Текст книги "Каро (СИ)"

Автор книги: Настя Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Приближался день Осеннего Карнавала, и вся Криада жила в ожидании праздника. В город со всех сторон стекались толпы торговцев, селяне везли свой урожай на ярмарку, прибывали фокусники, танцоры, знать и простые зеваки. Традиционные перед Карнавалом военные учения в крепости к северу от Криады занимали пять дней и отвлекали из гарнизона элиту воинов. Учения тоже были скорее зрелищем и данью традициям, чем настоящим обучением воинскому искусству. Поэтому на них съезжалась вся воинская верхушка города. Это было закрытое событие, на которое простые обыватели попасть не могли. Наследник как главный командующий войском Криады обязан был присутствовать в крепости все пять дней. В эти дни, отчаянно скучающий, он завидовал Наместнику, который мог появиться лишь в первый и последний дни учений, попировать за праздничным столом и удалиться обратно в город.

Тобиас ненавидел все, связанное с воинской службой. Он частенько отлынивал от своих обязанностей главного командующего, перекладывая все заботы на плечи командира городским гарнизоном и своего друга детства, Аулуса. Тот исправно решал все его проблемы, но на таких официальных событиях подменить Тобиаса не мог. Наместник и так был недоволен действиями, а точнее бездействием, сына, и злить его накануне Карнавала Тобиас не рисковал. А тут еще этот проклятый дождь, что лил, не переставая, со второго дня учений. Из-за отвратительной погоды даже Наместник отказался присутствовать на заключительном пиру.

Так что, когда наступил долгожданный пятый день, а, вернее, его вечер, Тобиас не стал оставаться в крепости до утра. Оседлав скакуна и отказавшись от охраны, он по размытой дороге отправился в город. Через три часа, промокший и раздраженный сверх всякой меры, он появился во дворце. Его отец был занят, принимая в малой обеденной зале гостей. Он не стал отвлекать их, полагая неучтивым появляться в столь усталом виде среди достопочтимых вельмож, к тому же его явно никто не ждал. Поэтому, быстро смыв с себя дорожную грязь и переодевшись в сухие одежды, он по привычке отправился на кухню. Дорога вымотала его, а проклятый ливень все еще шумел в ушах. Холод пробирал до костей. Сев поближе к очагу, чтобы согреться, он получил от кухарки кувшин подогретого вина и тарелку с кушаньями и только собирался насладиться едой и расслабиться, как в кухню с руганью влетел Фол, таща кого-то за волосы. Его широкое лицо покраснело от злости. Оскорбления сыпались на голову несчастного вместе с ударами тростью, которая мелькала со скоростью, которой позавидовал бы любой воин с осточертевших Тобиасу учений.

– …да что ты себе позволяешь, соплячка?! – вопил управляющий, награждая жертву дополнительной порцией ударов, от которых та всякий раз дергалась так сильно, что вполне рисковала оставить клок шевелюры в руках мучителя. В этот момент рабыне удалось вырваться, и она упала, закрыв голову руками и сжавшись. По медным волосам и стройному телосложению Тобиас узнал каро.

– Фол, замолчи хоть на минуту, и без тебя голова трещит! – вклинился в бесконечный монолог Тобиас. Его раздражение, едва унявшееся после умывания, вновь начало расти. Ему дадут отдохнуть, в конце концов?!

– Прошу прощения, господин, – недовольно вымолвил Фол и тут же прекратил колотить рабыню. Даже такой закоренелый невежда знал, когда нужно проявить учтивость. Это было еще одно качество, которое ценил Тобиас в своем управляющем.

– Что натворил эта рабыня? – поинтересовался Тобиас, барабаня по столу, на котором стояла нетронутая тарелка с едой и вино. Сьерра продолжала лежать, мелко сотрясаясь всем телом.

– Она, очевидно, совсем мозги потеряла, эта девчонка, – Фол пнул носком ботинка девушку, отчего та вздрогнула и попыталась отползти. – Отказывается ехать с гостем!

