Текст книги "Иноземия, или туда и снова туда"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)
Сделав такие выводы, Зак прекратил наблюдение за правителем, сосредоточив все свое внимание на сцене. Потому что подготовленное к празднику Середины лета действие было действительно неплохим.
Описывать, как факиры глотают огонь а жонглеры подбрасывают десятки мечей, занятие довольно неблагодарное. Точно так же, как и описывать награждение лучших мастеров, с демонстрацией их изделий и выступлением ансамблей народной самодеятельности. А потому все это мы и пропустим, перейдя сразу к показательным выступлениям мечников. Впрочем, о них можно сказать только то, что они были показательными. Зак, как человек, считающий себя профи, это прекрасно видел, понимая, что это ближе к цирку, чем к поединку. Потому что драться, когда все удары и их последовательности заранее оговорены, не особо интересно, хоть со стороны и смотрится действительно красиво. Закончив выступление и получив свою порцию аплодисментов, меньшую, чем у исполнивших экзотическую пляску молодых танцовщиц, но большую, чем у всех остальных, воины откланялись, поблагодарили Ажау за свое счастливое детство, отрочество и юность, а Йодола – за свое мастерство. Вышел на сцену и сам Тсерк, по просьбе зрителей продемонстрировавший свое умение. После чего бойцы должны были отправиться на свои места, однако вместо этого пошли в сторону ложи правителя. Это не вызвало массового замешательства, потому как в это время на сцене уже исполнялся очередной танец, однако все же были среди толпы люди, заметившие это отклонение от принятой традиции. В принципе, все знали – Йодол Тсерк близок к Ажау Джуниору, и может себе позволить несколько нарушить ритуал, однако все равно это было для многих непонятным.
О чем говорил лучший воин страны и ее правитель – неведомо, однако после этого разговора Ажау, нарушая все возможные традиции, вместо того, чтоб наблюдать со своего места за дальнейшими выступлениями, поднялся с трона и пошел на сцену. Было это неожиданно и для его охраны, однако туда попадали не тормоза, и после микросекундного замешательства за спиной Ажау образовался его привычный кортеж.
Тут уже тот факт, что происходит нечто из ряда вон выходящее, дошел до всех, и на площади воцарилась тишина. Казалось, что тут было не сто тысяч человек, а вообще пусто, и даже дыхание ничье не было слышно. Лишь поступь Ажау, звонко выбивающая ритм металлических каблуков на деревянном настиле сцены. Почему именно металлических? Потому что Ажау любил, чтоб о его приближении знал всякий даже тогда, когда не мог увидеть заранее. По звуку.
Дойдя до середины сцены правитель Южного мира остановился, и, обозрев толпу, красивым и звучным голосом, которому бы и оперный певец позавидовал, сказал:
– Тот, кто называет себя Заком, подай знак!
Конечно, могло случиться и так, что тут Заков было больше, чем один, однако то ли остальные слишком запуганные были, то ли понимали, что это не их зовут, но единственным, подавшим знак, был именно Менский.
– Это вроде как я… А что?
Взгляд Ажау обратился к Менскому.
– Выйди сюда, – то ли попросил, то ли приказал он, и Зак так и поступил.
Отодвинув секцию заграждений и пройдя сквозь расступившихся стражей, он запрыгнул на сцену и подошел к Ажау. Ни обыскивать его, ни что-либо еще делать охрана Ажау не решилась, понимая, что сейчас за любую инициативу может лишиться не только поста, но и головы. Ажау бросил незаметный взгляд в сторону Йодола, и, получив в ответ кивок, повернулся опять к толпе и представил ей Зака.
– Это – Зак, тот человек, который смог устоять против Йодола Тсерка, моего лучшего воина.
Аплодисментов не последовало, все боялись прерывать речь Зака, хоть вздох удивление и прокатился по толпе, особенно среди тех, кто хоть что-то смыслил в сражении на мечах. А Ажау, театрально выждав несколько секунд, повернулся к Заку и продолжил.
