355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Милош Губачек » Титаник » Текст книги (страница 26)
Титаник
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:11

Текст книги "Титаник"


Автор книги: Милош Губачек



сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Боксхолл.Не знаю, это было за день или два до столкновения. Он дал мне какие-то координаты дрейфующих айсбергов, и я нанес их на карту.

Смит.Вы знаете, когда была принята радиограмма от «Америки», сообщавшая, что «Титаник» находится вблизи айсбергов?

Боксхолл.Нет, не могу сказать.

Из дальнейшего хода допроса офицера следовало, что он не только не знал о радиограмме «Америки», но даже и о других настойчивых предостережениях, поступивших на «Титаник» в тот день и вечер перед катастрофой. Это подтверждалось двумя фактами: с одной стороны, Боксхолл был убежден, что ему не передавали ни одной радиограммы, с другой – что все айсберги, координаты которых он нанес на карту, находились севернее маршрута «Титаника». Боксхолл решительно указал на то, что, если бы было получено сообщение о присутствии льда южнее, он обязан был бы обратить на это внимание капитана. Но «Америка» сообщала, что айсберги обнаружены именно южнее! Боксхолл заявил:

– Я убежден, что даже капитан Смит ничего не знал о предупреждениях, иначе об этом шла бы речь.

Вновь подтвердился факт нарушения правил передачи важных сообщений тому, кому их обязаны были передавать, то есть капитану и вахтенным офицерам.

В показаниях Боксхолла впервые прозвучало упоминание о «таинственном» судне, огни которого виднелись недалеко от «Титаника», когда с его палубы уже спускали спасательные шлюпки. Боксхолл подробно рассказал, как пускали ракеты, чтобы привлечь внимание судна, как ему сигнализировали прожектором. Он отметил, что огни совершенно определенно видел и капитан Смит, поэтому ссылки на мираж исключаются. А поскольку были видны два топовых огня, [15]15
  В 1912 году небольшие суда несли один белый топовый огонь, красный, отличительный, на левом борту и зеленые – на правом и на корме. Крупные суда, кроме этих огней, могли нести и другие белые огни, расположенные за носовым топовым огнем и над ним. Парусные суда несли только бортовые (красный и зеленый) и огонь на корме.


[Закрыть]
речь могла идти о крупном судне. Он рассматривал его в бинокль и видел правый отличительный огонь, а когда судно приблизилось, даже невооруженным глазом стал виден и красный отличительный огонь левого борта. Было похоже, что судно поворачивало и находилось примерно в пяти милях.

Показаниями Боксхолла сенатор Смит, заседатели и эксперты были сбиты с толку. Генерал Улер не мог дать никакого разумного объяснения:

– Очень странная история. Совершенно невообразимо, чтобы какое-то судно, которое наблюдали с «Титаника», не заметило ракет, запускаемых с его борта. Сигнальные ракеты видны на расстоянии 10-15 миль, и все свидетели утверждают, что была спокойная, ясная ночь.

Для сенатора Смита этот факт также оставался полной загадкой. Несмотря на всю убедительность показаний Боксхолла, Смит сомневался в том, что четвертый помощник действительно видел судно. Ему представлялось невероятным, чтобы судно, видевшее ракеты, то есть сигналы бедствия, не пришло на помощь.

Во вторник 23 апреля подкомитет Смита вновь переселился. Оказалось, что в большом зале заседаний плохая акустика и в нем невозможно работать. Выбрали небольшой конференц-зал. Около половины одиннадцатого утра в прилегающих коридорах собралось множество желающих попасть на заседание, преимущественно женщин. Несмотря на то что все места в зале были уже заняты, они сломали двери и неудержимой толпой, человек пятьсот, ворвались внутрь. Они смели журналистов, столы и мебель и изрядно напугали присутствовавших. Сначала Смит пытался призвать их к благоразумию, но это не возымело действия, и даже служащие сената не смогли навести порядок. Смиту пришлось вызвать полицию, и после часовой задержки подкомитет смог продолжить слушания.

