Текст книги "Сказки и песни цыган России"

Автор книги: Н. Гесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

83. Как цыганки от лесовика дурным словом спаслись

[83]83
  Записана в Сусанино Ленинградской обл. от Л. Н. Ильинской (около 80 лет).


[Закрыть]

Был духов день. Пошли цыганки в деревню гадать да еду выпрашивать. И вот всем цыганкам не везет, а одной везет да везет, уже и класть еду не во что, а все подают. Заходит цыганка в избу к одной бабе, видит, что живет она бедно, и говорит:

– Слушай, миленькая, я тебе помогу, я тебе так сделаю, что горя знать не будешь. Возьми своим детям пироги, а мне дай корзинку.

Дала ей баба корзинку. Положила цыганка в нее еду и пошла. Встречается она с остальными цыганками: у одной – все, у других – ничего.

– Пора, миленькие, в табор возвращаться, – говорит бойкая цыганка, – а то стемнеет скоро, и мужики напьются. Кто нас через речку перевезет?

– Ай, ай, ай!.. Не можем мы возвращаться с пустыми руками. Совсем ничего не собрали.

– Ладно, – говорит бойкая цыганка, – я сама вам принесу, а вы здесь побудьте.

Обежала она еще полдеревни, набрала еды всякой, раздала ее цыганкам, и пошли они назад, в табор. Перевез их мужик через речку, а дальше надо было лесом идти. Тут–то цыганок вечер и застиг.

А стояла осень: листья падают и шуршат под ногами, каждый шаг издалека слышен. Вдруг остановилась бойкая цыганка, почудилось ей, будто кто–то впереди идет. Испугалась она, спрашивает у цыганок:

– Не слышали ли чего?

– А что слышать–то?

– Да вроде как идет впереди кто–то...

– Что ты, миленькая, это тебе со страху померещилось.

Ну ладно, пошли дальше. Прошла бойкая цыганка еще несколько шагов:

– Да говорю вам, что идет кто–то. Чую, что какой–то огромный человек. Слышите, шаги какие большие?

Прислушались цыганки: и впрямь идет кто–то. А тут дождь пошел, и шаги стали все ближе и ближе. Испугались цыганки. Что делать? Вперед идти нельзя, назад идти некуда. Припустили налево. А шаги сзади доносятся. В самую чащу угодили цыганки, уже и бежать–то сил нет. Цыганки и богу молились, и кого только на помощь не призывали. Наконец упали они обессиленные на землю. «Ну все, – думает бойкая цыганка, – конец наш пришел». А шаги все ближе и ближе. Привстала тогда бойкая цыганка и давай лесовика ругать. Уж как она его только не называла...

Что такое? Прислушалась. Шаги все тише и тише. Наконец совсем пропали. А тут и рассвет наступил. Не помнили цыганки, как они в табор вернулись, словно их кто–то из лесу вывел и до места довел.

84. Старая гадалка и лесовик

[84]84
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от А. Е. Михайлова, 1899 г. рожд.


[Закрыть]

Кочевал цыганский табор. Ехали цыгане лесом и попали на берег реки. Вокруг луга, красота. Старая трава скошена, и новая уже прорастает. Вот старший и говорит:

– А что, ромалэ, давайте остановимся, лошадей распряжем, покормим их немного. До деревни далеко еще, ночевать здесь не будем, а передохнуть можно.

Выпрягли лошадей цыгане, пустили их на вольные травы, а сами костерок развели, самовары поставили, собрались чай пить. А у одного цыгана была дочь – раскрасавица. Села она неподалеку на камушек и задумалась о чем–то своем. Вдруг из лесу старичок вышел, росточка небольшого, вместо кушака веревкой подпоясанный. Посмотрел он на цыган, будто бы ища кого–то, а потом увидел девушку–красавицу, подошел поближе, сел к ней на колени и стал в лицо заглядывать. Испугалась девушка и кричит:

– Хасиям, ромалэ! [Пропали мы, цыгане! (цыг.)] Возьмите от меня этого человека! Что это за человек? Откуда взялся этот старик? Что он на меня так смотрит? Берите колья, ромалэ, бейте его!

Схватились цыгане за колья, но тут вышла вперед старуха–гадалка и прикрикнула на них:

– А ну назад, неразумные, не трогайте этого человека, нельзя. Сейчас он встанет и уйдет.

