Текст книги "Империя Искушения (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава третья

Валентина

– Ладно, я выпью еще, – объявила я. – Но сначала ты должен сказать мне свое имя. Я не могу продолжать думать о тебе как о Седьмом Столике.

Он протянул руку. – Лука ДиМарко.

– Вэл Монтелла.

Я вложила свою руку в его, и большие пальцы охватили мою. Теплая, грубая кожа обернулась вокруг меня. У него была сильная хватка, мужская хватка. Тепло прокатилось по мне и расположилось между ног.

– Вэл? – спросил он.

– Сокращенно от Валентина.

– Ах… какое красивое имя.

– Я всегда его ненавидела. Слишком похоже на – валентинка.

Его брови нахмурились, словно он был в замешательстве. – Это от римского имени Valentinus, которое происходит от латинского слова valens. Оно означает – здоровый или сильный. Это почетное имя в Италии.

О, боже. Сексуальный и умный? Мое тело собиралось подняться в пламя, поэтому я заставила себя отпустить его руку. Но его прикосновение все еще оставалось на моей коже.

Я оттолкнула нежелательное влечение и приняла от него еще один полный бокал вина. Я постаралась, чтобы на этот раз наши пальцы не соприкоснулись.

– Итак, что ты хочешь узнать?

– Почему ты здесь, а не в колледже?

Опираясь на стойку из нержавеющей стали, я держала в руке бокал. – Моя мать управляла этим местом после смерти моего дедушки. Но когда она умерла три года назад, я взяла на себя управление.

– Мне жаль это слышать. Больше никого нет? Двоюродного брата или дяди?

Я прищурилась и посмотрела на него. – Ты имеешь в виду мужчины, да?

– Я имею в виду взрослого.

– Я достаточно взрослая.

Он отпил вина и уставился на меня поверх края. – Едва ли. В любом случае, тебе нужна более твердая рука с персоналом. Ты позволяешь им вести себя, как будто ты друг, а не босс.

– Возможно. Но мне было трудно удерживать людей рядом. Я не могу позволить себе… – Я прикусила губу, сдерживая свои мысли. – Я собиралась сказать, что не могу позволить себе потерять кого-то еще. Но за одну ночь я потеряла почти всех.

– Это может быть хорошо, не так ли? Новый старт.

Горький, громкий смех вырвался из моего рта. – Конечно. Потому что здесь так легко нанимать людей. И у меня заканчиваются деньги. Ресторан работал в минус последние восемь месяцев, используя остаток страховой выплаты моей матери. Я не знаю, как долго я смогу оставаться на плаву.

– Если еда и зарплата будут хорошими, люди придут.

Он говорил кругами, а я была совсем не в настроении…

Мой желудок выбрал именно этот момент, чтобы издать отвратительно громкий звук. Ужаснувшись, я замерла и молилась, чтобы пол поглотил меня целиком. Затем я положила руку на живот, словно могла остановить то, что там происходило.

– Извини. Не обращай внимания.

Он замер, не донеся стакан до рта. Потом нахмурился.

– Когда ты в последний раз ела?

Я вспоминаю прошедший день. Я пропустила обед для сотрудников, чтобы разобраться с особенно отвратительным поставщиком овощей. Съела ли я энергетический батончик со своего стола? Нет, это был завтрак. Бублик, я почти уверена.

Лука тяжело вздохнул, выглядя обиженным, и поставил стакан. Он снял пиджак, затем сложил его и положил на стойку. Внезапно мое внимание отвлекли широкие плечи, затянутые в хрустящую белую рубашку. Галстука не было, так что я могла видеть часть его груди и волосы, покрывающие его кожу. Все в нем было таким мужественным, совершенно не похожим на любого парня моего возраста.

Он обошел меня, за остров, к газовой плите. По пути он начал закатывать рукава рубашки, обнажая сильные предплечья и загорелую оливковую кожу. Должно быть, я выпила больше вина, чем думала, потому что мне не терпелось провести пальцами по этим предплечьям, проследить вены и сухожилия.

