Текст книги "Поцелуй Архангела (ЛП)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Не копайся в этом, – желудок Елены скрутило, когда ее разум извлёк из памяти
тошнотворные образы ужасов, совершенных Урамом. В той комнате... смрад гниющей
плоти, отблеск окровавленных костей, слизистая мякоть глаз, которые архангел вытащил
из черепа умирающего вампира.
Выпрямив спину, сопротивляясь желчи, жгущей глотку, Елена попыталась придать голосу
глубину беспокойства.
– Это плохая идея.
– Я не желаю погибнуть... ах, Зои проснулась, – материнская любовь заполнила каждый
слог. – И посмотри-ка, Дикон уже там. Папочка Зои просыпается от малейшего всхлипа,
ну разве он не душка?
Елена втянула чистый воздух, картины любящей семьи, созданные словами Сары помогли
прогнать воспоминания о развращениях Урама.
– Думаю, вы, ребята, день ото дня становитесь всё отвратительнее.
– Моей малышке уже полтора года, Элли, – прошептала Сара. – Хочу, чтобы ты на нее
посмотрела.
– Так и будет, – пообещала она. – Я собираюсь научиться пользоваться крыльями, даже
если это меня убьёт, – взгляд Елены упал на приглашение Ли Цзюань. В тот момент, когда
слова слетели с губ, смерть костлявой рукой обвила шею Елены.
Глава 3
Однако, спустя неделю после разговора с Сарой, Елена обнаружила, что думает не о
смерти, а о мести.
– Я знала, что ты упиваешься болью, но не подозревала, что ты – садист, – произнесла она
вслед уходящему Дмитрию. Кости Елены плавились от восхитительной теплоты
уединённого горячего источника, к которому её практически на руках принёс чёртов
вампир – после того, как надрал ей задницу во время тренировки для укрепления мышц.
Развернувшись, он пристально уставился на неё своими тёмными глазами, глазами,
которые могли заставить невинного поддаться искушению, а грешника по собственной
воле отправиться в ад.
– И когда, – спросил он вкрадчивым голосом, нашептывающим о запертых дверях и
нарушенных запретах, – это я давал тебе повод усомниться во мне?
Елена ощутила прикосновение меха к губам, между ног, вдоль спины.
Её кожа натянулась, реагируя на мощное действие его аромата, аромата, который для
прирождённых охотников являлся афродизиаком. Но Елена не сдалась, отлично
осознавая, что Дмитрий получал удовольствие, когда ставил ее в такое невыгодное
положение.
– Почему ты здесь? Разве тебе не следует быть в Нью-Йорке?
Он был лидером Семерки Рафаэля – сплоченной группы вампиров и ангелов, которые
защищали Рафаэля... даже от того, о чем он сам мог пока не подозревать.
Елена была на сто процентов уверенна, что если Дмитрий посчитает её слишком большой
брешью в броне Рафаэля, то прикончит с хладнокровной тщательностью.
Рафаэль убил бы вампира за это, но, как Дмитрий однажды сказал ей – она все равно
останется мертвой.
– Какая-нибудь поклонница уже все глаза выплакала, – Елена не могла не думать о той
ночи в Башне, в крыле вампиров, когда Дмитрий склонил голову над гибкой шеей
блондинки с аппетитными формами. Воздух тогда был пропитан чувственным ароматом
женского удовольствия.
– Ты разбиваешь мне сердце.
Неискренняя улыбка заиграла на губах вампира, существа настолько древнего, что
осознание его возраста тяжким грузом давило на Елену.
– Если не будешь осторожна, то я подумаю, что не нравлюсь тебе. – Он совершенно
спокойно и невозмутимо снял с себя тонкую льняной рубашку (невзирая на то, что вокруг
лежал снег) и принялся расстёгивать верхнюю пуговицу на штанах.
– Планируешь умереть сегодня? – непринуждённо поинтересовалась Елена.
Потому что Рафаэль вырвет Дмитрию сердце, если тот посмеет к ней прикоснуться.
Конечно, архангелу будет сложно это сделать – ведь она уже его вырежет.
Хоть Дмитрий и мог дразнить её тело своим ароматом, превращая желание в острую
потребность, но Елена не собиралась поддаваться его воздействию. Только не влиянию
этого вампира. И не мужчины, которого Дмитрий звал господином.
