Текст книги "АУТ"

Автор книги: Нацуо Кирино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

3

Выйдя из здания фабрики, Яои Ямамото открыла старый красный зонтик и села на велосипед. Вскоре она заметила, что солнечный свет, процеживаясь через тонкую ткань зонта, окрашивает кожу рук в ярко-розовый цвет. Ей вдруг пришло в голову, что, наверное, точно так же, по-девичьи, розовеют ее щеки. По контрасту с этим сопровождающим ее розовым уголком остальной мир представал совсем в другом, куда более мрачном, сером цвете – мокрый асфальт улицы, деревья по обе стороны от дороги, спрятавшиеся за наглухо закрытыми ставнями дома. И хотя зонтик создавал вокруг Яои некое подобие розового кокона, окружающая реальность становилась все более зловещей и гнетущей. Теперь, когда она убила Кэндзи, такое несоответствие действительности и ее внутреннего состояния выглядело особенно символично.

Каждая деталь убийства отпечаталась в памяти, и в этом не было ничего удивительного – в конце концов, она сделала это сама, своими собственными руками. И в то же время мысль о том, что Кэндзи просто исчез, постепенно пускала корни в сознании Яои и уже не казалась фантазией. Это происходило помимо ее воли, без осмысления того, насколько спасительной для нее самой была бы такая версия сложившегося положения дел. Присутствие Кэндзи в доме, где жили Яои и дети, перестало ощущаться уже давно, что облегчало замещение реальности, в которой она убила мужа, выдумкой.

Пропитавшийся влагой зонтик потяжелел, и Яои на мгновение опустила руку. Розовый мир сразу же пропал, и вытянувшиеся вдоль дороги знакомые домики моментально обрели привычный вид. Дождь продолжал идти, хотя и ослабел, и капли мягко падали на волосы, скатывались по щекам. Чем дальше от фабрики, тем сильнее охватывало Яои ощущение возрождения, начала новой жизни, и вместе с ним в душе ее крепла неведомая прежде смелость.

Подъезжая к шлакоблочной стене, за которой начиналась ее улица, Яои вспомнила, как накануне ожидала здесь Масако. Как просто приняла подруга то, что она сделала. Как легко согласилась помочь. Яои знала, что никогда этого не забудет, что сделает для Масако все – тем более что та взяла на себя самую неприятную работу.

Она открыла дверь, вошла в полутемный дом и остановилась, пораженная явно ощутимым, знакомым запахом дома, напоминающим запах спящего на солнце. Теперь дом принадлежал ей и детям, и никому больше. Кэндзи уже не вернется, но сумеет ли она не подать виду, что знает об этом? Сможет ли убедительно сыграть роль встревоженной жены? Яои не знала ответа, и это беспокоило, однако каждый раз, вспоминая безжизненно распростертое у порога тело, она ощущала трепет радостного волнения. Так ему и надо, ублюдку! Никогда прежде Яои не позволяла себе таких выражений. Никогда прежде ее не прельщала охота – так откуда же это возбуждение охотника, загнавшего дикого зверя? Может быть, она всегда была такой, но ее подлинная натура лишь теперь получила шанс заявить о себе в полную силу?

Разувшись и немного успокоившись, Яои оглядела прихожую – не осталось ли каких следов Кэндзи – и поймала себя на том, что не помнит, в каких туфлях был муж. Быстро проверила полку для обуви и облегченно выдохнула: исчезли новые. По крайней мере, Масако не придется возиться с грязными старыми.

Яои заглянула в спальню и с удовлетворением отметила, что дети еще спят. Поправив на младшем сбившееся к ногам одеяло, она ощутила укол жалости к мальчикам, которых сама лишила отца.

– Но папа перестал быть папой, – пробормотала Яои и осеклась, к ужасу своему обнаружив, что старший, пятилетний Такаси, уже проснулся и смотрит на нее. Наклонившись к сыну, Яои погладила мальчика по спине. – Я дома. Все хорошо. Засыпай.

– А папа дома? – спросил он.

– Еще нет.

