Текст книги "Титаник"

Автор книги: Милош Губачек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

На центральной телефонной станции «Нью-Йорк таймс» все линии, кроме одной, были выделены для информации, касавшейся «Титаника». В четверг во второй половине дня издатель газеты Артур Гриве собрал всю редакцию, включая внештатных сотрудников, и дал им следующие указания:

– «Карпатия» с пострадавшими должна прибыть сегодня вечером около девяти часов. На просьбы об информации она не отвечает. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило, что у них нет никакой уверенности в том, что и они получат от «Карпатии» какую-либо информацию по радио, – судно упорно отказывается отвечать на все вопросы. Шестнадцать человек я направляю в порт, хотя разрешение на вход у нас только на четверых. Все, кто не имеет разрешения, должны постараться вступить в контакт с пострадавшими, членами команды и пассажирами, используя свои полицейские пропуска… Делайте все возможное. Найдите капитана «Карпатии» Рострона. Разыщите Брюса Исмея из «Уайт стар лайн». Используйте каждого члена команды «Титаника», к которому удастся пробиться, но главное – четыре офицера, которые спаслись. Мы должны получить интервью у радиста «Титаника», если он жив, и желательно у радиста «Карпатии»! Также важна любая информация о судьбе капитана Смита, Арчи Батта и Джона Джейкоба Астора.

«Карпатия» в порту Нью-Йорка. Все флаги приспущены.

Приход «Карпатии» добавил массу забот мэру и шефу полиции Нью-Йорка. Уже днем полицейские кордоны перекрыли улицы, которые вели к причалу судов компании «Кунард». Район набережных, куда с «Карпатии» должны были сходить пострадавшие, также был перекрыт. Сюда были стянуты значительные полицейские силы, включая конную полицию и детективов в гражданской одежде. Весь Нью-Йорк жил в эти часы ожиданием скорого прихода судна с несколькими сотнями пострадавших. Учреждения и отдельные граждане предлагали помощь. Ирландская, итальянская, еврейская, немецкая и шведская общины предоставили жилые помещения; город Нью-Йорк выделил 700 спальных мест, к этому числу были добавлены места по линии Армии спасения. Торговый дом Джимбел предоставил 200 мест для временного размещения пострадавших. К приходу «Карпатии» можно было расселить более 5000 человек, что значительно превышало действительные потребности. Все больницы города приготовились к приему тех, кто будет нуждаться в медицинской помощи; лекарства и продукты питания предложил Красный Крест. Одновременно поступали денежные пожертвования для пассажиров III класса, которых катастрофа лишила всего имущества. Организацией сбора средств занялась жена мультимиллионера Вандербилдта, и значительную их часть внесли члены нью-йоркской биржи. Винсент Астор внес 10 000 долларов, Эндрю Карнеги – 5000, Джон Рокфеллер – 2500 долларов. Знаменитый представитель нью-йоркского театрального мира Джордж М. Кохан собрал среди своих коллег почти 9000 долларов; пострадавшим «Титаника» должны были быть переданы также средства, полученные от субботнего представления одного из театров на Бродвее. Присоединились и спортсмены. Президент футбольного клуба «Нью-Йорк джайентс» сообщил, что прибыль от воскресного показательного матча пойдет на эти же цели. Руководство пенсильванских железных дорог распорядилось, чтобы все пострадавшие, которые отправятся в Филадельфию и дальше на запад, были отправлены за счет дороги.

С шести часов вечера в порту начали собираться толпы людей. В это же время у входа в нью-йоркский залив около пятидесяти судов, нанятых различными газетами, заполненные репортерами и фотографами, ожидали прихода «Карпатии». На борту большого буксира навстречу «Карпатии» вышел мэр Нью-Йорка.