Взяла старуха чистую тарелку, положила на нее кусок хлеба, соли щепотку, яички куриные и понесла к старику. Подала она ему все это. Взял он угощение из рук старухи, встал и пошел своим путем.

Подошел старик к лесу и закричал цыганам:

– Ну ладно, раз догадались – трогать не буду.

Захлопал старик в ладоши, засмеялся и стал расти на глазах. Сделался он таким высоким, что голова его выше деревьев стала, свистнул старик и пропал.

– Эх, цыгане, цыгане, – покачала головой старуха–гадалка, – на кого руку хотели поднять, на самого лесового отца. Да он только дунул бы, и от вас ничего бы не осталось.

85. Как цыган лесовика обидел

[85]85
  Записана на ст. Михайловка Ленинградской обл. от И. И. Иванова (около 70 лет).


[Закрыть]

Украл цыган коня где–то далеко от табора своего и возвращается домой. Известно всем, что когда с такого дела возвращаешься, то днем все больше в лесу скрываешься, а ночью, когда все затихает, едешь. Не с голыми руками возвращаешься – с чужим конем! А ночью–то вся нечистая сила и оживает, тут ей раздолье! Русалки свои реки проверяют, а лесовые по лесам шатаются да тех, кто в их владения забредает, наказывают. Так закружат иной раз, что и не выберешься.

Вот и едет цыган с краденым конем, и едет. Вдруг слышит, словно кто–то в колокол бьет. Понял цыган, что это лесовик его заманивает. Испугался, а виду не подает.

– Нечего меня пугать, – кричит он лесовику, – меня и нет здесь вовсе, я в шатре сплю.

Захохотал лесовик и давай цыгана по лесу кружить. То цыган был вроде рядом с табором, а не прошло и минуты, как он за сто верст от своих шатров оказался. Кружил, кружил цыган по лесу, а наутро, выбившись из сил, привязал краденого коня к дереву, место пометил и пешком домой отправился. Целую неделю добирался. Пришел в табор и рассказывает, что с ним случилось.

– Потому–то он и крутил тебя по лесу, что ты обидел его, не откупился, надо бы ему серебра бросить, тогда бы он и отстал, – сказал старый цыган.

На следующую ночь собрался цыган на меченое место за конем и серебра с собой прихватил. С тех пор больше он с лесовиком не ссорился.

86. Как лесовик с табором подружился

[86]86
  Записана на ст. Семрино Ленинградской обл. от И. М. Федорова (около 60 лет).


[Закрыть]

Повадился лесовик в табор ходить да мешаться. Как закрутит цыган по лесу, так они никак по делам своим никуда доехать не могут. И такая уж напасть пошла от этого лесовика, что хоть ложись да помирай. А лесовик не унимается: и днем, и ночью в табор приходит. В лаптях, в кафтане, в кушаке с кистями – чисто мужик, а шапка, как у казака. Подойдет к цыганам и давай руками махать, мол, вон отсюда, мои это места. Уж что только цыгане ему не предлагали.

– Давай сюда, иди к нам, – кричат, – мы тебе чаю нальем, свининкой покормим.

А лесовик отойдет назад, на пару шагов, и сделается выше берез. Испугаются цыгане и бежать с этого места.

Долго бы это продолжалось, если бы не нашлась и на лесовика управа. Была в этом таборе прекрасная цыганка. Да будь она и уродливой, все равно бы слава о ней шла большая. Так пела эта цыганка, что заслушаешься. Будешь десять дней слушать – не надоест.

Как–то раз Снова пришел лесовик, снова вырос выше деревьев и принялся цыган гонять по лесу. Запрягли коней цыгане, и только собрались уезжать с проклятого места, как выходит эта цыганка–певунья и говорит цыганам:

– Распрягайте коней. Попробую я лесовику песню спеть. Глядишь, он от нас и отстанет.

Запела цыганка песню. Прислушался лесовик и стал все ниже и ниже спускаться, пока не принял обычный человеческий вид. Сел на пенек и слушает. Но как только цыганка стала к нему приближаться, лесовик снова вскочил и снова поднялся выше берез.

Отойдет цыганка назад, и лесовик опять в нормальный человеческий рост входит. Вроде как бы испугался лесовик цыганки, но в то же время настолько ему песни ее понравились, что с той поры перестал он табор по лесу гонять и цыганам этого табора в делах их больше не мешал. Но лишь только наступит вечер, а лесовик уж тут как тут. Сидит неподалеку от костра и песни слушает.

