Текст книги "Титаник"
Автор книги: Милош Губачек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)
В 2 часа 5 минут ночи капитан в последний раз появился в дверях радиорубки. Глухим голосом он сказал:
– Ребята, вы до конца исполнили свой долг. Больше вы ничего не можете сделать. Покидайте рубку. С этой минуты каждый заботится о себе сам, сделайте это и вы. Ваши обязанности выполнены. Каждый за себя! Ничего не поделаешь.
Повернулся и ушел.
Однако оба радиста не спешили уходить. Поскольку напряжение в электросети падало, они приготовили свечи на случай, если погаснет свет, и позаботились о временном источнике питания. Но эти меры оказались напрасными, так как свет погас всего за несколько минут до полного погружения судна. Пока старший радист Джек Филлипс оставался у аппарата и продолжал передавать сигналы бедствия, координаты судна и положение, в котором оно находится, Гарольд Брайд зашел в ту часть рубки, где они с Филлипсом спали, чтобы взять лежавшие там деньги. О том, что произошло дальше, он писал: «Вернувшись, я увидел какого-то кочегара или грузчика, который пытался отобрать у Филлипса спасательный жилет. Я бросился на помощь, и мы сцепились все трое. Мне жаль, что я вынужден говорить об этом, но нам пришлось уносить ноги, и мы не успели взять этого человека с собой. Наверное, он утонул в рубке вместе с судном, поскольку мы его там бросили… Мы услышали, что шлюпочную палубу заливает вода, и Филлипс закричал: «Бежим, пора сматываться». Мы выскочили из рубки и забрались на палубную надстройку, где размещались каюты офицеров».
Выйдя из радиорубки, капитан Смит продолжал ходить по шлюпочной палубе и, встречая членов команды, говорил каждому, что с этой минуты они должны позаботиться о себе сами. Конец был уже близок, и капитан освобождал своих подчиненных от дальнейшего выполнения обязанностей и давал им последнюю возможность попытаться хоть что-то сделать для своего спасения, хотя сам прекрасно понимал, что надежды почти нет. Увидев на крыше офицерских кают нескольких матросов, старшего помощника Уйалда, первого помощника Мэрдока и второго помощника Лайтоллера, он крикнул:
– Вы выполнили свой долг, ребята. Теперь позаботьтесь о себе!
Восемь музыкантов судового оркестра, надев спасательные жилеты, так и не покинули места, которое больше часа назад заняли на шлюпочной палубе у входа на парадную лестницу. Все это время они неутомимо играли мелодии, которые раньше поднимали настроение и создавали обстановку спокойствия и беззаботности, а сейчас помогали преодолевать тревогу и отгонять щемящее чувство нарастающего страха. Лоренс Бизли писал: «В ту ночь было совершено много героических поступков, но ни один из них нельзя сравнить с тем, какой совершили эти несколько музыкантов, игравших час за часом, хотя судно погружалось все глубже и глубже, а вода подбиралась к месту, где они стояли. Музыка, которую они исполняли, была их реквиемом. Она дала им право быть занесенными навечно в списки героев». Когда капитан Смит разрешил команде покинуть судно, руководитель оркестра Уоллас Генри Хартли подал знак. Смолкли звуки веселого регтайма, и зазвучала величественная мелодия «Осени», одного из гимнов англиканской церкви. Торжественные звуки поплыли над опустевшими палубами самого большого в мире судна, неудержимо погружавшегося в черную бездну.
Когда в третьем часу ночи был отменен запрет мужчинам из III класса выходить на шлюпочную палубу, из трюма хлынула огромная толпа, в которой оказалось много женщин, до той минуты остававшихся вместе со своими мужьями, братьями или знакомыми. Вода уже заливала носовую часть шлюпочной палубы, и эти люди в полном отчаянии отступали все дальше и дальше к корме. Многие из них смирились – у одних уже не было сил, другие поняли, что любая попытка спастись абсолютно напрасна. Мужчины, женщины, дети, старики и молодежь, католики и протестанты – все покорно готовились принять смерть. Мечта о Новом Свете растворилась в шуме поднимавшейся воды и бормотании молитв.
