Текст книги "Сказки и песни цыган России"

Автор книги: Н. Гесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

54. Как цыганам невест выбирали

[54]54
  Записана под Саратовом от В. П. Каменского, 1911 г. рожд.


[Закрыть]

Подкатил табор к подножию горы. Поставили шатры цыгане, остановились. Были в таборе три невесты на выданье. Захотели родители невест замуж их отдать, да чтобы все по чести было, да чтобы жених был самый лучший. Пошли к вожаку советоваться.

– Помоги, брат...

Собрал вожак молодых цыган, выбрал троих по своему разумению и говорит им:

– Ну–ка, ребята, идите вон на ту гору и принесите в табор то, что вы считаете самым нужным для жизни.

Отправились цыгане. Каждый своей дорогой пошел. А в таборе уже к свадьбе готовятся, женихов ждут. День проходит, другой, на третий вернулись женихи.

– Покажи, что ты принес? – спрашивает вожак у одного из них. Достает цыган из мешка огромный кусок золота и отдает вожаку.

– Вижу, не зря ты время терял, дорогой подарок своей невесте приготовил. А потому быть тебе женатым на самой богатой девушке в таборе...

И досталась ему самая богатая невеста.

– А ты что принес? – спрашивает вожак у второго парня.

Вытряхнул второй цыган из мешка тушу убитого оленя.

– Вижу, семья твоя с голоду не пропадет. Знать, судьба тебе взять в жены самую дородную девушку в таборе...

И досталась ему самая дородная невеста.

– Ну а ты что принес? – спрашивает вожак у третьего парня. – Вижу, мешок твой пуст. Неужели с пустыми руками вернулся? Неужели за три дня так ничего и не нашел?

– Обошел я всю гору, отец, – отвечает третий парень, – красоты повидал немало. А на самой вершине нашел я цветок прекрасный...

И достал парень из–за пазухи цветок. Разом погасли все цыганские костры, и засиял в долине свет от этого цветка. Был он ярче света солнца, света луны. Удивились цыгане красоте цветка. А вожак сказал:

– Ну что ж, мой дорогой, умеешь ты красоту увидеть, значит, судьба твоя такая. Получай в жены самую красивую девушку.

И досталась ему самая красивая невеста в таборе.

55. Цыган и смерть

[55]55
  Записана под Саратовом от В. П. Каменского, 1911 г. рожд.


[Закрыть]

Жил один цыган на свете.. Прожил он долгую жизнь. Много дорог по земле исходил. Всякого повидал. И вот наступило время помирать ему. А кому умирать хочется?

Веселый был цыган – певун, плясун, выдумщик. Однажды ночью пришла к нему смерть–старуха и говорит:

– Ну что, цыган, пожил ты на свете долго. Хватит. Собирайся. Иди со мной.

– Погоди, старуха, – просит цыган, – дай еще часок по земле побродить.

– Ишь чего захотел, старик, разве мало тебе было в жизни дано? Разве мало ты вина попил, разве любил не всласть? Разве мало лошадей увел? Хватит! Собирайся! До рассвета мы должны уйти с тобой.

– Погоди, старая, что зря спешить–то, ночь еще велика. Дай–ка я напоследок возьму в руки гитару да песню спою для души.

– Что ж, – говорит смерть, – бери гитару, я на тебя зла не держу, да и веселей будет с песней время коротать.

Взял цыган гитару и струны тронул. И полилась песня. Сидит смерть, рот раскрыла. Никогда такой песни не слыхала. Едва песня кончилась, взмолилась смерть:

– Цыганок, дорогой, спой еще песенку, век помнить буду.

– Что, старая, понравилось? – сверкнул глазами цыган и снова ударил по струнам, и запел, и в пляс пустился.

– Пой! – кричит смерть. – Пой! Пой!

Цыган за третью песню принялся, за четвертую... А тут, откуда ни возьмись, заря занялась. Так и не заметили они, как ночь ушла. Глядит цыган, пропала смерть, как будто и не было ее.