Вдруг резко начала ухудшаться погода, поднялся сильный ветер, с моря набегали большие волны. Около 20 часов 30 минут из темноты показалась «Карпатия». В этот момент завыли судовые сирены у входа в порт. «Карпатия» сбавила ход, чтобы принять на борт лоцмана. Тут же ее окружили суда с репортерами, каждый из которых держал в руках транспарант с названием своей газеты. Все требовали разрешения подняться на палубу и поговорить с пострадавшими. Но капитан Рострон решительно отверг эти требования, заявив, что этого не допустит.

В своих воспоминаниях он писал: «Внимание к спасенным прежде всего. Предоставить их дюжине молодых дотошных журналистов, жаждавших узнать самые сенсационные подробности, значило вновь растревожить их и заставить пережить все заново».

Но капитан Рострон оказался в довольно деликатной ситуации в связи с приходом лоцманского катера, на котором находились несколько репортеров. Лоцман запросил Рострона, могут ли они вместе с ним подняться на палубу. Поскольку он был старым другом капитана, ему было трудно категорически отказать, и Рострон сделал вид, что не понимает, чего от него хотят. Лоцман повторил просьбу, а капитан опять сделал вид, что не понимает. Стало ясно, что он уклоняется от прямого ответа. Лоцман понял это.

Когда он стал подниматься по штормтрапу, репортеры, конечно, попытались последовать за ним. Третий помощник капитана «Карпатии» Рис, следивший за трапом, даже ударил самого настойчивого из них, чтобы помешать ему взобраться на судно. Несмотря на это, один из репортеров все-таки пробрался на «Карпатию». Капитан Рострон приказал препроводить его на мостик, где объяснил, почему он не разрешает говорить с пострадавшими. Журналист дал честное слово, что не будет предпринимать попыток расспросить пострадавших, и капитан оставил его на мостике. Позднее Рострон заявил, что это был честный человек и слово свое сдержал.

После этого эпизода «Карпатия» продолжила движение. Когда она проходила мимо статуи Свободы, с прилегающей набережной за ней наблюдали свыше 10 000 человек, а дальше, у причала компании «Кунард», толпилось уже более 30 000. Когда на верхней палубе показались первые из спасенных пассажиров «Титаника», начался ажиотаж. Едва репортеры на шлюпках, буксирах и яхтах, окруживших судно, различили их в темноте, вспыхнули десятки магниевых ламп. Журналисты тут же принялись выкрикивать свои вопросы в надежде привлечь к себе внимание. А когда появились члены команды «Титаника», репортеры замахали пятидесятидолларовыми купюрами, предлагая им прыгнуть в воду и обещая их выудить. Никто не соблазнился.

Собравшиеся на пристани люди ждали, что «Карпатия» направится к причалу компании «Кунард», но, к всеобщему удивлению, она проследовала к причалу «Уайт стар лайн». Пошел дождь, загремел гром, молнии начали полосовать небо. При вспышках молний все увидели, что «Карпатия» спускает спасательные шлюпки. Это были шлюпки «Титаника», подобранные на месте катастрофы. Перед швартовкой их необходимо было убрать с палубы, чтобы они не мешали. На каждую из них посадили по два матроса из числа спасенных с «Титаника». Эти тринадцать шлюпок были всем, что осталось от самого большого и самого совершенного судна своего времени.

Спасенные шлюпки с «Титаника», доставленные «Карпатией» в Нью-Йорк.

Когда шлюпки оказались у причала «Уайт стар лайн», «Карпатия» медленно развернулась и подошла туда, где ее ждала тридцатитысячная толпа. В 21 час 35 минут толстые металлические канаты крепко связали судно с берегом. После того как установили сходню, первые пассажиры начали спускаться на набережную, но это были не пострадавшие, которых с таким нетерпением ожидали, а пассажиры «Карпатии». Когда они покинули судно, на ступеньках трапа появилась женщина, которая на первый взгляд отличалась от хорошо одетых и опрятных пассажиров «Карпатии». Голова у нее была непокрыта, она сделала несколько шагов и растерянно остановилась при виде тысяч лиц, обращенных к ней. Все вдруг поняли – с палубы «Карпатии» сходит первый из 705 спасенных, которые пережили самую крупную морскую катастрофу всех времен. Затем последовали и другие: пассажиры I класса выходили первыми. Их, как правило, ждали автомобили, и они быстро уезжали подальше от репортеров и от глаз любопытствующей толпы.

