Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)

Удачная находка

Люди в группах ведут себя по предсказуемым психологическим законам, где группа сама может оказывать целебное воздействие.

Джозеф Пратт

Д-р Месмер – основоположник групповой психотерапии, принципы которой зарождались спонтанно. Сначала процедура магнетизации проводилась Месмером неспешно и отнимала много времени, которым он располагал все меньше и меньше. Наступил момент, когда Месмер, не будучи в силах заниматься с каждым в отдельности, отступает от бытовавших стереотипов в целительстве и решает лечить пациентов группами. Может быть, к принятию такого решения Месмера побудила история, рассказанная его учителем ван Свитеном. В знаменитой Лейденской лаборатории студент по имени Канеус использовал машину Герике для того, чтобы «зарядить электричеством» воду в стеклянной колбе, которую он держал в ладонях. Зарядка осуществлялась при помощи цепочки, подсоединенной к бруску машины. Прикоснувшись случайно к цепочке, он получил страшный электрический удар, от которого чуть не умер. Оказалось, что в сосудах такого типа электричество может накапливаться в очень больших количествах. Так была открыта так называемая лейденская банка – простейший конденсатор.

Сведения о новом изобретении быстро распространились по Европе. Придворный электрик Людовика XVI, иезуит Жан Антуан Нолле (Nollet, 1700–1770), знаменитость Парижа, великий демонстратор публичных электрических опытов, о котором говорила вся Европа, в присутствии Людовика XVI провел опыт. Дюфэ и Гильом-Луи Лемонье (1717–1799), лейб-медик короля с 1770 года (друг Руссо, профессор ботаники и член АН), принимавшие участие в этом опыте, построили цепь: сто восемьдесят монахов взялись за руки. В тот момент, когда первый монах прикоснулся к крышке банки, все 180 монахов, сведенные одной судорогой и объятые ужасом, вскрикнули. Несмотря на неприятное ощущение, тысячи людей хотели подвергнуться подобному испытанию. Тут же умельцы стали изготавливать новые банки, более мощные. Это было нетрудным делом, так как профессор физики, член Академии наук Нолле написал трехтомное «Руководство для любителей физики», третье издание которого увидело свет в год его смерти, в нем он изложил конструкцию лейденской банки.

Что же делает Месмер? Уверенный в том, что из него истекает нервная энергия, напоминающая электрическую, он собирает больных вокруг деревянного чана («бакэ») до 5 футов в диаметре, который прикрывается крышкой, снабженной отверстиями. Через эти отверстия со дна чана поднимаются железные стержни и загибаются над крышкой. В чане находятся железные опилки и толченое стекло. В эту смесь в известном лишь Месмеру каббалистическом порядке укладываются рядами закупоренные бутылки с намагнетизированной им водой. Бутылки размещаются так, чтобы в одном ряду горлышки были обращены к центру лохани, а дно – к ее окружности. Следующий ряд располагается наоборот: горлышки обращены к окружности, а дно – к центру. Весь этот таинственный пирог заливался магнетической водой.

Изощренный психотерапевт Месмер соединял у себя в лечебнице все сословия, подобно храму божества. Здесь можно было увидеть придворных, аббатов, маркизов, гризеток, военных, жуиров, врачей, молодых девушек, писателей, лиц судебного мира, людей тяжело больных и здоровых. Месмеровский чан имел множество ручек, чтобы каждый мог держаться за одну из них или за соседа. Больные становились рядами вокруг этого «реактора», обхватывали большим и указательным пальцами стоящего рядом. Цепь устанавливалась так, чтобы люди стояли, тесно прижавшись друг к другу. Отходящие от чана через отверстия крышки связанные железные прутья удлинялись настолько, что достигали до второго, третьего и т. д. рядов. Стоявшие в цепи брали в руки прутья и привязывались к чану шнурами. По идее Месмера магнетический флюид должен был проходить по кругу: от чана в сцепленные тела. Дождавшись полного оцепенения собравшихся, маэстро, облаченный в лиловые шелка, под звуки собственной музыки торжественно прикасался «магическим» жезлом к чану, передавая свои флюиды воде. Так вызывались магнетические токи, которые, входя и выходя из тела больного, встречались, переплетаясь в нем. Месмер со своими помощниками подходил к больным и производил магнетические манипуляции. В то время как помощники, описывая вокруг больных таинственные крути, проводили магнетическими палочками по черным или белым полюсам чана, Месмер взглядом, прикосновением или пассами (в разное время по-разному), «раздавал» флюид. По замыслу Месмера в этой процедуре заключалось оздоровление.