Действительно, немыслимое дело. Тобиас мог понять нежелание каро класть на алтарь выживания свою гордость, но так продолжаться уже не могло. Тобиас помнил, сколько переживаний он испытал в прошлый раз. Он что, теперь всегда должен нянчиться с ней? Пора привыкать к своей нелегкой судьбе. Такие проблемы ему не нужны.

– Поднимись, – приказал он. Сьерра послушно встала, хотя было видно, что ноги ее подводят – трясущиеся колени не давали устойчивости. Но и при этом как-то незаметно она оказалась гораздо дальше от Фола, чем когда падала. – А теперь вспомни о том, кто ты есть, и иди к гостю, – Тобиас редко говорил с кем-то так жестко, но сейчас он был слишком вымотан и раздражен. Слова легко срывались с его языка. Он едва замечал, что, услышав этот его тон, не предвещавший ничего хорошего, затихла вся кухня.

Сьерра посмотрела на него, и их взгляды встретились всего на мгновенье, и Тобиас поразился, сколько в ее глазах было страха и отчаяния. Затем рабыня вдруг снова упала на пол, уперев лоб в каменные плиты, и срывающимся голосом забормотала:

– Прошу вас, мой господин. Сделайте со мной что угодно, но только не заставляйте ехать с ними! – сердце Тобиаса сжалось, и он на миг пожалел о своей резкости. Но тут же его злость возросла стократ, стоило ему услышать следующие слова каро: – Вы обещали наградить меня за благоразумие на приеме гостей из Меридана. Умоляю вас… – всхлипывала та, но Тобиас ее больше не слушал.

Теперь уже на них смотрели все, кто был на кухне. Тобиас резко поднялся, едва не опрокинув стул. Как смеет рабыня просить о награде?

– Я награжу тебя розгами, – сказал Тобиас тихим злым голосом. – А затем ты отправишься к господину, который тебя выбрал. Все ясно? – не дождавшись ответа от дрожавшей на полу каро, Тобиас оставил свой ужин и бросил уже на пороге: – Фол, позаботься об этом.

Утро следующего дня принесло с собой ломоту в мышцах и зверский голод – из-за рабыни Тобиас так и не поужинал вчерашним вечером. Пометавшись по спальне сначала переполненный гневом и досадой на себя за несдержанность, а затем в сожалении о своей жестокости, Тобиас, как был, улегся на кровать и заснул, не чувствуя в себе ни сил, ни желания раздеваться или принимать пищу. Это были, пожалуй, худшие пять дней в его жизни.

Он уже был готов покинуть комнату и успеть к завтраку – а спешил он не столько из-за предвкушения горячего хлеба и свежего сока, сколько из-за ожидавшегося сегодня прибытия с Южного моря дяди, – как дверь в его покои распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся слуга.

– Мой господин, прошу простить меня за то, что нарушаю ваш покой… – зачастил тот, но Тобиас его перебил.

– Говори, что произошло.

Очевидно, было что-то срочное.

– Там, на кухне, эта новая рабыня…

Тобиас не стал дослушивать, оттолкнул слугу и помчался по коридору, кляня себя за вчерашнюю черствость. Он очень надеялся, что ничего не успело случиться.

На кухне было не протолкнуться рабы и слуги побросали дела и толпились вокруг печи. Ближе всех к ней стоял белый, как мел, Шеридан и в контраст ему раскрасневшийся Фол – тот свирепо доказывал что-то рабыне. Сьерра, чье лицо с одной стороны превратилось в огромный, свежий еще, синяк, одной дрожащей рукой прижимала к своему горлу лезвие огромного разделочного ножа, а другой держала стальной прут, погрузив его дальним концом в жаркое пламя печи.

– Отойдите, – хрипло шептала она, и его голоса было почти не слышно из-за угроз Фола, – иначе я убью себя.

Растолкав охающих кухарок, Тобиас оказался рядом с ними.

– Хочет покалечить себя, – без вопросов пояснил Фол, едва завидев Наследника.

Прут уже раскалился, каро в любой момент могла вытащить его из огня, и Тобиас не стал терять времени на увещевания. В секунды преодолев расстояние между ними, Тобиас без колебаний выбил из ее рук прут, а затем и нож. Та не успела перерезать горло, как грозилась, и Тобиас знал из своих скудных сведений о народе каро, что она бы этого не сделала. Их религия учит, что самоубийство – худший из грехов, а каро весьма преданы своей религии.