На корме, где собралось множество пассажиров III класса, ситуация была такой же. Десятки людей стояли на коленях на все более наклоняющейся палубе, а между ними ходили два священника. Священник англиканской церкви преподобный Томас Р. Байлз и приходский священник немецкой католической церкви отпускали грехи и призывали к последней молитве.
Но находились люди, которые все еще не хотели отказываться даже от последней, призрачной надежды. Семнадцатилетний Джек Тэйер со своим новым другом Милтоном Лонгом чувствовали, что пора прыгать в море. Тэйер был готов, он верил, что им удастся доплыть до какой-нибудь из спасательных шлюпок, силуэты которых смутно виднелись на расстоянии нескольких сотен метров от тонущего судна. Милтон Лонг был не таким хорошим пловцом, как Джек Тэйер, и хотел еще немного подождать. Они задержались на шлюпочной палубе, готовые покинуть судно в тот момент, когда положение станет критическим. Внимание Тэйера привлек мужчина, приложивший ко рту полную бутылку джина и разом ее осушивший. Тэйер подумал: «Если я отсюда вырвусь, этого человека я наверняка уже больше не увижу». К его огромному удивлению, незнакомый любитель джина оказался чуть ли не первым из тех, кого он увидел на палубе «Карпатии» через несколько часов.
Одним из пассажиров III класса, выбравшихся в третьем часу ночи на шлюпочную палубу, был молодой норвежец Олаус Абельсет. Большую часть вечера он провел со своим шурином и двоюродным братом в кормовой части судна. Как и многим другим, им велели надеть спасательные жилеты и ничего больше не сказали. Когда же наконец им позволили выйти на шлюпочную палубу, большинство осталось на корме, поскольку судно погружалось носовой частью и было видно, что корма еще продержится над водой. Но Абельсет с шурином и двоюродным братом оказались среди тех, кто ринулся на шлюпочную палубу в надежде, что, может быть, еще не все спасательные шлюпки спущены. Когда они добрались туда, от судна как раз отходила последняя складная шлюпка D. Они с минуту беспомощно постояли на палубе и решили вернуться на корму.
На крыше офицерских кают еще оставались складные шлюпки А и В. Шлюпку А пытались высвободить несколько мужчин, среди которых были стюард Эдвард Браун, первый помощник капитана Мэрдок, шестой помощник Муди и полковник Арчибальд Грейси. Перочинным ножом перерезали найтовы, которыми крепилась шлюпка, затем кто-то из команды приставил к надстройке несколько весел, и шлюпка по ним соскользнула на палубу. Там она и осталась лежать, поскольку, хоть и удалось завести на нее шлюптали, крен судна на левый борт был уже так велик, что подтянуть тяжелую шлюпку к шлюпбалкам, приподнять ее, перевалить через борт и спустить было выше человеческих сил.
Другая группа, в которой были второй помощник капитана Лайтоллер, младший радист Гарольд Брайд, матрос Сэмьюэл Хемминг – всего около двенадцати человек, – занималась складной шлюпкой В. Лайтоллер перерезал найтовы, остальные пытались поднять и установить полотняные борта шлюпки. Услышав голос матроса Хемминга, Лайтоллер окликнул его:
– Почему вы еще здесь, Хемминг?
– Еще масса времени, сэр, – был ответ, похожий на юмор висельника.
Как и шлюпку А, шлюпку В удалось лишь сбросить с надстройки, и на шлюпочную палубу она упала, перевернувшись кверху днищем. Хемминг разуверился в том, что на этой шлюпке кто-нибудь сможет спастись и, увидев, как от борта судна медленно удаляется спущенная четверть часа назад спасательная шлюпка № 4, прыгнул за борт. Ему пришлось проплыть около двухсот метров, прежде чем он приблизился к шлюпке. Хемминг ухватился за планшир, и несколько женщин втащили его внутрь.