Сеанс Месмера.

В результате воздействия «флюидического» тока одних приковывало к месту, с которого они не могли сойти, лишенные сил; другие, с одурманенным взором, опускались на пол и засыпали. На третьих он действовал так, что они нервно вздыхали, плакали, смеялись; четвертых – заставлял кричать, гримасничать, вздрагивать, кружиться, корчиться в судорогах[21]21
  По свидетельству знаменитых врачей и современников Месмера (Гуфеланда и Рейля), судороги в гипнотическом состоянии и в эпоху Месмера, и в более отдаленную возникали редко и только у больных истерией.


[Закрыть], падать навзничь. И вот наступал заключительный этап: помощники церемонно, под звуки неизменной музыки, выносили или выводили к Месмеру больных. Мэтр взглядом или прикосновением выводил их из состояния «очарованности». И удивительное дело, только что неистовствовавшие, приходя в себя, счастливо улыбались. Этим, однако, не исчерпывалась изобретательность Месмера.

Мэтр усиливал воздействие с помощью мистики. Для этого лечебный зал сделал полутемным, изолировал его от посторонних звуков, стены завешал зеркалами. Драпировка была выполнена из тканей, расписанных причудливыми фантастическими сюжетами. Интерьер дополнялся свисавшими с потолка цветными матовыми светильниками и экзотическими африканскими масками. На стене висело изображение Смерти, закованной в цепи. Костлявая дама сидела на скале, а рядом с ней – лопата и коса, вырванные из ее рук. Таинственная атмосфера завораживала пациентов. Дождавшись нужной реакции, Месмер садился за свой музыкальный инструмент. И тут совершалось подлинное колдовство… Несмотря на созданный чан, позволяющий одним прикосновением жезла исцелять многих пациентов, Месмер, тем не менее, не мог удовлетворить всех желающих. Поэтому он заказал маленькие чаны, которые бойко раскупались больными. Кто не имел денег, тот пользовался намагнетизированным деревом на площади, вокруг которого, так же как возле чана, цепью собирались больные.

Энтузиазм Месмера неисчерпаем. Постепенно он так увлекается магнетизацией, что магнетизирует все: воду, предлагая больным ее пить и купаться в ней; магнетизирует путем натирания фарфоровые чашки и тарелки; одежду и кровати, зеркала, чтобы они отражали флюид; магнетизирует музыкальные инструменты, чтобы в колебаниях воздуха далеко передавалась его целительная сила. Настал день, когда эксперименты с людьми и предметами перестали удовлетворять его, и он берется за кошек и собак, магнетизирует деревья в своем парке. Все фанатичнее проникается он идеей, что можно передавать магнетическую энергию по проводам, наполнять ею бутылки, собирать в аккумуляторы. Наблюдая за громадными терапевтическими успехами своей жидкости, Месмер решил послать ее в Берлинскую и Венскую академии наук, чтобы там проверили воду на эффективность. Но академии не спешили принять на себя эту миссию.

