Текст книги "Одержимость шейха (СИ)"
Автор книги: Миша Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 36. Сделка
От осознания, что я добровольно предложила себя этому мужчине, по моей коже, подобно маленьким муравьям, расползается табун мурашек. Ощущение не из приятных, тем более когда находишься под пристальным взглядом Аль Нук-Тума. Я действительно только что сказала это ему?
А с другой стороны, что еще мне оставалось? Быть пленённой варваром, позволив ему сорвать с себя остатки гордости? И, судя по реакции Джафара, так бы оно и вышло, потому что делиться он явно не намерен. Или, может, я должна была лечь под его младшего брата, чтобы уважить их отца? Нет уж. Здесь хотя бы чудовище уже родное, а там мрачная неизвестность. И, хоть я никак не реагирую внешне, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение, где-то внутри меня все же нарастает удушливая паника.
Глубоко вздохнув, я по-прежнему желаю услышать его ответ, который можно сравнить с ожиданием удара молнии. Насколько бы абсурдно это ни звучало, но я не готова к отказу. Мне нужна защита этого мужчины любой ценой.
– Хочешь стать моей единственной женой? – голос Аль Нук-Тума звучит более хрипло, чем обычно.
Прочищаю горло, невзначай опуская взгляд на край одного шрама в районе его крепкой шеи, а потом, будто окончательно приняв положение вещей, с вызовом перевожу свое внимание к диким глазам напротив.
– Женщиной. Женой. Любовницей. Всем. – Мне нечего терять, пусть не надеется, что я струшу. – Я хочу быть единственной во всех пониманиях этого слова.
Уголок рта, где проходит шрам, дергается в полуулыбке. Одновременно с этим внутри меня что-то колется, будто реагирует на незначительный жест, которым, почему-то мне кажется, Джафар делится только со мной. Хорошо, что это ощущение оказывается мимолетным, возвращая на место мое рациональное мышление. Я и без того рискую своими принципами, которые будто нарочно искажаются рядом с этим мужчиной.
– И что же я получу взамен? – его слова наполнены чем-то мягким, и в тоже время в них сквозит ярый интерес. Подцепив прядь моих волос, он пропускает ее сквозь пальцы, бросая вызов одним только горящим взглядом. Или Аль Нук-Тум просто издевается. Что вероятнее всего. Но у меня нет повода для веселья.
– Все, что я смогу тебе дать, – предельно серьезно заявляю ему в лицо, отчаянно стараясь скрыть нервозность в голосе.
– А если ты не сможешь дать мне то, что нужно и как мне это нужно?
– В таком случае, – запинаюсь, облизывая нижнюю губу, – ты будешь вправе взять это сам.
Моя грудь предательски вздымается, а сердце зудит где-то глубоко под ребрами, будто пытается прорыть себе потайное место, подальше от чудовища, которому я добровольно отдаю его.
– Допустим, я не соглашаюсь на твои условия. Что тогда?
Как бы он меня осчастливил, сделай так, но угроза оказаться под его младшим братом слишком реальна.
– Значит, я буду вынуждена исполнить приказ твоего отца и выйти за эмира. Стать ему покорной…
– Покорной? – его лицо искажает гримаса. – Разве тебе знакомо значение этого слова, моя рыжая дикарка? – он усмехается, снова запутываясь пальцами в моих волосах, будто не принимая мою провокацию всерьез. И прямо сейчас это задевает меня. Ох, как же задевает.
Сохраняя спокойное выражение лица, я беру его руку и пытаюсь убрать от своих волос.
– Очень жаль, что ты находишь в моих словах повод для смеха, господин Аль Нук-Тум. – Мне даже не приходится стараться, слова сами по себе слетают с языка, словно острые лезвия. – Я в любой момент могу передумать и принять сторону твоего отца…
Но я не успеваю договорить, потому что в эту же секунду его сильная рука стискивает мои волосы и оттягивает их назад так, что я вжимаюсь грудью в верхнюю часть его живота. И это столкновение приносит ему своего рода дискомфорт. А еще напоминает мне о том, какая я миниатюрная по сравнению с этой скалой мышц.
– Никогда не угрожай мне, Джансу, – его голос глубокий и наполнен яростью. Только мне все равно, это он посмеялся над моим предложением. И злиться здесь нужно мне, а не ему.
