Текст книги "Титаник"
Автор книги: Милош Губачек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Подтверждает эту оценку и заметка, напечатанная в мае 1912 года в американском журнале «Семимансли мэгэзин». Шарлотта Коллир, находившаяся в ту страшную ночь в шлюпке № 14, так описывала события:
«… Чуть дальше мы увидели дверь, которую, видимо, сорвало, когда судно тонуло. На ней лицом вниз лежал маленький японец. К своему ненадежному плоту он привязался веревкой, продев ее в ушки петель. Насколько мы могли судить, он был мертв. Дверь то уходила под воду, то всплывала, через нее перекатывались волны, а он был абсолютно неподвижен. На наши крики он не отвечал. Офицер колебался, стоит ли что-либо предпринимать для его спасения. «Какой смысл, – говорил Лоу, – похоже, он мертв, а если и нет, есть те, кто больше заслуживают быть спасенными, чем этот японец». Он уже развернул шлюпку, но потом вернулся. Японца втащили в шлюпку, одна из женщин принялась растирать ему грудь, а другие согревали руки и ноги. Не успели мы оглянуться, как он открыл глаза, что-то сказал по-японски, увидев, что мы его не понимаем, с большим трудом поднялся на ноги, начал размахивать руками и через пять минут обрел силы… Один из матросов, сидевший рядом с ним, так устал, что едва двигал веслом. Японец потеснил его на лавке, взял весло и усердно греб до той минуты, пока нас не спасли. Я видела, что мистер Лоу следит за ним буквально с открытым ртом. «Боже мой! – шептал он. – Мне стыдно, что я говорил об этом парне. Если бы я мог, я бы спас таких, как он, в шесть раз больше».
Сам Лоу, человек импульсивный, в чрезвычайной и напряженной ситуации действовал очень разумно. Из его показаний в Нью-Йорке:
– Всех пассажиров из нашей шлюпки, их было около пятидесяти, я равномерно распределил по четырем другим. Потом попросил добровольцев вернуться со мной к месту гибели судна. Вот тогда я и обнаружил итальянца. Он сидел на корме шлюпки, и на голове у него был платок. Думаю, что он был одет и в юбку. Я сорвал с него платок и увидел, что это мужчина. Он очень заторопился пересесть в другую шлюпку, тогда я схватил его и швырнул туда.
Сенатор удивленно спросил:
– Вы швырнули его в шлюпку?
– Да, – ответил Лоу искренне, – потому что он и не заслуживал лучшего обращения.
Сенатор Смит задал еще один вопрос:
– Когда вы это делали, вы употребили какие-нибудь резкие выражения?
– Нет, сэр, – ответил Лоу, – я не сказал ему ни слова.
У пятого помощника Гарольда Лоу в ходе нью-йоркского расследования возникли проблемы не только в связи с его лексиконом, которым он якобы пользовался в ту роковую ночь. Было еще и другое. В то время на Соединенные Штаты накатывались волны итальянских переселенцев, и американцы и англичане относились к ним с пренебрежением и подозрительностью. Это нашло отражение и в ходе расследования катастрофы. Почти все свидетели говорили о недостойном поведении пассажиров-итальянцев. Газеты по обоим берегам Атлантики, конечно, не упускали возможности опубликовать такие факты. И Лоу, говоря об итальянцах, считал, что «они походили на диких зверей, готовых к прыжку». Когда была спущена спасательная шлюпка № 14, пассажир, одетый в женскую одежду, оказался именно итальянцем. Терпению итальянского посланника в Вашингтоне, синьора Кузани, пришел конец, и, выслушав от одного из четырех спасшихся офицеров затонувшего судна особенно резкие нападки на своих соотечественников, он разыскал Лоу и выразил ему категорический протест. В ответ Лоу написал заявление, которое было передано следственному подкомитету и подшито к документам:
«Настоящим я отказываюсь от слова «итальянцы» и заменяю его словами «переселенцы, принадлежащие к латинским расам». У меня не было ни малейшего намерения подчеркнуть, что мои слова относятся именно к итальянцам, потому что судить об этих людях я могу только по внешнему виду и цвету кожи, и хотел лишь отметить, что они относились к народам латинской расы. У меня и в мыслях не было оскорбить итальянский народ. Это абсолютная правда, почту за честь огласить приведенное заявление. Г.Г.Лоу».
