Текст книги "Титаник"
Автор книги: Милош Губачек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
29 апреля Смит сообщил, что допросы членов команды «Титаника» закончены и все могут вернуться в Англию. Но одного англичанина он все-таки задержал еще на один день – Брюса Исмея. И хотя самые серьезные обвинения, выдвигаемые против генерального директора «Уайт стар лайн», оказались необоснованными или преувеличенными, в глазах американской общественности он продолжал оставаться одним из главных виновников трагедии. Рядовой американец, в отличие от сенатора Смита, не располагал полной информацией, всем спектром обстоятельств, которые привели к катастрофе, а потому продолжал приписывать Исмею роль злодея, и эту точку зрения разделяли не только простые американцы. Например, видный историк того времени Брукс Адамс направил одному из членов подкомитета, сенатору Ньюлендсу, письмо, в котором писал:
«Исмей ответственен за обеспеченность «Титаника» спасательными шлюпками, ответственен за поведение капитана, который столь несерьезно отнесся к своим обязанностям, он ответственен за слабую дисциплину команды. Несмотря на все это, сам он спасся, позволив погибнуть полутора тысячам мужчин и женщин. Я не знаю в недавней истории примера столь трусливого и одновременно столь бессердечного поведения. Единственное, что он мог бы сделать в доказательство своей честности и искренности, – это пожертвовать своей жизнью. Надеюсь, господа, вы ясно выскажетесь по этому поводу и найдете способ помешать в дальнейшем контролировать пассажирские суда таким людям».
Но сенатор Смит понимал, что нельзя судить о делах столь предвзято и категорично, как это делает Брукс Адамс. Исмея нельзя поставить к позорному столбу за стремление достичь рекорда в скорости в первом плавании «Титаника». Огромное судно строили как роскошный плавучий дворец, а не как скоростное судно. Кроме того, «Титаник» и не мог конкурировать в скорости с изящной «Мавританией». Исмей отверг обвинения в том, что оказывал давление на капитана Смита с целью заставить его увеличить скорость. Пассажирка I класса миссис Райерсон, сразу же сообщившая журналистам о словах Исмея в тот роковой вечер: «… разведут пары во всех котлах, и пойдем на такой скорости, чтобы как можно скорее выбраться из ледяного поля», – отказалась повторить их под присягой. Исмею очень помогли и показания Рострона, который категорически заявил подкомитету, что никогда не слышал о том, чтобы на судах компании «Кунард» или другой крупной компании представитель компании, находящийся на судне, во время плавания отдавал какие-либо приказания капитану; он всего лишь один из пассажиров. То же подтвердил и Инмэн Силби, бывший капитан судна «Рипаблик» компании «Уайт стар лайн»: «У меня есть опыт: пока судно в море, владелец «Уайт стар лайн» не может давать и не дает капитану никаких рекомендаций… Я не могу поверить, чтобы господин Исмей посягал на полномочия капитана Смита».
Американский писатель Уин Крейг Уэйд в своей большой книге о «Титанике» написал: «Другим обстоятельством, следовавшим из показаний свидетелей, явилось то, что Исмей помогал сажать людей в шлюпки и пытался довести до сведения офицеров всю серьезность положения – обязанность, которой капитан Смит пренебрег. Исмей покинул судно не с первой шлюпкой, а с одной из последних и прыгнул в нее, когда ее уже спустили. Так же поступили и другие мужчины из I класса, и Исмей всегда подчеркивал, что был на судне только пассажиром… Но никто не подверг критике остальных мужчин из I класса, которые спаслись. Избрали одного Исмея и осудили его за неджентльменское поведение, потому что он отказался утонуть вместе с «Титаником». В конце концов на директора «Уайт стар лайн» возложили позор всех мужчин, оставшихся в живых… В интересах общественного спокойствия сенатор Смит посчитал необходимым задержать Исмея еще на один день, чтобы опровергнуть все слухи».
