Текст книги "Правда - в молчании призраков (СИ)"
Автор книги: Наталия Арефьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 17
По-хорошему, мне надо было поехать домой и успокоиться, но злость бурлила внутри и требовала выхода. И я решила направить ее на того, кто виноват, что мое сегодняшнее утро выдалось на редкость отвратительным. На лейтенанта Бейнса.
Настроена я была крайне решительно и буквально ворвалась в здание участка, даже не кивнув охраннику на входе. Тома я заметила случайно, пробегая по коридору, заглянула в чей-то приоткрытый кабинет. Не задумываясь, толкнула дверь и, лишь краем сознания отметив удивленные взгляды Томаса и смутно знакомого полицейского, так и застыла. И весь мир сузился до никому не видимой фигуры, стоящей посреди кабинета.
Я много раз видела ее на стенде пропавших без вести. Она пропала около трех месяцев назад и с тех пор ее сестра часто приходила в участок в попытке хоть что-нибудь узнать о родном человеке. Это дело вел не Том, а старший сержант Ник Карс. Мы не общались, но пару раз Том спрашивал меня об этой пропавшей девушке. Спрашивал, конечно, для галочки – обо всех призраках, что приходят ко мне, я незамедлительно сообщала, так что пропустить не могла. Но вот сейчас, кажется, этот вопрос был бы уместен, потому что пропавшая нашлась. Стоило мне сделать шаг в кабинет, как она тут же появилась и впилась в меня взглядом. Неприятным, тяжелым, как и у всех призраков. Мертвым. Я сделала глубокий вдох и, игнорируя восклицания Тома, приготовилась погрузиться в чужие воспоминания.
В этот раз мне показали, с чего все начиналось. У девушки был любовник. Что, в общем, само по себе не странно. Сначала она показала мне страстную ночь любви. Не всю, конечно, только отрывок, но было понятно, что так можно отдаваться только мужчине, которого видишь не часто. Так что это определенно был не муж.
Если с видениями чужой смерти я смирилась, то заглядывать в такие интимные моменты чужой жизни мне всегда было неловко. Призракам это чувство было незнакомо, а посему иногда я становилась невольной свидетельницей таких сцен.
Потом была ссора – громкая, эмоциональная. Что именно они кричали друг другу, было не разобрать, она показывала все очень быстро, будто боялась не успеть показать главное. А потом он ее ударил. Удар пришелся по скуле и был такой силы, что сбил ее с ног. Она упала и ударилась головой об угол низкого столика, что стоял между двумя креслами. Похоже, все это происходило в гостиной какого-то дома. Что было потом, я уже не видела, потому что после ослепительной вспышки боли сознание поглотила темнота.
В себя я пришла все в том же кабинете, сидящей на стуле. Передо мной склонился Томас и что-то обеспокоенно говорил. Я ничего не могла понять – в ушах стоял звон, а стоило мне поднять на лейтенанта взгляд, как от затылка в голову что-то стрельнуло, и в области виска огненным цветком распустилась боль, расходясь волнами, казалось, по всему телу. Боль, само собой была психосоматической. Физически я была в полном порядке, но очевидно последняя вспышка боли была столь яркой, что призрак не постеснялся передать мне всю палитру ощущений. Так что звон в ушах и резь в глазах от яркого света казались вполне реальными. Настолько, что даже вызвали настоящую тошноту.
Мне в руки сунули стакан воды, но от головной боли она не помогла. Правда, звон прекратился, и я уже могла нормально слышать.
– Сана, ты меня слышишь? Сана? – позвал Том.
– Да, – это короткое слово отозвалось жуткой пульсацией в голове, и я с силой сжала виски руками.
– Ты в состоянии говорить?
Вместо ответа у меня вырвался стон. Я почувствовала, как меня осторожно потянули вверх и, придерживая за локти, куда-то повели. Каждый шаг давался с огромным трудом, и я даже не сразу поняла, в какой момент оказалась лежащей на диване. Осознав это, я немного расслабилась и через несколько минут боль и неприятные ощущения полностью прошли. Резко открыв глаза, села. Мысль о том, что видение может повториться, чуть не вызвала новый приступ головной боли. Видимо что-то такое отразилось в моих глазах, потому что Том без всяких вопросов приказал:
– Рассказывай.