Для дачи показаний были приглашены офицеры и матросы «Титаника». Первым вызвали Фредерика Флита, который ночью 14 апреля в 23 часа 39 минут из «вороньего гнезда» увидел роковой айсберг. Допрос Флита был непростым делом. Подкомитет с трудом поддерживал с ним контакт, казалось, что матрос не отличается сообразительностью и не способен четко выражать свои мысли. Но, как выяснилось, этот простой парень был просто обескуражен присутствием в зале большого количества репортеров и знатных особ и не мог справиться с волнением. В конце концов терпеливый сенатор Смит получил ответы на все существенные вопросы, из которых самым важным был вопрос о времени, когда заметили айсберг. Флит также показал, что в «вороньем гнезде» не было биноклей, несмотря на то что они просили выдать их еще в Саутгемптоне. На вопрос, кого именно они просили, Флиту пришлось назвать второго помощника Лайтоллера и признать, что, с его точки зрения, если бы у него был бинокль, он смог бы увидеть айсберг на минуту раньше. Позднее в связи с этим показанием был допрошен Лайтоллер, присутствовавший на заседании. Второй помощник оказался перед трудной задачей: как смягчить утверждения Флита и тем самым спасти репутацию судоходной компании, которая отправила в первое плавание самое большое судно в мире, не обеспечив матросов в «вороньем гнезде» двумя биноклями. Лайтоллер выбрал единственно возможное: он принялся убеждать подкомитет, что польза от биноклей в «вороньем гнезде» – вопрос спорный и сам он на бинокль никогда не положился бы. Конечно, каждому было ясно, что второй помощник опять, уже в который раз, пытается изображать игрока с картой Pierre noir, которая, к сожалению, оказалась у него в руках.

Через несколько дней после допроса Флита об использовании биноклей высказался в «Нью-Йорк уорлд» адмирал Роберт Эдвин Пири, достигший Северного полюса в 1909 году. Он заявил, что все зависит от видимости: «В ясную ночь, какая была 14 апреля 1912 года, впередсмотрящий мог видеть с помощью бинокля намного дальше. Намного». На вопрос, как оказалось возможным, что на самом лучшем в мире судне могли забыть выдать впередсмотрящим бинокли, Пири ответил: «В спешке, перед первым рейсом, забывают о многих вещах, особенно о простых, именно в силу их простоты».

Затем давали показания два матроса «Титаника» – Роберт Хитченс и Альфред Оливер, которые во время поступления сообщения об айсберге находились на мостике. Хитченс был у штурвала, а Оливер появился в тот момент, когда первый помощник Мэрдок как раз отдавал команды: сначала «Право руля!», потом в машинное отделение – «Полный назад!» и снова рулевому – «Лево руля!». [16]16
  Стоит напомнить, что, по терминологии 1912 года, команда «Право руля!» означала, что нос судна должен повернуть влево, а корма – вправо.


[Закрыть]

Вечером, после окончания заседания, члены подкомитета до ночи обсуждали показания свидетелей. Некоторые считали команды Мэрдока нелепыми – почему сначала вправо, а потом сразу влево?

Объяснение дал вновь допрошенный четвертый помощник Боксхолл, который показал, что замысел Мэрдока состоял в том, чтобы обойти айсберг слева. Позднее, уже в Англии, Лайтоллер в радиоинтервью высказался точнее: «Мэрдок, очевидно, увидел айсберг практически в тот же момент, что и матросы в «вороньем гнезде», и закричал: «Право руля и полный назад!» Этим он хотел избежать столкновения носовой части судна с айсбергом, а затем перекладкой руля на другой борт – столкновения кормой». Хотя предположение Лайтоллера, что Мэрдок увидел айсберг в то же мгновение, что и впередсмотрящие, сомнительно, но суть решений Мэрдока он, вероятно, объяснил правильно. Однако были ли эти решения Уильяма Макмастера Мэрдока в той ситуации правильными или трагической ошибкой, за которую поплатились жизнью тысяча пятьсот человек, так и осталось загадкой.

