Текст книги "Поцелуй Архангела (ЛП)"

Автор книги: Налини Сингх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

«Она станет причиной твой погибели. Сделает тебя смертным», – Ли Дзюань сказала

ему эти слова и посоветовала убить Елену. Старейшая из архангелов была права – Елена

что-то в нём изменила. Он быстрее истекал кровью при ранении, медленнее исцелялся. Но

судьба также преподнесла ему один из наиболее неожиданных подарков.

– Возможно, так я смогу сохранить свой рассудок, когда достигну возраста Ли Дзюань.

– Заначит, хоть один из нас достаточно смел, чтобы сказать об этом вслух. – Илия кивнул

и добавил: – Она не сумасшедшая в общепринятом смысле.

– Да, её разум не повреждён, – согласился Рафаэль. – Но вещи, для которых она

использует свой разум...она бы не стала делать подобное, если бы поистине думала.

Ли Дзюань стала далеко не той, которой была, но всё же всегда сохраняла ясный рассудок,

играя в политику.

– Ты уверен? – Илия наклонился, чтобы поднять камушек, который каким-то образом

оказался на совсем пустынном горном хребте. – Никто из нас не был свидетелем её

юности, но слухи твердят, что она уже тогда была очарована смертью. Некоторые

говорят... нет, я не могу обвинять её в чём-то таком, не имея доказательств.

Рафаэль озвучил то, что другой архангел не осмеливался сказать:

– Поговаривают, что она брала мёртвых в свою постель.

Илия бросил на него резкий взгляд.

– Ты знаешь об этих слухах?

– Илия, ты забываешь, что оба моих родителя были архангелами.

– Калиана и Надиэль знали Ли Дзюань в молодости?

– Лично – нет. Но о ней знали другие, – и то, что они рассказывали его родителям,

сохранялось в строжайшем секрете. Потому что уже тогда Ли Дзюань стала существом,

которого следовало опасаться.

– Теперь она единственная древняя, – задумчиво продолжал Илия. – Нас называют

бессмертными, но даже мы, когда-то станем пылью в песках времени.

– Должен пройти целый век, – уточнил Рафаэль. – Как бы сказала Елена: "Разве тебе не

интересно, что ожидает нас по ту сторону?".

– Многие люди считают нас вестниками их богов.

Рафаэль посмотрел на Илию и спросил:

– После Ли Дзюань, ты древнейший из нас. На её территории она считается почти

богиней. Ты никогда не думал провозгласить себя богом?

– Я видел, что стает с теми, кто ступает на этот путь, – Илия не смотрел на Рафаэля, но

было понятно, что он имел ввиду. – А если бы даже не догадывался, то у меня есть Ханна.

То, что я к ней чувствую – слишком земное и намного реальнее всего остального.

Рафаэль задумался о том, как его родители любили друг друга – мощной, почти

благородной любовью и сравнил с тем, что он чувствовал к Елене. Не было ничего

возвышенного в тупой боли, которую он испытывал от сильного возбуждения, когда

прикасался к ней, от пульсирующего вожделения и страсти.

– Мои подчинённые докладывают, что её армия перерожденных удвоилась за последние

полгода. – Кроме того, ходили весьма тревожные слухи, что некоторые из ее солдатов -

совсем недавно умершие – словно их принесли в жертву, чтобы питать холодные объятия

силы Ли Дзюань. – Если она обрушит их на мир, то это станет предвестником начала

нового Тёмного века.

Последний Тёмный век разрушил цивилизации, которые развивались на протяжении

многих тысяч лет, уничтожая архитектуру и предметы искусства столь величественные,

что мир никогда не сможет увидеть подобное. Миллионы за миллионами людей погибли -

сопутствующий ущерб в войне ангелов. Но, в то же время, они не сражались с армиями

мертвецов, ночными кошмарами во плоти.

***

Елена наблюдала, как дети по очереди наведываются в палату Сэма вместе с Джессами.

Кейр привёл мальчика в полусонное состояние, и тот был в курсе всего происходящего,

но не чувствовал боли. Смешанные чувства радости и ярости бурлили внутри Елены,

когда она наблюдала, как Сэм светился от радости из-за подарков одноклассников. Как

можно быть настолько безнравственным, чтобы причинить боль такому невинному

ребёнку.

