Текст книги "Титаник"
Автор книги: Милош Губачек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
– Поговаривают об айсберге, мадам. А остановились мы, чтобы не наскочить на него.
Это было замечательное объяснение! Мадам Райерсон с минуту колебалась, разбудить ли ей мужа. Несмотря на максимум удобств, предоставляемых «Титаником», он не очень хорошо переносил плавание и впервые за весь рейс уснул. Она решила пока его не беспокоить.
Среди пассажиров I класса был и известный английский журналист Уильям Т. Стид, бывший издатель влиятельных лондонских журналов «Пэлл-мэлл газетт» и «Ревью оф ревьюз». Когда этот человек находился на вершине славы, к его голосу внимательно прислушивались как правительство, так и общественность, его позиция определила ряд очень серьезных и далеко идущих решений. Сейчас, в свои шестьдесят четыре года, он увлекался спиритизмом, некоторые считали его шарлатаном, другие – гением, но как бы то ни было, он был интереснейшим собеседником и не пропускал ни одной дискуссии в курительном салоне. На «Титанике» он плыл в Соединенные Штаты по личному приглашению президента Тафта и собирался сделать доклад на конференции в защиту мира, назначенной в нью-йоркском Карнеги-холле на 21 апреля. Он вышел на палубу позже других.
– Что говорят, какие трудности?
– Айсберги, – коротко объяснил ему стоявший неподалеку американский художник Фрэнсис Миллет, друг майора Батта.
Стид пожал плечами:
– Подумаешь, ничего серьезного. Пойду-ка я назад в каюту читать.
На кормовом мостике палубы В нес вахту еще один рулевой «Титаника» – Джордж Томас Роу, бывший унтер-офицер военно-морского флота. Когда судно находилось в море, этот мостик, расположенный поперек 32-метровой палубы кормовой надстройки, служившей днем прогулочной палубой для пассажиров III класса, был весьма спокойным местом. Основные обязанности вахтенного заключались здесь в обеспечении связи с ходовым мостиком при швартовке или выходе в море. На этой пустынной части палубы ночные часы тянулись особенно долго. Вокруг было тихо и спокойно, только звезды над головой, черный безбрежный океан и пронизывающий холод. Вдруг Роу услышал слабый скрип и тут же отметил сбой в до сих пор размеренном ритме работы судовых машин. Позднее он говорил, что это напомнило ему ситуацию, когда судно уверенно идет к причалу. Он посмотрел на часы – до полуночи оставалось еще двадцать минут. Через несколько секунд из черноты по правому борту показался объект, который Роу в первое мгновение принял за парусник, идущий под всеми парусами. Однако приглядевшись, он понял, что это айсберг, возвышающийся над водной поверхностью более чем на тридцать метров, причем он был так близко от борта судна, что почти касался его. В следующую секунду он исчез за кормой.
Хотя полночь была уже близко, в курительном салоне II класса на палубе В было так же оживленно, как и в курительном салоне I класса на палубе А. За двумя столами играли в карты, несколько человек наблюдали за игрой, тут и там разместились компании, увлеченные разговором. Легкому толчку при столкновении судна с айсбергом все это общество вряд ли придало значение. Когда один из присутствовавших вдруг увидел в иллюминатор айсберг, возвышающийся над палубой, он тут же сообщил об этом остальным. Несколько секунд все смотрели на ледяную глыбу, прежде чем она исчезла из виду, затем попросили стюарда Джеймса Уиттера сходить узнать, что случилось, а сами спокойно продолжили свои развлечения.
В столовой для команды, расположенной по левому борту в носовой части палубы С, сидели и отдыхали Эдвард Булли, Фрэнк Осман, У. Брайс, Фрэнк Эванс и еще несколько человек. Час был поздний, и работы у них было немного. Поэтому они сидели, покуривали, беседовали, кто-то читал. Вдруг до них донеслись три удара колокола из «вороньего гнезда», расположенного прямо над столовой. В следующее мгновение Булли услышал слабый скрип, будто что-то потерлось о корпус судна. Брайсу показалось, что судно качнулось. Фрэнк Осман и еще двое матросов выбежали на межнадстроечную палубу и увидели, что она покрыта осколками льда. Минуту они постояли, осматриваясь, а потом вернулись в столовую. Один из них принес большой кусок льда и показал его остальным.