– Я знаю, что ты искал встречи со мной. Ты слишком молод, и потому амбициозен. Ты не мог искать встречи со мной только для того, чтоб мне служить, и хоть это и неправильно, я признаю за тобой такое право. Ты – великолепный мечник, однако ты слабее Йодола Тсерка, и ты не мог жаждать встречи со мной ради поединка. Скажи, что привело тебя сюда? Только ли желание поступить в гвардию?
– Тогда уж лучше в генералы, – буркнул Зак, однако Ажау, в отличие от Йодола, его прекрасно услышал.
– Ты мнишь себя великим полководцем?
– Ну, великим, или не великим, а получше некоторых, что я знал… – Зак решил все же пока не раскрывать легенду, хоть Ажау явно и стоял на прямом разговоре. Вот только почему именно сейчас, перед стотысячной толпой…
– Хорошо, я назначу тебя руководителем всей нашей армии, однако для начала ты должен сказать – что ты хотел получить от встречи со мной?
– Ладно, если ты так хочешь… Я слышал, что ты любишь горы, а Убийственная тебе так и не далась. Вот я и хотел предложить на спор, кто из нас сможет на нее выше подняться… Я говорю, что доберусь до вершины, – передумал вести отвлеченные разговоры Зак, и выложил все как есть.
На этот раз уже ахнула вся толпа. Ажау, выдержав очередную паузу, еще более длинную, обратился к своим поданным.
– Этот юнец именем Зак сказал правду! Он мнит себя непобедимым, и хочет испытать то, что способно бросить ему вызов!
Ажау повернулся к Заку.
– Я принимаю твой вызов, – просто закончил свою он свою речь.
Менский совершенно ничего не понимал. Все пошло совершенно не так, как он планировал. Конечно, Ажау должен был заинтересоваться его персоной, однако его должны были вызвать к правителю после праздника, надо было поговорить по душам, немного похвальбы и лести, легкие намеки… Ажау должен был сам прийти к выводу, что надо бы с Заком посоревноваться, да и то далеко не сразу, после их близкого знакомства. А произошло все совершенно не так. Хотя… Результат один и тот же, а причины, побудившие Ажау к таким странным действиям… Что же, еще одна галочка. Где-то между конем и подземным лабиринтом. Так нормально? Нормально. А теперь…
– Слушай, Ажау, а может и на мечах все же сразимся? Йодол говорил, что он против тебя пятнадцать секунд выстоял…
– Тринадцать с половиной, – поправил Ажау, – Я согласен. Ты готов?
– Да.
– Тогда к бою!
Поединок с правителем Южного мира начался столь же внезапно, как и с Йодолом. И только тут Зак наконец понял, что значит действительно непобедимый воин. Казалось, что только что руки Менского отражали первый удар, и вот он уже сбит с ног и у его груди лезвие меча Ажау. Впрочем, и собственный меч пока еще оставался у Зака в руке, и будь этот поединок до смерти – еще не известно, смог бы Ажау отразить предсмертный удар Зака. Вполне вероятно, что нет, и вполне вероятно, что Ажау это прекрасно понял. А потому и спрятав свое оружие в ножны протянул Заку руку и помог ему встать.
– Ладно, Ажау, не получилось, ну да ладно, – успокоил сам себя Зак, – В принципе, меня предупреждали, что ты непобедим, но ты, надеюсь, не сильно в обиде… – закончить Зак не смог, потому что краем взгляда заметил толпу, и понял, что тут что-то не так. Не так смотрит толпа на того, что только что бесславно проиграл их правителю… Да и вообще, что-то вокруг не так… Почти так, но все же не так…
Неправильно смотрел на Зака и сам Ажау. Казалось, он потрясен до глубины своей бессмертной души такими словами. Уразумев, что Зак действительно ничего не понимает, он на всякий случай спросил:
– Зак, сколько времени мы бились?
– Мы? Я, честно говоря, не засекал, но, думаю, пару секунд я против тебя продержался… Или нет?