Судовыми офицерами широко использовалось руководство по искусству мореплавания («Knight's Modern Seamanship») издания 1910 года, в котором, в частности, говорилось, как вести себя в случае прямой угрозы столкновения:

«Многие вахтенные офицеры в подобной ситуации постараются увести судно в сторону от опасности и одновременно дадут полный задний ход. Но такие действия скорее приведут к столкновению, чем предотвратят его. Отворот судна может быть оправданным, если опасность настолько велика, что требует немедленного уклонения. В этой ситуации, если это возможно, следует увеличить ход, а отвернуть и сбавить ход – самый верный способ прийти к столкновению».(Последнее предложение в руководстве подчеркнуто.)

Американский писатель Уин Крейг Уэйд в связи с этим замечает: «Следует добавить, что ошибку Мэрдока усугубили и особенности конструкции «Титаника». На нем были две четырехцилиндровые поршневые машины, которые вращали крайние винты. Турбина низкого давления вращала центральный винт, расположенный непосредственно за пером руля. Турбина не была реверсивной. Когда Мэрдок дал команду «Полный назад!», центральный винт остановился и водяной поток перестал обтекать перо руля, что существенно снизило его эффективность. В результате после команды «Право руля!» поворот влево происходил слишком медленно».

Если Мэрдок хотел уклониться от столкновения, что было естественным стремлением, то лучшее, что он мог сделать, – это дать полный задний ход левой машиной, правой продолжать работать вперед, а штурвал переложить вправо. Вместо этого Мэрдок маневрировал способом, о котором в руководстве по искусству мореплавания говорится, что это «самый верный способ прийти к столкновению, вместо того чтобы его предотвратить».

С момента, когда Флит из «вороньего гнезда» сообщил об айсберге, до столкновения с ним прошло всего 37 секунд. Из них несколько секунд ушли на передачу сообщения Мэрдоку, тот начал действовать, рулевой переложил руль, и гигантский «Титаник» отреагировал на команды с мостика. Однако можно сказать, что столкновение практически было уже неизбежным. Еще до того, как что-то было предпринято, «Титаник» находился у самого айсберга. В такой ситуации руководство по искусству мореплавания рекомендует: «… если позволяют обстоятельства, лучше подставить под удар свою носовую часть, чем борт».И когда Исмей в Нью-Йорке заявил, что, если бы «Титаник» ударился носовой частью, он не затонул бы, видимо, он был прав. Как могло случиться, что опытный первый помощник капитана Мэрдок принял самое неудачное решение?

В первое мгновение, когда нужно было принимать быстрое решение, Мэрдок действовал инстинктивно – он попытался увернуться. Вполне вероятно, что в эти секунды, отпущенные ему для оценки ситуации, он всем своим существом, должно быть, воспротивился самой мысли о том, что самое большое и совершенное судно в мире, гордость британского торгового флота, вот-вот «наедет» на айсберг. Для выбора других вариантов у Мэрдока не было времени. В его защиту следует сказать, что он не располагал точными сведениями о маневренности «Титаника» и не мог правильно оценить, что произойдет, если он будет действовать так, а не иначе. Как для «Олимпика», так и для «Титаника» обычных ходовых испытаний оказалось недостаточно. Речь шла о двух судах, значительно превышавших по тоннажу другие суда того времени. В работе с такими колоссами еще не было необходимого опыта (вспомним столкновение «Олимпика» с крейсером «Хок» или инцидент при выходе из Саутгемптона), а потому при ходовых  испытаниях следовало больше внимания уделить определению маневренных качеств этих гигантов. Но с «Титаником» все было сведено до минимума. Пятый помощник капитана Г.Г. Лоу показал, что определению маневренных качеств уделили немногим более получаса, причем осуществили всего несколько маневров. Когда сенатор Смит спросил, развивали ли они полный ход, то есть достигали ли той скорости, на какой судно столкнулось с айсбергом, Лоу ответил, что нет, самым полным ходом «Титаник» не ходил ни во время испытаний, ни позднее. «И никогда больше уже не пойдет», – сухо заметил сенатор.

