Текст книги "Одержимость шейха (СИ)"
Автор книги: Миша Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Глава 13. Джафар
Глазами гипнотизирую представшую передо мной картину, сожалея о том, что не могу взглядом выдернуть позвоночник брата, который вторгся бедрами между ее ног, ест ее стоны, слизывает, как ликер, ее вкус, вынуждая меня сгорать заживо от нарастающего гнева.
Любого другого бы уничтожил в тот же миг, шею бы свернул. Но вместо этого я сажусь напротив и наблюдаю, как мой брат трогает то, что принадлежит мне, прежде чем прихожу в напряжение, когда он переворачивает ее и впивается в сочные бедра своими руками. А рыжая дрянь в ответ хватается за него, прижимаясь к его паху, как последняя потаскуха.
– Вот как мы поступим, – сдавленно шепчет Фейсал, привлекая мое внимание, но я будто не слышу его, только смотрю, как он жадно сминает ладонями ее тело под платьем. – Ты отдашь мне то, чего меня лишила прошлой ночью, а взамен я унесу нашу маленькую тайну с собой в могилу…
А вот это уже интересно.
– Я помогу тебе в этом, – произношу спокойно, пока внутри все кипит и обжигает паром ярости, однако это действует сильнее крика, вынуждая их обоих замереть на месте.
А потом Джансу оглядывается на меня, позволяя мне увидеть застывший на ее лице ужас. Она боится меня. И пусть боится. У нее есть для этого причина. Сейчас я лишь убеждаюсь в очередной раз, что нельзя с этими суками по-хорошему. А я пытался. Правда, по-своему. Как умею.
Сглатываю горечь, сковавшую горло. Еще пару часов назад она была в моих руках, такой теплой, чувственной, ее рука вокруг моего члена ощущалась лучше гладкого шелка, и мне требовались нечеловеческие усилия, чтобы не сорвать с нее чертовы тряпки и не овладеть ей.
Только стоило мне увидеть широко распахнутые зеленые омуты, полные шока и слез, как внутри воспротивилось нечто разумное, и я сдержал свой животный порыв, обрушив на себя все проклятья.
Меня не должно волновать ее благополучие. Я всегда брал и получал то, что хотел, и ничто не могло повлиять на мое решение, кроме меня самого, но Джансу… она будто имела власть надо мной.
Это настораживало и заставляло ненавидеть ее. Особенно когда я трахал ее гибкое тело глазами во время танца. Потому что понимал одну пугающую вещь: она вызывает во мне то, что было не под силу никому до нее. Из самых недр поднимает то, что я не в состоянии контролировать.
Кажется, с появлением Джансу я даже перестал видеть призрак из прошлого. Ощущать на своих руках кровь невесты. Кошмары оставили меня, и вместо этого я видел во сне горящие зеленью глаза. И эти волосы. Самое яркое пламя меркло на их фоне, такого цвета просто не бывает в природе. И я хотел ее даже поэтому. Как диковинную птицу.
Проклятая.
Эта девушка, подобно ведьме, завладевала всем.
Вот и сейчас стоит, трясется и смотрит мне прямо в глаза, словно накладывает на меня налет забвения, только я не смогу забыть о том, как увидел брата с той, что отравой выжигает из меня последние крупицы здравомыслия.
– Джафар! – восклицает брат и поднимается, поправляя в штанах гребаный стояк, а потом направляется ко мне. Но внезапно останавливается, боясь последствий, которые ему обещает мой пристальный взгляд. – Давно сидишь здесь?
– Достаточно, чтобы отрубить тебе руку, – вырывается у меня низким рычанием, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не продемонстрировать ему свою угрозу прямо сейчас.
– Брат, какие проблемы? Дело в этой милой мордашке? Так она сама пригласила меня.
Мы были братьями по крови. Я любил своего младшего брата.
Но мы также были мужчинами, которыми двигала похоть. И мы не раз делили одну женщину.