87. Как лесовик цыган предупредил

[87]87
  Оригинал сказки опубликован в книге П. Истомина (Патканова) «Цыганский язык. Грамматика и руководство к практическому изучению разговорной речи современных русских цыган» (М, 1900, с. 151—153).


[Закрыть]

Давно это было. Собрались однажды цыгане на ярмарку. От деревни до города путь не близкий. Вот и едут. По дороге все задремали, только один цыган не спит, лошадьми управляет. Вдруг видит цыган: кто–то с березы на землю спрыгнул и возле дороги встал. Человек не человек, весь седой, глаза выпученные, смотрит сердито и говорит:

– Не покупайте серых коней. А купите – не будет вам счастья.

Протер цыган глаза – никого нет. Испугался цыган – не иначе как черта встретил. Разбудил всех и рассказывать начал. Засмеялись цыгане, не поверили ему. А потом и забыли о том, что произошло по дороге.

Хорошая была ярмарка в тот день. Коней видимо–невидимо. Поменяли цыгане своих лошадей да много барыша взяли, аж в карманах не умещается. Только собрались обратно возвращаться, видят: мужик идет и ведет серого коня. А конь – красавец, высокий, в яблоках. Как увидели цыгане такого коня, глаза у них загорелись.

– Много ль просишь, мужик, за коня своего?

– Да не так уж и много.

Короче говоря, купили цыгане коня этого и домой привели. День стоит конь, два – не берет в рот ни овса, ни воды. На глазах сохнет. Вот и брюхо у него подобралось, ребра выперли наружу, ноги держать перестали, только и осталось, что кожа да кости. «Что за беда, – подумали цыгане, – не иначе как нечистая сила над нами издевается».

Решил тут один цыган посмотреть, что с конем происходит: забрался в сено и ждет. Настала ночь, уснули все, вдруг слышит цыган: двери отворились и заходит кто–то в конюшню, разбросал по земле весь овес, снял с серого попону и верхом сел. Обезумел конь, аж весь вспотел, а тот знай колотит его ногами. Испугался цыган и бежать. Перебудил всех, прибежали цыгане в конюшню, и вправду: овес раскидан по земле, а серый стоит еле живой. Вспомнили тогда цыгане, что их лесовик предупреждал.

88. Рыжая лошадь

[88]88
  Записана на ст. Антропшино Ленинградской обл. от В. А. Ивановой, 1926 г. рожд.


[Закрыть]

Поехал как–то раз цыган на ярмарку. Поменял коней удачно, много денег выручил, да и лошадь хорошую взамен взял. Накупил цыган полно еды всякой, одежки и домой отправился. Едет и радуется: «Довольна будет жена, детишки обрадуются. Сыты будут и одеты».

Застала цыгана в дороге ночь. Остановился он. Костерок разжег, принялся мясо жарить да чай варить. Только собрался поесть, как вдруг из лесу старичок выходит и прямо к нему:

– Здравствуй, добрый человек, что ты здесь делаешь?

– Так, мол, и так, домой еду с ярмарки. Переночую только и дальше подамся. Смотри сколько еды жене да детишкам везу!

– Ай, добрый человек, ты уж пожалей старика, долго я хожу по лесу, проголодался, устал, ботинки мои поизносились, да одежка пооборвалась. Дай у твоего костра посижу, погреюсь да поем, что ты дашь.

– Угощайся, мне не жалко.

Начал цыган старика угощать. А старик все ест да ест, ест да ест и все цыгана просит:

– Не пожалей для старика куска хлеба.

Так всю еду и съел, что цыган на ярмарке купил. Вытер усы и говорит:

– Миленький мой, а не дашь ли ты мне что–нибудь из одежки? Видишь, на кого я стал похож?

Пожалел цыган старика, стал ему одежду протягивать, а тот все надевает да надевает, надевает да надевает.

Так всю одежду на себя и напялил, что цыган на ярмарке для семьи своей купил. А потом и говорит:

– Ну спасибо тебе, цыган, за то, что не пожалел для меня ничего. За доброту твою я тебя не забуду.

Сказал старик эти слова и словно растворился.

