Текст книги "Империя Искушения (ЛП)"
Автор книги: Мила Финелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Глава тридцать четвертая
Валентина
Кто-то ударил его.
Кто-то ударил этого сильного, красивого мужчину в его красивое лицо. Кто? Офицер? Другой заключенный?
Пока я шла по тюремным коридорам, я не могла не волноваться. Тюрьма, должно быть, была адом на земле для Луки. Здесь он не был в безопасности, не с врагами на каждом шагу, а также с охранниками, которые теперь имели возможность издеваться над великим Лукой Бенетти. Какие синяки скрывались под его одеждой? Он спал? Еда, должно быть, была ужасной, особенно для такого сноба в еде и вине, как Лука.
Я стряхнула с себя остаточный гнев на обидные слова, которые он сказал. Было ясно, что он не имел этого в виду, принижая меня ради тех, кто наблюдал, но я ненавидела слышать, как он говорит так. Насмехаясь надо мной, как будто я была ничтожеством, женщина, задыхающаяся от его члена.
Он предпочел, чтобы я ушла, но после того, как увидела этот синяк на его щеке?
Ни единого шанса.
Ранее в самолете я исследовала известную мафию боссов, которых посадили в тюрьму. Некоторых убили другие заключенные, а остальные состарились и умерли за решеткой. Никто не был признан невиновным и никого не освободили. Это был суровый приговор.
Теперь у меня был выбор. Я могла выйти на улицу, где меня ждал Габи, и пойти к Луке домой в Катандзаро. Посидеть, пока его семья пыталась решить, что делать.
Но сидеть без дела было не в моем стиле. Мне нужно было что-то делать.
Арест Луки был связан с GDF и моим отцом, шантажом по поводу убитой дочери офицера. Так что, возможно, был способ использовать Флавио и добиться освобождения Луки.
Я должна попробовать.
Когда мы добрались до главного контрольно-пропускного пункта, я собрала свои вещи. Прежде чем офицер отвернулся, я сказала – Я хотела бы поговорить с синьором Пальмиери из GDF. Вы можете помочь мне найти его?
Он поморщился. – Синьорина…
– Пожалуйста. Я не уйду, пока не встречусь с синьором Пальмиери. – Я указал на телефон на столе. – Позвоните ему, per favore.
Он уставился на меня так, словно я сказала ему, что техасское оливковое масло лучше итальянского. – Я не могу позвонить в GDF и заставить их приехать сюда по моему приказу.
– Ты можешь, и ты сделаешь это. Передай Пальмиери, что Валентина Монтелла здесь, и я не уйду, пока он не встретится со мной. – Я опустилась на один из двух пластиковых стульев в комнате. Затем я скрестила руки и уставилась прямо перед собой. Я не собиралась обсуждать это или поддаваться запугиванию, чтобы уйти. Был слабый шанс, что я смогу исправить это, сегодня, и добиться освобождения Луки. Ничто другое не имело значения.
Охранник что-то пробормотал себе под нос по-итальянски, вероятно, ругался, затем несколько раз вздохнул. Когда я уже думала, что он сдастся, он сел в свое кресло и взял телефон, нажал несколько кнопок. Был долгий разговор, и я услышала, как он произнес мое имя кому-то, прежде чем повесить трубку. Вскоре после этого поступил еще один звонок, и он говорил несколько минут, в основном слушая. Он давал краткие ответы, затем положил трубку.
Мы ждали.
Нервы пробежали по моей коже, а нога подпрыгнула. Я ковыряла ногти и думала о Габи, который ждал меня снаружи. Мы приземлились час назад и сразу же приехали сюда, так что я понятия не имею, знает ли его семья, что мы в Риме. Но я уставилась на дверь, беспокоясь, что другой Бенетти ворвется в дверь и попытается остановить меня.
Загудел телефон охранника. Он поднял трубку и прислушался, затем я увидела, как напряглись его плечи. Кивнув, он несколько раз повторил va bene, прежде чем отключился.