Сьерра сопротивлялась, но Тобиас без труда выкрутил ей руки и под гомон множества голосов вытащил ее из кухни. До него доносились звучные приказы Фола всем заняться своими делами и попытки Шеридана командовать вверенными ему слугами и рабами. Преодолев несколько коридоров, Тобиас оказался в своем кабинете, и только там отпустил каро, бросив ее на ковер.

– Совсем сдурела?! – рявкнул он. Поведение рабыни выбило его из колеи. Вчера он не мог допустить и мысли, что все так обернется. Что та решится изуродовать себя, лишь бы не оказаться вновь в чужом доме и в чужой спальне.

– Я все равно сделаю это, – приглушенно ответила Сьерра, приподнимаясь на ковре.

– Даже если я прикажу сковать тебе руки и запру в подвал на целый месяц? – Тобиас плеснул в бокал крепкой настойки цветов ши и покрутил в руках. Утро началось дико неудачно.

Сьерра молчала, сжав губы, щеки ее раскраснелись. Тобиас смотрел на нее, растрепанную, избитую, отчаянно пытающуюся сохранить свою гордость после пережитого унижения, и понимал – сделает. Едва ее выпустят из подвала. Любым наказанием угрожать глупо.

Тобиас покрутил в руках бокал и протянул его рабыне.

– Выпей это. Я приказываю.

Та села, морщась, сделала неуверенный глоток и тут же закашлялась.

– Давай пей, – Тобиас устало прислонился к столу. И что теперь с ней делать? Та, обжигая горло, сделала еще два глотка и протянула пустой стакан. Она тяжело дышала, от горькой настойки на глазах выступили слезы, – Сейчас я оставлю тебя здесь, и ты не должна даже пытаться снова что-то с собой сделать, – Тобиас побарабанил пальцами по гладкой поверхности стола. – Взамен я обещаю, что тебя больше никогда не предложат ни одному из гостей.

Сьерра сидела на ковре, опустив голову, положив подрагивающие руки себе на колени. Непонятно было, слышала ли она вообще слова Наследника.

– Ты мне веришь? – спросил Тобиас.

Сьерра глубоко втянула воздух. Нет, она ему не верила.

– Если послушаешься, все будет, как я сказал. Я сдержу слово. Если же я найду тебя искалеченной или изуродованной, немедля отправлю в шахты или, еще лучше, в Дом Утех. Там даже такие рабыни найдут своих клиентов. Ты все поняла? Отвечай.

– Я все поняла, мой господин, – безжизненным голосом сказала каро. Ее плечи безвольно опустились. Было похоже, что угроза впечатлила рабыню, и Тобиасу пришлось положиться на ее ответ.

– Сиди здесь и ничего не трогай. Я пришлю лекаря.

Глава 4

Тобиас приказал пойманному в коридоре слуге отправить в его кабинет лекаря и поспешил на завтрак. По пути он обдумывал, как выполнить обещание. Он не может просто отказывать гостям в их безобидной просьбе. Это крайне неучтиво и даже недопустимо для таких почтенных семей, как Торр. К тому же Наследника и так считали странным, в городе о нем ходило множество слухов, в большинстве нелепых, но неприятных, что злило его отца. Наместник не разрешит сделать исключение для рабыни по его просьбе, тем более, для такой хорошенькой. Если только…

Когда он вошел в обеденную залу, решение уже было в его голове. Завтрак подходил к концу. Но это было не так важно – среди трапезничающих был его дядя, Олдариан, и это здорово подняло небывало плохое настроение Наследника. Он страшно соскучился по нему, и теперь с удовольствием обнял своего воспитателя.

– Долгие два месяца! Чем ты занимался там все это время, дядя? – спросил Тобиас, когда они вдвоем поднялись в запечатанную на время отсутствия Олдариан башню. Башня имела несколько этажей, верхний был смотровой площадкой, один кабинетом и еще один – залой для учеников. Олдариан был могущественным магом, обучал в Школе и на дому одаренных детей и входил в Совет Магистров Криады. Хранившиеся в башне записи и артефакты никто не смел трогать, поэтому слуг и, тем более, рабов, сюда не допускали. Слишком непредсказуемыми могли быть последствия даже случайного касания какой-нибудь магической вещицы.