Он заглянул в кастрюли, оставшиеся на плите, и отодвинул их в сторону, затем поискал среди кухонных принадлежностей и посуды. Он достал чистую сковороду и поставил ее на конфорку.

– Что ты делаешь? – спросила я.

В его руках появился чистый фартук, который он обернул вокруг талии. – Готовлю тебе ужин.

Ужин?

Он ни в коем случае не готовил мне еду. Я, должно быть, неправильно расслышала.

– Извини, что?

Вместо того, чтобы повторить, он заглянул в кастрюлю с водой, оставшейся с предыдущего раза. Лука потыкал вялую лапшу и покачал головой. – Mamma mia¹⁵, – услышала я, как он пробормотал, прежде чем отнести кастрюлю к мусорному ведру и перевернуть ее, отправив пасту и воду в мусорное ведро.

Взяв свежую кастрюлю с бульоном, он наполнил ее водой и поставил на конфорку, которую зажег одним движением руки. Он двигался быстро, эффективно, как человек, которому комфортно на кухне. Я почти не могла поверить своим глазам.

Горячий итальянец, который выглядел как бог, готовил? Это несправедливо. Я практически выросла в этом ресторане, и я была безнадежна в приготовлении еды.

– Где чеснок? – спросил он, роясь в специях.

– Он там. – Я обошла прилавок и нашла контейнер с чесночным порошком. – Вот.

Он посмотрел на контейнер в моей руке, и его верхняя губа скривилась в усмешке.

– Я имел в виду свежий чеснок. – Он выбрал соль и насыпал ее в кастрюлю на плите.

– Свежий чеснок должен храниться в холодильнике.

– Принеси мне головку.

Он не спросил можешь ли ты. Просто четкий приказ принести ему ингредиенты. Но это не помешало мне дойти до холодильника.

– Что-нибудь еще? – спросила я через плечо с изрядной долей сарказма.

– Три перца чили. И немного петрушки.

Внутри холодильника был беспорядок. Овощи были разложены без всякого смысла, а сегодняшняя поставка даже не была убрана. Я вздохнула. Еще один проект на завтра.

Я поискала на полках, но к сожалению, не смогла найти перца чили, только зеленый болгарский перец, поэтому я взяла три вместе со свежей петрушкой.

Он уставился на предметы в моих руках. – Это не перец чили.

– Я не смогла найти ни одного, поэтому взяла эти. Разве они не подойдут?

Он пробормотал что-то по-итальянски и взял петрушку. – Положи перцы обратно.

Я сделала, как приказано. Когда я вернулась, он искусно рубил петрушку на деревянной разделочной доске. Он обращался с ножом, как профессиональный повар, но я была заворожена мускулами его предплечий, когда он работал. Он выглядел сильным. И компетентным.

Стоп. Он слишком стар для меня. И мне это неинтересно.

Ладно, возможно, меня немного интересовали эти предплечья.

Нагнувшись, он поискал что-то внизу. Он помахал гигантским контейнером с оливковым маслом в двух пальцах, словно держал дохлую крысу. – Это было сделано в Техасе.

Я скрестила руки на груди, чувствуя себя оборонительно. – Это хорошее оливковое масло.

Он открыл контейнер и понюхал содержимое. – Это дерьмо.

– Ну, это все, что у нас есть.

– Это твоя проблема, – сказал он, капая немного масла в сковородку. – Ты не знаешь настоящей еды. Скажи, какое твое любимое блюдо?

Это было легко.

– Курица с пармезаном.

Он фыркнул. – Оно не из Италии. Следующее?

Разве? – Спагетти и фрикадельки.

– Опять же, это не итальянское блюдо.

Теперь я начала раздражаться. – Тогда почему эти блюда есть в каждом итальянском меню мира?

Он добавил в горячее масло стебли петрушки и зубчики чеснока. – В настоящих ресторанах, их нет. – Он помешал стебли и чеснок металлической ложкой.

