминает твою историю?

– Под это описание подойдет история любого воина, пытавшегося победить Виктора Фэлла за последнюю пару десятилетий. Скажем, история твоего отца…

Девушка замерла, и я тут же одернул себя, взяв Филисити за руку. Ладонь ее была горячей, я чувствовал это даже через перчатки.

– Прости. Я не хотел.

– Моему отцу Тайрьяра не снилась, – грустно отозвалась Филисити, кивнув в ответ на мое извинение. Я хотел добавить, что это единственное отличие, но вовремя прикусил язык, вспомнив наставления лорда Массена Гариенна и Дайминио. Тем временем девушка продолжила свое рассуждение, – в моих краях есть легенда о том, что проклятье Туманной реки иногда влечет к себе воинов.

– Меня ничто туда не влечет, – покачал головой я, – мне дали задание.

– Но твои сны… – упорствовала Филисити.

– Просто сны, – нахмурился я, – может быть, мне и не Орсс видится, а похожее место.

Девушка скептически прищурилась, и я понял, что и сам себе не верю. То, что виделось мне во снах, было слишком подозрительно похоже на Орсс. И, учитывая, что я там никогда не был, это действительно наводило на определенные мысли.

– Так или иначе, в моих краях ходит легенда о воинах, которые слышат зов Тайрьяры. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, ты один из них.

Мне страшно захотелось сменить тему. А сердце тем временем трепетало от ожидания и, как ни странно, предвкушения. Я знал, что теперь, во что бы то ни стало, должен попасть в Орсс, должен увидеть воды Тайрьяры. Все это неспроста, мой внутренний голос был в этом уверен так же, как и наша прекрасная проводница.

Я вздохнул и обернулся, посмотрев на высокую тяжелую дверь собора Сына Божьего.

– Возможно. Не узнаем, пока не проверим, – задумчиво произнес я, поднимаясь со ступеней. Девушка встала рядом со мной и сделала несколько шагов по лестнице вверх, словно читая мои мысли.

Я молча последовал за колдуньей. Опередил на последней ступени, потянул за ручку двери, и тяжелая створка отворилась перед нами. Притвор, когда дверь захлопнулась, оказался совершенно темным, через витражи свет поступал только днем, но в ночной час все помещение было погружено во мрак.

Только что храбрившаяся Филисити вдруг боязливо вздохнула, я ощутил ее дыхание совсем рядом. Мне сразу же захотелось защитить ее, уберечь от того, чего она могла испугаться во тьме. При этом я лишний раз подивился, что такое хрупкое создание смогло в одиночку пройти путь из Таира до Норцинны, не дрогнув, но при этом испугаться темноты в соборе.

Понимая, что на самом деле таирской колдунье вовсе не требуется моя защита, я все же нашел в темноте руку девушки и прошел чуть дальше, наощупь найдя дверь в основной зал. Жизнь под покровительством Дайминио Солли научила меня ориентироваться в церквях Единой Веры даже с закрытыми глазами.

Изнутри собор был безлюдным и холодным, даже неживым. Он казался почти заброшенным – полная противоположность эллскому Nio Edrian Kastelarrii de Matrade’ja. На стенах огромного зала висели факелы, которые давно погасли, и, похоже, сюда давно никто не приходил, чтобы их зажечь. Свечи на алтаре Сына Божьего тоже не горели. Меня это порядком удивило: в конце концов, служители Святой Церкви и Ордена редко оставляют соборы Единой Веры “сиротами”. В любое захолустье должны присылать священника, который бы следил за функциональностью церкви. Неужели жители Ургора решили не сообщать о состоянии своего собора?

Я ухмыльнулся, понимая, что в душе Норцинна – все же языческая страна. Единая Вера так и не смогла сломить ее дух и подстроить его под себя. Даже нахождение в составе альянса Солнечных Земель не заставило всех подданных норциннского наместника отречься от своих божеств. Единая Вера для всех них была такой же формальностью, как для лорда Киля и его предшественников.

Я посмотрел на Филисити, и девушка без слов поняла меня. Она взмахнула рукой, с ее пальцев сорвалось зеленое сияние, и в зале поочередно начали загораться свечи и факелы. Я не переставал при этом держать Филисити за руку. Магия, пробудившаяся в этом хрупком создании, буквально жгла мне ладонь. И все же я не хотел отпускать руку девушки. Гореть мне в Отровой пасти, но здесь, сегодня я не мог себе этого позволить.

Основной неф осветился десятью факелами, массивный алтарь заиграл в свете множества свечей. В конце нефа над алтарем высилась статуя умирающего Сына Божьего на руках своей Матери в окружении трех ангелов. Я изумленно замер, узнав эти три фигуры – они были копией той статуи, что всегда завораживала меня в Kastelarrii de Matrade’ja в Элле.