– Как и собирался, исследовал берега Южного моря, – Олдариан снял все магические печати с дверей, отпер обычные замки и жестом приказал рабам заносить тяжелые сундуки внутрь. – Теория о существовании морского народа, к сожалению, пока не подтвердилась. Зато я обнаружил несколько удивительных артефактов древних народов. Предназначение одного из них до сих пор неясно, и Совету придется здорово попотеть, чтобы разгадать его загадки. Осторожней, тупица! – воскликнул он, когда один из рабов запнулся и едва не уронил сундук. Наказывать его, впрочем, он не стал. – А ты, я слышал, славно провел время на торжественных учениях? – дядя насмехался над Тобиасом – он знал, что тот терпеть не может принимать участие в подобных увеселениях.

– Славно не то слово. Я чуть не заработал ангину! – пожаловался Тобиас.

– Вот бедняга. Последнее время тебе здорово не везет. Мой брат рассказал, что мериданцы расстроили тебя, подарив дому Торр рабыню, которая вдребезги разнесла славу Криадского Храма Воспитания как лучшего в Империи, – Олдариан продолжал подначивать племянника, наблюдая за ним с лукавой усмешкой.

– Отец преувеличивает. Ему все не дает покоя мое увлечение бизнесом больше, чем размахивания мечом, – отмахнулся Тобиас.

– И он отчасти прав, – заметил Олдариан. – А что, эта рабыня действительно так хороша? Когда я просил показать ее, управляющий сказал, что та занята неотложным делом. Этот Фол не отличается изысканностью манер, чем в который раз вызверил Наместника. Если бы не твое заступничество, его давно уже прогнали.

– С рабыней одни лишь проблемы. Лучше бы мериданцы подарили отцу коня или охотничьего пса, – Тобиас наблюдал, как последний сундук оказался внутри помещения, и Олдариан, сделав несколько пассов руками, принялся открывать замок ближайшего. Он явно собирался разобрать привезенные с моря диковинки. – Не хочу тебя отвлекать тебя, дядя. Надеюсь, вечером сможем поговорить, и ты расскажешь мне, что творится там, на юге, и понравился ли Алексии ее жених.

С этими словами он покинул башню. Алексия была старшей сестрой Тобиаса и вместе с Олдарианом отправилась в гости к своему жениху, знатному лорду южных земель. Помолвка должна была состояться неделю назад, и через пару дней Алексия вернется в Криаду. Тобиас пожелал бы, чтобы традиции требовали подольше задержаться невесте в гостях у жениха – сестра была той еще мегерой, и они редко находили общий язык.

Дядя очень кстати напомнил ему о рабыне, и он спустился вниз, чтобы найти Фола.

– По дворцу ходят слухи, что вы избили ее до полусмерти, – хмуро заявил управляющий, едва завидев Наследника. – Так, что даже пришлось звать лекаря. А ведь Наместник требовал ее к себе, из-за вас мне пришлось сочинять истории о сверхзанятости рабов.

– Чертовы сплетники, ничего я с ней не сделал, – пробормотал Тобиас. – Я благодарен тебе за то, что осмелился вызвать гнев моего отца, – Тобиас положил руку на плечо Фола. – Есть кое-что. С этого дня я не хочу, чтобы Сьерра прислуживала на приемах и предлагалась гостям.

– Чем это вы, интересно, объясните такое решение своему отцу и знатным господам, что толпами ходят в ваш дом? – едко осведомился Фол.

– Я хочу, чтобы ты записал, что с этого момента Сьерра мая личная рабыня, и никому не дозволяется приказывать ей что-то и даже прикасаться к ней без моего ведома.

Недовольное лицо привычного ко всему Фола приняло гримасу удивления. Такое случалось с ним довольно редко, и Тобиас поморщился. Да, решение не вполне нормальное, и если уж циничный управляющий позволяет себе проявлять такие несвойственные ему эмоции, как же отреагируют другие.