В каюте С-116 пассажиры I класса супруги Стенджел уже спали. Мистеру Стенджелу снился какой-то сон, он ворочался и стонал. Позднее он рассказывал:
– Жена говорила мне: «Проснись, тебе что-то снится!» Я проснулся и сразу почувствовал слабый толчок. Я не придал этому значения, пока не услышал, что машины остановились. Тут я сказал: «Что-то серьезное, что-то не в порядке. Пойду наверх на палубу, посмотрю».
На той же палубе каюту С-51 занимал полковник Арчибальд Грейси. Его разбудили толчок и скрипучий звук, донесшийся спереди, с правого борта судна. Полковнику тут же пришло в голову, что могло произойти столкновение, возможно, с каким-то другим судном. Он вскочил с постели, зажег свет и посмотрел на часы, лежавшие на ночном столике. Вчера он сверял их с судовыми часами. Теперь они показывали полночь, значит, точное судовое время должно быть 23 часа 45 минут. Грейси открыл дверь каюты, посмотрел в коридор – никого. С минуту все было тихо, а потом послышалось сильное шипение стравливаемого пара. Хотя полковник чутко вслушивался, он совершенно не слышал, чтобы работали судовые машины. Без сомнения, что-то случилось, раз судно остановилось и стравливает пар. Он снял пижаму, переоделся в спортивный костюм, вышел из каюты и поднялся по лестнице на две палубы выше, на шлюпочную палубу. Она была пуста, только с озабоченным видом прохаживался молодой Джек Тэйер, пытавшийся разузнать что-то более достоверное. Оба напрасно напрягали зрение, вглядываясь в темноту, но так и не увидели, на что же мог наскочить «Титаник». Ни судна, ни чего-либо другого. Полковнику даже в голову не пришло, что это мог быть айсберг. Мучимый неизвестностью, он решил обойти всю палубу. Грейси направился в носовую часть к каютам офицеров, полагая, что если произошло столкновение, то он увидит кого-то из них на палубе. Но там тоже никого не было, и не у кого было спросить, что собственно, произошло.
Шлюпочная палуба «Титаника».
С безлюдной шлюпочной палубы Грейси спустился на левую сторону палубы А, защищенную большими стеклянными окнами, и снова всмотрелся в неподвижную морскую гладь. Безрезультатно. Затем начал спускаться еще ниже и неожиданно столкнулся с Дж. Брюсом Исмеем, торопившимся наверх в сопровождении одного из членов команды. Исмей так ушел в себя, что не заметил полковника. Они даже не поздоровались. Грейси взглянул на сосредоточенное лицо генерального директора в надежде прочесть по нему, насколько серьезным может быть случившееся. Ему показалось, что Исмей старается владеть собой и не выдавать беспокойства.
Полковник спустился до конца лестницы и увидел группу пассажиров, оживленно обсуждавших происходящее. Среди них он нашел своего нью-йоркского приятеля Клинча Смита и только от него узнал, что «Титаник» наскочил на айсберг. Смит разжал пальцы и показал на ладони кусок льда величиной с карманные часы. С серьезным видом он спросил Грейси, не хочет ли тот отвезти ледышку домой в качестве сувенира. Пока они так стояли, информация все прибывала. Кто-то рассказал, что в момент столкновения был в курительном салоне, тут же выбежал на палубу и увидел айсберг, возвышавшийся над палубой А почти на двадцать метров. Если показавшееся было правдой, значит, надводная часть айсберга должна была составлять примерно тридцать метров. Другие говорили о том, что служащие почтового отсека работают почти по пояс в воде, чтобы спасти вверенную им почту.