Такаси беспокойно покрутил головой, но она продолжала поглаживать его, и он снова уснул. При мысли о том, с чем придется столкнуться в ближайшие часы, Яои поняла, что должна и сама хотя бы немного отдохнуть. Учитывая обстоятельства, она сомневалась, что сможет даже закрыть глаза, но стоило прижать ладонь к синяку на животе, как веки опустились и сон пришел сам собой.

– Мама, где Милк?

Яои разбудил младший сын, Юкихиро, прыгнувший на ее тюфяк. Вернуться из сна в реальность оказалось не так-то просто. Подняв усилием воли веки, она взглянула на часы. Уже почти восемь, а к девяти надо отвести детей в сад. Яои легла, не раздеваясь, и теперь белье прилипало к телу.

– Мама, Милка нет, – захныкал Юкихиро.

– Наверное, гуляет где-нибудь.

Она поднялась и свернула матрас, стараясь воспроизвести в памяти события прошлого вечера. Похоже, кот выскользнул за дверь уже после того, как она задушила Кэндзи. Странно, что некоторые детали вспоминались с трудом, как будто все случилось давным-давно.

– А я говорю, его здесь нет! – всхлипнул Юкихиро.

Не такой впечатлительный, как старший брат, он был очень привязан к коту. Яои оглянулась, отыскивая глазами своего первого сына, который мог бы присмотреть за младшим.

– Такаси, – позвала она, – возьми братика и поищите Милка.

Через пару секунд в комнату вошел угрюмый и взволнованный чем-то Такаси.

– Папа уже ушел на работу? – спросил мальчик.

В последнее время Кэндзи, приходя с работы домой, ложился спать в крохотной комнатке рядом с прихожей, и Такаси, проснувшись, должно быть, в первую очередь заглянул туда.

– Нет, он вчера не вернулся домой.

– Неправда. Папа вчера был дома, – упрямо возразил ребенок.

Мать в ужасе уставилась на сына. Бледный, с тонкими чертами обостренного беспокойством лица, он напоминал Яои ее саму.

– Когда?

Услышав дрожь в голосе, она поняла, что это лишь первый раунд длительного поединка, в ходе которого придется обманывать даже собственных детей.

– Я не знаю когда, – совсем по-взрослому ответил Такаси. – Но я слышал, как он приходил.

У нее отлегло от сердца.

– Ты слышал, как он приходил? Нет, ты, наверное, слышал, как мама уходила на работу. А теперь поторопись, иначе мы опоздаем. – Такаси хотел еще что-то сказать, но она уже повернулась к Юкихиро, продолжавшему поиски кота под диваном и кухонным шкафом. – Я сама поищу Милка. А вы двое собирайтесь.

Приготовив завтрак из того, что нашлось в кухне, Яои надела на мальчиков дождевики, вывела их из дома, посадила на велосипед – одного перед собой, другого позади – и повезла в сад. Успешное решение первой проблемы вернуло душевное спокойствие, и ей вдруг захотелось позвонить Масако, узнать, как идут дела, или даже самой съездить к ней и посмотреть на все собственными глазами. Но Масако велела ждать звонка, а потому Яои отказалась от самостоятельных Действий и поспешила домой.

Возле контейнера для мусора возилась, держа в одной руке зонтик и громко жалуясь на неряшливость жильцов построенного неподалеку многоквартирного дома, ее пожилая соседка. Яои неохотно поздоровалась с женщиной.

– Доброе утро. Как хорошо, что вы заботитесь об этом, – сказала она и невольно остановилась, услышав неожиданный ответ.

– Это не ваш?

Выпрямившись, женщина указала зонтиком в сторону прячущегося за телефонной будкой белого кота.

– Да, мой, – кивнула Яои. – Милк! Иди ко мне, Милк! – Она протянула руку, однако кот выгнул спину, мяукнул и попятился. – Ты же промокнешь, Милк. Иди домой.

Кот повернулся и шмыгнул в траву.

– Странно, – сказала соседка. – Что это на него нашло?

Не обращая на нее внимания, Яои продолжала звать кота.

Наверное, он уже не вернется, думала она. Никогда. Как Кэндзи. На том месте, где только что сидел Милк, уже никого не было.