Но вернемся к событиям в шлюпке № 14 в половине третьего ночи 15 апреля 1912 года. Гарольд Лоу в Нью-Йорке рассказывал:
– Я ждал, пока вопли и крики стихнут и люди устанут, и только тогда посчитал безопасным отправиться к месту, где затонул «Титаник»… Мы подгребли и вытащили четверых. Я не знаю, кто они были, кроме одного, мистера У. Ф. Хойта из Нью-Йорка. Когда мы втащили его в шлюпку, он был уже очень плох. Ему расстегнули воротник, чтобы легче было дышать, но, к несчастью, он умер. Потом мы покинули место гибели судна. Удивительно, но мы не увидели там ни одной женщины.
Матрос первого класса Джозеф Скэрротт давал показания в Лондоне:
– Было темно и тихо, казалось, что тела – это единый клубок. Мы увидели первого человека и втащили его в шлюпку. Это был кто-то из пассажиров. Один из стюардов пытался привести его в сознание: раздел и начал растирать, сгибал и разгибал конечности, но все было напрасно… Когда мы пробирались среди обломков, то увидели другого человека. Я узнал в нем нашего кладовщика. Он стоял на коленях на огромном обломке деревянного трапа и как будто молился и одновременно звал на помощь. Когда мы его увидели, мы находились на расстоянии, как отсюда до стены, но вокруг было столько обломков и тел… Я сожалею, что приходится говорить об этом, но там было больше тел, чем обломков. Нам понадобилось добрых полчаса, чтобы преодолеть это расстояние и добраться до него. Мы не могли грести, приходилось раздвигать трупы, освобождать дорогу и буквально проталкивать шлюпку к этому человеку.
Другой матрос, И. Дж. Були, сообщил в Нью-Йорке:
– В шлюпке № 14 мы направились назад, туда, где затонул «Титаник», и вытащили оставшихся в живых. Мы спасли четверых, все остальные были мертвы. Нескольких мы перевернули, чтобы убедиться, живы ли они еще. Казалось, что никто из них не утонул, они выглядели замерзшими. Спасательные жилеты, которые были на них, держали их на по верхности, но головы были в воде.
О том же рассказывал в Нью-Йорке и матрос первого класса Ф. О. Эванс:
– Из шлюпки № 10 мы пересели в шлюпку №14 и направились к обломкам «Титаника». Мы вытащили четверых мужчин, один из них умер на пути к «Карпатии». Среди спасенных был стюард по фамилии Стьюард. Трудно было сосчитать трупы. Я боялся смотреть вокруг, могли не выдержать нервы.
Читая эти показания, невольно задаешь себе вопрос: если Лоу, как он сам признался, вначале выжидал, пока стихнут крики тонущих, то не выжидал ли он слишком долго и не освободил ли себя тем самым от возможности спасти гораздо больше людей? В его шлюпке были места еще примерно для пятидесяти пострадавших, а спасли они всего четверых, из которых один позднее скончался. Но ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне от Гарольда Лоу на слушаниях по этому поводу не требовали более подробных объяснений. В Лондоне лорд Мерси только спросил его:
– Вы подошли туда сразу, как только убедились, что можете сделать это без лишнего риска?
– Да, – ответил Лоу. – Я должен был подождать, пока не убедился, что из этого вообще может что-нибудь получиться. Было бы бессмысленно возвращаться туда и быть перевернутыми.
Следователи, видимо, приняли во внимание попытку, которую сделал Лоу, на что командиры других спасательных шлюпок вообще не осмелились, за исключением Перкиса.
После часа тщетных попыток найти на месте гибели «Титаника» кого-нибудь из оставшихся в живых Лоу решил вернуться к своей флотилии. Поскольку все еще было почти полное безветрие, седьмое чувство опытного мореплавателя подсказало ему, что вскоре погода изменится. Поэтому он приказал матросу Ф. О. Эвансу поставить парус.
В комплект каждой спасательной шлюпки входили мачта и парус, но большинство членов команды «Титаника», включая офицеров, считали их ненужными. В некоторых случаях их даже выгрузили из шлюпок еще до спуска на воду, а там, где они остались, полагали, что это просто балласт. Недооценка важности паруса, который при небольшом ветре мог сберечь силы при изнуряющей работе на веслах, объяснялась, по-видимому, тем, что подавляющее большинство членов команды с парусом обращаться не умели.