Отпустив руку Филисити я, как заколдованный, медленно приблизился к статуе, зачем-то протянув руку к фигуре Божьей Матери, на лице которой были отражены все земные страдания.

Филисити бесшумно оказалась по правую руку от меня и тихо произнесла:

– Annefourian lerria de Sanade’ja parra edrian nio na garadiri fouz.

Я проследил за ее взглядом и понял, что она читает надпись на алтаре.

Да, древний язык мне неизвестен, но я прожил большую часть своей жизни как воспитанник Дайминио Солли, и слова старого наречия, используемые в контексте Единой Веры, были мне более-менее понятны.

– Смерть Сына Божьего даст новую жизнь грешному человечеству, – прошептал я. Филисити удивленно взглянула на меня. Теплый свет свечей алтаря играл на ее лице. Я поспешил пояснить, откуда имею столь “глубокие” познания в переводе с древнего языка, – эти слова часто встречались в разных молитвах, которые читал Дайминио. Их значения я запомнил. Не знаю только, что такое annefourian.

Девушка снисходительно улыбнулась.

– Это значит “безгрешный”. “Очищенный от греха”, если быть точнее. “Очищенная от греха смерть Сына Божьего дает новую жизнь грешному человечеству”.

– Да уж, мог бы и сам догадаться, – хмыкнул я, – красивый язык.

– На самом деле он очень простой. Странно, что ты так и не выучил его, живя под крышей кардинала Эллы.

Я пожал плечами.

– В конце концов, я не знатный господин, а простой воин. Меня в Ордене учили другому. Это dassa читали древние трактаты, нас учили махать железками.

Филисити улыбнулась, глядя мне в глаза.

– Так ты считаешь себя мастером по маханию железками? Неплохо ты отзываешься об искусстве фехтования.

Ее мягкий голос эхом отражался от стен с горящими факелами. Я невольно сделал шаг к ней, тут же вспомнив, как только сегодня вечером присягнул на верность Руану Экгарду. Рон ведь влюбился в эту девушку с первого взгляда. Я думал, так бывает только в старых сказках, но, выходит, нет.

– Филисити, я…

Слова снова убежали от меня – проклятые дезертиры! Мне хотелось послать себя в пасть к дексам за это онемение рядом с девушкой, которая мне небезразлична.

“Она нужна Роарану”, – твердил внутренний голос.

“Она нужна и мне”, – упрямо возражал я сам себе.

Хлопнула дверь…

– Вот, вы где! – резкий голос разнесся по нефу. Я быстро вышел наперерез говорившему, готовый отразить любую атаку, а Филисити испуганно ахнула, развернувшись ко входу в собор. Все это произошло за долю секунды, прежде чем я понял, что в дверях стоит Ольциг, недовольно сложив руки на груди.

– Dassa? – одновременно облегченно и разочарованно воскликнул я.

– Я, конечно, ничего не хочу сказать, Райдер, но ты убежал, прихватив с собой все деньги, которые у нас были. Нам нужно расплатиться за ужин в “Gana”, – он с интересом окинул взглядом зал собора и снова повернулся к нам, – на твою порцию, заметь, никто не посягал. Ты, кажется, ничего не съел. А еще до ужаса напугал музыкантов – они бежали после последней песни, только пятки сверкали. Что с тобой произошло, кстати?..

***

Разговорчивому монаху быстро удалось вернуть нас в “Gana”. Роанар вежливо беседовал со служанкой, приветливо улыбаясь и рассказывая какие-то занимательные истории.

Я невольно вспомнил, что в начале нашего знакомства, когда господин барон еще скрывал свою личность от нас, пытаясь предстать верным подданным дома Экгардов, он с завидной периодичностью декламировал хвалебные речи своим “хозяевам”. На моем лице появилась невольная усмешка.

Рон повернулся к нам, и я приготовился к тому, чтобы снова рассказывать, что произошло в трактире. У меня не было никакого желания беседовать с Ольцигом и Роанаром о некоем “зове Тайрьяры”, который, как считает Филисити, я услышал.

– Вот и вы, – просиял арбалетчик.

Я кивнул и молча расплатился со служанкой за ужин.

– Благодарю, господа. Дайте знать, когда вас проводить в ваши комнаты, – учтиво кивнула женщина и ретировалась от нашего стола.

Рон многозначительно посмотрел на Филисити.

– Тебе все же удалось его догнать. Удивительно, – хмыкнул барон, окидывая меня взглядом, – он быстро бегает.