Распорядок дня Яои обычно выглядел так: вернувшись рано утром с работы, она готовила завтрак для Кэндзи и детишек, отвозила мальчиков в сад и только потом позволяла себе немного поспать. Ей не нравилась ночная работа, однако в городе не так-то легко найти хорошее место, куда с радостью примут мать двоих детей. До того как пойти на фабрику, Яои некоторое время работала кассиром в супермаркете, но из-за отказа выходить по воскресеньям и нескольких пропущенных в связи с болезнью детей дней не продержалась там долго. Ночная смена выматывала ее физически, зато платили на фабрике неплохо, и обычно она успевала уложить мальчиков спать еще до того, как отправиться туда. К тому же на работе Яои посчастливилось познакомиться с Масако и Йоси.

Как быть теперь? Смогут ли они продержаться без зарплаты Кэндзи? Впрочем, в последние месяцы как-то обходились, так что разницы не будет. Ничего, она что-нибудь придумает. За прошлую ночь Яои стала как будто сильнее и увереннее в себе.

Хотелось как можно скорее позвонить в офис Кэндзи, но ранний звонок мог показаться странным, и Яои, решив, что лучше всего следовать обычному распорядку дня, выпила полтаблетки снотворного и легла спать. На этот раз сон долго не приходил, а уснув, она тут же проснулась в холодном поту: ей приснилось, что рядом лежит Кэндзи.

Во второй раз Яои разбудил не кошмар, а звонок телефона. Думая, что это Масако, она соскочила с постели и едва не упала – после снотворного еще кружилась голова.

– Меня зовут Хиросава, – сказал мужской голос– Ваш муж дома?

Звонили из офиса небольшой строительной компании, в которой работал Кэндзи. «Началось», – подумала она, готовясь ко второму раунду.

– Нет… А что? Вы хотите сказать, что его нет и на работе?

– Пока нет, – ответил Хиросава.

Яои посмотрела на часы – около часа дня.

– Вообще-то мой муж не пришел вчера домой. Я не знаю, где он мог задержаться, но думала, что уж на работу сегодня вышел. Ему не нравится, когда звонят в офис, поэтому я и решила подождать.

– Понимаю… – протянул Хиросава, вероятно посчитав, что обязан проявить в данном случае традиционную мужскую солидарность. – Вы, должно быть, беспокоились…

– Знаете, такого с ним раньше никогда не случалось, он всегда приходил домой, так что я и не знаю, что думать. Как раз собиралась позвонить вам.

Яои только теперь вспомнила, что Хиросава возглавляет отдел продаж и, следовательно, является боссом ее мужа. Представив его худое, отталкивающее лицо, она постаралась войти в роль обеспокоенной и в то же время слегка сконфуженной случившимся жены.

– Ну, полагаю, тревожиться не о чем, – утешительным тоном сказал Хиросава. – Наверняка отсыпается где-нибудь. О, извините… вам-то от этого не легче. Ваш муж прежде никогда не пропускал работу без уважительной причины, так что я уверен, ничего серьезного не произошло. Стресс… да, вероятно, все дело в этом. Нам всем порой приходится нелегко, вот он и позволил себе немного расслабиться. В наше время такое совсем не редкость.

– Но он даже не позвонил, – вставила Яои.

– Ну… – протянул Хиросава, явно не зная, что еще сказать.

– Как вы думаете, что мне следует сделать?

– Э… давайте вот как поступим. Подождем до вечера, а если он не появится, то, может быть, обратимся с заявлением в полицию.

– Вы имеете в виду местный полицейский участок?

– Не думаю. Если вы не против, я постараюсь все выяснить, а вы пока оставайтесь дома и не принимайте все близко к сердцу. Мужчины иногда совершают глупости, такие уж мы. Я все же не верю, что он действительно пропал.

Положив трубку, Яои оглядела пустую комнату, потом посмотрела в окно. Дождь наконец прекратился, и она вдруг поняла, что проголодалась. Неудивительно, если принять во внимание, что в последний раз она ела прошлым вечером. От завтрака еще кое-что осталось, в холодильнике нашлось немного риса, но при взгляде на еду ее едва не стошнило. Она положила палочки на тарелку, и тут зазвонил телефон.

– Здравствуйте. Хиросава.

– Спасибо, что позвонили. Что-нибудь выяснили?