И тут полковник и Клинч Смит заметили, что палуба слегка наклонилась. Свое открытие они оставили при себе, чтобы не вызывать преждевременного волнения, особенно учитывая присутствие женщин, которые тоже начали выходить из кают. В этот момент оба поняли, что авария, по всей вероятности, очень серьезная. Они быстро договорились, что пойдут в каюты собрать вещи на случай, если придется спешно пересаживаться на другое судно, и встретятся на палубе. Собрав вещи (получился багаж в три больших места), полковник надел длинное теплое зимнее пальто и вернулся на палубу. Там его опасения подтвердились, когда он увидел, что пассажиры с помощью стюардов надевают спасательные жилеты. Стюард Каллен, обслуживавший каюту полковника, потребовал, чтобы тот немедленно принес жилет. Грейси не противился.
Резкий холодный воздух со странным запахом, будто он шел из ледяной пещеры, проник в каюту на палубе С, которую занимала молодая американка Элизабет У. Шют. Она вспомнила, что похожий запах был в пещере на эйгерском леднике. Воспоминание было таким явственным, что она не могла заснуть и лежала с открытыми глазами до тех пор, пока холод в каюте не заставил ее встать и включить обогреватель. От него шло приятное тепло, и вскоре в каюте стало очень уютно. Но Шют все равно не могла уснуть, как будто чего-то ждала. Ей не было страшно, она любила плавать на больших судах, но на сей раз ледяной воздух вызывал беспокойство.
Неожиданно она почувствовала странную и все усиливающуюся вибрацию, шедшую снизу, от пола. Удивленная, она вскочила с постели. Но потом вера в огромное, совершенное судно пересилила, и Элизабет, преодолев беспокойство, снова легла. Через минуту раздался стук в дверь, и она услышала голос приятельницы:
– Идите скорее к нам в каюту, мы видели за окном айсберг, и я уверена, что мы обо что-то ударились.
Шют набросила халат и отправилась в соседнюю каюту, которую занимали миссис Грэхем и ее дочь Маргарет. Когда она шла по коридору, нигде не было заметно ни волнения, ни суеты, только из полуоткрытых дверей некоторых кают выглядывали пассажиры и спрашивали, что случилось. Пришла стюардесса, но она тоже ничего не знала. Миссис Грэхем, уже одетая, успокаивала дочь, которая была очень напугана. В этот момент и Элизабет Шют почувствовала странную тревогу. Она попыталась размышлять здраво, чтобы подавить неприятное чувство: почему надо бояться и спешно одеваться, если нет ни малейшего признака опасности? Увидев проходившего мимо каюты офицера, она спросила его:
– Что-то случилось? Нам грозит какая-то опасность?
– Насколько мне известно, нет, – ответил он учтивым и спокойным голосом.
Затем офицер вошел в каюту, расположенную дальше по коридору, и мисс Шют, уже недоверчиво и внимательно прислушивавшаяся к каждому звуку, отчетливо услышала, как он сказал кому-то:
– Еще какое-то время мы продержимся.
И тут ее охватил ужас. Через минуту пришла стюардесса и помогла им надеть спасательные жилеты. У мисс Шют даже не было времени как следует одеться: юбка, пальто и тапочки – вот все, что на ней оказалось.
Три женщины, сопровождаемые строительным магнатом У.А. Роублингом, прошли на шлюпочную палубу через «пальмовый дворик», где еще два часа назад слушали музыку. Тогда они чувствовали себя в полной безопасности, да и как могло быть иначе на таком прекрасном и большом судне. Мужчины и дамы, счастливые и улыбающиеся, прогуливались вверх и вниз по широкой лестнице, играла музыка, всюду царили довольство и покой. Как же все изменилось теперь! Ни одной веселой компании, лишь по обеим сторонам лестницы неподвижно, с суровыми лицами стояли стюарды в белых спасательных жилетах, похожие на призраков, а вокруг только бледные испуганные пассажиры.
