Текст книги "Одержимость шейха (СИ)"
Автор книги: Миша Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Глава 26. Любому терпению есть предел
ДЖАНСУ
– Я никуда не поеду с тобой! – решительно бросаю этому животному, практически нависшему надо мной грозной тучей, и отступаю назад, не желая дышать его проклятым запахом.
Сегодня от него пахнет кровью. Я даже замечаю засохшие багровые капли на его крепкой шее, отчего в горле что-то дергается… А эти бездушные глаза… сейчас они практически черные, без присущего им янтарного отлива.
Мне не нравится то, что я вижу.
Сейчас он представляет собой самую настоящую тьму, которая вынуждает меня его бояться. И мне действительно становится страшно, когда я ловлю голодный взгляд звериных глаз на своих губах. Только это еще больше разжигает мое желание бороться, потому что я не желаю его близости, прикосновений или чего-то в этом роде, не желаю даже делить с ним один воздух.
– Рад, что тебе лучше, – гортанно произносит Джафар и, хмыкнув, как ни в чем не бывало проходит мимо меня в дом.
А я только сейчас осознаю, как часто хватаю ртом воздух, буквально захлебываясь чувствами, которые теперь уподобляются перочинным ножам и буквально кромсают мое дрожащее горло.
Мне требуется пара минут, а может, и больше, чтобы хоть немного привести себя в чувство и потушить пожар, разгоревшийся под кожей. Но, сколько бы ни горела изнутри пламенем ненависти и отчаяния, снаружи я напоминаю собой кусок льда.
Обхватив себя за плечи, я изо всех сил растираю их, пытаясь согреться, потому что теперь не хочу возвращаться в дом Магры. Не тогда, когда в него зашло это чудовище. Пусть лучше мои конечности онемеют от холода, чем я еще раз увижу его. Как жаль, что у этого зверя иные планы…
– Зайди в дом, – раздается позади голос, полный жестокости, и я сильнее впиваюсь пальцами в кожу. Он не имеет права командовать мной. Я не позволю. Даже если буду вынуждена продолжать стоять здесь и мерзнуть.
– Нет.
Слышу, как он тяжело вздыхает и раздраженно рычит:
– Ты собираешься все усложнить, не так ли?
Разворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом, полным ненависти.
– Я не зайду в дом. И не поеду с тобой. И не сяду на эту лошадь! Я не сделаю ничего, что ты хочешь! Оставь меня в покое!
Я замолкаю, как только Аль Нук-Тум приходит в ярость, подобно дикому зверю, а когда замечаю, как его грудь вздымается и опадает при каждом резком вздохе, прикусываю неугомонный язык до привкуса крови. Зачем я его провоцирую?!
И я искренне жалею об этом, как только он делает шаг ко мне.
– Тронешь – убью, – отчаянно шиплю сквозь зубы, вжимаясь в стену. Плевать что мои слова звучат глупо, сейчас это единственное мое оружие, но и оно не работает, потому что в следующее мгновение Джафар крепко хватает меня за предплечье и буквально затаскивает в дом, несмотря на мое яростное сопротивление.
Проклятый!
Оказавшись в комнате, он ослабляет хватку, и я, тяжело дыша, начинаю пятиться назад, но и этой возможности у меня не остается, когда Аль Нук-Тум одним движением притягивает меня к себе, чтобы обжечь мои губы предупреждением:
– Хватит меня шарахаться! Я же сказал, что не собираюсь тебя трахать. Только это ничего не меняет, ты моя, и я приехал за тобой. Так что позволь мне осмотреть тебя и убедиться, что я могу забрать…
– Нет! Не можешь! Не смей! Я не хочу, чтобы ты прикасался, – голос срывается на сиплые вздохи, а всякая попытка вырваться из капкана сильных рук терпит крах. – Магра, прошу тебя! Убери его! Прогони…
– Кус ом ак! – практически стонет он, а потом рывком разворачивает меня к стене и сдергивает с плеч платье, опуская его до самой поясницы.