– Да, я поговорил здесь кое с кем. Как вы смотрите на то, чтобы не предпринимать ничего до завтрашнего утра?

– Ох, – вздохнула Яои. – Нет, я, конечно, понимаю вас. Глупо поднимать шум без достаточных на то оснований.

– Дело не в этом. Просто нам кажется, что стоит подождать до утра. Если он не вернется, то… ну, у нас будут основания полагать, что что-то действительно случилось. Тогда вам уже стоит обратиться в полицию.

– В полицию?

– Да, если он не даст о себе знать, позвоните девять-один-один.

«Другими словами, – подумала Яои, – утром мне так или иначе придется это сделать, потому что надежд на возвращение Кэндзи уже не останется».

– Не знаю, хватит ли у меня сил ждать так долго. Я очень беспокоюсь, и если его не будет до вечера, то просто не смогу больше ждать.

– То есть вы все же сообщите в полицию сегодня?

– Да. Вдруг он попал в больницу и лежит где-то без сознания? Я никогда не попадала в такие ситуации, и мне немного не по себе.

– Понимаю. В таком случае, делайте то, что считаете нужным. И, главное, постарайтесь успокоиться. Мне все же кажется, что ваш муж перебрал вчера и с минуты на минуту позвонит в дверь и все объяснит.

«А вот я в этом сильно сомневаюсь», – подумала Яои, уже решив для себя, что обязательно заявит об исчезновении супруга еще до конца дня. Именно так и должна поступить обеспокоенная жена. «И когда это я стала такой бесчувственной и расчетливой?» – спросила она себя, кладя трубку.

Телефон зазвонил снова в начале пятого, когда она уже собралась идти за детьми.

– Это я, – тихо и напряженно произнесла Масако.

– Ох, я так рада. – Голос Яои дрогнул от волнения, к которому примешивалось и облегчение. – Как все прошло?

– Мы закончили, так что беспокоиться не о чем. Но ситуация немного изменилась.

– Изменилась? Как?

– Мне помогали Шкипер и Кунико.

Яои знала, что Масако собирается обратиться за помощью к Йоси, а вот об участии Кунико никто ничего не говорил. Конечно, на фабрике они держались вместе, и все равно… можно ли доверять Кунико? Она ведь такая… легкомысленная. Яои охватила паника.

– Думаешь, Кунико не… не проболтается?

– Видишь ли, выбирать не приходилось. Она появилась в самое неподходящее время, когда мы были заняты, и все увидела. Но подумай сама, Кунико ведь уже знала, что муж ударил тебя и что он спустил все ваши сбережения. Расскажи она об этом в полиции, ты попала бы под подозрение.

Верно, с внезапно проснувшимся страхом подумала Яои. Как ни крути, рано или поздно все выходит наружу, каждый узелок, как ни затягивай, в конце концов распустится. Когда два дня назад она рассказала подругам о случившемся, ей и в голову не могло прийти, что все закончится убийством Кэндзи. Теперь уже ничего поправить нельзя, так что Масако приняла правильное решение. На нее вообще всегда и во всем можно положиться.

– Она согласилась помочь, но только с одним условием, – продолжала Масако. – Кунико и Йоси хотят, чтобы ты им заплатила. Как ты думаешь, сможешь собрать пятьсот тысяч?

За все это время Яои ни разу не подумала о том, что ей придется кому-то платить, но она сразу же решила, что в точности исполнит все инструкции Масако.

– Этого будет достаточно? Им обеим?

– Да. Четыреста тысяч отдашь Йоси и сотню Кунико. Она лишь поможет нам избавиться от мешков. Думаю, их устроит. Они вроде как считают, что раз уж ты его убила, то должна заплатить за работу, которую делают за тебя.

– Понимаю. Сегодня же попрошу денег у родителей.

Родители Яои, жившие в префектуре Яманаси, были людьми далеко не богатыми. Отец занимался бизнесом, но уже собирался на покой. Яои ни за что не обратилась бы к ним с такой просьбой, но теперь, когда Кэндзи проиграл все их сбережения, ей и детям просто не на что было жить. Рано или поздно протянуть руку за помощью придется, а раз так, то лучше сделать это раньше.

– Хорошо, – деловито заключила Масако. – А теперь расскажи, что у тебя.