– Зак, я не мог пробить твою защиту более двух с половиной часов.
И только тут до Менского дошло, что именно не так. Солнце. Оно стояло совершенно не там, где должно было, а там, где ем предстояло оказаться только через несколько часов. Впрочем, если Ажау говорит, что эти несколько часов уже прошли…
– Да быть того не может! – на всякий случай отговорился Зак, поставив в своей памяти еще одну галочку.
– Зак, пошли, мы должны о многом с тобой поговорить, – предложил Ажау, однако Менский отказался.
– Не, я сам не пойду. Тут где-то должны быть мои друзья, Ав и Она… Ав, Она, эй! Подайте голос! – где-то далеко замаячили четыре руки, – Вон они! Пробирайтесь сюда! Ажау, ничего, что я тут командую? Это, конечно, твое право, но…
– Об этом мы тоже поговорим, – заверил Зака Ажау, – Твои друзья уже тут? Это те самые, кого Йодол назвал твоими слугами? Хорошо, теперь ты уже можешь идти? Зак, пошли.
Зак, Ав, Она, Ажау и охрана последнего покинули площадь. Менский был совершенно уверен – этот праздник народ Южного мира запомнит навсегда…
По логике событий теперь нашим героям предстояло пройти настоящий допрос с пристрастием, на котором хотя бы часть из тайн Ажау должен был открыть. Однако правитель Южного мира не собирался поступать так, как предписывает рассудок, логика и хороший сюжет, а потому, выехав с площади, обратился к Заку.
– Ты готов сегодня устроить наше соревнование?
– Всегда готов! – подтвердил Зак.
– Хорошо, тогда после сборов…
– Мне собираться не надо, я так полезу, – несколько не стесняясь, перебил Ажау Менский.
– Даже так… Хорошо, однако я все же возьму свое снаряжение. Подождите меня возле дворца.
– Ажай, а на лошадке нельзя в это время покататься? – на всякий случай спросил Зак, – А то я уже давно не ездил на таких, хотелось бы вспомнить старые добрые времена…
Любого другого взгляд, брошенный правителем Южного мира, превратил бы в камень, однако Зак – это не любой другой, и потому он даже глазом не повел. Естественно, что мысль о полном несоответствии его легенды с умением кататься верхом на конях ему в голову тоже не пришла. Тем более, что лично он свою легенду Ажау пока не говорил, а что передал ему Йодол… Ну так он же человек, мог и ошибиться, сказать что-то не то…
– Нет, так как мой скакун, если ты имеешь ввиду его, мне будет нужен во дворце. Однако по дороге к месту нашего соревнования я дам тебе возможность продемонстрировать свои умения.
– Это хорошо! Правда, по-моему, в пустыне гроомбаны все же лучше подходят, но если конь выносливый, то тоже можно доехать…
– Вы были уже возле этой горы? – на всякий случай уточнил Ажау.
– Естественно, надо ж было потренироваться, убедиться, что это реально… Я никогда не хвастаюсь просто так, и хоть особо высоко я пока не забирался, уверен – до верха смогу добраться. Впрочем, сам увидишь.
Сам того не осознавая, Зак только что признался в нескольких преступлениях, за которые вполне можно было и смертную казнь получить. Однако не осознавал он того, что своим рассказом, своей непосредственностью да и всей своей личностью так заинтересовал Ажау, что тот, признайся Зак в намерениях его свергнуть, не особо бы за это Менского наказал.
