Текст книги "Правда - в молчании призраков (СИ)"

Автор книги: Наталия Арефьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

В квартиру я попала без труда. Дверь послушно отворилась, стоило мне закончить выводить магический знак. Я вошла и прислушалась. Тишина и полумрак – вот и все, что наполняло эти апартаменты сейчас. Свет в квартире был магический и включался импульсом. Мне это было недоступно, и я подумала, что, наверное, не стоило приезжать, ведь ждать Макса придется в темноте. Но возвращаться было бы глупо, и я осталась.

Размышляя ни о чем и обо всем сразу, я медленно двинулась мимо гостиной, по коридору, в желании прийти в ту комнату, где мы обычно засыпали. Но, проходя мимо кабинета и, заметив, что дверь в него приоткрыта, застыла напротив.

И вдруг почувствовала себя героиней детективных романов, где Он что-то скрывает, а Она тайком забравшись в его кабинет находит… Что именно там можно найти, я не придумала и улыбнулась этим забавным мыслям.

Моя жизнь, бесспорно, похожа на детектив, тайн и загадок в ней предостаточно. И не самую малую их часть таит в себе человек по имени Максимиллиан Рэй. Придраться можно даже к подлинности фамилии. Но я ведь решила для себя, что доверяю ему, и что-то искать и вынюхивать за его спиной точно не собиралась.

Дар спирита позволял мне видеть не только чужую смерть. Призраки с удовольствием показывали мне и свою жизнь. Словно отрывки из плохого кино, где, казалось бы, вполне порядочные люди снимали маски и превращались в монстров, убивающих своих родных и близких. Я столько раз открывала чужие шкафы и вытряхивала оттуда скелеты, что перестала быть любопытной.

Правда, все эти мысли не помешали мне толкнуть дверь и переступить порог. Причиной стал свет, горевший внутри, похоже, Макс сегодня был здесь и уходил в спешке, раз не погасил его и не запер дверь. Что же могло случиться? Тревога вновь царапнула где-то внутри, и я снова набрала его номер. Длинные гудки и никакого ответа. Но я только поджала губы и решительно прошла внутрь. Дверь оставила открытой, чтобы услышать, когда он придет. За окном уже был глубокий вечер, и очень скоро я оказалась бы в темноте, если бы ушла из кабинета. Я не боялась темноты, но все же находиться в освещенном помещении приятней.

Большой стол стоял прямо напротив двери, и я тут же наткнулась на него взглядом. Мелькнула мысль заглянуть в него, но, в самом деле, что я могла там найти? Вряд ли в ящиках спокойно лежит и дожидается меня что-то, что ответило бы на все мои вопросы. Нет, что-нибудь интересное там, наверняка, можно обнаружить, но делать выводы по обрывкам информации – не самый лучший вариант. А потому я спокойно пошла вдоль стен, рассматривая картины, затем переместилась к книжному шкафу, стоящему справа от стола, ближе к окну. Здесь были книги о магических символах, защитной и боевой магии, которой владели люди несколько веков назад, новейшей истории мира и отдельно взятых стран, в том числе и королевства Эрдейл. А еще несколько книг, подробно рассказывающих обо всех правящих и знатных родах мира, начиная с древних времен. Я пролистала одну такую и очень удивилась, даже на историческом факультете Королевской Академии так сильно не углублялись в эту тему. Многие имена мне были совсем не знакомы. В общем, довольно странный набор. Я поставила книгу на место и посмотрела на шкаф с другой стороны от стола, даже не представляя, что еще может храниться на его полках.

Неотрывно глядя на книги, я шла вдоль стола и в задумчивости вела ладонью по поверхности, даже не замечая этого. Только когда что-то с глухим стуком упало на пол, обратила на это внимание. Упала папка с какими-то бумагами, которая, похоже, лежала с краю, и которую я случайно столкнула. От удара папка раскрылась, и несколько листов выпало из нее. Присев, я стала собирать листы, чтобы аккуратно вернуть все на место, но вдруг зацепилась взглядом за одну строчку. Быстро пробежав глазами по тексту, я подняла все остальное и села за стол, в кресло Макса. Положив папку перед собой, стала изучать уже более вдумчиво. Просмотрела все содержимое и просто не поверила своим глазам.

Это было полное досье на меня.

Абсолютно все, начиная с рождения и заканчивая сегодняшним днем. Когда и где родилась, где училась, где работала, где должна была работать, в каком возрасте открылся дар спирита, кто меня обучал, почти точное количество виденных мной призраков, количество раскрытых и нераскрытых с моим участием преступлений. И если бы здесь были только факты из моей жизни. Нет. Отношения в семье, с одноклассниками и однокурсниками в академии, с преподавателями, характеристики с мест учебы.

