Текст книги "Империя Искушения (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Что ты узнал? – спросил Данте.

– Он рассказал мне о нескольких отдаленных бухтах. У меня есть координаты. Пошли.

– Как мы туда доберемся? На машине?

– Пешком. Это недалеко, и он не услышит, как мы приближаемся.

Валентина

Я упала на стул за кухонным столом, голова кружилась. Пожар, автокатастрофа, Флавио, стреляющий в Роберто… и теперь мой бывший мойщик посуды в сговоре с моим отцом? Боже мой. Я не была уверена, что смогу справиться с чем-то еще.

Флавио поставил мне на стол стакан воды, затем опустился на стул напротив и забарабанил пальцами по дереву. Я проигнорировала воду. Я не хотела от этого человека ничего, кроме объяснений. – Давай послушаем. Потом мне нужно вернуться и убедиться, что с Роберто и Лукой все в порядке.

Морщины вокруг его глаз стали глубже, как будто он был раздражен, но он не спорил. – Я вырос в маленьком городке на юге Италии⁠…

– У меня нет времени на твою историю жизни. Пропускай уже.

– Валентина. – Он хлопнул ладонью по столу. – Ты выслушаешь. Это имеет отношение к тому, почему я здесь.

Я сложила руки и склонила голову, ничего не говоря. Флавио воспользовался этим, чтобы продолжить. – Там, откуда я родом, figlia, нет работы. Никаких возможностей для молодых людей. Все разорены, а ндрангета? Они засасывают вас младенцами. У меня никогда не было надежды на другую жизнь. И какое мне было дело? Я мог кормить свою мать, своих сестер. Мой отец был мертв, и если бы вступление в ндрину спасло моих сестер от продажи хищным мужчинам, я бы с радостью это сделал. – Он вдохнул, а затем выдохнул. – Я также был хорош в роли солдата. Не высовывался, делал то, что от меня требовалось. Вскоре я поднимался все выше и выше, пока не стал частью Padrino, ⁹⁰пяти мужчин, которые подчинялись непосредственно capobastone.⁹¹

Пытался ли он оправдать свою принадлежность к мафии? Или произвести на меня впечатление своим званием? Мне было все равно. Я не хотела ничего знать о нем или его мотивах.

– Молодец, – саркастически сказала я.

– А потом я встретил твою мать. – Он замолчал, на секунду опустив взгляд на столешницу, прежде чем снова посмотреть мне в глаза. В его лице отражалась грусть, а в глазах блестели отблески воспоминаний, наполненных горечью и счастьем. – Она была… Ну, ты понимаешь. Эбби была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. С первого же мгновения, как только я её увидел, меня захлестнуло, словно пронзила стрела Купидона. И к тому же она была умной. Мы познакомились в баре ресторана, когда она пришла туда с друзьями. Я был у ее ног, как будто она была святой, а я – грешник, умоляющий о прощении. Я солгал о своей профессии? Конечно, солгал. Разве я мог признаться этой женщине, что я убийца, демон среди ангелов? Я был глуп и эгоистичен.

С этим мы определенно можем согласиться.

– Но я любил ее, – продолжал он, положив руку на грудь. – Если ты не веришь ни во что другое, пожалуйста, figlia, верь в это. Твоя мать была другой половиной моей души, чистой половиной.

– Так почему же ты не остался с ней? Почему ты ее отпустил?

– Мужчины в ндрине не уходят. Нет другого способа выбраться, кроме как умереть. Женщины присоединяются к нашему миру, а не наоборот, и твоя мать не хотела иметь ничего общего с этой жизнью. Не то чтобы я не пытался. Говорил, пока не задохнулся, но Эбби не сдавалась. Мне пришлось ее отпустить.

Это совпадало со всем, что я знала о своей матери. – Она говорила держаться подальше от мужчин, которые хотят меня контролировать.

Удивительно, но это заставило его рассмеяться. Его обветренное лицо преобразилось, и он стал выглядеть моложе, беззаботнее. – Я никогда не хотел ее контролировать. Она была слишком жесткой для этого.

Моя грудь болела, постоянное горе поднималось, напоминая мне, что ее действительно больше нет. Но даже в этом случае я не хотела делиться ее памятью с отцом. Он не заслуживал ее. Я подняла подбородок, готовая двигаться дальше. – Итак, ты отпустил ее и узнал тринадцать лет спустя, что я существую.

– Меня посадили в тюрьму вскоре после того, как ушла Эбби. Я был молод, зол из-за того, что потерял ее, и сделал глупость. Четыре года я не мог добраться до нее, даже если бы захотел.

– А что было, когда тебя освободили?

Он постучал пальцами по столешнице и уставился в окно. – Такие люди, как я, мы – раковая опухоль, яд для порядочных и уязвимых. Она была невинна. Зачем мне тащить ее в ямы ада вместе с собой?

Трудно с этим спорить. – Откуда ты узнал обо мне?

– Я приехал в Канаду по делам и у меня был момент слабости. Я решил проверить ее. Я не мог перестать думать об Эбби, даже все эти годы спустя. Я никогда не планировал говорить с ней.

– Но потом ты узнал обо мне.

– Я понял это в тот момент, когда увидел тебя. Твои глаза – как у твоей матери, но нос и подбородок – мои. Ты похожа на мою мать.

Тепло разлилось по моей груди, непрошеное и удивительное. – Она еще жива?

– Нет, figlia mia. Она умерла до того, как я встретил твою мать.

Я старалась не разочаровываться, но это было тяжело. Этот человек был моей единственной семьей, и он был монстром. – Ладно, продолжай. Давай закончим это.

– Я обратился к твоей матери, и ты можешь догадаться, как прошел этот разговор. Когда я вернулся домой, я решил уйти. Я не спрашивал разрешения у капо, потому что не получил бы его. Поэтому я ушел в тень. Чтобы найти меня, они сфабриковали ложь, чтобы настроить всех против меня. Сказали, что я предатель. Но это было неправдой. Потребовалось некоторое время, но я в конце концов обосновался здесь.

– Семь лет прятался в Нью-Йорке?

– Пять, но да.

Я не могла этого понять. – Какого хрена? Она знала?

Он сложил руки, потом положил их на стол. Потом снова сложил. Было ясно, что он тянет время.

Я резко втянул воздух, и на меня нашло понимание. – Она знала. Вы двое разговаривали.

Он опустил подбородок в знак признания, но не встретился со мной взглядом. Это был красный флаг. Мой голос резко повысился. – И еще?

– И многое другое.

Черт возьми. Я чувствовала себя… ошеломленной и преданной. Мои родители спали вместе, пока я была в школе. Я не могла в это поверить. Почему она мне не сказала? Как я никогда не замечала?

– Мы не могли тебе сказать, – сказал он. – Это было слишком опасно. Если бы я появился снова, вы обе были бы в опасности.

– То есть ты сделал исключение для нее, но не для своей дочери. Отлично. Спасибо, что прояснили это.

– Нет нужды в сарказме, figlia. Твоя мать была взрослой, ты – нет. Есть разница.

– Правильно. Разница в том, что мне нужен был отец. Мне нужна была помощь, когда она…

Я не могла этого сказать.

Он судорожно вздохнул. – Perdonami, Val. Но твоя мать настояла. Она не хотела, чтобы ты была вовлечена в мой мир. Мне пришлось уважать ее желания.

– Итак, ты просто стоял и смотрел, как она умирает?

– Нет. Она позволила мне помогать ей, как я мог, после того, как она заболела. Мелочи. Продукты, ремонт. Стирка. Ты была в школе, и это было важно для нее. Она не хотела, чтобы ты отказалась от своего будущего, чтобы заботиться о ней.

Я вспомнила то хаотичное время. Я провела большую его часть, разрываясь между ней, тратторией и школой. – Она сказала мне, что соседи помогают.

– Sì, – он указал на свою грудь. – Я был соседом. Я починил кухонную раковину. Я убедился, что в холодильнике есть еда. Я помог ей принять душ.

Это было слишком. Я оттолкнулась от стула и начала ходить по кухне. Я месяцами давала соседям бесплатную еду в знак благодарности. Они, должно быть, были в таком замешательстве.

Но это было больше, чем бесплатные обеды. У меня голова закружилась от того, что это значило. – Ты действительно любил ее.

– От всего сердца.

– Чёрт. – Я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами. – Я так сильно хочу тебя ненавидеть прямо сейчас.

– Я знаю, что я не был тебе хорошим отцом. Я никогда не хотел, чтобы ты была запятнана моим прошлым. Хуже того, я не хотел, чтобы ты потеряла еще одного родителя. Я подумал, что будет лучше, если я останусь в стороне, на случай, если Дон Росси найдет меня.

– Дон Росси?

Он махнул рукой. – Это не стоит объяснять. Но они не могут позволить мне жить, Вэл. Я слишком много знаю, особенно сейчас.

– Прошло много времени. Почему их это вообще должно волновать?

– Эти люди никогда не забывают. Теперь, когда они знают, где я, мне нужно будет спрятаться где-нибудь еще. Я оставался здесь только для того, чтобы присматривать за тобой последние несколько лет. Я хотел уберечь тебя от таких людей, как Бенетти.

Я прислонилась к кухонной стойке и скрестила руки. – Он не ужасный человек. Он заботится обо мне.

– Он жестокий монстр, жестокий человек. Он заботится только о себе, о своей семье. И он разрушит твою жизнь, если ты ему это позволишь.

– Ты ошибаешься. Он милый и очень нежный со мной.

– Такими они кажутся на первый взгляд. Как только ты сдашься, он сделает с тобой все, что захочет. Он уже тебя сюда затащил! Даешь этим людям возможность, и…

Скрипнула половица. Отец замолчал, его тело напряглось.

Через полсекунды на кухню вошел Лука. В руке у него был пистолет, направленный на моего отца.

Лука был здесь. И он выглядел устрашающе. Глаза жесткие, мускулы напряженные. Его лицо было высечено на граните, поскольку угроза вытекала из каждой поры. Это был главарь мафии, убийца. Человек, которого он скрывал под озорными словами и оргазмами. Я едва узнала его, хотя эти засосы определенно были моими.

Как же он нас нашел?

Лука не удостоил меня взглядом. Он сосредоточил все свое внимание на Флавио, прорычав что-то по-итальянски. Мой отец не ответил, что, казалось, еще больше разозлило Луку. Он сказал еще что-то, чего я не поняла, поэтому я резко сказала:

– По-английски, Лука. Я хочу знать, что ты говоришь.

– Я говорю, – ответил Лука, – что ему нужно пойти со мной и уйти от тебя.

Флавио презрительно фыркнул. – Скажи ей, что ты сказал на самом деле, Бенетти. Расскажи ей, как ты обещал разрезать меня и извлечь мои органы в наказание за ее похищение.

Я вздрогнула. Неужели Лука действительно это сказал? – Грубо и ненужно, Лука.

– Но это тот человек, с которым ты решила сблизиться, – напомнил мне отец. – Теперь ты понимаешь, что я имею в виду, figlia?

– Закрой рот, – Лука придвинулся ближе. – Или я выстрелю тебе в лицо.

Я не была большой поклонницей своего отца, но и не собиралась позволить ему убить. – Нет, ты не собираешься. Опусти пистолет, Лука. У нас вежливый разговор.

– Он не способен на вежливый разговор, – беспомощно сказал Флавио.

В дверях появился один из братьев Луки. Серхио сказал: – На твоем месте я бы заткнулся, Сегрето. У Луки был паршивый день. Мы бы не хотели, чтобы он вымещал злость на тебе.

– Лука, пожалуйста. – Я подошла к нему и положила ладонь на его руку. Жар почти обжег мою кожу, даже через ткань, а мышца была зажата.

– Иди с Серхио, Валентина, – тихо сказал он, устремив взгляд на Флавио. Казалось, эти двое вели молчаливую битву воли.

– Так ты можешь убить моего отца? Нет, я этого не сделаю.

– Сейчас же, Валентина.

– Ни за что, Лука. Я не уйду. Пожалуйста, убери пистолет и давай поговорим.

– Нечего обсуждать. Он врезался и похитил тебя. Застрелил Роберто. Поджег мой дом. По этим и многим другим причинам он умрет сегодня.

– Пожар был небольшим, – сказал Флавио, махнув рукой. – И я застрелил этого человека в место, которое, как я знал, не нанесет длительного вреда. Это ничего.

Был ли мой отец сейчас настоящим? Оправдание поджога и выстрела в ногу человеку не помогло. Правый глаз Луки начал дергаться, поэтому я поспешила сказать: – Но я в порядке. Тебе не нужно никого убивать сегодня.

Он медленно повернулся, и Лука впервые с момента своего появления встретился со мной взглядом. Я видела остатки паники, беспокойство, которое он питал, гнев из-за того, что сделал мой отец. Я положила руку ему на щеку.

– Я в порядке. Правда. И ты не можешь причинить ему вреда. – Он уставился на меня, не двигаясь. Я не была уверена, дышит ли он. Холод в его темных радужках заставил меня содрогнуться. – Лука, пожалуйста.

Медленно, мускул за мускулом, он расслабился. Пистолет опустился на бок, и я увидела, как в нем снова проступает часть того мужчины, которого я знала, того, кто обнимался со мной, кто смеялся со мной. – Спасибо, детка, – прошептала я.

– Ты только оттягиваешь неизбежное, fiore mio.

Мы это посмотрим.

Я схватила Луку за свободную руку и повернулась к отцу. – Мы закончили? Мне нужно пойти проверить Роберто.

Взгляд отца скользнул туда, где мы с Лукой держались за руки, и его верхняя губа изогнулась в усмешке. – Ты спрашивала его, figlia? Ты спрашивала его о том, что я тебе рассказал?

– О твоих безумных бреднях в переулке? Нет, не спрашивала. И мы уходим.

– Спроси его! – голос моего отца повысился. – Спроси его, почему он приехал в Нью-Йорк. Спроси его, почему он так сосредоточен на тебе.

Я почувствовала, как тело Луки дернулось рядом с моим, но я проигнорировала это. – Ты говоришь о теориях заговора, Флавио. Оставь это для троллинга ученых в социальных сетях, ладно?

– Он знает, – сказал мой отец, указывая на Луку. – Посмотри на его лицо. На нем написано чувство вины. Ты думаешь, что он заботится о тебе, может быть, даже любит тебя, но он здесь ради меня, а ты – сопутствующий ущерб, Валентина.

Слова, сказанные мужчиной, любви которого я жаждала все эти годы, ранили сильнее, чем я ожидала. – Потому что никто не мог хотеть меня такой, какая я есть, верно?

– Нет! – Флавио вскочил на ноги, его обветренное лицо исказилось от нетерпения. – Per favore, figlia. Я не отпущу тебя, пока ты не задашь вопросы. Потому что невежество вредит тебе больше всего.

Внезапно до меня дошло, что Лука ничего не сказал. Его молчание было странным, учитывая, что у этого человека было свое мнение по каждой ситуации. Почему он не сказал Флавио заткнуться? Или не отрицал эти утверждения как ложные?

– Ладно. – Отпустив руку Луки, я наклонилась к нему. – Почему Нью-Йорк? Почему я? Это было только из-за моего отца?

Глава Двадцать Девятая

Лука

Я должен солгать.

Она задавала вопросы, на которые я не хотел отвечать, и слова отрицания обжигали мой язык. Я не мог смотреть на нее. Я сосредоточился на Сегрето, обещая возмездие с каждым вдохом.

– Он даже не может этого сказать, – сказал Сегрето, его губы изогнулись в довольной улыбке. – Он знает и предпочел бы солгать тебе, figlia.

– Отвали, – прорычал я. Хотел бы я, чтобы мы могли поговорить наедине, на моем родном языке, потому что у меня были все слова, необходимые, чтобы заставить Сегрето замолчать.

– Лука, дай мне прямой ответ, – Валентина потянула меня за руку. – Просто заставь его замолчать, сказав правду.

– Она все равно узнает, – сказал мне Сегрето. – Ты правда думаешь, что сможешь вечно хранить это в тайне?

Может, и нет, но я надеялся держать Валентину в неведении относительно всего, что происходит с Росси и Пальмиери. – Ты ничего не знаешь, старик.

– Я знаю, что дон могущественной семьи не пересечет океан, подвергая себя и свою семью риску по простой причине. Я знаю, что 'Ндрангета хочет моей смерти, и они поручили тебе вернуть меня. Так почему же ты согласился, Дон Бенетти?

Я не обязан был давать ему объяснения. У меня были свои причины. Но пытался ли Сегрето убедить меня, что он невиновен?

– Ты убил дочь Пальмиери два года назад. Ты верил, что это останется безнаказанным? Что он не будет искать возмездия? Если так, то ты дурак.

Сегрето замер, его рот слегка приоткрылся. Я видел, что он думает, но Валентина вскочила в тишину.

– Ты убил чью-то дочь? Это ужасно. Как ты мог? Особенно, когда у тебя есть своя дочь!

Сегрето все еще не двигался. – Когда произошло это предполагаемое убийство?

– Два года назад.

– Когда моя мама умирала? – спросила Валентина у отца. – Ты сказал, что ты был здесь, заботишься о ней.

– Клянусь, я не покидал Нью-Йорк с тех пор, как приехал, figlia mia. И я бы ни за что на свете не покинул твою мать в ее последние месяцы на земле.

– Смотри, кто-то лжет. – Ее голова повернулась между нами двумя. – Кто этот Пальмиери и какое отношение он имеет к тебе, Лука?

Ответил Сегрето. – Он один из высших офицеров Guardia di Finanza. Они следят за финансовыми преступлениями в Италии, в том числе за Ндрангетой и Коза Нострой.

– Подожди. Лука, у тебя проблемы? – спросила она. – Это что, из-за отмывания денег?

– Amore, почему бы тебе не пойти с моим братом, а я потом объясню? Мне нужно поговорить с твоим отцом наедине.

Она отступила на шаг, увеличив расстояние между нами. – Я хочу услышать, что именно вам нужно обсудить. Потому что, похоже, это касается меня.

Я не хотел этого делать. Я предпочел поговорить с Сегрето наедине.

Обернувшись через плечо, я кивнул подбородком брату. Он тут же шагнул вперед. – Вэл, почему бы тебе не пойти со мной обратно в особняк?

Сегрето вскочил на ноги, направив на меня пистолет. – Тронешь ее, и Бенетти умрет.

Валентина провела руками по волосам. – Всем успокоиться! Лука, я хочу знать, зачем ты приехал в Нью-Йорк.

Теперь уже не было возможности этого избежать. Я подошел к столу и сел напротив Сегрето. Пока что, игнорируя Валентину, я сказал другому мужчине: – Росси подошел ко мне. Он сказал, что Пальмиери узнал, что ты несешь ответственность за взрыв автомобиля, унесший жизнь его дочери. Он хотел, чтобы тебя нашли и вернули.

Сегрето положил руку на сердце и заговорил на нашем языке. – В тишине ночи, под светом звезд и под сиянием луны, клянусь своей жизнью. На нашей святой цепи, на святом обществе, из которого мы все вышли, я не убивал дочь этого человека.

Это было серьезное обещание, в котором использовались отрывки из клятвы, которую мы произносили при вступлении в должность.

Я ему поверил.

– Что ты говоришь? – спросила Валентина, повысив голос. – Говори по-английски, пожалуйста.

Я сказал Сегрето: – Росси сказал мне, что моего кузена Никколо арестовали, и Пальмиери готов обменять его на тебя. Однако, оказавшись здесь, я заподозрил, что Никколо не находится под стражей. А если это неправда, то как я мог верить всему, что мне сказали?

– Росси – змея, – сказал Сегрето. – Он не может оставить меня в живых, потому что я знаю, кто на самом деле крал деньги у другой ндрины.

Я положил пистолет на стол. – Ты хочешь сказать, что Росси воровал у других семей?

– Да. Пропавшие поставки, скимминг выплат. У Росси есть еще одна семья в Лонгобарди. Ему нужно было больше денег на частную школу для детей, capisce?

– Как ты это обнаружил?

Сегрето махнул свободной рукой. – Я был младшим боссом. Я занимался бухгалтерией. Было несложно получить ответы, как только я заметил, что дела идут не так. Но я молчал об этом, пока…

– Пока ты не узнал о своей дочери и не захотели уехать.

– Я думал, он меня отпустит.

– Ты пытался его шантажировать.

Он кивнул в знак подтверждения, и Валентина фыркнула. – Это было невероятно рискованно. Почему бы просто не исчезнуть?

– Потому что эта жизнь никогда не отпускает, figlia mia. – Он долго смотрел на нее. – Никогда не забывай об этом.

– Подожди. – Смущение исказило идеально гладкую кожу ее лба. – Лука, ты сказал, что должен привезти моего отца к Росси. Но как ты узнал, что Флавио здесь, когда никто другой не знал?

Это была та часть, которой я боялся. Как только я это сказал, пути назад уже не было. – Я не знал, что он здесь. – Я вдохнул и медленно выдохнул. – Я знал, что ты здесь.

– Я не понимаю. Ты наблюдал за мной в надежде, что Флавио где-то поблизости?

– Сначала нет.

– Дочка, – недобро огрызнулся Сегрето. – Он планировал использовать тебя. Он собирался вернуть тебя в Италию, чтобы выманить меня из укрытия.

Валентина замерла, и я мог видеть, как работает ее мозг. Наконец, ее темные глаза изучали мое лицо. – Подожди, мой отец говорит правду?

Когда я промолчал, ее лицо вытянулось, а тело отпрянуло. – Ты… Ты пришел сюда, чтобы похитить меня. Все это время речь шла о том, чтобы найти моего отца.

Она вытянула руку и оперлась на стойку, сгорбившись, как будто ей было больно. – О, боже. Это было не по-настоящему. Все было именно так, как он сказал.

Я не понял, что она имела в виду, но догадывался, что это было что-то, что сказал ей Сегрето. – Валентина⁠…

– О, боже мой, Лука. Ты собирался меня похитить! Какого хрена? – Она уставилась на меня, как на монстра который, пугал под ее кроватью. – Ты придурок. Ты заставил меня думать… а потом мы… О, боже мой. Я – то дело, ради которого ты приехал в Нью-Йорк. Какая же я идиотка!

– Прекрати, – рявкнул я. – И позволь мне объяснить.

– Что должно было произойти, когда ты отвезешь меня обратно в Италию? Ты собирался позволить полиции держать меня взаперти, пока не приедет Флавио?

– Они бы тебя не заперли.

– Но они бы меня где-нибудь держали. Боже мой, какая же я тупая.

– Fiore mio…

– Не называй меня так!

– Тебе нужно успокоиться и выслушать меня.

– Отвали! Не говори мне успокоиться, будто у меня нет веских причин сейчас психовать.

Этого было достаточно. Мне нужно было уединиться с ней, чтобы мы могли поговорить наедине.

Я начал подниматься, но обнаружил, что пистолет Сегрето снова направлен на меня. – Даже не думай об этом, – сказал он на нашем языке. – Я отрежу тебе яйца и засуну их тебе в глотку.

– Уйди с дороги, старик, или я тебя убью.

– Дай мне ключ от вездехода, – крикнула Валентина. – А потом вы двое сможете забить друг друга до смерти.

– Fratello⁹², – сказал я, зная, что мой брат поймет. Я не мог позволить Валентине уйти без меня.

– Если он ее коснется, ты умрешь, – тихо сказал Сегрето, затем бросил ключ Валентине. – Ты умеешь им управлять?

– Ты шутишь? У всех ребят тут они есть. Я научилась этому в средней школе.

– Не уходи, – сказал я. – Per favore, amore. Ты должна позволить мне объяснить.

– Нет никаких объяснений этому. – Она схватилась за ручку задней двери. – Кроме того, я была дурой, что поверила хотя бы одному твоему слову.

– Я никогда тебе не лгал.

Потянув дверь, она широко распахнула ее. – Конечно, мистер ДиМарко. Продолжай говорить себе это. – Она замолчала и закрыла глаза, ее грудь тяжело вздымалась. Я подумал, что она, возможно, согласится выслушать меня, когда она сказала: – Не убивай моего отца, Лука. И не трогай его. Если у тебя есть хоть капля порядочности, хоть капля уважения ко мне, ты не причинишь ему вреда. Дай мне слово, что у тебя осталась хоть какая-то честь.

Мои мышцы дергались от насилия, таящегося прямо под поверхностью моей кожи. Я хотел заставить Сегрето заплатить за то, что он когда-либо вмешивался в мои отношения с Валентиной. Теперь она ненавидела меня, и было неясно, смогу ли я когда-нибудь получить ее прощение.

Он заслужил за это страдания.

– Валентина, – сказал я, вложив в это слово все свое неудовольствие.

– Нет, не надо, Валентина. Обещай, что не причинишь ему вреда. Он сказал, что не убивал дочь этого человека. Этого должно быть достаточно для тебя. Остальное не имеет значения.

Остальное? Она имела в виду нас двоих? – Если я согласен, то ты должна выслушать мое объяснение.

– Это твое обещание?

Я стиснул зубы и выплюнул: – Да, я обещаю не причинять ему вреда, если ты меня выслушаешь.

– Ладно, тогда. Я выслушаю твое объяснение. – Она горько рассмеялась. – Напиши мне текстовое сообщение, и я обещаю его прочитать.

Прежде чем я успел что-то сказать, она исчезла за дверью, убедившись, что захлопнула ее за собой. Через несколько секунд квадроцикл взревел. Она дала газу, и мы услышали вой двигателя, когда она уехала.

Сегрето отступил на несколько шагов, но не спускал с меня пистолета. – Она заслужила знать.

Я упер руки в бока и пригвоздил отца Валентины суровым взглядом. – Ты же знаешь, что я забочусь о ней, но ты настроил ее против меня. Я должен убить тебя за это.

– Но ты человек слова, – сказал он. – Так что ты этого не сделаешь. По крайней мере, один из нас думает о своих интересах.

– Я беспокоюсь о ее интересах. Вот почему я не похитил ее, вот почему я помогаю ресторану. Я сделаю все, что угодно, ради твоей чертовой дочери!

Сегрето медленно опустил пистолет. – Вот почему ты собираешься ее отпустить. Она заслуживает лучшего, чем жизнь в клетке и крови.