Текст книги "Мой личный враг (СИ)"

Автор книги: Настя Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

50

Несмотря на то, что морально я пребываю в полном раздрае, засыпаю, едва моя голова касается подушки. Зато просыпаюсь рано и долго маюсь, уставившись в светлеющий кусочек неба за окном, не понимая, что мне делать дальше.

Можно, конечно, рассказать все папе – наверняка он найдет для меня хорошего адвоката по бракоразводным делам и в своей типичной манере отца-спасителя не скажет мне ни слова упрека. Но внутри меня все переворачивается, когда я представляю себе такое развитие событий – ну, не заслужил отец разбираться еще и с последствиями моей скоропалительной женитьбы.

Переворачиваюсь на бок и крепко обнимаю подушку, словно она может придать мне силы для предстоящей борьбы. В том, что это будет именно борьба, после вчерашнего вечера я даже не сомневаюсь, очень уж наглядно Даниил продемонстрировал свои намерения.

Снова переворачиваюсь на спину, на этот раз выискивая дефекты на идеально гладком белом потолке.

Ах, если бы я только понимала его мотивы.

Он ведь предал меня. С самого начала вел двойную жизнь. Так зачем сейчас ему понадобилась эта игра в семью? Все это не имеет никакого смысла.

Вновь проигрываю в голове вчерашний разговор, пытаясь уловить в нем что-то, что упускала до этого момента. Но понимаю лишь то, что по непонятной мне причине Даниил злится на меня, поэтому и ведет себя так иррационально. Все, что мне и ему нужно – это выключить эмоции и объясниться.

Когда часы показывают восемь, я встаю, иду в душ и, собравшись, полная решимости выхожу из укрытия гостевой спальни.

По квартире гуляет аромат жареного бекона и свежей выпечки, а из кухни доносится приглушенный звук телевизора.

Переступаю порог и замираю в нерешительности. Даниил сидит на высоком барном стуле и прямо со сковородки уплетает яичницу. Рядом с ним стоит чайник со свежезаваренным чаем, а по ТВ идет сводка новостей зарубежного канала.

– Садись, – кивком головы он указывает на место напротив и, спрыгнув со своего стула, босыми ногами шлепает к плите.

Послушно прохожу на кухню и забираюсь на стул. Даниил пододвигает чайник и ставит передо мной чистую чашку. Пока я наполняю ее чаем, на плетеной салфетке появляется тарелка со свежими тостами, авокадо, сыром и ломтиками лосося.

– Я не голодна, – произношу сдержанно.

– Глупости не говори, – осаждает он. – Ты не ужинала.

Молча пью чай, украдкой разглядывая его. Он выглядит бодрым, свежим, не таким напряженным, как вчера. В отличие от меня, он явно выспался – энергия из него так и прет.

Я вяло беру тост, и когда тянусь за салфеткой, кончиками своих пальцами задеваю мужскую руку. Кожа загорается от этого мимолетного прикосновения, становится чувствительной. Непроизвольно дергаюсь, быстро одергивая руку, но ощущение жжения никуда не уходит – оно полыхает во мне, заставляя быстрее бежать кровь по венам и биться сердце.

Да что со мной творится?

Кусаю тост и медленно жую, осторожно поднимая взгляд от тарелки. По тому, как из под полуопущенных ресниц сверкают синевой глаза Даниила, я понимаю, что от него не укрылась моя примитивная реакция на его близость, но к счастью, он оставляет этот эпизод без комментариев.

– Тянуть не будем, – вместо этого говорит он, заканчивая с завтраком и откидываясь на спинку стула. – На квартиру поедем сразу, как поешь. Соберешь все, что тебе нужно.

– Я поговорить с тобой хотела, – начинаю спокойно, хотя внутри меня все напряжено от волнения.

– Если тема – развод, лучше помолчи, – не церемонясь, советует он.