На палубе D в кормовой части судна, рядом с салоном II класса каюту D-56 занимал англичанин, учитель Лоренс Бизли. Каюта была двухместной, и койки в ней располагались одна над другой, но, поскольку в первом плавании «Титаника» были заняты не все места, Бизли один занимал всю каюту. Он был страстным любителем книг и в этот воскресный вечер читал до глубокой ночи. В тишине, лишь изредка нарушаемой приглушенными шагами и голосами стюардов или стуком дверей, закрываемых за кем-то из поздно вернувшихся пассажиров, Бизли отчетливо ощущал легкое дрожание пружин в матраце и ритмичную работу судовых машин. Внезапно ему показалось, что матрац, на котором он сидел с книгой в руках, качнулся и что-то изменилось в работе машин. Через мгновение это повторилось. И больше ничего – ни толчка, ни тревожного звука. Сначала Бизли подумал, что «Титаник» увеличил ход и это усилило вибрацию, а потому вернулся к чтению. Но вскоре Бизли вновь отложил книгу. Он понял, что монотонная вибрация, которая за четыре дня плавания стала неотъемлемой частью жизни на судне, прекратилась. Это означало, что машины остановились. В первые минуты любой пассажир, заметивший такое изменение, искал свои объяснения, ведь о действительном положении дел никто ничего не знал. Бизли, и не только ему, пришла в голову мысль, что «Титаник» лишился лопасти одного из своих винтов. Сообразительный учитель рассуждал логически: при потере лопасти вал винта испытывает меньшую нагрузку и начинает вращаться быстрее. Это было то первое изменение, на которое он обратил внимание. И лишь после этого заметил, что остановились машины.
Бизли стало ясно – что-то случилось, что-то нарушило нормальное движение. Он соскочил с постели, набросил халат, надел туфли и вышел из каюты в холл, прилегавший к салону. Там он увидел стюарда, который, опершись о перила лестницы, видимо, ожидал, когда опустеет курительный салон палубой выше, чтобы потушить свет.
– Почему мы остановились? – спросил Бизли.
– Не знаю, сэр, – ответил стюард, – думаю, что ничего серьезного.
– Ну, ладно, – сказал Бизли, – пойду на палубу, посмотрю, что там происходит.
И направился к лестнице. Когда он проходил мимо стюарда, тот весело на него посмотрел и заметил:
– Конечно, сэр, только там очень холодно.
Бизли понял, что стюард расценил его решение покинуть уютную каюту как напрасное, более того, даже смешное – обходить судно в халате. Но, с другой стороны, это было его первое плавание, и ему все было интересно. И остановка судна посреди океана, и возможное повреждение винта – это были события, которые он не мог пропустить.
Бизли поднялся по лестнице наверх, открыл дверь, ведущую на шлюпочную палубу, и в тот же миг содрогнулся от порыва ледяного ветра. Он перешел на правый борт и осмотрелся. Вокруг судна простиралась гладкая темная поверхность воды. Насколько хватало глаз, ничего не было видно. На всей шлюпочной палубе Бизли увидел только двух или трех мужчин. С одним из них, инженером из Шотландии, он разговорился. Они быстро сошлись на том, что обоих выгнало из кают желание понять причину, почему машины «Титаника» вдруг остановились. Поскольку было ясно, что на пустой шлюпочной палубе они ничего не узнают, они спустились на палубу В и через окна курительного салона II класса увидели за карточными столами многочисленное общество. Они вошли внутрь и спросили, не знает ли кто-нибудь, что произошло. Им сказали, что в салоне отметили слабый толчок и видели айсберг, который прошел справа, но это никого не взволновало. На вопрос Бизли, какой высоты был айсберг, кто-то ответил – тридцать пять, другой – двадцать метров, а инженер-машиностроитель, направлявшийся в Америку, чтобы предложить там свое изобретение – новый тип карбюратора для автомобиля, – заявил:
– Мне не привыкать определять размеры, и я бы сказал, что его высота была где-то между двадцатью пятью и тридцатью метрами.
С этим согласились все, и начались дебаты о том, что же могло случиться с «Титаником». Решили, что он слегка задел айсберг правым бортом и что остановка – это вынужденная мера, чтобы произвести тщательный осмотр.
– Думаю, что лед немного поцарапал свежую краску и капитан не хочет плыть дальше, пока судно снова не покрасят, – пошутил один из пассажиров.