Английский физиолог В. Б. Карпентер[22]22
  Карпентер Вильям Бенжамен (William Benjamin Carpenter, 1813–1885) – выдающийся английский физиолог, доктор медицины, член королевского Линнеевского географического и мн. др. обществ, в конце 1860-х установил, что задние столбы спинного мозга оканчиваются в зрительных буграх. Развивал тезис о бессознательной работе головного мозга, ввел понятие об идеомоторном акте, т. е. движении, которое автоматически вызывается не раздражением нервных окончаний самих по себе, а идеей, психическим фактором. Вместе с Вайвилем Томсаном руководил экспедициями судов, снаряженных английским правительством для исследования глубин океана. Во время этих экспедиций впервые был применен термометр, приспособленный для глубоководных исследований.


[Закрыть] приводит забавный анекдот, который, вероятно, должен говорить о притязаниях Месмера. «Любезный доктор, – отвечал Месмер одному своему ученику, спросившему его, почему он предпочитает речную воду колодезной, – причина, почему вода, подвергающаяся действию солнечных лучей, превосходит все другие сорта воды, заключается в том, что такая вода магнетична, поскольку двадцать лет тому назад я намагнетизировал солнце» (Карпентер, 1878, с. 14).

Месмеровская идея магнетического чана была вызвана необходимостью, но обернулась открытием закономерностей «психологии толпы»: индивид, оказавшийся в большой массе людей, живет и управляется циркулируемыми в ней идеями, заражается общими чувствами, а захваченный ими, он смеется, плачет, даже галлюцинирует. Месмер использовал групповое лечение, при котором эффективность психологического воздействия существенно возрастает. Стоит заметить, что никто после Месмера не смог превзойти его результатов.

Теория кризисов

Все медицинское искусство состоит в наблюдениях.

Ф. Бэкон

Сущность теории, которую исповедовал Месмер, заключается в том, что всякой болезни сопутствует кризис. Надо сказать, что еще в понимании врачей древности болезни возникали вследствие внедрения в организм вредного начала, а исцеление наступало после кризиса, то есть после его выделения. В соответствии с этим особо ценились лекарства, направленные на усиление выделительных функций. – рвотные, слабительные, мочегонные, желчегонные, чихательные, – все это должно было служить скорейшему освобождению тела от дурных соков и изгнанию недугов, то есть способствовало излечению. Психоэмоциональная разрядка, вызванная у магнетизируемых, объяснялась Месмером «теорией кризисов»: «Всякая нервно обусловленная болезнь должна быть доведена до высшей точки своего развития, чтобы тело могло освободиться от симптомов» (Mesmer, 1781). Месмер считал, что, когда деятельность нервов ослабляется, волокна, образующие сосуды, перестают нормальным образом сокращаться, наступает застой в циркуляции соков и возникает болезнь. Организм при содействии силы самосохранения[23]23
  Со времен стоиков психофизиологический принцип самосохранения принимался многими философскими школами и направлениями за могучий побудительный импульс. По Гоббсу, самосохранение – конечная цель, к которой устремлен каждый и во имя которой один индивид вынужден наносить ущерб другому. Согласно Спинозе, все многообразие аффектов вытекает из неукротимого стремления к самосохранению как универсального закона.


[Закрыть] стремится восстановить нормальную циркуляцию. Вот эту самостоятельную борьбу организма с «препятствиями» Месмер называет «стремлением прояснить болезнь кризисом». Это так называемый третий закон натуртерапии – закон кризисов: всякое исцеление человека осуществляется посредством кризисов – естественных реакций организма, направленных на очищение от вредностей. Кризис практически выражался в ухудшении самочувствия.

«Не следует смешивать симптомы болезни с проявлением кризиса», – предупреждал Месмер. Если начался кризис, то задача доктора лишь поддерживать организм в его стремлении переломить болезнь. Но если кризис не наступил, то надо вызвать его, усилив нервные токи больного нервными токами врача. Эти токи зависят от прилива и отлива мирового флюида, который оживляет нервы. Следовательно, необходимо регулировать этот прилив и отлив, чтобы помочь организму. Такое влияние здорового организма на больной во власти человека и называется «животным магнетизмом» (Mesmer, 1781).