А на следующую ночь все повторилось сначала: снова смерть пришла к цыгану, и снова он заворожил ее своими песнями до самого рассвета. И так каждую ночь. Вот так цыган свою смерть перехитрил.

56. Разбитая любовь

[56]56
  Записана на ст. Антропшино Ленинградской обл. от О. А. Ивановой (около 50 лет).


[Закрыть]

Жил–был цыган оседлый. Богат он был несметно. Лошадей было у цыгана видимо–невидимо, одних только рысаков чистокровных, почитай, штук тридцать. А среди всех рысаков – знаменитый красавец Кусака, который на скачках все призы забирал. Кличку свою конь получил за то, что кусался насмерть, никого к себе не подпускал.

Было у этого цыгана семеро сыновей и одна–единственная дочь. Сыновья были маленькими, а дочь – старшей. Потому и помогала она отцу, за лошадьми ухаживала. Только ее признавал Кусака, только ей позволял к себе подойти, погладить, гриву расчесать. Красивая была девушка, высокая, статная, брови черные, косы длинные. А пела так, что заслушаешься. Но только не было ей никакой жизни в отцовском доме, ни на шаг не отпускал ее от себя отец. И ослушаться его было невозможно – кнутом забьет до смерти.

А тут как на грех полюбила цыганка парня из бедной семьи. Красивый был парень, приворожил он ее ласками да нежностью своей. Три года тайком от отца встречались они. Да как ни таились, а все равно отцу открыться пришлось. Заикнулась цыганка о своей любви, но взъярился отец и отхлестал девушку кнутом. Не мог он допустить, чтобы его дочь в бедную семью ушла. А сказать по правде, не хотелось ему лишаться своей единственной помощницы, оттого и выплеснул злобу свою на дочь.

Известное дело, как цыгане в таких случаях поступают: запрягают коней и темной ночью крадут невест из отцовского дома, а потом родителям ничего не остается делать, как простить молодых.

Так и на этот раз случилось. Украл парень голубку из родного гнезда и увез далеко. Не пожалел денег отец ни на погоню, ни на розыски. Целый месяц искали беглецов, да понапрасну.

Однако сколько ни таись, а домой возвращаться надо. Вот и явились они: упали в ноги отцу, прощения просить стали. На парня он даже и не взглянул, а на дочь налетел хуже ястреба, схватил ее за волосы и на кузницу поволок. Заковал он ее в кандалы да, как собаку, к дому привязал, чтобы другим неповадно было отца ослушаться. А чтобы от парня отвязаться, решил жестокий цыган в другое место переехать. И пригрозил ему, что, если тот посмеет к его дочери прийти, он убьет его. Но разве это остановит цыгана? Как тень ходил он возле того места, где жестокий цыган дочь свою в кандалах держал, да не было парню удачи. Три раза пытался он выкрасть свою любимую – ничего не выходило. А на четвертый раз подстерег его жестокий цыган и ударил ножом в сердце.

Как узнала девушка о смерти своего любимого, стала от тоски вянуть, красота ее стала блекнуть, и решил жестокий цыган поскорей ее замуж отдать. Сыграли свадьбу. Отпировали. А как надо было оставлять молодых наедине, услышали цыгане крик. Вбегают и видят: лежит на полу цыганка распластанная, а в сердце ее нож торчит. Не захотела она жить с нелюбимым.

57. Как цыгане по свету разбрелись

[57]57
  Записана на ст. Волховстрой Ленинградской обл. от И. А. Баурова (около 50 лет).


[Закрыть]

Давно это было. Ехал цыган с семьей. Была у него лошадка слабосильная, тощенькая. Зато вещей в телеге было полно. Семья у цыгана большая была, детишек куча. Разве такую семью прокормить? Да и лошадь тоже кушать хочет, а сена достать негде. Воровать надо, а это не всегда получается. Вот так и ехал цыган по свету, горе мыкал: на возок никого не сажал, кроме детишек малых, а то лошадка совсем встала бы от непосильной тяжести. Те, кто постарше, сзади шли. От вещей и от детей стал возок широким–широким, а полозья у возка узкие–узкие, разве с таким возком управишься? То налево он качнется, то направо, то кастрюля из возка на землю упадет, то ребенок босоногий шлепнется. Днем, когда видно все, можно подобрать и вещь и ребенка, а как стемнеет – не углядишь. Да и как углядеть, когда такая пропасть детей? Как сосчитаешь всех? А цыган все стегает да стегает кобылу, все идет и идет вперед.