Все рассмеялись. Один из игроков, показав на стакан с виски, сказал стоявшему рядом приятелю:
– Может быть, сбегаете на палубу и посмотрите, нет ли там льда, мне нужно совсем немного.
Все опять рассмеялись. А тем временем морская вода в трюме неудержимо вливалась в шесть из шестнадцати отсеков, и капитан с конструктором уже знали, что «Титанику» нет спасения.
Вертикально опускающиеся двери в одной из водонепроницаемых переборок «Титаника».
Убедившись, что в курительном салоне он все равно ничего толком не узнает, Бизли вернулся в каюту, решив продолжить прерванное чтение. Спустя некоторое время он услышал в коридоре шаги и какой-то шум. Он выглянул и увидел в холле большую группу пассажиров, в основном женщин в пеньюарах, разговаривавших со стюардом; часть из них направлялась по лестнице на шлюпочную палубу. Это обеспокоило Бизли. Он вернулся, оделся потеплее и вновь поднялся наверх. На сей раз людей на шлюпочной палубе было гораздо больше. Они быстро ходили взад и вперед, чтобы согреться, всматривались в море и спрашивали друг друга, почему судно остановилось. Но никто не мог ответить ничего вразумительного. Неожиданно судно вновь двинулось и медленно поплыло по водной глади. Все почувствовали облегчение. Казалось, положение выправилось. Бизли решил вернуться в каюту и перешел с правого борта на левый, к дверям, ведущим на лестницу. Там он увидел офицера, который, взобравшись в крайнюю из шлюпок, расположенных по левому борту – это была шлюпка № 16, – снимал с нее брезент. Ни Бизли, ни один из пассажиров, видевших офицера, не придали этому особого значения. Никому из них в тот момент даже в голову не пришло, что спасательные шлюпки готовят к спуску и что придется покидать судно. Не было видно никаких признаков опасности, поэтому не было ни волнения, ни паники.
Прежде чем покинуть палубу, Бизли еще раз оглянулся и, к своему удивлению, отметил явный наклон судна на нос. В ту минуту наклон был еще так мал, что, скорее всего, его никто, кроме исключительно наблюдательного Бизли, пока не заметил, но он, бесспорно, подтверждал, что носовая часть «Титаника» находилась уже ниже кормы. Бизли не стал распространяться о своем открытии и решил спуститься по лестнице на палубу D. Пока он спускался, его подозрение еще более усилилось. Внешне лестница выглядела обычно, но чувство равновесия подсказало Бизли, что ступени находятся уже не в горизонтальном положении, а слегка наклонились вперед.
На той же палубе D, где находилась каюта пассажира II класса Лоренса Бизли, в центре судна, между второй и третьей трубами, располагался обеденный салон I класса. После одиннадцати часов, когда последний из ужинавших уже давным-давно ушел, за одним из столов сидели четверо членов экипажа и болтали о всякой всячине. Для стюардов, в обязанности которых входило безукоризненное обслуживание пятисот посетителей этого большого и красиво оформленного ресторана, то было единственное время, когда в их работе наступала непродолжительная передышка. Неожиданно откуда-то из трюма донесся скрежет, и судно содрогнулось. Не очень сильно, но вполне ощутимо, чтобы разговор прервался, а серебряные приборы, уже разложенные на столах к завтраку, зазвенели. Высказав самые разные предположения, все четверо согласились с доводом стюарда Джеймса Джонсона, с уверенностью заявившего, что судно потеряло одну из лопастей гребного винта, а такое повреждение можно устранить только на верфи, значит, придется идти назад в Белфаст. И, поскольку все, что ни делается, все к лучшему, они тут же принялись строить планы, как проведут несколько дней в порту, пока «Титаник» будет ремонтироваться.
Ближе к корме судна, рядом с рестораном, находилась кухня I класса. Там главный пекарь ночной смены Уолтер Белфорд готовил булочки к следующему дню. Толчок судна он ощутил гораздо болезненнее, чем стюарды в ресторане, поскольку целый противень со свежими булочками, стоявший на плите, с грохотом упал на пол.