Здесь было все.

Вся моя жизнь.

С кем общалась, с кем встречалась. Были даже фотографии, судя по всему, сделанные в последнее время. Возле дома, где я снимаю квартиру, возле полицейского участка, даже в баре.

Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что увидеть в кабинете сыщика досье на человека не так уж и странно, но это было досье на меня. Зачем он так скрупулезно собирал сведения обо мне?

На каждой странице стояла дата, досье было готово за один день. Я напрягла память и вспомнила – это был следующий день после нашей первой встречи в кабинете Томаса.

Получается, в тот момент, когда я рассказывала ему об отце и просила помочь, он уже знал обо мне все.

Я запустила руки в волосы и с силой закусила губу. Вот черт! Теперь понятно, почему он не спросил, кто такой Флинн Фишер. Я, помнится, ожидала этого вопроса. Он знал! Так же, как знал и мое полное имя. Какого черта он изображал изумление тогда, в подвале? Зачем расспрашивал и удивлялся, если и так обо всем знал?

Я еще раз перебрала содержимое папки, один человек не мог проделать такую работу за такой короткий срок. А еще, на каждой странице, да и на самой папке, в правом верхнем углу, стояла королевская печать – определенным образом сплетенные линии разной толщины, образовывающие узор и напоминающие какого-то хищного зверя в прыжке. Из уроков истории я помнила, что таким знаком помечали документы особой важности.

Кто же ты, Макс? И что тебе от меня нужно? А главное, зачем так убедительно разыгрывал из себя влюбленного?

Теперь я была абсолютно уверена, что все это игра. Он собирал это не для себя, кое-где были пометки, видно, что добавлены они были уже позже и написаны сухим канцелярским языком. Для себя он писал бы проще. Значит, я понадобилась кому-то другому.

Глядя на королевскую печать, я не понимала, кого их верхов могла заинтересовать. Сама по себе я интереса не представляла, так что очевидно, что это как-то связано с моим отцом. Досье собирают не просто, чтобы что-то узнать о человеке, а чтобы пользоваться информацией, а ей, вероятно, еще не воспользовались, раз папка до сих пор лежит здесь, если, конечно, она в единственном экземпляре, так что для меня все только начинается.

Разложив бумаги и фотографии веером, я откинулась на спинку кресла, и окинула все это взглядом. Что это могло значить? Главным образом то, что Макс мне лгал. Играл. Недоговаривал. Интересно, что из того, что он рассказывал, правда?

Я так и сидела в кресле, глядя на свою жизнь в папке с королевской печатью. Не было сил встать и уйти. Сложить все на место и сделать вид, что ничего не изменилось – невозможно. Поэтому я просто сидела и ждала. Когда-нибудь он все равно вернется домой.

Не знаю, сколько я так просидела, но в себя пришла от телефонного звонка. Макс. Мне стоило огромных усилий ответить ровно, чтобы голос не дрожал.

– Да.

– Сана, ты звонила? Прости, я был занят и не мог ответить. Все в порядке?

– Да, все хорошо, – я даже попыталась улыбнуться и закрыла глаза, чтобы не видеть бумаг и фотографий, лежащих передо мной.

– Ты дома?

– У тебя.

Он молчал пару секунд, не дольше, но я почувствовала напряжение, возникшее после этих слов.

– Ты уверена, что ничего не случилось? – он все-таки взял себя в руки.

Снова солгать я не смогла и задала свой вопрос:

– Когда ты приедешь?

– Скоро буду.

Я сбросила вызов и выключила телефон. Макс не мог не догадаться, что что-то все-таки произошло. Скорее всего, он мчится сюда, чтобы успеть, не допустить, убедиться, что ему показалось. Но уже поздно. И объяснения, как ни странно, мне не нужны. Я только хотела заглянуть ему в глаза, чтобы тоже убедиться, что мне показалось. Что все эти чувства я придумала, и на самом деле ничего между нами не было.

Вскоре хлопнула входная дверь, и раздались шаги. Макс позвал меня еще из гостиной, и от звука его голоса, слишком громко раздавшегося в тишине квартиры, я вздрогнула. В коридоре загорелся свет и Макс замер на пороге кабинета. Его взгляд пробежался по бумагам на столе и остановился на мне.

– Сана, – сказал он, и в его голосе слышалась обреченность.