От ужаса мое тело вмиг пронзает крупная дрожь, сердце окончательно сходит с ума и буквально разбивается о ребра, особенно когда Джафар аккуратно толкает меня вперед, вынуждая с глухим аханьем упереться в стену ладонями.
– У меня выдались сложные дни, и я буду благодарен, если ты не станешь испытывать мое терпение, которого уже практически не осталось.
Я столбенею от угрозы в его голосе. И больше не рискую дерзить. Не сейчас, когда моя обнаженная грудь в критической зоне от опасных мужских рук.
Кажется, я даже слышу яростный стук его сердца.
Всевышний. Как мне все это выдержать?
Кусая губы, я умоляю своё сердце не пытаться сбежать. И в тоже время ругаю себя, что не могу совладать со своими эмоциями и сама провоцирую этого мужчину. Знаю ведь, каким жестоким он может быть. Что, Джансу, сложно ради собственного благополучия подержать язык за зубами?
Горячие мужские пальцы неожиданно нежно касаются спины, и я дергаюсь, позволяя предательским каплям страха вырваться из глаз. Зачем ему все это? Какое дело этому дикарю до моих шрамов? Я все равно не поверю его нежности. Никогда не поверю.
Тут же вытираю соленые тропы с щек.
Не плачь, Джансу. Он не достоин твоих слез.
– Магра, собери девушку в дорогу, – Джафар выдает указание старушке, а у меня в груди все сжимается. Он все еще позади меня… – Мы выезжаем, – говорит уже мне, процарапав щетиной по ушной раковине, тем самым рассыпав на коже колючее покрывало мурашек. – Хочу показать тебе одно место.
ДЖАФАР
Ловким движением цепляю к седлу все необходимое для предстоящей поездки, а потом и сам взбираюсь на коня, не имея никакого желания видеть, как она прощается с Магрой. Как дрожит, едва сдерживая слезы. Проклятье, эти слезы вызывают у меня в груди поистине адский дискомфорт. И мне не нравится то, как они действуют на меня. Так же, как и не нравится то, что Джансу тянет время, наивно пытаясь избежать своей участи, потому что упрямо отвергает тот факт, что она моя по праву.
Даже не слыша их разговора, я знаю, что она просит у Магры либо смерти, либо защиты и позволения остаться. Но ни одно, ни другое ведьма дать ей не вправе. Никто не вправе. Кроме меня. Эта девушка моя, и ничто этого не изменит. И пусть я причинил ей боль, это не отменяет того, что у нее нет другого выбора, кроме как сдаться мне. И чем скорее она это примет, тем будет лучше для нее.
– Джансу, – строго зову ее.
В ответ ее хрупкие плечи вздрагивают и напрягаются, что заметно даже под плотной тканью джеллабеи, которую я купил для нее. Изумрудного цвета, идеальное сочетание с ее огненными волосами, которые сейчас тоже спрятаны под головным убором. Прочищаю горло, когда осознаю, что разглядываю девушку заметно дольше, чем следует.
– Скорее. Пора ехать.
Магра переводит пристальный, проникающий в самую душу взгляд с меня на Джансу и кивает ей, быстро бормоча что-то себе под нос. А потом накидывает на дрожащие плечи накидку из овчины и разворачивает девушку ко мне, чуть ли не силой отрывая от себя. Вот только когда эта девушка поворачивается, и я вижу, насколько она напугана, в груди снова возникает это проклятое саднящее ощущение дискомфорта.
