Текст книги "Правда - в молчании призраков (СИ)"
Автор книги: Наталия Арефьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
– Интересный подход, – усмехнулась я, – не знаю, от чего это зависит. И это был третий, – я задумалась, – ну, может, четвертый раз.
– Куда тебя отвезти?
Я назвала адрес и, откинувшись на сиденье, закрыла глаза. Поспать не удалось бы, ехали мы всего ничего, но зато успела подумать, что мы с господином сыщиком становились все ближе и ближе. Вот и домой меня уже вез. Чего в других обстоятельствах я, конечно, не позволила бы. Почему-то не хотелось, чтобы он узнал, где я живу. Я доверилась ему, наняла, но ведь это его работа. А себя саму мне хотелось держать от него подальше. Не знаю, почему, но что-то мне подсказывало, что сближаться с ним не стоило.
Мы подъехали к дому, я поблагодарила его, но не спешила выходить из машины. Просто смотрела перед собой, пока не услышала голос Макса:
– В дом твоей матери съездить все равно нужно, дай мне знать, когда будешь готова.
Я посмотрела на него. Да, подвал в родительском доме. Мы же собирались поехать туда сегодня. Совсем забыла. Мужчина рядом с папой на фотографии. Незнакомец, которого мама не пустила в дом. Длинный серый плащ, который я увидела в толпе, и за которым побежала. А потом призрак этой девушки. И один из тех, кто убил ее, был убийцей мужчины рядом с папой на фотографии. Круг замкнулся. Эти мысли стремительно пронеслись в голове, и я крепко зажмурилась. Чертовщина какая-то! Как все это связано?
– Сана? Тебе нехорошо? – позвал меня Макс.
Я глубоко вздохнула и попыталась утихомирить мечущиеся мысли.
– Все нормально. Мы можем поехать завтра, по четвергам у мамы всегда завал, так что времени будет достаточно.
– Ты уверена, что в порядке? – уточнил он, – не боишься оставаться одна?
В его голосе явственно слышалась тревога, но я не знала, как реагировать на проявление заботы чужим, по сути, человеком. Поэтому сделала то, что у меня всегда хорошо получалось – ответила дерзким выпадом:
– Напрашиваешься ко мне в гости? И что ты будешь делать? Охранять мой сон?
Макс смотрел внимательно и ничего не говорил. По его выражению лица нельзя было понять, что он сейчас думает. Я не стала дожидаться ответа и, уже серьезнее, сказала:
– Со мной все будет хорошо, мне просто нужно немного отдохнуть. Я позвоню тебе завтра.
С этими словами я вышла из машины, закрыла дверь и, не оглядываясь, пошла к дому. До самых дверей шума заведенного мотора я так и не услышала. И, поднимаясь на четвертый этаж, очень надеялась, что мой не слишком вежливый ответ не повлияет на решение Макса помочь мне.
Глава 8
Этот день так вымотал меня, что я провалилась в сон, как только добралась до постели. И плевать, что на часах было только четыре вечера. Я спала глубоко и сладко, и на следующее утро проснулась отдохнувшей и полной сил. Осмотр подвала в родительском доме не стоило откладывать в долгий ящик и, приведя себя в порядок, я сразу позвонила Максу. Он, казалось, ожидал звонка, потому что ответил после первого же гудка и пообещал заехать через час.
Честно говоря, мне было стыдно за свое вчерашнее поведение. Я несколько раз незаслуженно нагрубила ему. Он не виноват, что мне было так плохо. Не виноват он ни в смерти девушки, ни в моем обмороке. Он не бросил меня у Тома, хотя тот явно был недоволен его присутствием. И, в конце концов, отвез меня домой, хотя мог спокойно поручить заботам таксиста.
К счастью, когда Макс приехал, ни взглядом, ни словом не напомнил мне о вчерашнем дне. Я тоже решила эту тему не поднимать, поэтому мне не пришлось ни краснеть, ни извиняться.
В его поведении ничего не изменилось, и я прекратила самобичевание, легко обо всем забыв.
Машину мы оставили на соседней улице и до дома добрались уже пешком.