Гарольд Лоу сказал об этом сенатору Смиту:
– Матрос не обязан знать, как обращаться с веслами. Он может прослужить на судне несколько лет и ни разу не сесть в шлюпку и не притронуться к веслам. С другой стороны, если вы возьмете на судно «чистого» гребца и поставите его выполнять другую работу, он не справится с ней. Он ничего о ней не знает… Поэтому большинство матросов не умели не только обращаться с парусом, но и грести.
Из объяснений Лоу следовало, что из многочисленной команды «Титаника» настоящих моряков было примерно восемь процентов. Но Лоу, как он сам говорил, был не только помощником капитана, но и настоящим моряком. Более того, в обращении с парусом у него был большой опыт, который он приобрел за несколько лет службы на парусниках Западноафриканской береговой охраны. Он профессионально управлял парусом, «ловил» любой ветерок, и не случайно на рассвете, когда ветер усилился, шлюпка № 14 шла к «Карпатии» со скоростью около четырех узлов.
Начинало светать. В том месте, где Лоу оставил четыре шлюпки, не было ни одной: в это время на горизонте уже появилась «Карпатия», и оставшиеся в шлюпках решили идти к ней самостоятельно на свой страх и риск. Гарольд Лоу тоже повернул к «Карпатии». Он с удовлетворением отметил, что под парусом идет быстрее, чем любая другая спасательная шлюпка. Но тут он увидел складную шлюпку D, которая была явно перегружена и которой, по-видимому, сильно досталось. Он взял ее на буксир и уже с ней продолжил движение к «Карпатии», удаленной от них примерно на четыре мили. Прошло немного времени, и Лоу заметил еще одну складную шлюпку, которая, видимо, пострадала еще больше. Это была шлюпка А. До нее было полторы мили, и Лоу подумал, не освободиться ли от буксируемой шлюпки, чтобы добраться до другой прежде, чем она затонет. Можно сказать, что он подошел к шлюпке А вовремя, чтобы еще успеть спасти ее пассажиров.
После того как на шлюпочную палубу «Титаника» накатила большая волна, складная шлюпка А оказалась на плаву, но «привязанной» к шлюпбалке. Несколько человек, которые в этот момент находились вблизи шлюпки, сумели за нее ухватиться и залезть внутрь (в том числе стюард Эдвард Браун и пассажир Уильям Дж. Меллерс). В шлюпке было полно воды – ее полотняные борта были неправильно закреплены.
Накатившая волна смыла со шлюпочной палубы и группу шведов, пассажиров III класса: Аугуста Вен-нерстрема и его друзей – супругов Эдварда и Элен Линдел. Все трое очутились возле шлюпки А. Они залезли в нее и вместе с остальными начали освобождать тросы шлюпталей. Это им удалось.
«Титаник» стремительно уходил под воду. Что происходило дальше, описал Аугуст Веннерстрем: «Вокруг нас, в радиусе около шестидесяти метров, барахталась масса кричавших, молившихся, захлебывавшихся и всеми силами пытавшихся спастись людей. Несколько человек подплыли к нам, попытались залезть в шлюпку, и все, кто был в ней, упали в воду. Сколько времени я пробыл под водой, не знаю. Придя в себя, я понял, что меня держат на поверхности три сцепившихся между собой мертвеца… Когда я снова оказался в шлюпке, она была полна воды и не тонула только за счет своих пробковых бортов.
Мне удалось забраться в шлюпку, удалось это и Эдварду. Но миссис Линдел рядом не было. Оглядевшись, я увидел Элен совсем недалеко и схватил ее за руку, но у меня не хватило сил втащить ее в шлюпку. Я держал Элен за руку в течение получаса, потом силы оставили меня. Рука разжалась, и я увидел, как несчастная женщина исчезает под водой. В отчаянии я обернулся к ее мужу, который все это время полулежал на залитом водой дне шлюпки. В первый момент я подумал, что он состарился на шестьдесят лет. Щеки его ввалились, волосы и усы поседели, глаза изменились… Он смотрел прямо перед собой, бессловесный и недвижимый. Эдвард был мертв. Он замерз».
В шлюпке А оказался и молодой норвежец Олаус Абельсет. Как только он освободился от канатов, в которых запутался, покидая тонущий «Титаник», он вынырнул на поверхность и постарался как можно дальше отплыть от судна. Вокруг него была масса людей, боровшихся за жизнь. Какой-то мужчина, схватив его за шею, тянул вниз, чтобы самому удержаться на воде, но Абельсету удалось отделаться от него. Тут же на нем повис другой, но быстро потерял силы и ослабил хватку. Абельсет плавал минут пятнадцать – двадцать, пока не увидел перед собой складную шлюпку А. Он подплыл к ней и ухватился за борт. Никто в шлюпке ему не помог, силы у всех были на исходе. Он только слышал, как кто-то сказал: «Не переверните шлюпку!» Минуту Абельсет держался за борт, а потом все же забрался в нее. В шлюпке было человек тридцать. Он заметил и одну женщину. Это была миссис Роза Эббот.
Положение было скверное. Некоторые пытались встать на ноги, чтобы не сидеть в воде, другие вообще не могли пошевелиться. Среди них был и кочегар Томпсон с обожженными руками, и знаменитый теннисист Р.Норрис Уильяме. Течение уносило шлюпку А от места, где исчез «Титаник», и тех, кто способен был к ней подплыть, становилось все меньше. Наконец шлюпка, наполовину заполненная водой, которую ни у кого не было сил вычерпывать, начала дрейфовать в океане, имея на борту почти тридцать умиравших от переохлаждения людей.
В ту минуту, когда Гарольд Лоу заметил шлюпку А, положение ее «команды» было критическим. Аугуст Веннерстрем рассказывал позднее:
– Мы ничего не чувствовали. Когда мы хотели удостовериться, есть ли у нас еще ноги, нам приходилось ощупывать их в воде руками… Единственное движение мы делали тогда, когда кто-то, отказавшись от всех надежд, умирал, и мы тут же бросали его в море, чтобы для остальных было чуть побольше места и для облегчения шлюпки. К рассвету в живых остались только двенадцать человек, в том числе и миссис Роза Эббот. Когда же появилась шедшая под парусом шлюпка, мы вначале подумали, что это мираж, а поняв, что это не сон, стали звать на помощь.
Но Лоу уже заметил их. Не доходя примерно ста пятидесяти метров до шлюпки А, он четыре раза выстрелил из пистолета. Матросу Эвансу, стоявшему рядом, он объяснил, что это должно предостеречь желающих взять нашу шлюпку на абордаж, поскольку они могут перевернуть ее. Но в предостерегающих выстрелах не было необходимости. У двенадцати несчастных хватило сил только на то, чтобы перелезть в шлюпку № 14, да и то с посторонней помощью. В наполовину залитой водой складной шлюпке остались три трупа, прикрытые спасательными жилетами.
– Они действительно мертвы? – спросил Лоу. Кто-то ответил:
– Стопроцентно.
Гарольд Лоу рассказывал об этом так:
– Я оставил там три трупа. С моей стороны это можно расценить как жестокость, но я подумал: «Я здесь не для того, чтобы заботиться о мертвых, моя обязанность спасать живых, а не заниматься мертвецами». Люди в шлюпке сказали мне, что те, кого мы оставили, уже давно умерли.
Лоу был уверен, что шлюпка перевернется и затонет через несколько минут. Но он ошибся. Почти месяц спустя, 13 мая 1912 года, складную шлюпку А более чем в двухстах милях от места гибели «Титаника» обнаружило судно «Оушеник». В ней были три трупа – неизвестного матроса, неизвестного кочегара и человека в черном костюме, опознанного как мистер Т. Битти. Была найдена шуба Р. Н. Уильямса и кольцо Э. П. Линдела. По приказу капитана «Оушеника» мертвых зашили в холщовые мешки и погребли в море, а шлюпку потопили.
Пятый помощник Гарольд Г. Лоу хотя и поздно, но все же вернулся на помощь тонувшим, чтобы попытаться спасти хоть кого-нибудь. В отличие от него четвертый помощник Дж. Г. Боксхолл, командир шлюпки № 2, своим авторитетом для этого не воспользовался. Когда «Титаник» затонул и послышались крики и призывы о помощи, Боксхолл спросил сидевших в шлюпке, которая в ту минуту находилась примерно в полумиле от места катастрофы, должен ли он вернуться и попытаться кого-нибудь спасти. Женщины в шлюпке категорически запротестовали, и Боксхолл подчинился. Матрос первого класса Ф. Осман на слушаниях в Нью-Йорке сказал:
– Мы не пошли назад к месту гибели судна, поскольку все женщины были очень взволнованны. Мы отошли как можно дальше, чтобы женщины ничего не видели и не возникла паника… Никого из тонувших взять в шлюпку мы уже не могли. Это было невозможно. Максимум, что мы могли сделать, – это взять одного человека.