Я пошла за бокалом вина, мне нужно чем-то заняться, кроме как пялиться на этого раздражающего и прекрасного мужчину. – Ну, здесь, в Америке, мы любим курицу с пармезаном, спагетти и фрикадельки.

– Это тебе понравится больше. – Он добавил горсть спагетти в кипящую воду. Затем он удалил кусочки чеснока и стебли, выбросил их в мусорное ведро, затем потянулся за двумя зубчиками чеснока и теркой. Как будто это было самым простым делом в мире, он натер чеснок в теплое масло.

Я пила и смотрела, завороженная. Тертый чеснок? Что за магия?

Он добавил рубленую петрушку, хлопья красного перца и половник воды из-под пасты, затем все это перемешал. – У тебя есть сыр? Настоящий сыр, а не порошковый.

– Да, у нас есть настоящий сыр.

– Va bene¹⁶. Принеси мне пекорино, или Пармиджано-Реджано.

– У меня есть куски пармезана.

По его вздоху разочарования можно подумать, что я сказала, что мы используем мясной заменитель в наших фрикадельках. Лучше не упоминать, что пармезан был из большой сети дисконтных магазинов.

Я отдала ему сыр и прислонилась к стойке. – Ты сноб в еде и сноб в вине.

– Ты говоришь это так, будто это что-то плохое. – Он вынул пасту щипцами и добавил все это в сковороду. – Но ты попробуешь это и узнаешь, почему простые качественные ингредиенты лучше всего.

Еще половник воды для пасты, затем он потянулся за сыром и теркой. Я насладилась еще большим количеством порно с мышцами предплечья, пока он тер сыр поверх лапши.

– Найди мне две тарелки, – сказал он.

Взяв ручку сковороды, он поднял ее и начал бросать лапшу в соус легкими движениями запястий. Я стояла там, замерев, наблюдая. Ни брызг, ни капельки не пролилось. Он обрабатывал пасту, его сильные руки были одновременно умелыми и сексуальными, и я знала без сомнений, что эти руки будут такими же умелыми и сильными на женском теле. Мое сердце колотилось в груди, просто думая об этом.

– Тарелки, Валентина, – повторил он, и я поняла, что смотрю на него слишком долго.

Я схватила две тарелки с верхней полки, затем Лука положил две большие порции на тарелки, не забыв добавить еще соуса. Он натер сверху еще сыра, затем поднял обе тарелки. – Принеси наше вино и следуй за мной.

Еще один приказ. Этот мужчина не знал слова пожалуйста. Я схватила бокалы и бутылку и потащилась за ним в пустую столовую. Он уже расставил тарелки на чистом столе и снимал фартук, когда я его догнала. Он отодвинул мне стул.

Было странно интимно находиться с ним здесь наедине в ресторане. Почти как на свидании.

Нет, он просто старой закалки. Джентльмен. Он меня жалеет.

– Спасибо, – сказала я, садясь.

Лука опустился на сиденье напротив и положил салфетку на колени. – Buon appetito¹⁷.

– Пахнет потрясающе.

– Вкус тоже будет потрясающий.

Он налил нам вина, когда я откусила первый кусочек. Соус был немного острым, но сливочным, шелковисто-гладким во рту. Чесночный вкус был идеальным. Я быстро откусила еще кусочек. – О, боже. Это так чертовски вкусно.

Лука не притронулся к своей тарелке. Вместо этого он откинулся в кресле, держа в руке бокал с вином, и изучал меня, пока я ела. – Я рад, что ты так думаешь.

– Нет, серьезно, – сказала я, набив рот очередной едой. – Как можно приготовить что-то настолько хорошее и настолько ароматное за пять минут? Это несправедливо.

– Скорее пятнадцать, не так ли? И это блюдо было бы лучше с правильным сыром и настоящим перцем.

Я была слишком голодна, чтобы спорить. После нескольких укусов я спросила: – Где ты научился готовить? Ты ходил в кулинарную школу?