Кап.

Кап.

Кап.

«Ты видишь, ей это нравиться».

Елена с силой сжала зубы, и боль в челюсти вернула её в настоящее, но этого оказалось не

достаточно. Даже днём она чувствовала длинные щупальца ночных кошмаров, видела,

как яркий бирюзовый взгляд Ари медленно тускнел, пока Слейтер утолял свою

чудовищную жажду. Ари шептала Елене, чтобы та убегала, но сама спастись не могла – её

ноги были не просто сломаны, как у Бель, а полностью оторваны, словно ампутированы

варваром. Лучина для растопки. Вот что напоминали сломанные кости, выпирающие из

бедер, на которых от контакта с воздухом запеклась кровь.

"Она не убежит, – хохотал он. – Ты же видишь, ей нравиться".

– Хочешь его увидеть?

Елена пошатнулась. Она смотрела на перепуганное лицо Джессами невидящим взглядом,

её мысли словно застряли на той кухне, затопленной страданиями. Эти воспоминания

будут преследовать её вечность.

Джессами неуверенно прикоснулась к охотнице.

– Елена?

– Да, – ответила она, выдавливая из себя слова, стараясь преодолеть жестокий молот

памяти. – Да, я хочу увидеть Сэма.

– Тогда заходи. – Джессами выглядела обеспокоенной, но не стала ни о чём

расспрашивать. – Я отведу остальных детей в класс.

Откопав в каких-то глубинах улыбку, Елена отбросила прочие мысли и зашла в палату

Сэма.

– Вот значит, как ты избегаешь написания эссе Джессами, – спросила Елена и увидела, как

загорелись глаза мальчика. А ведь она беспокоилась, что они теперь навсегда останутся

тусклыми. По словам Кейра, Сэм ничего не помнил о своём похищении – скорее всего из-

за травмы головы. Существовала большая вероятность, что позже воспоминания вернутся,

врачи и родители собирались постепенно его к этому подготовить. Но к тому времени он

окрепнет, и, возможно, будет в состоянии пережить события той жуткой ночи. Нет, -

хрипловатым голосом ответил Сэм. – Она сказала, мне придётся их догонять.

– Ну да, это в стиле Джессами, – прошептала Елена и указала на подарки. – А у тебя

хороший улов.

– Ты принесла мне подарок?

Елена широко улыбнулась.

– А разве я могла придти с пустыми руками. Я даже спросила твоих родителей, могу ли

его вручить.

В предвкушении он подался вперёд.

– Что это?

– Эй, осторожнее. – Уложив мальчика назад на кровать, Елена достала из кармана

маленький кинжал в замысловато украшенных металлических ножнах. Глаза Сэма стали

огромными, как блюдца, как только Елена вложила подарок в его ладони.

– Мне подарили его, когда я успешно окончила охоту для ангела в Сикоку, Японии. Тогда

он сказал мне, что этому кинжалу тысяча лет. – Елена прикоснулась к рубину на конце

рукояти. – Легенда гласит, что этот камень когда-то был частью глаза дракона.

Маленькие пальчики с благоговением прикоснулись к драгоценному камню, затем Сэм

спросил:

– А что случилось с драконом?

– Он был настолько древним созданием, что однажды просто решил уснуть. Через какое-

то время он превратился в камень и стал самой большой горой в мире.

Пока Елена говорила, то невольно вспоминала времена, когда её мама рассказывала ей и

её сёстрам различные истории, пока они все вместе лежали в родительской кровати.

Даже Бель, которая слишком спокойно относилась ко всему остальному, развалившись на

полу, красила ногти или читала журналы, правда, во время маминых сказок, она никогда

не переворачивала страниц.

Моргнув, Елена прогнала горько-сладкие воспоминания и продолжила рассказывать

историю, которую ей поведал старый буддийский монах, пока они сидели и пили зелёный

чай за безупречным песчаным садом.

– Его глаза превратились в рубины, а чешуя – в брильянты, сапфиры и изумруды. Лишь

один воин оказался достаточно храбрым, чтобы рискнуть и приблизиться к спящему

дракону.

– Дракон проснулся?

– Да, – Елена наклонилась ближе, и заговорщицки зашептала: – И поскольку воин оказался

таким храбрым, дракон подарил ему часть своего глаза.