«Допустим, у больного местное воспаление, – продолжал он, – например, воспаление легких. К этому местному воспалению добавилось еще нечто общее – горячка, которая является не болезнью, а следствием, то есть реакцией организма, направленной против болезни. Организм, стремясь уничтожить, отвести местное воспаление, провоцирует воспаление общее. Задача врача не прерывать горячку, а интенсифицировать ее течение, чему способствует магнетизирование. Если магнетизировать больного с момента местного воспаления, то состояние должно ухудшиться, но в результате болезнь все же уменьшится. Уменьшится болезнь и тогда, когда горячка сама по себе достигла необходимого максимума. Врач, который противодействует этому естественному стремлению организма, замедляет течение болезни вместо ее лечения» (Mesmer, 1781).

Д-р Месмер приводил другой пример: «Если горячка, вызванная гомеостатической силой организма, оказалась недостаточной для отвлечения или прекращения недуга, если организм истощился в борьбе, то случается, что наступает бессознательное состояние. Что делает врач? Он старается насильно тормошить больного, приводить его в чувство. Но это неправильно, потому что это кризис. К нему прибегает организм за неимением лучшего лечения. Измученный организм отдыхает и этим восстанавливается. Бессознательность – не болезнь, это лекарство в виде летаргии, – говорил Месмер. – Такие состояния бывают и при других болезнях, в других ее формах». Сомнамбулизм, то есть сон, в котором больной говорит и двигается, также является, по Месмеру, проявлением кризиса. Магнетизм вызывает его искусственно, чтобы успокоить кризис (там же).

Кризис – это резкий перелом в ходе болезни, наступающий в самый, казалось бы, безнадежный момент ее течения, в тот момент, когда человек находится на грани жизни и смерти. «Больной выздоравливает потому, что начинает умирать» – таким афоризмом характеризует кризис Месмер.

Больной начинает умирать – это означает, что его организм находится в предельно неблагоприятных условиях существования. Но он не сдается. Он мобилизует последние силы, в них происходит биохимическая перестройка и рождаются вещества «сопротивления» – биогенные стимуляторы, которые и приносят организму спасение.

«Почему больные теряют аппетит? – задается вопросом Месмер. – Потому что больной орган должен вывести продукты распада окисления и обновить ткани. Но, стремясь к этому, он должен сначала „употребить“ то, что в нем уже есть. Нередко организм прозорливее врача, он сам себе назначает лечение, например голодом, которое дает результаты там, где нужно раньше израсходовать испорченные ткани, выделить вредные продукты обмена, потом обновить ткань, реставрировать органы. Одним словом, отсутствие аппетита, подобно лихорадке, может не быть симптомом болезни, а является признаком реакции организма против болезни» (Mesmer, 1781).

Важно подчеркнуть, что Месмер, зная, что можно вступить в словесный контакт с замагнетизированным, не прибегал к нему. Для него важен был кризис, означающий перелом в болезни. Месмер не добивался усыпления своих больных, он только их магнетизировал, а выбор формы кризиса предоставлял самому организму. При этом он придавал слишком большое значение одной форме кризиса – конвульсиям. Попутно заметим, что феномен криза в его различных формах, не обязательно конвульсивных, присущих истерикам, был известен давно как перелом болезни, имеющий благотворное влияние. Эти целительные реактивные кризисы вызывали потрясение личности и вновь возрождали переживания, которые в прошлом волновали и были причиной заболевания. Кризис – это модифицированная аристотелевская теория катарсиса[24]24
  Понятие «катарсис», введенное Аристотелем применительно к очищающему искусству древнегреческой трагедии, использовалось и ранее, например, пифагорейцами, Эмпедоклом, Гераклитом, Платоном.


[Закрыть], которая, не претерпев до настоящего времени существенных изменений, верой и правдой служит психотерапии. Катарсический метод, авторами которого впоследствии стали П. Жане и И. Брейер, также связан с понятием кризиса.

Doctor mirabilis [25]25
  Чудесный доктор.


[Закрыть]

Воображение завоюет весь мир.