На этот раз Зак вместе с кортежем Ажау без проблем проехал во дворец, где нашим героям предоставили поистине царский стол в не менее царской обстановке, дав возможность отведать всех кушаний, которыми была вся Иноземия богата. Причем в любых количествах. Зак, понимая, что скоро ему предстоит тяжелая физическая нагрузка, особо на еду не налегал, а просто пополнил свой запас калорий и свел к оптимуму энергетический баланс. Аву с Оной же, так ничего ни вечером, ни утром не поевших, не составило никакого труда доказать местным поварам, что те не зря старались, а заодно и оставить голодными весь местный зверинец, которому на этот раз со стола ничего не перепало. Впрочем, о зверинце тут и так хорошо заботились…
Довольно скоро появился Ажау, на этот раз в специальном снаряжении, естественно, со своим кортежем. На этот раз уже идущим не пешком, а едущим на завзах, они же гроомбаны, а заодно и ведущим трех завзов для наших героев. Впрочем, Ажау выполнил свое обещание, и пересел с коня на одного из трех пустых завзов, дав возможность Заку показать, какой он наездник. Тут настала пора вспомнить уроки Богдана Густыброви, иога, которому еще более чем через тысячу лет предстояло родиться…
Уроки Зак вспомнил, каким-то образом умудрившись за несколько секунд полностью подчинить себе коня, до этого признающего только одного хозяина, Ажау Джуниора, и вырваться за пределы дворцового комплекса быстрее, чем его успели остановить. Впрочем, тут как раз все было понятно – стража не ждала, что кто-то вздумает таким образом покидать дворец, на скакуне императора, и на доли секунды задумалась, чего для Зака оказалось с головой достаточно.
Однако дальше Менский не поехал – перед главными воротами как раз была подходящая площадь, чтоб потренироваться в верховых трюках, чем Зак и занялся. И кортежу правителя Южного мира, выехавшему вслед за Менским, предстало интересное зрелище: бегающий загадочными фигурами конь, на котором то стоя, то лежа, то под брюхом перекатываясь демонстрировал цирковые номера Зак.
Убедившись, что ничего он не забыл, и тело прекрасно справляется с вбитыми через синяки навыками, наш герой подъехал к Ажау и похвалил:
– Хороший у тебя конь, мне понравился. Берешь его себе, или можно мне еще поездить?
– Можешь доехать на нем хоть до самой горы, – разрешил Ажау, – Только не надо особо вперед вырываться, гроомбаны так быстро не умеют ходить.
– Гроомбаны? – удивился Зак, в свое время почти победивший в гонке по степям ранавов. Правда тогда зверя не он вел, – Да умеют они почти так же быстро, надо только их правильно обучить! Да и управлять им надо с умом, не гнать тупо вперед, а позволять самому идти, при этом иногда лишь несколько подгоняя…
Сам того не зная, Зак передавал Ажау все время крайне важную информацию, и великолепный мозг правителя Южного мира уже ее вовсю обрабатывал, придумывая, каким образом это можно обратить на благо страны и армии…
Начался поход наших героев к горе Убийственной. Он заметно отличался от того, как туда добирались до этого Зак со своими спутниками. Во-первых, тем, что проходил не рано утром, а почти вечером, что означало невыносимую жару и сухость. Во-вторых, зная об этом, кортеж Ажау захватил с собой столько воды, что можно было бы спокойно небольшое озерцо разлить, и вода использовалась не только для питься, а и для освежения. То есть всех людей и завзов ей время от времени поливали, а потому и жара почти не чувствовалась. В-третьих, шел отряд не просто «куда-то туда», а по вполне фиксированному маршруту, где была даже дорога проложена. Впрочем, как уже было сказано, от остальной пустыни она отличалась лишь разметкой, но тем не менее служила доказательством, что тут иногда все же бывают люди. Ну и наконец, дорога оказалась заметно короче – то ли потому, что была физически меньшей длины, то ли субъективно, потому что прошла в компании, где, как известно, и время летит быстрее, и расстояния все меньше становятся.