– Это неразумно, – продолжаю я, не реагируя на его провокацию. – Зачем нам продолжать этот брак? У каждого из нас своя жизнь.

– У нас была общая жизнь до тех пор, пока ты не ушла.

– У меня на это были причины, – огрызаюсь я.

– Не спорю. Однако, это ничего не меняет, – говорит он, деловито убирая грязную посуду в посудомойку. – Полчаса тебе хватит, чтобы поесть и собраться?

Понимая, что сейчас я ничего от него не добьюсь, я киваю. Удовлетворенный моим согласием, Даниил уходит, позволяя мне доесть свой завтрак в одиночестве.

К дому, где расположена моя квартира, мы подъезжаем меньше, чем через час. Я собираюсь идти одна, но мой спутник с невозмутимым видом выходит из машины и идет за мной следом, полностью игнорируя мои протесты.

Мне не нравится, что он здесь. Трогает мои вещи. Наполняет мое личное пространство собой. Когда все закончится, и мы разведемся, я вернусь сюда и не хочу, чтобы квартира пропиталась им, но его это, видимо, ничуть не заботит.

Пока я собираю вещи, Даниил задумчиво рассматривает начатую мной совсем недавно картину на мольберте у окна. Я чувствую смущение, потому что всегда очень трепетно отношусь к незаконченным вещам, но возразить ему почему-то не решаюсь. Может быть потому, что благодаря картине он перестал буравить своим магнетическим взглядом меня.

Пока он не видит, я достаю из шкатулки на тумбочке тонкую цепочку, на которой висит обручальное кольцо. Все время после свадьбы я носила его не на пальце, а на этой цепочке, возле сердца. После того, как ушла – сняла ее с шеи и спрятала. И сейчас не знала, что со всем этим делать. В конце концов я сжала цепочку с кольцом в кулак и засунула в карман джинсов.

– Готова? – спрашивает Даниил, когда я закрываю маленький чемодан и ставлю его на колеса.

Вместо ответа я озираюсь по сторонам, с тоской глядя на свое убежище, в котором я так тщательно зализывала сердечные раны. И внезапно чувствую, что готова расплакаться. Прикусив губу, я берусь за ручку чемодана.

– Пожалуйста, – это слово вырывается неожиданно даже для меня самой, причем я сама не понимаю, о чем его прошу. Оставить меня здесь? Согласиться на развод?

Он поджимает губы и решительно забирает у меня чемодан. Но перед тем, как отвернуться и уйти, вдруг протягивает руку, заправляет за ухо выбившийся из моего хвостика локон, а потом нежно проводит пальцем по щеке. Эти замедленные движения пробуждают во мне целый вихрь волшебных ощущений. И я хочу лишь одного – забыть обо всем, и продлить этот момент навечно. Опрометчиво поднимаю взгляд и сталкиваюсь с темным вызывающим блеском синих глаз. Дыхание застревает у меня в горле. Кровь приливает к щекам. Судорожно сглатываю, ощущая, как внутренний жар волнами поднимается вверх, а во мне борются два желания – молчаливо подчиниться ему и выплеснуть рвущийся наружу протест. Но Даниил оставляет принятие решения за собой.

– Поехали, – прозаически говорит он, словно не замечая, какой эффект произвел на меня этот мимолетный жест.

В молчании мы спускаемся на лифте вниз и садимся в машину. Я старательно смотрю в боковое окно, чтобы невзначай не встретиться с ним взглядом. Из-за сцены, которая произошла в квартире, чувствую стыд.

Именно поэтому я все это время так старательно избегала встречи с ним – моя физическая и эмоциональная тяга к этому человеку превышают все мыслимые границы. Находясь рядом с ним, я легко забываю о нанесенной им обиде, и хочу сдаться на волю чувств – непозволительная роскошь в компании одного из семьи Благовых.

– Твое молчание красноречиво, – замечает Даниил, спокойно управляя машиной в плотном автомобильном потоке.

