Текст книги "Когда умирает свет (СИ)"
Автор книги: Мирослава Адьяр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Моменты осознания
Все познается в сравнении, и если бы кто-то пару дней назад сказал мне, что я совершенно не обрадуюсь новым исследованиям неизвестной планеты на краю колониального пояса, то я бы назвала этого человека сумасшедшим и отправила куда подальше.
Сейчас же эти слова уже не вызвали бы ничего, кроме тупой боли в груди и, как ни странно, согласия. Обреченного такого, иссушающего согласия.
Я обожала слушать камень.
Я любила его истории, я понимала его страхи, я могла уловить тоску по былому и горечь утраты, глухое раздражение или искреннюю радость от новой встречи с живыми, мыслящими существами, что были способны снова наполнить древние, заброшенные руины жизнью, пусть даже ненадолго.
Я улавливала его вибрации, сотканные из чужих мыслей, чужих душ и энергий, но вросших в саму структуру камня, со временем став его собственной душой.
Здесь же – ничего.
Пустота во всем.
Я перестала прикасаться к стенам в надежде поймать хоть крошечной отголосок чужой мысли. Этот город мог говорить со мной только во сне; все вокруг – из одинакового белого минерала, от которого веяло чем-то затхлым и мертвым. Куда ни ткнись – везде такой же камень, белоснежные развалины, осколки, что валялись просто на земле.
Если бы кто-то мне сказал, что я буду чувствовать отвращение к собственной работе, то я бы покрутила пальцем у виска и расхохоталась.
Сейчас мне было не смешно.
Я ненавидела это место. Ненавидела компанию, что притащила нас сюда. Бывало всякое за то время, что я работала на нее: планеты попадались разные, неприятности – на любой вкус, но никогда не попадался мне настолько переполненный смертью мир.
И я ненавидела его за то, что он такой.
Его создателей, что сотворили чудовище и бросили, скрывшись в черной безразличной бездне.
Я не ненавидела свой дар, нет. Он делал меня цельной, полноценной, открытой для всех возможных миров, но такие места – гиблые и опасные – нужно наносить на карту колониального пояса большими жирными красными точками.
– Очередной долбаный лабиринт, – проворчала Берта, вырвав меня из мыслей.
Мы давно миновали подсвеченный кристаллами вход и медленно двигались вниз. Наверное, мы спускались к самому центру планеты, чтобы больше никогда не увидеть солнечный свет. Если честно, то я бы уже ничему не удивилась.
– Впереди, – отрывисто бросил Карлос, а я обогнула его, чтобы посмотреть, что там такое творится.
Коридор закончился, разошелся в стороны, превращаясь в круглый зал. По стенам тянулись линии из одинаковых голубоватых кристаллов; пол под ногами был совершенно гладким, как стекло, в нем мелькали наши размытые отражения, а изогнутые чудные тени бегали по поверхностям.
И этот зал был тупиковым.
Никаких боковых коридоров, никаких проходов или хотя бы намеков на них. В первые секунды я не верила, отказывалась верить, но осознание медленно накатывало, душило меня, рвало на части, и хотелось выть от бессилия и злости, но из горла вырывались только сдавленные бульканья. Едва слышные, незаметные.
Стены вокруг были исписаны знакомыми узорами, и внутри меня тихонько трепыхнулась надежда. Может быть, это очередной портал? И у нас будет возможность сбежать?
Точно в центре зияла внушительная дыра, из которой я услышала громкий плеск воды, а в воздухе чувствовался отчетливый запах соли и водорослей. На полу – никаких следов. Ни отпечатков лап, ни засохших капель влаги. Будто никто никогда здесь не бывал, хоть и верилось с трудом. Не существовало в этом мире ничего “просто так”, ничего обычного.
Пробежав дрожащими руками по сверкающим точкам узоров, я почувствовала знакомую вибрацию.
Мне нужно собраться с мыслями, я все это уже проделывала.
Нам необходимо выбраться – вот и все! Что сложного?
Даже неважно куда, только бы выйти.
Отчаянно захотелось глотнуть свежего воздуха. До боли, до черных мушек перед глазами. Это желание было настолько острым, что закружилась голова.
Пальцы тянулись по узорам, очерчивая знакомые углубления.