Наконец цель была достигнута. Впрочем, тут же выяснилось, что Ажау сейчас и не собирается лезть на гору. Он, как оказалось, предпочитает делать это с утра, а не вечером, и это не просто прихоть, а жизненная необходимость. Потому что застрять на середине подъема, когда наступит темнота, ему совершенно не хотелось. Зак выслушал все эти умные мысли с уважением, после чего просто сообщил:
– Хорошо, тогда я сейчас поднимусь наверх, там на крышке переночую, а ты завтра ко мне лезь. Если что, я тебе оттуда сброшу веревку…
После чего спокойно накинул за спину рюкзак, единственное снаряжение из запаса Ажау, которое удосужился сам использовать, и полез наверх. Впрочем, в рюкзаке было все, что угодно, кроме того, что нужно. Так тут была еда и питье, был его меч в ножнах, была упомянутая Заком веревка, была куча других мелочей, не имеющих к альпинизму фактически никакого отношения. При этом того, что обычно берут с собой в горы, у Зака не было. Не только каких-то когтей и гвоздей, чтоб в породу забивать и держаться за них, а и элементарной горной обуви с шипами. Потому и посмотрели все дружно на Зака как на сумасшедшего. Все, кроме Ажау. Правитель Южного мира лишь на пару секунд задумался, после чего коротко бросил:
– Разбивайте лагерь!
И полез вслед за Заком.
Впрочем, вслед он лез только сначала. Довольно быстро Ажау нагнал Менского, и дальше они продвигались синхронно, внимательно наблюдая не только за стеной скалы, а и друг за другом. Причем тяжело сказать, кому из них было тяжелее. С одной стороны, у Зака действительно ничего с собой не было, а Ажау был снаряжен по последнему слову техники. С другой стороны, пока все это снаряжение ему лишь мешало, утяжеляя и без того нелегкую работу, в то время как для подъема и не использовалось.
Однако так было лишь первое время. Довольно скоро Зак понял, почему именно гора получила название Убийственная. Если у подножия на ее склонах было действительно порядочно щелей и выступов, за которые можно ухватится, то чем выше, тем их становилось меньше. При этом иногда оказывалось, что над тобой вообще идеальная зеркальная гладь, и если хочешь подняться выше – ищи обходные пути. Вот тут уже снаряжение Ажау ему понадобилось – используя его он надеялся заметно упростить себе задачу, пока не заметил, как поступает Зак… А Менский поступал действительно как настоящий псих. Если вперед, то есть вверх, пути не было, он осматривался по сторонам, примечал удобный выступ и… И прыгал туда! Когда он так поступил первый раз, и не сорвался, снизу раздался вздох ужаса. Второй – двойного ужаса. Третий и остальные – непонимания. Заку удавалось уцепиться за такие мелкие детали рельефа, что их и заметить было трудно, причем было совершенно не похоже, что таким образом рисковал своей жизнью. Казалось, что он прекрасно понимает, что делает, причем ему это ничем не грозит.
Конечно, Ажау даже не думал о том, чтоб последовать примеру своего загадочного соперника. Однако каким бы не был ненормальным метод Зака, он давал большую скорость подъема, и очень скоро Ажау остался далеко позади. В правителе Южного мира уже начал просыпаться азарт безумия, он уже был готов ко всему, когда Зак вдруг начал спускаться. Опустившись до уровня Ажау, оп попросил его:
– Слушай, скажи своим людям, чтоб они держали Ону! Я не знаю, чем она думала, но если хотела обо мне позаботится – мне совершенно не хочется на своей совести иметь одну штуку разбившихся красивых девушек!
Ажау сначала не понял, о чем Зак, однако глянув вниз убедился – Она тоже полезла вверх! Что вынудило девушку так поступить – пока еще ни Ажау, ни Зак не знали, однако правитель Мена выкрикнул своим звучным голосом приказ, услышав которые его дружинники аккуратно сняли девушку с горы и с максимальным уважением не позволяли ей больше подниматься. Убедившись, что с его спутниками все в порядке, Зак успокоился, и полез вверх. Азарт Ажау к этому времени несколько приутих, так что он уже смотрел на Зака снисходительно, понимая, что скоро он вынужден будет притормозить…
И действительно, преодолев определенную высоту Зак понял, что еще помимо гладких стен делает эту гору убийственной – ветер! Сначала едва заметный, очень скоро его шквальные порывы уже не приносили приятную прохладу, а так и скидывали вниз. Совершенно не готовый к этому Зак в первый момент даже не удержался, сорвался, но как раз тут ветер изменил свое направление, подтолкнув Менского к горе. Естественно, что Зак тут же опять зацепился за очередной выступ, и больше уже не позволял каким-то потокам воздуха так вольно себя перемещать.