Супруги Бишоп направились в приготовленные для них апартаменты в гостинице «Уолдорф-Астория», где задержались лишь до тех пор, пока не сделали необходимые покупки – вся их одежда и вещи остались на «Титанике». Оттуда они поспешили в штат Мичиган, в свой новый, только что построенный дом. [14]14
  По возвращении супругов Бишоп в родной город «доброжелатели» распространили слухи, что именно Диккинсон Бишоп был тем человеком, кто переоделся в женскую одежду, чтобы попасть в спасательную шлюпку. Клеветническая кампания против молодой супружеской пары в конце концов привела к тому, что супруги развелись.


[Закрыть]Бледную молчаливую Мадлен Астор встретил сын мужа, который ждал ее вместе с секретарем Джона Джейкоба. Они сразу же уехали в большом черном лимузине.

Затем «Карпатию» покинули пассажиры II класса «Титаника». Многих из них также встречали, а о тех, кого не встретили, тут же позаботились: так, миссис О. Беккер вместе с тремя детьми бесплатно поселили в одном из лучших отелей Нью-Йорка, где они прожили до своего отъезда в родной Огайо.

Пассажиры III класса покидали «Карпатию» последними. Министр Чарлз Нагель проинструктировал бюро по переселению, чтобы в данном исключительном случае оно отказалось от обычно сложных и нередко унизительных процедур. Те, кого ждали родственники или друзья, могли уехать немедленно, с остальными специальные инспекторы по переселению улаживали формальности прямо на палубе «Карпатии», а затем о них должны были позаботиться благотворительные организации.

Как только появились первые пострадавшие, к кордону полицейских, охранявших вход на причал, подошел сенатор Уильям Олден Смит, сопровождаемый группой из пяти человек. Он представился и вместе с сопровождавшими поднялся на палубу «Карпатии». Смит спросил у вахтенного офицера, где находится Брюс Исмей, и уже через минуту постучал в дверь каюты, несмотря на предупреждение: «Просьба не стучать» . Дверь открыл высокий крепкий человек, который представился как Филип А.С. Франклин, вице-президент треста ИММ. На просьбу Смита увидеть Исмея Франклин ответил, что генеральный директор слишком болен, чтобы с кем-либо говорить. Смит настаивал:

– Сожалею, но я сам должен в этом убедиться.

С этими словами он вошел в каюту, сопровождаемый сенатором Ньюлендсом и генералом Улером. Через полчаса, когда Смит покинул «Карпатию», его окружила толпа репортеров, все хотели знать, о чем он разговаривал с Исмеем.

– Беседа с мистером Исмеем была очень откровенной, – сообщил сенатор. – Завтра мистер Исмей во второй половине дня вместе с четырьмя спасшимися офицерами прибудет в отель «Уолдорф-Астория» для дачи показаний следственному подкомитету.

Один из журналистов спросил:

– Что будет потом, господин сенатор?

Смит ответил:

– Дальнейшие действия подкомитета определят результаты завтрашнего обсуждения.

– Вы полагаете, что расследование будет проходить в сложной обстановке? – последовал новый вопрос.

На это сенатор сказал:

–  Я не заметил со стороны представителей «Уайт стар лайн» стремления чинить нам препятствия, наоборот, скорее, желание помочь.

Затем сенатор У.О. Смит со своими сопровождающими направился в отель «Уолдорф-Астория».