– Бассейн большой, – ответил он, снимая штаны.
Елена успела увидеть гладкое мускулистое бедро, прежде чем закрыла глаза.
Ну, подумала она, чувствуя, как пылают ее щеки, по крайней мере, прояснились все
сомнения по поводу цвета его кожи – Дмитрий не был загорелым. Его кожа от рождения
обладала экзотическим медовым цветом и... она была безупречной.
Легкое колыхание воды объявило о том, что Дмитрий вошел в бассейн.
– Теперь можешь смотреть, охотница, – его слова прозвучали как чистое издевательство.
– С чего бы мне этого хотеть? – она открыла глаза и, вместо того, чтобы смотреть на него,
перевела взгляд в сторону захватывающего горного пейзажа.
Охотники не ханжи, но Елена выбирала своих друзей с осторожностью.
А когда дело касалось выбора людей, в присутствии которых она комфортно чувствовала
себя голой – или уязвимой – то этот список становился еще короче.
Дмитрий ни в коей мере, даже не на краю и не возле этого списка не был.
Сфокусировавшись на заснеженных вершинах в дали, она, в то же время, краем глаза
наблюдала за ним.
Не то чтобы она бы выжила, если бы он решил ее убить, только не в ее теперешнем
физическом состоянии, но у нее не было никаких причин делать из себя легкую мишень.
Мех и бриллианты, секс и удовольствие.
Эти ароматы окутали её тысячью шелковых верёвок, но они были приглушены. Именно
взгляд Дмитрия беспокоил Елену в данный момент – взгляд, которым хищник оценивает
добычу.
Прошла почти минута, после чего Дмитрий пожал плечами и откинул голову назад,
положив руки на каменистый край природного бассейна. Взглянув на него вновь, она
была вынуждена признать, что Дмитрий чертовски сексуален, как осуществление самых
греховных желаний.
Темные глаза, темные волосы, губы, обещающие боль и удовольствие в равной мере.
Но она не почувствовала ничего, кроме женского восхищения. Синий стал её
пристрастием и спасением.
Аромат горького шоколада окружил Елену тонкой дымкой.
Насыщенный. Неотразимый. И ни в коем случае не приглушенный.
Елена зашипела сквозь зубы:
– Прекрати это, – её тело напряглось, грудь налилась потребностью настолько же острой,
насколько и нежелательной.
– Я расслабляюсь, – ответил он раздражительно с налетом чисто мужской заносчивости,
что не удивительно, учитывая кого Дмитрий называл господином, – А я не смогу делать
это, если буду вынужден контролировать неотъемлемую часть моего тела.
Прежде чем Елена смогла ответить на такое утверждение, в которое не была уверена, что
верит, перед ней на воду опустилось небесно голубое перо, окаймленное серебром.
Оно напомнило ей другой день и другое перо – тогда из раскрытой ладони Рафаэля на
землю посыпалась серебристо-голубая пыль, а его глаза светились собственничеством.
Используя это воспоминание, чтобы бороться с чувственным воздействием аромата
Дмитрия, Елена сосредоточилась на характерном звуке складывающихся крыльев,
раздавшимся позади нее:
– Привет, Иллиум.
Ангел, обойдя Елену, сел на припорошенный снегом край справа от нее, опустив при этом
ноги в воду прямо в джинсах.
На самом деле, как и у множества ангелов-мужчин в Убежище, это составляло его
единственную одежду, оставляя мускулистую грудь открытой лучам солнца.
– Елена, – он перевёл взгляд на Дмитрия, уставившись на него невероятно красивыми
золотистыми глазами, которые не могли принадлежать человеку. – Мне следует о чём-то
знать?
– Я угрожала убить его в десятитысячный раз, – поделилась Елена, крепко обхватив рукой
каменистую кромку бассейна.
Острые края впивались в ее ладонь, в то время как она боролось с желанием приблизиться
к Дмитрию и впитывать его аромат до тех пор, пока не раствориться в нём, пока этот
запах не станет единственным, что ей ведомо. Вампир насмехался над ней, своим
взглядом бросая молчаливый вызов.