– Что было дальше?

– Говорят, он всё ещё спит, и если найдётся кто-либо достаточно храбрый и умный, чтобы

его отыскать, то дракон отдаст ему сокровища всего мира.

– Я отыщу дракона, – глаза Сэма засияли так же ярко, как и драгоценные камни из сказки,

– и хорошо позабочусь о твоём подарке.

– Я знаю, что позаботишься. – Елена потянулась и отбросила спутанные тёмные кудряшки

с этого милого личика, сдерживая ярость, которая заставляла все охотничьи инстинкты

жаждать крови. – А теперь спи. Потом ещё поговорим.

Как только Елена поднялась, вошел Кейр. Охотница наблюдала, как он своими длинными,

словно у пианиста, пальцами провёл вдоль тела Сэма, смягчая боль и погружая мальчика

в глубокий сон.

– Ты ведь знаешь, он будет его беречь, – проговорил целитель, бережно положив кинжал

на прикроватный столик. – Такого рода вещи дети проносят с собой во взрослую жизнь.

Елена коротко кивнула, едва удержавшись на ногах от внезапно нахлынувшей лавины

воспоминаний – словно её подсознание только и ждало, чтобы Сэм закрыл глаза. Почему

здесь? Почему сейчас? Ни Ари, ни Бель, ни их мать не дожили до того, чтобы оказаться в

больнице. Их сразу отправили в морг.

"Зачем ты привёл её сюда? – спросил резкий женский голос. – Она ещё ребёнок".

Большая рука вокруг её маленькой ладошки придавала ей смелости стойко всё вынести.

«Она заслуживает того, чтобы в последний раз увидеть сестёр».

«Но не такими!»

"Бет слишком мала, – ответил мужчина. – Но не Элли. Она знает, что произошло. Боже

правый, она видела всё собственными глазами".

«Её мать...»

"Начинает кричать каждый раз, как только действие лекарств прекращаеться, и

кричит до тех пор, пока врачи снова её не накачают. – Произнёс он резко. – Я не могу

помочь Маргарэт, но могу помочь Элли. События смешались в её голове. Она постоянно

спрашивает, сделал ли монстр Ариэль и Мирабель такими же, как он".

«Я не позволю тебе этого сделать».

«Попробуй меня остановить».

– Елена?

Сбивчиво попрощавшись, когда Кейр уставился на неё слишком уж проницательным

взглядом, Елена вышла в коридор. Её разум не мог остановиться и всё прокручивал

правду, которую только что извергло её подсознание – Джеффри водил её увидеть сестёр.

Он спорил с её тёткой, с сотрудниками больницы, со всеми... потому что она должна была

увидеть, что Ариэль и Мирабель действительно умерли, что Слейтер не затащил их в свой

грязный мир.

"Всё хорошо, Элли, – со слезами в голосе ответил отец, гладя свой большой ладонью её

волосы. – Там, где они теперь находятся, больше нет боли".

Казалось, Ари и Бель умиротворённо спят закрыв глаза, не смотря на то, как именно

оборвались их жизни. А их тела – целы и неповрежденные под белыми простынями.

Елена поцеловала сестёр в остывшие щеки, погладила по волосам и попрощалась. Они

простояли у тел больше часа, когда Елена произнесла: "Ладно, папочка, – и, взяв его за

руку, посмотрела на него, мужчину, который всегда был самым стойким оплотом её

вселенной. – Теперь мы можем идти". Светло-серые глаза затуманились слезами, хотя его

взгляд всегда был таким уверенным и сильным.

«Точно?»

"Не плачь, – попросила она и стёрла его слёзы, когда он наклонился. – Им больше не

больно".

Елена проковыляла к боковому коридору. Её руки тряслись, пока она приходила в себя.

Она всегда думала, что потеряла отца в тот кровавый день, но ошибалась. Тогда, в тот

полдень, он всё ещё оставался её отцом, оставался мужчиной, готовым бороться за право

дочери в последний раз попрощаться. Когда всё пошло наперекосяк? Когда отец начал

относиться к ней как к мерзости, взгляд на которую вызывал отвращение? И сколько ещё

воспоминаний она похоронила глубоко внутри?

– Елена?