Наутро просыпается цыган и видит, что нечего ему домой везти: ни еды нет, ни одежки. Понурил голову цыган, а делать нечего: надо домой возвращаться. Запряг цыган коня и поехал. Едет он по дороге и видит: прямо поперек пути рыжая лошадь встала, шерсть у нее огнем золотым горит, глаза сверкают. Стоит она и не дает проехать. Хлестал цыган своего коня, хлестал, а тот встал, как вкопанный, не хочет везти телегу, и все тут. Рассердился цыган, схватил свой кнут, спрыгнул с телеги и бегом к рыжей лошади. Подбежал и со всего плеча как хлестнет ее. Глядь, а она рассыпалась. Посмотрел на землю цыган, а вместо рыжей лошади куча монет золотых лежит. Обрадовался цыган, понял он, что это старик–лесовик его отблагодарил за то, что не пожалел последнего куска хлеба для него.

89. Как цыгане на лесовика гадали

[89]89
  Записана на ст. Михайловка Ленинградской обл. от А. М. Лобановой, 1907 г. рожд.


[Закрыть]

В старину такой обычай у цыган был: когда мужчины уходили коней воровать, брали цыганки их рубашки и шли в лес с лесовиком разговаривать Зайдут они в чащу, вобьют в землю колья, привяжут к ним цыганские рубашки и давай лесного человека спрашивать:

– Нечистая сила, выходи, скажи, что с нашими мужьями будет? Приедут ли они? Дай нам знать, лесной человек, все ли будет в порядке, или беда с ними приключится?

Присядут цыганки на землю, притихнут и начинают прислушиваться, какой знак им лесовик подаст. Если удачным будет цыганское дело, то слышат цыганки голоса мужей своих или песни цыганские, а то еще свист раздастся, щелканье кнутов. Хороший это знак – с удачей вернутся цыгане! Но если вдруг собака залает, значит, неудача у их мужей, с пустыми руками вернутся. А еще хуже, если ключи забренчат: значит, забрали их мужей в казенный дом. Но хуже всего, если выстрелы раздадутся: это беда лютая идет по цыганскому следу – погоня и смерть.

90. Волшебный цветок

[90]90
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от К. Ф. Богдановой, 1904 г. рожд.


[Закрыть]

Произошла эта история в старые года. Жила в одной деревне цыганская семья. Жили они оседло, бедно жили. Избенка у них была такая неказистая, что и поглядеть не на что: крыша покосилась, в стенах щели проглядывают, и ветер сквозь эти щели свистит.

А тут прошел слух по деревне, что в таком–то и таком–то месте клад зарыт и клад этот старинный. Вот и выбрал цыган ночку потемней, запряг лошадку свою и поехал за кладом. Подъехал цыган к тому месту, где клад зарыт, и копать принялся. Много ли, мало ли времени прошло – никто об этом не знает, только вдруг стукнулась лопата цыгана обо что–то твердое. Обрадовался цыган, стал быстрей копать. Отрыл цыган большую каменную плиту. «Вот, – думает, – подниму эту плиту и стану богатым человеком Будет семья моя в достатке жить, будут купцы при встрече со мной кланяться». Однако попытался цыган плиту приподнять, да видит пустое дело, одному никак не справиться Рванулся цыган домой, взял с собой шурина, детей взял, тех, что постарше. Снова стали они все вместе плиту поднимать, однако плита даже не пошевелилась.

Наутро весть о кладе облетела всю деревню. Сбежались мужики с ломами да лопатами, стали эту плиту выворачивать.

– Ничего! Клада на всех хватит, – решили деревенские промеж себя.

Возились, возились мужики вокруг плиты, и так и этак ее пытались поднять, да только все понапрасну: плита как в землю вросла – не сдвинуть ее с места, и все тут. Плюнули мужики и разошлись.

Однако кончим об этом говорить. Вот Иванов день подошел. Собрался народ в церкви: попа слушают. И цыган со своей семьей тут же на паперти сидит. В полночь, когда кончилась служба, стал народ расходиться. А в ту пору все в лаптях ходили, из лыка березового сплетенных. Вот идет цыган от церкви, смотрит под ноги: что такое? От одного лаптя сияние исходит. Пригляделся цыган, а это цветок диковинный в лапте у него застрял. Показал он цветок матери своей, а та ему и говорит:

– Сынок, счастье–то какое! Раз в году это только бывает – на Иванов день. Расцветает этот цветок для того человека, кому клад хочет открыть. Это, сынок, тебе весточка от хозяина клада.