Не взирая на сексуальное притяжение, дело было совсем не в сексе. А в её праве
находится рядом с Рафаэлем.
– И, как результат, он избил меня до полусмерти, – завершила она спокойным голосом,
хоть её тело изнывало от возбуждения.
– В некоторых кругах, – еле слышно проговорил Иллиум, и его черные, с голубым отливом
на концах волосы всколыхнулись на ветру, – это расценили бы как прелюдию.
Дмитрий улыбнулся.
– Елену не интересует прелюдия, которой я отдаю предпочтение. – Его глаза наполнились
воспоминаниями о крови и стали. – Хотя она...
Запах моря, ощущение дико бушующего шторма ворвались в ее сознание.
«Елена, почему Дмитрий обнажен?»
Вся поверхность бассейна начала покрываться льдом.
– Рафаэль, нет! – произнесла она вслух. – Я не собираюсь предоставлять ему удовольствие
увидеть, как я насмерть замерзну!
"Этого бы я никогда не позволил. – Лед отступил, – Кажется, я должен поговорить кое о
чем с Дмитрием".
Елена заставила себя мысленно общаться с Рафаэлем, хотя намного более инстинктивно
было говорить вслух; ее сердце и ее душа все еще оставались человеческими.
«Не надо. Я могу с ним справиться».
"Можешь? Никогда не забывай, что он веками оттачивал свою силу. – Мягкое
предостережение: – Надавишь на него слишком сильно, и один из вас умрет".
Она была понятливой.
«Как я уже говорила, Архангел, никого не убивай из-за меня».
Ответом был прохладный бриз – метка обладания бессмертного.
«Он – лидер моей Семерки. Он преданный».
Елена уже догадалась о том, о чем Рафаэль не сказал – что верность Дмитрия могла
равняться ее смерти.
«Я сама буду сражаться в своих битвах».
Она была такой, какой была, её чувство собственного достоинства являлось неотъемлемой
частью способности крепко стоять на ногах.
«Даже если у тебя нет шанса на победу?»
"Однажды я тебе уже говорила, что предпочла бы умереть как Елена, чем
существовать, как тень".
И она оставила его с этой истиной – истиной, которая никогда не изменится, не взирая на
ее бессмертие. Елена вновь обратила свое внимание на Дмитрия.
– Ты забыл сказать о чем-то Рафаэлю?
Пожав плечами, вампир послал многозначительный взгляд вправо от нее.
– На твоем месте я бы больше беспокоился о его голубой шкуре.
– Думаю Иллиум может сам о себе позаботиться.
– Нет, если продолжит флиртовать с тобой, – вслед за его словами тонкой, почти изящной
струйкой потянулось тепло, аромат шампанского и сияние солнечных лучей, порочность
при свете дня. – Рафаэль не из тех, кто делится.
Она пригвоздила его взглядом, пытаясь не обращать внимания на клубившееся в животе
тепло, тепло, которое он раздувал весьма сознательно:
– А может ты просто ревнуешь.
Иллиум фыркнул от смеха, Дмитрий сощурил глаза:
– Я предпочитаю трахать женщин, у которых нет шипов.
– Из-за этого мое сердце разбито, и я не могу выразить всю свою боль словами.
Сила, с которой засмеялся Иллиум, чуть не опрокинула его в воду.
– Назарак прибыл, – наконец сумел он сказать Дмитрию, перебирая пальцами прядь волос
Елены, – Он хочет поговорить с тобой о продлении Договора в качестве наказания за
попытку побега.
Лицо Дмитрия ничего не выражало, пока он вставал из воды с присущей ему чувственной
грацией.
На этот раз Елена не закрыла глаза, отказываясь проиграть молчаливую битву характеров.
Тело Дмитрия состояло сплошь из мускулов, которые покрывала гладкая, с оттенком
легкого загара кожа. Когда он начал натягивать штаны, его мышцы заиграли, излучая
силу.
Когда Дмитрий застегнул брюки, их с Еленой взгляды встретились, и тогда бриллианты и
меха, безошибочный мускусный аромат жаркого секса обернулся вокруг её шеи словно
ожерелье… или петля.
– До следующей встречи, – произнёс он, и запах исчез. Затем командным тоном бросил
Иллиуму: – Пошли.