– Хороший район, – одобрительно сказал Макс, оглядевшись, – если не ошибаюсь, здесь живут профессоры всех мастей – преподаватели и ученые.
– Где бы еще могли жить мои родители? – недоуменно спросила я.
– Да, и правда, – Макс задумчиво на меня посмотрел, – почему ты говоришь об этом доме так, будто никогда не жила в нем сама?
Это он не в бровь, а в глаз. Я уже давно не ассоциировала себя с этим домом, логично, что я старалась отгородиться от него и в мыслях и в словах. Счастливых дней, проведенных в нем, уже не вернуть. Теплые воспоминания убивало мамино равнодушие, а мне очень хотелось их сохранить. И проще всего это оказалось сделать, не называя больше своим дом, в котором выросла. Но, думаю, Максу незачем так глубоко погружаться в мой внутренний мир, поэтому я просто пожала плечами.
– Не знаю, – сказала небрежным тоном. Макс не поверил, но расспрашивать дальше не стал.
Мне не хотелось попасться кому-то на глаза, поэтому к дому мы подошли с черного хода. Макс скептически смотрел на то, как рисую отпирающий символ.
– Почему мы заходим отсюда? – спросил он.
– Не хочу, чтобы нас кто-нибудь увидел.
– Ваши соседи имеют привычку подглядывать? – удивился он.
Да, трудно представить себе степенного профессора, который в перерыве между научными изысканиями подглядывал бы в окно за соседями, но рисковать все равно не хотелось.
– Нет, но могут заметить случайно и тогда обязательно расскажут маме.
Черным ходом мы почти не пользовались, и символ я вспомнила только со второго раза. Но уже через пару минут мы вошли в дом и закрыли за собой дверь.
Я, не задерживаясь, повела Макса по коридору к подвалу. Мы спустились вниз и, уже на последней ступеньке, я остановилась, пропуская Макса вперед. Он сделал несколько шагов и, остановившись, присвистнул. Ну да, подвал немаленький и, чтобы что-то здесь найти, времени нужно много.
– Что именно мы ищем? – спросила, проходя вперед и, сделав приглашающий жест.
– Пока не знаю, – покачал головой Макс, – узнаем, когда найдем.
– Откуда начнем? – спросила, осматриваясь и пытаясь понять, с какого угла в этом упорядоченном хаосе начинать поиски непонятно чего.
– Куда именно твоя мама убрала те фотографии?
– Не знаю, я ушла раньше.
– Хорошо, а где они лежали?
– Здесь, – я указала на старый письменный стол у противоположной стены.
– Оттуда я и начну, а ты начинай с дальнего угла. Найдешь что-то необычное, говори мне, – сказал он и решительно направился к столу.
Я пожала плечами и пошла в дальний от входа угол. Там не оказалось ничего интересного, старые книги, убранные сюда из домашней библиотеки. В основном художественная литература, вытесненная научными трудами.
Вспомнив, что не так давно в одной из книг в своей комнате, среди страниц, я нашла записи с описаниями видений, еще со школьных времен, я решила пролистать каждую книгу.
Записи я делала потому, что некоторые видения мне просто стыдно было описывать родителям, и я подумала, что если переносить их на бумагу, это будет иметь такой же эффект, как если бы я кому-то рассказала. Эффекта это не возымело, призраки не желали, чтобы их смерть была просто описана на бумаге, они хотели, чтобы я об этом говорила. Еще несколько раз я все же делала записи из чистого упрямства, но о каждом из них мне все-таки пришлось рассказать вслух.
Больше я не пыталась обмануть свой дар, а записи сохранились по чистой случайности – я просто о них забыла.
Вряд ли, конечно, в старых романах и детективах обнаружится что-то важное, но проверить стоило. Интересно, зачем мама их оставила? Может, собиралась отнести в библиотеку? Но в таком случае, стоило разобрать их, хотя бы сложить в аккуратные стопки. Однако угол этот находился в таком же беспорядке, как и в тот день, когда мама якобы убиралась здесь. Я перестала перебирать страницы и замерла. Потом внимательно осмотрела все полки и несколько столов, коробки в углах и сказала вслух:
– Здесь ничего не изменилось.
