Текст книги "Правда - в молчании призраков (СИ)"
Автор книги: Наталия Арефьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 29
Отказавшись от обеда, я заперлась в комнате и попыталась привести чувства в порядок. Выходило плохо. Мысли в голове метались по кругу, вновь и вновь возвращаясь к разговору с мамой. В ушах до сих пор звенел ее голос, оправдывающийся и пытающийся убедить меня, что все было сделано для моего же блага.
Моя мама – жёсткий человек, у нее своя правда и она будет стоять за нее горой. Но как же обидно осознавать, что спрятавшись за этой правдой, она отгородилась от меня и создала между нами пропасть, преодолеть которую мы теперь вряд ли сможем.
Я очень надеюсь, что все это скоро закончится. Узнаю, куда папа спрятал Сферу, ее найдут и я, наконец-то буду свободна. Вернусь в свою маленькую съёмную квартиру, в бар. Бар… Сэм, Фрэнк… Хорошо, что я взяла несколько выходных, они ведь думают, что я в Оферхолме. Пусть так и будет, ни к чему их посвящать в свои проблемы. Надеюсь, все закончится до того, как мне придется вернуться на работу.
До вечера ещё было время, и я решила немного поспать, чтобы ненадолго забыться. Но сон не принес облегчения. Тревожные и вязкие образы только усугубили мое состояние.
Я стояла перед настежь раскрытым окном в гостиной и дышала полной грудью, пытаясь прояснить туман в голове, когда послышался стук в дверь и в комнату вошёл Макс. Он не дошел до меня несколько шагов и остановился в привычной расслабленной позе, засунув руки в карманы строгих брюк. Рукава рубашки закатаны до локтей, волосы чуть взъерошены и на лице еле заметная вечерняя щетина. Таким он мне всегда нравился даже больше, чем гладко выбритым и отутюженным по утрам.
Память тут же услужливо подсунула картинки недавнего прошлого, когда мне ещё казалось, что я могу быть счастлива. И стало вдруг невыносимо больно от одного его присутствия. От того, что все его действия были продиктованы необходимостью. Возможно, в какой-то момент и возникло притяжение, но я-то хотела совсем другого.
– Как все прошло?
– Отвратительно, – не стала я кривить душой, – как, впрочем, и все остальное. Мать всю жизнь мне лгала, прикрываясь заботой, отец оказался шпионом на службе у короля. И никто из них не подумал, каково мне. Интересно, в моей жизни было хоть что-то настоящее?
– Мои чувства. Они настоящие, Сана.
– Почему я должна тебе верить?
Я повернулась к нему лицом и посмотрела в глаза. Что я хотела в них увидеть? Подтверждение его слов? Но увидела грусть. Тоску, граничащую с отчаянием.
– Хотя знаешь что? – Не дала ему ответить. – Допустим. Допустим, я тебе верю. Но вот, что получается – ты ведь не мог знать, что вмешаются чувства, но, тем не менее, выбрал именно этот способ добиться своей цели. Влюбить меня, приручить. А если бы в тебе так ничего и не дрогнуло? Что бы ты делал с влюбленной в тебе, девчонкой, ненужной тебе? Молчишь? – Я отвернулась обратно к окну. – Уходи.
– Все не так, – твердо сказал он и, преодолев эти несколько шагов, развернул меня к себе, крепко сжав плечи, – да, я должен был сделать так, чтобы ты мне доверяла, но я не собирался манипулировать твоими чувствами. И нет никаких "если бы". Все произошло неожиданно для меня, но я не смог противиться этим чувствам. – Каждое слово разделяла секундная пауза, как будто он выталкивал из себя признание, а потом прижался лбом к моему лбу и тихо сказал. – Я с ума по тебе схожу, Сана. А ты ведь даже ни разу не сказала, что любишь, – отстранился и продолжил, – я не собирался тебя приручать, речь шла о доверии и только.
Удивительно, но я верила ему. Верила каждому слову. Только не могла переступить через себя. Доверие – это то, чего у нас нет. Доверие – хрупкое, как первый лёд – треснуло под весом долга и обязательств. Поэтому я спокойно сказала:
– Макс, ты служишь своей стране и своему принцу. Между любовью и долгом ты выбираешь долг, и это даже заслуживает уважения. Но что будет, если в очередной политической игре тебе придется меня убить? Я утрирую, – сказала, видя, как он нахмурился, – но если тебе снова придется выбирать между долгом и чувствами, я знаю, что ты выберешь.