Он встал и, позвякивая ключами, направился ко мне. – Синьорина Монтелла. Следуйте за мной.
Я понятия не имела, куда мы направляемся, но я была готова к битве. Я должна была сделать все, что могла, для Луки. Мы продолжили путь в учреждение, проходя мимо офисов и столов. Наконец охранник остановился, открыл дверь и жестом пригласил меня войти.
Меня встретили четыре цементные стены и старый стол. – Я не понимаю, – сказала я, глядя на него. – Где Пальмиери?
– Per favore, – он махнул рукой, указывая на комнату.
Я уже не была так уверена в этом плане. Никто, кроме Габи, не знал, что я здесь, и я была во власти этих незнакомцев. Я с трудом сглотнула. – Пальмиери идет?
Охранник не ответил. Он захлопнул дверь, и я услышала, как щелкнул замок.
Я потянулась, чтобы проверить, просто чтобы убедиться. Да, он запер меня. Черт!
Прежде чем я позволила своему воображению вырваться из-под контроля, я устроилась за столом и сделала несколько глубоких вдохов. Паниковать было бесполезно, пока не было повода для паники. Я была гражданкой США с правами. Они не могли оставить меня здесь навсегда и не могли причинить мне вред.
Никто не знает, что я здесь. Они могут делать, что хотят.
Я вытащила свой телефон. Никакой связи. Отлично.
После нескольких глубоких вдохов я решила отвлечься, посмотрев фотографии, которые я сделала за короткое время с Лукой. Он ненавидел фото, но он позволил мне сделать несколько снимков. Слава богу, я не удалила их, когда узнала правду о нас.
Его красивое лицо заполнило экран, его глаза были теплыми и ласковыми, а тайная улыбка играла на уголках его рта. Темная щетина делала его сексуальным и опасным, и мой желудок скручивало. Иисусе, он был красивым. Я ненавидела, что он лгал мне, но в этой фотографии не было ничего фальшивого. Тепло в его глазах, улыбка на его губах… все было по-настоящему.
И на его щеке не было синяков.
Это укрепило мою решимость вытащить его из этого места. Я не была наивна, он не был невиновным человеком. Без сомнения, он заслужил сидеть в тюрьме за некоторые из своих поступков. Но мир был полон ужасных людей, которые никогда не сталкивались с последствиями своих действий, людей, чьи деньги и власть защищали их от последствий.
Почему один человек должен страдать, а миллионы других – нет?
Это было похоже на подоходный налог. Многим людям сошло с рук то, что они почти не платили, в то время как остальные из нас так много раздавали. Как, черт возьми, это было справедливо?
Ты оправдываешься, потому что любишь его.
Я отбросила эти мысли и пролистала еще фотографии. Ожидание затянулось так долго, что я отложила телефон, беспокоясь о своей батарее. Я прошлась, осмотрела комнату. Я не увидела камеры, но я готова поспорить, что она где-то была. Я снова проверила время.
Наконец, дверь открылась. Вошел мужчина с тусклым и несчастным выражением лица. – Синьорина. – Затем он быстро заговорил по-итальянски, и это прозвучало сердито.
Я подняла ладони. – Вы говорите по-английски?
– Конечно. А вы?
Ах. Теперь его отношение имело смысл.
Он мне не поверил.
– Синьор Пальмиери? – Когда он кивнул один раз, я продолжила. – Я Валентина Монтелла из Нью-Йорка. Мой отец – Флавио Сегрето. Я думаю, вы ищете его.
Он выдернул стул с противоположной стороны стола и сел. Его галстук был ослаблен, первая пуговица на рубашке расстегнута. Это добавило ему общего раздражения.
– Бенетти сказал тебе, я вижу.
– Лука мне не сказал. Мой отец сказал.
Поведение Пальмиери изменилось, его взгляд устремился на меня. – Значит, вы с ним регулярно общаетесь.