Обернувшись, охотница столкнулась с Кейром, выражение его лица невозможно было

прочесть.

– Ты бы не хотела...

Но Елена уже отрицательно качала головой.

– Жаль, но мне пора.

Она почти вбежала в комнату ожидания и по скрытой лестнице поднялась на верхний

этаж. Её крылья волоклись по ступенях, разработанных для вампиров, но она вышла на

самый верх, на ледяной воздух без каких-либо помех. Холодный ветер больно хлестал по

разгорячённым щекам, а свежий воздух стал спасительным бальзамом.

«Не хочу вспоминать», – малодушно подумала Елена, она не была достаточно сильной,

чтобы нести это бремя, тяжелой тучей зависшей над её горизонтом. Всё было плохо.

Хуже просто некуда. А она уже старалась изо всех сил, чтобы пережить воспоминания.

Слева от неё раздался кашель.

– Я бы спросил, вышла ли ты полюбоваться звёздами, но ещё только пять часов.

Елена напряглась. Что она там говорила? Кто угодно, только не Гален?

– Вэном.

Глава 21

На вампире были надеты солнцезащитные очки, которые уже стали его визитной

карточкой, а на губах играла насмешливая улыбка.

– К твоим услугам.

Елена поняла, что он уехал из Нью-Йорка сразу же, как только туда прибыл Дмитрий.

– Вампиры страдают десинхронией12?

Веном снял очки, позволяя Елене попасть под влияние своих глаз, с вертикальными, как у

змеи, зрачками. Не важно, что она и раньше их видела, её кожа всё равно покрывалась

мурашками от примитивного страха, глубокой подсознательной реакции на внеземной

интеллект, отражающийся в тех глазах. Часть Елены всегда гадала: что ещё, кроме глаз,

изменилось при его обращении, и остался ли у Венома способ мышления, как у людей,

или же стал таким, как у холоднокровных созданий?

– Предлагаешь облегчить мои страдания, охотница? – проговорил вампир, проводя

кончиком языка по длинному клыку, на конце которого появилась золотая капля,

наполненная ядом. – Я тронут.

– Просто веду себя вежливо, – съязвила она в ответ на его подтрунивание.

Зрачки Венома сузились за секунду до того, как он обратно одел очки.

Елена просто не смогла удержаться от очередной шутки:

– А почему у тебя не раздвоенный язык?

– А почему ты не можешь летать? – с усмешкой парировал он. – Те штуки за твоей спиной

не просто украшение.

Елена показала Веному средний палец, но всё же отчасти радовалась его раздражающему

присутствию. Благодаря этому вампиру, она твёрдо ухватилась за настоящее и смогла

оставить прошлое запертым в мысленном шкафу, где предпочитала хранить свои

воспоминания большинство времени.

– Разве ты не должен вести себя, как мой сопровождающий?

– Следуйте за мной, миледи, – ответил он, указав путь рукой.

Не взирая на его слова, они шли рядом, пока он провожал Елену к главному офису

Рафаэля, о существовании которого она даже не догадывалась до этого времени.

– Какие настрои в Манхэтене?

Елена спрашивала об этом у Сары и Рэнсома, но мнение вампира по поводу некоторых

вещей, особенно если вампир так силён, как Веном, скорее всего, будет отличаться от

мнения людей. Но, конечно же, Веном не дал определённого ответа.

– Люди начали верить, что слухи о твоём воскрешении значительно преувеличены.

Большинство думают, что ты мертва и где-то похоронена. Так грустно.

Елена не обратила внимания на умышленную провокацию.

– Правда до сих пор не вылезла наружу? Я знаю, что люди Рафаэля не станут болтать, но

вот другие? Микаэлла?

– Все завидуют. Рафаэль первый архангел на их памяти, который смог обратить человека

в ангела, – Веном взглянул на Елену через очки, но она не увидела его глаз, лишь свое

собственное лицо, окружённое тьмой. – Ты – уникальный трофей. Так что тебе следует

быть осторожной, чтобы не оказаться сначала связанной в мешке, а потом на чьей-то

стене.

Веном оставил Елену у двери кабинета. Когда она вошла, Рафаэль сидел за огромным

чёрным столом. Ощущение дежавю нахлынуло с неумолимой силой. В Башне у него

точно такой же стол.