Припустил цыган домой, схватил лопату. Прихватил он шурина своего на всякий случай, и поехали они к тому месту, где каменная плита была. Подъехали цыгане, спрыгнули в яму, руками схватились за плиту, и она сама подалась, легкой стала, как перышко. Отодвинули они плиту, смотрят: а под ней котел стоит, доверху заполненный золотом. Вытащили цыгане котел, на телегу поставили, в рогожку завернули. Только они собрались уезжать, как из ямы старик вылезает – весь седой, волосы лохматые, брови торчком стоят. Вылезает этот старик и говорит:

– Не торопитесь домой возвращаться. Не весь еще клад вам в руки дался. Поезжайте туда–то и туда–то, увидите деревню, за ней река протекает, а через речку мост перекинут. Ищите под этим мостом, там сорокаведерная бочка золота спрятана.

Обрадовались цыгане такому чуду, хлестнули лошадей и помчались, даже со стариком не простились, даже поблагодарить его позабыли. Покачал головой старик, усмехнулся и опять в эту яму провалился. Налетел тут ветер и заровнял яму. А сверху трава поднялась.

Приезжают цыгане к указанному месту, деревню проскочили, к реке подъехали. Вдруг видит цыган: а цветок–то его волшебный пропал куда–то.

– Что такое? – говорит цыган шурину. – Только что был цветок, и вдруг его нет!

– Да, наверно, ты его по дороге обронил! – отвечает шурин. – Бог с ним, с цветком этим, место мы знаем, так что нам этот цветок уже ни к чему. Раздевайся, пошли бочку искать.

Разделись цыгане, зашли в воду, стали золото искать. Лазили, лазили, чуть не утонули в реке, а бочки нет как нет.

– Видать, обманул нас этот старик, – стуча зубами от холода, сказал шурин цыгану, вылезая на берег.

Вернулись цыгане домой, рассказали все, как было, а мать и говорит:

– Эх, сыночек, надо было вам того старика отблагодарить, а вы поторопились скорее за золотом поехать. Вот он и забрал волшебный цветок.

Однако и того клада, что дался цыгану в руки, хватило ему и детям его на всю жизнь. Разбогател цыган, дом новый построил, лавку купил, стал жить припеваючи.

91. Как цыган сам себя наказал

[91]91
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от А. Е. Михайлова, 1899 г. рожд.


[Закрыть]

Остановился табор неподалеку от деревни. А возле деревни, на самом краю ее, часовня стояла, и рядом с ней береза кривая росла.

Вот спит один цыган из табора и слышит, как кто–то его в бок толкает:

– Вставай, цыган!

Проснулся цыган, видит: стоит перед ним старичок – весь седой и борода до пояса.

– Иди к часовне, цыган, там под кривой березой клад зарыт. Полное охотничье голенище золота. На тебя этот клад записан. Срок уже выходит. Иди отрой его и возьми.

Сказал старичок и исчез. Рассказал утром цыган своей родне о том, как к нему ночью старик приходил, а те его на смех подняли:

– Охота тебе идти позориться. Какой клад? Нет там ничего. Это над тобой кто–то насмешки строит.

Так или иначе, но не пошел цыган на указанное место. А табор дальше покатил. На следующую ночь опять приходит старичок к этому цыгану и говорит:

– Ты что же это, мой милый, не слушаешься? Или тебе клад не нужен? Придется тебе обратно возвращаться...

Наутро цыган снова рассказал своей родне о старике.

– Рядом был – не стал копать, а чего теперь тебе ехать?

Короче сказать, подняли цыгана на смех, и никуда он не пошел. А потом и забыл о кладе.

Много ли, мало ли времени прошло – бог знает, только случилось так, что табор оказался снова на краю той деревни, возле которой часовня стояла. Вспомнил цыган о старике, что к нему по ночам приходил, о кладе вспомнил. «Дай, – думает, – схожу все–таки, очищу душу».

Никому ничего не сказал цыган и отправился на то место, о котором когда–то ему старик говорил. Подошел он к часовне, встал под кривой березой и копать начал. Откопал охотничье голенище, взглянул в него, а там одни битые черепки лежат.

