Текст книги "Журнал Наш Современник №1 (2004)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

О том, насколько все это начало тревожить Европу, свидетельствует учреждение организации “За европейский союз наций”, в которую вошли многие видные общественные деятели. Ее цель, заявленная на собрании в Париже в октябре 2003 года, – “сохранение в рамках объединенной Европы национальной самобытности ее народов”.

В России денационализацию стараются провести по-быстрому и ведут бесцеремонней, тем более что она тесно связана с деиндустриализаций и деинтеллектуализацией – взаимосвязь трех операций очевидна. В России ограничен доступ на телевидение, на радио, в крупнейшие концертные залы великой культуре, совершившей свои постепенные культурные завоевания и осуществившей обрусение народов без национального обострения и национального обезличивания. У нас в России программа “Русский дом” существует на телевидении в качестве резервации. А с каким возмущением была встречена в СМИ школьная программа по православной культуре! Да что там СМИ! “Яблочник” А. В. Шишлов, возглавлявший в Думе Комитет по образованию и науке, заявил в интервью, что под видом основ православной культуры в школу пытались протащить основы православной религии . Ну, а как прикажете отделить русское православие от русской культуры? Впрочем, с такими цензорскими обязанностями могли бы справиться идеологи “Единой России”. Они выпустили свой манифест под заглавием “Путь национального успеха” и в этом ответственном политическом тексте ни разу не написали слово “русский” – только “россияне”, “российская культура”. Можете считать мои поиски слова “русский” чем-то не совсем нормальным. Но как тогда следует назвать умение обойтись без упоминания о государствообразующем народе? И вспомним, какую обструкцию устроили все СМИ проекту Закона о русском языке. Тусовка ходила ходуном. Хотелось бы знать, какие “муки творчества” испытывают все те, кто постоянно жаждет уязвить Россию – и вынужден при этом не только говорить и писать, но и думать на русском языке. О том, что такие комплексы у них имеются, подтверждают очень частые нервные заявления, что уж они-то лучше владеют русским языком, чем Белов и Распутин.

И здесь есть смысл вернуться к В. В. Розанову: “обрусение” и “обрусение”. Понятно, что формы “обрусения”, неприемлемые для Розанова, абсолютно исключены при антирусской, русофобской политике нынешних правителей России, откровенно проводящих курс американизации: в культуре, в образовании, в общественной жизни, в морали... Но все же, могло ли так получиться, чтобы навсегда прекратилось постепенное и “беспрограммное” обрусение? Утратил ли сегодня свое влияние русский духовный мир?

Что ж... Вспомним, к примеру, как в начале 90-х в школьную реформу был заложен кардинальный проект изменения менталитета нации через систему образования, целиком переориентированную по западным образцам. С тем проектом так ничего и не получается. Сейчас, в связи с вступлением в ВТО, от России требуют принятия обязательств, касающихся сферы образования, его унификации, отказа от традиционной для русской системы образования фундаментальности, сокращения всего гуманитарного цикла школьных предметов, перехода исключительно на рыночные основы. Ответом стал рост русского культурного сопротивления. Я об этом писала в “Нашем современнике”. Русское культурное сопротивление развивается самопроизвольно, привлекая к реальному общему делу самых разных людей, и оно уже стало неформальной политической силой. Так что русофобам рано торжествовать победу, а нам вопиять о поражении, как это, к сожалению, делается в патриотических изданиях.

Выдающийся историк и замечательный писатель Дмитрий Балашов утверждал, что в России крупные исторические перемены нередко совершаются незаметно. Я помню одну из дискуссий начала перестройки. Чего там только не наговорили! А поднялся на кафедру Балашов и спокойно пояснил, что о подлинном значении исторического события следует судить не по ближайшим результатам, а по удаленным во времени итогам. По Балашову, значение Октябрьской революции можно было оценить разве что к концу XX века. Тогда о чем же говорить сегодня по поводу действий власти, история которой едва перевалила через одно десятилетие?