12 Джетлаг, синдром смены часового пояса – явление несовпадения ритма человека с дневным ритмом,

вызванное быстрой сменой часовых поясов при перелёте на самолёте. Известно также как десинхрония или

десинхроноз. Может сопровождаться усталостью, бессонницей, головной болью, потерей аппетита и

другими состояниями дискомфорта. Состояние может продолжаться несколько дней. В среднем время

восстановления часто принимается как день за один или полтора часовых пояса, в зависимости от

направления «перевода стрелок»

"Если бы я повалил тебя на свой стол и позволил пальцам проверить твои слова, то

уверен, обнаружил бы, что ты врёшь". В то же мгновение Рафаэль поднял голову, его

глаза горели от явного сексуального желания, чётко демонстрируя, что архангел знает, о

чём думает Елена. Удерживая этот взгляд, она закрыла за собой дверь и направилась к

нему медленными, полными решимости шагами. Вместо того, чтобы остановиться,

достигнув гранитного покрытия, Елена подскочила, смела мешающие бумаги и, свесив

ноги с другой стороны, развела их в стороны так, чтобы Рафаэль оказался у неё в плену.

Архангел положил ладони на её бёдра.

– И опять ты приходишь ко мне с кошмарами в глазах.

– Да, – ответила она, запустив пальцы в его волосы. – Я прихожу к тебе.

Больше она никому настолько не доверяла.

Он сжал её бёдра, притянув к себе ближе, совсем не прикладывая для этого усилий. Такая

мощь заставляла сердце Елены стучать сильнее. Архангел Нью-Йорка находился в

опасном расположении духа. Она наклонилась и поцеловала Рафаэля, но такую

доминантную позицию смогла удерживать всего несколько секунд. Архангел слегка

поменял положение – и вот Елена уже у него на коленях, а влажный жар между её ног

прижат к твёрдой выпуклости в его штанах. Ахнув от внезапного возбуждающего

соприкосновения, она лишь через мгновение поняла, что разложила крылья у него на

столе.

– Я перемешала твои бумаги, – прошептала она, касаясь его губ, которые манили

совершить самый эротический из грехов.

Рафаэль смял её грудь. От резкого наплыва чувств Елена выгнула спину.

– Компенсируешь свой проступок, расплатившись телом. Готова поиграть? – вопрос

Рафаэля был наполнен чувственной жестокостью, которая заставляла инстинкты

самосохранения Елены дрожать от страха. Но вместо того, чтобы сопротивляться, она

расслабилась и подумала, что Рафаэль достаточно грозный, чтобы прогнать любой, даже

самый страшный кошмар.

Он прикусил кожу на её шее, где бился пульс, а когда сорвал с неё топ, обнажая верхнюю

половину тела, то Елена ухватилась за его плечи, не желая отпускать. А потом он

двинулся ниже, прикусывая кожу этими крепкими белоснежными зубами. Низ живота

Елены свело от одурманивающей смеси страха и желания.

– Рафаэль.

Придерживая одной рукой спину Елены, а второй сжимая её грудь, Рафаэль сфокусировал

внимание на её соске, дразня языком. Его ласки заставляли тело Елены замирать в

ожидании.

– Собираешься меня укусить? – спросила она хриплым голосом.

– Возможно.

Услышав в его ответе прохладные нотки, она поняла, что колеблется, хотя её тело жаждет

его прикосновений. Была ли она достаточно сильной, чтобы выдержать страсть архангела

Нью-Йорка, когда он в таком настроении?

"Ты моя пара, Елена. У тебя нет иного выхода, кроме как самой проверить ".

Он пробрался в её разум, пока желание сломило защитные барьеры.

– Ты когда-нибудь поймёшь потребность личных границ? – расстроившись достаточно

сильно, чтобы действовать инстинктивно, Елена укусила его за губу. Когда Рафаэль

поднял голову, охотница увидела, что его глаза стали цвета полуночи. Пальцем он

коснулся её возбуждённого до предела соска.

– Нет.

– Уж прости, но, – заговорила Елена, обнимая его за шею, – твои деспотичные ответы со

мной не пройдут. – Она также не собиралась позволять свой злости вбить клин в их

отношения. То, что их связывало – эти неопытные, болезненные эмоции стоили того,

чтобы за них бороться. – А я никогда не позволю, чтобы из меня делали марионетку – ни

Ли Дзюань, ни мужчина, которого считаю своим.