Сжав челюсти, нервно веду плечами, ожидая, когда же огневолосая сделает первый шаг ко мне, но лишь зря трачу время. Она боится. В ее глазах столько страха, что я сам начинаю презирать себя. И в тоже время желаю наказать ее за то, что противится мне. Упрямая. Сама ведь безумца из меня делает. Зверя пробуждает, который хочет сожрать ее живьем, содрать жемчужную кожу и обглодать стройное и так манящее тело до костей. И такими темпами однажды он вновь вырвется из моих темных глубин. Соглашусь, после всего пережитого Джансу имеет право испытывать страх, тем более рядом со мной. Но это определенно не то, что мне нужно. Поэтому и терплю все ее выходки. Заслужил.
Интересно, это изменится когда-нибудь? Как быстро стихнут ее ненависть и презрение?
Надеюсь, что скоро. Ведь я намерен обладать ей в полной мере.
Мне сейчас и без того хватает сложностей, а в частности обостренной ситуации с людьми Ибн Аль-Мактума. Вчера ночью они перекрыли нам торговые пути на западной границе и напали на одну мою деревню, в которой мы часто останавливались на отдых после боев.
Убив Ибн Аль-Мактума старшего я развязал войну и прекрасно отдавал себе в этом отчет, когда проткнул жирную тушу, нависшую над той, что принадлежала мне. Поэтому для меня не стало новостью, что его шакалы вынюхивали и следовали за нами по пятам. С того самого дня, как только я забрал свое и увез с чужих земель.
Шакалы Аль-Мактума ждали, когда мои люди останутся без предводителя. А они остались, стоило моей одержимости обернуться против меня и лишить рассудка, ведь я как умалишенный рыскал по пескам в поисках огневолосой девушки. Не мог думать ни о чем, кроме нее. Даже когда нашел, злость от предательства не угасла. Тогда и отправил свой отряд самостоятельно проверять все поселения, в одном из которых их и поджидала засада.
Я понёс большие убытки и не только финансовые: потерял хороших бойцов, рабочих и людей, что кормили и выхаживали нас, когда это требовалось. А сам в то время искал крыс во дворце. Одной из которых оказалась Зарема. Та, что растила меня, заменила мне мать, а теперь всадила мне нож в спину, с легкостью сменив свою верность предательством. Но я знаю, что ей кто-то помогал, и не только Вазира, поэтому казнь – это слишком просто. Я заставлю эту женщину раскаяться во всех грехах, выдать каждого, кто причастен к побегу Джансу. И она сделает то, что я от нее требую, скажет все, что хочу услышать, если не желает последствий для всей своей семьи. А в частности для своей племянницы, жизнь которой я могу превратить в ад.
Но мне пришлось отложить наказание и уехать из дворца, когда из деревни пришло сообщение о нападении, но к тому времени, как я добрался, большая часть моих людей уже была утоплена в песках, пропитанных их же кровью.
Много крови. Много жестокости. Слишком много. И я стал центром всего происходящего, переламывая кости каждому шакалу, не успевшему скрыться от меня или желающему проявить себя в бою со мной. Я знал, чьих рук это дело. Джамал. Его люди. И прежде, чем я голыми руками свернул шею одному из его ублюдков, тот успел прошипеть главные слова:
– Она принадлежит Джамалу.
– Повтори, – рявкнув, схватил его за шиворот и притянул к себе. – Повтори, что ты сказал.
– Верни рыжую шармуту, если не хочешь войны…
Это были последние слова, вылетевшие из его гнилого рта, до того, как он захлебнулся кровью с булькающими звуками.
Джамал знает, кто всадил кинжал в череп его брата. И теперь последствия неизбежны. Потому что я не отдам ее. Это невозможный выбор. Она будет либо моей наградой, либо погибелью. Оба варианта меня устраивают.
– Я не сяду с тобой в одно седло, – язвительный тон Джансу вырывает меня из мыслей.
Посмотрев вниз, в ее колдовские глаза, я встречаюсь с горящим в них вызовом.
– Значит, пойдешь пешком, – дергаю поводья и разворачиваю коня. – Путь неблизкий, все еще хочешь упрямиться?
Она смотрит на меня, ее грудь вздымается от злости и безысходности.