– Не совсем. Флавио держится подальше, чтобы защитить меня. Однако мы говорили о вашей дочери. – Пальмиери замер, как вкопанный, но мне пришлось выговорить остальное. Ему нужно было рассказать. – Он ее не убивал.
– Perdonami, signorina. Но факты говорят об обратном.
– Доказательства, предоставленные кем? Потому что кто-то вам лжет. Разве вы не хотите узнать, почему?
– А какие у вас есть доказательства невиновности вашего отца?
Я глубоко вздохнула. – В то время, когда убили вашу дочь, моя мать умирала от рака. Без моего ведома мой отец ухаживал за ней, пока ей становилась все хуже и хуже. Он любил ее. Он ни за что не согласился бы на работу, которая отдалила бы его от нее на это время.
– В этом нельзя быть уверенным.
– Я уверена на сто процентов. Я верю ему. И вы можете посмотреть его паспорт и ее свидетельство о смерти. Он не покидал Нью-Йорк. Кто-то другой убил вашу дочь.
Кончики его пальцев барабанили по деревянному столу, пока он изучал мое лицо. Настойчиво, словно выискивая слабые места. Подход был устрашающим, и я подозреваю, что многие преступники признались именно из-за него. Я старалась сохранять спокойствие. Правда была на моей стороне.
– А у вашего отца были предположения, кто может быть ответственным?
– Я вам скажу, но мне нужно ваше слово, что вы освободите синьора Бенетти.
Он рассмеялся, но это был сухой и невеселый звук.
– Никогда бы я не согласился на что-то столь глупое.
– Тогда я не скажу, что сказал мой отец.
– Вы находитесь в тюрьме в чужой стране. Вы искренне верите, что у вас есть какие-то рычаги влияния в данный момент?
– Да, есть. Вы чего-то хотите от меня, а я чего-то хочу от вас.
– Ты очень уверена в себе. – Он откинулся назад, его куртка слегка распахнулась, обнажив пистолет, который он носил. – Может быть, я оставлю тебя здесь, заставлю твоего отца прийти и поговорить со мной лично.
У меня пересохло во рту от этой угрозы, поэтому я облизнула губы. – Это не принесет никакой пользы. Он не придет, и, кроме того, он не виноват в смерти твоей дочери. Ты тратишь время, преследуя его за это.
Воздух в комнате становился гнетущим по мере того, как секунды тянулись, взгляд Пальмиери был похож на черные шары негодования. – Вы просите освободить одного из самых опасных преступников страны. Вы знаете, как долго мы пытались арестовать Бенетти?
– Но вы не предъявили ему обвинение в совершении преступления, и это заставляет меня думать, что вы знаете, что не можете этого сделать. У вас нет обвинения, которое будет держаться.
– Возможно, у нас правовая система работает иначе, чем в вашей стране.
– Это не так, когда дело касается надлежащей правовой процедуры. Я проверила.
– Возможно, я арестую вас за вмешательство в расследование, и вы сами изучите наши процедуры.
Я в отчаянии вскинул руки. – Перестань мне угрожать. Если хочешь узнать то, что знаю я, то обещай освободить Луку.
Пальмиери тщательно пригладил усы. – Если вы скажете мне то, что я хочу услышать, я разрешу сегодня же пригласить адвокатов синьора Бенетти.
Это казалось хорошим компромиссом. – Даешь слово?
– Sì, signorina. Даю вам слово.
– Флавио считает, что некто по имени Росси несет ответственность за смерть вашей дочери, и он пытается сделать моего отца козлом отпущения.
– Если это правда, то зачем нацеливаться на человека, который не жил в этой стране почти десять лет? Почему бы не выбрать кого-то другого, кого-то более удобного?
– Росси искал моего отца с тех пор, как тот уехал. Мой отец знал, что Росси воровал у мафии, и совершил ошибку, попытавшись использовать эту информацию, чтобы обрести свободу.