Он не ответил, просто наблюдал за ней с какой-то отстранённостью. Так он смотрел на

неё в их первую встречу. Тогда она боялась, что он её прикончит. Теперь знала, что он

никогда этого не сделает. Но... Рафаэль может причинить боль, на которую способны

только бессмертные. Ей следовало отступить... но, она этого не сделает.

– Из-за чего ты в таком плохом настроении? – спросила Елена, коснувшись его носа своим

в молчаливом жесте привязанности, проявляя доверие, которое он, словно тонкую нить,

мог оборвать одним необдуманным поступком. На неё нахлынул запах моря, окутал её

полностью, так что казалось, она вот-вот прикоснётся к пене. Долгое молчание,

наполненное невысказанными мыслями, нависло над их головами, словно Дамоклов меч.

Капельки пота начали стекать вдоль позвоночника, но Елена продолжала удерживать

Рафаэля. Продолжала бороться за их отношения, возникнувшие из ниоткуда и ставшие

самой важной вещью в её вселенной.

«Елена». – Имя нежной лаской промелькнуло у неё в голове, когда Рафаэль опустил голову

и спрятал лицо у изгиба её шеи. Сердце Елены бешено застучало от осознания того, что

опасность миновала. Она погладила пальцами его волосы и прижалась к нему лицом.

– У тебя собственные кошмары, – проговорила она, и вдруг её озарило так же внезапно,

как бывает, когда появляется солнце после бури. – Сегодня они особенно ужасны.

Рафаэль прижался к ней ещё сильнее, и Елена подалась в его объятия – она так же

нуждалась в теплоте его рук, как и он в ней. Разве это не был огромный шаг вперёд для их

отношений? Архангел Нью-Йорка нуждался в ней? В ней, Елене Деверо, Охотнице

Гильдии и отвергнутой дочери. Обнимая его с неистовой нежностью, она поцеловала его

в висок, в щеку и другие части лица, к которым могла дотянуться

– Должно быть, что-то странное витает в воздухе, – прошептала она так тихо, что

услышать её слова было почти невозможно. – Я всё никак не могу перестать думать о

матери и сестрах.

Впервые Елена озвучила свои кошмары. Даже лучшая подруга не знала правды о её

детстве, о зле, которое преследовало её постоянно, что даже дышать иногда становилось

трудно.

– Как их звали? – спросил Рафаэль, теплым дыханием касаясь её шеи, крепкими руками

обвивая её за талию.

– Ты знаешь.

– Только факты.

– Мою мать, – начала она, крепко к нему прижимаясь, – звали Маргарэт.

«Елена», – позвал он, мысленно её целуя, заботливо окружая своим запахом, словно

обнимая.

Её губа задрожала, и она прикусила её зубами.

– После того, как вышла замуж за моего отца, она жила в Штатах, но всё равно

разговаривала с парижским акцентом. Она была пленительной, очаровательной бабочкой

с заливистым смехом и умелыми руками. Я любила просто сидеть на кухне или в её

мастерской и наблюдала за тем, как моя мама разговаривает во время работы. Она

изготавливала лоскутные стеганые одеяла, очень красивые, единственные в своём роде и

продавала, заработав при этом достаточно денег, чтобы сколотить кое-какой капитал. -

Ничто, по сравнению с состоянием её мужа, но своё она передала дочерям с любовью, в то

время как Джеффри... – Она бы никогда не позволила отцу сделать то, что он сотворил.

– Он ещё жив только потому, что я знаю: ты его любишь.

– Хоть и не должна, но не могу ничего поделать. – Эта любовь была укоренена глубоко

внутри, настолько глубоко, что даже годы пренебрежительного отношения не смогли её

стереть полностью. – Когда-то я желала, чтобы он умер вместо мамы, но знаю, что она бы

возненавидела меня за такие мысли.

– Твоя мама простила бы тебя.

Елене хотелось в это верить настолько сильно, что она почти ощущала физическую боль.

– Мама была сердцем семьи. После того, как она погибла – всё умерло вместе с ней.

– Расскажи мне о погибших сестрах.