– Я поеду с тобой при одном условии, – заявляет так дерзко, что мой член дергается, – если ты опустишься передо мной на колени, чтобы я смогла встать на твою спину и сесть в седло, не прибегая к помощи твоих грязных рук.
Как только обжигающие, словно удар хлыста, слова вылетают из ее пухлых губ, за жалкое мгновение разливая по моим венам жидкий огонь, она сама пугается моей реакции и уже вовсю борется за свое дыхание.
Запах ее страха и упрямство пробуждают еще большую жажду по ней, отего член твердеет. Она сводит меня с ума.
Издав рык, я резко свисаю на одну сторону и, подхватив ее под мышками, отрываю от земли, а в следующую секунду уже усаживаю впереди себя, осторожно прижимая спиной к своей груди. Дрянь. Ей еще предстоит узнать, что эти грязные руки сделают с ней.
– Я ведь пытаюсь не нарушать своего обещания, – выдыхаю, чтобы продолжить низким шепотом, – но ты вечно меня провоцируешь. – Моя ладонь ползет вверх, сдавливает ее ребра, пока внутри меня крепко обосновывается разрушительное осознание. Черт возьми, я хочу ее. Дико хочу.
– Зато я не нарушу своего, – дергается она, повернув голову ко мне и бросив на меня грозный взгляд исподлобья, – всажу тебе нож в горло при первой же возможности.
Усмехаюсь одними только глазами. Ее смелость умеет удивлять, злить и в тоже время восхищать. Но я лишаю себя этого удовольствия, силой развернув девчонку вперед.
– Советую закрыть рот и думать, прежде чем заговоришь со мной. – Касаюсь губами мочки уха, с трудом удерживаясь от того, чтобы не лизнуть и не прикусить ее. – Любому терпению есть предел.
– Терпению? – снова изворачивается она, упираясь ладонью мне в плечо и отталкивая. – И в чем же оно проявилось?! В том, что ты, не разобравшись, лишил меня самого дорогого, как животное? Или, может, твое терпение проявилось сегодня? Когда ты содрал платье? Только для чего? Откуда вдруг такая забота? Переживаешь, что твои люди недостаточно справились со своей раб… – она взвизгивает, не успевая договорить от моей ожесточившейся на ней хватке, и через мгновение Джансу оказывается полностью развернута в седле лицом ко мне.
– Что ты сказала? – не узнаю собственный голос, переполненный свирепой яростью. – Моих людей? Это их рук дело? Кус-с-с-о-о-ом-а-а-ак! Кто с тобой это сделал? Кто посмел?
Джансу испуганно хлопает глазищами, а когда мои ладони силой вжимаются в ее поясницу, неумолимо лишая личного пространства, инстинктивно выставляет перед собой ладони, которые слабо упираются в мою гневно вздымающуюся грудь. Я забываю об осторожности, но и девушка не выказывает ни боли, ни страха. И как бы ни тряслась, гадая, что ее ждет дальше, Джансу находит в себе силы и вскидывает подбородок.
– Я не боюсь тебя.
Ай, глупая. Тягаться со мной вздумала?
– По-хорошему прошу. Скажи. Кто. Кто это сделал?
– Зачем? – облизывает она губы, срываясь на частые вздохи. – Чтобы ты ни сделал, это ничего не изменит. Ничего. Не стоит терять таких верных людей ради какой-то шармуты.
Скрипнув сжатыми зубами, я обхватываю ее затылок и сталкиваю нас лбами, чтобы прорычать в эти проклятые пухлые губы:
– Тогда я буду убивать каждого по одному, но прежде чем они начнут дохнуть, я буду пытать их. Долго и мучительно. На твоих глазах. Пока кто-нибудь из вас не сознается, чьих рук это дело.
Она смотрит на меня своими широко распахнутыми глазами, в которых отражается яркое пламя ненависти.
