Текст книги "Йога: бессмертие и свобода"

Автор книги: Мирча Элиаде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

Подобные же звуки слышны и при некоторых тантрических телесных позах и созерцаниях, например при созерцании анахата чакры (см.: "Маханирвана-тантра", V, 146). "Надабиндуупанишада" (31 и т.д.) описывает все мистические звуки, слышимые йогином, когда он медитирует в сиддхасане, во время практики вайшнави мудры. Также "Дхьянабинду", основная медитация которой начинается с мистической концентрации на слоге ом, упоминает несколько необычных видов звука: "Когда нада локализована в винаданде (спинном хребте), звук... похож на шум моря в раковине, и т.д. Когда достигнута сфера, соответствующая элементу акаша, то слышен крик павлина" (102). См. также "Хатха-йога прадипику" (IV, 79 и далее), "Гхеранда самхиту" (V, 78 и далее).

В наши дни в Индии существует одна секта, радха свами, занимающаяся медитацией на "мистическом звуке". Эта медитация называется шабд-йогой, "йогой звука". Центр радха свами – Бис, возле Капуртхалы, там во владении секты находится красивый храм. Как-то в ноябре 1930 г. я посетил Бис, и мне говорили, что эта медитация должна начинаться с концентрации на междубровье; когда слышится колокольчик, то это первый признак того, что медитация происходит успешно. На одной из фаз медитации возникает ощущение того, будто ты возносишься ввысь.

Конечно, мистические звуки могли использоваться по-разному. Так, Фо-ту-дэн, буддийский монах из Куча, посетивший Кашмир и другие области Индии, прибыл в Китай в 310 г. н.э. и продемонстрировал различные магические достижения: в частности, он пророчил события по звукам колокольчика.

Автор "Дабистана" (I, 81) тоже сообщает о медитации на "абсолютном звуке" (по-арабски сант мутлук; на хинди анахид) – медитации, обычно известной как азад ава, или "свободный глас". Согласно этому автору, медитация на мистических звуках была известна еще Мухаммеду (откровение "звуков колокольных" , сант мутлук), да и Хафиз упоминает о них в своем четверостишии: "Никто не знает, где живет моя возлюбленная; совсем бы и не знали о ней, если бы не звуки колокольчика, говорящие о ее приближении". "Дабистан" описывает аудиальную медитацию так: "Преданные направляют слух и внимание к мозгу, и, не важно, во мраке ли ночном, в доме, в пустыне – они слышат этот голос, который и почитают как свой зикр".

Как полагают некоторые арабские мистики, зикр актуализирует звуки или голоса, слышимые "возле головы": звуки "труб и кимвалов", "шум воды, ветра, огня, скрип мельниц, топот коней, шорох листьев на деревьях, когда ветер дует на них".

III, 5: ПЕРЕЧНИ АСКЕТОВ

Следующий список, цитируемый Варахамихирой, как говорит комментатор Утпала, составлен джайнским наставником Калачакарьей:

– шакья ("одетый в красную рясу");

– адживик;

– бхиккшу (или санньяси);

– чарака ("носитель черепов");

– ниггантха ("обнаженный аскет", джайн);

– ваньясана ("отшельник");

Известны еще два списка. В первом перечисляются:

– тавасья (тапасик, "отшельник");

– кавалья (капалик, "носитель черепов");

– раттавадин (рактападин, "одетый в красную рясу");

– чадардин (экадандин, "аскет с посохом", адживик);

– джай (яти);

– чараа (чарака);

– кхаванай (кшапанак).

Второй:

– джалана (джвалана, сагник);

– хара (шиварабхакт, "почитатель Ишвары");

– кешава (кешавабхакт, поклонник Кешавы",бхагават);

– сугая (сугата, буддист);

– суй (шрутимаргарата, "сторонник шрути", т.е. мимансак);

– брахма (брахмабхакт, "почитатель Брахмана", ванапрастха);

– нагга ("нагой").

Во всех этих списках встречаются представители тантрических сект (капалик, урдхашравак).