– Росси – распространенное здесь имя. У вас нет другой информации?
– Расследование мужчин в этой стране – это ваша работа, а не моя. Я уверена, что здесь есть человек с таким именем, который уже на вашем радаре.
Пальмиери уставился в стену, не двигаясь. Мне было интересно, о чем он думает, знает ли он этого человека по имени Росси и следит ли за ним. Я надеялся на это, потому что не хотел, чтобы он отказался от нашей сделки. Мне нужно было, чтобы Лука был освобожден.
Мужчина напротив меня встал и поправил галстук. – Если больше ничего нет, вы можете идти.
Я встала и сложил руки. – Не забудь свое обещание позволить адвокатам Луки вызволить его сегодня.
– Я никогда не обещал отпустить Бенетти сегодня. Но я согласился пустить его адвокатов для визита.
– Хорошо. Тогда его освобождение – лишь вопрос времени.
– Не будьте так уверены, синьорина. – Теперь, уже у двери, Пальмиери остановился. – У него был шанс остановить это, capisce? Я попросил его выдать вас или арестовать. Можете ли вы угадать, какой вариант он выбрал?
Мой рот приоткрылся от шокированного вздоха. Что за черт? Лука позволил им арестовать себя, вместо того чтобы выдать меня?
Мы больше не встречались и не спали вместе. Почему бы ему не спастись от тюрьмы, позволив Пальмиери взять у меня интервью? Это не имело смысла.
Клянусь защищать тебя от крови и преступлений.
Пальмиери держал дверь открытой, привлекая мое внимание. – Пойдем. Я провожу тебя вперед.
– Grazie, – сказала я и прошла мимо него в коридор.
Мы пошли вместе, мои туфли громко стучали по изношенным дорожкам. – Твой итальянский требует работы, – сказал он. – Но я полагаю, у тебя будет достаточно времени, чтобы усовершенствовать его здесь, не так ли?
Он имел в виду сейчас, пока я жду освобождения Луки? – Не уверена, что смогу многому научиться за несколько дней, но посмотрим.
– Несколько дней? – издал он пренебрежительный звук горлом. – Синьорина, если вы думаете, что Бенетти когда-нибудь позволит вам вернуться в Нью-Йорк, вы обманываете себя. Эта жизнь, его жизнь, поглощает женщин целиком.
Он был неправ. Я не собиралась здесь оставаться, что бы ни хотел Лука. Между нами все кончено.
Он остановился у выходной двери и рявкнул на мужчин, чтобы те открыли. Раздался звонок, и Пальмиери толкнул дверь. – Arrivederci, 100Signorina Montella.
Я начала уходить, но остановилась. – Мои глубочайшие соболезнования в связи с утратой вашей дочери, синьор.
Он не отреагировал, поэтому я поспешила выйти, надеясь, что сделала достаточно.
– Мои дяди сходят с ума.
Я закрыла дверцу машины и потянулась к ремню безопасности. – Почему?
– Лука позвонил им и был очень, очень зол. – Габи посмотрел в зеркала и выехал на дорогу, отъезжающую от тюрьмы. – Они хотят, чтобы мы немедленно прибыли в Катандзаро.
– У тебя проблемы из-за того, что ты притащил меня сюда?
– Я думаю, мы оба в беде, Вэл.
Я волновалась за Габи, но не за себя. – Мне все равно. Мы правильно сделали, что приехали.
– Как все прошло? Ты вразумила моего отца?
– Нет. Он вел себя очень странно. Как будто он меня не знал. Как будто я была просто какой-то девчонкой, с которой он переспал в Нью-Йорке. Но когда он мог, он прошептал, что мне опасно здесь находиться.
– Но ты сказала что мы поступили правильно.
– Мы это сделали. Я встречалась с Пальмиери. Это то, что заняло так много времени.