Елена ни капельки не удивилась, когда Иллиум поднялся и вышел просто попрощавшись.
Хоть ангел с синими крыльями и любил задирать Дмитрия, но было ясно, что он, как и
остальные члены семерки, по крайней мере те, которых она видела, последуют за ним без
вопросов.
А за Рафаэля, каждый не задумываясь готов отдать свою жизнь.
По воде пошла рябь, из-за ветра возникшего от приземления ангела.
На языке она почувствовала привкус моря, чистого и дикого дождя.
Она ощутила, как её кожа натянулась, словно внезапно стала слишком тесной, чтобы
сдержать жар внутри.
– Пришёл, чтобы дразнить меня, архангел? – охотничьи чувства Елены всегда откликались
на запах Рафаэля даже до того, как они стали любовниками. Теперь...
– Конечно.
Елена повернула голову, чтобы встретится с ним взглядом, когда он подошел и присел у
края бассейна. От того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.
– Что?
Потянувшись вперед, он снял простые серебряные серьги с ее ушей.
– Теперь тебе нельзя их носить – они врут. – Он сжал их в ладони и, когда открыл ее снова,
серебряная пыль сверкая опустилась на горячую воду.
– О, – серебро без узоров предназначалось для одиноких мужчин или женщин. – Я
надеюсь, у тебя есть чем их заменить, – сказала Елена поворачиваясь. Её крылья чудесно
пропитались водой, так что она смогла упереться руками в край и повернуться к Рафаэлю
лицом, – Те серьги были куплены на рынке в Марракеше.
Он раскрыл вторую ладонь, и на ней замерцала другая пара колечек. Таких же маленьких
и практичных для охотника, но прекрасных, сделанных из дикого янтаря.
– Теперь ты, – сказал он, продевая их в ее уши, – окончательно и бесповоротно стала моей.
Елена посмотрела на его безымянный палец, внутри нее забушевал ураган
собственнических чувств.
– Где твой янтарь?
– Ты еще не подарила мне его.
– Найди какой-нибудь поносить, пока я не подыщу тебе подходящий. – Потому что он
больше не был свободен, он больше не был открыт для предложений от желающих
переспать с архангелом. Он принадлежал ей, охотнице, – Мне бы не хотелось запятнать
ковёр кровью, убивая всех этих жеманно-улыбающихся вампирских шлюх.
– Это так романтично, Елена, – его тон был спокоен, выражение лица не изменилось, но
она знала, что он смеялся над ней.
Поэтому она плеснула в него водой. Ну или попыталась. Вода застыла между ними
скульптурой из радужных капель.
Это был неожиданный подарок, возможность заглянуть в сердце мальчишки Рафаэля,
которым он, наверное, был когда-то. Потянувшись, она дотронулась до замороженной
воды... и вдруг обнаружила, что та не превратилась в лёд. Восхищению Елены не было
предела.
– Как тебе это удается?
– Это детский трюк, – легкий ветер играл в его волосах в то время, как вода улеглась, – Ты
сможешь контролировать такую мелочь, когда станешь немного старше.
– Каков в точности мой возраст по понятиям ангелов?
– Ну, у нас двадцатидевятилетние, как правило, считаются младенцами.
Подняв руку, она провела пальцами по жесткой линии его бедра, низ её живота свело в
предвкушении.
– Я не думаю, что ты видишь во мне младенца.
– Верно, – согласился, понизив голос Рафаэль. Его возбуждение стало отчетливо заметным
сквозь грубую чёрную ткань штанов. – Но, я уверен, что ты все еще восстанавливаешься.
Елена посмотрела вверх, её тело стало влажным от желания.
– Секс расслабляет.
– Не такой, каким я хочу заняться. – Невозмутимо произнесенные слова, белая молния в
этих глазах напомнили, что Елена пытается соблазнить Архангела Нью-Йорка.
Сдавшись в первый раз, Елена не выжила.
– Присоединяйся ко мне.
Он поднялся и обошел ее, оказавшись за спиной девушки.
– Если ты будешь смотреть на меня, Елена, я не сдержу своего обещания.