Тем временем в трюм вливались тысячи тонн морской воды. Носовая часть «Титаника» все больше погружалась, но это происходило медленно, в сущности, продолжаясь вот уже два часа. Однако примерно в 2 часа 15 минут произошло внезапное изменение, возвестившее о неотвратимом конце. Нос вдруг резко опустился, судно заметно двинулось вперед, и по его носовой части прокатилась мощная волна. В этот момент «Титаник» напомнил огромную ныряющую подводную лодку. Корма в свою очередь медленно поднялась, масса воды хлынула через носовую надстройку, затопила мостик, крыши офицерских кают и смыла обе складные спасательные шлюпки, из которых шлюпка А все еще держалась на шлюпталях, и покатилась дальше вдоль бортов шлюпочной палубы. Волна смыла в море капитана Смита, которого еще несколько секунд назад видели на мостике с мегафоном в руке, старшего помощника Уайлда, первого помощника Мэрдока, шестого помощника Муди, восьмерых оркестрантов, многих членов экипажа и пассажиров. Достоверно установлено, что среди них были майор Арчибальд Батт и Джон Джейкоб Астор.
Вода, залившая шлюпочную палубу, вынудила поспешно действовать и принимать окончательное решение тех, кто до этого момента еще выжидал. Джек Тэйер вспоминал: «Я почувствовал, что судно движется вперед и вниз под углом около пятнадцати градусов. Движение воды, рвавшейся к нам, сопровождалось гулом и многочисленными приглушенными взрывами. Это можно сравнить с тем, как если бы вы стояли под железнодорожным мостом, по которому мчится скорый поезд, и одновременно с шумом прокатного цеха и звоном огромной массы разбивающегося фарфора… Лонг и я вскочили на перила. Мы не просили друг друга передавать что-то семьям, поскольку не верили, что выберемся из всего этого. Лонг перелез через поручни, а я сел на них. Он ухватился за перекладину и повис, потом поднял голову и спросил: «Ты идешь?» Я ответил: «Давай, я за тобой». Он решился, соскользнул вниз вдоль борта судна, и больше я его не видел. Почти сразу за ним прыгнул и я. Когда мы покидали судно, мы были в десяти метрах над поверхностью воды. Лонг все это время был совершенно спокоен и владел собой до конца». Милтон Лонг, упавший в воду рядом с бортом, видимо, тут же был подхвачен потоком, ринувшимся в затопляемые помещения палубы А. Джек Тэйер, изо всех сил оттолкнувшийся от борта, упал дальше, и эти несколько метров спасли ему жизнь. От холодной воды у него перехватило дыхание. Придя в себя, он стал энергично отплывать подальше от судна. Через минуту, поддерживаемый спасательным жилетом, он оглянулся и посмотрел на «Титаник». В письменном заявлении, которое он сделал сразу же по прибытии «Карпатии» в Нью-Йорк и передал в распоряжение прессы, он написал: «Казалось, что судно окружено заревом и выступает из темной ночи, будто горит. Я смотрел на него и почему-то не плыл дальше. Я был очарован и застыл на месте». Когда вскоре после этого «Титаник» погрузился в море, бурлящая воронка потянула Джека Тэйера вниз. Он вынырнул, но через минуту вновь оказался под водой. Вынырнув вторично, он открыл глаза и увидел, что барахтается среди массы обломков. На расстоянии вытянутой руки плавала кверху днищем складная шлюпка В, которую смыло со шлюпочной палубы. На ней уже сидели несколько человек, и один из них помог Тэйеру вскарабкаться на ее корпус.
На шлюпке В спасся и повар Джон Коллинз, который во время расследования в Нью-Йорке рассказывал:
– Какой-то стюард, женщина с двумя детьми и я прибежали на левую сторону шлюпочной палубы. Стюард держал на руках ребенка, а женщина все время плакала. Я взял на руки второго, и мы побежали быстрее. Потом кто-то сказал, что на правой стороне спускают складную шлюпку и что туда могут идти все женщины и дети. Поэтому стюард, я и женщина с детьми бросились на правую сторону. Мы увидели, как с палубной надстройки стаскивают складную шлюпку. Матросы и кочегары, бежавшие впереди, увидели, что носовая часть уже в воде и судно тонет.