– Если мама была сердцем, то Ари и Бель напоминали мир и бурю. – Их смерть оставила

в семье Деверо зияющую рану в тот день, когда полы дома оросились их кровью. Елена

вспомнила привлекательное лицо Слейтера и его губы, окрашенные в сверкающий

красный. Елена вцепилась в Рфаэля, отчаянно отбиваясь от ненавистных образов.

– Я была средним ребёнком, и мне это нравилось. Бэт была младенцем, но Ари и Бель

иногда позволяли мне присоединятся к ним. – Она не могла больше произнести ни слова,

грудь сдавило от недостатка воздуха.

– У меня не было ни братьев, ни сестёр. – Слова Рафаэля прозвучали достаточно

неожиданно, чтобы прорваться сквозь её страдания. И она слушала, замерев и обвив его,

словно плющ. – Дети у ангелов рождаются очень редко, а обоим моим родителя было

несколько тысяч лет, когда я появился на свет. – Каждое рождение напоминало праздник,

его же было похожим на фестиваль. – Я был первым ребёнком, рождённым у двух

архангелов за несколько тысячелетий.

Елена, доверив ему свою безопасность, тихонечко лежала в его объятиях, но он

чувствовал, с каким вниманием она слушает, и сквозь ткань рубашки ощущал тепло от её

ладошки, прижатой к его груди. Он провёл вдоль голой спины Елены рукой и продолжил

свой рассказ, продолжил делиться воспоминаниями, о которых целую вечность никому не

говорил.

– Но нашлись и те, кто считали, что я не должен был родиться.

– Почему? – Елена подняла голову, протирая глаза костяшками рук. – Почему они так

считали?

– Потому, что Надиэль и Калианна были слишком древними. – Прижав Елену к себе

настолько близко, что при каждом вздохе её грудь оказывалась прижатой к нему, он

провёл ладонями по изгибу её талии, вверх по рёбрам, наслаждаясь ощущениями тёплой

кожи под пальцами. – Многие побаивались, что они начали деградировать.

Елена нахмурилась.

– Я не понимаю, бессмертие – это бессмертие.

– Но мы развиваемся, а некоторые – регрессируют, – ответил он.

– Ли Дзюань, – прошептала Елена. – Она эволюционировала?

– Мы считаем, что да, но даже Совет гадает, во что именно.

В кошмар, это уж точно, но вот касается ли он лично её, или станет разрушением всего

мира… Елена не была глупой и сообразила за секунды.

– Поэтому твоя мать убила отца.

– Да. С него всё началось.

– Неужели оба? – боль отразилась в её выразительных глазах.

– Сначала она была в порядке. – Рафаэль увидел перед собой последние мгновения жизни

своего отца так чётко, словно эти образы нарисовали на радужке его глаз. – Жизнь моего

отца прервал огонь.

– Та фреска, в холле нашего крыла... на ней его смерть, – произнесла она.

– Напоминание того, что может ожидать меня в будущем.

Елена покачала головой.

– Я никогда не позволю произойти подобному.

Его человеческая женщина, его Охотница. Такая юная, но с внутренней силой, которая его

удивляла, и будет удивлять спустя века. В какой-то степени Елена уже его изменила, хоть

Рафаэль и не понимал, как именно. Он подумал, что, возможно, ей удастся спасти его от

безумия, которое завладело Надиэлем.

– Даже если тебе не удастся, – проговорил он, – уверен, что ты найдёшь способ оборвать

мою жизнь до того, как я запятнаю мир злом.

Глаза Елены загорелись возмущением.

– Если мы умрем, – сказала она, – то умрем вместе. Таков уговор.

Рафаэль вспомнил, о чём думал, когда падал с ней в Нью-Йорке, держа её сломанное тело

в объятиях, и вместо произнесённых ею слов слыша лишь слабый шепот в голове. Он

даже на секунду не задумался о том, чтобы ухватиться за свою вечность, а вместо этого

предпочёл умереть вместе с ней, со своей Охотницей. Но то, что и она захочет сделать

подобный выбор...

Рафаэль сжал кулаки и повторил:

– Если умрём, то умрём вместе.

Мгновение полнейшей тишины и что-то словно встало на своё место. Отпустив

болезненные воспоминания, Рафаэль поцеловал Елену в точку на шеи, где бился пульс.