– Вы умом тронулись? – спросил Фол. – Что на это скажет Наместник?

– Это не твое дело, – грубо ответил Тобиас. Он был смущен и растерян от такого откровенного осуждения. – Делай, как я велю.

Перед тем, как отправиться выполнять поручения отца, касающиеся в основном последних приготовлений к Осеннему Карнавалу, Тобиас заглянул к лекарю. Старик Фимер, служащий дому Торр уже два десятилетия, был у себя, аккуратным почерком записывая что-то в толстую тетрадь.

– С рабыней все в порядке. Значительных повреждений нет, я дал ей заживляющую мазь и успокаивающие капли. Она не спала несколько дней.

– Как это не спала? – озадачился Тобиас.

– Вероятно, что-то натворила, и ее бросили в подвал.

В подвале было невероятно холодно и табунами бродили голодные крысы. Спать там было весьма затруднительно. Ох уж эта своенравная каро! Тобиас поблагодарил лекаря и отправился в город. Сегодня еще многое нужно было успеть.

Тобиас вернулся во дворец далеко за полночь – во время долгого отсутствия на треклятых учениях накопилась уйма дел не только в городе, но и в Храме Воспитания. Долиш готов был сидеть там хоть до утра, растолковывая Тобиасу все тонкости возникших проблем и достижений. Только когда глаза Наследника совсем перестали фокусироваться на лежащих перед ним документах, он прервал монотонные речи управляющего и отпустил того домой.

Тобиас решил не беспокоить дядю, полагая, что тот уже спит, утомленный длинной дорогой до Криады и заботами дня. Школа и Совет Магистров приносили с собой хлопот не меньше, чем было у Наследника, а иногда, как подозревал Тобиас, гораздо больше. Мысленно посочувствовав дяде, который был так рад вырваться от всех дрязг магического сообщества на Южное море месяц назад, а теперь вновь погрузиться в них с головой, Тобиас добрался до спальни. Он уже стащил с себя куртку и ботинки и мечтал завалиться на так и манящую кровать с мягкими перинами и кучей подушек, когда вспомнил об оставленной в кабинете рабыне. Выругавшись, он обулся и, с силой проведя руками по лицу, чтобы хоть немного взбодриться, дошел до кабинета.

Сьерра была там, вроде бы даже целая, сидел на ковре, обхватив плечи руками и ежась. Огня в камине не было, и комната, в которую от окна проникала осенняя сырость и прохлада, была безнадежно выстужена. Когда вошел Тобиас, каро вскочила на ноги и уперла взгляд в пол.

– Почему не развела огонь? – устало поинтересовался Наследник. – Или не взяла плед, – он кивнул на шерстяной плед, лежащий на стуле.

– Вы велели ничего не трогать, мой господин.

Тобиас выругался снова. Несмотря на усталость, в нем, как и вчера, зародилось раздражение. Эта девчонка, похоже, неискоренимо тупа. Элементарно не может о себе позаботиться. Почему с ней столько возни?

– Умирать от холода или зарабатывать себе простуду я не велел, – Тобиас кинул ей покрывало. – Ты ела?

– Нет, мой господин.

На кухню она не спускалась, конечно. Наверняка боялась Фола или Шеридана, предпочитая отсидеться в ледяном кабинете, голодной. Сейчас уже было поздно вести ее к мастеру столовой, ни чтобы тот разбудил кухарку, ни чтобы отпереть спальню рабов.

– Утром спустишься вниз и поешь с остальными рабами. Тебя не тронут, я предупредил Фола. Потом найдешь меня, я дам тебе задание. Разведи огонь. Сегодня переночуешь здесь.

Рабыня, все еще прижимавшая к себе плед, но не смевшая в него закутаться, подняла полные изумления глаза на Тобиаса. Только сейчас, в бледном лунном свете, Тобиас заметил черные круги под ее глазами. Синяк немного спал благодаря снадобьям Фимера, и теперь было заметно, как осунулась каро. В ее удивительных, отливающих бронзой глазах, так и читался вопрос: «Почему он так добр со мной?»