Но Джансу – исключение из всех правил. Ее я не смогу разделить даже с самим собой, как бы абсурдно это ни звучало. И я молился Всевышнему, чтобы Фейсал не успел сделать то, что повлечет за собой необратимые последствия.
Молча подзываю брата к себе и прихожу в раздражение, когда вижу, как он мнется, прежде чем решиться подойти. Но я не выдерживаю его трусости и, рывком поднявшись на ноги, притягиваю брата за халат, резко утыкаясь лбом в его лоб. Фейсал дергается, только я тут же обхватываю его затылок ладонью и яростно сжимаю, показывая, что не намерен играть с ним.
– Ты знаешь наказание за ложь, Фейсал.
– Конечно, брат, именно поэтому мне нет смысла врать тебе.
С минуту еще сверлю его диким взглядом, но потом, похлопав по шее, отступаю и возвращаюсь в кресло.
– Тогда рассказывай. Я хочу знать, что между вами и как давно.
Его лицо меняется до неузнаваемости.
– Джафар, клянусь, я не знал, что эта наложница неприкосновенна. Обычно ты позволял мне брать любую, брат. К тому же я не просто так здесь оказался. После празднования я уже собирался пойти отдыхать в свою комнату и застал ее у дверей, думал, это твой подарок, и решил, что ты хочешь порадовать своего брата по возвращению домой. Поэтому не стал отказывать девушке, любезно пригласившей меня уединиться, да и как такой откажешь, одним только танцем свела с ума, – последние слова Фейсал выплевывает с наглой ухмылкой, которая, наконец, придает уверенности его словам.
– Он врет… – тихо-тихо прошелестело где-то с краю, но я игнорирую ее, обещая себе, что с этой рыжей сучкой разберусь позже.
– Тогда почему сейчас девушка пыталась тебя оттолкнуть? – провожу ладонью по подбородку, внимательно изучая Фейсала. На мгновение я все же заметил ее сопротивление, но до последнего не желал это воспринимать за правду. Я не хотел, чтобы мой гнев обрушился на брата, да и зная, как эта девушка умеет околдовывать мужчин, верил каждому его слову.
– Ой, да брось, брат, будто ты не знаешь, что я люблю поиграть. Возможно, перегнул палку, вот и испугалась рыжая шлюшка, в коридоре она не слишком-то сопротивлялась, когда просунула свой грязный язычок в мой рот.
Блядь. За мгновение воздух накаляется, будто от статического напряжения.
Скалюсь, не в силах сдержать свою ярость.
Значит, решила продолжить веселье сразу после того, как ублажила своего господина.
Проклятая дрянь.
Я заклеймил ее тело и губы своей спермой. Сделал своей. Пометил как животное свою самку. Она не имела права этого делать. Не имела права касаться другого мужчины.
– Оставь нас, Фейсал. – Приказываю. – Жди меня в моем кабинете. Наш разговор продолжится позже. А пока подумай о том, что ты будешь мне говорить. У меня еще есть к тебе вопросы.
Фейсал внезапно становится очень сильным раздражителем, и мне необходимо от него избавиться.
Я на грани.
Как только дверь захлопывается, поднимаюсь и выпрямляюсь во весь рост, разминая шею. Я устал и планировал закончить эту ночь иначе. Хотел дать ей шанс и себе в том числе, поверить рыжей ведьме и взять то, что она должна была хранить для меня и подарить только мне, а прийдя к ней в комнату, лишь убедился, что она недостойна этого шанса.
– Я все объясню, – дрожащий шепот врезается в мои мысли, и я окончательно выбираюсь из них. – Выслушай. Прошу.
Змея.
– Все не так, как кажется, – лепечет очередное оправдание, и я кривлю от раздражения губы, с каждым шагом ощущая обостряющий все мои рецепторы запах страха.
Мой любимый аромат.