Он внимательно вгляделся в мое лицо, отступил на шаг. Глаза потемнели, губы сжались, и он холодно спросил:
– Это твоё окончательное решение?
Я покачала головой.
– Это твоё окончательно решение, – выделила второе слово.
– Ты не права.
– Может быть, но проверять я не хочу.
В этот момент в дверь постучали и я, не отрывая от него глаз, крикнула:
– Войдите!
В комнату заглянула горничная. Мельком глянув на меня и кивнув, она обратилась к Максу:
– Господин Рэй, его высочество просит вас зайти к нему в кабинет.
Макс по-прежнему смотрел на меня.
– Иди, – кивнула и, не сдержавшись, сказала, – долг важнее.
Макс посмотрел на горничную.
– Скажи ему, что я скоро приду.
– Но… – заикнулась она, но Макс перебил, рявкнув:
– Уйди!
Горничная быстро выбежала в коридор, а Макс снова посмотрел на меня.
– Ставишь меня перед выбором? – спросил холодно.
Я с удивлением заметила, что он был, не просто зол, а в бешенстве. Но его злость и лёд в голосе совсем не испугали меня.
– Ни в коем случае. Не нужно таких жертв. Не ради меня.
Этот разговор сейчас ни к чему не привел бы и мы оба это понимали. Поэтому, посверлив меня взглядом ещё несколько мгновений, Макс бросил:
– Разговор не окончен.
И вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Нет, разговор окончен. Я не хочу ничего менять, мне и так изрядно досталось в последнее время. Пусть все остается, как есть. Со временем боль притупится, чувства остынут, и может быть, я смогу жить нормальной жизнью. Относительно, конечно, но это лучше, чем то, что есть сейчас.
Когда солнце начало клониться к горизонту, в мою комнату вошел Крис. Без стука, просто вошел и все. Я сидела на диване, поджав под себя ноги и бездумно листая журнал, найденный тут же, на столике. И даже не кивнула ему, продолжая сидеть все в той же позе. Возможно, за такое неуважение должно следовать наказание, но мне было все равно. В других обстоятельствах я бы выказала ему столько уважения, что он вряд ли унес бы, но не сейчас.
– Ваше высочество лично пришли пригласить меня на ритуал? – спросила, не отрываясь от страниц.
Я понимала, кто стоит передо мной, понимала, что веду себя слишком резко, но ничего не могла с собой поделать. Но мудрый принц не обратил внимания на мои слова или сделал вид, что не обратил.
– Ты готова?
– Уже давно, – отложила журнал и встала.
– Тогда я провожу тебя. Лично.
Мимолетная ухмылка дала понять, что заигрываться не стоит, и я молча последовала за принцем по сплетению коридоров резиденции.
Миновав четвертый по счету поворот, я не выдержала:
– Ты не боишься здесь жить? Здесь же заблудиться можно.
– Королевская резиденция еще больше, но согласен – здесь иногда приходиться поплутать. И нет, не боюсь, люблю, знаешь ли, простор.
Я хмыкнула. Не удивительно.
– Долго еще идти?
– Почти пришли. Зал обрядов и ритуалов спрятан подальше от лишних глаз. Во избежание.
Стоило ему это сказать, как за очередным поворотом показалась широкая двустворчатая дверь с нанесенными на нее смутно знакомыми символами. Приглядевшись внимательнее, я поняла, что они ровным счётом ничего мне не дают, хотя я определенно где-то уже видела подобное.
Крис распахнул двери, и мы вошли в зал, к слову, не очень большой. Исходя из названия, я представляла себе нечто величественное и просторное. И особенного в нем ничего не было, пустое помещение, если не считать стола у одной из стен и нескольких скамей у другой. Видимо, особенно зрелищные ритуалы предполагают зрителей. Стены были испещрены все теми же символами. Некоторые из них, сплетаясь, образовывали что-то похожее на слова. А может, мне показалось.
– Это малый зал, – пояснил Крис, заметив тень разочарования на моем лице.
Я удивлённо на него посмотрела, и пожал плечами, как бы говоря, что мне все равно.
Макс тоже был здесь. Стоя на одном колене в центре зала, выводил символы. Они располагались на внешней стороне круга, вписанного в круг побольше. А внутри рисунка шли четкие линии, образовывающие графичный рисунок. Только я так и не поняла, что же там было изображено.