Только нужно найти правильную комбинацию.
Любую комбинацию, что выпустила бы нас отсюда.
Что-то тяжелое легло на плечо, и, повернув голову, я увидела Карлоса, что с такой же пристальной озабоченностью рассматривал настенные символы.
– Ты умеешь этим пользоваться?
– Пришлось научиться, – хмыкнула я. – Когда мы разделились, я активировала портал. После того, как чуть не умерла от страха, – в этот раз моя улыбка вышла совсем уж кислой. – Правда, пришлось немного повозиться. Думаю, что и здесь смогу. Мне бы только немного времени.
– Чем тебе помочь?
– Помолись, чтобы я не открыла дверь куда-нибудь на дно моря.
Карлос тихо рассмеялся, и хватка на моем плече стала крепче, а тепло его тела – ближе. Устало уперевшись лбом в мою макушку, мужчина тяжело вздохнул и обхватил меня руками, плотно прижав к себе.
– Не могу обещать, – шепнул он мне на ухо. – У меня с богами отношения напряженные.
– Тогда можешь запоминать последовательности, – коснувшись его запястья, я почувствовала, как под кожей тяжело и часто бьется пульс. Удары его сердца отдавались во мне, проникали сквозь кости и мускулы, помогали выстроить мысли в стройные цепочки, сосредоточиться на деле.
Карлос наблюдал за моими движениями – я ощущала, как его взгляд внимательно следил за каждым прикосновением, за неуверенной дрожью пальцев; при этом мужчина ни на дюйм не отстранился, все еще удерживая меня в крепком кольце своих рук и выдыхая горячий воздух, отчего тонкие волоски на моем затылке вставали дыбом, а по коже бежали мурашки.
Я не чувствовала себя в ловушке, нет.
Скорее, защищенной, отгороженной от всех проблем его объятиями, теплым коконом силы, что не сможет сломать ни одной чудовище.
– Попробуй вот эту, – он указал на выемку, к которой я все еще не прикоснулась. Так и этак перекручивая комбинации, я ждала, что портал хоть как-то отреагирует, но стена оставалась недвижимой, не издавала ни единого звука. – Слишком много возможностей.
– У нас все равно нет выбора, – нервно ответила я, хоть в глубине души и понимала, что Карлос прав. – Это наш единственный шанс выбраться отсюда. Или придется копать до самого выхода.
– Боюсь, что там раскопок на несколько недель, – он попытался пошутить, но вышло слишком уж мрачно.
Упрямо мотнув головой, я снова коснулась рисунка, пытаясь вспомнить, что именно я делала перед прошлым порталом.
– Вот потому лучше продолжать пробовать.
Еще одна комбинация.
И еще одна.
Опять и опять, пока кончики пальцев не начало саднить от скольжения по шершавому камню. И с каждым новым узором я начинала нервничать все больше и думать о том, что этот портал может быть просто неисправен.
– Расслабься, Оттавия, – шепнул Карлос. – Выдохни и пробуй снова.
Стоило ему только это произнести, а мне положить руку на узор, как он вспыхнул под ладонью. Кожу защекотали крохотные электрические вспышки, отчего я дернулась назад, врезалась в грудь Карлоса и заставила его рефлекторно сделать шаг назад.
Стена перед нами пошла крупной рябью и замерцала в ожидании теплого, живого прикосновения.
– Нужно проверить, куда она ведет, – подала голос Берта.
И то верно.
– Используем один из датчиков, – сказал Карлос. – Так мы сможем отследить, где он окажется.
Я потянулась к браслету и, сняв его, без раздумий бросила в открывшийся проем.
– Теперь можно смотреть.
Карлос за спиной завозился, и несколько секунд он молчал, что-то набирая на своем коммуникаторе.
– Если это – вход в старую часть города, – он указал на жирную красную точку, – то портал открылся совсем рядом. Никаких сюрпризов быть не должно.
– Кроме хищников, – Берта уверенно шагнула к стене. – Я выйду первой. Подам вам сигнал, если путь будет свободен.
– Не слишком увлекайся видами, – хмыкнул Карлос.
Берта ответила ему слабой улыбкой и подняла оружие.
– Уж постараюсь, – сказала она и медленно погрузилась в вязкий мерцающий кисель.