Короче говоря, Мэрдок надеялся, что быстрый маневр позволит избежать столкновения, ведь он не знал, на что способен «Титаник», а на что – нет. К сожалению, суперсудно его надежды де оправдало. Насколько важна высокая маневренность для судна, оказавшегося в критическом положении, показало событие, которое произошло два года спустя, ночью 20 мая 1914 года. Впередсмотрящие на судне «Мавритания» компании «Кунард» увидели ледяную глыбу прямо перед штевнем судна. Молниеносный поворот руля предотвратил столкновение – судно разминулось с айсбергом.

В среду 24 апреля перед началом заседания кабинет сенатора Смита посетил Брюс Исмей. Накануне, уже в третий раз, Исмей просил Смита разрешить ему вернуться домой. Он предлагал прислать из Англии группу экспертов, конструкторов и сотрудников компании, которые для расследования будут намного полезнее, чем он сам. Но Смит вновь отказал ему. Закон Хартера требовал, чтобы Исмей оставался в распоряжении американских властей до тех пор, пока не будут собраны все показания, которые установят меру ответственности, связанную с катастрофой. Тогда Исмей потребовал, чтобы ему позволили хотя бы переехать из Вашингтона в Нью-Йорк, оттуда он будет готов вернуться, как только Смит сочтет это необходимым. Но сенатор не хотел рисковать – генеральный директор мог сесть в Нью-Йорке на первое же британское судно и исчезнуть. На сей раз Исмей явился в сопровождении адвоката и в четвертый раз потребовал, чтобы ему разрешили вернуться в Англию. Адвокат Исмея подчеркнул, что членам команды «Титаника» задавались вопросы, на которые более квалифицированно могут ответить только конструкторы и работники верфи. Смит так и не дал конкретного ответа, но выступил через минуту после начала заседания.

Во вступительном слове он сказал, что офицеры и матросы «Титаника», конечно, не могут ответить на все вопросы, касающиеся конструкции судна, но подкомитету необходимо лишь выяснить обстоятельства, при которых произошло столкновение, и дальнейшее развитие событий. Он подчеркнул, что подкомитет с самого начала действовал так, чтобы британские граждане, временно находящиеся в Соединенных Штатах, были допрошены первыми, так он будет поступать и впредь, пока не соберет всю необходимую информацию, которая позволит выявить причины трагедии. Затем Смит резким тоном заявил, что большинство членов команды «Титаника» плодотворно сотрудничали с подкомитетом, но со стороны отдельных лиц с самого начала делались попытки влиять на ход расследования и вмешиваться в его процесс. Под конец Смит с возмущением сказал: «Подкомитет не потерпит в дальнейшем подобных попыток,  от кого бы они ни исходили, а будет действовать согласно собственным соображениям». В своем заявлении сенатор не назвал никаких имен и даже ни разу не взглянул на Исмея, но генеральный директор побледнел, и руки у него задрожали. Он хорошо понимал, что произошло бы, упомяни сенатор его имя в этой предельно накаленной атмосфере. После окончания заседания репортеры тщетно добивались, чтобы Смит сообщил им, кого конкретно он имел в виду. Сенатор молчал, он знал, как нежелательно выходить за определенные рамки. В тот же день перепуганный, внутренне опустошенный Брюс Исмей послал сенатору письмо с извинениями. Смит ответил также письменно и обстоятельно объяснил, почему не может удовлетворить его просьбу, хотя и понимает, что Исмею неприятно пребывание в Соединенных Штатах, вдали от семьи и вне Англии, когда его компания после трагедии «Титаника» переживает тяжелые времена. Он подчеркнул, что страшная катастрофа, ее причины и последствия требуют самого тщательного расследования в интересах всей мировой общественности. Поэтому он не может отпустить Исмея, пока оно не будет завершено. После такой «стычки» с непреклонным сенатором Брюс Исмей уже не пытался уехать.