Сразу же за носовым отсеком, наиболее уязвимой частью судна, на палубе D располагались кубрики кочегаров. За несколько минут до столкновения кочегары встали с коек и одевались, поскольку в полночь должны были заступить на вахту в котельных. Так как кубрики оказались прямо над пробоиной, кочегары почувствовали удар сильнее других. Один из них, Джон Томпсон, позднее вспоминал:
– Мы в носовой части ощутили толчок в полную силу и буквально выпали из коек. Раздался резкий скрежет… Я выбежал на палубу и увидел, что носовое межнадстроечное пространство все покрыто льдом. Мы побежали вниз за одеждой. Появился наш старший кочегар Уильям Смолл и закричал: «Все вниз!» Но мы не могли пролезть через люк в котельную, потому что вода поднималась и уже была видна. Мы могли попасть туда через главную палубу, но опять прибежал старший кочегар и приказал вернуться, взять спасательные жилеты и отправляться на шлюпочную палубу. Мы снова бросились на нос, схватили спасательные жилеты и побежали на шлюпочную палубу. Старший помощник капитана закричал, какого черта, что мы тут делаем наверху, и послал нас вниз.
На палубе Е тоже было несколько кают I класса. Каюту Е-50 занимали молодые супруги Хардер, воз-вращавшиеся на «Титанике» из свадебного путешествия. Они еще не спали, когда услышали глухой удар. Потом они почувствовали, как все судно вздрогнуло, а вдоль борта прокатился грохочущий звук. Джордж А. Хардер вскочил с постели и подбежал к иллюминатору. И как раз вовремя, чтобы за стеклом увидеть глыбу льда. Похожие впечатления пережил и пассажир одной из дальних кают, агент торгового дома из Филадельфии Джеймс Б. Макгоф. Более того, поскольку окно его каюты было открыто, на пол упало несколько кусков льда. Таким образом, некоторым из пассажиров не пришлось гадать, что послужило причиной толчка и на что налетел «Титаник». Они с самого начала знали правильный ответ.
В носовой части палубы Е находились три кубрика кочегаров, вместе с которыми жил и Сэмьюэл Хемминг, матрос, ответственный за обслуживание отличительных огней. Сильный толчок разбудил его. Он слез с койки и высунул голову в иллюминатор, чтобы понять, с чем столкнулся «Титаник». Хемминг ничего не увидел, но сказал другому матросу, заведующему шкиперской, что это мог быть только айсберг. Поскольку из шкиперской, расположенной еще ближе к носу судна, доносился странный шипящий звук, оба открыли дверь и вошли внутрь. Они ничего не обнаружили, но шипение стало явственнее. Хемминг спустился по трапу в свободное помещение под носовой надстройкой, где проходили трубопровод для заполнения питьевой водой емкостей, размещенных еще ниже в носовой части судна, и одновременно вентиляционные трубы этих емкостей. Здесь звук был еще сильнее. Хемминг сообразил, что это воздух, выходящий через вентиляционные трубы, и объяснить это можно только одним: воздух выходит потому, что его вытесняет морская вода, стремительно врывающаяся в полупустые емкости. В этот момент подошел старший помощник капитана Уайлд, тоже услышавший шипящий звук, и спросил, что происходит.
– Из носовых резервуаров выходит воздух, но в шкиперской сухо, – ответил Хемминг.
Поскольку Уайлд никак не прореагировал, Хемминг и шкипер вернулись в кубрик. Через минуту явился судовой плотник и сказал:
– Будь я на вашем месте, я бы убрался отсюда. Судно протекает, зал для игры в мяч уже затопило.
Только он ушел, как появился боцман:
– Вставай, ребята… Жить нам осталось менее получаса. Так сказал сам мистер Эндрюс. Только держите язык за зубами, никому ни слова.
Рядом с кубриками кочегаров находились кубрики матросов. Один из них, Фредерик Кленч, проснулся от грохота и скрипа, и ему тут же пришло в голову, что судно, должно быть, на что-то наткнулось. Он надел брюки и вышел наружу. На межнадстроечной палубе с правого борта он увидел множество осколков льда. Кленч был босой и решил вернуться вниз за ботинками, но кто-то спросил его:
– Ты слышал шум воды?