– Значит, правильно надо мной родня смеялась, – сказал сам себе цыган и только собрался обратно, как видит – перед ним тот старичок стоит:

– Эх ты, цыган! Сам от своего счастья открестился. Твоему кладу уже срок давно вышел. Говорил я тебе, когда его надо было брать, а ты меня не послушал.

92. Как цыганам клад не дался

[92]92
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от А. Е. Михайлова, 1899 г. рожд.


[Закрыть]

Идут два молодых цыгана по лесу, о чем–то своем говорят. Вдруг, откуда ни возьмись, как из–под земли, собака выскочила и давай на них прыгать. Что такое? Удивились цыгане: «Откуда здесь собаке взяться?» А собака все прыгает и прыгает, не отстает. Схватили тогда цыгане кнуты и давай ими собаку отгонять. И вдруг слышат: из–под земли свист тихий раздался. Навострила собака уши, поджала хвост, отбежала чуть в сторону и снова как сквозь землю провалилась.

Еще больше удивились цыгане. Пришли они в табор, рассказывают об этом. А старая цыганка им и говорит:

– Молодые вы еще, мало знаете. Это вам клад давался, да только вы его взять не сумели. Вот хозяин клада и позвал собаку обратно.

93. Как барыня за жадность была наказана

[93]93
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от А. Е. Михайлова, 1899 г. рожд.


[Закрыть]

Правду ли говорят или нет, врать не буду, только слышал я эту историю от своего деда, а тот от своей бабки ее слышал. Мой дед ста двадцати лет был померши, а бабка его еще больше прожила. Тогда годы не считали.

Было место такое – Пустой бор. Говорят люди, что в этом месте еще Илья Муромец жил. Только это было давно, а наше дело позже было.

Стояло поместье в тех краях, а в нем барин был богатый со своей барыней. И вот однажды стучится к этому барину в ворота старик–цыган:

– Открывай, барин, дело есть.

Открыли ему ворота, впустили, расспрашивать стали:

– Кто ты, да что ты, да зачем пришел?

Вытаскивает цыган из–за пазухи старинный свиток и показывает барину. Развернул барин свиток и видит: перед ним карта его же собственного поместья, а на ней стрелочки, крестики всякие, а внизу надпись: «Отмерь от крыльца столько–то саженей и столько–то аршин». Обрадовался барин, велел накормить старика–цыгана, напоить его.

А на этой карте клад был обозначен, да не просто клад, а целый сундук с золотом. Поел цыган, попил, поблагодарил барина за угощение, встал из–за стола и говорит:

– Как стемнеет, пойдем клад откапывать, только учти, барин, пойдем вдвоем, барыню не бери.

Согласился барин, тогда цыган и спрашивает:

– А мне что дашь, барин, за то, что я тебя на место вывел?

– Найдем клад – наше счастье! Я не поскуплюсь.

Сказано – сделано. Вышел барин с цыганом на крыльцо, и стали они отмерять сажени да аршины. Доходят до места. Стали копать. Вырыли сундук с золотом. Только хотели открыть его, как слышат – барыня из окна кричит:

– Позвольте мне прийти к вам на такое чудо взглянуть!

– Нельзя, – кричит барин в ответ.

Не послушалась барыня мужа. Подошла, встала рядом незаметно. Цыган с барином открыли сундук, а он полон червонного золота. Опустил барин руки в сундук, зачерпнул две пригоршни и доверху набил карманы цыгана. У барыни аж глаза на лоб полезли. «Господи, – подумала она, – в наших угодьях, на нашей земле такое сокровище отрыли, и надо его с каким–то цыганом–бродягой делить!»

Едва она так подумала, как поднялся ветер, началась буря. Свалила буря сундук в яму и землей заровняла. Увидал барин жену и понял, в чем дело. Выхватил он шашку, подскочил к жене, взмахнул клинком и закричал:

– Признавайся, что подумала в эту минуту?

– Вот так и так, так и так, – ответила перепуганная барыня. – Пожалела я это золото для цыгана.

В общем, короче сказать, только то золото и уцелело, что барин в карман цыгана успел положить. Достает цыган монеты из кармана и говорит:

– Возьми, барин, золото, оставь мне только десять рублей, и ладно будет.

– Нет, – сказал барин, – не твоя вина, что клад пропал!

Так и не взял у цыгана ни одной монеты.