Утверждение Османа неубедительно, если принять во внимание действительность: шлюпка могла принять на борт 40 человек, а в ней было 26, то есть могли разместиться еще 14 человек. Нерешительность Боксхолла как командира оправдывает лишь то, что в шлюпке был всего один опытный матрос, два других члена шлюпочной команды – стюард и повар – в расчет не шли. Был еще один мужчина – пожилой господин восточного типа, но с ним вообще невозможно было договориться. Шлюпка, полная женщин и детей, действительно не шутка. Отправиться с ними к сотням находившихся в ужасном положении людей Боксхолл не решился.
Рядом с Боксхоллом сидели миссис Дуглас из Миннеаполиса и ее горничная – француженка, мадмуазель Ле Руа. Муж миссис Дуглас остался на «Титанике». Когда судно затонуло, с ней случилась истерика. Боксхолл приказал ей замолчать, и его резкий тон произвел нужный эффект. Женщина вскоре успокоилась и настолько овладела собой, что Боксхолл смог даже доверить ей руль, а сам подменял гребцов и пускал сигнальные ракеты. К чести миссис Дуглас, следует сказать, что резкий тон офицера не оскорбил ее, а вот другая дама, миссис Минахан, не простила Гарольду Лоу, что он накричал на нее, и впоследствии всегда заявляла, что Лоу был несправедлив.
Металлическая коробка с зелеными сигнальными ракетами, которую Боксхолл положил в шлюпку перед спуском, очень пригодилась. Через определенные промежутки времени почти до самого рассвета Боксхолл пускал ракеты. Поскольку спасательные шлюпки были разбросаны далеко друг от друга и трудно было определить расстояние между ними, на некоторых из них ракеты Боксхолла принимали за сигналы шедших на помощь спасательных судов, что очень подбадривало пострадавших. Но еще важнее было то, что эти ракеты заметили на «Карпатии» и смогли подправить курс. Шлюпка № 2 стала первой шлюпкой с «Титаника», к которой утром подошла «Карпатия».
И еще один командир шлюпки советовался со своими пассажирами, должны ли они возвращаться на помощь тонущим. Это был помощник боцмана Альберт Хейнс на шлюпке № 9. В этой шлюпке было 56 человек, из них 42 – женщины и дети. Хейнс в конце концов решил, что было бы непозволительно подвергать их дополнительной опасности.
И хотя в наполовину затопленной складной шлюпке А положение было отчаянным, еще хуже в ту ночь пришлось тем, кто оказался на перевернутой складной шлюпке В. Первое несчастье настигло их, когда рядом рухнула огромная передняя труба «Титаника». Шлюпку накрыла волна и смыла почти всех. Лишь немногим, в том числе и второму помощнику капитана Лайтоллеру, удалось снова до нее добраться. Подплыли Джек Тэйер, почти ослепший от сажи, смазчик Уолтер Херст, полковник Арчибальд Грейси, повар Джон Коллинз, англичанин Джон Хаген, отрабатывавший дорогу до Америки на «Титанике», и судья из графства Йоркшир А.Г.Аркуорт, у которого поверх спасательного жилета было надето толстое меховое пальто. Когда он взбирался на шлюпку, то напомнил большое, неуклюжее, мокрое животное.