Итак, Брюс Исмей вновь предстал перед следственным подкомитетом. Смит вернулся к радиограммам «Карпатии», перехваченным радиостанциями военно-морского флота, из которых явствовало, что Исмей вместе с членами команды «Титаника» намеревался по возможности сразу же вернуться в Англию. И хотя идея задержать «Седрик» до прибытия «Карпатии» в Нью-Йорк принадлежала Лайтоллеру, Исмей не собирался уклоняться от ответственности. Он заявил, что одобрил этот план, и для ясности добавил:
– Постарайтесь понять, в то время у меня не было ни малейшего представления, как будет проходить расследование.
Смит спросил:
– Когда вы в первый раз узнали о расследовании?
– За пять минут до того, как встретился с вами, сэр, – ответил Исмей, имея в виду приход Смита на палубу «Карпатии».
После этого Смит перешел к обсуждению проблемы скорости «Титаника».
Смит.Не стремились ли вы к более высокой скорости и не хотели ли с этой целью повысить мощность судовых машин?
Исмей.Нет, сэр. Мы не предполагали, что «Титаник» достигнет более высокой скорости, чем «Олимпик».
Смит.Вы не разговаривали с капитаном Смитом по поводу скорости судна?
Исмей.Никогда, сэр.
Смит.Оказывали ли вы какое-нибудь давление на капитана, чтобы он увеличил скорость?
Исмей.Нет, сэр.
Смит.А вы не знаете, чтобы кто-нибудь другой принуждал его увеличить скорость?
Исмей.Нельзя себе представить, чтобы на судне могло произойти нечто подобное.
Смит.Что вы можете сказать, мистер Исмей, по поводу того, как с вами обращался подкомитет, пока вы должны были подчиняться нашим указаниям?
Исмей.Разумеется, я был разочарован, когда мне не разрешили вернуться домой, но я абсолютно убежден, что у вас были для этого веские основания.
Смит.Теперь вы согласны с тем, что это было самым разумным решением?
Исмей.Думаю, учитывая обстоятельства, да.
Смит.И даже в моем отказе разрешить вам вернуться вы не усматриваете неучтивости?
Исмей.Конечно, нет, сэр.
Еще недавно гордый и самоуверенный лондонский магнат изменился до неузнаваемости. Трагедия «Титаника» и нелегкие дни, последовавшие за ней, вынужденное пребывание в чужой стране, подчинение иностранному следственному трибуналу и гнетущая враждебная атмосфера лишили его самонадеянности. Вероятно, прав был английский писатель, заметивший, что высокомерие и неприступность Исмея были всего лишь оболочкой, за которой скрывалась чувствительная и легкоранимая натура. Душевные силы одного из ведущих судовладельцев мира были на исходе. Во вторник 30 апреля он покинул Соединенные Штаты. А на родине его уже ждал новый следственный трибунал.
В тот же день, когда Исмей отплывал на родину, в канадский порт Галифакс вернулось судно «Маккей-Беннетт», которое компания «Уайт стар лайн» 17 апреля направила в район гибели «Титаника» для поиска пострадавших. Конечно, оно никого уже не застало в живых и обнаружило только 306 трупов. Прежде чем впередсмотрящие «Маккей-Беннетт» заметили их, они увидели на воде огромную стаю чаек. Все тела находились в вертикальном положении и были окружены массой мелких обломков. Некоторые все еще сжимали в руках предметы, за которые ухватились в последнюю минуту.
Несколько позже установили, почему суда, подошедшие утром 15 апреля к месту катастрофы, не нашли ни одного трупа, хотя в момент гибели «Титаника» в воду бросилось около тысячи человек. Мертвые тела окружили льдины, и Гольфстрим отнес их от места трагедии на северо-восток. Ни одно судно не решилось подойти слишком близко к ледяному полю. Морское течение и льдины рассеяли тела несчастных на большом пространстве. 116 трупов команда «Маккей-Беннетт» погребла в море, остальных уложили в гробы и доставили в Галифакс. Со всех концов Соединенных Штатов в галифакские морги съехались члены семей, не нашедшие своих родственников среди спасенных пассажиров «Титаника». Президент Тафт направил в Галифакс сотрудника военного министерства, чтобы тот установил, нет ли среди трупов тела майора Арчибальда Батта. Его не оказалось и там.