– Ты мне противен…
Играя желваками, я проявляю нечеловеское усилие и сдерживаюсь от желания сожрать ее губы, вылизать ее дерзкий рот, как голодный пес, добравшийся до куска мяса. Вместо этого я резко натягиваю поводья и вынуждаю коня встать на дыбы, а девушку упасть себе на грудь и уткнутся носом мне в шею. Часть золотистых волос выбивается у нее из-под куфии и падает мне на лицо, хлестая меня при каждом порыве ветра. Я гоню коня с такой скоростью, что у девчонки даже не возникает желания отстраниться, она дрожит еще сильнее, чем раньше, тонкие пальцы сжимают на мне плотную ткань джеллабеи, а порывистое дыхание выжигает на моей шее вечное клеймо. Проклятье, я впервые заранее обречён на проигрыш…
Глава 27. Оазис
ДЖАНСУ
Не знаю, сколько проходит времени беспрерывной скачки, но бедная загнанная лошадь уже задыхается, я слышу эти ужасные хриплые звуки и влажное фырканье, будто изо рта животного идет пена, а яростно подгоняющий его всадник даже и не думает дать ему передохнуть.
Он в бешенстве и прямо сейчас вымещает злость на беззащитном животном. Из-за меня. И только распирающее грудь чувство вины вынуждает меня обратиться к этому чудовищу.
– Останови лошадь, – мой голос сиплый, но я знаю, что он слышит меня. Пусть и всем видом показывает обратное. – Джафар, дай ей отдохнуть. – Пальцы сильнее стискивают на нем джеллабею. Будь ты проклят! Кусаю его за шею, улавливая в воздухе мычащий стон, прежде чем злобно прошипеть на ухо: – Если этот конь погибнет, я больше никогда не заговорю с тобой.
– Он не погибнет, если ты расскажешь мне все, что я хочу знать, – раздается гортанный рык над моей макушкой.
Ненавижу!
Однако измученное животное, запыхавшееся от бессердечной погони, вынуждает меня присмирить свою гордыню.
– Я согласна, – бросаю в полном отчаянии.
И только после этих слов я получаю желанное.
Конь на последнем издыхании забирается в гору, и наконец ему позволяют остановиться. Бедный, как же тяжело он дышит… Но его хозяин не уступает ему в яростном дыхании. Мужская грудь ходит ходуном, а я по-прежнему к ней прижата. Плотнее, чем хотелось бы мне чувствовать подобную близость. Кажется, я даже чувствую удары его черного сердца.
– Ты отвратительно жестокий, – произношу тихо, надеясь, что он не услышит этого. А потом заставляю себя отстраниться от мужчины, пока не успела задуматься о том, что все это время буквально лежала на нем. И пока не начала осуждать себя за это. А что еще мне оставалось делать?
Правда, все мысли вылетают напрочь, когда я встречаюсь с его дикими глазами. Ох… Делаю быстрый вздох, который не приносит мне должного облегчения, ведь я все еще сижу практически на его коленях, лицом к лицу, с катастрофически маленькой дистанцией между нашими телами. Но мне будто все равно, внутри разгорается непреодолимое возмущение. И ему придётся выслушать все, что беспокоит меня.
– Почему ты не остановился сразу?
Молчит. Смотрит прямо в душу, но я выдерживаю тяжесть голодного взгляда.
– Ты мог убить ни в чем неповинное животное.
– Если бы этот конь сдох от скачки, он лишь показал бы мне, как я ошибся, выбрав его. Мне не нужен слабый конь. – Заявляет Аль Нук-Тум бесстрастным тоном. – В пустыне выживает сильнейший.
– Ты бессердечный монстр! – взрываюсь криком, одновременно стискивая кулаки так, что ногти врезаются в кожу ладоней. – Если бы не я, ты бы не оставил лошади выбора! Загнал бы до смерти! Только животное не заслужило такого отношения! Это я тебя разозлила, – тычу в его крепкую грудь пальцем, – так вымести свою злость на мне, а не на нем! Ты проявил слабость, отыгравшись на бедном животном!