IV, 1: САНКХЬЯ В «МОКШАДХАРМЕ»

Стихи 11039-11040 – настоящий crux translatoris (крест переводчика). В то время как Гопкинс считал их доказательством атеизма санкхьи в "Мокшадхарме", Франклин Эджертон интерпретировал их совершенно противоположным образом. Гопкинс переводит анишварах катхам мучьед как "разве можно человеку стать свободным, не зная личного бога?" и связывает этот вопрос с учением йоги. Эджертон переводит "анишвара" как "высшее, без наставника", что, по его мнению, исключает любой намек на атеизм санкхьи. Что касается теории "множественности душ" – характерного признака классической санкхьи, – то о ней сообщается в "Мокшадхарме" : "Согласно учениям санкхьи и йоги, в мире существует много душ; эти учения не говорят о том, что лишь одна душа существует" (Мхбх, XII, 11714). Но если внимательно вчитаться в контекст, то станет ясно, что имеется в виду множественность эмпирических душ, ядер "психических переживаний", ограниченных и индивидуалистичных – короче говоря, душ "непросветленных", очарованных иллюзией индивидуального, изолированного бытия.

Против иллюзии о том, что сущность человека не следует искать за пределами его психоментального опыта, была направлена мысль упанишад. В "Мокшадхарме" эмпирические души – эманации Мировой Души, Единого, Брахмана; обретя просветление, они возвращаются к нему. Однако Ишваракришне, с его отрицанием Бога (Ишвары) как единственной и креативной души, пришлось принять бесконечное множество пуруш – душ, полностью изолированных одна от другой, не имеющих никаких взаимоотношений. Тамильская поэма Манимекалай, излагая доктрину санкхьяиков, говорит, что существует лишь один Пуруша. Этот взгляд на санкхью очень напоминает соответствующее мнение "Мокшадхармы" .

IV, 2: ПАНЧАРАТРИНЫ

Представление о йоге, которое мы находим в "Бхагавадгите", т.е. как о средстве полного вверения души Кришне, проступает особенно наглядно в литературе панчаратринов, вишнуитской секты, в центре внимания которых культ Кришны. Так, например, в Ахирбудхнья самхите (главы 21-32, посвященные йоге), йога названа "поклонением в сердце" (хридая-арадхана) или же "внешним жертвоприношением" (бахьяяджня). Душа, в своей первозданной чистоте, т.е. отделенная от материальности, находится тем не менее в контакте со всеми вещами; она описывается в тех же терминах, что и в "Брихадараньяке" (IV, 3, 23) и в "Ишаупанишаде", 5. Йога определяется как "союз души человеческой с высшей душой". Посредством йогической медитации уже в этой жизни можно достичь переживания единения с Богом, которое доступно только для "освобожденных".

История школы панчаратринов (или бхагаватов) остается до сих пор неясной, несмотря на кропотливую работу, проделанную в этой области Бхандаркаром, Грирсоном и Шрадером. Однако можно с уверенностью сказать, что эта школа появилась на основе автохтонных теистических верований (неизвестно, правда, арийских или неарийских), а не под влиянием христианства, как полагал А. Вебер. Ее "философия", происходя из санкхьи, чрезвычайно эклектична; ее мистические практики связаны с культом Вишну-Васудевы. "Бхагавадгита" осталась для панчаратры сакральной книгой, тогда как собственные идеи и взгляды представителей этой школы циркулировали в виде самхит и трактатов, которые большей частью смогли уцелеть, особенно в Южной Индии; их изучение началось только с критического издания "Ахирбудхнья-самхиты" (1916). Самхита тематизирована по четырем вопросам: это джняна (философия); йога; крия, или построение храмов и посвящение образов; наконец, чарья, т.е. социальная и ритуальная деятельность. Каждая самхита разбирает тот или иной из этих вопросов, отвергая или просто обходя вниманием все остальные.