У Габи отвисла челюсть. – Чё за хрень? Ты говорила с GDF? Ты знаешь, насколько это плохо?
– Мне все равно. – Я полезла в сумочку и достала батончик мюсли. Мои нервы были слишком напряжены, чтобы есть, и я умирала с голоду. – Если рассказ Пальмиери о том, что я знаю, может помочь освободить Луку, то я с радостью это сделаю. Я не связана никакими странными правилами общения с полицией.
– Неудивительно, что мои дяди расстроены.
С тех пор мы почти не разговаривали. Габи мчался по итальянским автострадам, пока мы направлялись на юг. Мы останавливались несколько раз, чтобы сходить в туалет и перекусить, но в остальном продолжали ехать к семье Луки. Я старалась не волноваться. Я не сделала ничего плохого.
Наконец, мы свернули с главной дороги и поехали в горы. Это был красивый пейзаж, с пологими вершинами и долинами, старыми фермерскими домами. Светило солнце, и овцы паслись на полях. – Вот как выглядит итальянская деревня. Она очень странная.
– Скучно, – сказал Габи. – У моего отца тоже есть дом в городе, как и у моей матери, но здесь живем мы с Лео. Здесь для нас безопаснее.
– Тяжело ли вам было расти вдали от матери?
– Я вижу ее все время, так что нет. Мой отец следит за тем, чтобы мы с Лео оставались рядом с нашими матерями.
– Ты когда-нибудь хотел, чтобы твой отец женился на ней? – Габ замолчал, и я поспешила сказать: – Извини, если это слишком личное. Это просто напоминает мне кое-что из сказанного Пальмиери.
– Что он сказал?
– Эта жизнь поглощает женщин целиком.
Габи постучал пальцами по рулю. – Тебе не нужно беспокоиться об этом, Вэл.
– Я знаю, потому что я не останусь. Но это странно. Например, Лука никогда не был женат, и вокруг нет ни одной женщины. Ни сестер, ни тетушек. Твоя жизнь полностью окружена мужчинами.
Он лениво усмехнулся мне, напомнив о его отце. – Не полностью окружен.
– Ладно, я поняла. Ты много трахаешься. Будь серьезен. Почему вы все так ненавидите женщин?
– Мы не ненавидим женщин. Наша домработница – женщина.
– Это не особо помогает твоему делу, Габи.
Его руки сжимали руль. – Не знаю почему. Думаю, мы пытаемся их защитить.
– Принижение роли женщин не защищает их. Оно душит их. Мы хотим участвовать, быть равными, а не быть вытесненными в сторону.
– Женщины здесь в зоне риска. Ты не так сил…
– Если ты скажешь – не так сильна, я выгоню тебя в мусорку.
Габи неловко поерзал на сиденье, словно думал о том, какой вред я могу нанести его яичкам. – Становится лучше. Сейчас все больше женщин управляют ндринами. Все больше жен управляют делами, когда их мужья находятся в тюрьме.
– Но не с твоим.
– Вэл! Чего ты от меня хочешь? Я всего лишь второй сын. Поговори с моим отцом.
Нет, спасибо. Оставаться в Катандзаро не входило в мои планы, а дома у меня были свои собственные битвы. Мне нужно вернуться в Нью-Йорк как можно скорее.
Мы ехали молча. Дороги становились уже, когда мы поднимались выше. Он свернул на немаркированную дорогу и продолжил путь. Это было похоже на лабиринт. Я бы никогда не нашла дорогу сюда даже с картой.
Черные железные ворота тянулись поперек дороги, соединенные с похожим забором, который, казалось, тянулся на мили. Габи нажал несколько кнопок на клавиатуре, и металл медленно распахнулся. Когда мы проезжали, он помахал рукой нескольким мужчинам, собравшимся у небольшого дома. Охранники, без сомнения.