– Что? – не понял Макс.
– В тот день, когда я нашла фото, мама убиралась в подвале, хотела выкинуть ненужный хлам, но подвал сейчас выглядит точно так же, здесь ничего не изменилось, – я еще раз внимательно посмотрела вокруг, – ну, разве что кое-какие коробки стоят не на своих местах. Она не убиралась здесь.
– Она что-то искала, – подхватил Макс.
– Интересно только, что. И нашла ли?
– Может, это и не имеет отношение к делу, – спокойно сказал Макс, возвращаясь к разбору бумаг на столе, – мало ли что она могла здесь искать. Насколько я понимаю, в этом подвале пылится память не одного поколения вашей семьи?
– И даже не двух. Но если она не стала говорить, что что-то ищет, значит, точно что-то скрывает, – уверенно сказала я.
Макс ничего не ответил. Я уже хотела вернуться к книгам, но тут заметила в другом углу ширму, самую обычную раздвижную ширму. Она была до того старая, что ткань уже выцвела и, покрытая пылью, сливалась с серыми стенами помещения. К слову, она была раздвинута. Мне стало интересно и, сложив ее, я обнаружила за ней небольшой шкаф. Такой же старинный, как и все остальные вещи здесь.
Не раздумывая, открыла дверцы и принялась осматривать его внутренности. Это оказалось что-то вроде секретера, много полок и ящичков, в каждом из которых что-то лежало. И я стала внимательно просматривать содержимое этой рухляди.
В какой-то момент меня прервал голос Макса:
– Марисана?
– Что? – не поняла я.
– Тебя зовут Марисана? – повторил он, сделав ударение на первую часть имени.
– А что тебя удивляет? – с вызовом спросила я, и даже отвлеклась от своего занятия. В руках Макс держал старую школьную тетрадь, похоже, именно в ней он прочел мое имя.
– Ничего, – он пожал плечами, улыбаясь, – я думал, Сана – это полное имя.
Я понимала, о чем он – именем Марисана детей не называли уже пару сотен лет, если не больше.
– Как видишь, нет, – успокоившись, я отвернулась обратно к секретеру, – моя мама большая поклонница Марисаны Эдберт.
– Марисаны Эдберт? Основательницы Академии госслужбы?
Примечательная во всех отношениях личность. Двести восемьдесят лет назад совершила настоящий переворот. Женщины в те времена были сильно ограничены в проявлении своего "я". Но Марисана была сильной женщиной и очень хотела, чтобы с ее мнением считались. Она через многое прошла и, в конце концов, доказала всем чего стоит, основав ту самую Академию, в филиале которой и работали мои родители. Женщины всего мира брали с нее пример. И вскоре представительницы прекрасного пола появились в тех профессиях, куда ранее вход им был заказан. Мама восхищалась этой женщиной и, конечно, назвала меня в ее честь.
Только мне это имя никогда не нравилось, слишком уж оно отдавало стариной. И представляться полным именем я тоже не любила.
– Теперь понимаешь, почему я предпочитаю сокращенный вариант имени?
– В некотором роде.
Пока мы говорили, я все-таки нашла то, с чего все это началось. Старые фотоальбомы мама убрала в один из ящиков в этом секретере. Быстро свернув тему своего имени, я просто сказала:
– Нашла.
Я разложила альбомы на откидной столешнице и Макс, подойдя, начал внимательно их просматривать. Не все альбомы были времен студенчества, многие фото были сделаны не раньше пятнадцати-восемнадцати лет назад, то есть когда у родителей уже была я. Макс задумчиво листал страницы, разглядывал лица на фото, а я смотрела на него.
– Почему у тебя такое выражение лица, будто ты знаешь, кто изображен на этих фото? – я не выдержала молчания.
– Я не знаю, – ответил Макс после небольшой паузы, – хотя вот этого человека должна знать и ты, – он указал на фото, где папа и мужчина в строгом костюме пожимают руки на каком-то приеме. Вокруг были так же строго одетые люди, накрытые столы, на заднем фоне виднелась небольшая сцена.