Я пожал плечами, стараясь не замечать ноток ревности в голосе друга.

– С больной головой особенно не побегаешь. Простите за этот конфуз. Мигрень разыгралась еще с утра, а музыка, похоже, ее только усилила.

– Вот, почему он был таким неразговорчивым весь день, – довольно заключил dassa.

Роанар кивнул. Похоже, ревность чуть остыла, а объяснение его вполне устроило.

– Кстати, твою порцию никто не трогал. Если тебе лучше, может, поешь? – заботливо спросил он.

– Спасибо, я не голоден.

Аппетита действительно не было. Вид еды сейчас не вызывал ничего, кроме отвращения. Ольциг посмотрел на меня так, как будто я не от еды отказался, а только что кого-то убил. Впрочем, он тут же состроил коварно-невинный взгляд сытого кота, который собирается доесть все из жадности.

Я невольно усмехнулся, махнув рукой.

– Смотри, не лопни, – посоветовал я dassa, который тут же изобразил на лице жуткую обиду, но от моей порции не отказался. Пускай ест, растущий организм.

Мой взгляд случайно остановился на окне трактира.

В темноте ночи я заметил на улице фигуру в простом красном платье и с длинными прямыми волосами. Девушка стояла неподвижно, и я чувствовал, что она смотрит на меня. Ждет меня.

– Что ж, тогда я, с вашего позволения отправлюсь в комнату, – широко зевнув, сказал Роанар, – вы идете?

Филисити и Ольциг тут же кивнули, а я, не отрываясь, смотрел на загадочную певицу. Мне просто необходимо поговорить с ней. Пока не знаю, зачем и о чем.

– Я буду чуть позже.

– Все хорошо? – обеспокоенно спросила Филисити, проследив за моим взглядом.

– Да, просто… – я уже начал двигаться к входной двери, – я ненадолго.

Оставив друзей позади, я вышел из трактира. Ночь встретила меня приятной прохладой. Кругом стрекотали сверчки, шуршала листва, которую трепал легкий ветерок.

Певица стояла чуть поодаль от трактира под невысоким деревом. Сейчас в его тени девушку было почти не видно, но я чувствовал на себе ее взгляд.

Стараясь смотреть только в то место, где стояло это таинственное существо, словно оно могло исчезнуть, если оторвать взгляд, я подошел к тому дереву.

– Я уже думала, ты не услышишь меня, – без приветствия сказала она, улыбнувшись. Ее тонкие, немного хищные черты лица обострились, когда легкая улыбка потянула вверх уголки губ.

Я нахмурился, пытаясь понять, что она такое. То, что передо мной стоит не совсем человек, не вызывало сомнений.

– А я и не услышал. Я увидел тебя из окна.

Девушка примирительно пожала плечами.

– Так или иначе, ты отозвался.

– В следующий раз зови громче, чтобы не приходилось ждать, – огрызнулся я, понимая, что жду от этой девушки подвоха.

Резкость моего тона нисколько не смутила певицу. Она улыбнулась и кивнула.

– Я была уже близка к тому, чтобы пойти за тобой. В конце концов, у меня не так много времени. Мои музыканты не будут ждать меня вечно. Но хотела до конца убедиться, что ты не слышишь песни наяд.

Наяд?

Моя рука потянулась к эстоку. Девушка осталась невозмутима.

– А мне казалось, ты сразу понял, кто я, – она кивнула на клинок и качнула головой, – не беспокойся, я не собираюсь вредить тебе. И прошу взамен того же.

Несколько секунд я колебался, вспоминая, как разрубил пополам наполовину рыбье тело служительницы Therabia в Синей Глуби. Если бы наяда хотела напасть, это было бы непростительно долгое промедление. Решив рискнуть и довериться этому существу, я убрал руку с рукояти эстока и вздохнул.

– Ты не сильно-то похожа на наяду. Разве вы можете превращаться в людей?

– Раньше могли, стоило только захотеть. Ты слышал когда-нибудь о тритонах?

Я нахмурился. Слышал только о Тритоновом перевале в горах Онкода и знал, что с этим связана какая-то древняя легенда, но деталей не помнил. Девушка, похоже, поняла это по моему лицу и кивнула, решив не оставлять меня в неведении.

– Очень давно мы не были ограничены лишь Синей Глубью, – начала рассказывать она, – нам принадлежал весь Фальгертарг, а у моего хозяина была супруга. Erabi.

Имя почему-то заставило меня задержать дыхание. Я знал, что наяда рассказывает правду, и почувствовал, как душу взбудоражило прикосновение к древней тайне.

Хищная улыбка девушки растянулась шире.