Но когда услышал, чью именно смерть я видела, ему пришлось позвать старшего сержанта Карса. К счастью, он оказался из тех, кто не пренебрегает помощью спиритов. Так что, когда я рассказала все, что видела, он довольно быстро понял картину произошедшего.
Оказалось, что у девушки было двое мужчин, один из которых был ее официальным женихом. А тот, кто убил, оказался его братом и ее давним любовником. В общем, та еще драма. Зато теперь осталось лишь хорошенько потрясти брата жениха, с которого, кстати, сняли подозрения, потому что никто никогда не видел их вместе, и считалось, что они почти не общались.
Старший сержант Карс поблагодарил меня и пошел работать, а я посмотрела на Тома и наткнулась на цепкий, изучающий взгляд.
– Сперва я подумал, – медленно начал он, – что это видение уже застало тебя где-то, и ты бежала рассказать о нем, слишком уж решительное лицо у тебя было. Но когда ты переступила порог кабинета, ты растерялась. Если бы видение уже было, ты была бы к этому готова.
Раздражение, часто владеющее мной после видений, смешалось со вновь вспыхнувшей злостью, когда я вспомнила, зачем собственно явилась.
– Ты не зря пошел в детективы, лейтенант. Твоя проницательность граничит с мистикой.
– Я спишу это на последствия видения, – помолчав, сказал он. И, присев на край стола, спросил. – Так что ты хотела мне сказать?
По глазам Тома было видно – он знает, зачем я пришла. Это немного отрезвило, и я уже спокойнее спросила:
– Зачем ты ходил к моей матери и рассказал ей о расследовании?
– Ты разговаривала с ней?
– Да, и это был не самый приятный разговор в моей жизни. Она снова пыталась убедить меня, что в смерти отца нет ничего странного. И это злит меня больше всего. Я ведь знаю, что она лжет, а говорит так, будто сама верит.
Том только поджал губы в ответ на мою тираду, и тихо сказал:
– Вообще-то я не за этим к ней приходил.
– Я знаю, – встав с дивана, я подошла к окну и открыла его, впуская уже по-весеннему теплый воздух и окончательно успокаиваясь, – Том, – повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза, – мы давно знаем друг друга, и смею надеяться, ты доверяешь мне так же, как и я тебе. Ты явно хочешь оградить меня от чего-то. Расскажи мне. Я устала от загадок. Ты против присутствия в моей жизни Макса, это понятно. Но что с ним не так?
– Да все с ним так, – поморщился Том, – просто, – он замялся, но все же продолжил, – я не хочу, чтобы ты разочаровалась.
Я вопросительно на него уставилась, но, кажется, поняла, о чем он и, не сдержав удивления, протянула:
– Боже, Том, ты что, боишься, что я в него влюблюсь?
Это действительно было удивительно, до моих сердечных переживаний даже маме не было дела. Но от этого стало неожиданно приятно. Я подошла и, положив руки ему на плечи, сказала:
– Томас, за эти годы ты стал мне другом, это так. Но давай наша дружба ограничится свойствами моего дара. Я рассказываю тебе о новом трупе, ты ищешь его убийцу. Не лезь в мою жизнь, пожалуйста. Если, конечно, это не будет касаться ее безопасности. А со своими сердечными пристрастиями или их отсутствием я разберусь сама. И даже если я разочаруюсь, клянусь, что не стану тебя обвинять. Договорились?
Том убрал мои руки и, хмурясь, буркнул:
– Не пожалей.
Я видела, что он переживает, а потому не обиделась и, улыбнувшись, покачала головой:
– Не пожалею.