– Я не в том настроении, чтобы утруждать себя светской беседой.

– Ты дуешься как ребенок.

Я упрямо поджимаю губы и не открываю взгляд от проносящихся за окном городских пейзажей.

– Сегодня вечером мы приглашены на важное для меня мероприятие, – говорит он внезапно. – Дресс-код вечерний. Если у тебя нет ничего подходящего, можешь съездить на шопинг.

– Я не хочу никуда идти, – заявляю я.

– Но ты пойдешь.

51

На часах почти шесть вечера, я все еще без укладки и без макияжа, с сомнением изучаю разложенный на кровати вечерний наряд. Платье совершенно новое и очень красивое – холодного светло-голубого оттенка, с узким лифом на тонких бретелях и струящейся до пола юбкой, но у меня есть серьезные опасения, что я могу не попасть в заявленный дресс-код. Потому что если мероприятие строгое и формальное, в нем я буду выглядеть немного фривольно.

В моем гардеробе есть несколько более скромных нейтральных нарядов, и я вполне могу надеть один из них. Но, во-первых, мне совсем не хочется связывать эту пародию на совместный выход с дорогими сердцу платьями, а во-вторых, сегодня мне особенно хочется выглядеть сногсшибательно.

Подпрыгиваю от неожиданности, когда Даниил без стука входит в комнату.

– Стучаться тебя не учили? – спрашиваю резко.

– Дверь была открыта, – замечает он насмешливо.

Он с интересом разглядывает меня, одетую в простую белую майку и короткие шорты, потом переводит взгляд на роскошное вечернее платье и обратно. Под его взглядом мне становится жарко, хотя в комнате вполне комфортная температура.

– Выезжаем через час. Успеешь? – спрашивает он, приподнимая брови.

Ровно через час и семь минут я стою в коридоре, теребя в руке ручку-цепочку своей миниатюрной сумочки. Даниила все нет, и это начинает нервировать меня. Но еще до того, как я успеваю психануть и пойти обратно в свою комнату, он выходит из спальни, на ходу поправляя запонки.

От его красоты у меня захватывает дух. Свежевыбритый, с чуть влажными после душа волосами, в темном костюме, кипенно-белой рубашке и шелковом галстуке-бабочке он выглядит невероятно элегантно и самоуверенно – почти как герой какого-нибудь романтического фильма.

Наши глаза встречаются. В воздухе вспыхивают электрические разряды, внизу живота я ощущаю приятную тяжесть, а сердцу в грудной клетке становится тесно. Последнее, впрочем, совсем неудивительно – сегодня я полностью упакована в нижнее белье и, судя по изучающему взгляду Даниила, который суетится в районе моей груди, эта деталь не остается им незамеченной.

– Ты очень красивая, Мирослава, – говорит он низким голосом, в котором я отчетливо слышу восхищение.

Я могла бы сказать ему то же самое, но держусь. С достоинством королевы принимаю его комплимент, словно не замечая, как от его присутствия мои голые руки покрываются мурашками, и прилагаю огромные усилия, чтобы заставить глупое сердце биться помедленнее – не хватало еще дать ему понять, что я так легко откликаюсь на откровенно чувственный призыв в его взгляде!

– Пойдем, – говорит он, распахивая передо мной входную дверь. – Лучше нам не опаздывать.

К моему удивлению внизу нас ждет представительский Mercedes Benz с водителем в форме – должно быть, это действительно особенное мероприятие, раз Даниил отказался от идеи садиться за руль.

Несмотря на то, что я ощущаю дискомфорт, опускаясь вместе с ним на заднее сидение автомобиля, мой спутник не беспокоит меня всю дорогу, по-видимому, полностью погруженный в свои мысли. Он смотрит в окно, рассеянно прокручивая кончиками пальцев серебристые запонки, тем самым позволяя мне немного расслабиться.