Когда с «Маккей-Беннетт» по радиотелеграфу пришло сообщение об обнаружении нескольких сотен трупов, «Уайт стар лайн» направила на помощь из Галифакса судно «Миния». После недельных поисков «Миния» нашла еще семнадцать трупов в 45 милях от места гибели «Титаника». 6 мая «Уайт стар лайн» из канадского порта Сорель с той же целью отправила судно «Монтмэгни», которое обнаружило еще четыре трупа. А 15 мая компания наняла четвертое судно, «Альджерина», которое вышло из порта Сент-Джонс на острове Ньюфаундленд. Оно нашло лишь одно мертвое тело. Суда, проводившие поиски по указанию «Уайт стар лайн», нашли всего 328 тел, но не смогли осмотреть весь район Северной Атлантики, и еще в течение нескольких недель суда, проходившие по этому району, встречали тела погибших с «непотопляемого» «Титаника». Судно «Винифредиан» подняло одно тело в 25 милях от места катастрофы. С немецкого судна «Бремен» сообщили, что видели на воде около ста пятидесяти трупов. Моряки с судов, проходивших по Северной Атлантике, называли этот район «плавучим кладбищем», и многие капитаны в течение нескольких лет обходили стороной место гибели «Титаника».
Вашингтонское расследование в основном было закончено. У Смита накопились десятки показаний, данных под присягой спасшимися пассажирами «Титаника» – почти исключительно пассажирами I и II классов, которые после прихода «Карпатии» в Нью-Йорк сразу же разъехались по домам. Поскольку по понятным причинам нельзя было собрать и задержать всех членов команды, сенатор тотчас после переезда в Вашингтон приказал двум надежным следователям установить места их пребывания и зафиксировать их показания. Теперь на столе перед Смитом лежала объемистая папка с протоколами допросов.
Но оставалось еще нечто, не дававшее сенатору покоя. Это судьба пассажиров III класса. Показания второго помощника капитана Лайтоллера, других офицеров и ряда членов команды совпадали: пассажирам III класса не запрещалось выходить на шлюпочную палубу. Для них, разумеется прежде всего для женщин и детей, не было никаких ограничений при посадке в спасательные шлюпки. Но у сенатора были сомнения, в которых его еще больше утвердил полковник Арчибальд Грейси, заслушанный следственным подкомитетом в четверг 25 апреля.
Грейси говорил об огромном количестве людей, выбравшихся из трюма на шлюпочную палубу, когда все спасательные шлюпки уже отошли. Почему они не появились раньше? Не могли? Не хотели? За ответом Смит отправился в Нью-Йорк, чтобы выслушать хотя бы некоторых из пассажиров III класса, которые, вероятно, там еще оставались.
В четверг 2 мая в сопровождении сына и секретаря Смит прибыл в Нью-Йорк и тут же обратился в ирландскую и еврейскую общины с вопросом о судьбе англоговорящих пассажиров III класса «Титаника». Тот же вопрос он поставил и перед Армией спасения. К сожалению, оказалось, что большинство уже покинули Нью-Йорк. Отыскали только троих.
Первый из них, ирландец Дэниел Бакли, оказался единственным, кто жаловался на ограничения при выходе пассажиров III класса на шлюпочную палубу. Он сказал:
– Сначала нас пытались держать внизу, в трюмах. Не хотели, чтобы мы поднялись наверх, в помещения, предназначенные для пассажиров I класса… Один пассажир III класса поднялся по лестнице, но, когда он захотел пройти через двери, подошел матрос и сбросил его вниз.