Джафар кривит губы, перехватывая мою руку, яростно тычущую в него, и небрежно отталкивает ее в сторону.
– Ты не знаешь, что говоришь, глупая женщина.
Ахаю от столь грубого поведения, но моя колкость застревает в горле, потому что Джафар больше не желает продолжать со мной разговор и в подтверждение спрыгивает с коня, отчего тот даже оступается.
Только меня бородатый хам снимать с седла не спешит, вместо этого он ласково проводит ладонью по спутанной гриве животного, хлопает по крепкой шее и, взяв за поводья, начинает вместе с конем двигаться дальше. Как ни в чем не бывало. Как это на него похоже.
Но моя злость рассыпается пеплом, когда я поднимаю взгляд и вижу картину, вынуждающую меня замолчать и разинуть от восхищения рот.
Впереди расстилается большой оазис. Островок жизни в окружении хаоса песчаных бурь, кусочек весны среди огромных дюн, суровых земель и скал. Глазам не верится. Передо мной будто самый настоящий мираж, тихо оживающий в свете луны. Если рай на земле есть, то он определенно находится здесь.
Прекрасные пальмы склоняются над переливающимся озером, в которое ниспадает каскадом бурлящий водопад, пуская по глади воды беспокойные волны и разбивая отражение белого круга, так ярко сияющего сверху. Интересно, какими красками заиграют удивительные скальные образования под яркими лучами солнца? Сейчас, в плену ночной мглы, они напоминают зеленую медь, но утром, наверное, превратятся в солнечный замок.
– Нравится? – от звука его низкого голоса мое сердце снова превращается в камень, а тело натягивается струной.
Но все же я решаю ответить.
– Да… – незаметно прочищаю горло. – Здесь очень красиво.
– Это одно из моих любимых мест.
– У тебя их много? – удивленно вырывается из меня, прежде чем я врезаюсь в горящий взгляд внимательных янтарных глаз. Это поистине волшебное место, здесь с этим чудовищем получается даже завести нормальный диалог. И это правда выходит неосознанно, потому что я все еще ненавижу его.
– Два.
– А какое второе?
Ничего не могу поделать со своим любопытством.
Однако Джафар больше не отвечает, он неспешно приближается и обхватывает меня широченными ладонями за талию, прежде чем снять с седла. От жара его рук дыхание перехватывает, а по спине расползаются коварные мурашки. И через секунду они превращаются в беспощадные иголки, впивающиеся прямо мне под кожу, когда ухо опаляет его горячее рычание:
– Когда-нибудь я покажу тебе все, что мне дорого.
Сглатываю от обещания Джафара, однако отстраниться не получается, даже когда мои ноги касаются земли.
– Это дикое место, – он берет мое запястье в крепкое кольцо своих пальцев и по-хозяйски тянет меня следом. – Лучше держись поближе.
От его строгого предупреждения в моих венах вмиг вспыхивает адреналин, вынуждая кровь закипеть.
– Не бойся, рядом со мной тебе ничего не угрожает. – «Кроме тебя», хочется мне добавить, но я прикусываю язык. – Мы не задержимся, только переждем здесь бурю и отправимся во дворец.
Бурю? Какую бурю? Мне кажется, такой спокойной пустыни я ещё не встречала. Или это всего лишь повод?
– Откуда ты знаешь, что будет буря?
К сожалению мой небрежный тон привлекает внимание Джафара, и он останавливается, поворачиваясь так неожиданно, что я едва не клюю носом ему в грудь.
– Знаю, – грубые пальцы подцепляют мой подбородок. – До замка нам не успеть. Рисковать с тобой я точно не буду.
Да не хочу я ни в какой замок!