Макс нанес последние штрихи и встал, посмотрел на меня, нечитаемым взглядом и отошел к столу, чтобы поставить баночку с краской.
– Готово? – спросил Крис.
– Да. Осталось влить силу в контур и можно начинать.
Крис подошёл к рисунку и, вытянув руку перед собой, что-то зашептал. Ладонь окуталась ярко-зеленой дымкой, и рисунок на полу вспыхнул тем же цветом.
Я уже не в первый раз видела, как творится магия, но никакого восхищения не испытывала. Напротив, мне было неуютно и хотелось оказаться от всего этого подальше.
Крис убрал руку и замолчал, но рисунок продолжал светиться, будто его подсвечивали светлячки. Посмотрел на меня.
– Что я должна делать?
– Зайти за контур. Встать с внутренней стороны круга, но не в центр.
Я с опаской покосилась на светящийся потусторонним светом рисунок, но взяла себя в руки и сделала шаг. Ничего не произошло. Повернулась к Крису с вопросом в глазах. Он наблюдал за солнцем, наполовину скрывшимся за горизонтом через окно прямо напротив меня.
– Пока есть время, я объясню тебе. – Посмотрел на меня. – Как только солнце скроется полностью, я начну читать заклинание. А когда закончу, ты увидишь перед собой призрак отца. У тебя, будет семь-восемь минут, не больше. За это время ты должна успеть.
Все предельно ясно. Я кивнула и, сжав кулаки, посмотрела вперёд, мысленно подгоняя солнечный диск наконец-то скрыться.
Когда на горизонте осталась лишь узкая полоска света, Крис начал зачитывать заклинание на совершенно незнакомом языке. Я ведь помню, как это делал отец, помню звуки и сочетания букв, но сейчас я слышала что-то совсем другое. Впрочем, удивиться не успела, заклинание было короткое, и на последнем слове передо мной неожиданно возник призрак отца.
Они всегда появляются так. Резко, из ниоткуда. Никакой ряби или колыханий воздуха, никакой дымки или свечения. Просто на пустом месте вдруг возникает фигура. И я никогда не пугалась и всегда точно знала, кого вижу перед собой. Но сейчас никак не могла поверить в то, что вижу отца. Родные серые глаза смотрели на меня с такой теплотой, что казалось рядом стоит живой человек, только руку протяни и можно дотронуться. И я даже сделать это, потянулась рукой, но на середине пути поняла, что выдаю желаемое за действительное. Нет, это всего лишь призрак. Опустила руку и резко выдохнула, пытаясь удержать слезы. Я помнила о времени, но должна была поговорить с ним. Сказать ему то, что не успела.
– Здравствуй, папа.
Он кивнул.
– Ты знаешь, где ты и кто рядом со мной?
Снова кивок. Я все же не смогла сдержать слез и щеку прочертила мокрая горячая дорожка.
– Как бы мне хотелось, чтобы тебе было жаль, что все так произошло.
Он приложил руки к сердцу и виновато опустил голову. Я поняла этот жест.
– Тебе жаль. Я скучаю, папа, я так скучаю по тебе.
Он лишь прикрыл глаза, в которых плескались только отголоски тех чувств, что он когда-то испытывал. Он не скучал, потому что уже не помнил, как это – скучать по кому-то, и от этого захотелось плакать ещё сильнее. Но я нашла в себе силы не скатиться в истерику.
– Я должна прочесть твои воспоминания. Мне нужно узнать, куда ты спрятал Сферу, это очень важно.
Он кивнул, помедлив, и я все же сказала самое главное:
– Я очень люблю тебя, папа. Прости.
И, протянула руку вперёд. Ладонь прошла сквозь него на уровне груди, впитывая энергию сущности, называемой призраком. Только так можно читать воспоминания умерших, погрузив ладонь в ледяной холод призрачного тела, будто сердце вырываешь. Обрывки прошлого, образы, разговоры, мотивы поступков, чувства, большие тайны и маленькие секреты, все то, что было скрыто от посторонних глаз, все знания, что хранились в его голове – все это обрушилось на меня, таким мощным потоком, что я едва удержалась на ногах.
