Текст книги "АУТ"

Автор книги: Нацуо Кирино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

– Разумеется. Но какое это имеет теперь значение?

Масако посмотрела на него и поняла, что он достиг своего предела.

– Я выяснила, кто такой Сатакэ.

– Кто?

– Это охранник по имени Сато, работающий на парковочной стоянке возле фабрики.

– Черт! – Дзюмондзи покачал головой, выражая удивление то ли тем, что Сатакэ пошел на такие ухищрения, то ли тем, что Масако сумела выведать его тайну. – Вы уверены?

– Я также узнала, что он живет в одном с Кунико доме.

– В молодости я знавал ребят, с которыми лучше не встречаться, но такого еще не видывал. Это совершенно другой уровень, – прошептал Дзюмондзи, вспоминая человека, привезшего тело Кунико, и потер уголок рта, как будто там что-то приклеилось.

Масако оглядела пустой офис.

– Похоже, бизнес у вас не процветал, – заметила она.

– Можно сказать, сошел на нет. Но, по крайней мере, папка с бумагами Кунико должна быть где-то здесь. Вы можете забрать бумаги, хотя я все еще не понимаю, зачем они вам.

Масако нашла нужный ящик, достала документы и быстро просмотрела анкету, заполненную мелким почерком Дзюмондзи.

– Что вы такое надумали? – спросил он, снимая куртку и с любопытством наблюдая за Масако.

– Пытаюсь найти то, чем можно воспользоваться.

– Воспользоваться? Как?

– Хочу, чтобы у Сатакэ появились проблемы.

– Даже не думайте об этом, – пробормотал он. – И вообще, давайте-ка убираться отсюда, пока еще не поздно.

Масако не ответила, потому что рассматривала фотокопию водительских прав Кунико и думала о другом. Лицо на снимке получилось плоским и угрюмым, наверное из-за переизбытка макияжа.

– Дзюмондзи-сан?

– Что?

– Как можно объявить себя банкротом? Это сложная процедура?

– Ничего сложного. Надо лишь несколько раз явиться в гражданский суд.

– Не думаю, что нам удастся найти кого-то, кто сыграл бы роль Кунико, – задумчиво произнесла Масако, проводя пальцем по фотографии.

Яои, даже при условии, что ее удалось бы уговорить прийти в суд, никогда бы за нее не сошла. Да и времени уже не было.

– Что вы задумали? – с тревогой спросил Дзюмондзи.

– Мы можем подать заявление о признании Кунико банкротом и одновременно внести Сатакэ в список ее поручителей по кредитам?

– Ловко придумано. – Дзюмондзи нервно рассмеялся. – Даже если с банкротством ничего не получится, мы можем вписать его в договор как поручителя, а потом сообщить кредиторам, что она сбежала из города. В наше время все делается по телефону, так что от меня потребуется лишь позвонить кое-кому из, так сказать, коллег по бизнесу. Ради денег эти ребята пойдут на все, так что по крайней мере несколько дней они ему покою не дадут.

– И вам надо только сказать им, что Сатакэ поручитель по ее займам?

– Да, все просто. Тут даже контракт не нужен. Разумеется, в действительности поручитель вовсе не обязан платить за должника, но обычно находится кто-то, кто не выдерживает давления и платит.

– Это как раз то, что нужно. Вы сможете дать знать своим «коллегам», что Кунико исчезла?

– Считайте, что уже сделано.

– Тогда давайте заполним несколько бланков и впишем имя Сатакэ как поручителя. Печать у вас найдется?

Дзюмондзи кивнул и, подойдя к столу, поднял крышку и извлек из тайника коробку из-под пирожных, в которой лежали поддельные печати, штампы и прочее.

– В следующий раз будет умнее, – усмехнулся он. – Если уж и выбирать себе имя, то никак не Сато.

– Отлично, – сказала Масако. – Можете уходить, как только закончите.

– Я закончу к полудню, – ответил заметно повеселевший Дзюмондзи.

В глазах у него появился лукавый блеск, щеки порозовели.

– По крайней мере, выкурим его из норы, – добавила Масако и улыбнулась, представив мирно спящего и ни о чем не догадывающегося Сатакэ.

4

Пугать Масако оказалось делом скучным и утомительным.