– Двери были закрыты? – спросил Смит.
– Когда мы пытались попасть наверх, нет. Но матрос или кто-то еще закрыл их. Тот парень, который хотел подняться наверх, выбил замок и сказал матросу, спустившему его с лестницы, что, если он попытается задержать его еще раз, он сбросит его в море.
– Могли пассажиры как-то выбраться из трюма?
– Да, могли.
– А каким образом?
– Думаю, что таким же образом, как и пассажиры I и II классов.
– Потом эти двери выбили?
– Да, – ответил Бакли.
Следующим свидетелем был эмигрант-норвежец Олаус Абельсет, спасшийся в складной шлюпке А. Он показал, что вначале выход из трюма был закрыт, но потом его открыли, чтобы смогли пройти женщины, а затем стали пропускать и мужчин.
Смит.Как вы считаете, пассажиры из трюма и носовой части судна легко могли выбраться наружу или их удерживали?
Абельсет.Думаю, что они легко могли выбраться наружу.
Смит.Не были ли закрыты двери, ворота или еще что-то, чтобы их удержать?
Абельсет.Нет, сэр, я не видел ничего такого.
Смит.Вас никак не ограничивали? Вы могли выходить на палубу, как остальные пассажиры?
Абельсет.Да, сэр.
Третьим был Берк Пикард. Он сказал, что в трюме все двери были открыты. Он сам прошел по проходу между III и II классами и вышел на шлюпочную палубу.
– Насколько мне известно, – уверенно заявил он, – пассажирам III класса никто не запрещал пройти на верхние палубы, им ничто не препятствовало.
К своему удивлению, сенатор понял, что, хотя возможность спастись у пассажиров III класса была ограничена усилиями команды, которая, опасаясь паники, предпринимала все, чтобы несколько сот мужчин не попали прежде времени на шлюпочную палубу, сами они считали эти ограничения минимальными и были уверены, что никто им не препятствовал спастись. Смит не услышал от свидетелей – пассажиров III класса ни одной сколько-нибудь серьезной или конкретной жалобы.
Писатель Уин Крейг Уэйд писал об этом: «Сенатор приложил значительные усилия (особенно учитывая то, что речь шла о 1912 годе), чтобы подтвердить наличие социальной дискриминации на «Титанике» при проведении спасательных работ. Но он подошел к этой проблеме чисто юридически и искал слишком конкретные формы ее проявления. Социальные ограничения на борту «Титаника» определенно были, но гораздо более изощренные, чем обычные железные ворота.
Прежде всего этому способствовало устройство судна. Пассажиры III класса размещались на самых нижних пассажирских палубах в носовой части и на корме, водонепроницаемые переборки отделяли их от средней части судна, и у них не было прямого выхода на шлюпочную палубу. А поскольку шлюпки заполнялись по принципу: кто раньше пришел, тот раньше и отплыл, пассажиры I класса оказались в гораздо лучшем положении, чем остальные. В сравнении с I и даже II классами в III классе было значительно меньше стюардов, которые могли бы помочь в организации эвакуации и предотвращении паники. А языковой барьер эту панику только усиливал».
Худшим врагом и самым большим препятствием для пассажиров III класса оказалась их собственная нерешительность. Берк Пикард говорил, что, когда он шел на шлюпочную палубу, многие пассажиры спорили и решали, что делать. Некоторые считали это опасным – идти наверх, другие – нет. Социальные различия, которыми было поражено все общество, естественно, отражались на мыслях пассажиров, которые и в повседневной жизни считали себя людьми третьего сорта. Во время катастрофы этот комплекс неполноценности словно связал им руки. Швед Аугуст Веннерстрем вспоминал о той покорности судьбе, которая парализовала людей в трюме «Титаника»:
«Один из наших друзей, человек по имени Ион Лундаль, ездивший в гости на родину и теперь возвращавшийся в Соединенные Штаты, сказал нам: «Прощайте, друзья. Я слишком стар, чтобы бороться с Атлантикой». Он пошел в курительный салон и там, сев на стул, ждал своего конца. То же сделала и одна англичанка. Она сидела у рояля с ребенком на коленях и играла, пока их не поглотила атлантическая могила… Сотни людей собрались вокруг священника, молились, причитали и просили Бога и Деву Марию о помощи. Так они там и остались, оплакивая свою судьбу, пока вода не сомкнулась над их головами. Они только молились и стенали и даже не пошевелили пальцем, чтобы помочь самим себе. Они утратили волю и ждали, что всю работу за них сделает Бог».