– Наместника разозлит, если дар Меридана был угроблен меньше чем за год, – неизвестно зачем пояснил Тобиас. Оторвавшись от созерцания необычных глаз рабыни, он вышел из кабинета и, наконец, отправился в спальню.

Глава 5

– Сегодня я узнал кое-что интересное, – Наместник пристально посмотрел в глаза сыну, когда они остались наедине после завтрака. – Наш грубиян управляющий заявил, что мой сын завел себе личную рабыню.

Тобиас вздохнул. Отец не поймет, если он примется разъяснять истинные причины своего поступка. Он не станет вникать в тонкости душевного устройства рабыни, просто приказажет прописать той пару десятков плетей и поморить голодом в подвале. Для него не станет доводом уникальность каро. И рабыня просто-напросто погибнет, рано или поздно.

– Это правда, отец.

– И о чем ты думаешь? – Наместник внешне был спокоен, лишь частая дробь, которую выбивали его пальцы по столешнице – привычка, доставшаяся и его сыну, – выдавала недовольство. – О тебе и так судачит весь город. А тут еще это. Накануне свадьбы!

Тобиас едва сдержался, чтобы не поморщиться. Свадьба. Он старался об этом не думать. Леди Замия, которую он мысленно именовал леди Змея, уже совсем скоро должна с почестями прибыть в Криаду и сочетаться законным браком с Наследником Криадских наделов. То, что ему придется терпеть в своей жизни эту женщину, которая нравом была еще хуже его сестрицы, доставляло Тобиасу массу неприятных переживаний. У него ощутимо начинали ныть зубы, когда он представлял, что невесту придется целовать на торжественной церемонии. А может быть, и когда-нибудь после.

– Свадьба лишь через месяц, – напомнил он.

– Всего месяц остался, а ты берешь себе рабыню в любовницы! – устыдил Наместник сына.

– Отец, ты же знаешь, что Замия мне… неприятна. После свадьбы мне придется на год отправиться в Чериаду, а это самое скучное место в мире! Позволь мне насладиться оставшимися днями свободы.

Тобиасу не пришлось притворяться. Он искренне переживал из-за отбытия с будущей женой в Чериаду. Целый год, согласно традициям, он должен помогать тамошнему Наместнику и его Наследнику править городскими делами, прежде чем с семьей (а к тому времени уже должен родиться их с Замией ребенок – согласно традициям, первенец должен появиться на свет на земле невесты), вернуться в Криаду. Чериада была крохотным военным городком, изначально бывшим крепостью для охраны западных границ и с тех пор мало чем изменившимся. Лишенная торговли и общественной жизни, населенная преимущественно семьями военных, Чериада была сосредоточением всего того, что Наследник так не любил. Да к тому же в последнее время на западных границах было неспокойно, а значит, Тобиасу придется принимать самое активное участие во всех военных делах и учениях.

Наместник долго глядел на сына, чье лицо приобрело такое жалобное выражение, что растаяли бы и северные ледники, доведись им наблюдать за этим зрелищем.

– Знай, что я этого не одобряю, – в конце концов, сказал Тамидар, и на этом тема была закрыта. Они приступили к разговору о более важных делах, а именно, о завтрашнем Осеннем Карнавале.

В день Карнавала, самого яркого праздника года, улицы были просто забиты людьми. Жители криадских земель и гости из других крупных городов стекались в Криаду всю предыдущую неделю. В доме Торр принимали десятка полтора знатных персон. Все мало беспокоило Тобиаса – все это повторялось из года в год. Что расстраивало Наследника, так это прибытие его драгоценной сестрицы, Алексии, утром дня Карнавала. Он не вышел ее встречать и надеялся удрать из дворца до ее приезда, однако, был весьма удручен, когда ее визгливый голос донесся с первого этажа. Чуть не подавившись молоком, Тобиас отставил чашку, накинул куртку и поспешно покинул обеденную залу. Он был уже на полпути выходу для слуг, когда в коридоре ему встретилась Сьерра. Наследник затормозил и схватил ее за рукав, шаря по карманам своей куртки.