Еще двоим ньюйоркцам в тот вечер удалось подняться на палубу «Карпатии». Первым был стройный темноволосый итальянец Гульельмо Маркони, благодаря открытию которого были спасены жизни 700 пассажиров «Титаника». Вторым – репортер газеты «Нью-Йорк таймс» Джим Спирс. Он попал на судно вместе с известным изобретателем, который представил его как своего друга. Их проводили в радиорубку, где Гарольд Брайд, младший радист «Титаника», с забинтованными ногами сидел у передатчика. Он был настолько поглощен работой, что даже не заметил, как открылись двери и кто-то вошел. Маркони с минуту молча наблюдал за ним, потом положил ему руку на плечо и сказал:

– Теперь это, видимо, уже не имеет смысла.

Брайд повернул к нему бледное и изможденное лицо с покрасневшими от усталости глазами.

Маркони взял его руку и крепко пожал.

– Господин Маркони, – произнес Брайд безжизненным голосом, – Филлипс мертв. Он погиб.

Отморозившего ноги младшего радиста «Титаника» Гарольда Брайда сностя с палубы вскоре после прибытия «Карпатии» в Нью-Йорк.

Полицейским у причала с большим трудом удавалось сдерживать собравшуюся толпу. Вначале даже пришлось прибегнуть к решительным мерам – прорывавшихся вперед грубо оттеснили с помощью конной полиции. Причем полиция не делала различий между мужчинами и кричавшими, плакавшими женщинами.

Когда с палубы «Карпатии» начали сходить первое пострадавшие, раздались шумные возгласы – радовались те, кто узнал своих близких. Но время шло, ручеек спасенных редел, крики радости сменились криками отчаяния.

Многие из встречавших «Карпатию» убедились, что их близких и друзей уже нет в живых. Происходили душераздирающие сцены. Женщины со слезами на глазах расспрашивали спускавшихся по трапу о своих братьях, женихах, мужьях, сыновьях, а те, к кому был обращен вопрос, в растерянности отворачивались и не отвечали.

Многие из встречавших не разошлись даже тогда, когда последние из спасенных пассажиров и членов команды «Титаника» покинули причал. Нашлись оптимисты, которые убеждали, что многие еще могли спастись на плававших обломках и льдинах или их могли подобрать другие суда. У сведущих же не хватало смелости отнять у несчастных последнюю надежду, хотя они и знали, что все эти предположения абсолютно лишены оснований. Только к рассвету набережные опустели.

После высадки пострадавших капитан и вся команда «Карпатии» вздохнули с облегчением. Свое дело они сделали и заслужили всеобщую благодарность; теперь надо было заниматься собственными делами: пополнить запасы угля, питьевой воды и продовольствия, взять у стоявшего рядом судна компании «Кунард» постельное белье и одеяла, возместить все, что было отдано пострадавшим с «Титаника». Затем «Карпатия» должна была продолжить столь драматически прерванное плавание в Средиземное море.

В пятницу 19 апреля все газеты Соединенных Штатов вышли с огромными заголовками. С приходом «Карпатии» появились материалы, которых нетерпеливо ждали уже несколько дней.

Некоторые из спасенных пассажиров и членов команды «Титаника» отказывались говорить о трагедии – воспоминания были слишком болезненными. Другие же с удовольствием рассказывали о случившемся, фантазировали, сочиняли невероятные истории, и все это пользовалось огромным успехом. В тех случаях, когда в рассказах очевидцев не хватало драматизма, журналисты сами «находили» его, делая материал более эффектным.

День за днем американская печать публиковала сенсационные сообщения о последних часах жизни «Титаника», о том, что произошло, когда судно исчезло в глубинах океана. В бульварных газетах фантазия вообще не знала границ.

В пятницу же «Нью-Йорк таймс» поместила на первой полосе пять колонок записи беседы репортера Джима Спирса с Гарольдом Брайдом в радиорубке «Карпатии». В отличие от многих Гарольд Брайд ничего не выдумывал и говорил только о том, что он лично видел и пережил от первого сигнала бедствия до минуты, когда он полумертвый вскарабкался на палубу «Карпатии». «Нью-Йорк таймс» за это интервью заплатила ему 1000 долларов.