От нее я никогда не желал его чувствовать, однако прямо сейчас этот запах пробирается в мои ноздри, провоцируя меня избавиться от девушки, как от мусора, который каким-то недоразумением попал ко мне во дворец.
– Я могу все объяснить… – она выставляет вперед ладони, которые я хочу отрубить, – выслушай…
– Хочешь сказать, что не отдала моему брату то, что принадлежит мне?
Трясет головой и пятится назад, пока не сталкивается со стеной, отрезая себе все пути отступления.
– Получается, мой брат мне врет? – угрожающий тон заставляет ее задыхаться частыми вздохами. – За это я должен буду вырвать ему язык.
– Не перекладывай на меня ответственность! – огрызается, но тут же замолкает, заметив предупреждение в моем взгляде. – Я не видела его ни в каком коридоре. Не пила и не целовала его. Не сделала ничего, за что бы ты мог причинить мне боль! Я вернулась в комнату сразу же, как ты ушел, а когда вышла из ванной, твой брат лежал на моей кровати. Я не…
Обрываю ее сумбурную речь, резко склонившись над ней и поймав на своих губах горячее аханье. Но сейчас меня интересует только ее грязный рот, распухший от поцелуев с моим братом. Даже не замечаю, как мое дыхание становится шумным и тяжелым. Нечто жестокое и смертоносное пронзает мой мозг, прежде чем я обхватываю ее щеки одной рукой.
– Лгунья, – яростно рычу в испуганное лицо девушки и еще сильнее сдавливаю пальцы на персиковой коже, получая серебристый блеск в ее глубоких глазах.
Джансу открывает рот, судорожно хватая воздух, и я улавливаю исходящий от нее запах алкоголя. Она замечает, как меня начинает бомбить изнутри, и, кажется все вокруг окрашивается в красный от яростной пелены на глазах.
Даже Джансу ее видит, отчего тут же зажмуривается, пугаясь моего гнева. И пусть боится. Я сейчас не доверяю себе и не ручаюсь за то, что сделаю.
И все же каким-то чудом мне удается повесить семь замков и закрыть зверя внутри, прежде чем небрежно отшатнуться от этой грязи и устремиться прочь. Грязь, она проклятая грязь, и я не должен желать заполучить это змеиное отродье.
– Ты ведь еще тогда знал, кто я? Знал, что я от Марата? – врезается мне в спину тонкой стрелой, и я замираю, едва совладая с самим собой. – Поэтому спросил мое имя в первую нашу встречу? Надеялся, что ошибаешься?
Да, я надеялся, молился, чтобы шлюха, которую я достал из-под Амира Ибн Аль-Мактума, оказалась обычной девкой, которую я отдал бы на расправу Зурабу.
Медленно оборачиваюсь, заставляя ее смелость погаснуть.
– Ты… ты ведь дал слово Марату взять меня в жены…
– Я пообещал взять в жены невинную девушку. А ты – грязь.
– Нет! Неправда! Он не успел ничего сделать со мной! Никто не успел! Клянусь! Ни один мужчина ещё не притрагивался ко мне! Прошу, поверь мне!
Каждое ее слово вонзается в меня подобно игле с ядом, постепенно заполняя мои вены ложью, которую она так отчаянно пытается влить мне. Только, если бы не страх за собственную шкуру, никогда бы не стелилась так передо мной, дрянь. Вылетаю из комнаты и тут же отдаю приказ запереть суку на замок. Скоро она по-настоящему прочувствует, как я отношусь к грязи.
Глава 14. Диковинный цветок пустыни
Много лет я находился в тени ошибок прошлого, жил с холодным сердцем и таким же ледяным разумом.
Одиночество и мрак душили меня.
До нее.