Так что вернемся к истинному обрусению, о котором писал В. В. Розанов: универсальный национальный синтез. В Казанском университете преподавал в позапрошлом веке русский язык татарин Ибрагимов, его учеником считал себя Сергей Тимофеевич Аксаков. А Лев Ибрагимов, автор слов популярного романса “Ты душа ль моя, красна девица...”, доводится сыном тому университетскому преподавателю. Среди авторов, которых Пушкин печатал у себя в “Современнике”, был и кабардинец Казы-Гирей. Пушкин сопроводил публикацию своим примечанием: “изъясняется на русском языке свободно, сильно и живописно”. О том, что для познания мира надо прежде всего постичь русский язык и русскую культуру, писал в XIX веке казахский поэт и философ Абай. Ну, а в наше время могло ли кого-нибудь удивить, что Руслан Хасбулатов говорит по-русски лучше Черномырдина? Нет, конечно. Все дело в образовании. На Всероссийском конкурсе на лучшее писательское и журналистское произведение “Моя малая Родина”, который проводился в минувшем году, была отмечена работа десятиклассницы Адили Зариповой из города Кимры Тверской области, она прислала на конкурс публицистическое исследование истории кимрского Гостиного двора, написанное в защиту этого памятника русского зодчества.

В том-то и дело. Русская культура и русский язык, его словесное богатство (включившее в себя немало слов из лексикона народов России), его уникальная способность к саморазвитию – все это нужно не только самим великороссам. Вся многонациональная Россия терпит ущерб от чудовищной лексики реклам, от безграмотной речи политиков и журналистов, от всей этой варварской смеси ненормативной лексики, блатных словечек и англицизмов, от переименований Прибалтики в Балтию и т. п. Но скажу no-правде, что мне все равно, дозволят или не дозволят нынешние хозяева России принять Закон о русском языке. С ними и без того все ясно, они давно освободили самих себя от исполнения законов. К примеру, у нас в Конституции есть статья о бесплатном образовании. Но вот в Эвенкии год за годом видят, что для выпускника из глубинки бесплатное место в вузе – практически недостижимая цель. И там принимают решение оплачивать высшее образование для своих ребят из местного бюджета. А ведь это значит, что юные эвенки к окончанию 11-го класса будут свободно владеть русским языком – иначе как им учиться дальше? В России можно услышать от борцов за права человека настоятельные требования, чтобы дети оленеводов учили только свой родной язык, это гарантирует, что они из тундры не уйдут, продолжат свой национальный промысел. Но это – игры политиков. Оставаться ребенку с родителями, занимающимися оленеводством, или продолжать свое образование – право выбора родителей и его собственное. В Эвенкии заботились о своих национальных интересах, когда приняли решение обучать нужных специалистов на свои деньги, чтобы они потом обязаны были вернуться на родину и отработать вложенные в них средства, продолжили традиции эвенкийской интеллигенции, в том числе и в ее отношении к русской культуре. То есть хочет того власть или не хочет, но при всей сегодняшней слабости России, экономической и военной, постепенное и “беспрограммное” обрусение идет своим будничным путем.

Чего им дома не пожилось?

В Краснодарском крае, в поселке Мостовском, который находится в Кавказском предгорье, местные жители поставили на центральной площади стелу в честь русского языка и обратились к президенту В. В. Путину с предложением установить в России День русского языка. Инициативу проявило литературно-познавательное объединение “Зеленая лампа”, созданное Михаилом Семеновым, а средства собирали всем миром. Оттуда, с предгорий, виднее, что надо сегодня делать.

Ну, а из Грузии сообщают – как о большой победе!– что новое поколение грузин уже не знает русского языка и – главное! – не хочет  знать. Да ради Бога! Ваша проблема, а не русская. Но если вы отказываетесь таким образом от давней традиции грузин продолжать свое образование в России, то вам придется подготавливать новые поколения грузин с малых лет для поступления в университеты, где преподавание ведется на английском, французском, немецком... Грузины – народ древней культуры. Но создать национальную математику или сепаратную биологию невозможно. В мире все языки равны, но лишь несколько служат рабочими языками в ООН, потому что, в силу условий исторических, один язык обогащался опытом государственных документов, международных переговоров, научных дискуссий, а другой в таком направлении не развивался, что не мешало созданию прекрасных произведений литературы. В Советской энциклопедии стоят рядом братья Орбели, оба академики АН СССР, один был директором Эрмитажа, другой – физиологом и генерал-полковником медицинской службы. Свои научные труды они не только писали по-русски, но, полагаю, и обдумывали не на грузинском языке. Ну не будет больше у Грузии таких, как Орбели. И вообще там в перспективе начнут и писать и думать на американском диалекте английского языка. Впрочем, вот это мы еще поглядим. Известная грузинская певица живет в Москве и сказала в телевизионном интервью, что ее внук учится в московской школе и мечтает о поступлении в МГУ. Не собирается покидать Москву солист Большого театра Соткилава. С ним Россия приобрела – Грузия не потеряла. Именно так судили во все времена. А в газете “Завтра” (2003, № 14) я прочитала в интервью с Виктором Мержановым, знаменитым пианистом, президентом Рахманиновского общества, о выпускнике Московской консерватории японце Садакацу Ичида, получившем первую премию на Международном конкурсе пианистов имени Рахманинова. Садакацу Ичида принял православие и не хочет уезжать из России. Он женился на своей соотечественнице, и она тоже приняла Святое крещение.