Наполеон

Другая сторона лечения заключалась в том, что чудесному доктору Месмеру, знатоку человеческой души, было известно, что чем сильнее вера в исцеление, тем больше выражена психологическая установка, которая обеспечивает готовность пациентов подчиниться его влиянию (внушению). Отсюда он делает вывод, что всякое основанное на вере лечение нуждается для усиления его действия в определенном магическом церемониале. И, как сведущий в психологии врач, он его создает. Прежде всего он окружает свою личность магическим ореолом, усиливает свой авторитет загадочностью, добивается, чтобы его возносили, и чем выше его возносили к Богу, тем меньше их различали.

По разработанному им сценарию лечение обставляется как событие неизменно чудесное и соответственно оформляется. Звучит специально сочиненная им музыка, струится дымкой приглушенный свет, курятся благовония, разряженные женщины источают аромат духов и запах взволнованной плоти. Экзотика и помпезность этого ритуала делали свое дело: люди, поверив в чудо флюида, погружались в специфическое состояние. Так вера в авторитет Месмера, его личное обаяние, а также таинственная атмосфера, в которой протекали сеансы, эффективно ликвидировали психосоматические симптомы. Между тем Месмер продолжал верить, что это происходит от воздействия его личного магнетизма, передаваемого водой, текущей по железным ручкам чана.

Особое место в сеансах Месмера занимала написанная им специальная музыка. В использовании музыки он не был новатором. Культуру какой бы страны мы ни взяли, везде можно найти сведения об использовании музыки для нормализации душевного состояния людей, то есть в психотерапевтических целях. В Китае, Индии, Египте и Древней Греции врачи и жрецы, философы и музыканты использовали звуки музыки для врачевания. Древнегреческий философ, политический деятель и врач Эмпедокл из Акраганта (ок. 490 – ок. 430 гг. до н. э.), жрец Аполлона, обладавший обширными познаниями в естественной истории и медицине, по преданию, добровольно нашедший смерть в кратере Этны, будучи главой сицилийской медицинской школы, одним из первых обратился к музыке как к средству лечения душевнобольных. Геометр и врач Пифагор с о. Самос, ученик Ферекида, по некоторым источникам – Фалеса, основатель храмовой медицинской школы в Южной Италии, также использовал лечебное воздействие музыки, особенно для лечения хронических болезней, происходящих от страстей. С успехом употреблялись для лечения речитативы из песен Гомера и Гезиода. Эти средства были рассчитаны на целительную силу души. Весьма вероятно, что такая техника психического воздействия существовала еще в орфический период, так как пифагорейская школа считается преемником и продолжателем орфического учения, а легенда об Орфее недвусмысленно повествует о «магической» силе его музыки. По некоторым сведениям, Платон посещал Египет для обучения египетским мистериям. Техника достижения экстаза была описана в III–IV веках н. э. автором из школы неоплатоников, лечебное же воздействие транса использовалось древними римлянами. Русский физиолог И. Р. Тарханов в 1894 году на Всемирном конгрессе врачей в Риме сделал доклад «О влиянии музыки на человеческий организм» (1893). Тарханов в музыке различает физическую, физиологическую и психологическую стороны. По мнению Тарханова, звук действует не только на орган слуха, но и на всю чувствующую поверхность тела. Обезглавленная утка отвечает на звук автоматическими движениями. Глухонемые и слепые оценивают музыку по ощущению ритма и вибрации органов. Музыка изменяет частоту дыхания и сердцебиения, увеличивает объем мозга, действует на выделительные органы – почки, потовые железы. Биотоки дают возможность улавливать действие музыки, что впервые установлено Тархановым. Производя плетизмографию, он выявил изменения в кровенаполнении органов, а при динамометрии – отражение мира звуков на мышечной силе.