Сенатор Смит задержался в Нью-Йорке еще на несколько дней – ему нужно было решить некоторые дела, – но 10 мая он вернулся в Вашингтон и приступил к подготовке заключительного отчета, в котором обобщил результаты работы следственного подкомитета. 20 мая текст отчета одобрили все члены подкомитета, внеся лишь незначительные замечания. Через три дня отчет был принят сенатским комитетом по торговле.
24 мая Смит узнал, что в Нью-Йорк пришел «Олимпик». Сенатору представилась последняя возможность, перед тем как передать отчет Сенату и произнести заключительное слово, уточнить некоторые технические вопросы и выяснить прямо на палубе судна, почти идентичного «Титанику», правильность отдельных утверждений и выводов членов команды и пассажиров «Титаника». Он попросил контр-адмирала Ричарда М. Уатта, главного конструктора военно-морского флота, сопровождать его в качестве эксперта.
Сенатор, адмирал и стенографист появились на палубе «Олимпика» 25 мая совершенно неожиданно. Их приход привел Герберта Хэддока в замешательство. Он тут же по радиотелеграфу запросил вице-президента ИММ Ф.А.С. Франклина: как быть? Франклин ответил, что незамедлительно прибудет на судно, и попросил капитана выполнить любые просьбы Смита, о чем бы тот ни попросил.
На капитана Хэддока, исключительно яркую фигуру в британском торговом флоте, неприятности в последние дни обрушивались одна за другой. 24 апреля «Олимпик» должен был выйти из Саутгемптона в рейс через океан. Но команда отказалась выходить в море до тех пор, пока судно не будет обеспечено таким количеством спасательных шлюпок, которое в случае несчастья гарантирует безопасность всем людям на судне. Брюс Исмей еще раньше отдал распоряжение, чтобы количество шлюпок было увеличено, но из-за недостатка времени компания смогла дополнительно доставить на «Олимпик» только сорок складных шлюпок, которые команда сочла непригодными для использования. В итоге 285 кочегаров, грузчиков и смазчиков собрали свои вещи и покинули судно, несмотря на противодействие капитана Хэддока. Сообщение о «бунте» на «Олимпике», конечно, тут же облетело весь мир, и «Уайт стар лайн» не оставалось ничего иного, как, изменив расписание, обеспечить судно достаточным количеством качественных спасательных шлюпок. И вот теперь, едва капитан Хэддок пришел в себя, у него на палубе неожиданно появляется американский сенатор, которого большинство англичан в это время считали своим главным врагом! Не оставалось ничего другого, как изобразить радушие и выйти навстречу.
Сенатор с большим интересом и удовлетворением осматривал ряды спасательных шлюпок – «Олимпик» был оснащен сорока тремя большими деревянными шлюпками. Но удовлетворение сменялось грустью при мысли о том, что, если бы «Титаник» был оснащен так же, полторы тысячи человек сегодня были бы живы. Смит попросил капитана спустить одну из шлюпок. Хэддок вызвал шестерых матросов, они сняли защитный брезент и начали ее спускать. Когда шлюпка оказалась на уровне палубы, сенатор обратился к капитану с новой просьбой, которая чуть было не вывела из себя старого морского волка: не будет ли он возражать, если перед спуском в шлюпку сядут шестьдесят пять человек. Но Хэддок тут же взял себя в руки, шлюпка быстро заполнилась нужным числом членов команды и начала опускаться на воду. Смит с часами в руках внимательно следил за операцией. Шлюпка без большого труда достигла поверхности. Это заняло всего 18 минут. Сенатор мог лично убедиться, на что способна тренированная и слаженная команда, знающая и точно выполняющая свои обязанности.