Сейчас, в холодной пустоте, среди разрухи и отголосков войн, крови и криков боли будто прорастает огненный цветок. Самый диковинный цветок пустыни, с волосами цвета знойного солнца и зелеными, как колдовское зелье, глазами. Эта девушка... она вдыхает в мои замерзшие стены новые, неизведанные ранее чувства, подобные наваждению. Она излучает свет, который заставляет меня ощущать то, что, казалось, больше никогда не дано будет мне испытать. Освещает мою тьму и в то же время делает меня самым настоящим монстром. И все же благодаря ей я оживаю.
Никому до неё было не под силу из потухшей искры раздуть пламя. Никому. А Джансу смогла. Кровь закипает от того, что происходит во мне уже не один месяц при мысли об этой девушке. Чистая пытка.
Кипящий от гнева и адреналина, я останавливаюсь у дверей своего кабинета. Тяжело дыша, упираюсь кулаком в косяк и свешиваю голову. Мне нужно избавиться от потребности разбить кулаки о что-то твердое. Я обезумел. Легкие до сих пор царапает ее сладкий запах. Этот чертов запах заставляет меня чувствовать голод. Неутолимый, раздирающий мою плоть. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы не вернуться к проклятой ведьме и не завладеть ей, как того требует зверь внутри меня.
Я хочу ее, несмотря ни на что. Хочу! Кус ом ак! И каждый раз, когда я ставлю себе установку, что с ней все покончено, снова уступаю своему слепому желанию обладать ей. Ее дикой красотой. Дыханием. Мыслями. Всем.
Я ничего не могу с собой поделать, приходя в еще большую ярость, когда упрямо представляю, как ее трахает мой брат.
Во мне вновь вспыхивает желание причинить ей боль. Убедить себя, что она грязная и у меня нет причин хотеть эту девушку. Только все тщетно.
Все это ложь.
Самообман.
Я задыхаюсь в противоречиях. Сейчас я на грани, и мой разум похоронен в агонии.
Особенно когда в голове снова звучит ее тонкий дрожащий голос. Наполненный страхом и решимостью одновременно. Она борется. Это и сводит меня с ума. Заставляет усомниться в своих глазах, которые видели то, что породило на дне моего черного сердца ненависть к ней.
Вот только вопреки всем моим доводам и ненависти она все равно мне кажется такой невинной, что я готов вырвать свой одурманенный эмоциями разум.
Эмоциями, которым я не имею права позволять управлять собой.
Но позволяю, сгорая изнутри от ее чистой красоты. И желая только одного – придушить родного брата. В очередной раз проклинаю эту девушку за то, что так легко оборачивает мою ярость против меня. Таких, как она, обходят стороной за миллионы миль. Жгут на кострах или отрубают головы, чтобы избавиться от наваждения.
Но как я могу избавиться от того, что так остервенело желаю?
Проклятье. Эта девушка заставляет меня терять голову. Забывать о том, что я человек, имеющий разум. Все, что я выстраивал до сих пор, все, что казалось мне устойчивым и надежным, сейчас теряется в моей голове подобно пыли, разлетающейся от порыва ветра. Словно торнадо ворвался и вынес мой мозг прочь.
Зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох, прежде чем впечатать костяшки пальцев в твердую стену.
В ней нет ничего особенного. Она не имеет надо мной власти. Единственное, что связывает мои мысли с ней – похоть. Тупая грязная похоть. Трахнуть и выбросить. Да. Все станет гораздо проще, когда я именно так и сделаю. И я сделаю, после того как поговорю с братом, чтобы дать себе повод не быть с этой проклятой дрянью нежным, таким, как просят меня ее колдовские бездонные глаза.
Только, сколько бы ни пытался сконцентрироваться на собственном голосе или сосредоточиться на предстоящем разговоре с братом, ничего не выходит.
Мой контроль трещит по швам. И раздражение снова берет верх.
Кус ом ак!
Не быть одержимым ей. Ни ей, ни какой-либо другой женщиной. Больше ни одна сука не разрушит меня.