Экспериментально установлено, что специально подобранная музыка может способствовать заживлению ран, лечению воспалительных процессов и пр., не говоря уже о том, что музыка увеличивает физическую работоспособность и ускоряет восстановление частоты пульса и кровяного давления после физической нагрузки. Один из первых научных экспериментов по изучению влияния музыки на сердечнососудистую систему был проведен в 1895 году английскими врачами Бинетом и Кортером. Они показали, что веселая музыка действует на сердечную деятельность и скорость кровообращения как стимулятор, в то время как печальная, мягкая, заунывная музыка действует угнетающе. Музыка – великий регулятор настроения и чувств человека – может управлять многими сторонами его психической жизни. Одновременно может служить для лечебной цели – своего рода вибраторный метод лечения, введенный Шарко, – молекулярный массаж тканей и органов.

Звуки влияют на вегетативную нервную систему, одной из важных функций которой является регулирование просвета кровеносных сосудов. Степень сужения кровеносных сосудов и увеличение интенсивности шума линейно пропорциональны. Отечественным физиологом и гигиенистом К. М. Догелем было выявлено, что различные мелодии, а также одна и та же нота, сыгранная на разных инструментах, и различная высота этих нот вызывают у одного и того же человека изменения в кровообращении. Профессор Догель считал, что наибольшее влияние на человека оказывает органная музыка.

Музыка стараниями Месмера войдет в арсенал психотерапевтических средств XX века под названием «музотерапия». Нечего и говорить, что музыка обладает определенным медитативным и внушающим эффектом. Особо следует подчеркнуть, что Месмер первым показал путь, как через музыку, театрализацию (декорации и прочие аксессуары), через группу (скопление пациентов) добиться взаимоиндукции и далее – исцеления.

Психотерапия Месмера

Чудо – веры лучшее дитя.

В. А. Жуковский

Обобщая разговор о месмеровской практике, остается сказать следующее. Связывая возникновение любой болезни с нарушением равновесия в распределении внутри организма особой мифологической жидкости – универсального флюида, Месмер считал, что магнетизер способствует более гармоничному распределению этого флюида, то есть изменению, вызывающему у пациента особые конвульсии – криз. При этом он искренне верил, что именно его метод, пассы, вызывает «телесную разрядку», «исцеляющий криз», несущий облегчение. На самом же деле суть исцеления коренится в психологическом факторе. Несмотря на то что месмеровское лечение осуществлялось без слов, без приказов, тем не менее они скрыто содержались в его намерении помочь пациенту. Трудно представить, что порой одного лишь намерения врача бывает вполне достаточно, чтобы пациент, бессознательно опираясь на этот подразумеваемый приказ (косвенное внушение), «отказался» от своих симптомов.

Надежда, воображение, вера и подражание составляют структуру внушения. Что касается веры, то она не только рождает событие, она – результат опыта, она – факт, происходящий изнутри и порождающий опыт. Месмер интуитивно чувствовал, что нечто произойдет именно потому, что больной верит, что оно произойдет. По этой формуле все и совершалось. Безграничная вера, что пассы или прикосновения к стержню, отходящему от чана, через криз приведут к исцелению, вызывала кризы и избавляла от недугов. В сознании людей идея исцеления опосредованно связывалась с ритуалами. Пассы, музыка, атмосфера, вся обстановка, царившая вокруг месмеровского сеанса, были элементами косвенного внушения, которое вызывало у пациента изменение сознания, то есть гипноз. Д-ра Месмера не понимали, по поводу его метода лечения бытовали различные саркастические высказывания. Например, современник Месмера, профессор Прусского кадетского корпуса Иоганн Самуэль Галле, высмеивал утешающий голос и одежду Месмера. «Не может быть, чтобы „ничего“ лечило», – насмешливо говорил он. И спустя 100 лет положение не изменилось. Например, доктор А. Кюллер безжалостно оценил способ практического применения животного магнетизма: «Способ лечения при помощи флюида, проводящих железных прутьев, опилок и толченого стекла может быть резюмирован в двух словах: магический жезл и пыль в глаза» (Кюллер, 1892).