– Ее слугами были тритоны. Они несколько отличались от нас внешне. Имели сходство не с рыбами, как мы, а с осьминогами. И тоже могли превращаться в людей. Erabi была жестокой и обращалась со своими слугами соответственно, – во вздохе наяды послышалась грусть, – однажды тритон по имени Онкод поднял восстание.

Я ахнул. Онкод? Так горы названы в честь тритона? Впрочем, учитывая, что основная дорога через горный массив названа Тритоновым перевалом, все вполне логично.

– Дай угадаю, – хмыкнул я, – он подговорил тритонов обратиться в людей и сбежать?

Наяда была удивлена моей догадке, но совладала с собой и кивнула.

– Все верно. Erabi была мстительной и не собиралась оставлять мятеж безнаказанным. Она опустилась на самое дно Фальгертарга и отправилась вдогонку за своими слугами, прорывая себе путь сквозь землю. Между Чегрессией и Кирландом она настигла тритонов и выбралась из-под земли, перебив практически всех своих слуг. Но и ей самой не удалось выжить: Онкод сумел убить ее, пока она была отвлечена на остальных. Он единственный, кто выбрался оттуда живым. Онкод скрылся в неизвестном направлении и более никогда не давал о себе знать. Лесные колдуны того времени, чтобы восстановить разрушенную Вару, обратили тело Erabi в камень и назвали образовавшиеся горы горами Онкода в честь тритона, который остановил разрушения Варского леса.

Я оценивающе кивнул. Теперь понятно, почему в Тритоновом перевале замечали некие магические всплески. Существо такой силы, умершее там, не могло не оставить след.

– Наш повелитель был убит горем после гибели супруги. Чтобы история никогда не повторилась, он отнял у нас способность превращаться в людей и заточил в рамках Синей Глуби вместе с собой.

Я прищурился, разглядывая вполне человеческое тело стоящего рядом со мной существа.

– Но тебе удалось это заклятие миновать?

Наяда вновь хищно улыбнулась.

– Я умею хорошо договариваться. Мой хозяин позволил мне стать человеком и сохранил пленительную силу, вплетающуюся в голос. Так я понемногу питаю повелителя жизненной силой своих слушателей.

– Узнаю почерк Therabia, – усмехнулся я. Девушка заметно вздрогнула, когда я произнес имя огромной змеи. Почему-то мне вдруг стало жаль ее. Я словно почувствовал страх, который наяда испытывает перед своим повелителем. Злость, охватившая меня поначалу, быстро растаяла, осталось лишь искреннее сочувствие к девушке, – как тебя зовут?

Наяда подняла на меня глаза, и я, наконец, разглядел в ней ее истинную суть. Она была практически невидима, но если присмотреться и знать, что искать, это можно было углядеть. Как и магия Филисити, истинная суть наяды светилась где-то внутри нее.

– Саари, – смущенно произнесла девушка.

– Что ж, Саари, я Райдер.

– А я ведь даже имя твое не смогла прочитать, – с усмешкой качнула головой наяда, – когда мне удалось зацепиться за твое сознание, ты тут же ушел.

– Был вынужден, – пожал плечами я, тут же хмурясь от воспоминаний о той дикой мигрени, что накрыла меня в трактире. Память невольно начала повторять мелодию песни, от которой я сбежал, и заглушить этот проклятый мотив было практически невозможно, – так зачем ты ждала меня?

Девушка вздохнула, словно набираясь смелости, и сделала шаг ко мне.

– Позволь мне все же прочесть тебя? Попробовать. Ты ведь хочешь этого не меньше меня.

За человеческими темными глазами Саари вдруг показалась та самая бездонная чернота, что я видел в глазах убитой мною наяды на “Минующем бурю”. Захотелось отшатнуться, но я заставил себя остаться на месте.

– Я не буду ничего делать без твоего разрешения, – смиренно кивнула девушка, – это залог доверия, Райдер. Хочу, чтобы ты верил, что я не причиню вреда.

Долгий взгляд, тяжелый вздох. Саари действительно ждала моего разрешения. Я кивнул.

– Попытайся.

Девушка прикрыла глаза, набрала в грудь воздуха, потянула руку к моему лицу.

– Потерпи, – услышал я, когда сила наяды снова показала себя.

Саари преображалась: ее рука вытянулась, стала ощутимо массивнее. И одновременно с тем зазвучал голос:

Deksaz de Otra’ra rev’jaz-gihrz

Forra rhemendaz de Lun

Tzara dameri de koffian mal

Estar fara heke fert

Боль снова бледным червем заползла в затылок. Мягкая рука наяды не спасала от нее, но я, стиснув зубы, терпел. Все мои силы были сосредоточены на этом, и вдруг посреди песни послышался стук двери.