Моменты передышки
Секунда, вторая…
Минута, две, три.
Я отсчитывала про себя секунды, переминалась с ноги на ногу, пытаясь представить, что там сейчас видит Берта, все ли с ней в порядке и что дальше делать. Карлос стоял за мной недвижимой тенью, и его присутствие немного успокаивало. Я отчетливо понимала, что не одна и не брошена; осознавала, что если что-то случится, то рядом будет человек, который способен помочь и защитить.
От его пояса в портал тянулась тонкая сциловая нитка, и я только удивилась, что не заметила как и когда Карлос пристегнул Берту к себе.
Оно и к лучшему. Кто знает, как работает этот проход, – вдруг обратно через него нельзя вернуться? А так за нитку дернул – и сразу понятно: пусть свободен, можно идти; или дернул дважды, сообщая, что снаружи опасно и стоит подождать нового сигнала.
Нитка резко натянулась и ослабла – и я замерла в напряжении, готовая к тому, что проблемы никогда не заканчиваются и все может перевернуться с ног на голову в любой момент.
Но на этот раз ожидания не оправдались.
Слава Садже, нитка дернулась всего один раз.
– Идем, – сказал Карлос, положив руку мне на плечо. – Пока очередной долбохищник не решил нами закусить.
***
Погрузившись в блестящее марево, я задержала дыхание и медленно двигалась вперед, осторожно прощупывая почву под ногами. Не хотелось бы вывалиться на другой стороне и сразу полететь вниз, если портал окажется где-нибудь на краю обрыва.
Кто их знает, создателей этих, какие шутки были спрятаны в их рукавах. Когда мерцающая густая пелена расступилась перед глазами, я поняла, что была не так уж и далека от истины.
Мы оказались на плоском каменистом выступе, а внизу бились и пенились темно-зеленые волны, от которых нас отделяла головокружительная высота.
Стоило только сделать шаг, как крепкая рука ухватила меня за шиворот и потащила назад с такой силой, что я невольно охнула.
– Не отходи от меня, – проворчал Карлос. – И не приближайся к краю.
– Раскомандовался тут, – буркнула я в ответ, но упрямиться совсем не собиралась. Я слишком устала для споров и пререканий, и как бы мне ни хотелось посмотреть вниз – отходить от Карлоса я не стала.
Врата за нашими спинами схлопнулись с тихим гудением, превратившись в груду камня, покрытого узорами.
Я даже порадовалась, что хоть что-то в этом мире пошло как надо. Что мы не оказались под водой или на каком-нибудь долбаном островке посреди ничего, а стояли на твердой земле, вместе, и вокруг не было никаких следов одичавших тварей.
Повернувшись, я застыла на месте, жадно разглядывая открывшийся вид. От скалы вниз вела узкая каменистая тропа и тонула в зелени темного неподвижного леса. Ветер приносил запахи влаги и терпкого цветочного нектара, переплетенных корней. Над всем этим зеленым бесконечным великолепием, в пятнадцати-двадцати милях впереди, поднималась массивная белоснежная арка. Она казалась совершенно гладкой, блестящей в лучах солнца. Ее высота была не меньше трехсот ярдов: самый настоящий гигант, через который с легкостью бы прошел небольшой транспортный корабль-кузнечик.
– Где-то возле нее – наше спасение, – проговорила я, вспоминая слова Альханда. – Переход в наш мир.
– Мы так и не решили, что будем делать дальше, – голос Карлоса звучал тихо.
– Если мне повезло один раз пройти сканирование и не попасться, то есть шанс, что пройду и во второй раз, – уверенности я не испытывала, но другого способа сбежать не видела. – Мы вернемся на Заграйт и уже там…
– Если решили улететь куда подальше, то я могу помочь, – прогудела Берта. – У меня достаточно связей, чтобы вывезти парочку голубков подальше.
– А я даже знаю куда, – Карлос подмигнул мне и сжал мою руку в теплой ладони. – Тебе понравится.
– Звучит слишком хорошо.
– Должно же хоть что-то закончиться “хорошо”, – смех Берты заставил меня улыбнуться. – Тем более в твоем-то положении я бы точно в компанию не вернулась. Знаю я, как такие люди относятся к своим… экспериментам.