Неправильно, однако, обвинять Месмера в мистификации, поскольку в психотерапии, которой он интуитивно занимался, невозможно отделить науку от искусства. Сначала в Древней Греции философы, из которых многие были врачами, подобно жрецам, употребляли суеверные средства, чтобы приобрести доверие страждущих. Впоследствии, когда они сбросили маску ученых-жрецов и стали лечить рациональными средствами, это привело к тому, что врачам стали доверять меньше, чем жрецам.

Во времена Месмера медицина была немыслима без примеси чудесного. Поэтому старания некоторых врачей «разлучить Эскулапа с его сестрой Цирцеей», то есть избавить медицину от чудесного, только снижали эффективность лечения. В настоящее время снова произошло смещение объекта веры. Она перемещается от врача к колдуну. Сначала жрецы были врачами, теперь врач должен снова стать жрецом, похожим на Месмера. В этой связи вспоминаются слова известного психиатра В. Л. Леви: «Сегодня больные меньше верят врачам, чем шаманам, по этой причине трудно стало лечить».

Последнее замечание заслуживает особого внимания. Психотерапия имеет тогда эффект, когда лицо, нуждающееся в ее помощи, верит в силу усвоенной обществом традиции, что осуществляющий психотерапевтическое воздействие может ему помочь. «Кто не верит, тот не может рассчитывать на лечение верой», – говорил психоневролог, родоначальник психотерапии в нашей стране, академик В. М. Бехтерев. Вера – это то предварительное условие, выполнение которого может допустить применение психотерапии, а в случае успеха привести больного к избавлению от болезней.

Наши предки излечивались средствами, над которыми современная медицинская наука скептически посмеивается и снисходительно объявляет недейственными и даже опасными. Например, мышиный помет, паутина, различные яды и металлы. И все потому, что трудно представить, что случаи исцеления с помощью абсурдных средств объясняются внушением. Между тем на протяжении веков передовые врачи высказывали догадки, что независимо от эпохи все методы лечения и применяемые средства в громадной степени обязаны внушению; там, где совершается исцеление, внушению принадлежит огромная, труднообозримая роль.

К XIX веку становилось все более очевидно, что внушение проникает самым утонченным образом во все области нашей жизни и является универсальным фактором социального взаимодействия. В большей степени это относится к лечебному процессу. Вступая с терапевтическими мероприятиями в самые сложные сочетания, внушение может или усиливать, или ослаблять воздействие различных лечебных средств. Любому, безусловно, лечебному фармакологическому препарату всегда сопутствует в своей скрытой форме внушение. Оно может придавать лечебное свойство даже индифферентному веществу, так что к действию лекарств его следует или прибавлять, или вычитать.

Известно, например, что если врач предложит больному какое-либо нейтральное средство, которое не производит никакого лечебного воздействия, так называемое плацебо, то при наличии одной лишь веры пациента в это средство можно рассчитывать на улучшение его самочувствия. Латинский термин «плацебо» дословно означает «понравлюсь». Он относится к загадочным механизмам, посредством которых сила внушения может привести к физиологическим изменениям.

Примечательно, что научные методы испытания лекарств в ортодоксальной медицине явились наиболее эффективным научным доказательством существования силы этой связи между сознанием и телом. На практике это взаимодействие настолько мощно, что при испытаниях лекарств стараются совершенно отделить этот эффект от эффекта лекарственных средств. Результат такого взаимодействия наблюдался и измерялся буквально тысячи раз; в этом смысле оно подтверждено медицинскими исследованиями и является реальным и достаточно явно выраженным явлением. Однако отделить внушающий эффект лекарства от эффекта самого лекарства до сих пор никому не удалось. Не будет преувеличением сказать, что лекарственные средства на 80 % носят психологический эффект.