Каким-то образом у меня получается переключиться на разговор с братом, который явно не хочет мне говорить всей правды, и это помогает пламени прошлого остыть и зажечься другому, сделав меня напряженным и готовым вцепиться пятерней в его горло, раздавить голыми руками. Все это непроизвольно мелькает перед глазами, прежде чем я толкаю тяжелую резную дверь и переступаю порог своего кабинета.
Фейсал сидит на диване, упершись локтями в колени, и отстраненно кивает головой, глядя куда-то перед собой. В одну точку. Будто меня здесь нет. Он погружён в свои мысли настолько, что совершенно не слышит происходящего вокруг себя. Это всегда раздражало отца. Потому что любой член семьи, претендующий на власть, должен быть собранным, бесстрашным и честным, с огромной волей и умом.
Иногда у меня складывается впечатление, что у моего брата нет ни единого процента от правителя. Возможно, все дело в возрасте и горячем нраве, присущем нашим мужчинам. И все же он мой брат. Моя кровь, будто нарочно напоминаю себе, чтобы не совершить глупости, о которой я смогу пожалеть.
Когда-то я пообещал себе не жалеть ни о чем.
И сейчас не буду.
Накажу, если потребует того справедливость.
С этим решением я прохожу в тускло освещенное помещение, наконец привлекая к себе внимание брата и ощущая, как мгновенно тяжесть сковывает мое тело. Порой кажется, что во мне действительно живет звериная сущность, потому что я чувствую запах гнили. И сейчас источник этого запаха только один. Мой брат.
Опешив, он тут же поднимается с места, но я обрываю жестом его невысказанную речь.
Секунда. Мне нужна гребаная секунда.
Размяв ладонью шею, чтобы снять напряжение, сглатываю и выдыхаю скопившийся в груди воздух, после чего прохожу мимо Фейсала и, развернувшись, опираюсь бедрами о край дубовой столешницы.
Замечаю, как нервно он растягивает губы в тонкую линию и все же возвращается на диван, а я прикрываю глаза, чтобы успокоить разгоряченную кровь, накалившую каждый мой нерв, но снова вижу ее образ. Испуганные глазища, в которых беснует зеленое море, и пухлый алый рот, проклятый рот, который я хочу до одури. Тут же вспыхивает новый кадр, как она покорно становится передо мной на колени, бросает на меня горящий взгляд, прежде чем обхватывает мой член маленькими ладонями и начинает сосать. Эта картина слишком быстро заставляет запульсировать мою затвердевшую длину. Издав тихий звук, похожий на недовольное рычание, сжимаю челюсти и трясу головой. Что на меня нашло? Она точно ведьма.
Глава 15. Она не моя
– Джафар, – как сквозь туман слышу эхом голос брата и открываю глаза, – надеюсь она не запудрила тебе мозги.
Мы смотрим друг на друга минуту, пока я читаю десяток эмоций в глазах брата, после чего произношу невозмутимым тоном:
– С чего такое волнение, брат? – горло пересохло от напряжения, в котором я варюсь весь вечер.
– Да… – запинается, но быстро продолжает, – нет никакого волнения, просто не хочу, чтобы женщина стала камнем раздора между нами. Помнишь, что всегда говорил нам отец? Поддаться щупальцам женщины – это смерть. Ты ведь знаешь и не допустишь этого?
Сощуриваю глаза, некоторое время молча испытывая Фейсала пристальным взглядом, но в итоге качаю головой.
– Нет. Этого никогда не будет. Не переживай.
– Хорошо, а то мне показалось, что между вами есть связь. Надеюсь, ее сходство с Аминой всего лишь совпадение?
Хмыкаю, складывая на груди руки, чтобы закрыть свое раздражение на замок. Этот щенок не имеет права называть ее имени. Однако показывать, что меня задело упоминание о погибшей девушке, той, что была уготована мне в жены, не собираюсь. Ее больше нет, я отпустил эту женщину и больше не хочу жить с чувством вины.