Я вгляделась в лицо мужчины, а Макс подсказал:
– Он нередко мелькает в газетах.
– Я не читаю газет, но ты прав, лицо кажется знакомым. Кто это?
– Это кронпринц Себастиан, – сказал он, будто не увидел ничего необычного.
Как историк я, конечно, знала, как выглядят правители и всевозможные министры, кроме, пожалуй, младшего принца, которого вообще мало кто знает в лицо. Но после всех событий, произошедших в моей жизни, мой мозг видимо решил, что внешность правящей семьи не то, что нужно помнить всегда и образы благополучно размылись в памяти.
Но буквально на прошлой неделе мне на глаза случайно попалась статья в каком-то еженедельном издании. В ней писалось об открытии какого-то безумно важного предприятия, и на развороте крупным планом была напечатана фотография старшего сына короля Стефана.
Я внимательно присмотрелась, все еще не веря. Да, это был он, кронпринц Себастиан. И тут до меня дошла вся абсурдность ситуации. Что, черт возьми, происходит вокруг? В той ли, вообще, реальности я живу?
– Откуда мой отец знал кронпринца? – у меня, наконец-то появился дар речи, – он, конечно, был не последним человеком в Ингфоле, и вот, все что ты там до этого говорил, но это, – я кивнула на фото, – уже перебор.
– Если мне не изменяет память, – спокойно продолжил Макс, рассматривая злополучное фото, – это было лет восемь-девять назад. На юбилее у мэра Ингфола.
– Что? – я не поверила своим ушам.
– В отличие от тебя, я интересуюсь новостями, – перевел он на меня взгляд.
– Я не об этом, откуда ты знаешь, что это был юбилей мэра? Это мог быть любой другой праздник.
– Принц Себастиан не так часто посещает Ингфол. В основном он приезжает сюда на юбилеи крупных чиновников и свадьбы их детей. Насколько мне известно, последние несколько лет на мероприятиях подобного рода кронпринц не присутствовал.
Я была ошарашена тем, что сейчас слышала.
– И все это ты узнал из газет? – недоверчиво спросила я.
– Ну, в основном.
Он замешкался лишь на секунду, но я успела заметить это замешательство. Правда, не успела ничего сказать по этому поводу, он меня опередил, задав неожиданный вопрос:
– Сколько сейчас мэру лет?
Я растерялась и, пожав плечами, ответила:
– Не знаю, что-то около пятидесяти, наверное.
– Вот, – кивнул он, – значит, лет восемь-девять назад ему было сорок, а это юбилей, так что дата вполне подходит.
Пока мы говорили, Макс исследовал остальные ящики и полочки секретера. И, открыв одно из отделений, достал небольшую стопку исписанных листов. На них были какие-то подписанные схемы, странные рисунки. Некоторые листы были полностью исписаны.
– Что это? – я стала вглядываться в записи, и тут неожиданно наверху что-то прогремело.
Мы одновременно посмотрели на выход из подвала, и я выругалась:
– Черт! Неужели мама вернулась? Будь здесь, я пойду, проверю, – сказала я Максу, и поспешила наверх.
Аккуратно прикрыв за собой дверь, я тихо прошла по коридору до входной двери. Мама не должна была вернуться, я точно знала, что по четвергам у нее больше лекций, чем в другие дни, и расписание не менялось уже много лет. Если это она, я, конечно, найду, что сказать, но попадаться все равно не хотелось. Ей, наверняка, покажется странным мой визит в ее отсутствие. Я не делала так ни разу за два года. Так что, для начала, я осторожно выглянула в прихожую из-за угла. Но в прихожей никого не было. Не было ни маминой обуви, ни плаща, и я медленно прошла в сторону лестницы наверх, прислушалась. Потом заглянула в кухню, в гостиную и кабинет. Никого. Странно, я отчетливо слышала шум, очень похожий на звук закрывшейся двери. Но в доме было пусто.
Задумчиво вернулась в подвал, где Макс все еще стоял у старого секретера.
– Что там? – спросил он.