Сатакэ прогуливался по саду, устроенному на крыше супермаркета напротив вокзала. Посетителей было мало – возможно, по причине погоды, холодной, ветреной и облачной, а может быть, из-за того, что магазин терял клиентов, предпочитающих другие супермаркеты, огромные комплексы, появившиеся в пригородах. Несколько женщин с маленькими детьми расхаживали по небольшой игровой площадке, а в углу обнималась парочка, судя по виду – старшеклассников. И никого больше.

Сатакэ остановился у магазинчика домашних животных, прижавшегося к входу в игровой зал. Выставленные в витрине пять грязных клеток занимали сонные щенята и котята, не представляющие собой ничего особенного и находящиеся здесь, по-видимому, слишком долго, потому что клетки уже стали для них малы. Когда Сатакэ, с сигаретой в руке, остановился посмотреть на них, животные, словно почувствовав в нем угрозу, подались к задней стенке. Он вспомнил, как Анна обвиняла его в том, что Сатакэ относится к ней как к комнатной собачонке. Порой, очень редко, ему не хватало ее, не хватало гладкой кожи и тонких черт молодой женщины, превращенной им в главную приманку клуба. Да, в его магазине она была товаром для витрины.

Анна и сама знала, что, как только поймет свою роль, осознает свое истинное положение, уже никогда не сможет удержаться наверху, как бы ни старалась. Так устроен этот мир. Она пользовалась огромной популярностью, но только до тех пор, пока не догадывалась, что она – живая игрушка, домашний любимец. Знание убивает непосредственность. Конечно, осознание себя как личности есть жизненно необходимое для женщины качество, которое привлекает к ней мужчину, заставляет его влюбиться в нее. Но у других, у тех, кто заинтересован только в том, чтобы купить ее тело, это качество не вызывает ничего, кроме ненависти и мстительности. Им нужна красивая внешность, не испорченная каким-то там самопознанием, им нужен котенок, но не кошка. Вот почему Сатакэ стремился испортить Анну лестью и похвалой, надеясь таким образом удержать ее во мраке неведения. Получилось, однако, иначе: девушка влюбилась в него, и это – ирония судьбы! – стало началом ее падения. Она неплохо устроилась в баре, но Сатакэ знал: сказка продлится не больше пяти-шести месяцев. Ему было жаль ее, но это чувство мало чем отличалось от жалости, которую вызывали запертые в грязных клетках котята и щенята. Он просунул палец между железных прутьев, но щенок в испуге попятился.

– Не бойся, – сказал ему Сатакэ.

Котята… щенята… Они жмутся к тебе, облизывают тебя, ползают по тебе, цепляются за тебя – но как быстро это все надоедает. Такими доверчивыми могут быть только глупцы. В том-то вся и штука с этими обласканными, изнеженными любимцами – они либо глупы, либо слишком услужливы и покорны. Сатакэ резко повернулся и отошел от магазина. Заглянул в ярко освещенный, но пустой торговый пассаж, побродил по саду. Внизу, уходя в сторону холмов Тама, растянулся огромный, серый, грязный город. Мамаши у игровой площадки и юные любовники в углу недовольно посмотрели в его сторону.

Вот уже четыре дня Масако Катори не появлялась на фабрике, с того самого вечера, как он поставил на стоянку зеленый «гольф» Кунико. Поставил специально для нее. Может быть, она ушла с работы. Это было бы очень огорчительно. Он связывал с ней такие надежды, полагая, что наконец-то встретил женщину со стальными нервами, но если ее испугал даже такой маленький трюк, то она ему не нужна. Неужели его ждет очередное разочарование? Неужели она так же труслива, как и все прочие? Неужели он обманулся в ту ночь, по дороге к фабрике, когда подумал, что она ощутила то же, что и он сам, – родство душ, близость характеров, влечение? Сатакэ снова повернул к магазину с животными. Собаки и кошки следили за ним своими жалостливыми глазами. Он вдруг почувствовал, как что-то в нем стало сохнуть, увядать, и поспешно направился к лестнице. Мысли о Масако пробудили воспоминания о той, другой женщине, и пульс участился, тело вспомнило то давнее возбуждение, вызванное погоней за ней по улицам Синдзюку. Выражение ее лица все еще будоражило кровь. А Масако… Нет, она не вызывала ничего, кроме разочарования и злости. Он хотел унизить ее, сделать ей больно, растоптать, а не просто задушить, как ту толстуху. Неужели он ошибся, вообразив, что их встреча предопределена судьбой? Сатакэ сжал кулаки.