Большинство рассказанных и опубликованных эпизодов явилось в той или иной степени плодом фантазии пострадавших и журналистов. Так, Эмилио Порталуппи, пассажир, рассказал, как он провел на льдине несколько часов, прежде чем пришло спасение. Пассажирка Мэри Янг утверждала, что увидела айсберг за час до того, как произошло столкновение. Другой пассажир заявил, будто на «Титанике» всем было ясно, что судно тонет. Он сказал: «Вся носовая часть судна была отсечена. Мы сразу поняли, что надежды нет. Мы были обречены, в этом не было сомнений». Банкир Роберт У. Дэниел рассказывал: «Через пять минут после столкновения казалось, что все сошли с ума. Мужчины и женщины дрались, кусались и царапались, чтобы попасть в спасательные шлюпки». Матросы Джек Уильямс и Уильям Френч клялись, что видели, как шестерых человек пристрелили, словно собак. Бельгиец Жюлиус Соп утверждал, что офицеры «Титаника» дважды угрожали ему пистолетом. В первый раз, когда он пришел на шлюпочную палубу, и во второй – когда ему удалось доплыть до одной из спасательных шлюпок. Офицер, находившийся в шлюпке, пригрозил, что застрелит его, если он попытается влезть в нее. Его спасла какая-то женщина (поскольку это было интервью для американской газеты, Соп уточнил, что она была американкой), которая отвела пистолет офицера и решительно сказала: «Я не могу видеть, как этот несчастный гибнет. Мы вполне можем его взять».

Некоторые из спасшихся членов команды «Титаника»: матрос Эрнест Арчер, Фредерик Флит, находившийся в «вороньем гнезде» и сообщивший об айсберге. командир шлюпки №14 рулевой Уолтер Перкси, командир шлюпки №1 Джордж Саймонс, командир шлюпки №12 Фредерик Кленч.

Миссис Стоун заявила, что, когда после столкновения она пыталась узнать о случившемся, стюард сказал ей, чтобы она спокойно шла спать.

– Меня это не очень убедило, – продолжала миссис Стоун, – но я вернулась и легла. Если бы я уснула, меня сегодня здесь не было бы.

На вопрос, сказали ли ей что-нибудь об угрожавшей опасности, она ответила:

– В той части судна, в которой находилась я, не было сделано никаких предупреждений. Никто не пришел, чтобы предостеречь нас, не раздалось ни удара колокола, ни гудка. Если бы наша жизнь зависела от предупреждений, которых мы не удостоились, мы все погибли бы, как крысы в капкане.

Рассказ леди Дафф-Гордон изобиловал драматическими подробностями. Она утверждала, что, когда спускали шлюпку, в которой находилась она (это была шлюпка № 1, спущенная на воду более чем за час до гибели судна), шлюпочная палуба уже была охвачена паникой:

– Нескольких человек, рвавшихся вперед, остановил направленный на них пистолет капитана Смита, и, прежде чем был восстановлен порядок, кто-то из них был убит. Я вспоминаю, как меня подтолкнули к одной из шлюпок. В тот момент, когда ее должны были спустить, в нее попытался проникнуть человек. Его застрелили, и он, вероятно, моментально скончался. Его тело упало в шлюпку к нашим ногам. Никто не сделал ни одного движения, и тело оставалось в шлюпке до тех пор, пока мы не были спасены.

В этой связи небезынтересно вспомнить показания сэра Космо Дафф-Гордона, который все обстоятельства, при которых они садились в спасательную шлюпку, изложил совершенно иначе. Просто воображение леди Дафф-Гордон работало на полные обороты.