На днище шлюпки В пытались забраться многие. Очень быстро там оказалось около тридцати человек, и положение стало критическим. Под тяжестью людей шлюпка оседала все глубже, и становилось ясно, что еще один или два человека – и шлюпка окончательно затонет. Несколько матросов поймали плававшие обломки досок и стали грести ими, как веслами, чтобы как можно дальше отплыть от несчастных, продолжавших цепляться за шлюпку. Не оставалось ничего другого, как отталкивать одного за другим. Стюард Томас Уайтли в интервью нью-йоркской газете «Трибюн» сказал: «Меня носило вокруг перевернутой шлюпки. За нее уже держались около тридцати человек. Они не позволяли мне забраться наверх, кто-то пытался ударить меня, но я все-таки на нее влез».Кочегар Гарри Синьор в интервью «Нью-Йорк таймс» рассказывал: «На перевернутой шлюпке были второй помощник капитана «Титаника» Чарлз Лайтоллер, полковник Грейси и мистер Тэйер. Все они ушли со шлюпкой под воду, но им удалось вынырнуть. Я пытался влезть на шлюпку, но какой-то тип ударил меня по голове доской. Там было уже довольно много народу. Я плавал вокруг шлюпки, подплыл с другой стороны и только там на нее вскарабкался. На ней оказалось человек тридцать пять, и среди них ни одной женщины. Вокруг – огромное количество тонущих и уже мертвых».Гарольд Брайд той же газете сообщил: «Страшно было взглянуть вокруг – только барахтающиеся в воде тонущие люди. Некоторые приближались к нам. Никто им не помогал. На перевернутой шлюпке людей было больше, чем она могла выдержать, она тонула…»Полковник Грейси так описал картину той ужасной ночи: «Хотя я и не смотрел вокруг, я не мог не слышать, что происходило в ту трагическую ночь. Мужчины на носу и на корме шлюпки с помощью обломков досок пытались отбиться от несчастных людей, барахтавшихся в воде. Я постоянно слышал один и тот же совет тем, кто оказывался рядом с нами: «Держись, приятель, за то, что у тебя есть. Если мы возьмем еще хоть одного, мы все утонем». Могу утверждать, что я ни разу не слышал от тонущих ни единого слова упрека за то, что им отказывали в помощи. Не было никакого насилия. Но один герой останется в моей памяти как самый достойный пример отваги и выдержки, мужественного смирения с судьбой и бесстрашия, проявленного перед лицом смерти. Это было в ту минуту, когда на в очередной раз произнесенный совет низкий голос ответил: «Все в порядке, ребята, счастья вам, и благослови вас Бог». Я не раз сожалел, что нельзя установить имя этого героя и отдать честь его памяти. Это был кто-то из незнакомых мне людей, иначе я узнал бы его по голосу».
Об этом же вспоминал в Нью-Йорке и повар Джон Коллинз: «Все, кто хотели взобраться на шлюпку и пытались это сделать, оказались на ней, кроме одного. Этого человека никто не отталкивал, но ему сказали, чтобы он и не пытался. Если бы этот человек ухватился за шлюпку, мы все оказались бы в воде. Он не протестовал и только сказал: «Все в порядке, ребята, не теряйте равновесия, благослови вас Бог», – и попрощался с нами».И Джон Хаген рассказывал об этом человеке:
– Я услышал, как он просил помочь, но ему ответили, что в шлюпку нельзя, что он может ее перевернуть. Потом он попросил доску, но мы посоветовали ему держаться за то, что у него есть. Тяжело было смотреть на этого мужественного человека, который тонул со словами: «Привет, ребята, не теряйте головы».
Людям, настойчиво продолжавшим грести, в конечном счете удалось вывести шлюпку на чистую воду. Но это еще не было победой. Из-под шлюпки даже при малом крене выходил воздух; воздушная подушка, поддерживавшая ее, уменьшалась, и шлюпка медленно, но неумолимо погружалась. Время от времени через нее перекатывала волна, и каждое неосторожное или резкое движение могло ее опрокинуть. Второй помощник капитана Лайтоллер приказал всем, кто мог подняться, стать лицом к носу и внимательно наблюдал за каждым опасным движением этого ненадежного «ковчега». Его приказы: «Наклониться влево!», «Наклониться вправо!», «Стоять прямо!» – как того требовала ситуация – выполнялись неукоснительно.
Вначале люди пытались криками привлечь внимание какой-нибудь из спасательных шлюпок, но ни одна не отзывалась. Призывы о помощи раздавались и с других шлюпок, поэтому никто не понял, что именно складная шлюпка В попала в наиболее отчаянное положение. Лайтоллер приказал всем замолчать – надо было беречь силы. Когда он установил, что на шлюпке находится радиотелеграфист Брайд, он спросил его, с какими судами «Титаник» поддерживал связь и кого просил о помощи. Брайд назвал «Балтик», «Олимпик» и «Карпатию». Исходя из координат «Карпатии», о которых упомянул Брайд, Лайтоллер приблизительно определил, что она может прибыть еще до рассвета. Это сообщение подняло всем настроение, но до этого времени нужно было еще продержаться.
Несколько человек на корме начали высказывать предположения о судьбе капитана Смита. Двое уверяли, что он был на шлюпке В, когда поблизости упала в воду труба «Титаника». Кочегар Гарри Синьор позднее утверждал, что капитан подплывал к шлюпке В, что его втащили, но он соскользнул обратно. Другой из пострадавших, помощник повара Джон Мейнард, говорил то же самое, но оказалось, что Гарри Синьор был одним из последних, кто взобрался на шлюпку, а те, кто уже были на ней, кроме Мейнарда, ничего подобного не помнили. Смазчик Уолтер Херст рассказывал, что, когда шлюпка еще находилась среди обломков, какой-то мужчина, плывший рядом, говорил ему ободряющие слова, но о помощи не просил. И хотя шлюпка была уже опасно перегружена, Херст протянул ему доску, но было слишком поздно – у человека уже не было сил и на предложение помочь ему он никак не отреагировал. До конца жизни Херст был убежден, что это был капитан Смит.