Вот так и получилось: то один отстанет от повозки, то второй. Весь мир обошел цыган, все земли изъездил, и где он прошел, там дети его оставались. С той поры и разбрелись цыгане по свету.

58. Как семерых братьев проучили

[58]58
  Записана в Сусанино Ленинградской обл. от В. П. Ильинского (48—53 лет).


[Закрыть]

С одним цыганским табором кочевала семья: отец, мать и семеро сыновей. Выросли братья здоровые да сильные. Может быть, один на один с ними кто–нибудь из цыган и поборолся бы, да когда все семеро соберутся, то лучше к ним не подходи. Всемером кого угодно одолеют.

Мать у них была никудышной хозяйкой, делать ничего не умела, а может быть, просто не хотела. Зачем бабе куда–то идти, да просить, да гадать кому–то, когда вон какие у нее сыновья здоровые, кого хочешь, поколотят и отнимут, что надо.

Вот и лежит вся семья в шатре день–деньской, ждет, когда другие цыганки с добычей вернутся. Придут цыганки, начинают пищу готовить, чай поставят, а потом зовут всех: идите, мол, чай пить. Ну и цыгана этого со всей семьей зовут – попробуй не позови. Идут все на чай, кто что с собой берет: кто – хлеба, кто – мяса, с пустыми руками никто не приходил. А семеро братьев возьмут два черствых куска хлеба да и идут в гости. Поедят там все, попьют и, довольные да сытые, в свой шатер возвращаются. А если не позовут их, то крикнет отец сыновьям:

– А ну–ка, дети мои, берите палки да топоры, идем цыган уму–разуму учить!

Пойдут братья, палатки у цыган разорвут, все перебьют, переломают, людей переколотят, знайте, мол, какие мы. За это и прошла о них недобрая слава – мол, баламуты. Не уважали их цыгане, а только терпели, потому что сладу с ними никакого не было.

Как–то раз остановился возле этого табора другой табор. Кочевали в этом таборе цыгане другого рода, богатого да знаменитого. Славились они своей справедливостью. Прослышали они о семерых братьях–баламутах и решили их проучить.

По–разному бывает, когда встречаются два табора. Бывает и так, что дело дракой кончается, но чаще всего собираются цыгане вместе и пир закатывают, если между ними раньше никакой вражды не было.

Вот и устроили цыгане из богатого и знаменитого рода пир горой. Сели все угощаться, а старший богатого табора сказал:

– Никому к еде не прикасаться, пока семеро братьев не придут!

Послали за братьями. Приходят они, рассаживаются. Тогда старший богатого табора говорит:

– Подождите есть, чявалэ, пусть сначала семеро братьев досыта наедятся. Ешьте, пейте, братья, все для вас!

– Да что ты, брат, хорошо ли так? Ведь мы не такие, чтобы одним нам есть, а все другие вокруг сидеть и смотреть будут.

– Как не такие? В том–то и дело, что именно такие вы и есть. Вы уж сколько лет своему табору досаждаете... Да, видно, пора пришла вас поучить немного уму да справедливости.

А мужчины из богатого табора уже наготове стоят, кнуты цыганские в руках перебирают. Взяли они братьев в круг и давай их кнутами охаживать да приговаривать:

– Полно вам нахальничать! Полно женщин да стариков обижать.

Долго после этого не могли братья ни сесть, ни лечь. Зареклись они с той поры на чужое добро зариться. А цыгане из богатого табора, уезжая, наказали братьям:

– Упаси вас бог кого обидеть или руку наложить. Вернемся, не будет вам спасения и пощады.

Присмирели братья. Никто с той поры о цыганах–баламутах больше не слыхал.