– Держи ключ. Запрись изнутри моего кабинета и не открывай никому, кроме меня или Наместника. Слышишь этот крик баньши? Чем бы она ни угрожала, ни в коем случае не отпирай дверь, ясно?

Сьерра озадаченно поглядела в лицо Тобиаса – это было впервые с тех пор, как ночь назад она с удивлением разглядывала его, не понимая причин доброты хозяина. Тобиас моргнул, пытаясь прогнать наваждение от бронзового блеска ее глаз, и, хлопнув ту по плечу, выскочил в кухню, а потом и на улицу. Еще вчера он приказал каро перебрать его небольшую библиотеку в кабинете, и теперь та шла продолжить свое занятие. Занятие бессмысленное, но ничего лучше Тобиас пока не придумал. Он не мог оставить рабыню просто слоняться по дому без дела.

Осенний Карнавал был поистине грандиозным праздником и знаменовал собой открытие Большой Ярмарки. Начинался он с торжественного шествия тех самых элитных отрядов, учения которых проходили в северной крепости. Возглавлял шествие главнокомандующий войсками, выступая впереди кавалерии на своем черном жеребце, увешанном парадными побрякушками. Центральные улицы пестрили цветами, лентам и торговыми палатками со всяческими безделушками и закусками, сновал народ. Среди праздной толпы Тобиас с неудовольствием отметил небывалое даже для таких праздников количество стражи и даже нескольких магов из Школы. В прошлый раз, весной, когда он тоже вот так приветствовал свой народ, демонстрируя народу мощь и красоту элиты Криадского гарнизона, на него было совершено покушение. Стрела пролетела мимо, стрелка так и не нашли, и теперь его добрый друг Аулус опасался нового нападения. Тобиас не считал это необходимым – за все это время его могли убить сотню раз, ведь он обычно разъезжает по городу без охраны, но Аулус настоял.

Однако на этот раз все обошлось. Сумасшедший, возжелавший его крови на глазах у всей Криады, очевидно, был в этот день занят другими грязными делами, и Тобиас спокойно закончил свое шествие. Теперь ему предстояло вместе с отцом развлекать знатных гостей и послов из других городов, пока народ глазеет на веселое выступление танцоров, циркачей и артистов. Затем будет красочный концерт, подготовленный лучшими мастерами зрелищ, а потом разгульный пир с танцами, кушаньями, реками вина и табунами танцовщиц, который обыкновенно продолжается до трех утра и заканчивается заснувшими прямо за столами или под лавками пирующими, которых приходится растаскивать по комнатам или развозить по домам слугам и рабам.

Тобиас никогда не дожидался конца пира. Едва гости доходили до того состояния, когда незаметный уход Наследника не мог оскорбить ничьих чувств, он покидал залы и без сил валился на свою постель. Вот и сегодня, увидев, как уходит отец, Наследник подождал еще с полчаса и тихо удалился сам. Время шло к полуночи, но он так умотался за этот длинный день, что даже не стал проверять работу каро, рассудив, что та сама догадается запереть кабинет и пойти в спальню для рабов. Раздевшись и повалившись на кровать, он тут же уснул.

– Мы не виделись так долго, а ты даже не хочешь обнять свою любимую сестренку? – сладкий голос застал Тобиаса, пробиравшимся через двор к черному входу. Он неслышно выругался и изобразил на лице улыбку.

– Алексия! Я полагал, что ты прибудешь, по меньшей мере, через неделю, – и молил богов, чтобы так оно и было, мысленно добавил он. – Рад тебя видеть.

Он неловко обнял тонкую девушку. На вид Алексия была сущим ангелом, и любой, кто не был с ней знаком, не понял бы желания Тобиаса оказаться как можно дальше от нее. Боги, да он даже завтракал сегодня на кухне среди слуг, чтобы оттянуть момент встречи.

– Как же, разве ты не видел меня вчера на Карнавале? Мы с девочками были в соседней ложе от тебя и Аулуса.

Ах, девочки. Конечно, он заметил эту свору неразлучных ведьм.

– Как интересно, меня так увлекло представление, что я, кажется, совсем потерялся, если не увидел тебя и твоих замечательных подруг. Почему в таком случае я не заметил тебя на пиру? – Тобиас поглядел на низкое еще солнце, всем своим видом показывая, что ему нет дела до разговоров, и он очень спешит.