Но вернемся к заявленному в Грузии отказу от русского языка. Насколько это соотносится с отъездом в Россию значительной части грузин? Впрочем, переселение в Россию сделалось общей тенденцией в СНГ. К нам едут армяне. Азербайджанцев сегодня в России несколько миллионов – во всяком случае, так говорит президент Всероссийского азербайджанского конгресса Мамед Алиев. В Россию едут и украинцы, и молдаване, и таджики. В Омскую область – казахи. В центральные области – из республик Северного Кавказа...

Чего им всем дома не пожилось после освобождения от “имперского ига”? Без ответа на этот вопрос нам не разобраться, что же делать теперь отрезанным от России миллионам русских. Поэтому для начала уточним, при каких обстоятельствах были созданы в СССР вместо губерний национальные республики. Дело ведь не только в споре между Лениным и Сталиным. После окончания Первой мировой войны страны-победительницы сформулировали доктрину “самоопределения на этнокультурной основе” , которая им потребовалась для развала имперских государств. С помощью механизма “национального самоопределения” разрезали на куски Австро-Венгрию и Османскую империю. Из одной выкроили Албанию, Венгрию, Чехию... Из другой – Иорданию, Ирак... Проектировалось и расчленение Российской империи, уже появились было “независимые” Украина, Белоруссия, Грузия... Но Российская империя сохранилась. Однако все же пришлось учитывать “национальное самоопределение” как международную норму государствообразования. Границы между союзными республиками нарезали без каких-либо референдумов. Ну, а в Европе кого-то спрашивали? Венгерское меньшинство в Румынии, например, как образовалось? Курды почему оказались и в Турции, и в Ираке? А в СССР человек имел право ездить по всей стране. И снимались с родных мест не только русские. Большая часть татар живет в наше время не в Татарстане. Директор Института этнологии и антропологии РАН, доктор исторических наук Валерий Тишков пишет, что в России самый обруселый народ – татары (“После многонациональности. Культурная мозаика и этническая политика в России”. – “Знамя”, 2003, № 3).

Широко распространено мнение, что после 1991 года правящие верхи намеренно препятствовали переезду в Россию из бывших союзных республик русских квалифицированных рабочих, русских инженеров, врачей, ученых – зато поощряли приток криминальных этнических группировок, заведомо не собиравшихся заниматься созидательным трудом. Этот факт истории трудно подтвердить, но трудно и опровергнуть. Время показало, что для либералов-реформаторов этнические криминальные группировки являются социально близкими – опора и союзники в переделе общенародной собственности. Практически сегодня в каждой области губернаторы, хотят они того или не хотят, считаются с этническими преступными группировками. Бороться с ними – себе дороже: при их московских связях.

Ну, а сама Москва сегодня чуть ли не официально поделена между азербайджанскими, чеченскими, грузинскими, армянскими мафиози. Не какая-то одна итальянская “Коза-ностра”, как в США, а холдинг преступных группировок, конгломерат национальных интересов – за единственным исключением интересов коренных москвичей, которым обещано с угрозой, что в обозримом будущем столица России превратится в мусульманский город. Сразу скажу, что я в эти “научные” прогнозы не верю и догадываюсь, кем они оплачены. А пока что у нас в Москве приезжие с Украины, из Молдавии, из Таджикистана тотчас попадают в лапы темных дельцов, которые их нещадно эксплуатируют и обирают. Так что не пора ли им всем требовать в России равенства с “лицами кавказской национальности”, которых еще вчера московская милиция останавливала и штрафовала, а сегодня они сами служат в отделениях милиции, в префектурах и прокуратурах – со всеми вытекающими отсюда возможностями.

В результате сложилась национальная напряженность, какой не было и не могло быть ни в СССР, ни в дореволюционной России. Процитирую, какие сейчас предлагаются способы для ее разрешения: “Бремя неработающих инокультурных эмигрантов для страны непосильно, и на повестке дня стоит не вопрос об их легализации в качестве граждан РФ (при этом они все равно будут прежде всего членами этнической колонии и лишь в десятую очередь – гражданами России), а о максимально гуманной и цивилизованной, но эффективной репатриации, сколько бы это ни стоило сегодня... И не надо считать, что, возвращая припозднившихся гостей на старое место жительства, Россия что-то у них отнимает. Напротив – Россия попросту спасла этих людей и их семьи от гуманитарной катастрофы, дав им на столько лет стол и кров не худший, чем собственным гражданам. И поэтому имеет право на ответную благодарность” (А. Орлов. “В полной Азиопе”. – “Лебедь”. Независимый альманах. Бостон. 2003, № 311).

За этим предложением разрешить все по-справедливости – исторический опыт России. В годы войны миллионы советских людей были эвакуированы из Белоруссии, Украины, западных областей России в Сибирь, Казахстан, Узбекистан – и затем возвратились домой. И не должны бы забывать депортированные народы, что кроме несправедливости наказания было и добросердечное отношение к ним русских, казахов, узбеков в местах ссылки. Калмыки после возвращения домой даже посылали специальную делегацию в Сибирь – сказать спасибо за помощь в беде. Добавлю, что само появление этого народа, исповедующего буддизм, на юге России тоже было связано с массовым переселением. Вытесненные из Средней Азии калмыки искали покровительства в Российской империи, и им в ХVIII веке были отведены земли в Прикаспии.

Но можно ли будет при нынешней власти прийти к разумным мерам по ослаблению национальной напряженности? Что-то не верится. Власти выгодно существование этнических раздражителей. Однако если счет “инокультурных иммигрантов” уже пошел на миллионы, то разве это не должно наконец обеспокоить те страны, откуда они бегут? Например, как относятся в Грузии к тому, что столько грузин перебрались на житье в Россию – вместо того чтобы возделывать свои виноградники? Конечно, они из своих доходов посылают в Грузию два миллиарда долларов в год, но это не деньги для вывода бедствующей страны из кризиса. А как относятся в Азербайджане к тому, что их мужчины главенствуют в России на рынках – вместо того чтобы у себя на родине поднимать промышленность и развивать сельское хозяйство? И еще вопрос. Те, кого у нас сейчас называют “инокультурными иммигрантами”, по происхождению принадлежат – кроме китайцев и вьетнамцев – к народам бывшего СССР, и, значит, в их менталитете сказывается и одно “обрусение”, по В. В. Розанову, и другое “обрусение”. Реальна ли перспектива “беспрограммного” обрусения гостей с Кавказа в новых исторических условиях? Ответа пока нет.

Ну, а теперь спросим мы, русские, самих себя: ожидал ли кто-то, что русские, живущие в России, так никуда и не побегут тысячами и миллионами. Ведь предполагалось (и планировалось реформаторами), что уж русские-то побегут от нынешнего разорения куда глаза глядят. Разве не они когда-то в старину отправлялись из центра России – в Сибирь и на Дальний Восток, пешим ходом, погрузив в телеги домашнюю утварь и сохи, косы, серпы? Не они ли в 20-е, 30-е годы и после бежали из своих деревень в города? Не они ли ехали с энтузиазмом строить Турксиб, покорять целину, возводить ГЭС в Сибири?

Нет, из разоренной, униженной России русские не побежали. То есть современная Россия не породила типичной фигуры эмигранта, ищущего лучшей доли. “Утечка мозгов” – это было, и есть, и будет происходить в нужном на Западе количестве. Вернувшийся из США Константин Благодаров пишет в “Деловом вторнике” (2003, № 5), что ныне там обретается около 4 миллионов выходцев из бывшего СССР, “скопом признанных евреями и рассованных по всем штатам”. Западные СМИ пугают своего обывателя “русской мафией”, но, как правило, это мафия вполне интернациональная. В России СМИ любят посмаковать тему вывоза из России “сексуальных рабынь”, но к такому явлению, как эмиграция, это не относится: увозят чаще всего обманом.

Когда-то русские сектанты эмигрировали из России в Канаду или в США. В наше время они покидают свои обжитые богатые села на Кавказе и перебираются в опустевшую русскую глубинку. Насколько мне известно, переселение в русскую деревню приобретает устойчивый характер. В Орловской области создана переселенческая комиссия во главе с одним из заместителей губернатора, переселенческие комиссии созданы также во всех районах, они помогают приезжим в поиске работы. А по соседству, в Рязанской области, наместник Сретенского мужского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов) возглавил сельский кооператив “Воскресенье” (бывший колхоз “Восход”). Теперь это хозяйство окрепло, и архимандрит Тихон признался в телепередаче “Русский дом”, что ему нравится советский лозунг о “стирании граней между городом и деревней”, в кооперативе “Воскресенье” люди будут жить достойно во всех отношениях.

Если не пропускать редкую в российских СМИ добросовестную информацию из жизни села, складывается цельное впечатление. В глубинку едут северяне, офицеры в отставке, рабочие с закрытых навсегда заводов. В деревню Крутой Лог Воронежской области приехали двадцать русских семей из Чечни. Люди работящие, они уже через год обзавелись собственными домами. Если бы у нынешней власти была совесть, то новоселам в Кривой Лог выслали бы компенсацию за разрушенные в Чечне жилища. Еще переселенцы – в Тульской области: “обрусевшие эстонцы”, как они себя называют. Их предки когда-то поселились в Казахстане, но теперь они там оказались гражданами второго сорта, как и все “русскоязычные”. Однако и в Эстонию ни за что не поедут: “Мы там тоже будем вторым сортом”, – говорит Мария Витаус (Владимир Баткин. “Всем гуртом”. – “Завтра”, 2003, № 20).

В русскую глубинку заезжают и “инокультурные иммигранты”. Когда-то здесь были привычными бригады “шабашников” с Кавказа, подрабатывающих на сельском строительстве. Для сегодняшнего времени типично агрессивное поведение группы выходцев из Дагестана, стремящихся завести свои порядки в деревне Калужской области. И все же, как четко сформулировал в “Русском доме” генерал Леонов, в калужской деревне был конфликт не национальный, а криминальный: сельским жителям пришлось воевать главным образом со своей “родной” милицией, насквозь коррумпированной. И здесь надо уточнить, что именно в глубинке больнее всего сказалось организованное самой же властью разрушение законности, правопорядка. Поглядите, как ведет себя Генеральная прокуратура. Чего можно ожидать после этого от районного прокурора? Поэтому в глубинной России (и не только в глубинной) сегодня проще посадить в тюрьму русского, чем “лицо кавказской национальности” или “цыганского барона”. В то же время любой шаг в защиту русского населения от этнических группировок – для местной власти всегда риск попасть под атаку СМИ.

Ну, а мирное врастание нерусских в русскую жизнь все же идет тихо, без деклараций. Менталитет “инокультурного иммигранта” не мешает ему интегрироваться в русскую среду, если он приехал сам по себе, а не в крепко сколоченной команде – не столько национальной, сколько криминальной.

А русские не эмигрировали всей массой из новых суверенных государств по той же, быть может, причине, по какой русские не бегут из обобранной, униженной России. Народ, обрусивший великое пространство, переживает состояние, не имеющее аналогов в истории. 20 или 30 миллионов – отрезанный ломоть?! Уже и не русские, не россияне, а “русскоязычные”, на политическом жаргоне нынешней власти... Но ведь и не диаспора , с какой стороны ни посмотри. Не диаспора в Латвии, где русские составляют треть населения. Не диаспора на Украине, где восточные области говорят по-русски. Не диаспора в Казахстане... Русские живут по ту сторону сегодняшней границы, но на своей родной земле , в своих городах, в своих селах. У русских в “ближнем зарубежье” другое самосознание, чем у сформировавших в России свои диаспоры азербайджанцев, армян, грузин... И надо ли критиковать зарубежных русских за политическую неорганизованность, к примеру, на выборах в парламенты стран Прибалтики? Полезней было бы подумать: нужны ли русским в Эстонии или Латвии какие-то несколько парламентских кресел? Только для того, чтобы всякий раз оставаться в меньшинстве? О правах русских обязано заботиться большинство – сами эстонцы и латыши. И с ними все европейские правозащитники. А постоянно напоминать об этом, требовать, настаивать, применять необходимые санкции обязано правительство России.

К сожалению, лишь недавно правящие верхи России предоставили некоторые преимущества “русскоязычным” для получения гражданства на своей исторической родине. А до недавнего времени применялось обоснование для отказа: кто хотел уехать в Россию, тот давно мог и должен был это сделать, а теперь уже поздно. Неприязнь власти к миллионам русских, оказавшихся по ту сторону границы, возможно, объясняется еще и тем, что “русскоязычные”, многое испытав и многое осмыслив, стали лучше разбираться в национальном вопросе и заметно обрусели в своем мировоззрении. В русской истории обрусение всегда усиливалось перед лицом опасности. “И мы сохраним тебя, русская речь,/Великое русское слово” – строки Анны Ахматовой, написанные в 1942-м, напоминают об известном высказывании Пушкина, чем был для русских русский язык при татарском иге и при литовском нашествии: “...он один являлся неприкосновенною собственностию несчастного нашего отечества”. Да и Сталин перед лицом опасности, грозившей СССР, тоже обрусел, очень далеко ушел от тех взглядов, которые он определил в 1913 году в статье “Марксизм и национальный вопрос”. В войну были сняты многие ограничения с православной церкви – тоже обрусение России . Как и возрастающее в наше время духовное влияние православия. И здесь ни к чему проводить социологические опросы с целью определения точного процента верующих. Именно для нашего времени Достоевский объяснил, что быть русским – значит быть православным. Россия переживает нелегкие времена – и Россия принимает православие потому, что русеет.

Стала ли Россия “другой страной”?

Когда в феврале 2003 года нам с утра до вечера показывали визит во Францию В. В. Путина, в том числе и его встречу с французскими академиками, на экране лишь на полсекунды и вдалеке можно было увидеть Элен Каррер д’Анкосс, первую в истории женщину во главе Французской академии. А ведь, казалось бы, именно ей следовало уделить особое внимание – русской по происхождению, специалисту по русской истории. К тому же Элен Каррер д’Анкосс всегда с уважением говорит о В. В. Путине.

Но российские телевизионщики знают свое дело. Главе Французской академии не могут простить ее отзыва об утопиях Бжезинского, предрекающего упадок России: “Весьма антирусская политика, которая ничего общего не имеет с научным подходом”. К тому же Элен Каррер д’Анкосс – не поклонница теории конфликта между цивилизациями Хантингтона, одной из основополагающих в экспансии глобализма. Она сказала в интервью русскому журналисту: “Дело в том, что Хантингтон “впихивает” весь ислам в одну категорию. Но есть ислам экстремистский и нормальный, просвещенный, чему примером многие века служила Россия, где мирно уживались многие религии – особенно православие и мусульманство”. И дальше она сказала в этом интервью о прямой заинтересованности США в “конфликте цивилизаций”, сказала еще в 2000 году, задолго до нападения на Ирак: “Их политика – разжигать под прикрытием ислама очаги напряженности, преследуя свои цели”.

О том, как мирно уживаются православие и мусульманство, написан один из рассказов Ярослава Шипова в цикле “Отказываться не вправе” (“Наш современник”, 1999, № 4). Деревенский батюшка останавливается возле солдат, налаживающих разрушенный половодьем мост. Один из них, татарин, подбегает к нему, кланяется и кричит другим, чтобы подошли к “своему мулле”. А немалое время спустя батюшка снова встречает его – солдат уже демобилизовался и теперь приехал в русскую глубинку по делам. И оказывается, татарин у себя дома получил от муллы совет: в случае чего обращайся к русскому батюшке. Сюжет житейский: кому, как не батюшке, знать всех в округе и предостеречь от нехорошего человека. В нашем царстве-государстве уживание многих религий, о котором говорит Элен Каррер д’Анкосс, складывалось не на основе договоренностей между главами конфессий, а на бытовом, народном уровне.

Откуда же тогда взялись в сегодняшней России межнациональные счеты-конфликты? Только ли из-за социальных неурядиц?