59. Почему цыгане лошадь почитают

[59]59
  Записана в Сусанино Ленинградской обл. от Л. Н. Ильинской (около 80 лет).


[Закрыть]

Известное дело, что цыгане – большие мастера менять лошадей. Кони у цыган холеные, откормленные, тяжелой работой не замученные. Зайдут цыгане в деревню к мужикам и давай менять лошадей. Мужики им своих хиленьких отдают, замученных пахотой, а цыгане им откормленных, но за это мужики цыганам в придачу всякого добра отпускают: то живность какую, то денег немного. Ну а цыгане, понятно, ловчат, на обман пускаются: другой раз старому коню зубы поправят и за молодого выдают.

Вот как–то раз и случился такой обман. Поменял цыган у мужика лошадь больную да старую на молодого, хоть и слабого коня. На другой день лошадь у мужика и захромала. Прибежал мужик в табор:

– Цыганочек, дорогой, что ж ты меня так обманул? Чего ж ты мне больную лошадь подсунул?

– А что случилось?

– Да так и так, так и так, хромает твоя лошадь на все четыре копыта.

– Да разбей меня солнце, если я об этом знал, развей ты меня, как песок веется, развей ты мое счастье, да чтоб мне всю жизнь детей моих не видеть, да чтобы у меня никогда в руках лошадиной шерсти не было, да чтоб моя семья сгорела, если я когда–нибудь замечал это у своей лошадки...

Поверил мужик цыгану, пришел домой, глядит, а кобыленка–то и сдохла. Собрал мужик деревню, кто с вилами, кто с топором, и к цыгану. А цыган почуял недоброе, вскочил на своего коня и помчался. Разве его догонишь? Оттого и почитается лошадь у цыган, что всегда их из беды выручает.

60. Отрезанная коса

[60]60
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от А. Е. Михайлова, 1899 г. рожд.


[Закрыть]

В старину бывало и такое, что могилы грабили. Отроют покойника, снимут с него драгоценности и наутек. Были такие люди, что ни бога, ни черта не боялись. А если бедная могилка попадется, то все равно с пустыми руками эти люди не уходили. Ведь как раньше покойников в последний путь провожали? Не просто его в гроб клали, а рядом с ним, у изголовья, кашничек с едой ставили и золотую ложечку рядом клали, чтобы покойник и на том свете поесть мог.

Было одно кладбище, да не простое. Даже роща, в которой это кладбище расположилось, за сто лет своего вида не изменила, и могилы на этом кладбище были особенные: не было на них деревянных крестов, а были только из камня вырубленные. Такой крест хоть тысячу лет простоит – ничего с ним не сделается.

Короче сказать, нашелся лихой человек, что отрыл одну могилу на этом кладбище. В могиле той женщина была захоронена. Видать, жена купца богатого, а может быть, и князя. Золота в могиле полно, драгоценных украшений на женщине видимо–невидимо, золотая ложечка рядом лежит.

Взял мужик все золото, что в могиле было, а потом видит: у женщины, что в гробу лежит, коса светится, словно она из чистого золота. Взял мужик косу и отрезал.

А у цыган это кладбище с давних пор недоброй славой пользовалось, за три версты они это место объезжали, потому что бывали случаи, что люди на этом кладбище пропадали. А если где–нибудь поблизости табор станет на ночевку, то обязательно нечистая сила цыганам спать не давала, палатки раскачивала, порчу на коней насылала.

Как–то раз заехали цыгане в одну деревню и зашли на двор к мужику: мало ли что – поменять или купить. Выносит мужик цыганам золото и начинает торговаться:

– Сколько дадите, цыгане, за эти вещи?

Смотрят цыгане: вещи знатные. Откуда бы им у мужика взяться? А тут жена мужика из избы выскакивает и говорит:

– У нас еще и коса золотая есть! Вот, взгляните.

Зашли цыгане в избу, а там на стене коса женская прибита. Горит эта коса огнем – ну чисто золотая!

– Это мой хозяин на кладбище отрыл, – простодушно созналась баба.

– А с какого кладбища?