– Потому что в городе есть места гораздо более интересные, где можно весело провести ночь Осеннего Карнавала, – ее нескромная улыбка недвусмысленно намекала, какими конкретно интересными делами занималась девушка этой ночью. – Но ты не смотри каждую минуту на солнце, ни за что не поверю, что ты куда-то спешишь в такую рань, – Алексия шутливо ударила Тобиаса по груди своим маленьким кулачком. Тобиас некстати вспомнил, как этот же самый кулачок способен держать плеть и с неистовством хлестать ею рабов. – Лучше скажи, кого ты там прячешь в своем кабинете? Этот негодяй управляющий отказался дать мне ключ.

– Всего лишь рабыня, которая приводит в порядок мою библиотеку. Я запер ее, чтобы не смела отлынивать.

Тобиас мысленно поблагодарил Фола за стойкость. Наверняка Алексия была весьма настойчива в своем желании попасть в кабинет.

– Твоя личная рабыня, – Алексия сделала ударение на слове личная. Глаза ее блестели от любопытства. Тобиасу ужасно надоел этот разговор.

– Да, моя личная рабыня. Если не ошибаюсь, у тебя таких целых двое, – сказал Тобиас и тут же пожалел о несдержанности. Алексия хищно прищурилась. – Мне действительно пора. Я знаю, что от тебя далеки такие понятия, как долг и обязанности, но мне приходится заниматься всеми этими скучными делами. Хорошего дня, – Тобиас развернулся и быстрым шагом пошел по тропинке.

– Хорошего дня, – протянула Алексия ему вслед.

Тобиаса не оставляли дурные предчувствия насчет Алексии всю первую половину дня. Поэтому, хоть раньше за ним такое не водилось, он не стал обедать в ближайшей таверне, а отправился во дворец, как только выпал свободный час. Предчувствия не подвели. Дверь кабинета была открыта, замок выломан. В самой комнате царил бардак – разбросанные книги и свитки, на столе перевернутая чернильница – сами чернила вытекли на ковер. Тобиас с досады ударил дверной косяк и помчался на поиски Фола.

– Они в подвалах, – едва завидев Тобиаса, сказал управляющий. Таким мрачным он не был уже давно. – Я не мог ее остановить.

– Пришли двух крепких ребят вниз, и быстро, – бросил Тобиас и бегом кинулся к подвальной лестнице. Его распирала злость. Как она посмела! До последнего он надеялся, что она еще не потеряла остатки благоразумия, а предстоящее замужество остепенит ее. Лишь бы не было слишком поздно.

То, что он нашел в одной из камер, бывшей когда-то пыточной, было слишком даже для Алексии. Стол был завален всяческими крючками, ножами и веревками. В печи горел огонь, и один из рабов держал древний прут с клеймом их предков в огне – такими выжигали знаки на рабах еще до того, как появились магические клейма. Сама Алексия в задумчивости рылась среди побрякивающих инструментов. А рабыня каро… Сьерра была обнаженной привязана к столбу, ее тело покрывали ожоги, окровавленные порезы, пальцы правой руки были неестественно выкручены. К тому же она была вся в каких-то черных пятнах, в которых Тобиас не сразу распознал чернила.

На миг Тобиас застыл на пороге, его дыхание сковало. А потом злость сменила самая настоящая ярость. Он подлетел к Алексии и выбил из ее рук длинную металлическую спицу, изогнутую на конце. Только силой всей своей воли он не ударил ее, сжимая и разжимая кулаки и стискивая зубы. Видимо, выглядел он в тот момент так страшно, что впечатлилась даже Алексия. Она отпрянула и вся будто скукожилась, глядя на брата огромными глазами.

– Развяжи ее, – приказал Тобиас отрывистым тихим голосом рабу Алексии. Тот испуганно выронил прут, едва не обжегшись, и принялся поспешно развязывать пленницу своей безумной хозяйки. Он понимал, что, вызови он гнев Наследника, его накажут независимо от того, чей он личный раб.