Она бы в любом случае повернулась, не в состоянии противостоять соблазну смотреть на
такого красавчика, но он сказал:
– Я легко могу навредить тебе.
Впервые она поняла, что не была единственной, кто имел дело с чем-то новым, чем-то
неожиданным.
Замерев на месте, она слушала скрип ботинок по снегу, хорошо знакомый шелест одежды,
соскальзывающей с тела.
Елена представляла сильные руки и плечи Рафаэля, ее пальцы изнывали от желания
коснуться рельефного пресса мужчины, и его мускулистых бедер.
Она сжала свои бедра, когда вода вокруг заплескалась, взволнованная телом намного
большем и сильнее, чем ее собственное.
Елена затаила дыхание, когда он подошел ближе и уперся руками в камень по обе
стороны от нее.
Расправив крылья, чтобы он мог прижаться к ее спине, она судорожно втянула воздух.
– Рафаэль, это точно не поможет.
Она кожей почувствовала пульсацию его горячего, словно живое раскалённое железо,
члена, как раз в этот момент через ее крылья прошел чувственный импульс прямо к
влажной сердцевине ее тела.
Мгновение спустя, Рафаэль губами коснулся ее уха.
– Ты меня мучаешь, Елена. – Зубы коснулись ее плоти в не слишком нежном укусе.
От неожиданности она громко вскрикнула.
– За что?
– Я придерживался целибата более года, Охотница. – Одна большая рука смело обхватила
грудь, пальцы сильные, несомненно мужские дотронулись до ее плоти. – Возбуждение
берет верх над моим самообладанием.
– Что? Твой член не побывал ни в одной сладкой вампирше пока я была в коме?
Рафаэль ущипнул ее сосок достаточно сильно, чтобы дать ей понять, что она преступила
черту.
– Ты такого невысокого мнения о моей чести? – спросил он, и между ними повисла
ледяная тишина.
– Я ревную и хочу секса, – сказала Елена и, потянувшись назад, прикоснулась ладонью к
его щеке. – И я знаю, что выгляжу дерьмово.
Тогда как вампиры несколько десятилетий спустя после своего обращения становились
невероятно привлекательными – с безупречной кожей и холёными телами.
Те немногие люди, которые когда-либо спали с ангелом, просто не могли их превзойти.
Рафаэль скользнул рукой вниз.
– Это правда, что ты немного похудела, но я все равно безумно тебя хочу.
Глава 4
Мозг Елены отключился на несколько секунд. Когда она смогла говорить, вырвался лишь
хриплый стон.
– Ты пытаешься меня убить.
Он сжал её грудь. Кожа Елены натянулась настолько, что удовольствие граничило с
болью.
– Этот вид наказания намного лучше чем расчленение на куски.
– Поскольку ты не сможешь заниматься сексом с покойницей, да?
– Определенно.
Пламя лизнуло Елену вдоль позвоночника, когда он скользнул руками вниз по спине и
погладил большими пальцами упругие ягодицы.
– В половине случаев я не уверена, серьёзен ты или нет.
Пальцы Рафаэля остановили свою чувственную муку.
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я знал? Это слабость.
– Кто-то должен сделать первый шаг, – приподняв ногу, она начала водить ею по его
голени.
Рафаэль запечатлел поцелуй на шее Елены в месте, где бился пульс.
– Среди ангелов такая честность станет тебе помехой.
– А что насчёт тебя?
– Я привык использовать то, что знаю, чтобы удерживать власть.
Елена положила подбородок на свои руки, позволяя Рафаэлю размять припухлости,
образовавшиеся по контуру тех мест на спине, где у нее выросли крылья. Это было
восхитительное чувство – такое правильное, что она знала, никогда не позволит никому
другому касаться ее в том месте, даже по дружбе. Это было бы предательством.
– Ты сам становишься очень честным.
– Возможно между нами, – медленно сказал он, словно обдумывая значение каждого
слова, – это может быть не слабостью, а преимуществом.
Удивившись, Елена повернула к нему голову.
– Правда? Тогда расскажи мне что-нибудь о себе.
Он пальцем нажал на особенно напряженное место, и она застонала, уронив голову на
руки.
– Господи, помилуй.