– Звонили из его офиса, сообщили, что не вышел на работу. Посоветовали подождать с заявлением до завтрашнего утра, но я объяснила, что беспокоюсь и собираюсь позвонить в полицию сегодня вечером.

– По-моему, все правильно. Конечно, ты и должна беспокоиться, такое ведь не каждый день случается. На работу сегодня не пойдешь?

– Я подумала, что, наверное, должна остаться дома.

– Пожалуй, так будет лучше. Ладно, я еще позвоню.

Яои показалось, что подруга собирается повесить трубку.

– Масако, – быстро сказала она.

– Что?

– Как… как вы это сделали?

– Что? А… Да, пришлось повозиться. Но сейчас остались только небольшие куски. Мы разложили все по мешкам и разделили их на троих. Выбросим завтра утром. Завтра четверг, а мусор почти везде забирают по четвергам. Мы сделали двойные мешки, так что протекать, думаю, не будет.

– А куда вы собираетесь их отвезти? – спросила Яои.

– Далеко такое не увезешь, а оставлять в своем районе немного рискованно. Постараемся сделать все как можно незаметнее.

– Ладно, – сказала Яои. – И спасибо тебе.

Она вдруг вспомнила утреннюю встречу с копавшейся в мусоре соседкой и прошептала короткую молитву. Только бы все прошло как задумано.

Почти сразу же после разговора с Масако Яои снова взяла трубку и, собравшись с силами, набрала номер, по которому не звонила еще ни разу. Ждать пришлось не долго – ответил мужской голос.

– Девять-один-один, – сухо произнес он. – Чем могу помочь?

Яои все еще не знала, с чего начать.

– Мой муж… – нерешительно сказала она. – Дело в том, что мой муж не пришел вчера домой.

Впервые попав в такую ситуацию, Яои плохо представляла, какой реакции следует ожидать, но человек на другом конце провода, похоже, знал свое дело. Записав ее имя и адрес, он попросил немного подождать. Через пару секунд в трубке прозвучал уже другой голос.

– Здравствуйте, – сказал второй мужчина. – Это ваш муж не пришел домой? И как давно его нет?

– Со вчерашнего дня. На работе сказали, что его и там сегодня не было.

– У вас в последнее время были какие-то проблемы? Ссоры, неприятности?

– Вроде бы нет.

– В таком случае вам лучше подождать до завтра, а если он все же не появится, прийти и написать заявление. Знаете, где находится наш участок? Это на Мусаси-Ямато.

– Но я не могу так долго ждать. Я очень беспокоюсь.

– Понимаю, но даже если вы придете к нам сейчас, мы сможем всего лишь принять у вас заявление. Искать его все равно никто не станет, потому что прошло слишком мало времени.

Голос стал мягче.

– Я просто не знаю, что делать. Такое с ним впервые, раньше он всегда приходил домой.

– Если бы речь шла о ребенке или пожилом человеке, тогда другое дело, но в данном случае желательно подождать еще один день.

– Понимаю, – сказала Яои.

Кладя трубку, она облегченно вздохнула, как человек, исполнивший нелегкую обязанность.

– Мама, ты пойдешь сегодня на работу? – спросил за обедом Такаси.

– Нет, сынок, я останусь дома, – ответила Яои.

– А почему?

– Папы все еще нет, вот я и волнуюсь.

– Правда? Ты тоже волнуешься?

Он спросил это с такой надеждой, что Яои сделалось немного не по себе. Лишь теперь она стала понимать, что дети далеко не так безразличны к тому, что происходит в доме, и, вероятно, вполне ясно представляют, как относятся друг к другу родители. Мысль эта встревожила ее. А вдруг Такаси действительно не спал прошлым вечером, когда Кэндзи вернулся домой? Вдруг ее сын действительно что-то слышал? Если так, нужно срочно придумать, как его успокоить. Размышляя над новой проблемой, Яои не сразу заметила, что и младший, Юкихиро, тоже о чем-то спрашивает.

– Мама, мама! Милк в саду! Я его позвал, а он не идет.

– Ну и пусть! Кому он нужен? – в порыве внезапной злости воскликнула она. – Терпеть не могу этого кота!