– С такого–то и такого–то, – объяснила баба, указав нечистое место.

Побросали цыгане золото на пол и бегом из избы. Выскочили, сели на коней и поскорее подальше от этой деревни.

А через некоторое время дошел до цыган слух, что мужик, в доме которого коса золотая висела, на этой же косе и удавился.

61. Колдун

[61]61
  Записана в Б. Вишере Новгородской обл. от К. Ф. Богдановой, 1904 г. рожд.


[Закрыть]

Кочевал цыганский табор. В одной семье несчастье случилось: сбежал муж от жены и оставил на ее руках кучу детей. Что делать бедной цыганке? Как такую ораву прокормить? Детишки все маленькие, есть прося г, а помощи от них никакой. И родни рядом нет, и на соседей трудно рассчитывать. Короче сказать, совсем худо дело. В иной день у ребят во рту и крошки хлеба не бывает. Задумалась цыганка: «Как мужа вернуть? Приворожить его, что ли?»

Пошла цыганка к гадалке – ничего та поделать не может.

– Уж если я тебе, милая, не помогла, – сказала гадалка цыганке, – то есть только один человек, что может твоей беде пособить. Живет он там–то и там–то. В лесу его избушка стоит. Сходи к нему, попытай счастья, может, и выйдет что.

Собралась цыганка и отправилась.

Долго ли, коротко ли – приходит. Видит цыганка: стоит в лесу покосившаяся избушка, с виду на баню деревенскую похожа И до того эта избушка ветхая, что, кажется, еще немного, и она повалится. «И что это за колдун, если у него изба такая дряхлая?» – думает цыганка. Однако путь дальний, не возвращаться же обратно ни с чем. Заходит цыганка в эту избушку, видит: старик на печке лежит, зубы у него через губу торчат, брови дыбом стоят, волосы взлохмачены.

– Ха, – усмехнулся старик, – чего ты зашла в такую хату? Иди к богатым колдунам.

Упала цыганка на колени:

– Прости меня, колдун, что я так о тебе подумала. Но я к тебе пришла, потому что только ты мне можешь помочь. Уже многие для меня ворожили, но ничего не получалось. Был у меня муж, да оставил нас. Совсем я из сил выбилась, не могу больше одна такую семью тянуть. Помоги мне, сделай так, чтобы муж опять полюбил меня и вернулся.

Отвечает колдун цыганке:

– Хорошо, сделаю, сейчас только с печки сойду. Сошел колдун с печки, достал большую книгу, полистал ее и говорит цыганке:

– Разрежь палец безымянный, дай мне крови своей. А потом должна ты отречься от солнца, от земли и от воды. Будет твоею душою нечистая сила владеть. Тогда только получишь ты обратно своего мужа. Выйдем мы с тобой в полночь, и покажу я тебе все твое прошлое, настоящее и будущее.

Отшатнулась цыганка, бросилась к дверям и крикнула:

– Да будь ты проклят снизу и доверху. Ишь чего захотел, проклятый? Чтобы я отреклась когда–нибудь от солнышка красного, от земли и воды?.. Не бывать этому никогда!

Вернулась цыганка в табор и зареклась с той поры к колдунам ходить.

И была в этом таборе другая цыганка, у той тоже большая беда приключилась: сильно заболела сна. Пока еще могла ходить, собрала последние силы и пошла к колдуну.

Приходит она к нему и объясняет:

– Так и так, так и так, болезнь меня одолела: и умереть не могу, и жить нет сил. Помоги мне, дай на ноги встать. Все, что ты скажешь, я сделаю.

Отвечает колдун:

– Ладно, помогу твоему горю, только сейчас с печки сойду.

Закряхтел старик, слез с печки, достал свою книгу волшебную, полистал ее и говорит цыганке:

– Разрежь палец безымянный, дай мне крови своей. А потом должна ты отречься от солнца, от земли и от воды. Будет твоею душою нечистая сила владеть. Выйдем мы с тобой в полночь, и покажу я тебе все твое прошлое, настоящее и будущее.

– Я согласна, – сказала цыганка старику, разрезала безымянный палец и дала колдуну своей крови.