– Не Господа ты должна просить о пощаде, – в его тоне проскользнул собственнический
подтекст, который становился хорошо знакомым, – О чем ты хочешь знать?
Она ухватилась за первое, что пришло в голову.
– Твои родители еще живы?
Все застыло. Температура воды упала так быстро, что перехватило дыхание, сердце Елены
панически заколотилось.
– Рафаэль!
– Опять же, я должен извиниться, – на шее она почувствовала теплое дыхание, вода
потеплела до температуры, при которой ее коже не грозила перспектива стать мертвенно
синей. – С кем ты говорила?
Вода, может, и потеплела, а вот тон его голоса напоминал арктический ветер.
– Ни с кем. Спрашивать о родителях – это самое обычное дело.
– Нет, не обычное, когда ты спрашиваешь о моих родителях, – он всем телом вплотную
прижался к ней, обхватив руками за талию.
У Елены возникло странное ощущение, будто он искал утешения. И было очень странно
думать таким образом о нем, о создании, которое обладало властью столь обширной, что
она едва ли могла это постичь. Елена без колебаний обняла его, позволив удерживать себя
вертикально в воде.
– Прости, если я разбередила старые раны.
Старые раны.
Да, подумал Рафаэль, вдыхая аромат своей охотницы и, едва ощутимую под кожей,
необузданность.
Ему было интересно, как повлияет Елена на расу архангелов и вампиров, эта смертная,
сделавшая его чуточку человечнее даже когда сама стала бессмертной. Но он никогда не
перестанет гадать, что же она сделает с ним.
– Мой отец, – сказал он, сам себя удивляя этими словами, – умер очень давно.
Повсюду пламя, яростный крик его отца, слезы его матери. Соль на губах. Его
собственные слезы. Он наблюдал, как его мать убивает отца и плакал. Он был
мальчишкой, совсем ребенком, даже среди ангелов.
– Мне жаль.
– Это было целую вечность назад, – такое происходило в те редкие моменты, когда его
щиты падали под напором воспоминаний. Сегодня Елена застала его врасплох.
Разум Рафаэля затопили образы последнего, что он помнил – не своего отца, а матери. Он
видел ее изящные стопы, легко ступающие по траве, испачканной кровью ее собственного
сына. Она была так прекрасна, так одарена, что ангелы сражались и умирали за нее.
Даже в конце, когда она вполголоса пела над разбитым и изломанным телом Рафаэля, ее
красота затмевала собой солнце.
«Ш-ш-ш, мой дорогой, ш-ш-ш».
– Рафаэль?
Два женских голоса: один тянул его в прошлое, другой – в настоящее.
Если выбор и был, то он сделал его год назад в небе над Нью-Йорком, когда вокруг него
город лежал в руинах.
А сейчас, он прижался губами к изгибу плеча Елены и впитывал ее тепло, тепло, которое
было отчетливо смертным, и которое плавило лед воспоминаний.
– Думаю, ты уже достаточно пробыла в воде.
– Я не хочу двигаться, вообще.
– Я верну тебя по воздуху.
Елена слабо запротестовала, когда Рафаэль поднял ее из воды, ее тело все еще оставалось
хрупким.
– Не двигайся, охотница, – осторожно вытерев ее крылья, он натянул свои штаны, затем
осмотрел ее платье, и его сердце переполнила смесь одержимости, удовлетворения и
страха, так не похожего на все, что он знал прежде.
Если бы Елена рухнула с небес, если бы она упала на твердую землю, она бы не выжила.
Она была слишком юной, младенцем среди бессмертных.
Когда Елена оказалась в объятьях Рафаэля, обвив его руками за шею и прижавшись
губами к груди, архангел вздрогнул, обнял её в ответ и взмыл ввысь, к небу, озарённому
багровым сиянием и искусно раскрашенному лучами медленно заходящего солнца.
Вместо того, чтобы набрать высоту и парить над облаками, Рафаэль стал лететь ниже,
заботясь о том, что Елена может замерзнуть. Если бы он знал, что они обнаружат, то
избрал бы другой путь, но так уж случилось, что она первой увидела ужасную картину.
– Рафаэль! Стой!
Он остановился из-за настойчивости ее тона, паря на самой границе, очерчивающей
окончание его владений и начало территории Илии.