V, 1: БУДДИЙСКОЕ САМАДХИ И ДЖХАНЫ

Буддисты считали самадхи только предварением некоторых более высоких ступеней, на которые вступали до момента обретения нирваны. Посредством самадхи адепт мог достичь пяти видов высшей мудрости и даже архатства. "Пребывание в совершенном самадхи" – пятая из "восьми ступеней сознания великого мужа", говорит китайская "Экоттара". Буддхагхоша ("Аттасалини", 118) утверждает, что самадхи идентично "концентрации ума", "фиксации ментального потока на одной точке". "Характерным признаком этой концентрации ума, называемой самадхи, является отсутствие блуждания, рассеянности, сущностью ее является связывание в одно целое возникающих состояний сознания, условием ее – предшествующая ей безмятежность; ее питает мудрость (ибо сказано: "Тот, кто пребывает в безмятежности, знает и видит")... Это должно быть понято как устойчивость сознания". Как полагал Рис-Дэвидс, термин "самадхи" не встречается ни на санскрите, ни на пали вплоть до появления литературы питак. "Махавьютпатти" приводит список из 118 самадхи; "Самьютта-никая" (IV, 363) и "Виная-питака" (III, 93) перечисляют три вида самадхи: суннята (основной признак – пустота); аппанихита (без цели) и анимитта (без знаков). Буддхагхоша объясняет их так: первое – лишенное страсти, злых помыслов, глупости; второе, без цели отвергание цели переродиться в небесах; третье, без знаков – отсутствие трех знаков, лакшан. Но это все внешние, схоластические объяснения. Негативное значение трех этих высших самадхи (самьяк самадхи) следует понимать как невозможность отвести им какое-либо место в классификации или определить их понятийно.

V, 2: НЕБУДДИЙСКАЯ ДХЬЯНА И БУДДИЙСКАЯ ПСЕВДОДХЬЯНА

"Поттхапада сказал: "... Но уже издавна, о Господин, по различным поводам разные наставники, саманы и брахманы, собирались вместе и располагались в зале для диспутов, говорили о вхождении в транс [абхисання ниродхо, "прекращение деятельности сознания"], и ставили вопрос: "Каким образом, почтеннейшие, вызывается прекращение сознания?""... Другой сказал: "...Есть некие саманы и брахманы, наделенные великой мощью и влиянием. Это они могут вселять сознание в человека и извлекать его вновь из него. Когда они вселяют сознание в него, он становится сознающим, когда извлекают обратно сознание покидает его" ("Дигха-никая", I. 179). "Буддхагхоша поясняет, что почвой для такого взгляда служит способ, с помощью которого чародеи творят свои чары: например, заставляют человека почувствовать себя мертвецом с отрубленной головой, а потом вновь возвращают его в исходное состояние". По контрасту с этим существовал также и феномен псевдодхьяны, и те монахи, которые утверждали, что они-де достигали архатства и обладают алама-рийя-няшья-дассанам (сверхзнанием), переставали быть членами общины (именно подобную псевдодхьяну упоминает четвертое правило параджики). Почтенный Упагупта доказывает юноше Матхуре, вообразившему, будто он уже достиг четырех ступеней архатства, что тот ошибся и вошел только в иллюзорные трансы.

V, 3: ЭТАПЫ МЕДИТАЦИИ

Существует явное соответствие между четырьмя этапами духовного развития буддийского адепта (шротапанна, сакридагамин, анагамин, архат) и четырьмя дхьянами. Как замечает Пшылуски, подобное деление на четверицы характерно для индийского сознания в целом. Триады ранних упанишад (три состояния сознания, три мира, три гуны, три веды и т.д.) сменяются тетрадами. Четвертое психическое "состояние", турия или чатуртха, выражающее понятие абсолютного, бесконечного, неограниченного, было заимствовано и буддистами.