Они крикнули нам, чтобы мы перебирались на корму. Только мы повернулись, как волна захлестнула нас и унесла ребенка, которого я держал на руках. Минуты две или три я был под водой.
Один из членов следственного подкомитета недоверчиво заметил:
– Вряд ли вы могли продержаться под водой две или три минуты.
– Мне так показалось. Не могу сказать точно, сколько это длилось. Когда я вынырнул, то увидел ту самую шлюпку, которую стаскивали с надстройки. На ней уже был один человек… Я поплыл к нему… Уверен, что, когда я добрался до шлюпки, на ней было уже человек пятнадцать или шестнадцать. Никто не помог мне, все смотрели на судно.
Радиотелеграфист Гарольд Брайд в тот момент, когда по шлюпочной палубе пронеслась волна, ухватился за шлюпку В и вместе с ней был смыт в море. Он оказался под шлюпкой, и спасло его только то, что он попал в «воздушный карман», – он мог дышать. Сколько времени он пробыл под ней, он не знал, ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он сумел вынырнуть из этой смертельной западни. Только взобравшись на перевернутую шлюпку, он почувствовал себя в относительной безопасности.
Представитель лондонской фирмы в Лиме, пассажир I класса Питер Дейли, тоже был одним из тех, кого обрушившаяся волна настигла на шлюпочной палубе.
– Спасите меня! Спасите! – кричала ему какая-то женщина.
– Сейчас только господь Бог может вас спасти, – ответил Дейли, но женщина продолжала умолять помочь ей прыгнуть с палубы, и он не смог отказать. Взяв женщину за руку, он втащил ее на релинг и прыгнул вниз, как раз в ту минуту, когда вода накрыла место, где он стоял. Огромная волна отбросила его далеко от тонущего судна.
Олаус Абельсет с шурином и двоюродным братом в эту минуту находились на корме, примерно у четвертой трубы. Нахлынувшая волна их не достала, но начала задираться корма. Это сопровождалось все более усиливающимся грохотом бьющегося стекла, падающей мебели, шезлонгов на прогулочных палубах, тысяч предметов в ресторанах, кухнях и салонах. Люди с трудом удерживались на ногах. Наклон палубы становился все больше, и те, кто не смогли вовремя ухватиться за надстройки, вентиляторы, тросы или релинги, скатывались вниз, в кружащийся и бурлящий поток. Было ясно, что еще немного – и судно уйдет под воду.
– Надо прыгать, иначе нас затянет водоворот, – настаивал шурин.
Абельсет, который из двадцати семи лет своей жизни шестнадцать провел в море на рыболовных судах, хотел выждать как можно дольше; он понимал, что шансов спастись все равно немного и, чем позднее они окажутся в ледяной воде, тем лучше. Еще несколько минут он удерживал своих все больше нервничавших родственников, и, только когда вода оказалась в нескольких метрах от них, все трое, держась за руки, прыгнули с палубы вниз. Абельсет, как назло, запутался в каком-то канате и лишь с большим трудом высвободился. Оглядевшись, он не увидел ни шурина, ни двоюродного брата – их отнесло волной. Больше он никогда их не видел.