Кленч ответил, что нет, тогда ему предложили заглянуть в грузовой люк № 1. Он посмотрел в шахту и увидел, что брезент, которым был прикрыт груз, надувается, будто снизу его поднимает нагнетаемый туда воздух. Но причина этого удивительного явления была другой и гораздо более жуткой: Кленч явственно услышал грохот вливающейся воды.
Примерно в средней части палубы Е находились каюты стюардов. Стюард салона I класса Фредерик Дент Рей в этот вечер лег довольно рано, поскольку день выдался тяжелый и он был на ногах с раннего утра. Рей проснулся от странного движения судна. Ему показалось, что оно подалось назад и тут же дернулось вперед. Другой стюард, Уильям Уорд, открыл иллюминатор, и они оба выглянули, но в темноте, окружавшей судно, ничего не увидели. Через открытый иллюминатор в каюту ворвался холодный воздух, они быстро закрыли его и вновь легли спать.
Рею, как и многим другим, пришло в голову, что винт «Титаника» лишился лопасти. Если это так, то исправление поломки – забота других. Рей поплотнее закутался в одеяло, но ему все равно было холодно. Он набросил на себя теплое пальто и вновь постарался уснуть. Однако минут через двадцать его довольно бесцеремонно растолкал сосед и сказал, что нужно вставать. Рей расценил это как глупую шутку. Единственное, чего он желал в эту минуту, чтобы его оставили в покое, и спать… спать…
– Мы наткнулись на айсберг, – не отставал приятель и бросил на постель Рея кусок льда.
В этот момент в дверях показался помощник старшего стюарда и приказал:
– Все на палубу! И пошевеливайтесь!
Теперь уже не оставалось ничего другого. Через минуту Рей по трапу для стюардов поднялся на шлюпочную палубу, где его «приветствовало» шипение пара, стравливаемого из котлов. Оно было таким сильным, что вызывало почти физическую боль. Все еще сонный Рей стоял, потрясенный шумом и холодом. Оглядевшись, он увидел людей, одетых в зимние пальто и шубы, замотанных шарфами и в спасательных жилетах. Со стороны носовой части подошли еще несколько пассажиров III класса, они несли багаж, некоторые из них были мокрыми. Рею становилось все холоднее от того, что он бездеятельно озирается вокруг, он повернулся и быстро побежал назад в каюту за какой-нибудь теплой одеждой. Даже в эту минуту он еще не верил, насколько серьезная опасность им угрожала.
В кормовой части палубы F, в одной из кают II класса, вместе с тремя детьми располагалась Аллен О. Беккер. Позднее она рассказывала:
– Нас разбудила мертвая тишина. Машины остановились. Мы услышали топот людей, пробегавших над нашей каютой.
Каюты II класса на палубе F находились по соседству с машинным отделением, и обитатели этих кают за четыре дня плавания настолько привыкли к шуму работавших машин, что неожиданно наступившая тишина сразу привлекла их внимание. Это настолько взволновало миссис Беккер, что она вышла из каюты и спросила стюарда, почему остановились машины.
– Ничего страшного, – ответил он, – через несколько минут поплывем дальше.
Миссис Беккер снова легла в постель, но время шло, и ее беспокойство усиливалось. Она решила разузнать все поподробнее. Встретив в коридоре знакомого стюарда, она спросила его, что происходит.
– Берите скорее спасательные жилеты и идите наверх, на шлюпочную палубу, – услышала она в ответ.
– У нас есть время одеться? – успела крикнуть миссис Беккер, пораженная, как ударом грома.
– Нет, мадам, – ответил стюард, – у вас уже ни на что нет времени.
Вскоре после этого на палубе появился стюард Джон Харди с двенадцатью членами экипажа. Они обходили каюты и просили пассажиров надеть спасательные жилеты и выходить на шлюпочную палубу. Особую заботу они проявляли о женщинах, ехавших без мужей, помогая им надевать жилеты, и о тех, кто был с детьми. Когда пассажиры покинули каюты и поднялись по лестницам наверх, Харди и другие члены экипажа принялись закрывать на палубе водонепроницаемые двери.