– У меня нет связи ни с кем, – заявляю я с полным хладнокровием, наконец ощущая отрешение от всего мира. Так-то лучше. Боль – лучшее средство, чтобы привести себя в чувства. – Я просто трахаюсь. На этом все, Фейсал. Мы не будем обсуждать эту тему. Но больше не приближайся к ней. Причину я тоже называть не обязан. Я говорю, ты делаешь. И впредь спрашиваешь моего разрешения. Всегда. Чтобы ты ни захотел в моем дворце. Ты у меня в гостях, – особенно выделяю последние слова. – Тебе понятно?
Лицо брата каменеет, а в глазах закручиваются клубы возмущения, прежде чем он глотает свой язык вместе с трусостью и в конце концов кивает.
Ощущая разливающееся по венам расслабление, облизываю губы и для удобства перекрещиваю ноги.
– Теперь давай поговорим о том, что на твоем лице. Я слышал много версий, но ждал, что мой брат расскажет мне истинную причину. Кто посмел поднять руку на младшего эмира? – обхватываю челюсть и медленно потираю подбородок большим и указательным пальцем. – Мне есть, кого наказать в этом замке?
Пауза.
– Не уверен, что ты хочешь это знать, – он откидывается на спинку, после чего перекидывает ногу на ногу, устремляя на меня лукавый взгляд. Всегда себе на уме, как и его мать.
Жестом показываю ему продолжать.
– Прежде чем скажу, прошу учесть, что я не знал о неприкосновенности рыжей обольстительницы. И к тому же ее поведение также призывало меня к действиям.
Мои челюсти невольно сжимаются, пугая Фейсала гулящими под щетиной желваками.
– Говори, – припечатываю я.
– Нечего рассказывать, застал ее подглядывающий за своим господином, – Фейсал кривит губы, давая мне понять намек. – Ее, видимо, завело то, как стонала одна из твоих наложниц. Я уже возвращался в свою комнату, как в темноте коридора услышал стоны. Ничего нового, собственно говоря, а вот одинокий силуэт девушки, активно двигающей рукой под юбкой, привлёк мое внимание.
Я успокаиваю себя тем, что еще не услышал то, что заставит меня свернуть шею Джансу, хотя она определенно заслуживает наказания, раз имела наглость появиться в том коридоре без приглашения. И все же я чувствую подкрадывающееся чувство злости совершенно не из-за этого.
– Я лишь помог ей достичь того, чего так желала ее сладкая киска, более действенным способом, – усмехается он, нервно почесывая рукой затылок. – Мы завалились в первую попавшуюся комнату, и в темноте я не устоял на ногах, влетев в стену. Я даже не заметил, что повредил висок, да и времени не было разбираться со всем этим дерьмом, сам понимаешь, не до этого, когда…
– Вы трахались, – перебиваю никчемную речь брата, удивляясь тому, как спокойно мне дались эти слова.
И это не был вопрос, на что Фейсал спустя мгновение утвердительно кивает, явно боясь моей реакции, однако добавляет:
– В итоге мы перебрались в мою комнату, чтобы не потревожить тебя, мой милый братец, а на утро моя постель оказалась пуста. Я даже не вспомнил бы, как она выглядит под давлением похмелья, но потом рыжуля снова явилась ко мне… – брат раздосадованно разводит руками, – ну, а дальше ты все знаешь.
Знаю, Фейсал, знаю. Но так даже лучше. Мне нужна эта ненависть, чтобы воспротивиться своей потребности в этой девушке.
Я больше не задаю никаких вопросов и ему не позволяю, кивком головы указывая на выход. Даже не пытаясь возразить, Фейсал уходит, оставляя меня жариться на углях своей проклятой правды.