Мое сердце пропустило удар, второй, но я глубоко вздохнула и собралась с мыслями.

– Ты ведь не от большой любви ко мне все это собирал? Я кому-то нужна. Как спирит. Ведь так? Кому? – сказала и тут же покачала головой. – Хотя, нет, не отвечай. Не так уж это мне интересно.

– Сана, я все объясню.

Он действительно хотел что-то сказать, но наткнулся на мой взгляд и замолчал.

– Не утруждайся.

Я встала с кресла, тяжело опираясь на подлокотники. Вдруг возникло ощущение, что тело налилось свинцом. Несколько шагов до него показались непреодолимыми. Но я все же подошла, встала рядом, плечом к плечу и, глядя перед собой, сказала:

– Знаешь что, передай тем, для кого ты так старался, что я сделаю все, что мне скажут. В обмен на информацию о моем отце. И я говорю сейчас не о тех отрывочных сведениях, что давал ты, мне нужна вся правда, от начала и до конца. Какой бы она ни была. – Сделав усилие над собой, я повернулась и посмотрела на него. – Но тебя я в своей жизни видеть больше не хочу.

Развернулась и быстрым шагом пошла прочь. Он позвал меня, но больше не сказал ни слова. Не сделал и шага. Не догнал, не остановил, не попытался оправдаться. И я еще больше убедилась в своей правоте.

Хотя, возможно, так даже лучше. Что бы он ни сказал, я не поверю, а множить ложь и сомнения, которые и так накрепко въелись в мою жизнь, я больше не хотела. Сейчас я хотела только одного – забыться. Не видеть и не слышать. Не помнить.

“И не плакать, – подумала, когда почувствовала соленый привкус на губах, – только не плакать”.

Я не помню, как добралась до дома. Казалось, я только что пережила очередное видение, настолько знакомый туман окружал меня. Прошла в комнату и, не раздеваясь, легла на кровать. Подтянула колени к груди и вдруг уловила знакомый запах парфюма – терпкий, кружащий голову, пробуждающий совсем ненужные воспоминания. Запах, который я так любила вдыхать полной грудью, когда обнимала Макса. Прижала к себе подушку, на которой он спал этой ночью, и все-таки дала волю слезам.

Глава 23

Просыпаться было тяжело. За ночь я не поменяла положения, так и спала, обняв подушку. К утру тело затекло, одежда помялась, голова болела, а в зеркало даже не хотелось смотреть. Но это ничто по сравнению с тем, какая горечь поселилась внутри. Я ведь доверилась Максу так, как никому раньше. И как это пережить, понятия не имела.

Но самое страшное – это неизвестность. Я не знала, что меня ждет. Эта папка с досье не выходила из головы. Ведь кому-то же это было нужно. Кому и зачем? И как скоро я об этом узнаю?

Мне было так плохо, что я даже не стала приводить себя в порядок. Понимала, что это неправильно, надо было как-то отвлечься, развеяться, выкинуть все из головы. Хотя бы попытаться. Но я просто не могла. Не могла забыть фото, разложенные на столе, расписанную до мельчайших подробностей собственную жизнь на бумаге с королевской печатью. Не могла забыть виноватого взгляда Макса и то, с какой обреченностью он произнес мое имя, когда увидел в кабинете.

Испытывал ли он ко мне хоть что-нибудь? И, если да, то о чем подумал в тот момент?

Возможно, было неправильно идти на поводу у эмоций. Наверное, не нужно было уходить, ни о чем не спросив. Но я не готова была услышать в ответ, что все, о чем я подумала, правда. Что он просто играл со мной. Казалось, сказанные вслух, эти слова могли сделать то, что не удалось еще ни одному призраку. Я бы сошла с ума.

Я снова и снова прокручивала в голове последние месяцы, вспоминала каждое слово, сказанное им. Особенной болью в сердце отдавалось его недавнее, и совсем неуместное в тот момент, признание в любви. Что это было? Зачем он это сказал? И что мне с этим делать? Забыть не получается, поверить – тоже. Лучше бы он этого не говорил. Это было совсем не нужно. Совсем. Не нужно.

Так прошел день. Я много плакала и иногда забывалась тревожным сном. Но утро сменило ночь и мне пришлось идти на работу. О том, чтобы попросить Фрэнка подменить меня, даже не думала. Конечно, “Рока” не панацея, но мне очень хотелось поскорее туда попасть. Казалось, знакомая атмосфера спокойствия и привычные действия помогут на время заглушить то, что поселилось внутри.