И вот тут, едва ли не впервые, Зак пожалел, что настоял на своем и не взял с собой никакого снаряжения. Впрочем, это было скорее констатацией факта, чем чем-то особо неприятным. Потому как и без снаряжения можно было продолжать подъем, чем Зак и занимался.
Если в начале и были определенные ожидания, что ветра дуют лишь на определенной высоте, и достаточно ее пересечь – станет легче, такие радужные ожидания были нагло разбиты суровой реальностью. Ветер и не думал ослабевать, а наоборот, становился все сильнее и сильнее, и теперь его вполне можно было сравнить даже с хорошим ураганом. Однако, хоть Ажау и надеялся, что Зак сдастся и начнет спуск, его надежды были пусты. Менский продолжал подъем, игнорируя всю его окружающую суровую реальность, при этом даже не собираясь падать вниз. Казалось, что сама природа ему помогает, не желая, чтоб с Заком что-то случилось. И там, где Ажау вынужден был изо всех сил держаться за крошечную трещину, готовую в любой момент раскрошиться и сбросить наглого человека вниз, Зак почти не напрягался, поднимаясь вверх спокойно и равномерно. Естественно, допустить, чтоб непонятно кто смог сделать недоступное ему, Ажау Джуниору, правитель Южного мира не мог, и потому и сам тоже лез вверх.
Довольно скоро оказалось, что помимо скидывающего действия ветер обладает и еще одним крайне нежелательным эффектом. А именно, на ветру холодно. И каким бы не был раскаленным воздух внизу, тут, на большой высоте, совершенно не чувствовалось, что где-то там далеко жаркая пустыня. Ажау, уже поднимавшийся на такую высоту, к этому был готов, его костюм мог спокойно использоваться не только в жару, но и в стужу, а вот Заку стало прохладно. В принципе, это совершенно ничем ему не грозило, Зак любил холод, любил зиму и снег, но все же служило определенным сигналом. То есть Менскому был не столь холод страшен, сколько неожиданность этого холода. Кто бы мог там, внизу, подумать, что для альпинизма нужна еще и теплая одежка? И даже не это было неприятно, а то, что впереди могли Зака ожидать еще какие-то неприятные сюрпризы, о которых пока он даже и не догадывался. Однако, несмотря на все это, пока все шло в полном соответствии с задумкой Менского, а значит все было просто прекрасно.
Спустя еще неведомо сколько времени и сколько метров подъема ветер все же затих. Однако тут оказалось, что все, что испытали два скалолаза до этого, было лишь цветочками. Потому как они достигли той границы, где заканчивался вертикальный подъем, и начинался подъем нависающий, с отрицательным углом наклона. Хоть о том, что как минимум половина горы имеет именно такой наклон, можно было определить с первого на нее взгляда, вблизи вся непреодолимость этой преграды смотрелась намного более четко. Так что Зак невольно притормозил, и Ажау, несколько от него отставший, смог наконец Менского догнать.
– Ну что, спускаемся? – предложил он, – Дальше подъем невозможен, я никогда еще не поднимался выше. Ты уже доказал, что не хуже меня, а вернее даже лучше, я в твоем возрасте не мог ни о чем подобном и помыслить, так что больше нет смысла…
– Действительно, спускайся, – согласился Зак, – То, что я лучше, я уже доказал, ты это понял, так что спускайся и ждите там внизу меня. Я, как обещал, долезу до вершины, там переночую, а завтра утром спущусь. Договорились?
Не дожидаясь ответа Ажау Зак продолжил подъем. И, то ли ему показалось, то ли действительно снизу раздался единогласный возглас то ли удивления, то ли ужаса, то ли и того, и другого вместе. Ажау несколько раз чертыхнулся, то есть проделал то, что уже не делал многие века, и, махнув на все рукой в метафорическом понимании этого жеста, последовал за Заком. Впрочем, тут же едва не сорвался, вызвав снизу еще один возглас ужаса. Едва удержавшись, он вынужден был все же немного спустится, и передохнуть, морально и физически подготовившись ко второй попытке.