Полковник Арчибальд Грейси с той минуты, как «Титаник» столкнулся с айсбергом, практически все время находился в обществе своего приятеля Джеймса Клинча Смита. Они сразу же договорились, что будут противостоять опасности общими усилиями. Весь вечер они оказывали содействие одиноким женщинам, стараясь, чтобы именно те сели в спасательные шлюпки, а также по мере необходимости помогали команде. Через пятнадцать минут после того, как судно покинула последняя спасательная шлюпка, они услышали звук, который их очень обеспокоил: вода ударяла в переднюю стенку ходового мостика, и было видно, что еще немного – и она зальет шлюпочную палубу. Грейси со Смитом в этот момент находились на правой стороне палубы и наблюдали, как несколько членов команды бились над складной шлюпкой. Не верилось, что ее удастся поднять и перенести через леерное ограждение, но, даже если бы это и удалось, многочисленная толпа, окружившая шлюпку, отнимала последнюю надежду, что они смогут в нее попасть. Гул воды усиливался, и Клинч Смит предложил перейти на корму. К этому его побуждал тот же инстинкт, что и у сотен других, искавших там последнее прибежище. Но едва они сделали несколько шагов, как их остановила толпа людей, вырвавшихся на шлюпочную палубу из трюма и не знавших, что спасательные шлюпки уже ушли и что носовая часть судна находится под угрозой затопления. Грейси не поверил своим глазам, когда увидел, сколько в этой толпе женщин. Когда последние шлюпки пытались захватить мужчины, он был уверен, что все женщины уже покинули судно. Теперь он пришел в ужас. Но времени для долгих размышлений не было. Толпа быстро поняла, что на шлюпочной палубе делать нечего, а носовую часть заливает вода, и ринулась к корме. Но путь к отступлению преградила металлическая решетка, разделявшая палубы I и II классов. Масса беспомощных людей оказалась в ловушке: с одной стороны – приближавшаяся вода, с другой – прочный металлический барьер. Грейси в своих воспоминаниях писал: «Среди этих людей не было слышно истерических криков, не было видно признаков паники, но, боже мой, какая ужасающая агония!»Грейси со Смитом мгновенно поняли, что и они попали в ловушку. Пробраться на корму они не могли, а при взгляде на носовую часть мороз пробежал по коже – прямо на нее накатывалась огромная волна. Эта драматическая ситуация до мельчайших подробностей врезалась в память полковника Грейси. Они со Смитом стояли спиной к палубным ограждениям, и единственной надеждой на спасение было взобраться на крышу офицерских кают. Первым рванулся Смит, Грейси – за ним. Но ни один из них не успел сделать этого, и неудивительно. Полковник был одет в длинное теплое пальто, под ним пиджак, а сверху – мешавший двигаться спасательный жилет. Оба опять оказались на палубе, и в этот момент их настигла накатившаяся волна. Полковника она ударила справа, но в последнюю долю секунды в голове у него мелькнула спасительная мысль. Он сжался, подпрыгнул и позволил волне подхватить себя. Гребень волны поднял его так высоко, что он сумел ухватиться руками за железные поручни палубной надстройки. Он подтянулся и лег ничком возле основания второй дымовой трубы. И тут же принялся искать Клинча Смита. Но того не было. Волна, которая вынесла Грейси на крышу офицерских кают, его друга, как и многих других, сбила с ног и унесла в море.
Прежде чем Арчибальд Грейси смог подняться на ноги, крыша офицерских кают тоже ушла под воду. Грейси, отчаянно державшегося за поручни, затягивало все глубже. Он чувствовал давление в ушах, но, к счастью, сохранил ориентацию. Разжав руки, он изо всех сил постарался удалиться от правого борта тонущего судна. В эту минуту он думал только об одном: он должен как можно быстрее отплыть как можно дальше. Если взорвутся огромные судовые котлы, он сварится в кипятке или паре. Эта страшная перспектива придавала ему нечеловеческие силы, он даже не ощущал ледяного холода стихии, в которой находился. Спасательный жилет и воздух, рвавшийся к поверхности из заливаемого водой трюма «Титаника», видимо, уберегли его от водоворота, создаваемого огромной погружающейся массой судна. Его затягивало под воду, но он упорно стремился к поверхности. Сколько мог, Грейси задерживал дыхание, и, когда понял, что дольше не выдержит и вот-вот наступит конец, вода вдруг начала светлеть. То был несомненный признак, что поверхность воды уже близко. Это помогло Грейси преодолеть критический момент, и он вынырнул. Полковник был отнюдь не юноша, ему уже исполнилось сорок пять, и тому, что он сумел так долго продержаться под водой, он, бесспорно, был обязан своей прекрасной физической форме, которую в течение всей жизни целеустремленно поддерживал. Теперь наконец он мог перевести дыхание. Первое, что он увидел, был какой-то предмет, похожий на деревянный ящик. Он тут же ухватился за него, чтобы дать передышку обессиленным мышцам, ловя ртом воздух и чувствуя, что сердце колотится в самом горле.