– А ты никогда не смейся над моими словами!
Нет, ну а чего я ждала? Что Джафар действительно согласится на подобное, когда в его распоряжении целый гарем? Глупая…
Разозлившись на себя еще больше за наивность, упираюсь ладонями в его широкую грудь и принимаю попытку оттолкнуть, только Джафар одним рывком ломает все мое сопротивление, перемещая широкую ладонь мне на затылок.
– Я не смеялся, – низко мурлычет он, примирительно проводя вниз по шее большим пальцем, будто устал воевать со мной. – Ты сама себе противоречишь. С чего мне воспринимать твои слова всерьез?
Он издевается. Думает, я буду упрашивать его?
– Я озвучила свое предложение, теперь хочу получить ответ, – нарушаю образовавшуюся паузу упрямым тоном. – Да или нет?
Его губы кривятся в однобокой ухмылке. Ох, он смакует свой триумф, каков же осел! Я уже почти вырываюсь из мужских объятьях, как вдруг они становятся еще жестче и теснее, окутывая меня удушающим жаром его тела.
– Прекрати вырываться, – он молниеносно перехватывает мое лицо в свои ладони, заставляя посмотреть в его золотые глаза и замереть, как лисица, ослепленная светом фар. – Ты искушаешь меня, Джансу, – мягко рычит он, немного угрожающе возвышаясь надо мной могучими плечами. – Ты должна понимать, что означает твоя просьба быть единственной для меня.
– Так просвети? – вздергиваю подбородок и снова бросаю ему вызов, продолжая лгать себе, что мне не нравится, как он реагирует на мое глупое бесстрашие.
– Это значит принадлежать мне и моим желаниям, – он сжимает мои щеки сильнее, чтобы подтянуть меня ближе и провести носом по виску, с голодом забирая себе весь мой запах. Варвар. – Целиком и полностью, – очередной вдох, – только мне.
– Все взаимно, мой господин.
Он издает урчащий звук, словно довольный большой кот.
– Твоя покорность первая в списке из всего, чем я хочу обладать. Ты подаришь мне ее, Суэйлиб?
Дыхание перехватывает от прозвища, которым он называет меня впервые.
– Подари мне свое уважение, и я смогу дать тебе все, в чем ты нуждаешься.
Тяжелое дыхание Аль Нук-Тума становится наградой для меня. Такой большой и такой уязвимый. Думаю, я смогу этим воспользоваться.
– Ты лезешь на гору, с которой можешь в любой момент сорваться.
Его слова должны были насторожить меня, но мне нравится игра, в которую он любезно играет со мной, позволяя чувствовать себя храброй.
– Думаю, что ты не позволишь этому случиться.
Глухой смех врезается мне с теплым дыханием прямо в щеку, пока Аль Нук-Тум обнюхивает меня, будто лев в брачный период. Этот странный разговор и его прикосновения достигают своего апогея. Но на этом странности не заканчиваются…
Взвизгиваю, когда что-то врезается в мое бедро, и я с ужасом отшатываюсь от Джафара, после чего понимаю, что это один из львов боднул меня своей головой. Всевышний… мое сердце пролетает целую галактику, прежде чем возвращается обратно, чтобы свести меня с ума беспощадными ударами.
Страх разрушает все, что создал наш разговор с Аль Нук-Тумом, и я больше не владею своим телом, медленно отступая в сторону выхода, вот только сильные руки Джафара оказываются быстрее, и вот я уже вжата спиной в его крепкую грудь. Ему явно нравится ощущать себя рядом со мной чем-то большим, чем-то, что я всегда непроизвольно пытаюсь использовать в качестве щита.
– Протяни руку, – хрипит он мне на ухо, перемещая тяжелую ладонью на мой живот. От такой мимолетной и, казалось бы, самой обычной нежности у меня перехватывает дыхание.
– Ну же, трусиха, – усмехается он мне прямо в шею, прикусывая ее. Издаю сдавленный писк, соврешенно не понимая, что происходит между нами.
– Я не трусиха, – сиплю я как-то растерянно.
– Тогда смелее. Ты им понравилась еще в тот раз.
Я поворачиваю голову, и наши лица оказываются в сантиметре друг от друга. Но это лишь усиливает мое нервное и эмоциональное потрясение.
– Ты хочешь моей смерти?
Он хмурится и вскидывает поврежденную бровь.
– Нет.
Ответ прозвучал мрачно и строго.
– Ты вправе мне не доверять, хотя это весьма спорно после твоего предложения, но больше не говори так, – его ладонь неожиданно накрывает мою щеку, но в прикосновении нет нежности, там что-то другое, более сильное и глубокое. И он подтверждает это следующими словами: – Я обещаю, что больше никогда не наврежу тебе. И не позволю этого никому другому. Даю слово.
Мой рот дергается одновременно с тем, как ускоряется в груди сердцебиение, и, опустив взгляд, я отворачиваюсь.
– Прости, – мои извинения искренние, отчего становится сложнее дышать. – Я неудачно пошутила. Я не говорила этого всерьез. Не тогда, когда ты дважды спас мне жизнь.
То, что сейчас происходит… Это все как-то само по себе, и я даже не понимаю почему, но это самое интимное, что когда-либо было в моей жизни.
Я выдыхаю весь свой страх и протягиваю руку к хищникам, чтобы отвлечься от эмоций, которые тянут меня ко дну. Но когда один из львов делает резкое движение в мою сторону, тут же отдергиваю ее.
– Еще раз так сделаешь и потеряешь их уважение навсегда, – говорит Джафар, снова вытягивая мою руку.
Сглотнув, я в очередной раз выпускаю лишний воздух из легких и подставляю ладонь под большой нос, который тут же утыкается в нее, отчего я опять дергаюсь. Все равно страшно, но на этот раз руки, обвившие мой живот, успокаивают меня поглаживанием. Однако мне не позволяет расслабиться новый толчок в ладонь. Нервный смешок лопается на моих губах вместе с улыбкой, когда большой кот начинает бодаться о выставленную мной руку. Я улавливаю, как моя щека вспыхивает, и по знакомым мне ощущениям уже знаю, что это взгляд, принадлежащий горящим золотом глаз. Ну и пусть смотрит.
– У них есть имена? – шепчу, не отрывая внимания от хищников, которые сейчас разрушают все сложившиеся о них стереотипы.
– Сирхан и Басиль.
– Красивые, – я наклоняю голову, ловя себя на том, что не перестаю улыбаться, а пальцы уже зарываются в мягкую гриву. – Как ты различаешь их?
Джафар отстраняется, чтобы встать сбоку, но для моего спокойствия одну руку все же оставляет на моей талии.
Издав мягкий свист, хозяин подзывает к себе одного из львов. А я слишком увлекаюсь мужественным лицом Аль Нук-Тума, которое меняется, становится более мягким, когда его широкая ладонь сжимает могучую гриву животного.
– Это Сирхан, вот посмотри, – он слегка подталкивает меня, чтобы я наклонилась и увидела шрам под левым глазом животного. А потом Джафар внезапно замолкает, будто дозирует информацию в своей голове. – Думаю, ты слышала о подпольных боях? Обычно в них участвуют собаки, но есть и другие. Хан получил свой шрам во время одного из боев, которые я смотрел. Мне не нравятся подобные развлечения с животными, другое дело люди, правда, Хан? – он усмехается, взъерошивая рыжую шевелюру гигантского кота и позволяя мне увидеть другую свою, неизвестную ранее сторону. – В тот день я наказал зачинщиков, а выживших львов забрал себе.
– Выжило всего двое?
– Нет, – он качает головой, – эти просто выбились в мои любимчики. Остальные живут в вольере в саду.
– Почему именно они стали твоими любимчиками?
Джафар переводит на меня какой-то новый взгляд, а потом жестом просит львов уйти, снова притягивая меня ближе.
– Какая любопытная принцесса.
– Джансу. Называй меня по имени… пожалуйста.
Глава 37. Теплая ванна
После странного разговора и знакомства со львами, Аль Нук-Тум оставил меня одну в своей спальне, а сам исчез. Высовывать нос дальше его комнаты я не рискую. Думаю, что пока мне хватит приключений. А в связи с последними событиями, во дворце они поджидают меня на каждом углу. Такую уверенность мне подарили внимание падишаха и взгляд Заремы, которые, подобно маленьким скорпионам, пробирались мне под кожу и жалили ядом.
Надеюсь, сделка с самим дьяволом убережёт меня от подобного в будущем. И все же тревога по-прежнему камнем лежит в груди и даже не двигается с места. Ведь что-то мне подсказывает, что Джафар не так могущественен, как его отец. Это и настораживает. Не может быть все так просто. По крайней мере, точно не в моей жизни.
Достигнув максимального напряжения, я пытаюсь отвлечься от тягостных дум, переключившись на разглядывание покоев, которые буквально кричат о роскоши и богатстве хозяина. Конечно, для меня подобное не в новинку, к тому же весь его дворец купается в золоте, но эта комната… самый эпицентр великолепия: черные мраморные полы с примесью золотых волн, пушистые персидские ковры, красивые высоченные колонны и позолоченный куполообразный потолок с величественной люстрой из богемского стекла. Мебель и интерьер ручной работы, расписанные эксклюзивными узорами. Причудливые статуэтки и витражи. А самое помпезное здесь – огромная кровать с балдахином на резных золотых стойках.
Интересно, со сколькими женщинами он там получал удовольствие? Встречал ли с ним кто-нибудь рассвет? И как давно это было?
Подобные мысли почему-то не приходятся мне по душе, и я отодвигаю их в сторону, начиная мерить босыми ногами начищенные до блеска полы. На их фоне я ощущаю себя замарашкой.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я бесконечно слоняюсь из угла в угол, но в какой-то момент в животе начинает урчать, и я заставляю себя успокоиться и прилечь на тахту. Я устала. А еще хочу есть, пить и теплую ванну. Думаю, это бы сделало меня немного счастливей.
Внезапный стук в дверь вынуждает желудок свернуться узлом. Я даже подрываюсь, чтобы открыть ее, но тут же отбрасываю дурную идею в сторону. В конце концов, я здесь гостья и не вправе впускать кого-то или отвечать за хозяина этой спальни. Меня здесь нет. Так будет лучше.
А потом мое внимание привлекает звук отпирающегося замка, и в противоположном конце спальни появляется молоденькая девушка.
– Господин дал мне распоряжение приготовить для вас ванну, – она опускает взгляд в пол и жестом просит следовать за ней.
Видимо, где-то в его комнате есть золотая лампа, раз мое желание так незаконно быстро сбылось.
Однако это и наводит меня на нехорошие мысли. Поэтому я следую за ней с некой опаской, ожидая какого-то подвоха или, того хуже, мешка на голову. Вот только вместо этого попадаю в просторную и светлую ванную комнату, инкрустированную золотом и розовым мрамором, в сердце которой круглая ванна, напоминающая собой драгоценную чашу.
Вздрагиваю, когда девушка подцепляет плечико моего платья, и резко разворачиваюсь к ней.
– Простите… я не хотела вас напугать. – Она начинает виновато лепетать. – Прошу, не рассказывайте господину о моей неопытности… Я недавно во дворце и все время, которое нахожусь здесь, проработала на кухне. А сегодня хозяин лично отдал мне указание, и я побоялась признаться ему, что никогда не делала этого… Я еще не совсем знакома с местными обычаями. И… я не знаю, как правильно… Думала, в мои обязанности входит помочь избавиться вам от одежды. Для меня большая честь приготовить ванну для хасеки господина… (Хасеки – титул любимой жены).
– Стой! – быстро обрываю ее. – Хасеки?
Смотрю на нее с искренним непониманием.
– Да, моя госпожа. Господин Аль Нук-Тум так сказал.
Открываю рот, чтобы хоть что-то ответить, но только сдавленно пищу и закрываю его обратно.
Сглатываю и делаю успокаивающий вздох.
«Ты ведь сама поставила ему условие быть единственной, вот и получай».
– Извини, ты не могла бы оставить меня одну? – Тут же добавляю более мягко. – Я предпочитаю уединение.
– Конечно, моя госпожа. Только сначала выпейте таблетки, – служанка показывает на столешницу, где я замечаю лекарства и стакан с водой, – господин сказал, это поможет вам почувствовать себя лучше. В ванну я тоже добавила лечебные травы, они снимут усталость...
– Я поняла, выпью и приму ванну, на этом все? – обрываю ее и тут же чувствую неприятное чувство вины, которое заглаживаю, дружелюбно продолжив. – И, пожалуйста, зови меня просто Джансу. Договорились?
Девушка бросает на меня испуганный взгляд, но больше ничего не отвечает. Почтительно кивнув мне, она удаляется из ванной комнаты через маленькую дверцу в одной из стен, которая, видимо, предназначена для слуг.
И, как только остаюсь одна, меня вмиг одолевают сотни вопросов, которые я решительно игнорирую, выпивая приготовленные таблетки, а после скидывая с себя грязное платье и забираясь в теплую воду. Всевышний… Я будто телепортировалась в райский сад! Она даже пахнет цветами, пряными травами и медом. Блаженная нега накрывает меня с головой, и я позволяю себе забыться, купаясь в мягкой пене и упиваясь чудесными ароматами.
Возвращаюсь в реальность, только когда вода становится прохладной, поэтому нащупываю рукой полотенце и нехотя выбираюсь из ванны. Нужно одеться, пока сюда не принесло еще кого-нибудь. В конце концов, доверять этому месту рано, но искушение понежиться в тёплой водице было слишком сильным. Кажется, я давно не испытывала такого умиротворения. И пусть. Я заслужила немного удовольствия после всего ада. И, если это моя передышка, я возьму от неё все. Поэтому, не отказываясь от данной привилегии, надеваю на себя приготовленный халат невероятной красоты и, расчесав волосы гребнем, плетусь обратно в спальню. Спать хочется…
Но так и замираю, заметив на кушетке хмурого Джафара, который смотрит в одну точку и напряженно перетирает свои ладони.
– Ты в порядке?
Мой голос застаёт его врасплох, и Джафар резко поднимается. Я замечаю, как это движение приносит ему дискомфорт, но он так быстро прячет проявленную слабость, что я начинаю думать, будто мне это показалось.
А заметив, как меняется его строгий взгляд, уже с жадностью дикого зверя исследующий мое тело, у меня мгновенно вспыхивает желание спрятаться. Халат достаточно откровенный, и я, наверное, не подумала о том, что на Джафара это подействует, как красная тряпка на быка.
Не задумываясь, срываюсь с места и, отбросив покрывало с кровати, ныряю под прохладный шелк. Импровизация не мой конек. И, кстати, дискомфорт на спине, к которому, мне кажется, я уже успела привыкнуть, прошел.
Дыхание такое частое, что мне приходится прикрыть глаза из-за внезапного головокружения. Не думать, только не думать о последствиях и о том, сколько женщин согревало его постель.
Тишина затягивается, но вскоре я улавливаю звук шуршащей ткани, которая будто соскальзывает и падает на пол. Мое сердце замирает вместе с дыханием и срывается вновь на галоп, когда я чувствую, как матрас с другой стороны кровати существенно продавливается. И только сейчас до меня доходит, что такая чувствительность от того, что матрас водяной. Это можно сравнить с мягким покачиванием… на волнах. Приятно и расслабляюще. Было бы. Если бы не наши странные отношения с этим мужчиной.
Однако ожидаемых приставаний не следует. Хотя его вспыхнувший золотом взгляд кричал мне о возбуждении своего хозяина. Но нет. Ничего такого. Джафар совершенно игнорирует наличие девушки в кровати. Вот только злит не это, а то, что меня задевает подобное!
– Завтра я официально представлю тебя отцу как свою невесту, – раздается бесцветный мужской голос. – Говорить будешь с моего позволения. Церемония назначена на ближайшее время, так что если есть какие пожелания, можешь подготовить список.
Подготовить список? Почему я чувствую пренебрежение в этой фразе? И вот это его «официально представлю» должно означать помолвку? Судя по тому, что церемония в ближайшее время, то да. И, судя по его холодности, ему это не нравится. Зачем тогда слугам говорит о том, что я его жена, когда это совершенно не так? Или, может, злится, потому что не готов лишиться своего гарема? Мое условие ударило по мужскому эго?
В груди все неумолимо наливается тяжестью, а горло сковывает горечью. Не пойму, что изменилось?
– Сколько здесь побывало женщин? – вопрос сам срывается с языка… наверное, от обиды.
Тяжелый мужской вздох.
– Спи, Джансу. У меня был непростой день.
Поэтому он решил выместить свое плохое настроение на мне? И слова почти снова срываются с моего языка, однако урчащий желудок отвлекает меня от подобной затеи.
– Я хочу есть, – тихо бурчу себе под нос, не надеясь, что хмурая громадина как-то отреагирует, но я ошиблась…
Глава 38. Кус-кус с рыбой
Я практически потеряла счет времени и едва не заснула, пока ждала возвращения Джафара. Но сейчас от невероятного пряного аромата у меня нет и мысли о сне. Я даже не замечаю, как уплетаю свой поздний ужин, который мне любезно принес прямо в постель сам хозяин дворца.
– Что это?
– Кус-кус с рыбой.
– Нет, – тщательно разжевываю пищу, будто пытаюсь разгадать гастрономический ребус, – есть что-то еще. – Прищуриваюсь. – Что-то терпкое и… кислое.
Джафар пристально наблюдает за мной, потирая подбородок, откинувшись на подушки подобно ленивому хищнику после охоты. Сейчас он выглядит иначе, спокойнее. Меня должно было бы смутить подобное внимание и заставить есть скромнее, но это безумно вкусно, а я слишком голодная.
– Я добавил айву и приправил шафраном кус-кус.
На мгновение я даже перестаю жевать, замерев с кусочком питы у рта.
– Ты… – Проглатываю остатки каши во рту. – Подожди, – я возвращаю полупустую плошку на поднос и усаживаюсь поудобнее, поджав под себя ноги. – Это ты приготовил?
– Да, – он равнодушно пожимает могучими плечами, вновь привлекая мой взгляд к широкому вырезу халата на мужской груди. – Какие-то проблемы?
Встряхнув головой, будто хочу выбросить из нее все ненужное, я тянусь к миске с лакомством и кладу в рот финик.
– Ты странно себя ведешь, – задумчиво подытоживаю я, наслаждаясь сладостью во рту.
– В чем же моя странность?
Сбросив с себя внезапно нахлынувшую негу, прочищаю горло и выпрямляю спину.
– А этого тебе недостаточно? – удивленно восклицаю я, обводя рукой поднос у своих ног. – Ты, уставший, пошёл и сам приготовил все это… для меня, – заканчиваю чуть ли не по слогам. Я действительно искренне не понимаю, зачем он так заморачивается. Завоевывать меня ему теперь нет надобности, к тому же я сама ему предложила себя. Мы заключили сделку, в которой явно дали друг другу понять, что больше нет никаких границ. Я принадлежу ему. Так зачем же?
Поджав нижнюю губу, Джафар кивает с невозмутимым видом, а я смотрю на него так, будто у меня вот-вот откроется третий глаз на лбу.
– Ты мог попросить слуг заняться этим. Или такая привилегия для всех женщин, попадающих в эту постель?
Аль Нук-Тум громко щелкает языком, дергая головой так, что несколько длинных локонов падают ему на лицо.
– Если я так сделал, значит, так было нужно, – он проводит ладонью по копне черных волос, сжимая их на затылке. И меня злит то, что я нахожу это действие привлекательным. – Если ты закончила, я предпочел бы лечь спать молча и не слушать твою глупую болтовню. Окажешь мне такую услугу, Джансу?
Закатываю глаза.
– Обязательно быть таким…
Джафар выгибает бровь, жестом руки провоцируя закончить предложение, но я этого не делаю.
– Мне кажется, после нашего соглашения что-то изменилось. Ты ушел, а потом вернулся другим. И я не могу понять, в чем причина. – Нервная усмешка соскальзывает с губ. – Не то чтобы меня это как-то волновало… – Сдаюсь. – Да ты даже не попытался сократить между нами дистанцию, что в корне не соответствует тебе, – как-то обижено вырывается из меня, прежде чем я отдаю отчёт своим словам.
– Вот причина, по которой я так и не женился.
Столь откровенное заявление заставляет меня впиться в него взглядом.
Джафар явно устал от нашего общения и с протяжным вздохом поднимается, снова позволяя мне заметить, какой дискомфорт доставляют ему любые телодвижения.
– Женщина, какое из слов «у меня был непростой день» тебе непонятно? – он останавливается у изножья кровати, складывая на груди руки и пригвождая меня своим вниманием. – Я обещал тебе безопасность? Ты ее получила. Хотела уважения? – Пауза, за которую он успевает смутить меня горящим взглядом, мазнув им по моей груди. – Я проявил его, не сорвав с тебя этот проклятый халат, когда ты вышла из ванной. Ты захотела поесть? Я сходил и сам приготовил еду, потому что сейчас не доверяю здесь никому. Если вместо благодарности ты хочешь поиметь мой мозг, у меня есть для тебя более подходящий орган.
Хам.
– А что насчет единственной?
Рычание «Кусомак» разлетается в воздухе, прежде чем Джафар сокращает между нами расстояние и сжимает сильными пальцами мой подбородок. Так крепко, что у меня нет даже шанса увернуться от его варварских губ, которые уже вовсю наказывают меня в собственническом поцелуе.
– Ты единственная, кого я целую в губы, – выдыхает он мне в рот и снова забирает попытку отдышаться дерзкий языком. – Единственная, кому я позволил оказаться в своей постели.
– Единственная? – едва ли не пищу от переизбытка эмоций, вызванных его яростным признанием.
Аль Нук-Тум отрывается от поцелуя, но не спешит выпускать мое лицо из хватки. И в этот момент мне кажется, что я слишком быстро позволяю своему разуму опьянеть от мужчины, так тяжело дышащего напротив моих губ.
– До сегодняшнего дня никто не спал со мной в этой кровати, – он проводит большим пальцем от одного уголка моего рта к другому. – Исчерпывающий ответ? Теперь мы можем лечь спать?
Судорожно сглотнув, я растерянно киваю, после чего Джафар отпускает меня и, взяв поднос с кровати, относит его на комод. А у меня тут же в памяти всплывают слова его отца о рыжей девушке… Но я обещаю себе подумать об этом позже.
Не нарушая моего ошеломлённого молчания, он приглушает свет и ложится поверх одеяла на свое место, закинув одну руку себе под голову. Отчего пестрый халат на мужском теле еще больше распахивается, открывая моему взгляду бугры грудных мышц. Это произошло так быстро, что я не успеваю соврать себе о том, как мне не нравится увиденное.
Нравится, поэтому и пялюсь на него, а то, что Джафар больше не пытается скрыть свои шрамы, притягивает меня еще больше, пока я не замечаю кусок торчащего бинта в районе ребер. Он ранен. Насколько серьезна его травма? Обрывистые ужасные кадры с пустыни вновь мелькают перед глазами и заставляют меня испытывать чувство вины. Так вот почему резкие движения причиняли ему боль. Возможно, в этом же и причина его плохого настроения.
«Как же все сложно». Тихо выдыхаю и опускаю взгляд на свои ладони, отчаянно качая головой.
Возможно ли испытывать неуместные чувства к тому, кто сначала превратил твою жизнь в ад, а потом с головой нырнул следом?
Потому что если такое возможно, то я на пути к катастрофе.
Прямо сейчас влечение к этому мужчине осознанно укрепляет позиции у меня в груди, точно так же, как и расцветает желание быть под его защитой. Доверить ему свою жизнь. Это все до абсурда глупо, и я не должна с такой легкостью доверять Джафару, но в тоже время чувствую, что так будет правильно.
А теперь я должна лечь спать. На сегодня действительно хватит откровений.
И все же мне приходится приложить усилия, чтобы не увлечься шрамами, историю которых я хочу прочитать кончиками своих пальцев. Это слишком личное, не думаю, что Аль Нук -Тум позволил бы подобное кому-либо. Радует, что хотя бы мне не завязывают глаза и не опутывают веревками. Порочное воспоминание оживает в моей голове, и я кусаю себя за щеку, лишь бы не думать сейчас о том, как он брал свою наложницу. По крайней мере, сейчас, лёжа с ним в одной кровати, это слишком опрометчиво. А если начистоту, то сейчас подобная картина задела бы меня как женщину.
На мгновение зажмуриваюсь, приказывая себе прекратить думать, а после нетерпеливо укладываюсь на бок так, чтобы не встретиться с ним взглядом. Спина не болит, но все же я ещё не рискую сильно тревожить ее.
Так и лежу, пытаясь определить по мужскому дыханию, спит ли он или ждет, пока я засну первой.
– Спасибо за вкусный ужин, – шепчу себе под нос.
И тут в ответ прилетает хриплое:
– Спи, Джансу. Завтра у нас обоих сложный день.