А потом, поддавшись моменту, поцеловала его в щеку и, махнув рукой, вышла из кабинета. Как ни крути, этот человек был рядом последние несколько лет и в моем сердце занимал не последнее место. И несмотря ни на что, иногда и правда, был для меня кем-то вроде любящего дядюшки.
Когда я вышла из участка, настроение мое было вполне сносным. Конечно, за всеми попытками Тома уберечь меня от Макса скрывалось что-то совсем другое, но я уверена, что предположение о моей влюбленности имеет место быть и меня оно изрядно повеселило. Хотя, если вдуматься, веселого мало, учитывая, что Том опоздал с предупреждениями.
Честно говоря, я не знала, можно ли назвать любовью то, что я испытывала к Максу. По той простой причине, что я никогда не любила – того соседского мальчишку я даже в расчет не беру. У меня не учащается пульс и не перехватывает дыхание от его взгляда, но иногда от теплых интонаций в голосе или случайных прикосновений по телу пробегают мурашки.
От воспоминаний по губам пробежала легкая улыбка, и я даже хотела позвонить Максу, от него давно нет вестей, но в тот момент, наверное, и себе не смогла бы сказать, чего я хотела больше: выяснить, нет ли новой информации или просто услышать его голос.
Но оказалось, что телефон я забыла дома, а когда вернулась в квартиру, позвонить не решилась. В конце концов, у него и кроме моего дела, наверняка, есть чем заняться. А если он что-то выяснит, то позвонит сам. Ну, или просто позвонит, если тоже захочет меня услышать.
Эта мысль почему-то оказалась сродни ушату ледяной воды. То, что я ему нравлюсь, очевидно, но насколько глубока эта симпатия, проверять резко перехотелось. Я встряхнулась и, оглядевшись, принялась за уборку. Говорят, физический труд способствует тому, чтобы не думать о глупостях. А в моем случае мысли о мужчинах – несусветная глупость.
Так прошел день. Я не вспоминала ни о неприятном разговоре с мамой, ни о сегодняшнем призраке, ни о Томе. Просто старалась отрешиться от всего и немного отдохнуть. Но не думать ни о чем у меня всегда плохо получалось. И к вечеру в голове снова стали крутиться мысли. И, как водится, в большинстве своем, неприятные.
Я снова подумала об отце. Правда, сейчас мысли о его двойной жизни уже не вызывали такого неприятия. В конце концов, в королевской лаборатории он не мог заниматься ничем противозаконным, а значит, скорее всего, работал над чем-то по-настоящему нужным.
Подумалось о маме. Интересно, когда она вернется, снова попытается уговорить меня не лезть не в свое дело? И что она станет делать, если я все-таки докопаюсь до правды? Сделает вид, что ни о чем не знала. А может, я к ней несправедлива и она действительно не знает ничего конкретного. Все это очень странно. И неприятно.
А Том? Что если он прав и я разочаруюсь? В Максе, в отце, в жизни. Хотя, от жизни-то я как раз многого не жду. Больше спокойных дней и меньше призраков. И правды. Ее хочется больше всего. И плевать, какой она будет.
За этими мыслями меня застал телефонный звонок. Вздрогнув, я чуть не выронила из рук чашку с какао. Размышляла я как всегда, сидя на подоконнике в комнате и даже не заметила, как на город опустился вечер.
Вздохнув, я посмотрела на экран и, не дав себе опомниться, сразу приняла вызов. Звонил Макс.
– Привет, – сказал он и в его голосе прозвучали те самые интонации, от которых по телу тут же побежали мурашки – от затылка до кончиков пальцев.
И мне пришлось постараться, чтобы голос звучал ровно:
– Привет.
– Извини, что долго не появлялся. У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы?
– Планов нет. У тебя есть новости?
– Вообще-то я звоню по другому поводу. Сегодня в городе праздник, почему бы нам с тобой немного не отдохнуть?