– Ничего, – пожала я плечами.
– Тогда уходим, – сказал Макс, складывая все обратно и закрывая дверцы.
Я непонимающе на него посмотрела.
– Но ведь мы ничего не нашли?
– Ну, кое-что мы все-таки узнали, – он показал фото, где отец и наследный принц пожимали руки, – кроме того, я обещал выяснить что-нибудь о том парне, тело которого вы нашли в парке.
Откровенно говоря, мне и самой не хотелось больше находиться здесь. Того, что я узнала мне пока хватит с лихвой. Переварить бы еще эту информацию. И я легко согласилась покинуть дом.
Но когда мы уже сели в машину, я кое-что вспомнила.
– Что это были за бумаги?
Макс нахмурился, будто не понял, о чем речь.
– Когда я уходила наверх, у тебя в руках были бумаги, – напомнила я.
– Ничего интересного, какие-то задачи и их решения, похоже на университетские записи.
Он сказал это небрежным тоном, но мне опять показалось, что он что-то недоговаривает. Только уличить в этом я его не могла, все, что он говорил, казалось логичным, а мои собственные ощущения могли быть и обманчивыми. Поэтому я в очередной раз отмахнулась от своих подозрений и, расслабившись, откинулась на спинку сиденья.
– Куда тебя отвезти? – выдернул меня из раздумий голос Макса.
Немного подумав, я ответила:
– Отвези меня в "Рока".
Он удивился:
– У тебя же сегодня выходной?
– Может, я выпить хочу? – я с вызовом посмотрела на него.
Он спокойно встретил мой взгляд и сказал:
– Ты не похожа на человека, который запивает свои проблемы алкоголем.
– На мой взгляд, ты слишком много знаешь, – не удержалась я.
Он неожиданно улыбнулся и с непередаваемым выражением лица, тоном человека, уверенного в своей неотразимости, сказал:
– Просто я очень проницательный.
Я только покачала головой и устало махнула рукой, не желая продолжать этот разговор.
– В "Рока" всегда спокойно, а это, что мне сейчас необходимо, – все же пояснила я.
– Как скажешь, – легко согласился Макс и завел мотор.
Глава 9
Но, видимо, судьба решила надо мной знатно поиздеваться, и о спокойствии сегодня можно было забыть. Потому что первое, что я увидела, когда зашла в бар – это Сэма на месте бармена и противного, худого, как жердь, Такиса на стуле у стойки. Томаса видно не было, но не похоже, что Такис заглянул сюда выпить пива. Во-первых, сейчас был разгар рабочего дня, а во-вторых, по какой-то неизвестной причине полицейские из ближайшего участка, того самого, где работал Том, обходили «Рока» стороной. Хотя мне казалось, что этот бар как нельзя лучше подходит для отдыха после рабочего дня в полиции. Но мое мнение никого не интересовало, а потому отдыхать по вечерам ребята предпочитали в небольшом пабе рядом с участком.
Я нахмурилась, почувствовав тревогу. Что такого могло случиться, что сюда пожаловала полиция? Быстро подойдя к стойке, кивнула своему начальнику и спросила:
– Сэм, что происходит?
Он посмотрел на Такиса, но не успел ответить. Я перевела взгляд и спросила уже у него:
– Ты что здесь делаешь?
Так самодовольно ухмыльнулся:
– В деле об убийстве девушки, о которой ты говорила в последний раз, всплыло имя твоего друга.
И сказано это было таким тоном, будто он уже поймал опасного преступника. Я поморщилась, какой все-таки неприятный тип.
О ком он говорил, было понятно, в участке знают, что Фрэнк – единственный мой приятель.
– Что значит, всплыло?
– Она встречалась с ним за день до смерти.
Я недоуменно посмотрела на Сэма, но тот только пожал плечами:
– Они с Томом разговаривают сейчас в моем кабинете.
В этот момент из боковой двери, ведущей в подсобные помещения, вышел Том. Один. Мы переглянулись с Сэмом, и он кивнул на свое место за стойкой:
– Сана, иди сюда, – и быстро ушел в подсобку.