В среду 24 апреля главным свидетелем был пятый помощник капитана «Титаника» Гарольд Лоу. Он подробно рассказал о своем участии в спуске спасательных шлюпок и высказался по поводу того, почему шлюпки ушли наполовину пустыми. Лоу подтвердил, что офицеры разрешали сесть в шлюпки только ограниченному числу людей и это было делом личной ответственности каждого, поскольку не исключалась возможность обрыва шлюпталей, повреждения шлюпок или отказа спусковых механизмов. Офицеры ни в чем не были уверены полностью, ведь число тренировок было ограничено. Смит продолжал задавать вопросы: не учитывались ли национальность или происхождение при посадке в шлюпки женщин и детей из I, II и III классов? Лоу это категорически отверг и заявил, что женщин размещали в шлюпках в зависимости от того, когда они приходили на шлюпочную палубу – кто раньше пришел, тот раньше и оказался в шлюпке. Сенатору было непонятно, как могла возникнуть проблема с посадкой в шлюпки женщин и детей, когда на судне, кроме них, было еще 1500 человек! Лоу ответил, что когда он садился в шлюпку, то видел на палубе лишь небольшую группу пассажиров у дверей гимнастического зала, а так палуба была пуста. Смит спросил:

– Известно ли вам, охранялась ли лестница, ведущая на верхнюю палубу?

– Не знаю об этом, – ответил Лоу.

– Разрешали ли людям передвигаться по судну в любом направлении, как они того хотели? – продолжал спрашивать сенатор.

– Всем была предоставлена полная свобода, они могли ходить куда угодно, – заверил его офицер.

– И никаких ограничений?

– Никаких, – ответил Лоу.

С первых дней расследования как британская, так и американская печать внимательно следили за его ходом. Британская печать продолжала занимать отрицательную позицию, и острие ее критики было направлено прежде всего против личности сенатора Уильяма Олдена Смита, инициатора и главного действующего лица всего этого крайне болезненного для англичан процесса. Лондонская «Дейли экспресс» уже во вторник назвала заседания подкомитета «пародией на судебное расследование». Газета «Лондон таймс» заявила, что Смит проводит расследование методом, напоминающим расследование чисто уголовных дел. Лондонская «Стандард» отметила, что «мичиганский сенатор как следователь хуже любого из пассажиров американского трамвая». «Дейли экспресс» назвала Смита провинциалом из Мичигана, который любит красоваться в свете юпитеров. В лондонских кабаре появились пародии на мичиганского сенатора, а владелец самого большого из них даже написал Смиту: «Не хотите ли приехать в Лондон и прочесть в моем заведении лекцию по навигации и безопасности мореплавания? Вы можете сами назначить себе гонорар». В антисмитовскую кампанию включилась и палата общин британского парламента. Один из ее членов задал министру иностранных дел вопрос: «Известно ли вам, что в ходе расследования в американском сенате гражданам Великобритании задают глупые вопросы, их допрашивают, хотя состояние их здоровья очень плохое?» Видимо, имелся в виду Гарольд Брайд. Депутат Маккаллом Скотт заявил министру иностранных дел, что со свидетелями, вызываемыми в подкомитет сената, обращаются некорректно, и спросил, не намерено ли министерство что-либо предпринять, чтобы пресечь подобные действия в отношении британских граждан.