Упав в кресло, я позволяю себе представить, как мой брат брал ее. Как Джансу отвечала ему и как после всего этого смотрела на меня невинными глазами. Как с алых губ лилась ложь. Ведьма в обличье невинной праведницы. Она не моя, и теперь ей могут пользоваться все. Досадно.
Запустив пальцы в волосы и запрокинув голову, начинаю массировать болевые точки. Устал. Не хочу больше об этом думать и все равно думаю, а потом внезапно в груди все переворачивается, потому что что-то не сходится… и в тоже время все пазлы складываются в единое целое.
Со слов прислуги, разбита ваза. Ссадина на лице Фейсала и порез на ладони Джансу. Так же было донесено, что Фейсал продолжил пить вино на патио с парой моих наложниц. Они это тоже подтвердили на праздновании, когда обхаживали всех гостей и его в том числе, томно отшучиваясь насчёт веселой ночи, одновременно разливая гостям вино и вновь договариваясь с младшим эмиром о ночных потрахушках. Не знаю, почему я придал значение их болтовне, слушал и почему-то не упускал из вида. Не зря ведь? Правда, тогда я не знал версии Фейсала. Сейчас, когда есть общая картина, я ощущаю себя обманутым и полным идиотом. Вдобавок теперь мне требуется еще один разговор с рыжей ведьмой. И на этот раз она скажет мне правду. Кто-то из них врет мне. И я узнаю, кто это.
С этими мыслями выхожу из кабинета и устремляюсь в комнату Джансу, вот только, переступив порог, не застаю ее там. Практически мгновенно загораюсь беспомощной яростью, пока не слышу бормотания, доносящиеся с балкона.
Облегчение охлаждает вмиг накалившиеся нервы, но, как только бесшумно приближаюсь к своей цели и вижу, как опасно она стоит на краю балкона, в груди тут же все переворачивается от ощущения какой-то потери. Незнакомая мне боль разливается под кожей и собирается где-то в глубине, прежде чем я срываюсь с места и пускаюсь к девушке.
Испытываю желание придушить стерву от одной только мысли, что она решила сбежать от меня подобным способом. Но будь я проклят, если позволю ей.
Вижу, как Джансу всю трясет, и в следующее мгновение уже хватаю за талию, чувствуя под ладонями дрожь. Мечется из стороны в сторону, напуганная и потерянная. Даже крикнуть у нее не выходит, она лишь судорожно хватает ртом воздух, будто только что вынырнула из-под воды.
Придушу, придушу ведьму. Достану из-под земли. Даже не замечаю, как ладонью обхватываю тонкую шею и заставляю смотреть мне в глаза. А когда сталкиваюсь с глубоким отчаянием на дне погасших нефритов, одним движением вжимаю ее дрожащее тельце в свою крепкую грудь, не убирая руки с ее напряженного горла. Но я ослабляю хватку, позволяя ей проталкивать в легкие так необходимый им воздух.
– Отпусти меня… – сипло слетает с подрагивающих пухлых губ, а следом и ее глаза заволакивает мутной пеленой слез.
Как бы я этого хотел, вырвать вместе с корнем и сжечь в костре, чтоб больше не смогла околдовать меня. Превратилась пеплом и исчезла, вот только буря, надвигающаяся в груди, заставляет меня желать совершенно другого.
– Я бы и сам хотел этого, – собственный голос кажется чужим, царапает горло, пока я сжимаю в руках сводящую с ума огненную валькирию.
– Если ты не веришь мне, – шипит зараза прямо мне в губы, – то покончи со всем этим прямо сейчас и отпусти меня, – трясется, до боли вонзая ногти в мою кисть. Вот же кошка, жить-то хочет. А рискует, провоцируя скинуть ее в бездну, только я делаю то, что уже через секунду вырывает из моего горла мучительный стон. Вгрызаюсь в проклятые алые губы и с животным натиском начинаю выпивать ее теплое дыхание. Такое сладкое, дурманящее и чертовски необходимое.