Я прошла за стойку и требовательно вопросила:
– Том? Что все это значит?
Томас взъерошил волосы, сел на стул возле стойки, и вместо ответа обратился к Таку:
– Так, ты можешь идти, здесь пока ничего.
Когда недовольный Такис ушел, Том посмотрел на меня и, устало вздохнув, сказал:
– Обслужи клиента, Сана.
Я посмотрела по сторонам, но новых клиентов не было, да и старых было немного. Но, наткнувшись на слегка насмешливый взгляд Тома, сердито спросила:
– Кофе?
Том кивнул, и через минуту я поставила перед ним дымящуюся чашку с крепким кофе.
– Так что случилось? – напомнила я, – и где Фрэнк?
– Мы нашли тело той девушки, что приходила к тебе.
– Почему вы решили, что это именно та девушка? Она ведь не показывала, где тело.
– Все повреждения на теле соответствуют твоим описаниям. Так же как и возраст, ей девятнадцать. Ее зовут Лора Стоун.
– А при чем здесь Фрэнк?
– Мы выяснили, что за день до своей смерти она встречалась с ним.
– И что же он сам говорит по этому поводу?
– Говорит, что Лора дружила с его сестрой, и в тот день они вместе ее навещали.
Так вот оно что. Теперь понятно, почему Фрэнк не вышел вместе с Томом, он очень болезненно воспринимает любой разговор о своей сестре. А если этот разговор проходил в рамках полицейского расследования, представляю, как ему сейчас не по себе.
– Что ты знаешь о его сестре? – неожиданно спросил Том.
Я посмотрела на него в упор.
– Она была спиритом, пока не сошла с ума. И сейчас находится в психиатрической лечебнице. Ты не веришь ему? Что они с этой девушкой навещали его сестру?
– Ну, проверить все равно нужно. Но я склонен верить его словам.
На этом разговор утих. Я верила Фрэнку, потому что знала его историю. И то, что убитая девушка оказалось подругой его сестры мне казалось простым совпадением. Том допил кофе, посидел еще немного, глядя отсутствующим взглядом в пустую чашку, будто пытаясь найти там ответы на вопросы, а потом снова заговорил.
– К спиритам, что сошли с ума, призраки продолжают приходить?
Я вздрогнула, услышав этот вопрос. Для любого спирита эта тема больная. Каждый из нас больше всего боится закончить так, как сестра Фрэнка. Но я попыталась принять равнодушный вид и сказала:
– Странные вопросы ты задаешь, лейтенант. Зачем тебе это?
– Ты сказала, что она была спиритом, но ведь она жива. Значит, призраки к ней больше не приходят?
– Как знать. К таким, как она много кто приходит, и не разберешь, где реальность, а где вымысел.
Я сознательно не сказала " сумасшедшим", я старалась вообще не произносить это слово, потому что боялась, что когда-нибудь его применят ко мне.
– Однажды я была с Фрэнком у его сестры, – продолжила я, – был какой-то праздник, бар не работал и Фрэнки попросил поехать с ним. Ее зовут Лиза. Она очень милая. И с первого взгляда кажется, что с ней все хорошо. Только есть одно но. Она думает, что на дворе тот день, когда она лишилась рассудка. И прибывает в уверенности, что находится не в психиатрической лечебнице, а отдыхает в лечебном пансионате. Она застряла во времени, Том. Каждое новое утро она просыпается и не помнит, что было вчера. И так уже четыре года. Для нее никогда не наступит завтра, всегда будет сегодня. И это страшно. Она только расстраивается, что выглядит немного старше своих, как она думает, шестнадцати. Ей сейчас двадцать, разница не слишком заметна. Но Фрэнк с содроганием ждет момента, когда ей исполнится двадцать пять, тридцать. Однажды утром она проснется и увидит в зеркале взрослую женщину, а не подростка. И будет приходить в ужас каждый день после этого. А ведь Фрэнк тоже взрослеет, и когда-нибудь она его не узнает.