Саари испуганно вздохнула и отпрянула, оборвав мелодию. Я развернулся, одновременно выхватывая эсток и взмахивая им – почти неосознанно. Тело действовало само, я не контролировал то, что делаю. Широкое лезвие клинка отбило летящий в Саари арбалетный болт за секунду до того, как он вонзился бы ей в голову.

Послышался шелест травы – наяда скрылась вдали с невообразимой скоростью, и я увидел лишь ее силуэт, когда повернулся ей вслед.

– Райдер! – испуганно наперебой выкрикнули Роанар и Ольциг.

– Саари, нет! Постой! – отчаянно позвал я, устало опираясь на дерево. Грызущая боль в затылке вновь застлала глаза.

Ольциг удивленно восклицал:

– Вот это реакция! Вы видели? Он же арбалетный болт мечом отбил!..

Роанар подоспел ко мне и положил мне руку на плечо.

– Друг, ты в порядке? Эта тварь тебя чуть не убила, ты бы видел ее руку! И как я сразу не понял, кто она! Я снова почувствовал то же, что и на корабле, и…

– Она не желала зла, Рон, декс тебя забери! – зло воскликнул я, сбрасывая руку арбалетчика и разворачиваясь к трактиру, – мы с ней просто…

Я замер в нескольких метрах от входа в трактир, почувствовав на себе ледяной взгляд Филисити. В голове вмиг пронеслась увиденная ею картина: я и наяда на почти неощутимом расстоянии друг от друга, ее рука у меня на затылке, все утихающее пение, и моя теперешняя злость на Рона.

Я не успел ничего сказать: девушка скрылась в трактире. Звук громко хлопнувшей двери громом отозвался в моей голове, тело потяжелело, словно его вытесали из камня. Я не мог ни шевельнуться, ни заговорить. Так и стоял между сбежавшей наядой и сбежавшей Филисити, которую я, кажется, тоже только что потерял…

Глава 7. Проклятие Лэс-Кэрр-Грошмора

Этой ночью я не сомкнул глаз. Отвыкнув от ночевок в комфортных условиях, я ворочался на кровати с боку на бок, утыкался лицом в подушку и снова переворачивался. Мысли вертелись вокруг событий прошедшего вечера.

О своем решении разделить комнату с Роанаром мне довелось пожалеть уже не единожды. Арбалетчик, декс его забери, как назло пытался вести со мной беседы, хотя это было последним, чего мне сейчас хотелось.

– Райдер, ты ведь не спишь? – тихо спросил он, когда время явно перевалило за полночь. Я вздохнул, пытаясь стряхнуть с себя раздражение и отозвался.

– Не спится.

– Прости, что я… выстрелил без предупреждения. Ты ведь понимаешь, я действовал из лучших побуждений? Я думал, она угрожала тебе…

Из моей груди снова вырвался долгий вздох.

– Забудь, Рон.

Хотелось добавить, что сейчас уже ничего не изменишь, но, в который раз вспомнив наставления Дайминио, я прикусил язык. Не хватало еще, чтобы Роанар полночи пытался извиниться за поспешное принятое решение. Вести бесполезные разговоры сейчас мне решительно не хотелось.

Чтобы окончательно успокоить друга, я поспешил добавить:

– Все хорошо.

Несколько минут прошло в желанном молчании. Затем арбалетчик снова повернулся в мою сторону.

– Это… конечно, не мое дело, но… чего она хотела от тебя? Получается, ты понимал, что добровольно соглашаешься поддаться чарам наяды?

Я нахмурился и качнул головой, не поворачиваясь к кровати барона.

– Ты прав, это не твое дело, – ответ прозвучал резче, чем мне хотелось бы. Я прикрыл глаза, стараясь унять остатки мигрени, – прости. Просто я не хочу сейчас об этом.

Роанар виновато хмурился и качал головой.

– Не бери в голову, ладно? Лучше попытайся поспать, – я снова попытался сгладить обстановку. Роанар недовольно хмыкнул и замолчал.

Больше ночью мы не разговаривали.

Мысли, однако, все равно не давали мне покоя. Я не мог перестать думать о Филисити. Мне просто необходимо было с ней поговорить, объясниться. Я чувствовал, что потеряю ее, если не сделаю этого.

Но каждый раз, когда я порывался действительно подняться с кровати и отправиться к Филисити, что-то останавливало меня, тело словно пригвождали к матрасу, и я оставался лежать неподвижно, шумно втягивая воздух и злясь на самого себя.