Да, сегодня в городе праздник – День основания Ингфола. На самом деле, никто уже и не помнит, когда именно он был основан, поскольку ему более тысячи трехсот лет, конкретная дата затерялась в истории, но последние пару веков его традиционно отмечают в этот день. В городе устраиваются представления и концерты, в Южном городском парке не протолкнуться от посетителей, а у Тома и его коллег работы прибавляется раза в три. В полночь на центральной площади устраивают фейерверк. В небе распускаются огненные цветы такой величины, что их видно даже с самых окраин. Толпу я не любила, а фейерверк прекрасно видно и из моего панорамного окна, так что мне не было нужды куда-то ходить. В детстве, с родителями я, конечно, бывала на этом празднике, но потом уехала в Оферхолм, а после смерти отца и вовсе перестала любить развлечения.
Все это я попыталась донести до Макса, но он лишь улыбнулся в трубку:
– Сана, я и не предлагаю тебе толкаться на улицах. Покатаемся по городу, подъедем к площади и посмотрим фейерверк вблизи. Соглашайся. Нам обоим нужно развеяться.
– Ну, хорошо, – неожиданно даже для самой себя согласилась.
– Буду через час, – сказал и отключился, видимо, чтобы не успела передумать.
Я посмотрела на телефон и вдруг кое-что поняла. Мне действительно хотелось провести этот вечер с ним. И неважно, о чем мы будем говорить – об убийствах или вести пространные беседы ни о чем. Или вообще молчать. Кажется, я даже соскучилась по Максу. Черт, как же это не вовремя! Мне бы разобраться, что творится вокруг, а приходится копаться в себе. Досадливо вздохнула и начала собираться.
Глава 18
Макс приехал ровно через час. К этому времени я уже вернула себе прежнее спокойствие, но, когда села в машину и заметила довольную улыбку и непривычно теплый взгляд, немного растерялась. Такого Макса я видела только в Оферхолме, но тогда в этом взгляде плескались еще тревога и озабоченность, а сейчас просто радость, будто он встретил того, кого давно хотел увидеть.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, развернувшись ко мне.
Природная подозрительность взяла верх над растерянностью. Да ладно? Я-то выгляжу обычно, а вот что случилось с ним? К чему вдруг такая обходительность? Несмотря на то, что мне было приятно это слышать, я, поблагодарив, все же спросила:
– Ты что-то узнал?
– Честно говоря, сегодня мне не хотелось бы говорить о делах. Если ты не против, – поспешно добавил он.
Я хотела настоять, но Макс снова заговорил:
– Просто постарайся сегодня ни о чем не думать. У тебя это, наверное, плохо получается, – он улыбнулся, а у меня эти слова вызвали горькую усмешку, ведь пустая голова – это то, о чем я иногда мечтаю, – но поверь, иногда это необходимо. А я буду рядом.
Не знаю, для чего он сказал последнюю фразу, но я буквально искупалась в заботе, что сейчас исходила от него. И мне вдруг стало кристально ясно – сколько бы я ни уговаривала себя, мне до одури хотелось почувствовать себя обычной девушкой. Хотелось нравиться и получать комплименты. Да и физическая сторона вопроса была не на последнем месте. И как бы я не гнала от себя эти мысли, мне было просто необходимо, чтобы в моей жизни появился мужчина. И если уж говорить совсем откровенно, я была бы не против, если бы этим мужчиной был Макс. Поэтому я просто молча кивнула, а Макс облегченно, как мне показалось, выдохнул и завел машину.
Очень скоро я действительно расслабилась. Вечер был легким и приятным. Мы в основном молчали, но это молчание не было тяжелым или неловким. Мы просто отдыхали. Слушали ненавязчивую музыку, разливающуюся в салоне автомобиля, и наслаждались видом проплывающих в окнах улиц, светящихся огнями реклам и ночных заведений, уже открывших свои двери, и украшенных по случаю праздника магическими светлячками, складывающимися в причудливые узоры.