Том смотрел на меня с ужасом. Его жизнь не назовешь легкой. Когда-то от него ушла жена, забрав с собой ребенка, сейчас они почти не общаются с ним. И все, что у него есть, это работа и чизкейк в кафе у дома по праздникам. Когда-нибудь он проснется и тоже придет в ужас от осознания того, что все было зря. Нет, он делает нужную работу, он ловит преступников, но его собственная жизнь ничем не наполнена. Пуста. И когда-нибудь он останется с этой пустотой один на один. Но он будет помнить каждый свой прожитый день. А Лиза и в сорок будет помнить только первые шестнадцать лет.
Том проникся и, наверняка, посочувствовал Фрэнку. Но из бара все равно поехал в лечебницу. Все правильно, он полицейский и, сколь жалостливую историю ему не рассказали бы, он всегда ищет доказательства. Хорошо, что в этом случае непричастности, а не вины. Фрэнку и так нелегко.
Минут через десять после того, как Том ушел, Фрэнк, наконец-то, вышел в зал. Вид у него был не очень, но, я готова была поспорить, причина тому не подозрение полиции в причастности к убийству. Фрэнки очень любил сестру, но очень не любил посвящать кого-то в семейную драму.
Клиентов в зале было немного, а за стойкой и вовсе пусто, и я тихо обратилась к приятелю.
– Фрэнк?
Он посмотрел на меня усталым, потухшим взглядом, сжал губы и кивнул.
– Все в порядке, – сказал он спокойно, – я понимаю, это нужно было для дела.
Я понимала, что он меньше всего хочет продолжать эту тему, но все же не могла не спросить:
– Как она?
И получила тихое:
– Без изменений.
Нас прервал Сэм, вышедший из подсобки. Он недовольно оглядел зал, видимо, в поисках Тома и его помощника. Поняв, что они ушли, немного расслабился и обратил внимание на нас.
– Сана, – он подошел к нам, – у тебя сегодня выходной, какого черта ты здесь делаешь? – спросил он беззлобно.
А я, наконец, вспомнила, что меня привело сюда, и вздохнула:
– У меня сегодня тоже день не из легких. Я отработаю сегодня, Сэм, не хочу оставаться одна.
Мне, конечно, было о чем подумать, но сначала хотелось отвлечься. Слишком уж неожиданной оказалась новая информация о моем отце.
– Хорошо, – махнул рукой Сэм, и обратился к Фрэнку, – тогда ты можешь быть свободен на сегодня. Приведи мысли в порядок.
– Нет, Сэм, – Фрэнк покачал головой, – я тоже останусь.
Я его понимала, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться, "Рока" подходил лучше всего. Здешняя атмосфера помогала примириться со многими вещами.
Сэм усмехнулся:
– Когда у людей что-то случается, они просят выходной, вы же хватаетесь за работу, как будто в ней ваше спасение.
На самом деле, он ворчал больше для вида. Мы с Фрэнком знали, что Сэм просто переживал за нас. Ему почти пятьдесят, своих детей у него не было. Он был женат, но жена погибла и с тех пор Сэм одинок. Вот и заботился о нас, как мог.
Я невольно улыбнулась начальнику.
– Так радуйся, Сэм, у тебя ответственные работники.
– Я и радуюсь, – не сдержал он ответную улыбку, – ладно, работайте, я пойду.
Мы одновременно кивнули и приступили к своим непосредственным обязанностям. Больше мы в это день неприятные темы не поднимали. К вечеру, как и всегда, клиентов прибавилось и нам стало совсем не до разговоров, по крайней мере, друг с другом.
К часу ночи бар опустел и мы, прибравшись в зале, разошлись по домам. Я думала, что сегодняшней ночью меня, как никогда, будет мучить бессонница, но как только переступила порог своей квартиры, поняла, что жутко хочу спать. В голове был ворох мыслей, и каждую из них хотелось как следует покрутить и обдумать, но сон сморил меня так быстро, что я не успела даже удивиться.
Зато следующие два дня в голове царила полная неразбериха. Я вставала, умывалась, пила кофе, шла на работу, но мыслями была где-то далеко. И даже в баре улыбалась и наполняла бокалы совершенно бездумно. Впрочем, я ничего не разлила и не разбила, да и клиенты в эти дни по большей части были погружены в себя, так что на мое состояние никто не обратил внимание.