– Уж лучше пропасть в песчаной буре, чем вернуться в то проклятое место! – шиплю, глядя прямо в его звериные глаза, а затем выдергиваю лицо, не желая и думать о возвращении.
Аль Нук-Тум раздраженно щелкает языком и, обхватив ладонью мой затылок, силой притягивает мое лицо к своему.
– Если бы ты знала, что твоя дерзость делает с моим членом, то прикусила бы свой язык навсегда.
Часто моргая, я открываю и закрываю рот в опасной близости от мужских губ.
– Только не переживай насчет этого, я не трону тебя, как и обещал, – его тон спокоен, но эти голодные глаза… Всевышний! Он пожирает меня ими. – Но ты всегда можешь попросить меня изменить своё решение.
– Будь я проклята, если сделаю это! – решительно заявляю я и с вызовом вздергиваю подбородок.
Аль Нук-Тум качает головой.
– Твое упрямство не знает границ. Но я заставлю тебя повторить эти слова, когда ты будешь кончать на моем члене. – Он внезапно приближается и, не позволяя мне оправиться от своих грязных слов, кусает меня за подбородок, как животное, и я с визгом отшатываюсь назад.
Задыхаюсь и теряюсь в хаосе собственных эмоций.
Они расстреливают меня.
Забирают в плен весь мой рассудок.
И я даже не понимаю, в какой момент толкаю эту скалу мышц, но, не получив желаемого, даю ему хлёсткую пощечину.
И только этот звук приводит меня в чувство, заставляя пожалеть о том, что сделала.
Мне конец.
Тяжело дыша, я делаю шаг назад, с ужасом изучая окаменевшее мужское лицо. Его глаза прикрыты, мощные челюсти крепко сжаты, а дыхание глубокое и размеренное. Я же скоро впаду в гипоксическую кому. Мне просто-напросто не надышаться. Все мои мысли и органы заняты тем, что пытаются предугадать следующее действия этого хищника. Он ведь не простит мне эту пощечину?
И я убеждаюсь в своих опасениях, когда Джафар открывает глаза и бросает на меня сердитый взгляд.
– Если ты еще раз позволишь себе подобное, я забуду о всех своих обещаниях, – мрачно бросает он, и я, не раздумывая, быстро киваю ему в ответ. Но извинений этот верзила от меня не получит.
Некоторое время мы так и стоим, молча сверлим друг друга взглядами. Только я больше не выдержу этого… Мое сердце и без того сходило с ума, а сейчас и вовсе так колотится об ребра, что, кажется на нем к утру будут синяки.
– Я устала, – сдаюсь первая и прикрываю глаза, но тут же распахиваю их, когда меня озаряет главный вопрос. – А где мы переночуем?
– В палатке, – его голос вновь смягчается, однако услышанное приводит меня в очередное напряжение. – Не волнуйся, – он будто читает мои мысли, – я обо всем позабочусь.
– Даже не думай, что я лягу рядом с тобой в ограниченном пространстве, – вылетает из меня, как из автомата.
– Тебе придется это сделать, если не хочешь быть настигнута дикими зверями.
Я дрожу всем телом. От возмущения, холода и чего-то еще.
– Мой ответ нет!
– Тогда ты невероятна глупа.
Я автоматически открываю рот, чтобы ответить, но Джафар резко хватает меня за руку и притягивает к себе, обхватывая руками мои плечи.
– Хватит со мной спорить, девочка, – хрипло предупреждает он. – Скоро станет еще холоднее, и, если ты не хочешь замерзнуть, лучше не отвлекай меня. Я должен поставить палатку.
Палатка. Это даже не шатер…
Я закрываю глаза и шепчу:
– Это безумие…
– Знаю, но мы переживем его вместе, – раздается рычание возле моего уха, и я тут же распахиваю глаза и снова встречаюсь с дикими сверкающими опалами Аль Нук-Тума. Только сейчас они буквально кричат мне о его голоде. И о том, что это будет самая длинная ночь в моей жизни…