Было рассказано много фантастических историй о судьбе известных личностей, погибших в катастрофе. Так, Х.Х. Хейвен сообщил, как Джону Джейкобу Астору в жестоком поединке с несколькими мужчинами пришлось отвоевывать своей жене право войти в спасательную шлюпку. Миссис Марвин описывала, как майор Арчибальд Батт с железным шестом в руках сдерживал обезумевшую толпу, которая хотела попасть в шлюпку. Смерть капитана Смита, старшего помощника Уайлда и первого помощника Мэрдока была преподнесена в нескольких версиях.

Матрос Дж.А. Хогг, командир спасательной шлюпки № 7, рассказывал:

– Я увидел капитана Смита около шлюпки. Здесь капитан, крикнул я, помогите ему! Но Смит отказался от помощи: «Прощайте, ребята, я последую за судном».

Кочегар Гарри Синьор говорил, что видел, как капитан плыл с ребенком в руках, и, когда он подал его в спасательную шлюпку, волна отнесла его прочь.

Член команды Дж.А. Дрейтон утверждал, что капитан был смыт с палубы, когда носовая часть уже погрузилась:

– Я видел, как он плыл назад к тонущему судну. Он утонул вместе с ним на моих глазах.

Наибольшее внимание привлекли слухи о том, что капитан, как и первый помощник Мэрдок, перед самой гибелью судна застрелился. Пассажир «Карпатии» д-р Дж.Ф. Кемп утверждал, что на «Карпатии» он разговаривал с юношей, которому удалось покинуть тонущее судно одним из последних. Юноша якобы говорил, что видел, как капитан Смит приставил к голове пистолет и тут же рухнул. Официант Томас Уайтли рассказывал:

– То, что Мэрдок застрелил только одного человека, этого я не видел, но троих – да, а потом застрелился сам.

Супруга Джорджа Д. Уайднера заявила:

– Я пришла на палубу, и меня посадили в спасательную шлюпку. Когда она отплыла от «Титаника», я увидела, как один из офицеров выстрелил себе в голову.

Пассажир Карл Янсен рассказывал о старшем помощнике Уайлде:

– Я посмотрел на мостик и увидел старшего помощника, который вложил пистолет в рот и выстрелил. Его тело перевалилось через борт.

Позднее, когда были собраны все показания, провели их серьезное изучение, чтобы установить, как же в действительности погибли капитан Смит, старший помощник Уайлд и первый помощник Мэрдок. Капитана либо на самом деле смыла большая волна, залившая мостик, либо он, как рассказывал радист Гарольд Брайд (показания которого и в отношении других эпизодов оказались достоверными), перед тем как волна достигла мостика, прыгнул в море. Брайд утверждал, что видел это собственными глазами. Возникновению всевозможных слухов о самоубийстве Э.Дж. Смита способствовали публикации о происшествии, случившемся за шесть лет до этой трагедии: капитан немецкого судна, когда его судно врезалось в берег, застрелился.

Предположения о самоубийстве Мэрдока и Уайлда тоже не подтвердились. Полковник Грейси, который находился поблизости практически до момента гибели судна, писал: «За пятнадцать минут до того, как судно затонуло, я находился в носовой части шлюпочной палубы, где распоряжался Мэрдок и где команда тщетно пыталась спустить на воду складную шлюпку. Выстрел из пистолета в нескольких метрах от меня, конечно, не остался бы мною не замеченным. И даже позднее, когда я стал отходить к корме, расстояние между нами было не настолько большим, чтобы я его не услышал».

Второй помощник капитана Лайтоллер также заявил, что видел Мэрдока непосредственно перед тем, как набежала огромная волна, и, если бы раздался выстрел, он должен был бы его услышать, поскольку расстояние, отделявшее его от Мэрдока, было незначительным. Трезвая оценка, лишенная каких бы то ни было стремлений к сенсациям, позволяет признать наиболее правдоподобным вывод о том, что капитан Смит, как и Уайлд и Мэрдок, был смыт большой волной.