– А теперь поклянись, как я тебе велел.

– Чтобы не видать мне ясного солнца! – воскликнула цыганка. – Чтобы не знала я земли и воды, только бы от болезни этой проклятой избавиться!

Засмеялся старик:

– Ну, знать, сама ты свою судьбу решила.

Принялся старик ворожить, а тут и ночь наступила. Вывел колдун цыганку в полночь, разжег костер, окропил его кровью цыганки и говорит:

– Выходи, нечистая сила, покажи этой женщине ее жизнь!

Поглядела цыганка на костер, а там черти пляшут, и она среди них: сначала здоровой была, а потом больной сделалась.

– А вот твое будущее! – вскричал колдун. Глянула цыганка в огонь и ужаснулась. Черти, которые вокруг нее плясали, накинулись на нее разом и принялись душить. Упала цыганка без чувств, а когда пришла в себя, то видит: лежит она у себя в пологе, и нет никакой избушки, и никакого колдуна нет. Встала цыганка и чувствует – болезнь у нее прошла, словно ее и не было.

С той поры повадилась к той цыганке нечистая сила ходить. Каждую ночь является, покоя не дает. Терпела цыганка, терпела, а потом взмолилась:

– И зачем я только к этому колдуну ходила, лучше бы я померла, чем жить так. Нет мне радости ни от земли, ни от воды, ни от солнца красного, а без этого мне и жизнь не нужна.

И в ту же ночь является к ней колдун во сне и говорит:

– Ну что, милая, надоело тебе жить? Хотела смерть обмануть и передумала?..

Взмолилась цыганка:

– Устала я от нечистой силы. Спаси!

– Ладно, помогу, – сказал колдун и протянул цыганке обычный камень. – Вот камень, что на душе твоей лежит. Зарой этот камень в лесу, под столетним дубом, и ты освободишься от нечистой силы.

На следующий день пошла цыганка в лес, нашла в чаще столетний дуб и зарыла под ним камень, что ей дал колдун. Но едва только сделала она два шага обратно, как упала на землю словно подкошенная. И тут же умерла.

62. Как цыган нечистую силу победил

[62]62
  Записана в Челябинске от Н. И. Ездовского (около 50 лет).


[Закрыть]

В одном цыганском таборе жил старый цыган Федот. Ох и здоров был он! Двухметрового роста, силы великой был этот цыган. Ничего на свете Федот не боялся. Если надо было, один против целого табора выходил. Возьмет шошку [Шошка – кол от цыганской палатки.] и как начнет направо и налево махать, сразу человек тридцать уложит. Ему и никакого оружия не надо было. Только шошка или оглобля, другого он не признавал.

А случилось это под зиму. Холодно было на дворе, и решили цыгане к какой–нибудь деревне прибиться. Да как назло, попалась такая деревня, что ни у кого ночлега не выпросишь. Даже Федота, которого все знали и уважали не только за силу, но и за слово, не хотели пускать в дом.

На самом краю деревни жил мужик, который не раз имел дело с Федотом: он ему и лошадь давал, и денег в долг, и Федот всегда ему вовремя возвращал – не обманывал.

Когда мужик узнал, что Федот просится остановиться на зиму в доме, то он покачал головой и сказал:

– Я бы пустил тебя в избу, Федот, да вот напасть, жена у меня недавно померла, а как померла – так ходить по ночам принялась. Никакой жизни в моем доме не давала, только я спать на печку заберусь, а она тут как тут. Пришлось из своего дома к соседу перебраться.

– Ладно, Кузьма, – отвечает Федот, – что ты меня покойниками стращаешь? Знаешь ведь, что не боюсь я ничего. Ни покойников не боюсь, ни чертей. Иди открывай свой дом, буду у тебя жить.

– Смотри, Федот, я тебя предупреждал, сам знаешь, мне для тебя избы не жалко.