Едва Грейси пришел в себя, он огляделся вокруг. «Титаника» уже не было. Прямо перед ним всего в нескольких метрах плавали лицом вниз три тела, а справа – еще одно. Он не сомневался, что все эти люди утонули, и решил, что погружавшееся судно, вероятно, затянуло их, как и его, в глубину, но у них были не такие хорошие легкие, чтобы суметь надолго задержать дыхание и плыть под водой. Грейси попытался взобраться на ящик, но соскользнул в воду. В отчаянном бессилии он осматривался вокруг, нет ли каких-нибудь спасательных шлюпок, но тут же понял, насколько бессмысленно на это надеяться – ведь все шлюпки быстро отходили от судна, он видел, как они исчезали во тьме, а последняя была спущена за пятнадцать или двадцать минут до того, как он сам оказался в воде. Но тут вновь забрезжила надежда. Оглядываясь вокруг в поисках более подходящего предмета, чем ящик, с которого он уже дважды срывался, он увидел очертания перевернутой складной шлюпки В и на ней более дюжины людей, судя по одежде – членов команды судна. Полковник, не раздумывая, бросил не слишком надежный ящик и изо всех сил поплыл к шлюпке. Когда он приблизился, никто не подал ему руки, и он с огромным усилием стал сам карабкаться наверх. Только под конец кто-то помог ему.
В своих воспоминаниях полковник Грейси писал: «В тот момент, когда я оказался на этой перевернутой вверх дном шлюпке, я ощутил безграничное блаженство… После того как спасательные шлюпки отплыли и бросили нас на палубе «Титаника» и я вдруг почувствовал, что у меня есть шанс избежать страшной судьбы, то есть исчезнуть в ледяной пучине посреди Атлантического океана, я, кажется, на протяжении всей этой ночи доказывал, что, проявив необходимое мужество и физическую силу, особенно в критические моменты, можно не пасть духом и не начать звать на помощь. Самый страшный момент я пережил под водой, когда ко мне еще не пришло второе дыхание и я еще не вынырнул на поверхность… Но и тогда меня не покидали самообладание и уверенность. Если бы я хоть на минуту утратил то или другое, мне не удалось бы избежать смерти и поведать эту историю. Хочу сказать это в ответ на многочисленные вопросы по поводу моих личных ощущений в той опасной ситуации. Чувство страха оказывает на человека очень сильное воздействие. Оно парализует сознание и волю, учащается дыхание, сердце работает на пределе, человек теряет голову, становится беспомощным – и погибает… Но конечно, мужество и сила ничего не стоили бы, если бы не удача. Мне повезло, что я не потерял сознание и не покалечился, а ведь это случалось со многими хорошими пловцами. Мне удалось избежать этого, но до сих пор на теле сохранились шрамы от ударов о какой-то предмет или предметы. Оказывается, у меня была рана на темени, но, пока я не очутился на борту «Карпатии», я о ней, как и о других ранах, не подозревал. Только там обнаружилось, что у меня воспалились ссадины на обеих ногах и появились синяки на коленях. В течение нескольких дней я ощущал боль во всем теле». Таковы воспоминания человека, о котором без преувеличения можно сказать, что в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года он пережил свою смерть.
– Когда вы покинули судно? – спросил на нью-йоркском слушании сенатор Смит второго помощника капитана «Титаника» Чарлза Г. Лайтоллера.
– Я его не покидал, – ответил Лайтоллер.
В этот момент в зале заседания возникло почти осязаемое напряжение. Каждый старался не пропустить ни единого слова.
– В таком случае судно покинуло вас? – спросил сенатор.
– Да, сэр.