Даже в убежище существовали границы – не обозначенные, негласные – но все же
существовали. Одна власть не могла находиться слишком близко к другой. Иначе не
обойтись без ущерба ее величию, а это могло разъярить их сородичей.
– Что такое?
– Смотри.
Проследив взглядом за ее жестом, Рафаэль увидел тело, окрашенное светом солнца в
сотни оттенков меди. Оно занимало маленький, тихий кусочек территории на его стороне
от границы.
Зрение архангела было острым, лучше, чем у хищника, но даже это не помогло разглядеть
ни одного движения, ничего, что говорило бы о жизни. Но он увидел, что сотворили с
этим мужчиной. И внутри Рафаэля воспламенилась ярость.
– Отнеси меня вниз, – рассеянно произнесла Елена, не отрывая глаз от тела, свёрнутого
клубком, словно в отчаянной попытке уменьшить жестокость нанесения ран. – Даже если
там и нет следов вампира, я знаю, как искать.
Он не двинулся с места.
– Ты еще не восстановилась.
Она вскинула голову, в ее глазах плескалась ртуть.
– Не смей удерживать меня от того, кем я являюсь. Не смей. – Было что-то очень взрослое
в ее словах, в ее злости, как будто это повзрослело с ней.
Он подчинял её своей воле дважды с тех пор, как она пробудилась, оба раза для того,
чтобы защитить от себя самой.
Сегодня все те же первобытные порывы вынуждали Рафаэля игнорировать ее приказы -
может она и была урожденной охотницей, но пока что и близко не находилась в том
состоянии, чтобы всё это выдержать.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Елена, и каждое её слово отдавало напряженной
болью, – но если ты подчинишь меня, если ты заставишь меня идти против моих
инстинктов, я никогда тебя не прощу.
– Я не хочу видеть, как ты опять умрешь, Елена, – Совет выбрал ее потому, что она была
лучшей, неумолимой в погоне за своей добычей. Но тогда ее были готовы использовать и
избавится от неё. Теперь же она являлась неотъемлемой частью его существования.
– В течении восемнадцати лет, – произнесла она угрюмо, и её лицо затуманилось
призраками прошлого, – я пыталась быть той, кем хотел видеть меня мой отец. Я старалась
не быть урожденной охотницей. Каждый день это понемногу убивало меня.
Он знал, кто он. Он знал на что способен. И еще знал, что если сломает ее, то будет вечно
презирать себя.
– Ты сделаешь в точности так, как скажу я.
Она немедленно кивнула.
– Это незнакомая местность – я не собираюсь действовать непредусмотрительно.
Мягко спустившись вниз, он легко приземлился в нескольких футах от тела – в тени
двухуровневого дома, на котором виднелся легкий налет старины.
Елена держалась за Рафаэля пару секунд, как если бы ей надо было начать контролировать
мускулы прежде, чем встать на колени рядом с жутко изувеченным вампиром.
Рафаэль присел рядом, потянувшись пальцами к виску вампира. Пульс был не очень
хорошим индикатором жизни, когда дело касалось Обращенных.
Чтобы почувствовать тусклое эхо мыслей вампира понадобилось несколько секунд -
признак того, насколько близок был мужчина к настоящей смерти.
– Он жив.
Елена выдохнула.
– Господи Боже, кто-то действительно хотел изувечить его, – вампир был избит так сильно,
что напоминал мясной фарш на костях.
Наверное он был красив, скорее всего так и было, исходя из ощущения его возраста на
своей коже, но от лица осталось недостаточно, чтобы сказать наверняка.
Один глаз опух, превратившись в щель. На месте второго... глазница вампира была
разрушена с такой яростной тщательностью, что если не знать, где должен размещаться
глаз, то никогда не догадаешься, где заканчивается щека и начинается всё остальное.
Странно, но его губы остались нетронутыми.
Ниже шеи его одежда смешивалась с плотью, верное свидетельство непрерывного и
методичного пинания ногами. А его кости... они торчали, как окровавленные поломанные
ветви, сквозь то, что когда-то было джинсами.
Было больно смотреть на него, знать, как ему пришлось страдать. Вампиры не теряли
сознание легко, и, учитывая жестокость нападения, Елена была уверена, что атакующий
пинал его голову в последнюю очередь.