Вернее, мне показалось, что удержалась. На самом же деле я потеряла сознание. Это я поняла, когда очнулась в незнакомой комнате. Ни призрака отца, ни светящегося рисунка на полу уже не было. Я лежала на широком мягком диване, Крис сидел в кресле рядом, а Макс склонился надо мной с небольшим прозрачным пузырьком в руках. В пузырьке была жутко воняющая жидкость и именно от этого запаха я пришла в себя. На слаженный облегченный вздох я не обратила внимания, занятая тем кошмаром, что творился в голове. Я даже не пыталась разложить по полочкам новые знания и отделить одно от другого, старалась лишь вычленить главное. И, когда это, наконец, получилось, чуть не рассмеялась. Заметив перемену в моем лице, мужчины напряглись, и Крис первым спросил:
– Сана, все в порядке? Что ты увидела?
Я села и пораженно выдохнула:
– Черт возьми, это же так просто! Она же все время была на виду!
– Сана, ты увидела, где Сфера? – требовательно спросил принц, но я проигнорировала этот приказной тон.
– Хотя, не удивительно, что вы ее не нашли, я бы в жизни не догадалась. – Потом резко встала и твердо сказала. – Поехали, я знаю, где она.
Глава 30
Сделала шаг и упала бы от внезапного головокружения, если бы Макс не придержал.
– Прямо сейчас? Ты уверена? Может, просто скажешь, где искать?
– Да, уверена. Без меня вы все равно её не найдете.
– Куда ехать? – вмешался Крис.
– В дом моих родителей.
Смотреть, как вытянулись от удивления их лица, было истинным удовольствием, но наслаждаться долго я себе позволить не могла. Мне самой не терпелось проверить видение.
– Так мы едем?
После секундного молчания Крис уверенно кивнул:
– Макс, ты за рулем. Идите в машину, я скоро спущусь.
Уже выезжая с территории резиденции, Крис спросил:
– Может, объяснишь?
– Я лучше покажу. Поверьте, это произведет впечатление.
Больше с вопросами ко мне не приставали, и всю дорогу я думала о том, насколько нестандартным мышлением обладал отец, раз умудрился так спрятать вещь, за которой охотились два государства.
Переживания от встречи с его призраком и короткого разговора-монолога немного притупилась под действием лёгкой эйфории от разгадки и удивления. Представляю лицо Криса, когда он поймет, что при обыске дома люди короля не раз проходили мимо Сферы, не подозревая, что это она и есть. Впрочем, никто бы не догадался. И другим способом узнать её местонахождение было невозможно.
Мешанина из образов, воспоминаний, чужих чувств и эмоций стояла перед мысленным взором, пульсировала где-то внутри, но я решительно задвинула ее на нижнюю полку сознания. Потом, я подумаю об этом потом. Сейчас важно убедиться, что Сфера на месте.
Уже подъезжая к дому, Макс сказал:
– Твоя мама не обрадуется столь поздним гостям.
– Желательно, чтобы она вообще ни о чем не узнала, – проговорил Крис.
– Моя мама сильно передо мной провинилась, так что сейчас у меня нет желания заботиться о ее удобстве. Но вы правы, мы не станем ее будить, зайдем с черного хода.
Вообще-то мама не ложилась так рано, но свет в окнах не горел, и я понадеялась, что мы действительно останемся незамеченными. Открыв дверь черного хода я, не теряя времени, пошла в кабинет отца. Крис и Макс, не говоря ни слова, пошли за мной. Мелькнула мысль, что принц, вот так просто разъезжающий по городу и пробирающийся ночью в чужой дом – это как-то дико. Но в случае с Кристианом, которого никто не знал в лицо, это, пожалуй, было не так уж и странно.
Зайдя в кабинет, включила свет. Здесь он был обычный, электрический, работающий от простого выключателя, как и везде в доме. Родители позаботились о том, чтобы мне было комфортно. Остановилась напротив стеллажа с фотографиями и уставилась на среднюю полку.
– Сана, – позвал Крис, – может, наконец, скажешь, что ты увидела в воспоминаниях.
– Да, – я отвлеклась от созерцания предмета, который ни у кого не смог бы вызвать подозрений, и повернулась к настороженно смотрящим на меня мужчинам, – папа изобрел формулу абсолютной иллюзии. Он не успел никому о ней рассказать, но зато успел воспользоваться.
– Абсолютной иллюзии? – нахмурился Макс.