Шагнув вниз по тропе, Берта тихо пробормотала:
– Будешь растить дитенка в безопасности. Глядишь, я его и со своими сорванцами познакомлю.
Хотелось в это верить.
Но я старалась не питать надежд, ведь мы еще не выбрались, а мир этот не уставал подкидывать сюрпризы.
Мелкие камни под ногами скользили и откатывались в стороны, стоило только топнуть посильнее; солнце уже стояло довольно высоко, а от утренней прохлады не осталось и следа. Воздух вокруг превратился в одно жаркое, клубящееся марево, и продираться через него приходилось, как сквозь застывший кисель.
Волосы давно выглядели точно свалявшиеся сосульки, одежда требовала стирки, и было даже страшно представить, во что превратились ноги после многодневных испытаний соленой водой, бесконечных блужданий по руинам и беготни от хищников.
Все, о чем я могла думать, – это возвращение домой.
Каким бы оно ни было, я хотела выбраться, убраться как можно дальше и от обезумевшего существа, что врывалось в мои сны, и от теней, и от пространственных переходов, которые с легкостью могли зашвырнуть человека в иную реальность.
Тропинка стала немного шире, как только мы приблизились к первым деревьям. Массивные стволы глянцево поблескивали, кора источала слабый сладковатый запах, и я рассмотрела крупные капли красной смолы.
Саджа, я надеюсь, что это на самом деле смола.
Дорожка вилась переди, то показываясь из-за густых зарослей, то скрываясь в них снова; между стволами тихонько покачивались невесомые нитки паутины, с тихим шелестом падали вниз красно-бурые листья, пикируя в густом, раскаленном воздухе, как крохотные космические корабли.
Медленно, друг за другом мы вошли под кроны деревьев, прислушиваясь к любому звуку. Мало ли какое зверье могло прятаться среди вековых исполинов.
– Есть шанс, что уже к закату мы доберемся до нужной точки, – Карлос говорил так уверенно, что я невольно ему поверила. Хоть и понимала, что в таком лесу идти быстро просто не получится.
Берта, будто прочитав мои мысли, обличила их в слова:
– Ты бы губу не раскатывал, Карлито, – отстегнув от бедра внушительный клинок, она замахнулась и рассекла тугой клубок веток, что нагло раскачивался прямо перед ее лицом. – Ты глянь на эти заросли! Хорошо если к обеду завтрашнего дня доберемся. Если никто в пути не решит нами закусить.
– Пессимистка ты, Берти.
– Я – реалист, – возразила женщина. – А ты лучше тесак в руки бери и давай помогай, а то слишком много болтаешь!
Тяжело вздохнув, Карлос встал рядом с Бертой и принялся орудовать клинком, расчищая дорогу. Я осторожно ступала следом, стараясь не сходить с тропы.
– Я такие врата только на Заграйте видела, – сказала тихо, вспоминая величественную белоснежную арку.
– Их много, – Берта подняла клинок и резко опустила. Взмах-удар, снова и снова. Очередная ветка упала под ноги. – По всей галактике раскиданы. Говорят, что это старая транспортная система, оставшаяся неизвестно от кого. Никто так и не смог ее активировать.
Я хотела спросить что-то еще, но стрекочущий птичий крик заставил замолчать и прислушаться.
До этого я не видела здесь птиц.
Только тени общались на языке, близком к птичьему пощелкиванию, но я надеялась, что они не следуют за нами шаг в шаг.
А если и шли, то это могло значить только одно.
Никто не позволит нам отступить с намеченного пути. Твари избавятся от нас сразу же, как только заметят хотя бы намек на “предательство”.
В таком темпе мы продвигались до тех пор, пока жара и влажность не начали откровенно действовать на головы. Даже выносливые Берта и Карлос едва переставляли ноги, а что уж говорить обо мне?
Я тащилась исключительно на силе внушения, каждый раз приказывая своим конечностям двигаться, и была вот настолько близка к потере сознания.
В конце концов, решив, что толку от такого улиточного темпа все равно никакого, Карлос решил остановиться. Еще какое-то время мы брели вперед, едва ли понимая, что вокруг происходит, пока не наткнулись на небольшую поляну, которую точно пополам разрезал крохотный ручеек.