VI, 1: О ЛИТЕРАТУРЕ ТАНТРИЗМА

Еще не так давно полагали – например, М.Винтерниц, что возникновение письменных тантрических источников следует относить к VII в. Считается, что рукопись Кубиджикамата-тантры появилась при Гуптах не раньше VII в. Манускрипт Парамешварамата-тантры датируется 858 г., хотя оригинал древнее. Другие тантрические тексты, дошедшие до нас в виде рукописей, созданы в VIII-IX вв. Тем не менее составлены они были намного раньше. Кроме того, некоторые произведения не называют себя тантрами, хотя они явно тантрические по содержанию: например, Махамегха-сутра (VI в.) говорит о дхарани, о мантрах. Д.Туччи сумел доказать, что некоторые тантрические школы существовали и несколькими столетиями раньше VII в.; к примеру, Суварнапрабхаша-сутра была переведена на китайский в первой половине V в. То же самое верно и в отношении Махамайюривидьярани, переведенной Кумарадживой приблизительно в 405 г. Таттвасиддхишастра Харивармана (IV в.) и Мадхьянтанугамашастра Асанги, оригинал которых утерян и которые сохранились лишь в китайском переводе, упоминают название одной тантрической школы, на я синь мо (ньяясаума, ньяясамья, найясаума), Туччи, изучая историю этой школы, показывает, что нет оснований сомневаться в архаическом характере Арьяманджусшримула-тантра, которая, по всей видимости, создана до V в., содержит главы, описывающие богинь, мудры, мантры и мандалы. В Махаяна-сампариграхашастре есть пассажи, касающиеся темы повторения имени Будды как средства спасения, что сильно напоминает поздние тантрические тексты.

Одно место из Махаянасутра-аламкары (IX, 46), освещающее майтхунасья паравриттау, спровоцировал споры о древности буддийских сексуальных практик. С.Леви переводит паравритти как "переворот", и, на его взгляд, речь шла о мистических парах Будд и Бодхисаттв. Однако Винтерниц в своих "Заметках о Гухьясамаджа-тантре и веке тантр" предложил переводить это слово как "отворачивание", "отбрасывание". Багчи верно замечает, что интерпретация Винтерница неадекватна: "паравритти" буквально значит "поворот" [функций сознания] к противоположной точке".

Некоторые ориенталисты, наоборот, слишком преувеличивали древность тантр. Так, Браджа Лал Мукерджи и Чакраварти пытаются доказать, что между тантризмом и Ведами существует полное согласие во взглядах. Б.Бхаттачарьяя полагает, что практики и теории тантризма были разработаны лично Буддой. Все эти точки зрения заходят слишком далеко: хотя тантризм и содержит какие-то очень старые элементы, зачастую принадлежащие к религиозной протоистории Индии, их вхождение в буддизм и индуизм началось сравнительно поздно – в любом случае, не раньше первых столетий нашей эры. Бхаттачарьяя в своем издании "Гухьясамаджа-тантры" (р. XXXVII) предлагает датировать этот текст (который он приписывает Асанге) III в. Согласно Винтерницу, нет видимых причин атрибутировать это произведение великому философу Асанге. Тем не менее многие буддийские тантры поддерживают эту атрибутацию.

VI, 2: О ТАНТРИЗМЕ И ИКОНОГРАФИИ

Как известно, ведийский ритуал не предполагал ни храмовых сооружений, ни изображений богов. Культ изображений не документирован в источниках вплоть до относительно позднего времени (IV в. до н.э.); согласно индийской традиции, он развивался у шудр. Фаркухар видит в шудрах арьянизованных туземцев, которые, влившись в ведийское общество, принесли и свои ритуалы. Это, конечно, гипотеза, но она основана на общей структуре аборигенных религий.

Тантризм выработал оригинальную концепцию природы богов. Махасукхапракаша Адваяваджры заявляет, что боги – это манифестации универсальной пустоты (шуньи) и что поэтому они не обладают онтологическим статусом. "Садханамала" объясняет восприятие происхождения богов из "пустоты" в виде последовательного четырехступенчатого процесса: 1) непосредственное восприятие шуньяты; 2) ее контакт с биджа-мантрой; 3) появление иконического образа; 4) внешнее проявление бога.

VI, 3: О МУДРАХ

Источники значений понятия "мудра" собраны у Отто Штайна и обстоятельно проанализированы Пшылуски. Еще в 1892 г. Р.Отто Франке продолжил переводить "мудру" как "письмо" или "искусство" чтения. Ф.Гоммель полагает, что слово "мудра" (палийск. мудда, "письмо", "печать") происходит из вавилонского мусару с теми же значениями – через древнеперсидский, который изменил з в д (мусару – музра – мудра). В Индии мудру соотносили с: 1) танцем; 2) символическим языком; 3) иконографией; 4) ритуалом в собственном смысле слова. Согласно Шабдастомамаханиддхи, мудра имеет и другое значение: вкушать "жареные зерна".