Спасение Лайтоллера за несколько минут до того, как «Титаник» исчез в пучине, нельзя назвать иначе, как настоящим чудом. Когда носовая часть судна начала быстро погружаться, а огромная масса воды залила ходовой мостик и шлюпочную палубу, он стоял на крыше рулевой рубки и видел большую толпу, пытавшуюся укрыться на корме от надвигавшейся волны. Спустя двадцать три года в своих воспоминаниях об этом моменте он писал: «Я отлично понимал, что совершенно напрасно следовать инстинкту самосохранения и рваться к корме. Это было бы лишь отдалением конца и продлением агонии. Человек, ставший частью толпы, уменьшает свой и без того ничтожный шанс на спасение. Я отчетливо видел, насколько роковым было бы оказаться среди этих сотен и сотен людей, которые вскоре начнут биться за жизнь в ледяной воде». Поэтому Лайтоллер повернулся лицом к носовой части и в тот момент, когда волна достигла места, на котором он стоял, бросился в ледяную воду и поплыл к погружающейся носовой мачте. В первые секунды, наполовину парализованный холодом, он хотел ухватиться за «воронье гнездо», которое теперь находилось вровень с поверхностью воды, но сразу понял, насколько опасно держаться за какую-либо часть тонущего судна (то, что вначале полковник Грейси ухватился за поручни, едва не погубило его), и начал отплывать как можно дальше. Неожиданно его со страшной силой, против которой он был совершенно беспомощен, затянуло под воду и прижало к металлической решетке, закрывавшей вход в вентиляционную шахту, расположенную прямо перед первой дымовой трубой. Это был один из больших вентиляторов, выходивших на палубу, шахта которого по своей конструкции напоминала перископ, прикрытый защитной проволочной сеткой. Вентиляторы были повернуты в сторону движения судна, так чтобы в них мог поступать свежий воздух, который через шахты попадает глубоко в трюм. Лайтоллер молил Бога, чтобы железная решетка выдержала давление его тела, иначе вода, засасываемая в тридцатиметровую шахту, потянула бы его за собой. В тот момент, когда он уже прощался с жизнью, из шахты вдруг вырвалась волна горячего воздуха и выбросила его на поверхность. Вероятно, взорвался один из котлов.
Но это был еще не конец мучений Лайтоллера. Едва он успел вдохнуть воздух, как его снова затянуло под воду, и он опять оказался в той же ситуации, что и минуту назад. Как он спасся на этот раз, он сказать не мог, поскольку на какое-то время потерял сознание. Когда он вынырнул, то очутился рядом с перевернутой складной шлюпкой В. Он ухватился за спасательный леер и оглянулся на «Титаник». Носовая часть судна уже исчезла под водой, там же было н основание первой трубы. Под действием огромной тяжести, вызванной большим наклоном, лопнули металлические тросы, которыми была закреплена труба, и эта громадина, весившая десятки тонн, обломилась и упала в воду неподалеку от шлюпки, за которую держался Лайтоллер. Падение трубы вызвало такую волну, что складную шлюпку отбросило почти на тридцать метров. Но одновременно это положило конец мучениям тех, кто в спасательных жилетах боролись за жизнь именно в том месте, куда упала труба. Никто и никогда не сможет установить, сколько их погибло в одно мгновение. Бесспорно одно – среди них был Джон Джейкоб Астор. Его тело, которое через несколько дней подобрало спасательное судно «Маккей-Беннетт», было сильно изуродовано и покрыто сажей. Установить его личность удалось только по платиновому кольцу с большим бриллиантом, монограмме J. J. A. на внутренней стороне воротника да по сумме в 4000 долларов, найденной в кармане. Лай-толлер удержался, и ему в конце концов удалось вскарабкаться на шлюпку.