Не ожидавший столь бурной реакции Юкихиро выронил палочки и со страхом уставился на мать. Такаси отвернулся, сделав вид, что его это не касается. Отметив про себя такой жест сына, Яои решила в самое ближайшее время обсудить проблему Такаси и кота с Масако. Она вообще сделала вывод, что теперь лучше во всем полагаться на мнение подруги. При этом ей и в голову не пришло, что именно таким образом она пытается справляться с проблемами уже несколько последних лет, с того самого времени, когда влюбилась в Кэндзи.

4

Расстелив на крышке ванны второй брезент, Масако поставила на него все сорок три пакета. Пластик немного прогнулся под весом, примерно равным весу взрослого мужчины.

– Казалось бы, столько крови вытекло, а все равно тяжелые, – сказала она, обращаясь не столько к подругам, сколько к самой себе.

– Я тебе не верю, – пробормотала Кунико.

– Что ты сказала? – спросила Масако.

– Я сказала, что не верю тебе. То есть на самом-то деле тебя это совсем не беспокоит. Разве не так?

Кунико презрительно фыркнула.

– С чего это ты взяла? – резко бросила Масако. – И если уж на то пошло, еще больше меня беспокоит дамочка, которая по уши влезла в долги, разъезжает на импортной машине да еще имеет наглость заявляться ко мне домой и просить в долг.

Маленькие глазки Кунико почти моментально наполнились слезами. Обычно она уделяла большое внимание макияжу, но сегодня утром на него просто не хватило времени. Как ни странно, в результате такого упущения лицо ее выглядело моложе и невиннее.

– Ты так думаешь? – пробормотала она. – Но все равно я не такая плохая, как ты. Ты сделала это по своей воле, а меня заманили обманом.

– Неужели? Значит, деньги тебе не нужны?

– Нужны. Без них я пропаду.

– Пропадешь в любом случае, даже если заплатишь, – возразила Масако. – Я знаю. Повидала таких.

– Где же это?

– На прежней работе, – спокойно ответила Масако, подумав, что женщины вроде Кунико рано или поздно получают по заслугам.

– Что же это была за работа? – не скрывая любопытства, спросила Кунико.

Масако покачала головой.

– Не твое дело.

– Какие мы таинственные.

– Ладно, хватит болтать. Хочешь получить деньги – бери мешки.

– Возьму. Но если хочешь знать мое мнение, то я скажу так: есть предел тому, что можно требовать от человека.

– Кто бы говорил, – рассмеялась Масако. Кунико хотела что-то сказать, но, подумав, – может быть, вспомнив о возможном визите якудза, – сочла за лучшее придержать язык. Слезы уже высохли, и вместо них с кончика носа скатывались капельки пота. – Ты помогла нам только потому, что рассчитывала получить деньги. А раз так, то виновна не меньше нашего. И хватит задаваться.

Кунико попыталась было возразить, но к глазам снова подступили слезы, и она промолчала.

– Не хотелось бы мешать вашей беседе, – вмешалась Йоси, вытирая опухшие от усталости глаза, – но мне надо возвращаться домой. Свекровь, должно быть, уже проснулась, и у меня еще куча дел.

– Ладно, иди. – Масако показала на мешки с костями и мясом. – Понимаю, что тебе это не понравится, но не могла бы ты захватить с собой несколько пакетов?

Йоси состроила гримасу.

– Я ведь на велосипеде. Не в корзину же их грузить. И потом, как я буду держать зонтик?

Масако выглянула в окно. Дождь прекратился, и в просветах между тучами голубели клочки чистого неба. Еще немного-и снова станет жарко. От мешков надо избавляться как можно скорее, пока еще нет вони. Внутренности уже начали разлагаться.

– Дождь кончился, – сказала она.

– Но я не могу, – запротестовала Йоси. – Не могу.

– Тогда как мы их вывезем? – Масако сложила руки на груди и повернулась к стоящей у двери Кунико. – Ты тоже возьмешь.

– Хочешь, чтобы я положила этов свой багажник? – в ужасе ахнула Кунико.