Интересно отметить, что символическое переосмысление ритуальных жестов остается актуальным явлением в большинстве высокоразвитых форм мистицизма. Согласно персидской традиции XII-XIII вв., ал-Халладж, был автором одного небольшого текста по символике пятнадцати ритуальных жестов, сопровождающих процесс молитвословия: "полоскать рот – это значит добиться искренности; нюхать воду – отбрасывать гордость; встать – войти в божественную вечность; под завесой шатра совершить простирание – вступить в мистическое единение с божеством", и т.д.

В тантризме "левой руки" "мудра" – термин, используемый для обозначения партнера по сексуальному ритуалу. Неясно, каким образом возникло подобное значение; впрочем, Пшылуски указывает на то, что мудра, буквально "печать", означает также и "лоно". Но, как мы позже увидим, реальное значение полового соития в тантрическом ритуале – "обездвиживание" бодхичитты (которая в данном контексте означает "мужское семя"). Бандхи и мудры в хатха-йоге – телесные позы, посредством которых адепт способен контролировать нервы и мускулы генитальной системы; как гласят источники, этот контроль тесно связан с контролем над дыханиями.

Адепт обретает способность управлять своим семенем, равно как и своими вдохами и выдохами; он может "задержать" его, "сделать неподвижным", подобно тому как он останавливает дыхание во время кумбхаки. Мы должны помнить, что "обездвиживание" семени с помощью пранаямы всегда связано с приведением сознания в неподвижность.

VI, 4: ЗИКР

Л. Гарде сравнивает "зикр языка" с дхараной, а "зикр сердца" – с дхьяной. "Если наш анализ опыта зикра верен, то отсюда следует, что этот опыт, последовательно расширяясь на все сферы личности, оказывается более "мягким" методом достижения высшей цели, чем методы йоги – но и в некотором смысле более опосредованным и рискованным, менее надежным".

VI, 5: ЧАКРЫ

В связи с чакрами уместно вспомнить, что, согласно некоторым авторам, исихастская традиция различает четыре "центра" концентрации и молитвы: 1) цереброфронтальный, локализованный в области между бровями; 2) щечно-ларингиальный, соответствующий "обыкновенному" сознанию, рассудку, который действует при общении, нахождении аналогий, а также на первых ступенях молитвы; 3) грудной, расположенный в верхней и средней части груди. "Стабильность сознания, на которую явно влияет вилочковый элемент, намного выше, чем в предыдущих случаях, однако все еще это сознание, которое определяется и модифицируется эмоциональным фактором"; 4) сердечный, находящийся "у верхней части сердца, немного ниже левой части груди", согласно греческим Отцам, или "немного выше", согласно Феофану Затворнику и другим. "Это физическое место абсолютной сосредоточенности".

VI, 6: ОБ ИНТЕНЦИОНАЛЬНОМ ЯЗЫКЕ

Х.Шастри объясняет сандхья-бхашу следующим образом: "Все произведения сахаджаяны написаны на сандхья-бхаше; это язык света и тьмы (ало-а-дхари), частью ясный, частью темный; одни места понять можно, другие – нет. Иначе говоря, среди этих рассуждений о дхарме, выстроенных в строгом порядке, имеются и нарушающие их отсылки к другим вещам". Согласно Видхушекару Шастри, буддийское понятие сандхая – не что иное, как абхисандхая брахманистов.

Китайские источники поддерживают представление о сандхабхашье как о абхипрайика вачане, т.е. "интенциональной речи". Той же самой интерпретации термина придерживается Багчи, который приводит соответствующие цитаты из китайских источников, особенно из XIII главы "Хеваджра-тантры", посвященной сандхабхаше.

VI, 7: «С ПОМОЩЬЮ ЭТИХ ЖЕ ДЕЙСТВИЙ...»