В игровом салоне у вокзала ему трижды выпал джек-пот – максимум того, что мог, согласно правилам, предложить один автомат. Прежде чем уйти, Сатакэ со всей силы пнул машину и уже на улице услышал крик выбежавшего следом смотрителя.

– Эй!

– Что?

Он повернулся и посмотрел на преследователя так, что тот остановился, как будто наткнулся на препятствие. Сатакэ достал из кармана три бумажки по десять тысяч йен, бросил на тротуар под ноги смотрителю и криво усмехнулся, когда тот поднял деньги. Он мог позволить себе такой жест. К тому же играл он не ради денег.

Странно, но, убив Кунико, Сатакэ не почувствовал никакого облегчения – наоборот, жажда насилия только возросла. Злость, гнев, ненависть, жестокость соединились в гремучую смесь, которая закипала, распирала его изнутри, требуя немедленного выхода. И в то же время какая-то часть его хладнокровно, словно со стороны, наблюдала за этим ведущим к самоуничтожению процессом.

Сгорбившись, держа руки в карманах, он прошел через пустой торговый пассаж. Все вокруг раздражало, новые витрины – фальшивым, искусственным блеском, старые – темнотой и унылым однообразием. Сатакэ был голоден, но есть не хотелось. Придется, как и раньше, отогнать «гольф» на стоянку и ждать в надежде, что Масако все же появится.

Открыв дверцу, Сатакэ уставился на разбросанные по салону кассеты и туфли Кунико – до сих пор он не притрагивался к ним. Одна пара, валявшаяся на переднем пассажирском сиденье, особенно напоминала свою хозяйку. Единственным свидетельством того, что машиной владел другой, была пепельница – в ней теперь лежали его окурки, и Сатакэ регулярно избавлялся от них по дороге на работу.

Сатакэ знал, что рано или поздно повстречает Масако, если только наберется терпения и продолжит утомительное патрулирование улиц этого надоевшего ему пригорода. Он хотел увидеть ее лицо. Если она действительно ушла с фабрики, то ничего другого и не остается, хотя, конечно, таскать сеть, чтобы поймать одну-единственную рыбку, занятие довольно опасное. Он вспомнил, как изменилось лицо Масако, когда она увидела на стоянке машину Кунико. В первый момент оно словно застыло, потом стало непроницаемым, будто ничего особенного не произошло, но ее выдавали сжатые губы.

Сатакэ следил за ее реакцией из будки, видел, как она обошла «гольф», припаркованный нарочито небрежно, как это обычно делала его бывшая хозяйка. Ей хватило смелости подойти к будке и заговорить о машине, но не хватило самообладания, и голос дрожал. Да, ему удалось-таки напугать ее. В меру. Сатакэ негромко рассмеялся, вспомнив ту сцену. Но одного только страха ему было мало. Точнее, страх хорош до тех пор, пока не переходит в жалкие мольбы, плач и прочее. Он вспомнил собачонок в магазине, вспомнил, как выла, выпрашивая пощады, Кунико. Волна отвращения вдруг всколыхнулась в нем, и туфли, так напоминавшие их владелицу, кувыркаясь и прыгая, полетели по грязному бетону.

Сатакэ въехал на стоянку у дома и уже запирал дверцу, когда к нему быстро подошла незнакомая молодая женщина, по-видимому дожидавшаяся его появления. Судя по сандалиям и фартуку, она была домохозяйкой и жила здесь же. Хотя лицо ее и не несло следов макияжа, волосы были взбиты и обильно политы муссом, что делало их похожими на надетый в спешке парик. В общем, выглядела она, на взгляд Сатакэ, ужасно.

– Вы знаете женщину, которой принадлежит этот автомобиль? – спросила незнакомка. – Дзэноути-сан?

– Конечно знаю. Я ведь пользуюсь ее машиной, верно?