Заметив, что Ажау за ним не лезет, но собирается это делать, Зак, вися, как муха на потолке, на склоне умудрился достать одной рукой из рюкзака веревку, обвязать ее вокруг себя и сбросить второй конец Ажау.
– Слушай, я серьезно! Ты давай, или спускайся вниз, или обвяжись понадежнее. А то я так только что подумал, если ты упадешь и разобьешься – это так неэстетически будет смотреться… В принципе, конечно, ты мне можешь и не доверять, вдруг я решу прыгнуть сам, и тебя сбросить, да вот только я бы тебе все же посоветовал мне поверить. Или прекращать подъем, тебе он явно не по силам, и спускаться вниз. Решай, я долго тут ждать тебя не буду…
Хоть план Зака и подразумевал изначально устранение Ажау, однако само покорение горы его так зажгло, что теперь уже хотелось добраться до вершины честно. Тем более, что Зак, рассуждая логически, пришел к выводу, что единственный способ заставить Ажау подниматься дальше – предложить ему не просто спустится вниз, а и свою помощь. Предлагая свою помощь, Зак был действительно готов помочь. Впрочем, он сомневался, что Ажау решит ей воспользоваться… Зря сомневался. Ажау, молча, умудрился обвязаться веревкой, и, не поблагодарив и не прокомментировав, опять полез наверх.
Теперь уже оба альпиниста были в связке, и каждый из них должен был бы понимать – сорвись один, погибнут оба. Должен был бы, но не понимал. Ни Зак, ни Ажау не рассматривали возможность падения, оба вошли в азарт, забыли о времени, и, выражаясь с пародией на поэтичность, превратились лишь в рабов своих тел. Именно тела лезли на верх, не два индивидуума, а два биологических объекта, выделяющихся среди средних представителей своего вида значительной физической силой, ловкостью и жизненным опытом. Причем спроси кто Зака или Ажау, как им удавалось подниматься вверх по подобному склону – они бы никогда в жизни не дали ответ. Потому как это было далеко за пределами всех мыслимых и немыслимых человеческих сил, да и вообще за пределами чьих либо возможностей. Конечно, можно было бы сослаться, что им по прежнему помогал вселенский закон, согласно которому Заку всегда и во всем везет, а раз его везение и везение Ажау были связаны одной веревкой – значит и правителю Южного должно было везти. Однако столь прозаичное и фантастическое объяснение мы, как заядлые прагматики, откинем. Действительно, если бы дело было только в этом, то начни Ажау падать – веревка бы развязалась и Зак бы уцелел. Тут все дело было в принципе – ни молодой правитель одной далекой страны, ни древний правитель целого мира, хоть и южного, просто не могли уступить, а значит и их организмы делали невозможное. Их пальцы держались за скользкие короткие выступы, ботинки цеплялись за миллиметровые трещины, мышцы забыли о том, что надо бы почувствовать усталость, и раз за разом подтягивали своих обладателей.
Не стала помехой нашим героям и воцарившаяся ночь – луны на небе вполне хватало, глаза привыкли к темноте, и подъем продолжался. Сколько именно часов – никто не знает, тут бы потеряли счет времени и самые точные атомные часы. О том, чтоб посмотреть вниз и убедиться в невозможности спуска, никто и не думал, все тянуло Зака с Ажау лишь вперед, туда, где еще не ступала нога человека… И лишь птицы… Впрочем, птицы сюда тоже не залетали. Да и что им делать на одинокой горе посреди безжизненной пустыни, где ни прокормиться, ни напиться нельзя?