– Слушайте, я в этом ни черта не понимаю, но он считал, что это нечто потрясающее, она позволяет не просто изменить внешний вид предмета, но и его структуру. В общем, он наложил на Сферу иллюзию, и она все время была тут, стояла на полке, – повернувшись к стеллажу, я взяла в руки рождественский шар и, сделав несколько шагов, поставила его на стол.
На несколько мгновений в кабинете воцарилась тишина, а потом Крис сказал:
– Ты шутишь?
– Отнюдь. Он сделал два символа – активирующий и дезактивирующий. Наложив иллюзию, уничтожил один носитель с символом, а второй хранится здесь. – Руководствуясь воспоминаниями отца, я прошла к одному из книжных шкафов и, вынув пару книг, надавила на неприметную панель на задней стенке. Затем спокойно поставила книги на место, зная, что тайник, открывшийся в стене за тем стеллажом, где стоял шар, останется открытым еще несколько минут, и прошла к нему. – Помогите отодвинуть.
Стеллаж не был тяжелым и Макс легко сдвинул его с места, чтобы я смогла просунуть руку в небольшое углубление в стене. Достала металлическую пластину размером с ладонь, с нанесенным на ней символом, вновь подошла к столу и положила ее рядом с шаром. Или, правильней будет сказать, Сферой.
– И что самое интересное, – продолжила я, глядя на пластину, – активировать символ может только спирит.
– То есть? – вопрос послышался сразу с двух сторон, и я подняла глаза на мужчин.
– Спириты не имеют собственного резерва. Для активации символов, что окружают нас повсюду, мы собираем магию прямо из эфира. Ни один маг так не умеет. Активировать этот символ, чтобы снять иллюзию, можно только таким способом.
– Это что, был тайный замысел, чтобы именно ты это сделала? – спросил Крис.
– Нет, он просто подстраховался. Даже если бы кто-нибудь догадался и нашел Сферу, снять иллюзию все равно не смог бы.
– Ладно, – вздохнул Крис, – если это действительно то, что мы ищем, забираем все и едем в резиденцию. Снимешь иллюзию уже там.
Кто бы сомневался, что меня не оставят здесь, а снова потащат с собой. Вслух я этого не сказала, так что, ничего не подозревающий принц осторожно взял шар-Сферу, а я прижала к себе пластину с символом и мы ушли так же тихо, как и пришли.
В машине меня едва не сморил сон, но я боролась с этим состоянием. Мне все казалось, стоит уснуть, меня затянет в чужие воспоминания и выбраться оттуда будет непросто. Никогда еще я не получала столько информации за раз. За какие-то пару минут я увидела большую часть папиной жизни и удивительно, как вообще до сих пор стояла на ногах, не говоря уже о мыслительной деятельности.
Но, несмотря на все это я жутко устала, голова болела, ноги почти не держали и все, чего я хотела – это добраться до кровати. Плевать на последствия, мне необходим был отдых.
Уже оказавшись в широком коридоре второго этажа резиденции, я не удержалась и зевнула.
– Кто-нибудь проводит меня в мою комнату? Боюсь, что усну по дороге. Или просто не найду ее.
– Сана? – Крис выглядел удивленным, словно я сказала что-то до невозможности странное. – Ты что, собралась спать? Нет. Нужно закончить то, что начали.
И очень выразительно посмотрел на шар в своих руках.
– Ты издеваешься? Вы искали эту штуку пять лет, до утра ничего не случится. А мне надо поспать.
– Извини, но мы должны убедиться. Обещаю, потом ты сможешь отдохнуть.
Мне захотелось ответить что-нибудь очень язвительное, но Макс не дал сказать.
– Крис, Сана права, несколько часов ничего не решат.
Принц посмотрел на своего помощника как-то слишком уж недобро, и я поняла, что попытка заступиться за меня с треском провалилась.
– За мной. Оба. – Отчеканил Крис и не оставалось ничего, кроме как выполнить приказ.
А именно так это сейчас и звучало.
Макс кинул на меня виноватый взгляд, но я только покачала головой и, вздохнув, поплелась вслед за принцем.
В кабинете Крис поставил шар на стол и выжидательно посмотрел на меня. Я положила пластину рядом и вгляделась в символ.
– Никогда не видела подобного. Слишком сложно. Я не знаю, с чего начать.
– Подумай, ты должна знать, – уверенно сказал Крис.
В обычной жизни знаешь, как выводить тот или иной символ. Простейшим обучают еще в детстве, те, что посложнее преподают в школах, ну, а правилам написания тех, что встречаются и вовсе редко учат в высших учебных заведениях. На этой пластине линии переплетались так причудливо, что и не понять сразу, одним движением они выведены или несколькими.