На палубе G размещалось много пассажиров III класса, в основном бедные эмигранты. В носовой части – мужчины, а на корме – женщины. Их каюты на «Титанике» были самыми скромными и оборудованными, разумеется, наиболее просто. Все каюты были многоместными. Столкновение с айсбергом в этих помещениях люди действительно ощутили как удар, а вовсе не как легкий толчок, какой почувствовали пассажиры шестью палубами выше. Он моментально разбудил Олауса Абельсета, двадцатишестилетнего норвежца, одного из многих молодых людей, направлявшихся в Америку на поиски работы. Он сел на койке, пытаясь понять, что происходит.
– Что случилось? – спросил его сосед.
– Не знаю, – ответил Абельсет, – но думаю, что лучше подняться.
В соседней каюте проснулся Карл Джонсон. Когда он немного пришел в себя, то обратил внимание на странный шум, доносившийся из коридора. Джонсон слез с койки и открыл дверь. Его босые ноги окатила вода. Дэниел Бакли спал чуть дольше и, соскочив с постели, оказался в воде по самые щиколотки. Остальные двое продолжали спать как убитые. Бакли начал трясти их, приговаривая:
– Вставайте, что-то случилось, здесь вода.
От него пытались отделаться смехом и советами залезть обратно в постель, говоря, что здесь нет нужды вставать так рано, как в Ирландии. Но Бакли стал поспешно одеваться, и тогда они, перестав смеяться, тоже начали вылезать из-под одеял. Поскольку каюта была тесной, Бакли, чтобы не мешать им, вышел в коридор. Тут появились два матроса. Они кричали:
– Все на палубу, если не хотите утонуть!
В четвертом от носа водонепроницаемом отсеке на уровне двух палуб располагалась судовая почта: мешки с посылками были уложены рядом с багажным отделением пассажиров I класса, а почтовая сортировочная находилась ниже, на палубе G. Оба помещения соединял железный трап, который вел на палубу F и выше. На «Титанике» работали пять почтовых служащих: три американца и два англичанина. Через пять минут после аварии уровень воды в нижнем помещении достиг почти шестидесяти сантиметров. И хотя вода продолжала прибывать, все пятеро (позднее к ним присоединились несколько стюардов) лихорадочно пытались спасти хотя бы двести тяжелых мешков заказной почты, содержавших более четырех тысяч писем, втаскивая их по трапу в сортировочное помещение на палубе G. Но все усилия оказались напрасными. Через несколько минут вода настолько поднялась, что начала заливать и палубу G. Только теперь почтовые служащие оставили бесполезную работу и перебрались на палубу F.
В каюте Е-8 пассажир I класса Норман К.Чеймберз услышал звук, показавшийся ему «грохотом цепей, ударявшихся о борт судна».Это продолжалось недолго, и Чеймберз подумал, что что-то случилось с cудовыми машинами, находившимися по правому борту. Беспокойство взяло верх над удобством, и они вместе с женой вышли узнать, что происходит. Они прошли поперечным коридором на правую сторону палубы, где лестница вела вниз, к помещениям судовой почты. По ней они спустились на палубу F и там увидели группу почтовых служащих, перебравшихся сюда из быстро затопляемых склада и сортировочной. Брюки их были мокрыми до самых колен. Чеймберз заглянул в люк и увидел, что и помещение почты, и соседний багажный отсек затоплены водой. Несмотря на то что там находился и их багаж, Чеймберз с юмором висельника принялся комментировать ситуацию. К его шуткам присоединилась жена. Пока они так развлекались, у лестницы ненадолго появлялись и другие обитатели судна, в том числе четвертый помощник Боксхолл, один из старших стюардов и даже на какой-то момент сам капитан Смит. Супруги Чеймберз, которые, в отличие от пятерых почтовых служащих, пережили катастрофу «Титаника», позднее признавались, что в те минуты, когда они стояли над залитыми водой почтой и багажным складом, им и в голову не приходило, что судну и им самим грозит смертельная опасность. И в этом они были не одиноки – ведь «Титаник» считался непотопляемым!