Таким образом, он был в сознании на протяжении почти всего того времени, пока длилось
его мучение.
– Ты знаешь кто он?
– Нет. Его мозг слишком поврежден, – Рафаэль скользнул руками под тело вампира,
заботливость, с которой он это делал, заставила сердце Елены сжаться. – Я должен
доставить его к врачу.
– Я подожду и... – она замерла, когда он сдвинул тело, чтобы лучше подхватить его, -
Рафаэль.
В воздухе внезапно повеяло ледяным холодом.
– Я вижу.
На грудине вампира виднелся кусочек неповрежденной кожи, словно его специально
оставили нетронутым.
От такой хладнокровности избиений у Елены внутри всё сжалось.
Эти люди нанесли бы вред его мозгу в последнюю очередь...
– Что это? – ...потому что хоть на коже вампира и отсутствовали синяки, но она не
являлась нетронутой. На ней был выжжен символ.
Удлиненный прямоугольник, слегка расширяющийся к низу, стоящий на перевернутой
дуге, которая, в свою очередь, покрывала маленькую чашу. И все это опиралось на
длинную тонкую линию.
– Это Сехем1 – символ власти с тех времен, когда архангелы правили, как фараоны, и когда
они звались потомками богов.
Елена почувствовала, как ее лицо обдало жаром и холодом.
– Кто-то хочет занять место Урама.
Рафаэль не стал говорить ей не спешить с выводами.
– Ищи следы. Иллиум присмотрит за тобой, пока я не вернусь.
Она смотрела как Рафаэль взмыл ввысь, но не могла разглядеть голубые крылья Иллиума
даже на фоне игры света приближающегося заката. К счастью, ее ноги задрожали только
после того, как Рафаэль улетел. Кажется, архангел наконец-то услышал её сегодня – и у
нее было ощущение, что в следующий раз прежде, чем заставить ее действовать против ее
воли, он долго и серьезно подумает.
Однако, ему не помешает поднять ее и уложить в кровать, если он узнает о степени ее
измождения. Крылья Елены стали стофунтовым грузом на спине, а икроножные мышцы
напоминали желе.
Выдохнув, Елена откопала в себе еще одну крупицу жизненных сил и стала по
расширяющейся окружности обходить место, где они нашли тело, радуясь, что эта
область до тех пор, пока не стала заброшенной, казалась закрытой.
Как результат, отсутствовало множества ароматов, сбивающих со следа.
В углу росло дерево, какой-то вид кедра. Его ветви склонились под тяжестью хвои. Этот
аромат не был сильнее запаха сосновых деревьев осенью, когда иглы застилают землю.
И он принадлежал вампиру, которого избили до неузнаваемого месива. Не важно, как
сильно Елена старалась, она не могла найти ни одного другого запаха.
На земле Елена также не обнаружила никаких доказательств чьей-нибудь деятельности,
камни, которыми была вымощена территория, оказались чистыми, за исключением
нескольких принесённых ветром листьев, да четко очерченных крапинок крови возле
темного пятна, где лежало тело.
1 Сехем (sekhem) – скипетр означал идею власти и мощи, также может быть одной из эмблем подземного
царства, и в этой связи становится также эмблемой бога мертвых Анубиса. Скипетр, один из девяти
компонентов бытия олицетворение жизненной силы человека в египетской религии, которая могла бы при
определенных условиях, следовать за ним на небеса
Изучив все место происшествия с особой осторожностью, чтобы не испортить никаких
следов доказательств, она подтвердила, что брызги наблюдались в радиусе одного фута.
– Его сбросили с небольшой высоты, – сказала она Рафаэлю, когда тот приземлился возле
нее. – А поскольку это место кишит обладателями крыльев...
Елена покачнулась.
Она оказалась в железных объятиях Рафаэля даже прежде, чем поняла, что происходит.
– То ты ничего не сможешь сделать. Мы поговорим с тем вампиром, когда он очнется.
– А это место? Оно должно быть обработано, на всякий случай.
– Дмитрий уже направляется сюда с командой.
Не в ее характере было сдаваться без боя, но тело подводило, а крылья могли в любой