На британскую общественность негативное влияние оказывали поступавшие из Америки сообщения, неполные и часто не соответствовавшие действительности. Передача одного слова по трансатлантическому кабелю стоила десять центов. Британские корреспонденты, стремясь сократить расходы, сводили информацию до минимума, постановления формулировали неточно, ряд важных обстоятельств исключали. Поэтому неудивительно, что на противоположной стороне океана создавалась искаженная картина того, что в действительности происходило в Вашингтоне. Но и в Англии раздавались голоса, хотя и немногочисленные, стремившиеся объективно оценить положение. Издатель «Ревью оф ревьюз» Альфред Стид, сын известного публициста и журналиста Уильяма Стида, погибшего на «Титанике», писал: «Газеты твердят нам, что сенатор Смит, председатель сенатского подкомитета, провинциал и невежда в делах мореплавания. Меня это не интересует, пусть он будет хоть индейцем. Его невежество, если таковое действительно имеет место, простительно, тогда как невежество судовых офицеров и матросов, проявленное ими при исполнении своих обязанностей, – это уголовно наказуемая нерадивость».

Американские газеты, наоборот, защищали сенатора, отмечая, что расследование – это естественная реакция на возмущение американской общественности и сенатор проводит его с большой тщательностью и стремлением докопаться до объективной истины. Например, газета «Филадельфия пресс» заявляла: «… если в ходе следствия выясняется, что председатель подкомитета, не являясь знатоком в морских делах, задает вопросы, которые вызывают улыбку моряков, ну и что из этого? Ценность расследования не в вопросах, а в ответах».Газета «Нью-Йорк айриш уорлд» констатировала: «Если бы на дно пошло американское судно с британскими гражданами, вот бы мы наслышались криков!» «Нью-Йорк геральд» писала: «Наша страна намерена установить, почему столько американцев погибло из-за некомпетентности британских моряков и почему женщины и дети должны были умереть, а столько членов британской команды спастись».

Сенатор Смит, несмотря на выпады британской печати, сохранял спокойствие, по крайней мере так казалось. Гораздо больше забот доставило ему развитие событий в самом Вашингтоне. Морской атташе британского посольства, капитан Соуэрби, нажал на все кнопки, чтобы поставить под сомнение результаты расследования, и прежде всего ссылался на то, что в подкомитете нет достаточного числа морских экспертов. Сенатор Маккамбер из Северной Дакоты требовал fair play(честной игры) для Исмея. Сенатор Уоркс из Калифорнии настаивал, чтобы допрос членов команды «Титаника» был закончен как можно скорее. А очень влиятельный сенатор Лодж из штата Массачусетс затронул вопрос о том, должно ли расследование вообще продолжаться и не принесет ли оно ввиду негодования британцев больше вреда, чем пользы. В конце концов и некоторые американские газеты стали высказывать опасение, не приведет ли оно к ухудшению американо-британских отношений.

Было важно, чтобы расследование проходило быстро, хотя бы в отношении британских свидетелей. Но здесь возникла серьезная проблема. К четвергу 25 апреля еще не были допрошены двадцать четыре члена команды. При этом сенаторы Бертон и Флетчер все больше переключались на свою основную работу в сенатском комитете по торговле, где обсуждались проекты важных законов, и вынуждены были предупредить Смита, что вскоре им придется прекратить работу в подкомитете. Сенатору Смиту необходимо было найти способ, чтобы успеть провести оставшиеся допросы в кратчайшее время. Оставалось только одно: после завершения текущих дел, приходившихся на четверг, разделить свидетелей между членами подкомитета и к вечеру заслушать все оставшиеся показания, даже если придется работать далеко за полночь. Бертон и Перкинс получили по три свидетеля, Ньюлендс, Флетчер и Смит – по четыре, а Борн – шестерых. Так за один вечер действительно удалось допросить всех оставшихся членов экипажа.

О таинственном судне, которое находилось в пределах видимости «Титаника» и не пришло ему на помощь, впервые упомянул в своих показаниях в понедельник 22 апреля четвертый помощник капитана Боксхолл. Он утверждал, что и он, и капитан Смит отчетливо видели два топовых огня. Сенатор Смит не забыл о таинственном судне и спрашивал о нем каждого допрашиваемого свидетеля. Когда в четверг вечером отдельно допрашивали оставшихся членов команды «Титаника», Смит совершенно недвусмысленно потребовал, чтобы они рассказали все, что знают о неизвестном судне.