Анангаваджра, наставник Индрабхути, в своем Праджнопаявинишчаясиддхи (I, 15) повторяет эту фразу несколько раз. В этом трактате, как и – в Джнянасиддхи Индрабхути, настоятельно рекомендуется майтхуна. Мудра (ритуальная брачная партнерша) должна быть представлена гуру; ритуал не может состояться до тех пор, пока гуру не проведет ее инициацию. Кроме майтхуны с мудрой, освященной для этой цели, йогин способен наслаждаться столькими женщинами, сколькими пожелает, пить алкогольные напитки, красть, даже убивать – и все это не ввергает его во грех. В конце своего трактата Индрабхути поясняет, что учение должно храниться в тайне и передаваться только посвященным, в противном случае могут произойти плохие последствия.

VI, 8: ЗАДЕРЖКА ДЫХАНИЯ И ОСТАНОВКА СЕМЯИЗВЕРЖЕНИЯ В КИТАЙСКИХ ПРАКТИКАХ

Анри Масперо исследовал китайские теории и практики дыхания. Следует отметить их сходство с тантрическими методами остановки дыхания и эякуляции. Приведем отрывок из "Жизнеописания мастера Пэя, истинного человека, достигшего чистого совершенства", "краткой агиографической повести", которую Масперо датирует V в.: текст упоминает метод "задержки семени" в числе пяти рецептов бессмертного мастера Цзяна: "Если правильно практиковать созерцание, то все внешние мысли неизбежно исчезают. После этого и мужчины и женщины могут практиковать метод вечной жизни. Эта процедура очень сокровенна: передавайте ее только самым достойным!.. Всякий раз, когда человек практикует ее, он должен входить в созерцание; прежде всего он теряет сознание своего тела и сознание внешнего мира. После этого ему следует семь раз поскрежетать зубами и произнести следующую молитву: "Да распространит Изначальная Белая Эссенция Металла жизнь на мои пять цветов [пять внутренних органов]. Да гармонизирует Желтый Владыка-Старец Центра мои души и приведет мою эссенцию в порядок. Да поможет Великая Эссенция Высшего Правителя сделать Совершенство крепким как кость. Да свернутся кольцом шесть дыханий Великой Безопорной Реальности! Да обратит вспять эссенцию Таинственный Старец Высшей Эссенции, дабы изменить мой мозг! Да объединю я инь и ян, да будет расплавлен Зародыш, а драгоценность сохранена!"

Когда молитва завершится, пусть мужчины сосредоточат внимание на пояснице, твердо оберегая эссенцию и очищая дыхание, которое движется по позвоночному столбу и поднимается к ни-хуань ("Дворец нирваны", одно из даосских "киноварных полей", располагается между бровями) против течения: это называется "возбуждать возвращением к истоку", хуань-юань; женщины же пусть сосредоточатся на области сердца, вскармливая духов, очищая неизменный огонь, заставляя дыхание спускаться из обеих грудей к пояснице, откуда она вновь поднимается по позвоночнику и тоже достигает ни-хуань: это называется "трансформацией реальности", хуа-чжэнъ. Спустя сто дней обретают Совершенство. Практикуя таким способом в течение долгого времени, человек спонтанно становится истинным мастером и, достигнув вечности, отрешенно движется сквозь череду столетий. Таков метод обретения бессмертия" (Масперо, стр. 386 – 87).

Интересно отметить алхимический символизм дыхания и полового акта. Гулик выявил гомологии между алхимическими и сексуальными терминами в даосских трактатах (например, женщина уподобляется тиглю).

Процитируем еще один источник: ""Книга Бессмертных" гласит: принцип воздействия на эссенцию с целью заставить ее возвратиться и подняться к мозгу основан на практике совокупления, которая искусственно возбуждает эссенцию; когда семя готово к извержению, надо быстро схватить пенис пальцами левой руки под корень и перед анусом, с силой сдавить, и медленно выдыхать воздух через рот, одновременно несколько десятков раз скрежеща зубами, не задерживая воздух. И потом, когда эссенция истекает, она не выходит наружу, но возвращается по нефритовому стволу [пенису] обратно и поднимается вверх по позвоночнику, стремясь войти в область мозга. Эта процедура передается от одного бессмертного к другому; вкушая нектар, они требуют не передавать ее кому попало".