Откинув голову на удобное сидение, я наблюдаю, как за окном угасает теплый летний день, тысячами солнц отражаясь в зеркальных поверхностях проносящихся зданий, и думаю о том, насколько непредсказуемыми и запутанными стали наши с Даниилом отношения.

– Что это за мероприятие? – спрашиваю тихо, чтобы чем-то занять возникшую тишину.

– Семейный вечер, – пространно отвечает он, даже не поворачивая голову.

Вскоре машина тормозит перед представительным зданием с колоннами. Даниил первым выходит из автомобиля и помогает выбраться мне. Но когда через мгновение я пытаюсь вырвать руку, он не отпускает – держит ее крепко, а я не решаюсь устроить сцену. Вообще непонятно, что за публика меня здесь ждет, и я не хочу с порога опозорить нас обоих.

В молчании мы поднимаемся по ступенькам к парадному входу, украшенному изящными цветочными композициями, но когда заходим в просторный холл, меня настораживает то, что мы здесь совершенно одни. Если это большое мероприятие – где же тогда люди?

– Мы рано приехали? – растерянно смотрю по сторонам.

– В самый раз, – отвечает Даниил.

Внезапно он останавливается и берет меня за плечи, разворачивая лицом к себе. Ничего не говорит, только смотрит. Отмечаю необычайную серьезность в выражении его лица, пугающую темноту синих глаз, быстро бьющуюся у виска вену.

– Мне начинать бояться? – говорю тихо, ощущая, как меня охватывает волнение.

Ожидаю, что в ответ он улыбнется и пошутит, но его лицо остается абсолютно непроницаемым. Вместо этого он наклоняется и легонько касается моего лба теплыми губами. Затем, переплетая наши пальцы, за руку ведет меня к большим двустворчатым дверям, которые перед нами любезно открывает швейцар.

Я слышу приглушенные голоса и смех, которые тонут в звуках приятной музыки. Вижу освещенный мерцающими люстрами зал, свет которых отражается в хрустальных бокалах. Но когда фокусируюсь на собравшихся – столбенею.

В первый миг мне кажется, что все происходящее – это сон. В просторном светлом помещении не так много людей, но невероятным образом каждый из собравшихся так или иначе мне знаком. Я замечаю маму и папу, Андрюшу на руках у няни, дядю Игоря и тетю Свету, бабушку и дедушку, Лену и Костю, Нику с братом, Диму, ребят с дня рождения, Карину из университета, моего куратора Дарью Сергееву и нескольких ребят с художественных курсов, даже Петра и Веронику Благовых, компанию которым составляет любимая бабушка Дани.

В полном замешательстве поворачиваюсь к человеку, который все также крепко держит мою руку, но его лицо остается невозмутимым, только глаза пытливо и ищуще вглядываются в мое лицо.

Сквозь шок до меня доносится голос ведущего.

– Дорогие гости, давайте поприветствуем на нашем празднике Мирославу и Даниила Благовых и насладимся первым танцем молодых.

Даня тянет меня за собой в центр зала, а я настолько ошеломлена и смущена, что безропотно позволяю ему это. Когда мы останавливаемся, он властно обхватывает одной рукой мою талию, а другую кладет на спину, и начинает двигаться в такт неторопливым звукам музыки, которые начинают литься на нас из динамиков.

Как зачарованная смотрю ему в глаза. У меня сотни вопросов, но я не могу произнести ни один из них. Чувствую, что к нам прикованы десятки любопытных взглядов близких нам обоим людей. Пытаюсь вернуть ясность мысли.

Внезапно Даниил снимает руку с моей спины и лезет в карман пиджака. В следующий миг мне на безымянный палец опускается обручальное кольцо. То самое, но без цепочки, которое утром я положила в карман своих джинсов. А джинсы…

– Нашел его рядом с корзиной грязного белья, – шепчет он мягко, и это первые слова, которые он произносит в этом зале. – Надеюсь, впредь ты будешь относится к нему более бережно.