И отчасти я оказалась права. Обида и боль никуда не делись, но на время утихли, и я подумала, что Сэм, возможно, спрятал где-то в зале артефакт спокойствия. У отца был такой, вернее, до сих пор находится где-то среди его коллекции, он использовал его, если после видения я долго не могла успокоиться.

Я вспомнила об этом к концу рабочего дня, когда неожиданно поняла, что за весь день не проронила и слезинки, хотя ни на минуту не забывала о том, что произошло. Как еще можно добиться такого эффекта, что переступая порог бара, все то, что разрывает тебя изнутри, вдруг прячется где-то глубоко? Только артефактом.

Я даже подумала переночевать в баре, но потом поняла, что вечно прятаться не получится. Надо постараться пережить.

И я честно старалась, а через несколько дней почувствовала, что мне необходимо с кем-то поговорить. Нет, не выговориться и выплакаться, а просто поговорить. Единственным таким человеком был Фрэнк. И, когда я поймала себя на том, что уже десять минут, не отрываясь, смотрю на ночное небо, без раздумий позвонила ему. Кто-то должен побыть рядом, иначе я уйду в себя настолько глубоко, что рискую заблудиться в лабиринте собственных чувств.

Фрэнк ответил не сразу, но, взяв трубку, сразу понял, зачем я звоню. У него вообще была удивительная способность чувствовать душевное состояние людей. Быстро подстраиваться и долгое время находиться на одной волне с человеком. И сейчас я решила эгоистично этим воспользоваться.

– Сана? Все в порядке? – беспокойство, звучавшее в его голосе, бальзамом разлилось по сердцу.

– Я бы так не сказала.

– Что случилось?

– Мне плохо, Фрэнки, – выдохнула я в трубку.

– Приходи в бар после закрытия, и я налью тебе лучшего бренди из запасов Сэма.

Я слабо улыбнулась.

– Нет, Фрэнки, взгляни на небо, сегодня такие красивые звезды, я хочу посмотреть на них ближе.

Звезды и впрямь были невероятные, небо завораживало, но я всего лишь имела в виду место встречи. И Фрэнк, конечно, все понял.

– Хорошо, звезды так звезды. Эй, – позвал он, – не раскисай.

– Я стараюсь, Фрэнки.

Здание, где располагался бар, было старым, четырехэтажным. Но два последних этажа имели такие высокие потолки, что, если забраться на крышу, казалось, что попадаешь на смотровую площадку – вид открывался потрясающий. И самое главное – на эту крышу легко было попасть по пожарной лестнице. Что мы с Фрэнком и делали иногда. Там было чисто и находилось несколько выступов-ступенек, похожих на низкие скамейки. Не знаю, для чего они, но на них удобно было сидеть.

Фрэнк появился на крыше через двадцать минут после меня. Незаметно подошел и протянул мне бутылку темного стекла. Вторую такую же держал в другой руке.

– Пиво? – я знала, что он обязательно захватит что-нибудь с собой, но выбор меня удивил.

– Я подумал, напиваться – не выход, а легкое пиво – самое то для созерцания звезд, – объяснил с еле заметной улыбкой и сел рядом со мной.

Я молча открыла бутылку и сделала глоток. Пиво и правда было легким и приятным на вкус.

– Ну, может ты и прав, – сказала, помолчав.

– Так что случилось?

Я сделала еще пару глотков, какое-то время помолчала, глядя вперед, туда, где своей жизнью жил город, и, наконец, сказала:

– В моей жизни не было, и нет ничего настоящего. Даже смерть каждый раз ненастоящая. Ложь – вот что составляет основу моего существования. – Это то, что беспокоило и скреблось где-то глубоко в сознании, похоже, с того момента, как я впервые увидела чужую смерть. – Я думала, что хотя бы с ним все будет по-другому. Но он тоже меня обманул.

– А он – это?

– Тот сыщик, которого я наняла расследовать смерть отца.

– А, так вот почему последнее время ты ходила такая счастливая. Не удивляйся, – сказал он, когда я посмотрела на него с непониманием, – это все заметили, ты сияла, как магический светлячок.

Я только горько усмехнулась.

– Что он сделал, ты, конечно, не скажешь?

– Нет, – я покачала головой, – но не потому, что не хочу. Это долгая история.

Он кивнул, принимая мой ответ, но понимал, что мне нужно что-то большее, чем просто молча пить и сидеть рядом, поэтому спросил:

– Он что-нибудь тебе обещал?