Сатакэ понимал, что, раскатывая на «гольфе», привлекает к себе ненужное внимание, но отказаться от него пока не мог.

– Извините, я вовсе не хотела… – Женщина покраснела, сделав, по-видимому, какой-то свой вывод относительно характера его отношений с Кунико. – Просто дело в том, что я давно ее не видела…

– Откровенно говоря, я и сам не знаю, где она.

– Вот как? – Женщина удивленно посмотрела на него. – Но вы же пользуетесь ее машиной?

– Я работаю охранником на той же фабрике, где работает Кунико. Узнав, что мы живем в одном доме, она попросила меня присмотреть за автомобилем, пока ее не будет. Так что я ее ни о чем не просил.

Сатакэ помахал ключами перед лицом незнакомки, чтобы она увидела на брелоке букву «К».

– Понятно. Интересно, куда она уехала?

– Думаю, решила немного отдохнуть. По-моему, повода для беспокойства нет.

– Но Дзэноути-сан отсутствует уже несколько дней, а между тем подошла ее очередь чистить мусорные баки. Автоответчик включен, а ее мужа, кажется, тоже нет дома.

– На фабрике она больше не работает, – объяснил Сатакэ. – Может быть, отправилась навестить родителей.

– Так вы пользуетесь машиной в ее отсутствие?

Женщина смотрела на него с откровенным подозрением.

– Да, но я плачу за это, – ответил он.

– Понятно.

Женщина слегка напряглась при упоминании о деньгах. Живет на зарплату мужа, подумал Сатакэ, но все еще делает вид, что такие вульгарные темы не для нее.

– Извините, я спешу.

Он прошел мимо, решив, что отныне будет ездить на «гольфе» только на работу. У входа в дом ему на глаза попался стоящий возле почтовых ящиков средних лет мужчина в новом плаще. Полицейский? Проследив за чужаком, Сатакэ решил, что ошибся, – у этого были совсем другие глаза. Тогда кто? Взгляд незнакомца скользнул по фамилиям на почтовых ящиках и остановился, дойдя до номера 412. Сатакэ быстро вошел в лифт.

Выйдя из кабины на своем этаже, он позаботился о том, чтобы лифт не ушел вниз, и медленно направился по коридору к своей квартире, отворачивая лицо от холодного северного ветра. Но уже достав из кармана ключ, Сатакэ вдруг обнаружил второго незнакомца, на сей раз молодого человека, стоящего у его двери. На нем была короткая белая куртка, фиолетовые брюки, а волосы парень выкрасил в оранжево-коричневый цвет. При виде Сатакэ он сунул что-то в карман, может быть сотовый телефон.

– Это ты – Сато? – спросил незнакомец тоном человека, уже знающего, каким будет ответ.

Явно не полицейский. Больше смахивает на якудза, решил Сатакэ. Не отвечая на вопрос, он шагнул к двери. Похоже, тот, внизу, и этот, здесь, как-то связаны. Он уже взялся за ручку, когда вдруг заметил, что она обмотана какой-то черной тканью. Незнакомец наблюдал за ним, едва сдерживая смех.

– Какого черта? – пробормотал Сатакэ.

– Посмотри получше, – посоветовал парень.

Сатакэ почувствовал, как кровь бросилась в лицо, – черная тряпка оказалась трусиками Кунико. Теми самыми, которые он использовал в качестве кляпа.

– Твоя работа?

Шагнув к незнакомцу, Сатакэ схватил его за воротник куртки. На парня это, однако, не произвело ни малейшего впечатления – он лишь усмехнулся и даже не потрудился вынуть руки из карманов.

– Нет. Они уже были здесь, когда я пришел.

Значит, Масако. Отпустив парня, Сатакэ сорвал тряпку с ручки и сунул в карман.

– Работа не моя, – повторил гость, толкая Сатакэ в бок. – А меня ты зря трогал.

– Чего надо?

– Сейчас узнаешь. – Он вынул из кармана какой-то листок и сунул в лицо Сатакэ. – Посмотри сюда.

Листок представлял собой долговое обязательство Кунико Дзэноути перед неким «Центром миллиона потребителей» на сумму два миллиона йен.

– И при чем тут я?