В показаниях некоторых спасенных пассажиров явно прослеживалось стремление так преподнести ход событий, чтобы это способствовало их личным интересам. Писатель Уолтер Лорд в своей книге о последней ночи «Титаника» цитирует одного из пассажиров, который спасся в шлюпке № 7: «В одном все женщины были непоколебимы. Они не хотели войти в спасательные шлюпки, пока первыми в них не войдут мужчины. Они боялись довериться морю. Сделать шаг в хрупкое плавучее средство, качавшееся на скрипящих шлюпбалках, требовало смелости. Только несколько мужчин согласились с ними. Офицер кричал, что я вполне пригоден для гребли и настаивал, чтобы я прыгал в шлюпку. Я был вынужден это сделать, хотя, признаюсь, судно мне представлялось намного безопаснее, чем какая-нибудь маленькая шлюпка».Такое заявление «смелого» человека, бесспорно, не нуждается в комментариях.

Шли дни, и появлялись все новые сообщения от лиц, в осведомленности которых не было сомнений. А после того, как было начато официальное расследование, которое многое прояснило, наиболее невероятные измышления были опровергнуты или по крайней мере подвергнуты сомнению. Из нагромождения фантазий начала вырисовываться правда. Но, несмотря на это, некоторые из легенд дошли и до наших дней. К примеру, желание судоходной компании получить за первое плавание «Титаника» «Голубую ленту Атлантики», стрельба из пистолета в охваченных паникой пассажиров для поддержания порядка, исполнение оркестром мелодии песни «Ближе к тебе, Господи», когда судно уходило под воду, и т.д.

Еще до прихода «Карпатии» в Нью-Йорк американская печать не скупилась на резкие выпады против генерального директора «Уайт стар лайн» и президента треста «Интернэшнл меркантайл марин К» Джозефа Брюса Исмея. Едва спасенные пассажиры появились в нью-йоркском порту и газеты начали публиковать их рассказы о подробностях катастрофы, как Брюс Исмей стал для американских газет и общественности злым гением, главным виновником происшедшего. Британский посол в Вашингтоне лорд Джеймс Брайс сообщил в Лондон: «Американская печать в связи с катастрофой впала в настоящую истерию, она публикует дикие и полностью лживые заявления, проверкой которых я даже не стал бы себя утруждать. Первоочередной мишенью сделался господин Брюс Исмей, действия которого подверглись беспощадной критике».

Несколько женщин из кают I класса «Титаника», потерявшие в катастрофе своих близких и вынужденные провести четыре дня на «Карпатии» без должного комфорта, просто не могли слышать имени Исмея.

– Я знаю многих женщин, которые спали на полу в курительном салоне, – горестно жаловалась жена Люсьена П.Смита, – тогда как господин Исмей занял на «Карпатии» самую лучшую каюту, был окружен всяческим вниманием и на его дверях была табличка: «Просьба не стучать!»

Миссис Уайднер заявила:

– Лучше тысячу раз быть мертвым Джоном Б.Тэйером, чем живым Дж. Брюсом Исмеем.

«Господин Исмей, – метала громы и молнии в пятницу 19 апреля газета Херста «Нью-Йорк америкэн», – не заботится ни о ком, кроме себя. Его интересуют только собственное тело, желудок и личная прибыль. Самая страшная трагедия не тронула его. Он позволил своему судну с беспомощным человеческим грузом затонуть и даже пальцем не пошевелил. Он, не стыдясь, пробирается в безопасное место и завладевает лучшей каютой на «Карпатии».

Известный американский морской историк контрадмирал А.Т. Мэйхан писал в «Ивнинг пост»: «Я непреклонен в том, что, пока в этих обстоятельствах оставался хоть один человек, которого можно было бы спасти, господин Исмей обязан был сделать все, чтобы в спасательной шлюпке оказался именно этот единственный человек, а не он».

Старый филадельфийский трамвайный магнат и один из главных пайщиков треста ИММ Питер Уайднер в адрес Брюса Исмея высказался так:

– Если Джордж не вернется живым, Исмею придется нести ответственность. (Джордж Уайднер был одним из миллионеров, оставшихся на палубе тонущего «Титаника».)