Многие авторы пишут, что невозможно определить, что помогло больному – то лекарство, которое прописал врач, или те слова, которые он в тот момент произнес по поводу эффективности лекарства. Слова врача и его статус являются косвенным внушением. Иногда бывает достаточно, чтобы врач предупредил о наступлении какого-то действия от лекарства или больной сам его предполагал, чтобы лекарство подействовало, пусть даже оно сделано из хлеба и сахара. А так как большинство людей становятся впечатлительными, когда дело касается их здоровья, то ежедневно появляющиеся новые медикаменты действуют до тех пор успешно, пока на них не пройдет мода или не обнаружится, что они не эффективны или даже вредны.

Среди многочисленных средств, которыми заполнены старинные медицинские книги, самая ничтожная часть, как мы теперь знаем, обладала определенными фармакологическими свойствами, действие же других было обусловлено внушением. Типичным примером такого действия является в истории медицины сурьма, открытая и введенная в практику средневековым ученым монахом-алхимиком. После того как ядовитое средство сурьма, занимавшая в течение нескольких веков видное место в терапии, в середине XVII века начала терять свою популярность, произошло событие, благодаря которому она вновь приобрела известность.

В 1658 году Людовик XIV заболел брюшным тифом. Врачами было испробовано много лекарств, но температура не падала и состояние короля не улучшалось. Болезнь продолжалась уже значительное время, и придворные врачи, видя свое бессилие, начали терять всякую надежду на выздоровление. На консилиуме было решено последовать совету лейб-медика короля Валло и назначить уже почти вышедшее из моды средство – сурьму. Людовику XIV стало лучше. Это совпадение послужило тому, что улучшение было приписано последнему средству, и сурьма вновь заняла свое почетное место в терапии. По выражению декана медицинского факультета Парижа Патэна, препараты сурьмы «убили больше больных, чем шведский король в Германии» (Flourens, 1857, р. 182).

Фрейбургский профессор Дангейм в книге «Универсальная медицина» (1610) предложил в качестве панацеи от всех болезней искусственное золото, полученное из свинца. И это средство долгое время помогало, пока не была признана его вредность. Однако уже Парацельс, хотя и считается отцом фармакологии, не был склонен преувеличивать значение лекарств. Он признавал психологическую сторону различных лекарств и считал, что при их применении большую роль в выздоровлении играют воображение пациента и его к ним доверие.

Внушение тысячелетия держало в неведении врачей и больных относительно специфического действия лечебных процедур, причиняя величайший ущерб научному развитию терапии. Медики искренне верили, что в будущем научная терапия из каждого лечебного способа строго поставленными опытами исключит суггестивный элемент. При этом они отдавали себе отчет, что задача предстоит крайне трудная и деликатная. Но, увы, она оказалась практически невыполнимой. Связано это с тем, что, как бы мы ни изощрялись, исключить внушение невозможно. Оно не устранимо из лечения и всегда присутствует в какой-либо из своих форм. Процесс лечения не бывает нейтральным: прямое внушение проявляется в отношении врача к больному, в его настроении, пожеланиях, в атмосфере, обстановке и эмоциональном фоне, возникающем вокруг больного (выраженном на словесном и бессловесном уровнях), и многом другом, что не поддается учету. Косвенное же внушение включает в себя кроме речи установки, эмоции и несловесные приемы, к которым можно причислить «речь тела», мимику, позу, а также авторитет как личности врача, так его должности и звания.

В отношении косвенного, иначе непрямого, внушения доктор Фрейд писал: «Некий фактор, зависящий от психического состояния больного, воздействует без нашего ведома на результат всякого лечебного процесса, осуществляемого врачом» (Freud, 1925 A, S. Е., XX, р. 14). Фрейд называет его также «доверительным ожиданием». Шире говоря, под этим фактором он подразумевает установку, мотивацию, ожидание, веру, представление и воображение пациента. Как видим, практически невозможно создать экспериментальную ситуацию, исключающую фактор внушения полностью. К сказанному добавим слова Шертока: «Непрямое внушение – это аффективная данность, не устраняемая при ее осознании. Она существует на архаическом, доязыковом и досимволическом уровне, подобно отношению матери и младенца».