В беседе, которая затем последовала, капитан Хэддок заметил, что у него на судне есть кочегар, работавший на «Титанике» во время того рокового плавания и чудом спасшийся. Смит тут же захотел поговорить с ним. Хэддок приказал вызвать кочегара наверх, но сенатор решительно заявил, что хочет спуститься в котельную сам. Хэддоку вновь пришлось согласиться. Итак, Смит, адмирал Уатт и стенографист в сопровождении старшего механика «Олим-пика» спустились практически на самое дно судна. Там, в котельной № 6, в пятом водонепроницаемом отсеке, состоялся разговор американского сенатора с кочегаром Фредериком Бэрреттом, который был на вахте в такой же котельной на «Титанике», когда произошло столкновение с айсбергом. «Экспедицию» сенатора Смита в трюм «Олимпика», наполненный угольной пылью, газета «Нью-Йорк джорнэл» назвала на следующий день «одной из самых необычных командировок, которую сенатор когда-либо предпринимал».
Бэрретт провел сенатора по котельной, и, когда они остановились у дверей в водонепроницаемой переборке, Смит спросил, можно ли их опустить, но так, чтобы это не осложнило ситуацию на судне. Металлические двери сантиметр за сантиметром начали опускаться. Одновременно кочегар объяснил сенатору функции сигнального устройства, с помощью которого команды с мостика передаются в котельную. Бэрретт рассказал ему, что в воскресенье 14 апреля впервые были разведены пары в трех дополнительных котлах, так что перед столкновением с айсбергом на «Титанике» работало больше котлов, чем во все предыдущие дни плавания. Это было для Смита очень важной информацией. И хотя, по словам Исмея, «Титаник» в тот вечер шел не на максимальной скорости, из утверждений Бэрретта следовало, что вблизи ледяного поля судно не только не снизило скорость, но пошло еще быстрее. Один из важнейших вопросов был выяснен, и теперь сенатор мог быть удовлетворен результатом своей поездки в Нью-Йорк. В воскресенье 26 мая он вернулся в Вашингтон.
Во вторник 28 мая 1912 года большой зал заседаний Сената был заполнен сенаторами, а галерея – гостями. В 11 часов в зал с объемистым томом в руках вошел сенатор от штата Мичиган Уильям Олден Смит, чтобы представить Отчет следственного подкомитета и произнести заключительную речь. Его бледное лицо и покрасневшие глаза свидетельствовали о бессонной ночи, ушедшей на подготовку к речи и внесению последних исправлений в Отчет. Передав Отчет председателю комитета по торговле Кнуту Нельсону, Смит сказал:
– Господин председатель, мои коллеги и я слагаем полномочия, которые были возложены на нас 18 апреля и руководствуясь которыми мы немедленно начали расследование обстоятельств, приведших к гибели парохода «Титаник». Осознавая всю ответственность нашей миссии, мы хотели бы заявить Сенату, что, выполняя его приказ, мы руководствовались исключительно общими интересами и стремлением оправдать ожидания наших коллег; мы действовали без предубеждения и предрассудков, избегая сенсационности и клеветы на живых и мертвых. Мы верили, что эту обязанность мы выполним лучше, если детально выясним истинное положение дел.