– Ты значишься финансовым поручителем, а эта Дзэноути свалила из города.

– Ничего не знаю, – сказал Сатакэ, хотя сразу понял: его переиграли.

Таких денег Кунико не дала бы ни одна контора, а значит, все подстроили специально для него. Теперь эти громилы будут постоянно ошиваться возле дома, привлекая ненужное внимание и провоцируя интерес к нему самому.

– Так, говоришь, не знаешь? – Парень неожиданно повысил голос. – Или уже вспомнил? – Из-за открывшейся неподалеку двери высунулась женская голова. Другая дверь скрипнула у него за спиной. Похоже, гость рассчитывал именно на такой эффект. – Это что?

Он ткнул пальцем в графу «поручитель», где стояло его вымышленное имя – «Йосио Сато». Сатакэ улыбнулся.

– Это не я.

– Тогда кто?

– Откуда мне знать?

Из кабины лифта вышел второй, тот самый мужчина, которого Сатакэ заметил внизу, у почтовых ящиков. Значит, они действительно работали вдвоем.

– Меня зовут Мията, – представился мужчина, подходя ближе. – Я из «Восточного кредита». Наш клиент, Дзэноути-сан, немного опаздывает с платежами, к тому же нам стало известно, что она покинула город.

– И я значусь ее поручителем, да? – усмехнулся Сатакэ.

– Боюсь, что так.

Сатакэ выругался. Сколько еще таких кредиторов появится здесь в ближайшие дни? Судя по всему, Масако получила помощь от Дзюмондзи, который подделал долговые поручительства и передал их своим дружкам-рэкетирам, а потом, запустив слух об исчезновении Кунико, натравил на него этих псов.

– Ладно, похоже, выбора у меня нет. Оставьте бумаги, а я посмотрю, что можно сделать.

Кажется, его уступчивость произвела должное впечатление – оба протянули копии поручительств.

– И когда же мы получим денежки? – спросил молодой.

– Не позже чем через неделю.

– Посмотрим, но имей в виду, что если денег не будет, то в следующий раз я приду с друзьями и мы уже не будем такими вежливыми. Можешь не сомневаться.

Похоже, Дзюмондзи нашел самых отъявленных бандитов, подумал Сатакэ. Обычно первый визит обходится без угроз.

– Я понял.

Пока шел разговор, в коридор вышли уже несколько соседей, наблюдавших за переговорами с безопасного расстояния. Гости могли быть довольны достигнутым результатом. Кивнув Мияте, он повернул ключ и проскользнул в квартиру. Второй попытался заглянуть внутрь, но Сатакэ решительно захлопнул за собой дверь и лишь потом включил свет и, приникнув к «глазку», убедился, что они ушли.

– Черт! – Он швырнул на пол черные трусики. – Черт!

Теперь за ним установят наблюдение. Возле дома будут постоянно крутиться темные личности, но самое главное, теперь следить за ним станут и жильцы. Возможно, эти двое уже разговаривали с той женщиной внизу, чем и было вызвано ее неожиданное любопытство. Можно бы, конечно, пожертвовать несколькими миллионами и рассчитаться по кредитам, но, в любом случае, оставаться в доме, где соседи уже взяли тебя на заметку, опасно. С другой стороны, в случае неуплаты кредиторы доберутся и до фабрики. Получалось, что Масако в этой партии переиграла его.

Открыв шкаф, Сатакэ достал черную нейлоновую сумку, которую захватил с прежней квартиры, сложил в нее пачки денег, отчеты из детективного агентства и, подумав, добавил трусики Кунико. Взгляд пробежал по пустой комнате, задержавшись на кровати у окна. Сколько раз он представлял, как привяжет к ней Масако и… не суждено. И все же на его губах снова заиграла улыбка. То, что казалось утраченным, вернулось. Сатакэ снова чувствовал себя охотником, только сейчас желание найти, догнать и схватить добычу было еще сильнее, чем тогда, когда она бежала от него по улицам Синдзюку. Все его существование сводилось теперь к удовлетворению одной неодолимой потребности – убить Масако. И не было в мире наслаждения, которое могло бы сравниться с этим. Оставив свет, Сатакэ взял сумку, вышел из квартиры и, убедившись, что в коридоре никого нет, спустился по лестнице вниз. Дойдя до первого этажа, он увидел стоящего неподалеку от входа парня в белой куртке, который, трясясь от холода, наблюдал за окнами его квартиры. Успокоенный светом в окне, парень отвернулся и обратил свое внимание на возвращающуюся с работы молодую женщину. Воспользовавшись шансом, Сатакэ пробежал за мусорными баками, нырнул за кусты и выбрался на улицу. Пока у него не было иного варианта, как снять комнату в отеле. Впрочем, он не сомневался, что не пройдет и суток, как они установят его отсутствие и придут за ним на работу.