Зашли в избу. Сговорился старик Федот с хозяином, что с ним в доме еще две цыганские семьи расположатся. На том и порешили. Отправился Кузьма к соседу, а цыгане чайку попили, детей спать уложили, да и сами через некоторое время угомонились. Один Федот не лег спать: сел на лавку, раскурил свою трубку и дымить начал.

Как только минула полночь, скрипнула дверь в сенях и показалась покойница, жена хозяина. Узнала она Федота, ведь не в первый раз его видела. Подошла она к нему и спрашивает:

– А ты что, Федот, не боишься меня, что ли?

– А чего тебя бояться, – отвечает Федот, – сама знаешь, не боюсь я ничего.

Хоть и говорит Федот такие слова, а сам испугался крепко, да виду не подает, только табачком затягивается и приговаривает:

– Нет, любезная, не боюсь я тебя!

– А если не боишься, так зачем ты целый табор в избу нагнал? – сказала покойница и стала промеж спящих цыган ходить да под нос себе бормотать что–то. Тяжкий сон на цыган напускать стала. А потом к люльке подошла, где младенец спал, и давай люльку качать. Качала–качала, качала–качала, до тех пор докачала, пока у ребенка пена изо рта не пошла. .

Вскакивает Федот:

– Да что ж ты делаешь, чертова баба, ты же ребенка уморишь! – И как хватит Федот покойницу по голове кулаком А она как ни в чем не бывало оборачивается и на Федота пошла, словно только и ждала, когда тот на нее нападет. Началась у них драка такая, что ни на жизнь, а на смерть. Все в избе переворотили, всех цыган перетоптали, а те спят – ничего не слышат и не чуют: такой сон на них покойница напустила. А Федот с покойницей уже в сенях возятся, из сеней на крыльцо, а с крыльца на улицу выкатились. Уже на улице драка продолжается. Ничего не может Федот с бабой сделать, хоть и здоровый он цыган, но никак не одолеть ему нечистую силу. Федот уже на колени упал, продолжает на коленях бороться, а сил у него все меньше и меньше становится, да тут, на счастье его, рассвет занялся да третьи петухи пропели. Как прокукарекал петух, исчезла покойница, словно сквозь землю провалилась.

Наутро является хозяин, расспрашивает Федота.

– Ну что, цыган, говорил я тебе, не оставайся в моем доме. Не послушал ты меня. Теперь сам убедился, что все, о чем я тебе говорил, правда! А вы, цыгане, что–нибудь слышали? – спросил хозяин у других цыган.

– Ничего не видели и ничего не слышали, – ответили цыгане, – спали мы мертвым сном. Только что–то бока болят, ровно нас по камням таскали.

– Ну как, Федот, останешься ночевать еще или в другой дом пойдешь? – спрашивает хозяин.

– А что, ты разве не знаешь меня, Кузьма? – отвечает ему Федот. – Ведь я – цыган упрямый, конечно, останусь. Не одолеет меня нечистая.

– А давай–ка мы с тобой поспорим, – говорит Кузьма, – если справишься с нечистой силой, я тебе тыщу рублей денег дам! А если не справишься, то мне с тебя и брать нечего...

На следующую ночь все повторилось снова: пришла в полночь покойница, снова напустила сон на цыган и принялась с Федотом драться Как только ни бил ее Федот – и кнутом, и оглоблей, которую заранее припас, – ей все нипочем было До третьих петухов доборолись, совсем обессилел Федот, хоть ложись да помирай, да тут наконец петух прокричал, и сгинула нечистая сила. Сел Федот на крылечке, отдышаться никак не может. Задумался цыган: «Если так и дальше пойдет, то скоро мне крышка будет – прикончит меня нечистая. Знать, силой не побороть проклятую бабу. Тут надо действовать умом и хитростью».

– Слышь, Кузьма, а где могила твоей жены? – спросил Федот у хозяина наутро. И тот повел его на кладбище. Видит Федот: могила стоит свежая и нет на ней ни креста, ни оградки. «Так вот откуда ты, нечистая, взялась, – подумал Федот, – ну так я с тобой живехонько справлюсь».

Пошел Федот в лес, срубил осиновый кол и вбил его в могилу. Больше покойница не являлась по ночам.