Он берет мою руку и подносит к губам, кончиком языка касается безымянного пальца и золотого ободка, потом кладет ее себе на грудь, так что я ощущаю, как под шёлковой рубашкой быстро бьется его сердце, и накрывает сверху своей ладонью.

Когда мелодия затихает, он не позволяет мне отойти – обвивает рукой мою талию, удерживая на месте, и берет у ведущего микрофон.

– Благодарю вас, друзья, что вы разделили этот субботний вечер с нами. Мы понимаем, что для многих из вас известие о нашей женитьбе стало сюрпризом, но я надеюсь каждый из вас, пусть запоздало, искренне порадуется за нас.

Закончив свою речь, он вновь подносит мою руку к губам и, глядя прямо в глаза, целует, а я не могу вздохнуть, потому что я все еще не оправилась от первого шока, как следом идут новые и новые потрясения.

– Пойдем, – говорит он мягко. – Поздороваемся с твоими родителями.

Стоит нам направиться к их столу, как мама вскакивает со своего места и едва ли не бегом движется нам навстречу. На ее лице написано такое же изумление, какое испытываю я сама, но глаза сверкают слезами радости.

– Малышка, – она крепко обнимает меня. – Вы шокировали нос, но я так за вас рада.

Пока мама тараторит свои поздравления, я вижу, как отец встает со стула и крепко пожимает протянутую Даниилом руку.

Я, наверное, сплю или сошла с ума. Это просто невозможно, и тем не менее, вот они – стоят друг напротив друга, оба высокие и красивые, разговаривают как ни в чем ни бывало, и глаза папы светятся дружелюбием.

После моих родителей, мы подходим к чете Благовых, которые чинно поздравляют нас. Уж не знаю, что Даниил сделал или сказал им, но ведут они себя вполне прилично, а его мать даже позволяет себе коснуться своей надушенной щекой моей щеки.

Потом наступает черед друзей. Ленка смахивает слезы и шепчет мне на ухо, что наша с Даниилом история – это самое романтичное, что она видела в своей жизни. Ника восторженно прыгает от радости, стискивая меня в объятиях. Дима сдержанно улыбается, Кирилл подмигивает мне и отпускает шуточки, а еще Дарья, Карина…

– Готова уехать? – спрашивает меня Даниил спустя примерно час. – Думаю, здесь теперь обойдутся без нас.

Я киваю, и он выводит меня через стеклянные двери террасы на парковку, где нас уже ожидает автомобиль.

– Куда мы едем? – спрашиваю мягко.

– Домой, – отвечает он просто. – Устраивать без твоего участия свадебное путешествие я посчитал неуместным. И у тебя все еще сессия.

Я киваю, потому что ком в горле мешает мне говорить. Домой. Это именно то, что мне сейчас нужно.

Я не представляю, что будет дальше, что последует за этим сумасшедшим вечером, но все же задаю вопрос, который меня мучает:

– Этим публичным заявлением ты неразрывно связал нас в глазах наших близких. Почему ты это сделал?

Он вздыхает, расслабляет узел бабочки, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки.

– Потому что, Мира, мы и так связаны, – его глаза смотрят мягко и задумчиво. – Я никогда не считал иначе. И если бы мы с самого начала ничего не скрывали от других, мы бы не расстались.

52

– Мы можем немного пройтись? – спонтанное желание, спонтанный вопрос, который срывается с моих губ, когда автомобиль останавливается на светофоре в паре кварталов от дома.

Даниил поворачивает голову, встречая мой взгляд в полумраке салона и удерживая его чуть дольше, чем этого позволяют приличия. Одного этого достаточно, чтобы я почувствовала знакомое чувственное напряжение, которое волнами расходится по моему телу, концентрируясь в груди и внизу живота.

– Конечно, – он кивает, и просит водителя притормозить у ближайшей обочины.