«Карпатия».
Ночь постепенно отступала, а положение на шлюпке становилось все более критическим. Лайтоллер писал в своих воспоминаниях: «Для каждого из тех, кто выжил, найдя прибежище на днище складной шлюпки, эта ночь была воплощением кошмара и чуда одновременно… Если когда-либо и проверялись пределы человеческой выносливости, без сомнения, это было именно в те долгие часы, когда мы без движения, в мокрой одежде противостояли холоду… С каждым часом брезентовые борта шлюпки все больше пропитывались водой. Мы с ужасом понимали, что шлюпка медленно тонет. Некоторые, потеряв сознание, соскальзывали в воду. На плоском гладком днище не было ничего, за что можно было бы ухватиться. Никто не был в состоянии помочь соседу, когда началась небольшая качка. Нельзя было надеяться на помощь тех, кто был еще жив».
На остальных спасательных шлюпках большая часть пострадавших была по крайней мере в сухой одежде, у некоторых были одеяла, они могли, прижавшись, согревать друг друга, могли грести. Ничего этого не было на шлюпке В. Неудивительно, что слабые люди в таких условиях не выдерживали.
По некоторым сведениям, среди тех, кто отказался от борьбы и утонул, был и старший радист «Титаника» Джек Филлипc. Это утверждали радист Гарольд Брайд и стюард Уайтли. Но ни полковник Грейси, ни Лайтоллер о присутствии Филлипса на шлюпке В не упоминают. Правда, было темно, и почти невозможно установить, кто именно находился рядом. Некоторые так обессилели, что не произнесли ни слова, и, когда последние силы оставляли их, они тихо исчезали в море. Брайд сам очень страдал. Большую часть ночи он провел полулежа, при этом на его ногах кто-то сидел. Когда Брайд наконец оказался на палубе «Карпатии», его сразу же поместили в судовой лазарет.
Все это время люди напряженно всматривались вдаль в надежде увидеть спасительный огонек на одном из судов, о которых говорил радист Брайд. Лайтоллер правильно определил, что большинство огней, которые они видят, – это огни на шлюпках с «Титаника». Однако появлявшиеся время от времени зеленые сигнальные огни сначала ввели в заблуждение даже опытного Лайтоллера. Как и многие другие, он принял их за сигналы приближавшегося судна. Несколько человек вновь взялись за «весла» и попытались грести в направлении огней, но вскоре стало ясно, что это бесполезно: с одной стороны, шлюпка двигалась слишком медленно, с другой – они заметили, что огни удаляются.
Днище шлюпки В было уже целиком под водой. Людей спасало только то, что не было ветра и почти всю ночь был полный штиль. Даже небольшое волнение привело бы к неизбежной гибели. Ветер начал подниматься только к утру. К счастью, медленно, но и это для шлюпки В означало смертельную опасность. Было ясно, что, если в ближайшее время не подоспеет помощь, никто из них не выживет.
Вскоре, примерно в половине четвертого, кто-то на корме крикнул:
– К нам идет судно!
Лайтоллер тут же приказал, чтобы все замерли и никто не поворачивался. Малейшее движение стоявших в два ряда людей могло нарушить неустойчивое равновесие. Сам Лайтоллер осторожно повернулся. Вначале он сомневался, судовые ли это огни, – ведь столько огней уже оказались ложными! Но спустя некоторое время он с радостью понял, что это действительно топовые огни большого судна. В первое мгновение все испугались, что в темноте судно может подмять их под себя. Однако страх быстро сменился разочарованием – судно не приближалось. Оно остановилось.
Когда начал заниматься новый день, они увидели «Карпатию», стоявшую в пяти или шести милях от них. Несколько спасательных шлюпок к ней уже подплывали. Ни о чем подобном «пассажиры» шлюпки В не могли и мечтать. Но надежда возродилась, когда метрах в восьмистах они увидели сразу четыре шлюпки. Это была «флотилия» Лоу. Люди принялись кричать, но шлюпки были слишком далеко, чтобы их могли услышать. И тут Лайтоллер вспомнил, что в кармане у него офицерский свисток, – и над морской гладью разнеслась характерная трель.