Он отпил вина. – Я учился, наблюдая. Еда очень важна в семье в моей стране.

– У тебя большая семья?

– Да, у меня три брата, но я старший. Они всегда были моей ответственностью.

– Откуда ты родом из Италии?

– Катандзаро. Ты знаешь, где это?

– Нет. Это недалеко от Рима?

– Даже близко нет. Если ты думаешь об Италии как о ботинке, то Катандзаро – это подъем.

– Это имеет смысл. Я думаю, что линия моего отца происходит из окрестностей Неаполя, но я не совсем уверена.

Он ничего не сказал, просто выпил свое вино, но я чувствовала его взгляд на себе, пока продолжал есть. Когда я закончила есть пасту, он поменял мою пустую тарелку на свою нетронутую. Я нахмурилась. – Ты не голоден?

– Нет, синьорина. Съешь ты, – он махнул рукой и налил себе еще вина.

Я не стеснялась, не в еде. Если он не хотел, то паста была честной добычей. И она была слишком хороша, чтобы пропадать зря.

– Почему ты в Паесано? У тебя здесь семья?

– Я здесь по работе.

Теперь костюм имел смысл. – Что за работа? – Я продолжала есть, пытаясь казаться непринужденной, как будто я не выуживаю информацию, хотя на самом деле это было так.

– Деловые встречи. – Он снова махнул рукой, серебряные часы на его запястье заблестели в мягком верхнем освещении. – Боюсь, ничего интересного.

– Где ты остановился?

– Я снял дом возле реки.

– Ого, это должно быть круто. Там есть несколько действительно хороших домов. Я полагаю, это лучше, чем останавливаться в гостевом доме Anne’s Bed and Breakfast в городе.

– Я предпочитаю уединение.

Что-то в том, как он это сказал, низкий хриплый, двусмысленный тон, заставил меня поднять на него взгляд. Наши глаза встретились, и я поклялась, что между нами проскочила маленькая дуга тепла. У меня перехватило дыхание, и я не могу отвести взгляд от его напряженного темного взгляда. В этот конкретный момент он смотрел на меня так, словно я была его тарелкой восхитительной пасты. Во рту у меня пересохло, и я почувствовала, как участился пульс.

Он ко мне приставал?

Идея казалась нелепой. Но этот взгляд… он мог растопить лед через всю комнату.

Поскольку мне было совсем не холодно, я выпалила первое, что пришло в голову:

– Я не пойду с тобой домой сегодня вечером.

Глава четвертая

Лука

Валентина Монтелла была чертовски сногсшибательной.

Темные блестящие волосы струились по ее плечам, а ее грудь заполняла белую шелковую блузку, которую она носила. Длинная юбка-карандаш и каблуки демонстрировали ее длинные ноги. У нее был широкий рот с пухлыми губами и безупречные черты лица, которым не требовалось почти никакого макияжа. Это был тот тип женщины, которую вы хотели выставлять напоказ на публике и никогда не позволять покидать свою постель.

Я этого не ожидал. Исходя из того, что я помню о Флавио Сегрето, я предполагал, что его дочь будет… менее привлекательной, чем эта.

И как она на меня посмотрела? Любопытство. Интерес. Большинство женщин в моей стране знали достаточно, чтобы распознать опасного мужчину, но Валентина позволила мне подать ей вино и остаться с ней наедине. Ma dai¹⁸, эти американцы. Никакого самосохранения. Если бы она была моей женщиной, такой мужчина, как я, не подошел бы к ней ближе, чем на пять метров.

Хотел ли я отвезти ее сегодня вечером домой? Черт, да.

Но по многим причинам я не мог. Поэтому мне нужно перестать фантазировать о всех способах, которыми я хотел бы осквернить эту прекрасную девочку.

– Я не для этого остался и не приготовил тебе ужин, – спокойно сказал я.

– О, – она опустила взгляд и намотала на вилку еще одну порцию пасты.

– И ты слишком юна для меня, – сказал я, скорее себе, чем ей.

– А сколько тебе?

– Достаточно, чтобы быть слишком взрослым.

Тридцать восемь, но число ничего не значит, когда дело касается возраста. Важен был жизненный опыт, а я прожил сто лет как Дон Бенетти. Я был убийцей и наркоторговцем. Главой преступной империи, которая простиралась по всей Италии и Европе. То, что я сделал и видел, ужаснуло бы большинство обычных людей. Я не хотел отвечать перед женой и не хотел подвергать кого-либо риску. Вот почему я не женился, почему я не женюсь.

– Да, я иногда тоже так себя чувствую, – сказала она, вытирая рот салфеткой. Затравленный взгляд в ее глазах, печаль в складках ее рта? Это тронуло что-то глубоко в моей груди, точно так же, как когда я наблюдал, как ее сотрудники ушли от нее ранее. Я чувствовал, что эта молодая женщина потерялась в море, держась за очень тонкую веревку пытаясь удержаться на плаву.

Я помню, что часто чувствовал то же самое, когда принял на себя управление семьей после смерти отца. Мои братья были рядом, чтобы помочь, слава Богу. Так кто же помогал Валентине Монтелле?

После очередного глотка вина я изучил ее.

– Девушка в твоем возрасте должна учиться в колледже. Ходить на вечеринки и веселиться.

Она фыркнула. – Конечно. Я займусь этим в свободное время.

Я еще больше обозлился на ее отца. Даже косвенно, Сегрето мог это исправить. Он мог бы нанять других, чтобы они управляли этой дырой, позволив Вэл жить своей собственной жизнью.

– Ты сказала, что твоя мать была больна.

Она потянулась за вином и выпила. Ее голос был тихим и напряженным от боли, когда она сказала: – Ей поставили диагноз рак яичников, когда мне было шестнадцать. – Она пожала плечами, слегка приподняв их. – Она умерла два года назад.

– Мне очень жаль, bella.

И я понимал ее. Моя собственная мать была марионеткой моего отца, всегда выбирая его вместо своих детей. Я с юных лет научился не рассчитывать на нее ни в чем, включая любовь. Но я знал много хороших матерей, включая женщин, которые родили Габриэле и Леонардо. Я не был женат ни на одной из своих бывших любовниц, но мои мальчики пережили прекрасное детство, любимые обоими родителями.

– Спасибо, – сказала она. – Я все еще очень скучаю по ней, но наличие ресторана помогает мне чувствовать связь с ней.

– А твой отец?

Выражение ее лица замерло.

– Он нечасто появляется на горизонте. – Она осушила бокал с вином. – Он, по сути, отсутствующий отец. Просто приезжает в город на день-два, а потом снова уезжает на полдесятилетия. – Потянувшись за бутылкой, она чуть не опрокинула стакан с водой. – Черт!

Мы оба потянулись, чтобы придержать пустой стакан. В итоге я обхватил ее пальцы своими, и покалывания обожгли меня. Она не сводила глаз с наших рук, но я заметил, как она быстро втянула воздух.

Мы оставались так, наши руки соприкасались, в течение нескольких секунд, как будто никто из нас не хотел двигаться. Затем она наконец вытащила свои пальцы из-под моих и положила руки себе на колени. Я поднес бокал к губам, внезапно захотев чего-то покрепче вина. Мне нужно привести голову в порядок.

Дверь кухни распахнулась. – Вэл?

Там стоял молодой человек, на голове у него была бейсболка, а на талии был грязный фартук. Его взгляд обшарил комнату и остановился на столе, где я сидел с Валентиной. Затем он посмотрел на меня, его глаза слегка сузились. Хотя я его не знал, я не отступил. Я ответил ему ровным, спокойным взглядом. Как будто у меня было право находиться здесь.

– Джон! – сказала Вэл, наклоняясь в кресле, чтобы посмотреть назад. – Как там дела?

– Я только что закончил. Но, может, мне стоит остаться еще немного. Пока ты не закончишь есть.

– О, я закончила. – Она откинулась назад и подняла руки. – Я больше не могу есть.

Джон подошел к столу и начал убирать наши тарелки. – Я отнесу эти тарелки обратно. Тебя подвезти домой?

Вэл коснулся его руки и мои челюсти сжались. Кем был этот мужчина для нее? Не парнем, потому что не возникло бы вопроса, как она доберется домой. Парень отвез бы ее домой и трахал бы ее всю ночь напролет.

– Тебе не обязательно это делать, – говорила она. – Я уберу.

– Это не проблема, – сказал он, расставляя тарелки и столовые приборы. – Я не против. Я их помою, а потом отвезу тебя домой.

Намек ясен, он не доверял мне. Хотя я едва ли мог его винить, мне это не нравилось. Я заметил татуировки на его руках и шее, некоторые грубые, как будто нарисованные рукой. Итак, тюрьма. Я задавался вопросом, что он сделал, чтобы заслужить срок за решеткой. Он не показался мне закоренелым преступником. Как и я.

– Джон, да? – спросил я, расслабляясь в кресле. – Как долго вы здесь работаете?

Он не ответил сразу, поэтому Вэл заполнил тишину, сказав – Джон, это Лука ДиМарко. Лука, это Джон Натале. Он был моим посудомойщиком последние полтора года.

Натале. Значит, итальянского происхождения. Я бы приказал своим людям проверить его. – Piacere¹⁹, Джон Натале, – пробормотал я.

Приятно познакомиться, ублюдок.

Он кивнул головой, затем взял стопку посуды в руки и понес ее на кухню. Когда мы снова остались одни, Вэл сказала – Обязательно было так его запугивать? Он хороший работник.

– Запугивал? Я же был очень дружелюбен.

– Дружелюбно, конечно. Слушай… – Она глубоко вздохнула и слегка наклонилась. Ее пальцы играли с ножкой бокала, пока она смотрела на стол. – Ты здесь, в Паесано, в моем ресторане. Типа, ты итальянец, и это заставляет меня задуматься… Ты здесь из-за чего-то, связанного с моим отцом?

Она была умной девушкой. Это был хороший вопрос, правильный вопрос, который нужно было задать.

Ложь, которую я подготовил, висела у меня на языке. Я намеревался придумать историю, чтобы быстро посадить ее на самолет, а затем передать ее Пальмиери. То, что произойдет дальше, не моя проблема. Если бы она или Сегрето умерли, пусть так и будет. У меня были свои проблемы. Мне нужно вытащить Никколо из тюрьмы, прежде чем он разрушит всю мою империю.

Но это было до того, как я увидел, как она держится за это место ногтями. До того, как я услышал, как урчит ее живот, потому что она заботилась обо всех остальных прежде, чем о себе. До того, как я заметил усталость в ее глазах, которая заставила меня захотеть помочь ей любым возможным способом…

И она только что призналась, что Сегрето появляется здесь время от времени. Это означало, что он был близко, следил за своей дочерью, как я и подозревал.

Возможно, я мог бы передать Флавио Сегрето напрямую Пальмиери, не прибегая к помощи Валентины.

Мне нужно это обдумать.

Встретившись с ней взглядом, я солгал.

– Нет. Я здесь по делу.

– О, хорошо, – тихо, почти мечтательно сказала она, потом ее щеки потеплели, и она прикусила губу самым очаровательным образом.

– Я имею в виду, хорошо, что это не из-за моего отца. Я на самом деле не так много знаю о нем и знать не хочу.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Кажется, я мельком увидела его на похоронах мамы. – Она провела накрашенным ногтем по белой скатерти. Ее ногти были темно-красного цвета, цвет, который я счел очень сексуальным. – Но он со мной не разговаривал.

Потому что Сегрето знал, что опасно показываться с ней на людях. Но я бы поставил на что угодно, что он где-то рядом или, по крайней мере, следит за ней.

Прежде чем я успел что-то сказать, она спросила:

– У тебя есть семья в Италии? Жена? Дети?

Она что, пыталась привлечь внимание?

– Я никогда не был женат, но у меня двое сыновей. Им шестнадцать и восемнадцать.

Ее брови поднялись вверх.

– Ты не любил их мать? – Я почти рассмеялся. Не потому, что я думал, что любить любовницу невозможно, а потому, что я не верил, что способен на это чувство. Я не испытывал любви ни разу с тех пор, как начал трахаться в тринадцать лет. И внебрачные дети были обычным явлением в Ндрангете. У каждого дона, которого я знал, был как минимум один ребенок от женщины, которая не была его женой.

– Матерей, во множественном числе, и ни одна из них не была заинтересована в браке со мной.

– Мне трудно в это поверить. Воспитывать детей – это большой труд.

– Не тогда, когда у тебя есть деньги. Я помог обоим столько, сколько им было нужно, и у моих сыновей было все самое лучшее.

На ее лице промелькнуло что-то, разочарование? но я не успел разобрать.

– Так тебя не было рядом.

Ах. Она сравнивала меня со своим отцом.

– Я помогал их растить. Не проходило и дня с тех пор, как они родились, чтобы я не видел их обоих.

Лео и Габриэле были моими наследниками, моим наследием. Бенетти до мозга костей. Я был ответственен за то, чтобы они были сформированы должным образом для того, что принесет им будущее. Не могло быть никакой слабости или колебаний, когда придет время взять на себя управление.

Мой мобильный снова завибрировал в кармане, но я проигнорировал его. Вероятно, мои люди снаружи проверяют. Я взял с собой в Паесано семь охранников, хотя мои братья настаивали на большем количестве. Я отклонил их, думая, что не задержусь здесь надолго. Теперь это казалось глупостью с моей стороны.

Валентина оперлась локтем на стол и подперла подбородок ладонью. Ее губы изогнулись в ухмылке.

– Ты хочешь сказать, что менял подгузники в своем сшитом на заказ костюме?

– Я нанял няню, чтобы менять подгузники.

– Конечно, – она закатила глаза к небу.

– Габриэль дважды блевал на меня. Тебе от этой информации станет лучше?

– О да, уже лучше.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь ей.

– Я готовлю тебе ужин, и вот как мало ты обо мне думаешь, а? Ma dai, signorina.²⁰

Она уставилась на меня, ее взгляд слегка затуманился. Я не мог понять, было ли это похоть или вино, но я надеялся, что это все же вино. Я уже пытался сопротивляться ей. Если она поощряет меня, я потерян, и трахать ее будет плохой идеей. Мой член уже натворил достаточно проблем. Она ненамного старше Лео, черт возьми.

Дверь кухни снова открылась, нарушая момент, и мы оба отвернулись. Я заставил свой член успокоиться, когда Джон приблизился с моим пиджаком, болтающимся на одном пальце. Проверял ли он карманы на предмет улик? Если так, то я рад его разочаровать. Я не настолько глуп.

Я откинулся на спинку стула и встал в полный рост. Я был выше посудомойщика как минимум на три дюйма, и не стеснялся использовать это, чтобы произвести впечатление. Я протянул руку за курткой, и он передал её мне. – Grazie²¹, Джон.

Он проигнорировал меня. – Ты собираешься домой, Вэл?

– Да, думаю, пора, – сказала она, поднимаясь со стула. – Дай мне только выключить свет и запереть дверь.

– В таком случае, спокойной ночи, – ответил я, перекинув пальто через руку. Я обошёл стол, поцеловал Вэл в обе щеки и попытался уловить её сладкий аромат, пока была возможность. – Всегда с удовольствием, signorina.

– Спасибо за ужин, Лука. Не помню, когда в последний раз кто-то готовил для меня.

Стыдно. Это прекрасное создание заслуживало того, чтобы о нем заботились и баловали.

Прежде чем я успел дать обещания, которое мне не положено давать, я просто сказал: – Prego, bella²². – И заставила себя выйти через парандую дверь.