Возможно, эти сексуальные техники являются следствием тантрического влияния: идея полового соития как духовного единения мужского и женского начал, символизируемых как солнце и луна, любопытным образом перекликается со взглядами хатха-йоги и сахаджии.

VI, 9: САХАДЖИЯ И ВИШНУИЗМ

С.К.Дэ посвятил детальное исследование проблеме классификации мистических чувств, Бхактирасашастра бенгальского вайшнавизма. Мы приведем список анубхав ("результатов"), которые продлевают и усиливают мистическое чувство, возникающее из любви к Кришне: нритья (танец), вилутхита (катание по земле), гита (пение), крошана (громкие восклицания), танумотана (изгибание тела), хумкара (крик), джримбха (зевота), швасабхуман (глубокие вздохи), локанапекшита (игнорирование общественного мнения), лаласрава (пена у рта), аттахаса (громкий смех), гхурна (головокружение), хикка (икота). Элементы этой классификации соответствуют конкретному переживанию.

VII, 1: НАГАРДЖУНА КАК АЛХИМИК

Вполне возможно, что, помимо тантрической алхимии как таковой, в алхимическую традицию были внедрены и переданы под именем Нагарджуны какие-то минералогические наблюдения: симбиоз "мистической" (или метафизической) истины и "эмпирической истины" (зачатки научного познания и химического эксперимента) – широкоизвестный феномен во всей истории алхимии. Так, например, в Раса-упанишаде мы читаем следующее: "Мудрый Нагарджуна имел видение этой магической процедуры: в южном царстве Керала, где так много лесов, недалеко от моря, в деревне Привязанность (прити), они извлекают камни в форме пиппали, содержащие золото. Эти камни толкут в мелкий порошок. Порошок смешивается с кровью коня; потом семь раз добавляют кровь человека, пока состав не перейдет в жидкое состояние; затем все это погружают в "воду василиска" вкупе с пятью молочными продуктами; затем жидкость осушается согласно правилам, так что образуется нечто вроде пасты, которая процеживается через сито; в полученную жидкость кладется сотая часть меди; каждая частица этой меди, обработанной таким способом, удваивается; все смешивается в одно целое и соединяется с порцией золота; потом добавляют молоко, мед и т.д.; так получают превосходное золото, такое же сверкающее, как и речное золото".

VII, 2: КИТАЙСКАЯ АЛХИМИЯ

Г.Дабс полагает, что истоки алхимии следует искать в Китае IV в. до н.э. Он доказывает, что алхимия не могла возникнуть в цивилизации, незнакомой до этого времени ни с золотом, ни с его обработкой. А вот в Месопотамии золото обрабатывали уже в XIV в. до н.э., что делает средиземноморское происхождение алхимии маловероятным. Однако этот взгляд разделяется не всеми историками алхимии. Дабс думает, что алхимия проникла на Запад через китайских путешественников. Тем не менее вполне возможно, что "научная" алхимия в Китае представляет иностранное влияние.

Как известно, Ань Ши-гао, знаменитый парфянский переводчик буддийских писаний, посетивший Китай во II в., был хорошо знаком с иранской магией и астрологией. Правда, мы не знаем, был ли он знаком и с алхимией. На китайскую астрологию повлияла иранская астрология. Более того, коммерческие и культурные связи между Китаем и Ираном имели к тому времени уже долгую историю.

VII, 3: МЕТАЛЛУРГИЯ И АЛХИМИЯ

Китайская мифологическая традиция связывает имена основателей династий с "тайнами" металлургии. Печи для плавки металлов уподоблялись мировым первоначалам: так, Юй сопоставил пять своих печей с ян, а четыре – с инь, ибо китайцы делили металлы на мужские и женские. Печи стали пониматься как своеобразные помещения для вынесения приговора, поскольку в них происходили какие-то совершенно непостижимые процессы; хорошие деяния они, печи, оправдывали, плохие осуждали, и для преступников попасть в подобные печи означало подвергнуться величайшему наказанию. Сооружение печи являлось действием, на которые был способен лишь чистый человек, знавший "правила этого искусства". Возможно, что минералы, извлекавшиеся из рудников, уподоблялись плоду в утробе; вавилонское слово кубу переводилось одними учеными как эмбрион, другими – как выкидыш. В любом случае, существует тайное сродство металлургии и акушерства: жертвоприношение, иногда исполнявшееся вблизи печей, где плавились металлы, напоминает родовспомогательные обряды. Печь уподоблялась чреву; в ней "эмбриональные металлы" достигали своей "зрелости", причем за более краткое время, чем требовалось в том случае, если бы они продолжали оставаться в земле. В свою очередь алхимик, берясь за работу, которую обычно совершает природа, доводит ее до окончания, в то же время "делая" самого себя; он предвкушает "завершение" развития металлов, превращение их в золото.