Затем сенатор перешел к истории строительства «Титаника», проведению ходовых испытаний, оценил мореходные качества судна и подготовленность команды. Он сказал, что степень подготовленности команды была недостаточной, а дисциплина сильно запущенной, поэтому в критический момент абсолютная неготовность к действиям парализовала экипаж. Он обвинил британское министерство торговли, которое своими инструкциями и формальными проверками в значительной мере способствовало ужасающим последствиям катастрофы. Особенно показательным является факт халатного отношения к предупредительным радиограммам, которые скорее стимулировали более высокую скорость, чем привели к повышению бдительности капитана и вахтенных. В отношении Э.Дж. Смита он сказал, что те, кто его хорошо знал, вынуждены не с возмущением, а с сожалением обвинить его в преувеличенной самоуверенности и нежелании уважать неоднократные предостережения коллег. Критические слова сенатор высказал и в адрес первого помощника капитана Мэрдока, который, стремясь предотвратить столкновение, изменил курс, что, собственно, и привело к столкновению с айсбергом и трагическим последствиям. Далее Смит отметил еще целый ряд ошибок: не была объявлена общая тревога, не были собраны судовые офицеры, организация эвакуации пассажиров была крайне плохой, спасательные работы из-за низкой дисциплины членов команды были начаты не сразу. Смит резко критиковал положение, в результате которого пассажиры III класса не были своевременно оповещены о масштабах опасности, а когда они поняли, как обстоят дела, большая часть спасательных шлюпок была уже в море. Он подчеркнул, что шлюпки были спущены на воду полупустыми, не снабжены компасами, только в трех из них имелись фонари. Кроме того, члены команды обслуживали шлюпки настолько плохо, что, если бы вскоре не подоспела помощь, надвигавшееся ледяное поле раздавило бы их. Не продержались бы они и в спокойном море. Но главное, почти пятьсот человек погибли только потому, что при посадке в шлюпки офицеры не обеспечили необходимый порядок и дисциплину.
– И несмотря на это, некоторые чересчур благосклонные особы, – сказал с грустным сарказмом сенатор, – позволяют себе утверждать, что дисциплина была превосходной. Если это дисциплина, что же тогда недисциплинированность? Отдельные члены команды, которым была доверена забота о пассажирах, вообще не явились на свои служебные места, они постарались как можно быстрее покинуть судно, забыв о своих обязанностях и с таким легкомыслием, что это кажется просто невероятным. А теперь некоторые из этих людей спокойно рассказывают, как они в своих полупустых шлюпках ждали, пока не утихнут отчаянные крики тонущих, и, находясь в безопасности, наблюдали, как умирают женщины и мужчины и их коллеги офицеры.
Видимо, сенатор Смит не совсем разобрался в том, как пятый помощник капитана «Титаника» Гарольд Лоу на шлюпке № 14 организовал спасание тонущих.
Далее Смит перешел к вопросу о «Калифорниан» и капитане Лорде.
– Неблагодарная обязанность – критиковать действия или комментировать недостатки других, но подлинная правда должна быть вскрыта… Капитан Лорд заявил: «От того места, где мы легли в дрейф, до того места, где «Титаник», вероятнее всего, столкнулся с айсбергом, было девятнадцать с половиной миль…» Я считаю, что это расстояние было намного меньше, и основываю свое заявление на анализе, проведенном Гидрографическим управлением США.
Смит подробно остановился на показаниях капитана Лорда, в частности на том, что Лорд признавал исключительную опасность ситуации, сложившейся в ту ночь, а также не отрицал того, что с «Калифорниан» видели ракеты.
– То, что капитан Лорд не приказал разбудить радиста, возлагает на этого офицера огромную ответственность, избежать которой ему будет нелегко. Если бы при маневрировании своим судном он оказался столь же активен, как при работе сигнальным фонарем, скорее всего, все или почти все неоправданно погибшие в этой катастрофе могли бы быть спасены. Чувство долга в подобных обстоятельствах должно было бы привести к большей прозорливости. Из показаний капитана «Калифорниан» я понял, что он занимается самообманом, полагая, будто между «Титаником» и «Калифорниан» находилось какое-то судно. Ведь на рассвете никакого судна не оказалось, и ракеты с «Титаника» никем больше не были замечены. И никакое другое судно не могло уйти на запад, ледяное поле задержало лишь два судна – «Титаник» и «Калифорниан».