Город сверкал, и людно было настолько, что казалось, будто день с ночью поменялись местами. Я любила спокойную и умиротворенную атмосферу «Рока», но здесь и сейчас мне тоже было хорошо. Несколько раз я ловила на себе странные задумчивые взгляды Макса, будто он что-то хотел сказать, но не решался. Почему-то я была уверена, что к расследованию это не относится. Думал он совсем о другом. Мои мысли тоже были далеки от тайн, убийств и магии. Мне вдруг очень захотелось, чтобы Макс оказался одним из тех смельчаков, что не боятся связываться со спиритами.
И я имею в виду совсем не те отношения, что связывают, например, нас с Томом. Я, наконец, окончательно поняла, что то, что бьется внутри уже даже не влюбленность, а нечто большее. И что с этим делать я не представляла. Что, если Макс окажется таким же, как и остальные? Учитывая причину, по которой мы вообще знали друг друга, это будет провал по всем фронтам. Хорошего сыщика, способного на то же что и он, за приемлемые деньги, я уже не найду, а продолжать сотрудничество с тем, кто испугался быть рядом, вряд ли получится. Впрочем, Макс не из пугливых. Но это не значит, что он захочет делить меня с призраками.
Как только я об этом подумала, призраки не заставили себя ждать. Нет, нового видения не последовало, просто в толпе, у края тротуара я заметила знакомую фигуру. Это была та самая девушка, обманывавшая жениха, что приходила сегодня днем в участке. Ничего необычного в этом не было. После того, как спирит рассказывает все, что ему показали, призраки все равно иногда появляются в мире живых. Иногда они дополняют историю какими-то событиями, если понимают, что показали недостаточно, а иногда просто наблюдают.
Флинн Фишер – пожилой спирит, который учил меня управляться с даром – утверждал, что они ищут что-то, что возможно поможет им зацепиться и остаться здесь, среди живых. Флинн был странным даже по моим представлениям. Но он один из немногих, кто умел по-настоящему закрываться от призраков, поэтому видения посещали его гораздо реже, чем других спиритов. Но по странной насмешке судьбы картины, что он видел, отличались особенной чудовищностью и кровожадностью. И он не стеснялся об этом говорить. От его рассказов у меня до сих пор пробегает холодок по спине. Пожалуй, после такого даже моя крепкая психика вполне могла дать сбой.
Семью Флинн не завел, людям не доверял и часто повторял, что даже мертвые хотят жить, вот и приходят сюда, в попытке остаться. Меня он согласился обучать по чистой случайности. Не знаю, как родители на него вышли, но, несмотря на то, что иногда он пугал меня до дрожи, сумел многому научить. Правда, я не во всем была с ним согласна. Мне всегда казалось, что появляясь вот так, призраки пытаются сохранить воспоминания. Кем были, кого любили, чего хотели достичь. Ведь чем дольше находишься за гранью, тем более неважной становится земная жизнь. Это знает каждый спирит. Это знание дается вместе с даром.
Вот и сейчас она просто стояла и смотрела вперед безучастным взглядом. Я повернула голову, следя за удаляющейся фигурой и Макс, заметив это, спросил:
– Что там? Опять призрак?
– Да, но она сегодня уже приходила, и я рассказала о ней. Так что сейчас она не ко мне.
– Разве призраки могут приходить просто так? – уточнил недоверчиво.
– Достаточно часто. Не думай об этом, они никому не мешают.
Он заметно расслабился и уже беззаботным тоном спросил:
– Так ты сегодня была в участке? Как поживает старина Томас?
Про Тома он сказал с какой-то странной насмешкой, и я не выдержала:
– Что вы не поделили?
– То есть? – не понял он.
– Я заметила, что он не очень-то рад тебе.
– Ах, это. Ну, у нас в прошлом были небольшие разногласия, но мы знаем друг друга давно и, в целом, можно сказать, доверяем друг другу.
– Можно сказать? – с улыбкой уточнила я.
Он посмотрел мне в глаза и, кивнув, серьезно сказал:
– Можно, – и снова улыбнувшись, продолжил, – не обращай внимания, это профессиональная ревность. Мне удалось то, что не удалось ему. У меня больше возможностей, но и источники информации у меня другие.