Вздохнув, я прикрыла глаза и обратилась к воспоминаниям отца. Попыталась воспроизвести перед мысленным взором тот момент, когда отец наносил символ на эту самую пластину.
Открыв глаза меньше, чем через минуту, я уже точно знала, как это сделать. В напряженной тишине я единым, не слишком твердым, движением провела пальцем по линиям символа, активировав его той крохой магии, что смогла собрать сейчас в своем состоянии. Символ засветился ярко-синим светом и шар, подернувшись рябью, стал медленно увеличиваться в размерах. Домики и искусственный снег внутри исчезли, растворившись в разноцветных сполохах магии.
Мы трое одинаково пристально смотрели на Сферу, появившуюся на месте рождественского шара. Во взглядах Криса и Макса читалось восхищение и чуточку сомнения, словно они до сих пор не верили, что артефакт действительно найден. Я же смотрела на нее, как на источник всех своих проблем. Не скрою, восхищения эта штука и правда заслуживала. Не очень большая, сантиметров десять в диаметре, на небольшой подставке, кристально прозрачная, словно выполненная из хрусталя. А внутри клубилась и переливалась всеми цветами радуги энергия, настолько сконцентрированная и непокорная, что казалось вот-вот по стенкам Сферы пойдут трещины и она разлетится на тысячи осколков. Но нет, эта энергия находилась там уже более трехсот лет и даже капли не просочилось.
– Удивительно, – прошептал Крис, вглядываясь внутрь артефакта, – вся мировая магия. Здесь. Невероятно.
– Невероятно то, что мы все-таки ее нашли, – Макс посмотрел на меня, – и все благодаря тебе, Сана.
Несомненно, моя заслуга в этом была, но говорить об этом не хотелось. Я, наконец, смогла оторвать взгляд от завораживающей картины и спросила то, что действительно меня интересовало:
– Сфера найдена, когда я смогу покинуть резиденцию?
– Не терпится избавиться от нашего общества? – насмешливо спросил Крис, но, наткнувшись на мой совсем не веселый взгляд, посерьезнел, – я сейчас же сообщу королю, что Сфера у нас. Думаю, завтра нам предстоят переговоры с Актарией, разумеется, неофициальные. Я не могу сказать, чем они закончатся, но тебе лучше пока остаться. Иди, отдыхай, Сана, мы поговорим завтра вечером.
Принц сказал свое слово, спорить бесполезно. Ничего не говоря, я вышла из кабинета и даже не удивилась ожидающему за дверью Ларсу.
Оставшись один на один со своими мыслями, я все-таки погрузилась в воспоминания отца. Откладывать дальше нельзя. Усваивать знания, полученные от него, не решилась, на это уйдет не один день. Гораздо более важными для меня сейчас были его мысли, чувства, мотивы, причины поступков, почему он обманывал, держал в неведении.
Разувшись, села на диван, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Образы из его жизни не заставили себя ждать. Первое знакомство с магией, она открылась в нем в шесть лет, удивление, восторг, желание научиться и узнать как можно больше. Школа, академия, как ни странно, он и правда учился на преподавателя истории магии, но параллельно изучал магию символов и артефакты. И это занимало его гораздо больше. Эта безусловная любовь родилась в его сердце еще тогда, в детстве и крепла с каждым годом.
Они с мамой учились вместе и поженились сразу после выпуска. Тогда же его заметили, предложили работу в одной из закрытых лабораторий при королевской резиденции. Только это были не исследования, он работал над усовершенствованием артефакта, способного подавлять волю человека.
Мои собственные эмоции были далеки от того, что испытывал тогда отец. Нет, он осознавал, над чем работает, но с его точки зрения такая вещь имела право на существование, ведь в нужных руках была полезна. А он не сомневался, что ей не воспользуются во вред. Работа была успешно завершена и сотрудничество продолжилось. Иногда его привлекали как простого консультанта, а иногда давали задание создать что-то невероятное и… еще более мерзкое, чем тот первый артефакт.