Матрос первого класса Фредерик Кленч, командир шлюпки № 12, вначале решил, что видит плот, на котором стоят люди, и сразу же двинулся к нему. Следом пошла шлюпка № 4 под командованием рулевого Перкиса. Когда расстояние сократилось, Лайтоллер приказал:
– Подойдите и возьмите нас!
Кленч ответил:
– Да, сэр, мы идем к вам!
Только теперь Кленч понял, что это перевернутая складная шлюпка. Как только шлюпка № 12 приблизилась, Лайтоллер попросил всех соблюдать максимальную осторожность. Первым «пересел» Чарлз Юджин, который просто подплыл к шлюпке №4.
История спасения Чарлза Юджина фантастична: главную роль в этом сыграли три фактора – незаурядная выносливость, просто везение и алкоголь. Неясно только, какой из них оказался главным. Скорее всего – последний.
Как и многих других, Юджина разбудил грохот от столкновения «Титаника» с айсбергом. Вскоре после полуночи он услышал звонки, вызывавшие членов команды на шлюпочную палубу. Он был пекарем, вернее, шеф-пекарем, и решил, что для шлюпок понадобится провиант. Он собрал тринадцать своих помощников, каждому дал по четыре буханки хлеба и отправил наверх. Сам же, не торопясь, вернулся в свою каюту на палубе Е и как следует подкрепился виски. Затем, примерно в половине первого ночи, направился к спасательной шлюпке № 10, к которой был приписан. Увидев, что женщины не решаются садиться в шлюпку, он взял инициативу на себя и без лишних разговоров стал, как он выразился, «бросать» их в нее. Это было не очень деликатно, но потом некоторые из его «жертв» были, конечно, благодарны ему за спасение. Юджину показалось, что в шлюпке № 10 и без него достаточно мужчин, поэтому он стал помогать спускать другие шлюпки. Позднее он заявил, что, если бы сел в свою шлюпку, подал бы тем самым плохой пример. Примерно в 1 час 20 минут Юджин прервал работу, вернулся в каюту и снова выпил. Потом с минуту посидел на краешке койки, не думая ни о чем. Он остался спокойным даже тогда, когда из-под двери каюты появилась вода. Посидев еще немного, он встал и побрел по коридору к трапу. Проходя мимо камбуза, он увидел судового врача О'Лафлина. Юджин поздоровался, не выразив удивления по поводу того, что доктор в такую минуту оказался внизу, и справедливо решил, что судовой склад с огромным количеством отличных напитков был вполне подходящим местом пребывания. Судно настолько накренилось, что подниматься по трапу стало уже трудно. Когда Юджин добрался до верхней палубы, он увидел, что все шлюпки спущены. Это его не огорчило, и, спустившись на палубу В, он начал бросать в море стоявшие вдоль борта кушетки и стулья, полагая, что кому-нибудь они помогут удержаться на воде. Затем он отправился в судовой склад. Рассказывая впоследствии о своем спасении, Юджин отметил, что там выпил только воду, поскольку после тяжелой работы испытывал жажду. Было 2 часа 10 минут. Погас свет. Он перебрался на корму. В эту минуту «Титаник» начал крениться на левый борт, и большинство из тех, кто были на палубе, кончили жизнь у релингов левого борта. В отличие от многих Юджин сумел добраться до правого борта и вскарабкаться на палубу кормовой надстройки. Там он передохнул, тщательно поправил спасательный жилет и посмотрел на часы – было 2 часа 15 минут. В этот момент палуба начала уходить у него из-под ног (Юджин сравнил это ощущение с поездкой в лифте), и шеф-пекарь оказался в воде. Опасный водоворот он вообще не почувствовал и утверждал, что даже голова у него осталась сухой. В спасательном жилете он плавал без какой-либо конкретной цели, пока не увидел большой предмет, о котором вначале подумал, что это обломок деревянной обшивки. Приблизившись, он обнаружил, что это перевернутая складная шлюпка, на днище которой разместились около двадцати пяти мужчин. Свободного места не было, и, когда он попытался взобраться на шлюпку, его столкнули. С минуту он плавал вокруг, но повар Мейнард, узнавший его, подал ему руку и держал до тех пор, пока не прозвучал свисток второго помощника капитана Лайтоллера.