Выхожу из машины, жадно вдыхая свежий воздух, и тут же непроизвольно ежусь от легкого порыва ветра. Через считанные секунды на мои обнаженные плечи опускается пиджак, который все еще хранит тепло и запах его владельца.

– Спасибо, – шепчу тихо, плотнее запахивая полы пиджака и удерживая их на груди.

И все же, дрожь не проходит, скорее всего потому, что ее первопричина – вовсе не вечерняя прохлада.

В молчании мы проходим несколько сотен метров. Движемся неторопливо, размеренно, словно не хотим торопить события, и тишина совсем не тяготит меня. Скорее, меня тяготит неизвестность того, что будет дальше, и тот разговор, который нам с Даниилом предстоит, стоит нам достичь уединения квартиры.

Удивительно, но, несмотря на внутреннее напряжение, я наслаждаюсь прогулкой. К этому времени на город уже опустилась ночь. Зажглись фонари, а в темном небе сквозь густые ребристые облака можно было различить очертания полной луны.

Опускаю взгляд, выхватывая блеск золота на безымянном пальце.

Жена.

В мыслях я много раз примеривала на себя это определение. Несколько раз, в основном в самые первые дни после нашего скромного бракосочетания в одном из городских ЗАГСов, меня так называл Даниил. И все же, сейчас я будто впервые ощущаю значение, которое в это слово вложено.

Меня захватывает буря эмоций. Я чувствую растерянность, нежность, волнение, благодарность, любовь…

О, Господи, это ведь любовь. Я ощущаю ее каждой клеточкой своего тела, каждым ожившим нервом, каждым вздохом. Потому что с тех пор, как я ушла от Даниила, жизнь поблекла, а эта ночь вновь наполнила ее многообразием красок, запахов, вкусов. И это все из-за него. Благодаря ему.

Щелчок входного замка, и Даниил пропускает меня в темноту коридора. Но когда он тянется к выключателю, чтобы включить свет, я накрываю его пальцы своей ладонью, не позволяя это сделать. От резкого движения пиджак падает с моих плеч и ложится у ног, но ни один из нас не делает попытки его поднять.

– Мира, я должен объяснить тебе… – успеваю приложить ладошку к его рту до того, как он начинает говорить.

Да, между нами масса недосказанности. Да, где-то я здорово ошиблась. Да, возможно, самое сложное в наших отношениях еще впереди. Но для объяснений у нас есть целое завтра, а сейчас все, чего я хочу – продолжения сказки, которой стал для меня этот вечер. Не его слов, а его самого.

Словно откликаясь на мой безмолвный призыв, взгляд Даниила откровенно и выжидательно скользит по моему лицу, шее, ласкает обнаженные плечи. Его грудь приподнимается, словно он задерживает дыхание, а потом опадает, и вместе с этим с губ срывается тяжелый вздох.

Кладу ладонь на его грудь, горячую даже через плотный шелк рубашки, и сама тянусь к его губам.

Это первое прикосновение после долгой разлуки похоже на раскат грома – оно опустошающее, резкое, даже болезненное. Безотчетно цепляюсь руками за широкие плечи, пока горячий язык Даниила медленно раздвигает мои губы, проникая в теплую глубину рта.

Все перестает иметь значение. Остается только этот момент. Идеальный. Чувственный. Настоящий. И мужчина, ближе которого нет никого на свете.

Когда через секунды, минуты, а может быть часы, Даниил отстраняется, чтобы дать нам обоим передохнуть, моя голова плывет, а колени подгибаются.

– Мира… – выдыхает сипло, обдавая горячим дыханием мою щеку. – Что же ты со мной делаешь.

Он поднимает руки и его пальцы касаются моих волос, обрамляющих лицо, скользят вниз по скулам, гладят щеки. Его пальцы чуть заметно дрожат, выдавая его собственное смятение, а в темноте я вижу, как блестят его глаза.