Я только усмехнулась.

– Шепот в ночи считается?

– Только он и считается, – Фрэнк мягко улыбнулся, – ночью обнажаются все чувства. Мужчины не исключение. Что бы он ни говорил в этот момент – это правда. Так что, может тебе только кажется, что он тебя обманул?

– Хочешь сказать, я хотела быть обманутой?

– Я хочу сказать, что бывают разные обстоятельства, но ни одно из них не исключает чувства, которые могут возникнуть там, где их совсем не ждешь, – ответил он, откидываясь спиной на верхнюю “ступеньку” и, вытягивая ноги.

Фрэнк не знал Макса, но все же что-то общее было у всех мужчин. И сейчас он говорил, как мужчина, но мне в его словах почудилось нечто личное.

– Ты говоришь обо мне или я чего-то не знаю?

Фрэнк вздохнул, посмотрел на город, а потом вернулся взглядом ко мне.

– Не уходи от темы, – сказал серьезно, но я заметила, как блеснули его глаза, – может быть, он любит тебя, но не мог поступить иначе?

Это было лишь предположение, и тон его не звучал уверенно, но у меня все равно вырвалось:

– Вот объясни, почему такое чувство, что люди вокруг меня знают больше, чем говорят?

Я посмотрела на него в упор, но он только вскинул ладони.

– Не смотри на меня так, я не знаю больше, чем говорю. Просто, мне кажется, ты должна верить.

– Во что?

– Не во что, а кому. Своему сыщику.

– Почему?

– Сана, я знаю тебя два года. За это время у тебя были мужчины, но еще ни разу твои глаза не горели так, как последние пару недель. Я не знаю, что он сделал, но у меня ощущение, что ты и сама толком этого не знаешь. Если это так, тогда ответь себе на вопрос: может ли быть так, что проблема надумана? Или на самом деле все не так, как тебе показалось? Мне ясно только одно – то время, что он был рядом, ты жила, а не существовала. Так может быть, это важно? То, что ты чувствуешь, а не то, что думаешь?

Наверное, я ждала от Фрэнка чего-то такого, какого-то отрицания, хотела, чтобы он вытащил на поверхность мое видение ситуации и вывернул его, встряхнул, взглянул с другой стороны. Но это почему-то вызвало протест и я, не успев подумать над его словами, с вызовом сказала:

– Я чувствую обиду и усталость, чувствую, что меня использовали и предали. Это важно?

– Я не это имел в виду, – он покачал головой, – ничего из того, что ты перечислила, нет в твоих глазах.

– Да? А что же в них есть?

– Ничего, – спокойно пожал плечами он, – пустота. Не позволяй пустоте тебя сожрать. Лучше фальшивая смерть изо дня в день, чем пустота внутри и снаружи. Вокруг тебя. Везде. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Он сделал несколько глотков, не отрываясь, и внешне оставался совершенно спокоен, но я знала, что внутри у него все перевернулось. Да, он знал, о чем говорит. Однажды он рассказывал, с каким трудом он выбрался из этой пустоты, когда Лиза сошла с ума.

Их родители погибли, когда ей было десять, а Фрэнку семнадцать. Сразу после этого у девочки открылся дар спирита. Родственников у них не было и Фрэнку приходилось справляться со всем самому. А через несколько лет, когда, казалось бы, все вошло в свою колею, дар забрал свою жертву. Тогда Фрэнку казалось, что он уйдет за кем-то из родных, но нет, разум остался при нем, а бросить беспомощную теперь Лизу он не мог.

Все утряслось, жизнь продолжилась, но то время он вспоминает с содроганием и мне стало совестно, что из-за меня ему пришлось, пусть на мгновение, но снова все это ощутить.

– Извини, – тихо попросила я.

– Тебе не за что извиняться.

И я не стала продолжать тему, а просто спросила, не надеясь на ответ:

– Что мне делать?

– Жить, Сана. С ним или без него, но жить, – все-таки ответил и, помолчав, добавил, – мои слова – не руководство к действию. Жить иногда бывает тошно, но если никому не доверять, то совсем невыносимо.

Я повернулась к нему всем корпусом, положила локоть на “ступеньку”, подперла голову рукой и улыбнулась.

– Фрэнк, ты знаешь, что ты – мой единственный друг? Спасибо тебе. По-моему, ты не дал ни одного дельного совета, но мне все равно стало гораздо легче.

Фрэнк рассмеялся, искренне и довольно.

– Сана, ты неподражаема! Допиваем, уже поздно, я тебя провожу.