VIII, 1: ОБ «ОРГИЯХ» ВАЛЛАБХАЧАРИНОВ

Эротические эксцессы махараджей, доходивших в своей практике расамандали чуть ли не до скотского состояния, были очень резко осуждены в памфлете "История школы махараджей, или валлабхачаринов, в Западной Индии", из которого все более поздние авторы, писавшие на эту тему, черпали свою информацию. Подобные оргии, происходившие в шактистских и тантрических кругах гималайского региона, особенно в Гархвале, назывались колимаргами (коли – нагрудная повязка); смысл этого названия объясняется тем, что каждый мужчина получал для своего ритуала ту партнершу, чью нагрудную повязку он вытаскивал по жребию. Интересно отметить, что Джон Фрайер описывает оргии, весьма похожие на вакханалии вамачаринов, но приписывает их индийским парсам.

VIII, 2: ПОГРЕБЕНИЕ АСКЕТОВ

Обычай погребать трупы аскетов и йогинов, вместо того чтобы, сжигать их, восходит в Индии к архаическим временам. "Вайкханасасмарта-сутра" (V, 8) упоминает погребальные церемонии йогинов и отшельников яти (тела которых хоронили около реки), а также санньяси (X, 8). Естественным делом было не предавать огню тела тех, кто достиг освобождения, чьи души уже слились с Богом. Аскетов хоронили в позе, предназначенной для созерцания, а на их могилах водружали знак лингама. Многие из этих могил позднее стали храмами. Вильям Симпсон считает, что исток индийской религиозной архитектуры коренится в этом обычае. "У юго-западного угла внешней стены монастыря располагается монастырское кладбище. Тела усопших монахов, в отличие от трупов индуистов, погребаются в земле. Кладбище содержит могилы около двухсот человек. Тело хоронят в сидячей позе; если умирает простой послушник, то сооружается маленькая круглая насыпь из твердой каменной кладки в три-четыре фута высотой, что считается достаточным для покрытия могилы. Для более продвинутых адептов выстраивается некоторое подобие храма, и в нем непосредственно над закопанными останками освящается лингам... Впрочем, лингам водружался и на могилах неофитов".

Аскетов погребают либо в сидячей позе, либо в позе, в которой они достигли освобождения. Об их соединении с Шивой свидетельствует лингам, устанавливаемый на их могилах. "В случае санньяси над местом погребения иногда ставится кирпичная платформа; на этом месте сажают растение тулси или ставят каменный лингам с целью объявить миру о том, что тело, похороненное здесь, приобрело очертания священной Шива-линги".

Череп йогина в нескольких местах пробивали, чтобы позволить выйти наружу "душе и дыханию". Оумэн описывает церемонию, которую он наблюдал в Мадрасском округе: "Мертвого саддху разместили в сидячем положении, вокруг насыпали соли, затем тело стали забрасывать землей, пока она не покрыла его. Когда оставалась лишь одна макушка выбритого черепа, в него начали швырять кокосовыми орехами, чтобы расколоть череп и позволить заключенной внутри душе выйти из отныне бесполезного тела. Кусочки кокосов, использовавшихся для освобождения души мертвеца, насколько мне не изменяет память, имели большой спрос среди собиравшихся зевак". Раскалывание черепа – погребальный обычай, который тоже встречается повсеместно. В Малайзии, например, верят, что душа покидает тело через макушку головы. Семанги хоронили своих лекарей, хала, таким образом, что их головы торчали из могилы.