В пятницу на Исмея безжалостно нападали и в американском сенате. Сенатор от штата Мэриленд Исидор Рейнер процитировал заявление дочери члена палаты представителей Хьюджиса, которая на «Титанике» потеряла мужа. Она очень критически отзывалась об особом внимании, оказанном Исмею как при посадке в спасательную шлюпку (что было явной неправдой), так и позднее, на «Карпатии». После этого сенатор Рейнер возмущенно загудел:

– Мы наказываем за пренебрежительное отношение к своим обязанностям младших офицеров и матросов, но людям, отдававшим приказания и получавшим прибыли, мы позволяем скрыться. Все цивилизованные народы мира одобрят применение уголовного права к руководству данной судоходной компании, и, если оно будет отвечать за содеянное, а это должно произойти, оно ни у кого не вызовет сочувствия. Но если подобное и случится, то такое сочувствие потонет в море негодования, которое высказывается сегодня во всем цивилизованном мире. Нерадивость, отправившая сотни людей в вечность, опустошившая дома и очаги и погрузившая эту страну в траур, заслуживает наказания. В этот час нашего несчастья мы призываем всемогущего Бога укрепить нашу веру и обращаемся к его высочайшему праву справедливо покарать провинившихся.

Кампания, развязанная в Соединенных Штатах против генерального директора «Уайт стар лайн», была поддержана, хотя и более умеренно, и в Великобритании. Причем в судостроительных кругах к делу отнеслись спокойно, а вот британская общественность и часть органов печати оказались не столь терпимыми.

Журнал «Джон Булл» еще за четыре месяца до катастрофы обращал внимание на недостаточность спасательного оснащения «Олимпика» и предостерегал, что в случае аварии его спасательные шлюпки смогут взять только около тысячи пассажиров, а другие две тысячи завершат свое путешествие на дне океана. Теперь «Джон Булл» писал, что кое-кому следовало бы повеситься. Издатель «Джона Булла» Горацио Боттомли, который одновременно являлся и членом палаты общин британского парламента, по этому поводу высказывался как в парламенте, так и на страницах своего журнала, и его точка зрения совпадала с позицией американского контр-адмирала А.Т. Мэйхана. Боттомли, обращаясь к Брюсу Исмею, писал: «Вы были единственным человеком на борту, для которого это плавание представляло большой финансовый интерес, и, пока все мужчины, женщины и дети не покинули судно, Ваше место было рядом с капитаном. У самого обычного эмигранта из III класса было больше морального права на место в спасательной шлюпке, чем у Вас».

Ряд ведущих британских газет занимали более рассудительную и менее эмоциональную позицию, они призывали общественность подождать с вынесением окончательного решения, пока не будут известны все факты, и просили объективно оценить действия и долю вины Исмея в катастрофе «Титаника». Некоторые из газет даже выступили в защиту компании и заявили, что Исмей сделал все, что могло бы удовлетворить беспристрастного критика, и с точки зрения морали он вовсе не был обязан погибнуть вместе с судном.

Но накаленная атмосфера по обе стороны Атлантики явно преобладала. В такой ситуации Дж.Б. Исмей предстал перед следственным подкомитетом американского сената. Первое из двух официальных расследований катастрофы начиналось в Нью-Йорке в обстановке, когда по всем Соединенным Штатам были приспущены флаги, когда Мейси – самый большой в мире торговый дом, принадлежавший Исидору Страусу, – был закрыт, когда на Бродвее не работали театры Г.Б. Харриса, а в Монреале отменили запланированный военный парад, когда французы отложили большой прием на своем новом судне «Франс», Дж.П. Морган перенес торжественное открытие нового санатория, который он построил на французском курорте Экс-ле-Бен, а британский король, германский император и президент Тафт обменивались телеграммами соболезнования.