Нынешним вечером Сатакэ ехал на фабрику в арендованной машине. Он нисколько не сомневался, что Масако появится, как обычно. Получив известие, что план сработал, она обязательно захочет сама убедиться в успехе. Придет – потому что он и сам на ее месте приехал бы, а они ведь так похожи. Он закурил сигарету и сел у окна, поджидая «короллу», представляя лицо ее владелицы, когда она увидит его на месте.

Она приехала около половины одиннадцатого, как обычно. Свет фар мазнул по стеклу, и Сатакэ вскинул голову. Машина проехала мимо, но он успел заметить напрягшееся, похожее на маску лицо. Она даже не повернулась, чтобы посмотреть на него. Заносчивая стерва. Наверное, думает, что прижала его, прищемила хвост. Радуется. Он восхищался Масако за то, что ей удалось заслужить его ненависть. Ненависть и восхищение – опасная смесь; Сатакэ почувствовал, как закипает кровь, кружится голова.

Он услышал, как хлопнула дверца… захрустел гравий под ногами…

– Добрый вечер.

Выйдя из будки, Сатакэ встал на ее пути.

– Добрый вечер, – ответила Масако, глядя на него в упор.

Волосы свободно падали на воротник залатанной куртки, тонкие губы едва заметно улыбались. Она установила его личность, выгнала его из квартиры, и это добавило ей уверенности в себе. Сатакэ с трудом взял себя в руки.

– Мне проводить вас до фабрики?

Ему даже удалось сохранить вежливый тон.

– Спасибо, не надо.

– Дорога опасная.

Масако остановилась.

– Опасность – это вы.

– Извините, не понимаю?

– Игра окончена, Сатакэ.

Тогда, преследуя ту женщину в Синдзюку, он испытал невероятное, неудержимое возбуждение. На сей раз было иначе, он удержал его в себе, хотя и почувствовал, как оно бурлит в нем, вскипает в поисках выхода. Ему хотелось продлить это острое ощущение, сохранить как можно дольше.

– Мнишь себя крутой, стерва?

Не обращая на него внимания, Масако повернулась и зашагала к фабрике. Что это? Вызов? Или точно рассчитанный риск? Он последовал за ней, немного отстав, слыша, как стучит ее сердце, чувствуя, как напряжены ее плечи. И тем не менее она продолжала идти не оборачиваясь, не выказывая заметных признаков страха. Он включил фонарик и направил луч на дорогу перед Масако.

– Я же сказала, мне не нужны провожатые. – Теперь она все же повернулась. – Не хочу, чтобы меня придушили в таком месте.

Сатакэ ощутил, как под кожей прошла горячая волна наслаждения. Как же он ненавидел ее! Все, что он когда-либо чувствовал к молодой, красивой Анне, не шло ни в какое сравнение с этим! Желание и ненависть, непонятным образом соединенные опасностью самоуничтожения. Что, если схватить ее сейчас? Сбить с ног? Затащить на старую фабрику и там убить? Поразмыслив, он решил, что это будет слишком просто, слишком банально.

– Неподходящая обстановка, а? – словно прочитав его мысли, усмехнулась она. – Хочешь, чтобы я сначала помучилась? Почему…

Договорить не дал скрип велосипедных тормозов, и в следующую секунду между ними встала Йоси.

– Доброе утро.

Она взглянула на охранника и зашагала рядом с Масако.

– Шкипер! Что ты здесь делаешь?

– Захотелось повидаться. Как хорошо, что я тебя застала. Сатакэ посветил ей в лицо. Йоси нахмурилась и посмотрела на Масако, которая, казалось, усмехалась в темноте.