Какие именно у него источники информации, уточнять не стала. Вряд ли он скажет, да и не уверена я, что мне это действительно интересно. В моем случае главное – результат.
Мы еще немного покатались по городу, а потом остановились на одной из примыкающих к площади улиц. На ней не было ничего интересного, только жилые дома. До запуска фейерверка оставалось чуть меньше часа, поэтому если кто-то еще не спал, то веселился на празднике и не удивительно, что улица эта была абсолютно пуста. Зато отсюда отлично будет видно распускающиеся в небе соцветия. А еще, несмотря на долетающий с площади шум, здесь было тихо. И через какое-то время в этой тишине прозвучал неожиданный вопрос:
– Как ты с этим живешь?
Понять, о чем он, не составило труда. Я повернулась к Максу и встретилась с ним глазами. Взгляд был внимательный, с легким прищуром. Кажется, он смотрел на меня уже несколько минут, прежде чем спросить. Этот вопрос можно было отнести к разряду риторических, было ясно – даже если я промолчу, он примет и такой ответ. Но вечер располагал к разговорам и я ответила.
– Не очень спокойно.
Макс закурил. Затянувшись, выпустил дым в окно и снова заговорил:
– Ты, наверное, ненавидишь свой дар.
Это было скорее утверждением, но я бы не была так категорична. Невозможно испытывать ненависть всегда, постоянно, ничем ее не разбавляя. По-настоящему я возненавидела свой дар лишь однажды – после смерти отца. Вернее, спустя некоторое время, когда стало ясно, что он не придет. Тогда мне казалось, что если бы я не была спиритом, если бы не знала, что могу узнать правду, все было бы проще, и я возможно даже смирилась бы со всей этой ситуацией. Вспышка ненависти прошла, а дар продолжает жить во мне, показывая все новые и новые смерти. Сейчас, после стольких раскрытых с моей помощью преступлений, я уже не могу сказать, что ненавижу свой дар, скорее, он меня раздражает. Но я ничего не могу с этим поделать.
– Не всегда, – сказала я, – иногда возникают и другие чувства. Когда родные жертв благодарят тебя за помощь в поимке преступника, порой думаешь, что оно того стоит.
Я помолчала, а потом, пожав плечами, сама же с собой поспорила:
– А может, и нет. Кто знает?
Докурив, Макс снова спросил:
– Ты помнишь, кто был самым первым?
Он стушевался. Вопрос действительно был немного двусмысленным, но я поняла, о чем он и мысленно добавила: «Призраком». Кто был самым первым призраком.
Да, помню. Я помню каждого из них. Помню, кто какой смертью умер и что при этом испытывал. Могу по полочкам разложить.
И раз уж вечер так располагал и Макс оказался таким милым в своем внезапном любопытстве, я рассказала:
– Женщина. Около тридцати лет. Ее ударили ножом двадцать два раза.
Я говорила, не глядя на Макса, смотрела вперед. Но, когда замолчала, повернулась к нему. Он понял, что все это я испытала на себе, но в его глазах не было ни ужаса, ни жалости, за что ему отдельное спасибо. Просто хмурился, не понимая, как я смогла это пережить. А я продолжила:
– Ее сестра – настоящая психопатка – заподозрила ее в связи со своим мужем и убила в припадке ярости. Она скончалась на семнадцатом ударе, так что предыдущие шестнадцать я до сих пор хорошо помню.
Сейчас я уже не испытывала ни страха, ни боли. Я просто помнила, что боль была. Помнила, какая именно и в каких местах, но тело уже не отзывалось на воспоминания. Хотя, все равно, было неприятно.
– Ого, – только и смог сказать Макс, когда я замолчала, – жутко.
– Девять лет. Мне было девять лет. Родители тогда с ног сбились, таская меня по всевозможным психологам и мозгоправам. Сразу стало понятно, почему магический дар во мне так и не проснулся. Потому что проснулся дар спирита. Они боялись, что я сойду с ума, но моя психика оказалась на удивление крепкой и меня отдали на обучение опытному спириту.