Заявление Боксхолла об этом судне подтвердили двое: матрос первого класса Джон Булли и стюард Альфред Кроуфорд. Булли утверждал, что это, без сомнения, был пароход, поскольку он отчетливо видел два топовых огня. По его предположению, судно находилось от «Титаника» примерно в трех милях и должно было их видеть, как, впрочем, и их огни и пускаемые сигнальные ракеты. Около трех часов оно лежало в дрейфе, а потом исчезло. Кроуфорд показал, что неизвестное судно находилось милях в десяти, на нем был один огонь на передней мачте и один – на главной. Поэтому он уверен, что речь может идти только о пароходе, у парусника не было бы топовых огней. Капитан Смит даже приказал ему идти на своей спасательной шлюпке к этому судну.

Остальные свидетели тоже видели огни неизвестного судна, но не были уверены в том, что это пароход. Фредерик Флит считал, что это рыболовное парусное судно, поскольку, когда спускали его спасательную шлюпку, он заметил только один огонь. До полуночи, то есть до того времени, как он покинул «воронье гнездо», он не видел никаких огней. Рулевой Роберт Хитченс сообщил, что при спуске своей шлюпки получил от Лайтоллера приказание грести в направлении огня. Он считал его принадлежащим рыболовному судну, шхуне, ведущей лов трески на Большой Ньюфаундлендской банке. Другой рулевой, Джордж Роу, также считал, что это был парусник. Впервые он увидел его огонь, когда с мостика «Титаника» начали пускать ракеты. Сержант Артур Джон Брайт рассказал о белом огне, который он видел из спасательной шлюпки и принял за огонь рыболовного парусника, удаленного на четыре-пять миль. Матрос первого класса Джордж Мур сказал, что, как только его шлюпка была спущена на воду, они начали грести к яркому огню, находившемуся на расстоянии двух-трех миль. Он тоже считал, что это было рыболовное судно. Другой матрос, Фрэнк Осман, тоже видел огонь и принял его за огонь рыболовного парусника. Такой же точки зрения придерживался и стюард Генри Этченс. Все эти свидетели из команды «Титаника», в основном опытные моряки, были уверены, что видели огни судна, удаленного от «Титаника» на расстояние от двух до десяти миль. Боксхолл рассматривал его в бинокль, остальные – невооруженным глазом. Снова на допрос был вызван второй помощник Лайтоллер. Он тоже сказал, что видел белый огонь слева по носу, но ничего более существенного не добавил. Многие свидетели из числа пассажиров подтвердили, что в эти роковые часы видели вдалеке огонь, но не могли сказать, принадлежал ли он пароходу или паруснику.

После этих допросов никто уже не сомневался, что ночью с 14 на 15 апреля вблизи «Титаника» находилось неизвестное судно. Однако не было точно установлено, какое оно – большое или маленькое, пароход или парусник, а также как оно располагалось относительно «Титаника». Лайтоллер, которого специально спрашивали об этом, не смог ответить точно. Боксхолл считал, что оно находилось почти по носу, другие утверждали, что прямо по носу. Но теперь встал другой вопрос: на каком, собственно, курсе лежал сам «Титаник», когда появился огонь или огни неизвестного судна? После тщательного исследования большинство специалистов согласилось, что, вероятнее всего, на чистом норде, но это была всего лишь гипотеза, основанная на предположениях. Ничего точнее установить не удалось. Пока следственный подкомитет Смита в Вашингтоне ощупью продвигался вперед, устанавливая присутствие таинственного судна, в Бостоне «взорвалась бомба».