По этому вопросу фонд “Содействие – юг”, созданный при “Форуме переселенческих организаций”, созвал научно-практическую конференцию в Ставрополе. Здесь, на русском юге, и до массового наплыва мигрантов с Кавказа жили и не ссорились люди многих национальностей. Зато теперь в Ставрополье на 2,5 миллиона коренных жителей (повторю – разных национальностей!) приходится 600 тысяч легальных мигрантов, а сколько нелегальных – неизвестно.

“Мы наказаны за свое гостеприимство. Мы живем с синдромом ожидания новой беды”, – сказал, открывая конференцию, Юрий Афанасьевич Гонтарь, председатель краевой Думы. И дальше он говорил, что миграция не должна быть неуправляемой, во всех странах Европы приняты законы, регулирующие миграцию.

В отчете о конференции, опубликованном в “ЛГ” (2002, № 22), основное место занимает выступление Ларисы Львовны Хоперской, профессора Северо-Кавказской академии государственной службы. Она представлена как крупный специалист по обсуждаемому вопросу, руководитель семинаров по толерантности, проводимых для сотрудников милиции. Цитирую: “У русских низкая рождаемость, а соседние, кавказские народы, наоборот, переживают демографический взрыв. И, конечно же, их молодежь имеет полное право и на образование, и на социальное обеспечение, и на перспективное будущее в своей стране. И никто не может запретить российскому гражданину искать лучшей доли на территории России”.

Насчет “демографического взрыва” здесь грубая подтасовка. У исламских народов рождаемость традиционно высокая. Что же касается прав – на образование, социальное обеспечение, перспективное будущее, – то какой же это аргумент для массового перемещения на соседние территории? И тем более туда, где земли в обрез. Процитирую дальнейшие рассуждения профессора Хоперской: “В советское время мы мирно проживали все вместе, сложился этнический баланс, при котором каждая национальность находила свою нишу, вписывалась. Но теперь-то мы живем в совсем других условиях, в другой стране”.

Это почему же “в другой стране”? Любимый конек либералов уже окончательно изъездился. А все население – как жило в России, так и живет. Хоть при царе, хоть при советской власти, хоть при Батые, хоть при олигархах. У нас в России “этнический баланс” (по Брежневу, “историческая общность”) сложился не при интернационализме, а на протяжении веков – профессору надо бы знать. А то получается, что лекции по толерантности содержат по отношению к агрессивным мигрантам прекрасные слова о “правах человека”, тогда как мирные коренные жители обвиняются в “ксенофобии” и “расизме”.

В том, как энергично развивалось переселение на юг России “иноплеменных мигрантов”, не поодиночке, а целыми кланами, видна была та же стратегия, что и при захвате сербского Косова: сербов обвинили в “нетолерантности” по отношению к албанцам – и в результате теперь Косово стало почти сплошь албанским и оттуда выживают последних сербов. Ну, а пример Кубани, которая первой в России приняла свои местные законы, регулирующие миграцию на тех же общепринятых основаниях, как и в странах Европы, – это убедительная демонстрация реальной силы народа, когда он сплочен. Примечательно, что приезжавший на Кубань президент принятые законы не похвалил, но ведь и не посмел осудить.

И вопрос о чеченцах

Большая часть чеченцев в Чечне сегодня не живет. В Казахстане их насчитывают около ста тысяч. О чеченцах, поселившихся в Волгоградской области, можно прочесть в очерках Бориса Екимова в “Новом мире”. Сотни тысяч живут в Москве, Петербурге, других городах... Я помню, как тосковали по родным горам девочки-чеченки, мои ровесницы, студентки алмаатинских вузов. Произойдет ли полвека спустя второе массовое возвращение в Чечню чеченцев, на этот раз не изгнанных, а просто рассеявшихся по всей России? Что возобладает – право “искать лучшей доли”, о котором печется профессор Хоперская, или чувство долга и вины перед теми, кто все эти годы оставался в Чечне? Полагаю, что мы, в России, имеем право задаваться таким вопросом. Мы-то хорошо знаем подлинную цену тем, кому не дорога родная земля, для кого родина – там, где им теплее и сытнее. Хотя ведь не осудишь женщину-чеченку, встреченную мной в деревне Новгородской области. Она откровенно говорила, что уехала из Чечни, спасая детей не только от войны, но и от власти старейшин, распоряжающихся чужими жизнями.