Вскоре показалась раскинувшаяся каменная вилла. Состоящая из трех разных уровней, дом был построен прямо на холме, почти как продолжение окружающей скалы. Зеленые растения и деревья окружали периметр и дорожки, выстроились по краю крыши. Вьющиеся цветы украшали фасад, а фонтан гордо возвышался посередине круговой дорожки. Сбоку также было несколько небольших соответствующих зданий, но я не могу отвести взгляд от искусно спроектированной массивной конструкции.
Это было не убежище гангстера. Это было суперроскошное поместье, достойное кинозвезды.
– Ух ты, – выдохнула я. – Это то место, где ты живешь?
– Подожди, пока не увидишь, что внутри. – Он припарковался у каменного фонтана, и мы вышли. – Пошли. Они сразу же захотят на меня накричать.
– А я?
– Они не будут на тебя кричать. – Он бросил свою бейсболку на заднее сиденье машины, затем взъерошил волосы. – Мой отец сдерет с них кожу живьем, если они посмеют.
Слова были сказаны с абсолютной серьезностью. Это было суровое напоминание о том, чем был оплачен этот дом – кровью и преступлениями. Я не могла этого забыть.
Он повел меня выше по тропинке, пока мы не достигли двери. Набрав несколько цифр на клавиатуре, он сказал: – Это кабинет моего отца.
Прежде чем я успела подумать, что я собираюсь сказать, мы уже были внутри. Комната была просторной, мягко освещенной. Современная и чистая, с большими абстрактными картинами на стенах. Шикарно, для человека, который понимал деньги, но не хотел их выставлять напоказ.
Братья Бенетти, вместе с еще одним мужчиной, которого я не узнала, были на ногах, ожидая нас. Никто из них не выглядел счастливым.
Серхио немедленно набросился на Габи, его итальянский был яростным и быстрым. Габи не пытался говорить, просто молча стоял, заложив руки за спину, и позволял дяде ругаться на него. Я не могла больше этого выносить.
– Перестань, – сказала я. – Это я та, на кого ты должен злится. Не вымещай злость на Габи.
Брат Луки сложил ладони вместе и приложил кончики пальцев к губам. Казалось, он глубоко дышал. – Синьорина, я пытаюсь быть уважительным. Но то, что вы сделали сегодня, было очень опасно. Вы поставили под угрозу многое, включая жизнь моего брата.
Я не могла понять, как это могло быть правдой. – Мне пришлось поговорить с Пальмиери. У него есть полномочия освободить Луку, и я подумала, что использование информации о моем отце поможет.
– Вы играете с огнем, синьорина. Есть вещи, которые вам не понять.
– Тогда объясни мне.
Его губы дернулись, будто мой вопрос его оскорбил.
– Это семейные дела. Я могу обсуждать их только с родными.
Я указала на молодого человека рядом со мной.
– Или, возможно, с Габи?
Серхио бросил взгляд на племянника, прежде чем снова повернуться ко мне.
– Лука сам решает, что должны знать его сыновья. И ты не имеешь права вмешиваться. Знай свое место.
– Мое место? – я усмехнулась с явным презрением. – Да, я прекрасно знаю, какое место вы мне отводите в вашем мире. Рожать детей и молчать. Так, Серхио? Что ж, это может работать здесь, но в Нью-Йорке такие порядки не действуют. Мы не тихие, покорные женщины, которые боятся открыть рот. Пальмиери хотел моего отца, но по неправильным причинам. Я объяснила ему, как всё обстоит на самом деле, и он согласился принять адвокатов Луки. Кстати, не благодарите. Так что перестань кипятиться и угомонись!
Никто не сказал ни слова. Серхио выглядел одновременно сердитым и удивленным, его лоб нахмурился, а челюсть напряглась, но я закончила объясняться.
Я наклонилась к Габи.
– Мне бы очень хотелось сейчас увидеть остальную часть дома, особенно спальню с мягкой кроватью.
Габи моргнул несколько раз, но кивнул. – Следуй за мной.