Едва не захлебнувшись слюной, я с трудом подавила желание подбежать к воде и окунуть в нее всю голову целиком, только бы немного остыть и напиться.
Ты не дома, Оттавия!
Только после проверки.
Карлос, разгадав мои мысли, подошел к ручью и, опустившись на корточки, принялся копаться в рюкзаке. Я очень надеялась, что среди его запасов был портативный анализатор, иначе соседство с водой и невозможность сделать хотя бы один глоток просто свели бы меня с ума.
– Двинемся дальше на рассвете, – Берта тоже скинула рюкзак и, порывшись в нем, протянула мне питательный брикет. – Попробуешь поесть?
Неуверенно кивнув, я взяла в руки пакетик с батончиком и глубоко вздохнула. В желудке образовалась противная, тянущая пустота, но тошноты, как ни странно, не было. Даже когда я вскрыла упаковку и откусила первый кусочек, организм не взбунтовался и не попытался выплюнуть это немедленно – что неслабо меня обрадовало.
Вообще, день складывался на удивление хорошо.
И с наслаждением жуя батончик, я не могла отделаться от чувства, что слишком уж это подозрительно.
А что же дальше?.
Я изо всех сил старалась не спать. Боялась, что город в этот раз может до меня добраться, запустить когти под кожу и уже не выпустить из своих цепких объятий.
Сидя у пирамидки, я смотрела на поднимающийся вверх дымок и следила за тем, как медленно темнота опускается на лес и меняет очертания деревьев, превращая безобидный шелест листьев в тихий злобный шепот, который настойчиво проливался в уши и скручивался где-то под грудью тугим холодным комком.
Карлос набрал для меня небольшую фляжку воды, но только после того, как ручеек подвергся всесторонней проверке; и даже потом мужчина пристально следил, не станет ли мне плохо, и держал наготове простой детокс.
Берта обходила поляну по кругу, вглядывалась в заросли и через несколько минут вернулась к костру.
– Подозрительно тихо, – пробормотала она. – Можно подумать, что мы где-нибудь на Кроксе. Тишина, благодать, вокруг плодородные поля и небольшие усадьбы переселенцев. А потом я вспоминаю, где мы вообще находимся, – и становится еще хуже.
– Возможно, завтра мы доберемся до нужного места.
– Скорее бы уже на Заграйт, – тяжело вздохнула Берта. – Как там окажемся, я подам отчет об этом секторе.
Я не решилась поднять глаза, потому что боялась найти во взгляде Карлоса такой же вопрос.
Может, он передумает?
Вдруг поймет, что не нужна ему такая обуза, в виде женщины и ребенка, что может разрушить всю его жизнь?
Тряхнув головой, я устыдилась собственных мыслей.
Карлос никогда ни словом, ни делом не позволял мне усомниться в своей решимости и преданности. Как я вообще могла подумать, что он способен на подлость после всего, что случилось?
Ай-яй-яй, Оттавия.
Пора бы уже перестать считать, что никто не желает тебе добра.
Вместе с дымом в небо подлетали искры, а граница между светом и мраком вокруг проступала все резче: через час уже можно было потрогать ночь рукой, погружаясь в нее, как в мякоть диковинного фрукта, пахнущего влажной землей и горечью древесной коры.
– Мои сорванцы никогда в жизни не поверят, что такое может на планете твориться, – взгляд Берты скользил по кромешной темноте, а в глубине зрачков женщины плескалась усталость и какое-то нечеловеческое умиротворение. Будто она приняла ситуацию и не собиралась лишний раз дергаться без крайней необходимости. – Будут смотреть на меня круглыми глазищами и говорить, что это все выдумки.
– У тебя наверняка целая пачка таких историй, – улыбнулась я. – В новых колониях всякое случается.
– Вот только еще никогда меня не пытались убить странные твари, которых не берут пули!
– Все бывает в первый раз, – усмешка Карлоса заработала ему шутливый подзатыльник от Берты. – Эй!
– Ох не каркал бы ты, Карлито!
– У компании появится повод задуматься о дополнительной защите своих колоний.
Берта только презрительно фыркнула.