Тонущий «Титаник» все еще был освещен. Даже в той части, которая уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных палубах продолжал гореть свет, и сквозь слой воды мерцало фантасмагорическое сияние. Наклон корпуса достиг сорока пяти градусов, носовая часть опускалась все быстрее, а корма задиралась все выше. Неожиданно все огни погасли, и судно исчезло во тьме. Вдруг оно еще раз на одно мгновение озарилось ослепительной вспышкой, и свет погас навсегда. Одновременно раздался раскатистый гром, шедший из трюма. Это срывались с фундамента тяжелые паровые машины и котлы и обрушивались на носовые переборки водонепроницаемых отсеков. Облегченная корма начала резко подниматься, тогда как носовая часть, где к тысячам тонн морской воды добавилась огромная масса сдвинувшихся с места машин и котлов, начала так же быстро погружаться. Трагедия огромного судна завершалась. Пассажир III класса Карл Янсен, все еще стоявший на его палубе, вспоминал: «Неожиданно мы очутились в темноте… Несколько минут я никак не мог привыкнуть к этой перемене. Я был так оглушен, что не очень ясно помню, что же случилось потом, сколько прошло времени. Вдруг я услышал вопли и крики в средней части судна. Люди вокруг меня мчались к корме, я тоже побежал, но тут же понял, что судно очень быстро идет ко дну… Меня ударило волной и выбросило за борт».
Лоренс Бизли, спасшийся в шлюпке № 13, писал: «Это было нечто среднее между гулом, грохотом, скрежетом и стенанием, но на взрыв было не похоже; несколько секунд, может быть, пятнадцать или двадцать, слышалось, как падали вниз тяжелые механизмы… Это был шум, который раньше никто и представить себе не мог и который никто не хотел бы услышать вновь, таким он был оглушающим и ошеломляющим».
Палуба кормовой надстройки «Титаника» – последнее прибежище для пассажиров и членов команды, не попавших в спасательные шлюпки. На заднем плане виден «доковый» мостик.
Когда грохот наконец прекратился, корма «Титаника» поднялась над поверхностью воды почти вертикально. Леди Дафф-Гордон тонущий «Титаник» показался черным перстом, указующим в небо, радисту Гарольду Брайду – ныряющей уткой, еще одному из потерпевших – огромным китом. Вдруг отвесно вставшая корма слегка повернулась влево и начала клониться, пока не замерла под углом семьдесят градусов к поверхности. Вода вокруг бортов и надстройки клокотала и пенилась. Этот безумный спектакль с расстояния менее двадцати метров наблюдал со складной шлюпки А пассажир III класса Аугуст Веннерстрем. Он рассказывал: «Это было страшно, но одновременно и трагически прекрасно. Передать словами все это невозможно». Взглянув вверх, Веннерстрем увидел человека, спускавшегося по веревке вдоль одной из сторон огромного руля. Гигантское судно тонуло так медленно, что, хотя складная шлюпка А и находилась в опасной близости от него, Веннерстрем не увидел даже намека на водоворот, которого так боялись все пассажиры и члены команды.
На несколько секунд «Титаник» замер, как показалось тем, кто следил за последними минутами его жизни из ближайших шлюпок, а потом его корпус начал быстро погружаться. Прошло совсем немного времени, и вода сомкнулась над кормовым флагштоком. Третий помощник капитана Питман, находившийся в шлюпке № 5, посмотрел на часы: было 2 часа 20 минут ночи 15 апреля 1912 года. Агония самого большого и самого прекрасного судна в мире, самого совершенного из всех, какие создал человек, чтобы покорить океан, кончилась. Океан победил.
Позднее велись продолжительные споры о том, действительно ли в последние минуты или даже секунды, перед тем как затонуть, на «Титанике» взорвались котлы и действительно ли он разломился. В некоторых газетных статьях, появившихся сразу же после катастрофы, приводились свидетельские показания спасшихся пассажиров. В них утверждалось, что взрыв имел место. Корин Эндрюс, находившаяся в шлюпке на расстоянии около мили от судна, говорила, что слышала сильный взрыв. Ей показалось, что взорвались котлы, «Титаник» приподнялся и разломился. Примерно то же самое рассказывали американки Лилиан Картер и Дейзи Минахан, американец Джон Снайдер и английская аристократка леди Дафф-Гордон.