На этот раз его ласки упоительно медленные, бережные, словно он обращается с драгоценностью. Палец нежно касается моей шеи там, где бешено бьется тонкая жилка. Темные глаза пытливо изучают лицо. Ощущаю его руку на спине за секунду до того, как он плотно прижимает меня к своим бедрам, демонстрируя степень своего желания.

Со вздохом обвиваю его шею и прижимаюсь губами к его лицу. Покрываю мягкими поцелуями его лоб, щеки, глаза, рот. В ответ его руки ласкают мою спину, сжимают ягодицы, поднимаются вверх и опускаются вниз по позвоночнику.

Внезапно он наклоняется и берет меня на руки. От неожиданности я охаю, и стискиваю его крепкие плечи, но почти сразу расслабляюсь и целую шершавый подбородок, провожу языком вдоль шеи, ощущая на языке солоноватый привкус кожи.

Даня хрипло матерится, но я едва слышу грязные слова сквозь раскатистый гул сердца, который отдается в ушах.

Не знаю, испытывала ли я когда-либо желание, сравнимое по силе с тем, что я чувствую сейчас. Сейчас мужское тело, запах, вкус, его страсть, нежность – все принадлежит только мне. И я готова отдать все, что угодно, ради продолжения.

Даня осторожно опускает меня на постель и склоняется надо мной. На мгновение свет фар от проезжающей за окном машины освещает его лицо, позволив мне увидеть в его взгляде дикий чувственный голод, который отдается во мне равной по степени нуждой.

– Иди ко мне, – выдыхаю я.

Даниил дарит мне долгий, неторопливый, одуряющий поцелуй, от которого кружится голова. В ответ запускаю пальцы в его волосы, притягиваю ближе и уже не отпускаю.

Несмотря на долгое ожидание, он не торопится. Его ласки упоительно медленные, руки мучительно мягко скользят вверх по телу, увлекая за собой шелковую ткань платья, пока наконец не добираются до полоски обнаженной кожи на животе.

Я дрожу, задыхаюсь в его руках, откликаясь на каждое прикосновение. Прячу лицо в ямке его ключицы, смакуя вкус его кожи, вдыхая дурманящий телесный запах.

И уже изнемогая от нетерпения, прижимаюсь к нему всем телом, извиваюсь, кусаю его губы, подгоняя, желая его с такой силой, что темнеет в глазах.

Бурлящий поток страсти обрушивается на нас с ослепляющей скоростью. Движения становятся хаотичными, резкими, но мне это нравится. Нравится неконтролируемая страсть, несдерживаемый голод. И нравится то, что Даня оказывается на грани потери контроля. Я чувствую это по его неровному дыханию, по крупным капелькам пота, выступившим на лбу и плечах, по дрожи его тела, стонам и увеличивающемуся темпу толчков.

Желание словно ураган несется по моему телу. Мне не хватает воздуха, сердце бахает в грудную клетку, в животе бурлит кипящая лава. Но даже за той гранью, где все подчинено инстинктам, Даниил остается предельно нежным, щедрым, страстным, подводя меня к пику, и оставляя на нем до тех пор, пока сам он не откидывает голову назад и утробно рычит. Прижавшись к нему, прячу лицо у основания его шеи, вдыхаю его запах, ощущаю вкус его пота на своих губах, чувствую всем телом его содрогания.

Когда мир перестает парить в невесомости, я остаюсь лежать рядом с Даниилом, слишком обессиленная, чтобы двигаться, и чувствую мягкое успокаивающее скольжение его рук по расслабленному телу.

– Эти недели без тебя были худшими в моей жизни, – говорит он мягко, но совершенно серьезно. – Никогда больше не уходи так.

Внезапно на моих глазах выступают слезы, а горло судорожно сжимается.

– Никогда не отпускай меня, – молю я, поднимаясь на локтях. – Это были худшие недели в моей жизни тоже.

И еще до того, как он успевает ответить, я закрываю ему рот поцелуем.