– Пха! Ты вспомни все те колонии, где мы побывали. Компанию интересуют только разработки сциловых жил, новые минералы и знания. Больше ничего. Взять, к примеру, того же Илиаса. Сомневаюсь, что хоть кто-то вспомнит о его смерти через пару-тройку недель.
Упоминание Илиса больно кольнуло сердце. В кармане все еще лежал его талисман, и я думала, что мне с ним делать дальше.
Я не смогу похоронить погибшего как положено. Не смогу даже вернуться, чтобы его тело найти, ведь это значит, что придется снова ступить в лабиринт обезумевшего города, преодолев портал, а следовательно – еще раз погрузить себя в иную реальность.
Из горла вырвался сдавленный смешок.
Какое тело?
Нечто превратило его в кучку пепла, лишив всякой надежды на нормальные похороны.
Илиас навсегда останется узником этой планеты; возможно, его душа никогда не попадет к Садже. Он никогда не познает радость перерождения, не получит новую жизнь – и от этой мысли становилось горько и больно.
Я должна была что-то сделать.
И не могла.
Беспомощность. Это чувство будто вросло меня, пустило глубокие корни, мучая и отравляя.
– Слышащие – ценный ресурс, – неуверенно сказала я.
– Я знаю, что таких, как ты, все еще воспитывают где-то в застенках компании. Сколько уже выращено Слышащих, ты в курсе? А в курсе, что возраст их с каждым разом все меньше? Во имя Саджи, я однажды на задании увидела девчушку лет пятнадцати! Компания не ждет, – кивнула Берта. – Если бы вы были единственными, то относились бы к вам, как к фарфоровым статуэткам, а так…
Женщина махнула рукой.
– Впрочем, – добавила она, – это не значит, что им плевать, чем занимаются их сотрудники. Но вот ты мне скажи, Оттавия. Неужели среди Слышащих не могут быть крепкие, эмоционально стабильные люди? Почему вас растят такими хрупкими, почти неподготовленными, вынужденными полагаться на сопровождение? А если бы тебе попались не я и Карлос? А если бы на нас напала целая орава местных тварей? Ты умеешь стрелять, да, но…
– Да все просто, – хмыкнул Карлос. – Чтобы игрушки были зависимы от своих хозяев. Вот ты, эмоционально и физически подготовленная женщина, долго бы проработала на эту контору?
– Очень недолго.
– Дело ведь не в этом! – возразила я, медленно закипая. – Слышащие получают возможность использовать свой дар. Двигаться от планеты к планете, прикасаться к древности, впитывать в себя знания камня.
– Свободные хлеба могут позволить вам то же самое, – Берта с наслаждением впилась зубами в питательный брикет. – Правда, компания – это не благотворительная организация, конечно. Просто так ни один ребенок не отдаст свои игрушки.
– Даже если Слышащий сбежит, то что он будет делать? – мой голос дрогнул. – Как он будет жить? Оторванный от единственного, что делает нас… цельными. Мотаться от края до края галактики – это совсем непросто. И ты не знаешь, – закусив губу я попыталась отогнать картины прошлого, что настойчиво стучались в дверь, которую я давно закрыла, – как нас воспитывали. Компания – наша единственная опора и защита. Наш друг, мать и семья. Они создали нас, кормили, обучали. Воспитывали нас, как собственных детей.
– И убивали вас, – тихо сказала Берта.
– Мы верили, что не просто так. И верим.
– Одной веры для жизни маловато. Илиас, наверное, тоже верил, но уверена, что перед самой смертью он жалел, что оказался здесь.
Мне нечего было ответить. И, что самое горькое, я была почти уверена, что так и есть.
Он жалел.
Воспитанный, как и я, в изолированной комнате, под присмотром исследователей и врачей, он все равно был человеком.
Все мы были.
И мы хотели жить.
Жуткая, противоестественная дилемма.
Заниматься делом, что помогает тебе чувствовать себя полноценным и каждый раз думать, что, возможно, в другом месте тебе было бы лучше.
Ты бы не гнил где-то в неизвестном городе, превратившись в кучку жирного пепла.
– Это все равно не ответ на вопрос, чем бы Слышащий мог заниматься.
Берта пожала плечами.
– Вольным стрелкам бы ваш дар пригодился – они часто ищут те же сциловые жилы ради продажи. И с камнем пообщаешься, и денег заработаешь.
– Слишком велик риск…
Усмешка женщины заставила меня замолчать на полуслове.
– А сейчас ты совсем ничем не рискуешь, конечно.
– Мы обязательно выкрутимся, – тихо сказал Карлос. – Тебе бы стоило больше в меня верить.
Я хотела ответить, что верю. Убедить его, что, наверное, никому в этом мире не смогла бы доверять больше, пусть даже всегда пыталась убежать, ускользнуть от отношений, казавшихся мне настоящей клеткой.
Я даже рот открыла, чтобы и правда все это сказать, но тишина, упавшая на плечи, как тяжелый плащ, заставила меня насторожиться.
Даже ветер перестал шуршать в траве и кронах деревьев.
…предательница…
– Что?..
Я вскочила на ноги, не обращая внимания на вопросительные взгляды Карлоса и Берты. Сердце болезненно трепыхнулось, сбилось с ритма и принялось колотиться с такой силой, что я невольно прижала руку к груди. Земля под ногами мелко завибрировала, запрыгали камешки, клацая друг об друга.
В голове защелкало и заскрипело, завращались “ржавые шестеренки”, сминая мысли, разбрасывая их по углам, пронзая виски и затылок острым жжением, будто кто-то невидимый натолкал в череп битого стекла.
С трудом протолкнув в горло влажный воздух, я подняла взгляд, но ничего не смогла рассмотреть в темноте. Небо скрывали от меня древесные кроны.
…ты никуда не уйдешь…
Каждое слово – как удар хлыста: от боли подкашивались коленки и хотелось зажмуриться, свернуться на земле калачиком и обхватить голову руками.
Молиться, чтобы агония закончилась.
Во рту пересохло, мир вокруг затянула красновато-бурая пелена, расцвеченная желтыми и зелеными полосами.
Древесные стволы затрещали, и мне подумалось, что чьи-то гигантские руки вцепились в них, чтобы вырвать с корнем.
– Оттавия!
Крик Карлоса я услышала не сразу. Слова превратились в слипшийся ком сахарной ваты. Я почувствовала только толчок и боль от удара, когда сверху меня придавило чем-то тяжелым.
И грохот такой силы, что земля подо мной должна была пуститься в самый настоящий пляс.
Рывок.
Я на ногах, в цепких руках, и меня нещадно тащат вперед, прямо к стене деревьев. Позади что-то выкрикивает Берта, а над головой вспыхивает оранжево-желтый светляк, выхватывая из темноты корни, землю, стволы и напряженное лицо Карлоса.
Из его рассеченной брови вниз медленно катились капли темной крови.
…ты останешься…
…ты останешься здесь…
– Давай, Оттавия, нужно бежать! – голос Карлоса сплетался с голосом города, превращаясь в один невыносимый шквал звуков, от которого нещадно затошнило, но я из последних сил пыталась держать глаза открытыми и переставлять ноги, чтобы не превратиться в балласт.
Мне совсем-совсем нельзя сдаваться.
Иначе я похороню здесь и себя, и Карлоса, и Берту.
Ее дома ждут…
Давящая тяжесть в груди нарастала с каждым вдохом; с каждым сделанным шагом перед глазами становилось все больше черных пятен. Я отчаянно цеплялась за Карлоса, стараясь не отставать, но он понял, что так дело не пойдет и остановился.
Вокруг трещало и скрипело, неожиданный порыв ветра, которого никак не могло быть среди плотных зарослей кустарника и деревьев, ударил в лицо запахом гнили и крови, старых перемолотых костей.
Без лишних разговоров Карлос просто закинул меня на спину: раз! – и я уже чувствую его руки под коленками и судорожно хватаюсь за крепкие плечи.
…ты останешься…
Вспышка боли в затылке была такой сильной, что я невольно застонала и уткнулась лбом во влажную шею своего вечного спасителя.
– Оттавия, не теряй сознание!
Если бы все было так просто…
Мне показалось, что я произнесла это вслух, но слова просто увязли на языке, так и не превратившись из вялой мысли в звук.
А где-то на самой границе между сном и явью глухо, самозабвенно ревело бестелесное чудовище, тратя в гневе последние силы на месть несчастным смертным, что так и не выполнили его волю.
И оно только начинало ворочаться.