– Мы должны посмотреть, что Ли Дзюань тебе прислала.

Елена задрожала.

– Одолжишь свою рубашку?

Рафаэль позволил ей выбраться из его объятий. Тело Елены было прекрасным, гибким и...

сильным. Оценив состояние её мышц критическим взглядом, когда она повернулась,

чтобы рассмотреть что-то на его столе, Рафаэль принял решение.

– Завтра начнём учиться летать.

Елена развернулась так быстро, что чуть не упала, зацепившись за собственные крылья.

– Правда? – огромная улыбка расцвела на ее лице. – Ты будешь лично учить меня?

– Конечно. – Он никому не доверит её жизнь.

Рафаэль снял свою рубашку и протянул Елене. Она оделась, закатав рукава – слишком уж

большой оказалась его одежда, но оставив концы свободно свисать. Когда Рафаэль

прокомментировал это, щеки Елены залились румянцем.

– Мне так спокойнее, хорошо? Ну а теперь, где этот дурацкий подарок?

Глава 22

Елена видела, как губы Рафаэля изогнулись в подобии улыбки, когда он услышал её

грубые слова. Архангел никак их не прокомментировал, вместо этого направился к шкафу

в углу комнаты. Мышцы на его спине плавно перекатывались под кожей, заставляя все

женские гормоны внутри Елены бушевать, моля о внимании. Заменив оставшиеся

воспоминания о прошлом на чувственное удовольствие от наблюдения за своим

архангелом, Елена встала позади него, пока он вытягивал маленькую чёрную коробочку -

как раз подходящего размера для ювелирных изделий. Елена отпрянула и, отступив на

шаг, быстро проговорила:

– Выбрось эту вещь в самую глубокую яму, какую только сможешь найти.

Рафаэль впился в неё взглядом и спросил:

– Что ты чувствуешь?

– У меня от него мурашки, – проговорила она, потирая плечи руками и ощущая, как

внутри все превращается в лёд. – Даже прикасаться к нему не хочу.

– Интересно, – ответил он, взяв коробку в руки. – Я ничего не ощущаю, и все же, даже без

крови оно взывает к тебе.

– Не трогай его, – приказала она сквозь зубы. – Я же сказала – выбрось.

– Мы не можем, Елена. И ты это знаешь.

Она не хотела понимать.

– Игры сильнейших? Ну и что с того? Мы скажем ей спасибо и в благодарность вышлем

какую-нибудь безделушку. Наверняка, у тебя где-то завалялось несколько штук.

– Так не пойдёт. – Его глаза изменили свой цвет и обрели оттенок предрассветного неба,

затянутого облаками, в самую тёмную и жуткую пору перед тем, как солнце восходит над

горизонтом. – Этот подарок очень необычный. Это тест.

– Ну и что? – опять заупрямилась она. – Архангелы играют в сильных мира сего. Кто,

блядь, сказал, что и я должна?

Рафрэль поставил коробочку на край стола, мягко коснувшись Елены своими крыльями.

– Нравится тебе или нет, став моей возлюбленной, ты также получила приглашение

поиграть.

Елена почувствовала себя так, словно к её коже прикоснулись тысячи паучьих лапок.

– Мы сможем его выбросить после того, как откроем коробку?

– Да.

– Это не будет считаться дурным тоном?

– Это послужит своего рода сообщением, – Рафаэль протянул ей руку. – Подойди,

Охотница, мне нужна капля твоей крови.

– Видишь? Жуть. – Содрогнувшись, она достала один из своих ножей и проколола левый

мизинец. – Тот кто посылает подарки, которые нужно открывать с помощью крови,

никогда не получит в ответ набор принадлежностей для купания.

Взяв Елену за руку, он разместил её ладонь над коробкой и немного надавил на палец – с

достаточной силой, чтобы выступила единственная, блестящая капелька крови. Охотница

смотрела, как капля зависла на мгновение, словно не желая прикасаться к бархатной

обивке, а затем медленно и тихо упала. Казалось, коробка поглотила её – слово

прожорливая тьма, жаждущая насытится вкусом жизни. Елена сильнее обхватила нож

рукой.

– Я, правда, не хочу идти на этот приём.