– А куда же еще? Или твоя машина для этого слишком хороша? – («Ну почему они такие тупые?») – Мы не на фабрике, где отработала смену – и свободна. Здесь, чтобы закончить, надо найти для них надежное место. Такое, где их никогда не обнаружат. И только тогда тебе заплатят. Сделать все надо так, чтобы нас с этими мешками никто не увидел.

– Не знаю, можно ли положиться на Яои, – заметила Йоси. – Она слишком болтлива.

– Если проболтается, скажем, что она нас шантажировала.

– Вот и отлично, тогда я скажу, что ты шантажировала меня, – заявила неугомонная Кунико.

– Как хочешь. Только тогда и денег не получишь.

– Ты страшный человек, – всхлипнула Кунико и, подумав, предпочла переменить тему. – Я к тому, что все это так печально, а ты как будто ничего не чувствуешь… тебе, кажется, совсем не жаль беднягу. Просто не верится, что люди могут быть такими бездушными.

– Замолчи! – рявкнула Масако. – То, что случилось, не имеет к нам никакого отношения! Это касается только его и Яои, и, в любом случае, все уже закончилось.

– А я вот о чем думаю, – с чувством заговорила Йоси. – Может быть, он даже был бы рад, что мы так с ним поступили. Раньше, когда я читала об убийствах с расчленением, думала, как это все ужасно, отвратительно. Но ведь на самом деле все не так, верно? Подумайте, мы не сделали ему ничего плохого: разобрали очень чисто, аккуратно. Я бы сказала, отнеслись к нему почти с уважением.

Ну вот, подумала Масако, опять она за свое, опять ищет себе оправдание. И все же нельзя было не признать, что, закончив работу, разложив кусочки по сорока трем мешочкам, она и сама испытала нечто вроде удовлетворения от достигнутого результата. Масако невольно посмотрела на выложенные рядком пакеты – расфасовка получилась почти идеальная.

Удалив голову, они отрезали руки и ноги, а те, в свою очередь, распилили в местах сочленений. Каждую ногу сначала поделили на три больших куска – бедро, голень и стопа, – которые затем распилили на шесть помельче. Таким образом, на обе ноги понадобилось двенадцать мешков. Две руки заняли еще десять. Уже раскладывая куски по пакетам, Масако подумала о том, что, если кисти будут найдены, полиция сможет установить личность убитого по отпечаткам, и заставила Йоси срезать подушечки пальцев примерно так, как строгают сасими. В итоге только на руки и ноги ушло двадцать два мешка.

Настоящей проблемой стало туловище, и вот с ним пришлось повозиться. Сначала его распилили надвое поперек. Потом удалили внутренние органы, заполнившие восемь больших пакетов. Затем обрезали плоть и разделали, распилив на аккуратные кружочки, грудную клетку. Получилось еще двадцать мешков. В сумме, считая с головой, сорок три. Конечно, в идеале куски должны были бы получиться еще мельче, но незнакомая работа всегда отнимает много времени – Масако и Йоси потратили на нее более трех часов. Часы уже показывали начало второго, и женщины исчерпали весь запас как сил, так и времени.

Мешки, предназначенные для сбора мусора и разрешенные к использованию в таковом качестве городским советом, надежно перевязали и уложили для большей надежности в Другие такие же. Рассмотреть содержимое через двойной слой непрозрачного материала было невозможно. Масако рассчитывала на то, что, если никто не заглянет внутрь, их просто сожгут вместе с прочим мусором. Единственным недостатком был вес – каждый пакет тянул на килограмм с небольшим. На всякий случай Масако предложила смешать пакеты так, чтобы половина голени, например, не оказалась в одном месте со стопой. Кунико попыталась протестовать, но Масако настояла на своем и пообещала помочь разобраться в мешках. От другого предложения, сделанного уже Йоси – завернуть каждую часть тела в газету, – отказались, решив, что по газете полиция может вычислить район города. Оставалось решить последнюю проблему: как избавиться от мешков.

– Ты на велосипеде, так что возьмешь пять, – сказала Масако Йоси. – Кунико, захватишь пятнадцать. Я позабочусь об остальных, включая голову. Не забудьте надеть перчатки, чтобы не оставить отпечатки.

– Что ты собираешься делать с головой? —спросила Йоси, с опаской поглядывая на самый большой мешок, стоящий чуть в стороне от остальных.