Затем Смит процитировал дополнение к статье 2 Брюссельской конвенции, обязывающее капитанов судов оказывать помощь терпящим бедствие, и вынес свой приговор капитану Лорду:
– Действия капитана «Калифорниан» требуют применения самых суровых мер со стороны британского правительства и владельцев этого судна.
Что касается Дж.Брюса Исмея, сенатор не решился поставить его на одну доску с капитаном Смитом. Несмотря на то что в ходе следствия он настойчиво стремился узнать, оказывал ли Исмей давление на капитана с целью увеличить скорость судна, ничего подобного ему установить не удалось. Он не мог не принять во внимание высказываний капитанов Рострона и Силби, которые исключали возможность того, что на капитана в ходе плавания кто-то мог оказывать давление. Даже если бы подобное и произошло, основная ответственность все равно лежала бы на капитане. Сенатор объективно коснулся и тех обстоятельств, которые были в пользу Исмея: его действий при спуске спасательных шлюпок и вторичного предупреждения об угрожающей опасности. Смит сказал, что генерального директора можно обвинить лишь в самом факте его присутствия на судне, что подсознательно побуждало капитана к тому, чтобы «Титаник» шел с более высокой скоростью.
Затем Смит высоко оценил действия капитана «Карпатии» Рострона и предложил Сенату, чтобы обе палаты конгресса приняли постановление рекомендовать президенту Соединенных Штатов вручить Артуру Генри Рострону Медаль чести – высшую награду за мужество, которую может вручить американский конгресс. Сенат проголосовал за это предложение.
В заключение своего доклада Смит предложил сенату проекты двух законов: первый (позднее известный как «закон Смита») кардинально менял действующие принципы морского законодательства, второй требовал создания специальной комиссии, которая проанализировала бы действующие инструкции и правила, касавшиеся устройства и оснащения всех типов океанских судов. Предложения Смита, с помощью экспертов разработанные в поразительно короткие сроки, охватывали всю сферу применения прежних правовых документов. Они существенно сужали ранее практически не ограниченные права могучих трестов, каким был ИММ Моргана, стремившихся к монополизации трансатлантических пассажирских перевозок. Они затрагивали и вопросы строительства и оснащения океанских судов. Смит требовал, чтобы суда новой конструкции, кроме поперечных водонепроницаемых переборок, имели и продольные, чтобы была повышена мощность гидронасосов и, прежде всего, чтобы на палубах было достаточное количество спасательных средств. Спасательные шлюпки должны были быть стандартными, следовало полностью исключить использование складных шлюпок. Судно обязано было располагать таким количеством шлюпок, какое было необходимо для размещения в них всех пассажиров и членов экипажа. За каждой спасательной шлюпкой закреплялись четыре члена команды, умеющие обращаться с ней. Каждую спасательную шлюпку следовало минимум два раза в месяц спускать на воду для тренировки команды. Минимум раз в полгода спускать все шлюпки. Прежде чем судно покинет любой порт Соединенных Штатов, каждому пассажиру и члену команды должно быть точно определено место в конкретной спасательной шлюпке. Далее Смит предлагал, чтобы из американских портов был запрещен выход в море любого судна, имеющего на борту пятьдесят и более человек, если оно не оснащено радиостанцией с радиусом действия 100 миль. Для обеспечения прямой связи радиорубки с мостиком (это требование исходило из печального опыта «Титаника», когда жизненно важные радиограммы остались на столе радистов) два или более радиста должны нести непрерывную вахту все двадцать четыре часа в сутки. Наконец, Смит требовал внесения изменений в правила использования сигнальных ракет: каждый, кто позволит себе пустить ракету с судна, находящегося в открытом море, с иной целью, кроме сигнала бедствия, должен быть сурово наказан.