Мой отец пожимал руку наследному принцу. Как вообще это понимать? Они были знакомы? И давно? Или камера запечатлела как раз момент знакомства? Но я знала отца, пусть не так хорошо, как мне когда-то казалось, но все же, и могла поклясться, что на фото с принцем папа выглядел так, будто встретил давнего знакомого. Почему я никогда не слышала о таких высокородных друзьях? И что вообще его могло связывать с правящей семьей? Да, по сравнению с большинством, он был сильным магом. Но он не был даже деканом, не говоря о какой-то более высокой должности. Ему несколько раз предлагали возглавить факультет, но он почему-то всегда отказывался. Он был хорошим преподавателем, и только.
Отец часто ездил в Оферхолм, но теперь я уже не уверена, что эти поездки были вызваны необходимостью встречи с руководством Академии. Возможно, в столице он пожимал руку самому королю. У мамы спрашивать бесполезно, остается надеяться, что Макс выяснит и объяснит мне хоть что-то.
О Максе я стала думать слишком часто. Это не слишком беспокоило, когда я думала о нем, как о сыщике, согласившемся мне помочь, и от которого я ждала новостей. Меня лишь волновало то, что он до сих пор ни разу не заговорил о деньгах. Не назвал свои расценки, не сказал, сколько я буду должна за его услуги. Это странно, учитывая, на какой машине он ездил и как одевался, он более чем просто обеспечен, а значит и с клиентов своих брал немало. А еще он знал, где я работаю и должен был понимать, что мои финансовые возможности ограничены.
Беспокоиться я начала, когда стала думать о нем, как о мужчине. Макс, безусловно, красив, умен, обаятелен, харизматичен, и не беден. В общем, достоинств много, не удивительно, что мне он понравился. Да, это очевидно. Такие вещи я не скрывала от самой себя. И не менее ясно, что открытие это не несло в себе ничего хорошего. Для меня, в первую очередь. Потому что даже думать о том, что между нами что-то может быть, не получалось.
В восьмом классе за мной впервые стали ухаживать. Соседский мальчишка, он учился в другой школе и не знал, что я спирит. А когда узнал, пренебрежительно заявил, что если бы я сказала ему сразу, он и связываться со мной не стал. Я еще долго страдала, плакала и, как никогда, проклинала свой дар. Через какое-то время соседи переехали, и я немного успокоилась. С тех пор я еще несколько раз пробовала встречаться с парнями. Каждому из них я сразу и честно говорила, что со мной не так. Двое тут же предложили остаться друзьями, после чего были посланы со злой усмешкой, остальные смело заявляли, что их этим не проймешь. Но вскоре сбегали, как только осознавали, что рядом со мной, а значит и рядом с ними почти все время находились призраки.
Я их не винила. Смерть пугает, а те, кто видят ее, оставаясь при этом живым – отпугивают.
Никому не хочется брать на себя такую обузу, как спирит. Наших родных и близких этот дар выматывает не меньше, чем нас самих. Им не только приходится выслушивать все эти кровавые истории. Они живут в постоянном страхе, что однажды их родной человек проснется без каких-нибудь важных винтиков в голове. Ведь если спирит сойдет с ума, скорее всего, он не будет об этом знать, страдать будут его близкие.
После того соседского мальчишки я очень старалась не влюбляться, держать свои чувства в себе, насколько это возможно. Все мои отношения, еще не начавшись, обречены на провал. Я не раз в этом убеждалась, и убеждаться снова у меня не было никакого желания.
Так что я твердо решила – как только эта история с расследованием закончится, я больше не увижусь с Максом и просто забуду о нем.
Разумеется, ему я о своих размышлениях и симпатии говорить ничего не собиралась, но вот задать вопрос относительно оплаты определенно стоило. Еще меня немного смущало, что в начале нашего знакомства он несколько раз говорил о свидании и, как только я попросила его о помощи, благополучно об этом забыл. Как будто именно этого и добивался.