И каждый раз он был уверен, что действует на благо своей страны. Не просто уверен, он точно это знал, и с упоением брался за очередной проект, бросался, как в омут в мир формул, преобразований их в потоки, создания невозможных символов, наделения бездушной вещи какими-либо свойствами. В эти моменты он был счастлив. Перед ним никогда не стоял выбор, ему нравилось преподавать, история магии была ему интересна, ведь именно этой науке он находил то, что впоследствии помогало в работе над созданием очередного артефакта или символа. Ему предлагали постоянную работу, сулили много, но он стоял на своем – или так или никак. Потому что работа в секретной лаборатории подразумевала под собой определенный образ жизни, меньше свободы, больше ответственности. Он все же хотел успевать пожить нормальной жизнью.
И это у него почти получалось. Почти, потому что, когда я начала задавать ему вопросы, куда он уезжает, я была еще слишком мала, чтобы рассказывать мне подобное. Он хотел рассказать, позже, когда я повзрослею. Но вскоре сделал ужасающее открытие – понял, куда исчезла магия, сообщил о своей находке и посчитал, что посвящать меня в тайны семьи стало опасно.
Было ли ему стыдно? Да. Он не раз жалел о своем решении, иногда ему казалось, что я должна знать если не обо всем, то о Сфере точно. Он понимал, что магом в одночасье я не стану, в моей энергетической оболочке нет резерва для накопления магии. Но он предполагал, надеялся, что если магия вернется в мир, у него будет возможность что-то придумать, как-то решить эту проблему. Создать что-то, что помогло бы мне почувствовать себя полноценной в этом мире. Потому что знал, что я отношусь к себе именно так, считаю ущербной, калекой в магическом плане. Он не думал о спиритах в целом, он думал обо мне, считал, что обладай я магией, смогла бы справиться со своим даром, а быть может, он был бы вытеснен новыми способностями.
Он все же решился мне рассказать, когда Сфера оказалась у него, но не успел. Эта решимость была последней, что я почувствовала перед тем, как окунуться в пустоту.
Я открыла глаза и поняла, что все это время плакала. Соль жгла на губах, а боль внутри так тесно переплелась с тоской, обидой и отчаянием, что трудно стало дышать.
Я не знала, что делать, как это принять. Стоит ли ненавидеть его или быть благодарной. Я не хотела знать, чем именно он занимался, что создавал. Все это претило мне, и от увиденного осталось мерзкое ощущение грязи, такое натуральное, что захотелось отмыться. Я не стала отказывать себе в этом нелогичном желании и направилась в душ, понадеявшись, что вода смоет и часть эмоций, охладит, успокоит.
Слезы смешивались с прохладными струями, даря иллюзию, что я вовсе не плачу. И на удивление стало действительно чуть легче. Выйдя из ванной, я снова пришла в гостиную, подвинула кресло ближе к окну и устроилась в нем, бездумно глядя в ночь. В голове царила звонкая пустота. Сон не шел, хотя еще совсем недавно ужасно хотелось спать. Госпожа бессонница опять посетила меня. В последнее время я отвыкла от ее общества, но видимо, придется привыкать снова.
Неожиданный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Послышался голос Макса, и я порадовалась, что заперла ее.
Он откуда-то знал, что я не сплю и звал меня. Но я молчала. Молчала, когда он требовал впустить его, молчала, когда просил. А когда услышала в его голосе отчаянную мольбу, не выдержала и подошла к двери, протянула руку, чтобы открыть… но не сделала этого. Потому что знала, стоит впустить, стоит увидеть, заглянуть в черные и невыносимо родные глаза, и я прощу ему все на свете. И уже не смогу прогнать. Не из комнаты, не из жизни. Я не верила, что можно быть счастливым в отношениях, которые начались со лжи, а у нас было именно так. И лучшим решением в этой ситуации посчитала забыть, что у нас когда-то что-то было.
Но как же нестерпимо больно слышать его голос, будто проникающий в самое сердце. Я огромным усилием убрала ладонь с замка и сказала тихо, говоря, будто с самой собой:
– Уходи.
– Сана, – спустя несколько мгновений послышался его голос, полный тоски, – не прогоняй.
Я прижалась лбом к двери, приложила к ней ладони, словно в попытке быть ближе к нему и, чувствуя слезы на щеках, попросила:
– Уходи. Пожалуйста.
Так будет лучше. Лучше для нас обоих. Мы не пара и, к сожалению, никогда ей не были. Еще несколько секунд я слышала его дыхание, а затем за дверью воцарилась тишина и я бы не смогла точно сказать, что я испытала в этот момент – облегчение или разочарование.