Макс не сказал ни слова, а я решила, что, пожалуй, хватит обо мне.
– А ты? – спросила, – Когда мы впервые встретились, ты отзывался о спиритах пренебрежительно, будто и вовсе не веришь в нас.
– Но ты ведь уже убедилась, что это не так.
– Да, и мне тем более непонятно.
Он смотрел перед собой, словно решая говорить или нет, и я подтолкнула его:
– Расскажи. Сегодня отличный вечер для откровений.
И он решился. А когда заговорил, я поняла, что разбередила старые раны. Но отступать уже было поздно.
– У меня была сестра. Кэсс. Кассандра. На шесть лет младше меня. Ей было семнадцать. Однажды вечером она собралась на вечеринку к друзьям, но я не разрешил. Я, может, и отпустил бы, но на этой вечеринке был парень, с которым они незадолго до этого расстались и я знал, что она идет туда из-за него. – Было видно, что вспоминать это ему было тяжело, но я не торопила, давая ему время собраться с мыслями. – В тот вечер мы сильно поссорились. На вечеринку она все-таки сбежала. Больше живой я ее не видел. Кэсс нашли наутро в канаве, недалеко от дома, где собирались ее друзья.
Он снова закурил и продолжил:
– Наша соседка, мисс Роуз, говорила, что она – спирит. Я никогда не видел ее в трансе, но верил, про такое обычно не врут. И все ждал, когда же Кэсс придет к ней. Мне почему-то казалось, что она должна явиться тому, кого хорошо знала. Но она все не приходила, – он помолчал и закончил просто, – убийцу так и не нашли.
Вот оно что. Оказывается, у этого сильного мужчины, в глазах которого часто читается насмешка, тоже есть боль. И эта боль живет в его душе до сих пор.
К слову, так думают многие, у кого в знакомых есть спириты. Что призрак непременно должен прийти к тому, кого знал при жизни. Но это не всегда так.
– Макс, – тихо позвала я, и когда он повернулся, начала говорить, глядя ему в глаза, – там, за чертой многое стирается и становится неважным. Призраки помнят только тех, кого по-настоящему любили. Или ненавидели. Они помнят людей, знают, что это их родные или любимые, но не помнят чувств. А знакомы и соседи, простые симпатии быстро забываются. Так что твоя сестра вовсе не обязательно должна была явиться вашей соседке, даже если знала ее с детства. Она могла явиться любому другому спириту в городе, а он мог просто не найти тебя. А могла не явиться вообще. Логику призраков трудно понять. Иногда они приходят на следующий день после смерти, а могут не приходить месяцами.
Или годами.
Конечно, мне в голову приходило, что отец мог явиться другому спириту, но, во-первых, проверить это не было никакой возможности. Вопреки всеобщему мнению, спириты не знакомы друг с другом, за исключением тех, кто занимается обучением. Так что я, конечно, интересовалась у Флинна, но это не принесло результата. А во-вторых, если у погибшего была сильная связь со спиритом – родственная или любовная – чаще всего он приходит именно к нему. У нас с отцом была сильная связь. Или мне так только казалось.
Не скажу, что после моих слов Макс вздохнул с облегчением, но складки на лбу разгладились, и выглядел он уже не таким напряженным. А мне подумалось, что его история похожа на мою и у меня невольно вырвалось:
– У нас с тобой больше общего, чем может показаться.
– Ты даже не представляешь, насколько, – тихо сказал он.
Я хотела спросить, что это значит, но не успела. Послышался хлопок и небо окрасилось всеми цветами радуги. Начался фейерверк. Наверху распускались целые сады, залпы пускали один за другим, и шум, похожий на взрывы, не прекращался. Было очень красиво. Я уже не испытывала того восторга, что был в детстве, но удовольствие все равно получила.
Когда фейерверк закончился, тише не стало. Люди на площади кричали и аплодировали. Обычно после этого фееричного зрелища развлекательная программа в городе заканчивалась, но Ингфол и так почти никогда не спал, а эта ночь отличалась от дня разве что наличием луны и звезд. Люди продолжали веселиться, большинство даже не разошлись с площади, так что праздник продолжался.
Мы же молчали. Макс не спешил заводить машину, а я не спешила его об этом просить. Спустя несколько минут в тишине улицы сзади раздался какой-то шум, и мы одновременно повернулись в салон, чтобы через заднее стекло посмотреть, что там случилось. Ничего такого, всего лишь шумная компания молодых людей решила продолжить веселье в квартире. Ничего интересного там не было, мы стали поворачиваться обратно и встретились глазами. И так и остались сидеть, глядя друг на друга. Мне показалось, что время замедлило свой бег. И без того черные глаза Макса потемнели еще сильнее, хотя, казалось, это невозможно, и превратились в два бездонных омута, что лишали разума. Макс подался вперед, и мне нестерпимо захотелось прыгнуть в этот омут, что так манил и обещал нежность. Наши губы встретились, время остановилось окончательно, и закружилась голова. Сначала это были лишь легкие прикосновения, но постепенно поцелуй становился смелее. Его пальцы зарылись в мои волосы, и это было до умопомрачения приятно. Казалось, я схожу с ума.
Эта мысль пронеслась в голове за доли секунды, но перед глазами вспыхнула белая молния понимания и я резко отстранилась.
Так нельзя. Нельзя это продолжать. Будет только хуже. Макс все понял и тоже отстранился. Глядя вперед и все еще глубоко дыша, сказал:
– Прости, я не знаю, что на меня нашло.
– Ничего. Отвези меня домой.
– Да, – он завел машину и дорогу до моего дома мы проделали молча.
Я очень надеялась, что завтра волшебство этого вечера развеется, поцелуй забудется и никакого непонимания между нами не возникнет. Уже собираясь выходить из машины, я все же посмотрела на него и сказала:
– Спасибо за вечер.
– Тебе спасибо.
За что именно благодарил каждый из нас, так и осталось невысказанным. Я была уверена, что сейчас Макс испытывает то же, что и я. И да, мне безумно хотелось продолжить этот поцелуй. Остаться в машине или позвать его к себе в квартиру, но я лишь захлопнула дверцу и пошла к дому, совсем неуверенная, что поступаю правильно. Иногда к желаниям нужно прислушиваться, но что будет, если я снова обманусь? Желание дойти до конца и узнать правду, было чуть сильнее, но не помогло мне прибавить шаг. Я медленно поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, включила свет, разулась, повесила сумку и, сделав два шага, остановилась. Закрыла лицо руками и, кажется, была готова расплакаться, жалея себя. Но стук в дверь разрушил мои планы. Я растерянно посмотрела на нее и стук повторился. Уверенный, настойчивый. Находясь под воздействием эмоций, я даже не подумала о том, кто это может быть и, быстро преодолев расстояние до двери, распахнула ее. За дверью оказался Макс. Не дав мне опомниться, он просто шагнул ко мне и, притянув ближе, впился в губы поцелуем. Все, на что меня хватило – это захлопнуть дверь и мир перестал существовать. На этот раз я не смогла сказать нет, наоборот, обвила его шею руками и ответила со всей страстью, на которую была способна. Макс целовал так, что становилось понятно – он давно этого хотел. Осознание, что я желанна, что обо мне думали и мечтали, напрочь снесло все барьеры, и я уже сама потянула его в комнату, на ходу срывая одежду.
Дальнейшее помнилось смутно и урывками. Четким было лишь наслаждение и ощущение, пусть недолгого, но счастья. Да, пожалуй, по-настоящему счастливой в постели я еще никогда не была. И Максу удалось это исправить.
Уже засыпая, я почувствовала, как он придвинул меня ближе к себе и обнял. И мне показалось, что в кольце этих сильных рук я буду защищена от проблем, от опасности, от призраков. От всего мира. И впервые за очень долгое время уснула с улыбкой на губах.