– С головой? —подражая почтительному тону подруги, насмешливо переспросила Масако. – Закопаю где-нибудь подальше. Если ее найдут, нас ждут большие неприятности.

– Главное, чтобы не нашли скоро, а потом это будет уже не важно, – заметила Йоси.

– Личность могут установить и по зубам, – с видом знатока вставила Кунико. – Так делают при автокатастрофах.

– Обязательно увезите мешки подальше отсюда и ни в коем случае не оставляйте их в одном месте. И конечно, вас никто не должен видеть, – проинструктировала подруг Масако.

– Тогда лучше всего сделать это вечером, по пути на фабрику, – сказала Йоси.

– Если будут валяться где-то целую ночь, – возразила Кунико, – то привлекут всех ворон и кошек. Может, стоит подождать до утра?

– Это не так важно. Главное – найти такое место, где их не обнаружат преждевременно, и не оставить следов, по которым полиция смогла бы выйти на нас, – повторила Масако.

– И еще одно, пока мы не ушли. – Кунико смущенно опустила голову. – Ты не могла бы дать нам сегодня немного денег? Мне надо всего-то пятьдесят тысяч. Или даже сорок пять. Ну, чтобы сделать взнос. А потом… если бы ты одолжила еще чуть-чуть… продержаться ближайшие дни…

– Хорошо, – сказала Масако, – я вычту их из твоей доли.

– А какая моя доля? – спросила Кунико.

Глаза еще не высохли от слез, но в них уже появился жадный блеск. Взглянув на нее, Йоси машинально опустила руку к карману, где лежали деньги, взятые из бумажника Кэндзи.

– Давай прикинем, – сказала Масако. – Ты помогала с мешками, но грязную работу сделали без тебя, так что, думаю, ста тысяч йен будет достаточно. А Шкипер получит четыреста тысяч. Конечно, в том случае, если Яои найдет такие деньги.

Йоси и Кунико обменялись разочарованными взглядами, но промолчали – первая, вероятно, втайне была довольна, что ей посулили большую долю, вторая про себя радовалась тому, что избежала самой неприятной части работы. А может быть, они не осмелились возражать, поскольку просто немного побаивались Масако.

– Ну, я пойду, – сказала Йоси и, не оглядываясь и не прощаясь, направилась к выходу.

– Мне ждать тебя вечером на стоянке? – спросила Кунико, с отвращением и любопытством наблюдая за тем, как Масако складывает пакеты в один большой мешок.

– Что? О… Нет, не надо.

– Прошлой ночью с тобой что-то случилось? – не унималась Кунико. – Ты почти опоздала.

– Нет, ничего не случилось.

– Правда?

_________

Когда они наконец ушли, Масако перенесла оставшиеся мешки вместе с одеждой и прочими вещами Кэндзи в багажник машины. Она уже решила, что присмотрит подходящее место по дороге на работу и выбросит груз либо сегодня, либо на следующее утро, возвращаясь домой. Потом взяла жесткую щетку и принялась скоблить кафельный пол в ванной. Но даже после такой тщательной уборки ее не покинуло чувство, что между плитками все же осталась кровь. И хотя Масако открыла окна и включила вентилятор, в воздухе ощущался слабый приторно-тошнотворный гнилостный запах.

Нет, сказала себе Масако, никакого запаха нет, это только игра воображения, признак слабости. Йоси ведь тоже, вымыв руки с мылом, убедила себя в том, что они все равно пахнут кровью, и еще долго держала в крезоле, пока с пальцев не стала слезать кожа. А Кунико хватило одного взгляда на содержимое мешков, чтобы умчаться в туалет, где ее едва не вывернуло наизнанку. Смешно, но, забирая с собой пакеты с кусками тела, она поклялась, что никогда больше не станет есть мясо. Сама Масако справилась с ситуацией в целом неплохо, а пол оттирала до блеска только потому, что беспокоилась из-за полиции, из-за того, что в случае обыска между плитками обнаружатся следы крови. Она давно взяла за правило подходить ко всему с позиций рационализма, и признание подверженности тем же, что и у подруг, слабостям и маниям, нанесло бы по ее представлению о себе болезненный удар.