В пятницу 19 апреля в бостонском порту бросило якорь судно «Калифорниан». Вскоре поползли слухи, что его команда видела сигнальные ракеты тонущего «Титаника». Журналисты бросились прямо к капитану «Калифорниан» Стэнли Лорду. Агентству Ассошиэйтед Пресс Лорд заявил: «В воскресенье около 22.30 мы подошли к большому ледяному полю и тут же в целях безопасности застопорили машины. Радист, конечно, не работал, поскольку не работали машины, и мы до утра ничего не знали о положении «Титаника». Корреспонденту газеты «Нью-Йорк уорлд» он сказал: «До выключения радиостанции не было принято ни одного сигнала бедствия или какого-либо другого сигнала. Первое, что поймал радист «Калифорниан», – это не совсем понятную радиограмму «Франкфурта», из которой я наконец узнал, что «Титаник» оказался в трудном положении».Далее Лорд заявил, что в ту ночь, в соответствии с объявленными координатами «Титаника», «Калифорниан» находился от него в 17-19 милях, то есть далеко за пределами взаимной видимости. Когда репортеры спросили его о странных слухах, как будто исходивших от членов его команды, Лорд невозмутимо ответил: «Когда моряки сходят на берег, они могут болтать все, что угодно».

Во вторник 24 апреля один из членов команды «Калифорниан», помощник механика Эрнест Гилл, прочел то, что сказал капитан Лорд журналистам. На следующий же день, в среду 25 апреля, Гилл в сопровождении одного из репортеров и четырех членов машинной команды «Калифорниан» отправился в контору нотариуса и там под присягой сделал заявление: «Я, нижеподписавшийся Эрнест Гилл, второй помощник механика судна «Калифорниан», находящегося под командованием капитана Лорда, о событиях, имевших место ночью в воскресенье 14 апреля, заявляю следующее.

Ночью 14 апреля с 20.00 до 24.00 я нес вахту в машинном отделении. В 23.56 я вышел на палубу. Звезды сверкали, было очень светло, и я мог видеть далеко вокруг. Машины не работали с 22.30, и судно дрейфовало между льдами. Я посмотрел по левому борту и увидел огни большого судна, удаленного примерно на 10 миль. Около минуты я наблюдал за его бортовыми отличительными огнями. Это судно должны были видеть с мостика.

В 00 часов я пошел в каюту и разбудил своего приятеля Уильяма Томаса. Услышав, как лед царапает о днище судна, он спросил: «Мы во льдах?» Я ответил: «Да, но по левому борту должно быть свободно, там я видел большое судно, идущее полным ходом. Оно похоже на одно из тех больших, немецких».

Я лег, но не мог уснуть. Через полчаса встал, захотел выкурить сигарету и снова вышел на палубу.

Там я пробыл около десяти минут, когда с левого борта милях в десяти увидел белую ракету. Вначале я подумал, что это падающая звезда. Через семь-восемь минут на том же месте я ясно увидел вторую ракету и сказал себе: «Это значит, что судно в опасности».

Не мое дело предупреждать мостик или сигнальщиков, но они должны были их видеть.

Я тут же вернулся в каюту и думал, что наше судно уделит ракетам должное внимание.

Больше до 6.40 утра я ничего не знал, пока меня не разбудил старший механик и не сказал: «Вставай и иди помогать. «Титаник» затонул».

Я вскрикнул и вскочил с постели. Выйдя на палубу, я понял, что наше судно идет полным ходом. Оно уже вышло из ледяного поля, но вокруг было полно айсбергов.

Я пошел вниз работать и тут услышал разговор второго и четвертого механиков. Мистера Дж. Эванса – второго и мистера Вуттена – четвертого. Второй сказал четвертому, что третий помощник во время своей вахты докладывал о ракетах. Так я узнал, что судно, которое я видел, было «Титаником».

Второй механик добавил, что капитана поставил в известность о ракетах кадет, фамилия которого, по-моему, Гибсон. Капитан приказал ему посигналить судну, находившемуся в опасности, сигнальным фонарем. Мистер Эванс сказал, что в это время на мостике был второй помощник, мистер Стоун.

Я слышал, как мистер Эванс говорил, что этих ракет и огней было много. Потом, по словам мистера Эванса, Гибсон снова пошел к капитану и доложил о новых ракетах. Капитан приказал ему продолжать работать сигнальным фонарем, пока не получит ответа. Но никакого ответа так и не пришло.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю