Текст книги "Красота в пепле (ЛП)"

Автор книги: Микалеа Смелтцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Я не могла помочь ему, но считала, что небесные силы столкнули нас вместе, убедившись, что наши пути пересеклись. Сначала я думала, что приехала сюда без причины, но теперь верю, что оказалась здесь из-за него. Нам суждено было встретиться и исцелить друг друга. Я была уверена в этом.

Его пальцы лениво прошлись вверх-вниз по моей руке. Легкий звук его дыхания успокаивал мое сердце. Спустя некоторое время, Кэлин коснулся губами моей щеки и шеи, где остались следы от его щетины.

– Мой холст, – его хриплый шепот раздался напротив моего уха.

Его руки нашли лямки моего лифчика, и он сжал их пальцами перед тем, как стянуть с моих плеч. Затем он покрыл поцелуями мою шею. Я выгнула спину, и тихий стон сорвался с моих губ.

– Ч-что? – мой голос дрожал, я наслаждалась прикосновением его языка к моей коже.

– Позволь мне нарисовать тебя. – Он продолжил покрывать поцелуями мою шею.

– Ты хочешь нарисовать меня? – спросила я, откидывая голову назад, чтобы открыть ему лучший доступ. – Разве ты еще не сделал этого?

– Нет, не тебя. Я хочу нарисовать твое тело.

Мое сердце забилось сильнее от его слов.

Он поцеловал мою набухающую грудь, и я потеряла ход мыслей. Кэлин точно знал, что делал со мной, самодовольный ублюдок. Однако я вынуждена была признать, что в замысле Кэла было что-то восхитительно эротичное.

Картина моего обнаженного тела…

Ощущение кисти… его пальцев вдоль ореолов… Может быть, даже его рта и языка.

Я задрожала от мысли об этом.

– Да, – выдохнула я, затаив дыхание, и ухватившись пальцами за волосы на его затылке. Затем притянула его рот к своему. Его губы заклеймили меня, сжигая.

Он прикусил мой подбородок, и пробормотал:

– М-м-м… будет весело.

Кэлин поднялся, протянул руку и притянул меня в свои объятия. Мгновение он держал меня в своих теплых руках, носом скользя вдоль плеча и шеи, затем прикоснулся ко мне языком.

– Ты всегда прекрасно пахнешь и замечательна на вкус.

Его пальцы коснулись нижней части моей майки, и он снял ее. Все его движения были спокойными и размеренными. Ничего похожего на безумие, к которому я привыкла, когда мы обычно сталкивались.

– Ты такая красивая, – выдохнул он, его дыхание щекотало мою кожу.

Я задрожала, и мурашки пробежали по моей коже. Сердце бешено заколотилось, еще быстрее, чем несколько секунд назад, и я почувствовала, что в этот момент в наших отношениях что-то необратимо изменилось.

На этот раз мы не пытались обидеть, наказать или использовать друг друга. Воздух в комнате потрескивал от едва сдерживаемой страсти. Мы были возбуждены, и хватило бы лишь одной маленькой искры, чтобы полностью сжечь нас.

Его губы нашли мои, и мы утонули друг в друге. Одной рукой он ласкал мой затылок, прижимая меня ближе, а другой крепко удерживал мою теперь уже голую талию. Его язык неторопливо скользил по моим слегка приоткрытым губам. Медленно. Неторопливо. Неспешно.

После наших признаний, я больше не чувствовала необходимости в грубом сексе. Мы оба использовали его для маскировки чувств, которые не хотели признавать. Теперь, когда все тайны были открыты, надобность в этом отпала, и, Бог свидетель, насколько удивительно было чувствовать себя так.

– Я хочу тебя, Саттон, – прошептал он, касаясь губами моей кожи, – безумно хочу, но я недостаточно хорош для тебя, чертовски плохой.

Мне было понятно, что он имеет в виду. Я чувствовала, что этого слишком много. Со всеми нашими проблемами мы вполне могли бы понять друг друга, но сможем ли когда-нибудь действительно полюбить? Сможем ли мы обеспечить друг другу стабильность, к которой, в конечном счете, стремились? Не уверена, но в данный момент это было неважно.

– Ты именно тот, кто нужен мне, – выдохнула я.

– Пока что, – прозвучал его ответ.

Его губы накрыли мои, а затем стали спускаться вниз по шее к вершинам груди. Нащупав застежку моего лифчика, Кэлин легко расстегнул его. Тот съехал вниз по моим рукам и упал на пол.

Кэлин опустился на колени, покрывая легкими поцелуями мой живот. Запрокинув голову, я закрыла глаза от наслаждения. Сладко – не то слово, которое можно использовать, чтобы описать Кэлина или меня, и наверняка не нас вместе, но прямо сейчас это было сладко! Мне никогда не было так сладко. Маркус был испорчен, что для меня было подобно смерти, Кэлин был разрушен утратой своей семьи. Сейчас, правда, это стало именно тем, что нам обоим было так необходимо. Каждому из нас довелось испытать на себе множество способов причинения боли, и ни один из нас не пытался избежать ее.

Мои глаза распахнулись от удивления, когда я почувствовала, как нечто прохладное коснулось кожи, и я задрожала. Опустив голову, я увидела его пальцы, фиолетовой краской вырисовывающие замысловатый кружевной узор на моем животе.

Ощутив мой взгляд, Кэлин остановился и посмотрел мне в глаза. Мое сердце замерло от этого взгляда. Ни один мужчина до этого не смотрел на меня так... будто я была не ущербной, а идеальной. Я упивалась им.

Кэлин поцеловал кожу чуть выше моей поясницы и снова принялся рисовать. Он продолжил выводить узоры на моей спине, а затем направился вверх по позвоночнику. Я откинула длинные волосы в сторону, и теперь они прикрывали мою грудь. Затем я почувствовала, как его губы прижались сзади к моей шее, и легкий вздох удовольствия вырвался из меня.

До этого момента я даже не могла предположить, как может быть приятно, когда тебе поклоняются.

Он не произнес ни слова, но впервые в жизни я почувствовала себя по-настоящему любимой. Он знал обо мне все, но не смотрел на меня с отвращением и не хотел оставить меня. Он был здесь, со мной. И ему было наплевать. Для него я не была ущербной, а стала обычной девушкой. Он же был нормальным парнем. Наконец-то мы были по-настоящему вместе, единое целое.

Кэлин встал, я даже не заметила, когда он успел снять рубашку. Я была настолько поглощена прикосновениями его рук и красок, что утратила способность замечать что-то еще.

Притянув меня за шею, он коснулся губами моих губ. Он не стал целовать меня, хотя удерживал достаточно близко, чтобы наши губы могли касаться друг друга, пока он говорил:

– Твоя очередь, – прошептал он.

Дрожащими руками я потянулась за красками, совершенно не обратив внимания на цвет, который схватила. Я нанесла краску на пальцы и заскользила ими вниз по его груди, рисуя круги. Я не была художником, как он, поэтому мои узоры больше напоминали рисунки ребенка, но, судя по выражению лица Кэлина, ему это понравилось. Он явно наслаждался происходящим.

Сглотнув, я направила руку к его щеке, попадая зеленой краской на жесткую щетину. Мне безумно хотелось сказать, что я люблю его, но слова застряли в горле, и мне не удалось выпустить их наружу. Я не смогла этого сделать. Я была слишком напугана.

Пальцы Кэлина были по-прежнему в краске, улыбка осветила его лицо, и он намазал толстым слоем мою щеку. Из-за этой его хулиганской выходки я потеряла дар речи, а потом удивила нас обоих, засмеявшись настоящим, открытым, беззаботным смехом. Я не смеялась так уже миллион лет.

Он тоже улыбнулся, выпуская легкую усмешку, когда его грудь задела мою. Кэлин просто пожал плечами.

– Прости, не смог устоять.

– Я тоже, – ответила я, измазав в краске его нос.

– О, сейчас!

Я лишь вскрикнула, когда он схватил меня и принялся руками размазывать краску по всему моему телу. Он удерживал меня в клетке своих рук и так старательно размазывал краску у меня на носу, что мне снова захотелось измазать его.

Я тщетно пыталась оставить на нем побольше краски, но он был куда сильнее меня.

– Кэлин, – я задыхалась от смеха, – отпусти меня.

– Никогда, – прошептал он, разворачивая меня лицом к себе. Задев носом мою щеку, он легонько скользнул пальцами по тому же месту. Одна из моих рук опустилась ему на плечо, и я закрыла глаза. Другая его рука придерживала меня сбоку, чтобы удержать от движения. Коснувшись пальцами моей щеки, он прошептал:

– Ты моя.

Его губы требовательно впились в мои, украв поцелуй. Он не дал мне ответить. А мне и не нудно было. Я понятия не имела, к чему мы идем и где закончим, но одно поняла точно: несмотря ни на что, частичка меня всегда будет принадлежать Кэлину Грегори.

Краска размазывалась по нашим телам, когда мы целовались, но ни один из нас не беспокоился об этом. Она лишь добавляла красоты.

Кэлин отстранился.

– Мне очень хочется попробовать кое-что, – выдохнул он.

– Что?

– Увидишь.

Он ушел, а я осталась, покачиваясь на месте. Он открыл дверцу шкафа и вернулся с большим рулоном холста, не спеша развернул его и расстелил на полу, словно одеяло. Он улыбался, когда схватил несколько разных оттенков краски и разбрызгал их по всему холсту. Я догадывалась, что он задумал, и эта идея мне понравилась даже больше, чем предыдущая.

Удовлетворившись результатом, Кэлин поставил бутылки с краской на место и вновь остановился напротив меня. Он расстегнул кнопку на моих джинсах и спустил их вместе с трусиками. Я задрожала, заглянув в его глаза. Они были наполнены страстью, в них горела похоть. Я выбралась из джинс и отбросила их на другой конец квартиры, чтобы на них не попала краска

– Ложись, Саттон, – его голос стал хриплым и властным.

Я выполнила его просьбу, не беспокоясь о краске, попадающей на мои волосы, не волнуясь ни о чем. Он внимательно рассматривал меня, исследуя взглядом каждый изгиб моего тела. Его пальцы отодвинулись в сторону от меня, адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул. Если он желал, то мог нарисовать меня.

– Ты похожа на ангела…

Все мое тело покраснело от его слов и взгляда. Он смотрел на меня так, будто я была самым важным в его жизни. Словно он отыскал того самого человека, который разбудил его и заставил почувствовать себя живым.

– Ты собираешься присоединиться ко мне? – Согнув палец, я поманила его к себе.

Кривая улыбка заиграла на его губах.

– Всего минуту. Я сейчас, просто хочу посмотреть.

Я закусила губу, позволяя ему смотреть на меня. Раньше я не была застенчивой, но под его взглядом очень сложно было устоять перед желанием прикрыться. Меня останавливало лишь то, что его пристальный взгляд не заставлял меня чувствовать себя грязной, а как раз наоборот.

– Пожалуйста, Кэл, – попросила я, когда не могла больше терпеть.

Я нуждалась в нем.

– Пожалуйста, – попросила я, когда он не пошевелился.

Он снял остатки одежды и опустился рядом со мной.

Каждый нерв в моем теле напрягался, когда его кожа касалась моей.

Я была нужна ему, как бывает нужен кислород, чтобы дышать. Желание было опасным, но я не боялась. Он заполнил пустоту внутри меня, которая существовала слишком долго. Кэлин считал, что он плохой, но он ошибался. Каждым нежным поцелуем он исцелял меня.

Я думала, что мне не суждено было спастись.

Но он доказал мне, что это не так.

Даже в самых темных моментах нашей жизни всегда присутствует луч света, и если мы посмотрим достаточно внимательно, то увидим его.

И прямо сейчас этот свет сиял ослепительно ярко.

Он погладил меня по щеке, размазывая краски по моей коже, но теперь это была не игра.

Мои пальцы запутались в прядях его волос, и я крепко сжала их.

– Поцелуй меня.

И он это сделал. Боже, пока он целовал меня, появилось ощущение, будто он хочет поглотить меня. Я чувствовала, что в этот миг отдала ему кусочек своей души. Я поделилась с ним всем. Хорошее и плохое – он забрал все.

Его руки лежали рядом с моей головой, все еще размазывая краску.

Он легонько прикусил мой подбородок, а затем мочку уха.

– Я не собираюсь трахать тебя, Саттон.

– Не собираешься? – Удивилась я. Я думала…

– Нет, – его дыхание коснулось моих волос, – я собираюсь заняться с тобой любовью.

Мои глаза были закрыты, и тело сжалось от его сладких слов. Я не была готова к этому раньше, но сейчас, с ним все было иначе. Он стал человеком, которому я хотела отдать все.

– Да, – мои пальцы снова оказались в его волосах, – я хочу этого. Пожалуйста.

Он нежно поцеловал мою шею и грудь.

– Все будет не так как в прошлый раз.

– О, я знаю, – прошептала я, выгнув спину, когда его губы обрушились на мой живот.

– Ты отдашь мне все.

– Да... все. – Я задрожала, когда его губы коснулись моей разгоряченной плоти. – О, Боже.

От знания того, что этот раз будет отличаться от всего, что мне когда-либо доводилось испытывать ранее, я была на грани.

Кэлин уделял пристальное внимание каждому дюйму моего тела, желая убедиться, что ни один из них не укрылся от его прикосновений и поцелуев.

Краски закружились вокруг нас в бесконечном множестве цветов.

– Посмотри на меня.

Когда я взглянула на него, он скользнул в меня, и мои губы раскрылись в идеальном «О». Я приподняла бедра, чтобы встретиться с ним. Он запрокинул голову назад, и улыбка зажглась на его лице.

– Ты удивительная, словно создана специально для меня.

Он двигал бедрами в медленном размеренном темпе. Ощущения были непривычными. Он не лгал. Он действительно занимался со мной любовью, и это было потрясающе красиво.

Слеза скатилась по моей щеке, и Кэлин нахмурился. Вытирая ее, он спросил:

– Почему ты плачешь? Я должен остановиться?

– Нет, – я коснулась ладонью его щеки и сглотнула, – ни за что не останавливайся. Все идеально.

Больше он не произнес ни слова. В этом не было необходимости, потому что наши тела говорили сами за себя.

Он считал себя хуже меня, отказавшись поцеловать меня. Я знала почему. Он хотел посмотреть, что он значит для меня, и я была более чем готова позволить ему увидеть. Я хотела, чтобы он знал, какие чувства я испытываю, и что именно он смог привести меня к этому.

Наши дыхания слились воедино.

С каждым движением наши тела слипались вместе от краски и пота.

Кэлин окунул руки в краску, растекающуюся лужей вокруг нас, и снова провел по моей груди, массируя ее и оставляя новые следы краски на коже.

Обернув ноги вокруг его талии, я схватила его за руки. Мне необходимо было держаться за что-то, чтобы не улететь.

Придерживая меня, он перевернулся, и теперь я оказалась сверху. Мои коленки скользнули по краске, и я издала маленький смешок, когда схватила Кэлина за плечи в качестве поддержки. Он оставался внутри меня, а я попыталась найти свой ритм. Мне никак не удавалось определиться, хочу я двигаться быстро или медленно. Почувствовав мою внутреннюю борьбу, он обхватил мои бедра, в медленном ритме направляя меня вверх-вниз. Упершись руками ему в грудь, я заглянула ему в глаза, и внутри меня вспыхнул огонь. Огонь, который, начиная с того момента, когда мы впервые встретились, мог разжечь только он. Мы были как гроза – громкие, жестокие, и вышедшие из-под контроля... но когда гроза утихла, мы стали похожи на ясный свет, выглядывающий из тени облаков.

Мы вместе создавали искусство и выпускали своих демонов. Это была самая удивительная вещь, которую я делала в своей жизни.

Кэлин снова и снова продолжал показывать мне, как красиво можно заниматься любовью. Я была испорчена, но теперь не смогла бы вернуться к своим старым привычкам. Кэлин Грегори навсегда изменил меня, и я была не против.

Поглаживая мое тело, он обнял меня и крепко поцеловал, крадя у меня дыхание. Затем уткнулся носом мне в шею, и сказанные им слова заставили мое сердце и мир вокруг замереть.

– Любовь – слишком упрощенное описание того чувства, которое я испытываю к тебе. – Его дыхание щекотало мою кожу. – Я живу ради тебя. – Он нежно поцеловал мою шею, затем подбородок и наконец губы. – Да, – он напевал, – так гораздо точнее.

Наклонив голову, я подняла руку, чтобы погладить его по щеке, пока мои волосы мягко щекотали его кожу.

– Я живу ради тебя, – повторила я его слова, адресуя их ему.

Он был прав. То, что связало нас… нельзя было определить просто словом любовь. Это чувство было другое, весомее и больше... бесконечно больше!

Глава 17
Кэлин

Мы заснули на холсте. Когда я проснулся, Саттон лежала в моих объятиях, и я был абсолютно счастлив.

Пока она спала, уткнувшись в изгиб моей шеи, я вспоминал ее вчерашнее откровение. Я был польщен тем, что она доверяла мне достаточно, чтобы рассказать правду. Это был ее подарок, который я буду лелеять всю оставшуюся жизнь.

Саттон пошевелилась во сне и тихонько застонала. Боже, я мог бы вечно смотреть на нее спящую.

Она сморщила нос, и мне очень захотелось протянуть руку и коснуться его.

Медленно моргнув, она открыла глаза, повернула голову и зевнула, прежде чем посмотреть на меня. А затем со стыдливой улыбкой спросила:

– Сколько времени?

Я немного приподнялся, чтобы выглянуть в окно.

– Ну, сейчас темно…

Она рассмеялась.

– Это не ответ, но ладно. – Она вдруг нахмурилась и стала подниматься. – Я должна идти.

Я крепко схватил ее за руку, не собираясь никуда отпускать.

– Останься, – выдохнул я, перекатившись на нее сверху и удерживая ее руки рядом с головой.

– Ты... ты не хочешь, чтобы я уходила? – усомнилась она, и небольшая морщинка появилась у нее на лбу.

Я улыбнулся и потерся носом о ее нос.

– Нет, милая.

– О... – она вздохнула и улыбнулась.

Я нахмурился, осознав, что проснувшись Саттон решила, будто между нами все осталось по-прежнему. Сумасшествие! Все было совсем не так. Истина и страсть, которые мы разделили, навсегда изменили нас. Пути назад не было.

Я поцеловал ее, захватив ее пухлую нижнюю губу своими губами, а затем выпустил. В ее глазах загорелась похоть, что мне безумно понравилось.

– Знаешь, – усмехнулся я, наклонив голову, – наверное, нам следует принять душ.

Она рассмеялась, эмоции до неузнаваемости изменили ее лицо, и потянулась вверх, чтобы пропустить пальцы сквозь мои слипшиеся от краски волосы.

– Неплохая идея. – Она облизнула губы. – Не хочешь убедиться, что я абсолютно чистая? – Саттон обняла меня за шею.

– М-м-м, – я пытался думать, – я обязательно прослежу, чтобы все как следует отмылось.

– Хорошо, – она хихикнула, виляя бедрами, – потому что я уверена, краска найдется даже в местах, о которых я думать не хочу.

Скорее всего, это касалось нас обоих.

Очистив руки о холст, я протянул руку Саттон, и, как только она приняла ее, закинул девушку себе на плечо.

– Кэлин! – возмущалась она, пока я нес ее в ванную. Смех Саттон наполнял воздух. Я включил душ и ждал, пока нагреется вода, затем опустил ее в ванну и устроил под распылителем.

Вода потихоньку смывала краску, смешивая ее на наших телах в целый калейдоскоп цветов. Я постарался мысленно запомнить эту картину, желая навсегда сохранить это воспоминание.

– Должен признать, – сказал я, намыливая руки и вдыхая запах мыла, – мне нравится, что ты будешь пахнуть мной.

Она рассмеялась, закатив глаза.

– Ты такой кобель. Вы все хотите пометить свою территорию, как собаки.

– Ну... – я потянулся, растирая мыло по ее телу, белая пена стекала струйками вниз по ее животу и ногам, – когда у мужчины появляется такая красивая женщина как ты, он хочет, чтобы все вокруг знали, что она принадлежит ему.

– Поверь мне, – она жеманно улыбнулась, – тебе не о чем беспокоиться.

– Не о чем? – спросил я, обхватив ее грудь и перекатывая соски между пальцев. – А что насчет парня, которому ты танцевала приватный танец?

Ее тело напряглось, и она нахмурилась.

– Он никто.

Лед застыл в моих жилах. Она солгала, я понял это. У нее были к нему чувства, которые она не хотела признавать.

– Не ври мне, Саттон, – зарычал я.

– Он просто друг, – заверила она, положив руку на грудь в том месте, где гордо билось мое сердце. – То, что я чувствую к нему, никоим образом не сравнится с тем, что я чувствую к тебе.

Я сделал глубокий вдох, удивляясь ее словам и тому, какое облегчение испытал. А затем поцеловал ее, показывая, что все было в порядке. Я хотел дать ей понять, что она принадлежит мне. Саттон прижалась ко мне, а потом обняла ногами за талию. Стоя под брызгами воды и надежно удерживая ее в руках, я прижал девушку спиной к кафельной плитке и оказался глубоко внутри нее. Мне хотелось остаться там навсегда, и никогда больше не смотреть в лицо реальности. А реальность была такова: если я когда-нибудь захочу иметь здоровые длительные отношения, мне придется бросить свои дурные привычки.

Когда мы оба кончили, я повторил ей те же слова, которые произнес после того, как мы в прошлый раз занимались любовью:

– Я живу ради тебя.

Это была правда.

Я жил и дышал ради Саттон Хейл.

И это был очень опасный факт.

*** 

Когда мы наконец стёрли всю краску с наших тел, я достал полотенца из-под раковины и, обернув одно вокруг своей талии, подал другое Саттон.

Тряхнув мокрыми волосами, она улыбнулась.

– Думаю, ты смыл все краски. Спасибо, что так тщательно отнесся к этому процессу. – Она подмигнула мне.

Я сильно потянул край ее полотенца, пытаясь стянуть его с нее. Рассмеялся и сказал:

– Может быть, мне стоит повнимательнее проверить и убедиться, что нигде не осталось ни капли? Мне бы не хотелось, чтобы хоть где-нибудь осталась краска.

– Нет, ни за что, – она отодвинулась, пригрозив мне пальцем. – У тебя была уйма возможностей убедиться в этом. Сейчас мое тело нуждается в отдыхе.

Я нахмурился.

– Может, тогда ты хотя бы останешься голой?

Она засмеялась, и звук ее смеха наполнил меня радостью.

– Я так не думаю, но это была хорошая попытка.

Она собиралась надеть одежду, которая была на ней ранее.

Натянув штаны, я схватил Саттон и прижал к комоду, затем поднял, чтобы она села на него. Упираясь руками мне в плечи, она покачала головой.

– Что ты вытворяешь, Кэлин?

– Не хочу, чтобы ты уходила, – признался я. – Останься со мной.

Она нахмурилась.

– Я должна пойти домой, там Брут…

– Принести Брута сюда, – ответил я, прежде чем она успела продолжить. И с улыбкой добавил: – я полюбил твою киску.

Она стукнула меня по плечу и усмехнулась.

– Ты отвратителен.

– Киса. Так лучше?

– Нет.

Я засмеялся и опустил ее на пол.

– Пожалуйста, вернись. – Я уперся лбом в ее лоб и уцепился пальцами за шлевки джинсов. Мне не нравился собственный умоляющий тон, но после того, что мы разделили, я не хотел, чтобы она уходила.

–Хорошо, – смягчилась она. – Я возьму Брута и вернусь.

Я выдохнул от облегчения, за что мне стало стыдно.

Она взяла меня за руки и ободряюще сжала их.

Саттон вышла из квартиры, и, оставшись один, я смог оценить красоту холста, расстеленного на полу. Было своего рода сумасшествием думать, что мы создали этот безумно красивый кусочек искусства, пока занимались любовью. Цвета на нем закружились в гипнотическом сочетании. При внимательном изучении на холсте можно было различить отпечатки рук, ног и что? Да, это был отпечаток моей задницы. Или, может быть, ее. Я наклонил голову, пытаясь разобраться. Понимая, что в любую минуту Саттон вернется с котом, я аккуратно взял холст и разложил его для просушки. На нем еще оставались непросохшие пятна, и мне совершенно не хотелось, чтобы Брут пробежался по ним и испортил. Хотя, думаю, в любой момент мы могли создать еще один.

Я услышал, как захлопнулась дверь, и обернулся. Хотя Саттон отсутствовала всего лишь пять минут, я обрадовался ее возвращению.

По всей видимости, со мной было что-то не так, или я, наоборот, возвращался в норму. Я так долго пробыл в индуцированной дымке, что забыл, каково это тосковать по человеку и наслаждаться отношениями, а не довольствоваться связями на одну ночь.

– О-о-о, я хочу его увидеть! – Саттон всплеснула руками и подбежала туда, где стоял я.

После вчерашнего, ее поведение изменилось. Она стала счастливее, больше улыбалась и смеялась. Не было привычной мрачности, окружавшей ее. Я презирал себя за то, что сразу не увидел, насколько она уязвима. Я был эгоистичным ублюдком, но надеялся, что теперь смогу компенсировать это.

– Ух ты, – выдохнула она, когда ей на глаза попался холст. – Мы создали это?

– Да. – Улыбнулся я. – Что думаешь?

– Думаю, результат того стоил. Не зря же у меня все волосы в красках.

Я ухватился пальцами за темную мокрую прядь волос.

– Да, определенно стоил.

– Что ты собираешься с ним делать?

Глядя на неё, я вспоминал то, чем мы занимались часом ранее. Покачав головой, вернулся в настоящее.

– Хочу поместить его в рамку, – я указал на деревянные доски, лежавшие в углу, – и, наверное, повешу на стену.

Пока Саттон разглядывала доски, улыбка коснулась ее губ.

– Теперь я знаю, зачем тебе дрель.

Я вопросительно приподнял бровь.

– В тот первый день, когда ты вешал мои занавески, я удивлялась, зачем некоторым людям дрель. Ты казался таким... – замолчала, – неумелым, – договорила она и пожала плечами.

– Я? Неумелым? О чем ты говоришь? Я довольно умелый, как Строитель Боб, который делал на этом деньги.

Она фыркнула.

– Забавно, что ты знаешь, кто такой Строитель Боб.

Я пожал плечами.

– Когда я был маленьким, я хотел строить дома, как…

– Как? – переспросила она.

Я склонил голову и со свистом выдохнул.

– Как мой отец.

– О, Кэлин. – Ее нежная рука накрыла мою.

– Все нормально. – Я пожал плечами. – Наши мечты и надежды с возрастом меняются. Возможно, сейчас я живу не той жизнью, о которой раньше мечтал, но все не так уж плохо.

Я взял ее за руку и нежно сжал. Саттон посмотрела на холст и снова на меня.

– Зачем ты рисуешь?

Стоило догадаться, что у нее назревал этот вопрос.

– У нашей семьи были художественные способности. Мама была очень талантливым художником. Она рисовала картины и создавала дома керамические предметы. Чем обеспечила себе достойную жизнь. И Кейла, моя сестра, была безумно талантлива. Ну а я был слишком занят футболом и надеялся на стипендию, так что даже не удосужился убедиться, есть ли у меня собственный талант.

Пожав плечами, я продолжил:

– Когда они умерли, рисование казалось хорошим способом приобщиться к ним и почитать их память. Оказывается, я не так уж плох.

– Ты очень талантлив. – Улыбнулась Саттон. – Ты никогда не задумывался об открытии собственной студии?

Я не мог удержаться от смеха.

– Это забавно. Наркоман – владелец художественной галереи. Больше похоже на плохую комедию.

– Ты слишком строг к себе.

Уголки ее губ опустились, и она одарила меня хмурым взглядом.

– Нет, это не так, – я покачал головой. – Просто такова реальность.

Она закатила глаза, и я был уверен, решила, будто я сошел с ума.

Мне не хотелось и дальше говорить об этом, поэтому я спросил:

– Ты голодна?

– Безумно, – ответила она, прикусила пухлую нижнюю губу.

Блядь! Теперь я хотел съесть ее. Она была чертовски соблазнительна.

Я пошел прочь, избегая соблазна снова наброситься на неё, и заглянул в холодильник и шкафчики на кухне. Если мы хотели сохранить силы для последующих дел, нам необходимо было поесть. Я ведь ещё не закончил с Саттон.

– Э-э-э... У меня нет еды.

Она закатила ярко-голубые глаза и постучала пальцами по столешнице.

– Вы, мужики, все одинаковые. У вас никогда нет никакой еды кроме хлопьев и картошки. Как вы не падаете замертво от голода? – Она покачала головой и шагнула к двери. – Скоро вернусь.

Брут терся о мои ноги, и мне пришлось взять его на руки. Кот, как ни странно, оказался очень милым. Ранее мне не приходилось видеть кошек, сочетавших в себе такое количество мастей, как у него. Он выглядел так, будто никак не мог решить, хочет он быть коричневым, черным, рыжим или белым. Я почесал его под подбородком, и он тут же радостно замурлыкал.

Саттон вернулась с пакетом, наполненным продуктами из ее холодильника.

– Эй, – она махнула мне рукой, чтобы я дал ей пройти на кухню, – ты стоишь у меня пути.

Я усмехнулся, все еще сжимая Брута в объятиях.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень властная?

Саттон выгнула элегантную бровь и, положив руку на бедро, качнула им в сторону.

– Да, знаю, я властная и любопытная сука. Ты счастлив?

– Очень. – Я улыбнулся, поглаживая макушку кота. Он свернулся клубком в моих руках, и его мурлыканье становилось все громче. – Нужна помощь?

Она повернулась ко мне, ее еще влажные черные волосы рассыпались по плечам.

– Полагаю, поскольку у тебя в доме не нашлось настоящей еды, готовить ты тоже ты не умеешь. Так с какой стати мне может понадобиться твоя помощь?

Я подавил тихий смешок.

– Точно.

– Иди, нарисуй картину или что-нибудь еще, – пробормотала она, пока зажигала огонь на плите и ставила сковородку греться.

– Властная, очень властная, – пробурчал я себе под нос, отпуская Брута вниз на пол.

– Я все слышала!

– Так и было задумано! – ухмыльнулся я, подпирая мольберт. – Думаю, мне лучше пойти рисовать картину, прежде чем ты решишь сбросить меня с крыши.

Она улыбнулась, вспоминая момент на крыше.

– Это не займет много времени.

Пока она готовила, я рисовал. Мне надо было поработать над картиной, и сейчас я пытался воплотить образ из памяти.

Моя рука скользила по холсту, карандаш оставлял за собой светло-серый контур. Я не был силен в эскизах, предпочитая делать все в краске, но, когда картина в голове стала более четкой, я понял, в карандаше результат будет более впечатляющим.

Брут попытался запрыгнуть ко мне на колени, но я скинул его, чтобы он не отвлекал меня.

Изображение быстро оживало. Если бы кто-нибудь посмотрел на него, то увидел бы лишь множество серых линий, не имеющих никакого смысла. Но я уже мог представить конечный результат.

Я приступил к первому этапу, смешав темно-синий и фиолетовый для того, чтобы нарисовать ее волосы. Они заполнили большую часть холста длинными и плавными волнами. Растирая пальцами и добавляя воду, я творил.

Мне всегда больше импонировали картины, выполненные акварелью. Думаю, какой-то части моего мозга такой метод казался более осмысленным. Каждый новый образ постепенно стирался из памяти, и мне нужно было воплотить его прежде, чем он исчезнет навсегда. Все мои картины представляли собой хаотичное, беспорядочное сочетание цветов, один цвет или слияние нескольких вместе. Подобное было необходимо, чтобы сформировать образ, который я хотел передать. Для меня постоянно меняющиеся цвета символизировали хаос жизни, отражали окружающую среду и личностей. Я не знал, что видели другие, когда смотрели на картины, но для меня это было не важно.

Искусство очень субъективно, однако оно никого не оставляет равнодушным. Смысл искусства в том, чтобы найти свое собственное толкование. Никто не ошибается и никто не прав. Художник единственный, кто знает истинный смысл, который несет картина, а что она значит для остальных, не имеет значения. Важно лишь то, что она смогла заставить людей испытывать чувства.

Я обмакнул чистую кисть в ярко-синий и смешал с небольшим количеством черного и белого, пока не получился необходимый мне оттенок. Похожий на ее небесно-голубые глаза. Когда я убедился, что цвет идеален, повел кистью, слегка касаясь полотна.

Закончив рисовать ее глаза, я сосредоточился на создании пурпурного цвета для воссоздания ее губ. Мне хотелось, чтобы они могли соперничать с красотой ее глаз.

Далее я приступил к ресницам. Вместо традиционного черного, я нарисовал их радужными, как будто капли краски падали вниз на холст.