Причем, как это ни странно, с каждым новым шагом, если так можно назвать подъем по отвесной скале, путь становился все легче и легче. Если в начале каждый новый метр давался с трудом, то теперь Ажау с Заком вообще перестали чувствовать расстояние. Будь тут опытный врач, а скорее даже ученый-биолог, он бы определил причины столь странного поведения. Ну, во-первых, отключилось чувство страха. Во-вторых, отключились центры, сигнализирующие мозгу о боле и усталости. Наконец отключился сам мозг, оставив активными лишь центры удовольствия, координации да управления разными органами. Все остальное у обоих скалолазов в данный момент не работало, и потому даже назвать их людьми можно было разве что с большой натяжкой. Скорее это были два жителя скал, где-то на эволюционной лестнице застрявшие между пресмыкающимися и земноводными, поселившиеся по своей глупости на этой стене да так и привыкшие тут жить. По крайней мере, вздумай какой инопланетянин, если бы они конечно существовали, провести анализ жизни на этой планете на основе этих двух индивидуумов, именно к такому выводу бы он и пришел. Заодно удивившись, зачем тогда этим зверям такие мозги? Впрочем, как настоящий ученый, этот бы гипотетический инопланетянин сам бы дал себе разумный ответ, который бы его целиком и полностью удовлетворил. Ну, например, в мозгах содержался запас питания, перерабатываемый в энергию в случае длительной голодовки. Или еще что-то подобное.
Впрочем, несуществующие инопланетяне в этот поздний час над пустыней Южного мира не летали, так что и исследовать Ажау с Заком было некому. Да и незачем. А оставалось лишь наблюдать, как они, сами того не понимая, уже преодолевают последние метры подъема, преодолеть которых вообще невозможно, и, сделав далеко не последнее усилие, оказываются внезапно на скале, но уже идущей под положительным углом! И всего-то каких-то жалких сорок пять градусов, что теперь уже и Ажау, и Заку казалось идеально ровной поверхностью. При этом подъем они закончили не на последних силах, и продлись он еще сто метров – и их бы преодолели. Чего бы это потом стоило их несчастным телам – это уже другой вопрос. Но преодолели бы! А так, с трудом пробившись сквозь их отключившиеся мозги, до наших героев дошла мысль, что все уже! Гора Убийственная впервые в истории ими покорена! Гора, столетия служившая ожившим ужасом перед всеми скалолазами, сдалась одному новичку и одному профессионалу, у которых еще неделю назад не было и мысли о ее покорении. Впрочем, эта мысль все же была для них в нынешнем состоянии слишком неподъемна. И потому сделала то, на что не сподобилась скала – сбила их с ног и почти одновременно уложила на камни. В полном изнеможении.
Сколько они так пролежали – тоже никто не знает. Скорее всего, почти до утра. При этом хоть формально заснуть никто так и не смог, фактически их состояние было ближе у трупу, чем к спящему человеку. Работали лишь некоторые самые необходимые системы, поставляя в органы питание из последних резервов, остуживая перегревшиеся мышцы и мускулы, выводя из организма излишки различных нехороших ферментов, выделившихся во время подъема в огромном количестве.
Первым в состояние, которое с натяжкой можно было бы назвать как «живой», пришел Зак. Не потому, что был более тренированным, как раз тут Ажау мог бы дать Менскому большую фору, а потому, что потратил намного меньше сил. В отличии от Ажау, он совершенно не заботился о том, чтоб удержаться, полагая, что его вечное и неизменное везение тут сможет помочь.
– Ажау…
– Да? – откликнулся правитель Южного мира минуты через две.
Подумав, что сейчас как-то выяснять отношения не очень, Зак спросил то, что его действительно волновало:
– Будем завтракать?
Чего только Ажау Джуниор за свои сотни лет жизни не видел… Чего не видел? Не видел человека, который сделав невозможное интересуется в первую очередь наполнением собственного желудка, и только потом, если силы останутся, величием этого момента. Но не даром он был правителем Южного мира, а не просто каким-то там бессмертным! Даже в такой ситуации ему не понадобилось много времени, чтоб адекватно отреагировать на столь неожиданный вопрос, ответив совершенно искренне:
