Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)

Ультиматум Месмера

Человек без самолюбия ничтожен.

И. С. Тургенев

В отличие от врачей медицинского факультета, бестолково лечивших Людовиков, число счастливых исцелений у Месмера увеличивалось с каждым днем, и благодарные больные следовали за ним повсюду. Теперь это были не просто его защитники – это подданные его империи, империи Месмера. Среди них были адвокат, писатель и будущий политический деятель Никола Бергасс, вылеченный Месмером от ипохондрии, и сын банкира Гийома Корнманна из Страсбурга. Бергасс и Корнманн вскоре станут горячими адептами и пропагандистами учения Месмера.

В числе высокопоставленных персон, исцеленных Месмером, была одна из придворных дам супруги Людовика XVI Марии Антуанетты (Marie Antuanette), обер-гофмейстерина королевского двора, принцесса Ламбаль. Месмер быстро излечил ее от паралича, в то время как ее врач Зейферт ничем помочь ей не мог. По мнению историка Мерсье, автора «Парижских картин», Ламбаль находилась в лесбийских отношениях с королевой. Возможно, именно это помогло Ламбаль убедить королеву вмешаться. А может быть, решающим было то, что королева хорошо знала Месмера по Вене и сочувствовала ему. Высшее дворянство: принц Конде, герцог Бурбон и герцогиня Бурбонская, барон Монтескье и молодой маркиз де Лафайет – также ходатайствует за Месмера.

С особым энтузиазмом защищает своего учителя горячий приверженец учения Месмера маркиз де Лафайет, офицер королевских мушкетеров, политический деятель. Месмер и Лафайет стали друзьями на долгие годы после того, как маркиз женился на одной из красивейших девушек Франции, Адриенне де Ноэль, дочери Франсуа Ноэля, графа д'Айен. Эту дружбу цементирует Адриенна, к которой Месмер был неравнодушен.

К мнению маркиза Мари Жозеф Жильбер Мотье де Ла-файета (1757–1834) королева вынуждена прислушиваться. Имя этого двадцатичетырехлетнего героя прогремело по всей Франции после того, как он 18-летним юношей на свои средства снарядил корабль и возглавил отряд французских добровольцев, направляющихся на помощь армии генерала Вашингтона. Уже в первых сражениях Лафайет прославился исключительной личной храбростью и талантом незаурядного военачальника. Он стал в Северной Америке, ведущей Семилетнюю войну за независимость североамериканских колоний с Англией, генералом повстанческой армии Вашингтона и сражался против англичан, тогдашних заклятых врагов Франции. 20 лет ждала Франция реванша и охотно поддержала американских «бунтовщиков».

Незадолго до прибытия в Америку Лафайет сообщил Джорджу Вашингтону как нечто весьма важное, что везет американцам для войны за независимость кроме ружей и пушек новое учение Месмера. «Некий доктор по имени Месмер, – писал Лафайет, – сделавший величайшее открытие, приобрел себе учеников, среди которых ваш покорный слуга считается одним из самых восторженных… Перед отъездом я спрошу разрешения посвятить вас в тайну Месмера – большое философское открытие». Дж. Вашингтона заинтересовать не удалось, тогда с этой же целью он обратился к Томасу Джефферсону (3-й президент США), но и у него не встретил понимания. Тем не менее идеи Месмера, а затем Брэйда проникли в Америку.

Возвращение маркиза в 1781 году в Париж стало апофеозом его славы. Людовик XVI произвел его в маршалы. И это в двадцать шесть лет! После церемонии Мария Антуанетта сопроводила Адриенну в своей карете до особняка Ноэлей – жест, отмеченный всем Парижем. Так при содействии ближайшего родственника Людовика XVI, будущего главнокомандующего национальной гвардией маркиза де Лафайета, Месмер был принят при дворе. Сама Мария Антуаннета заинтересовалась его опытами и тем самым спасла его авторитет.

Четыре года назад, 19 апреля 1774 года, она также помогла другу Месмера Глюку, одному из виднейших представителей музыкального классицизма, автору 107 опер, завоевать Париж. Никогда бы ему этого не добиться без протекции Марии Антуанетты. И дело здесь, безусловно, не в композиторском таланте. В Вене, как вы помните, Глюк учил Туанетту игре на фортепиано. Выражая, по-видимому, свою благодарность за уроки, она пригласила его поставить оперу «Ифигения в Авлиде».

Несмотря на бедственное состояние казны и на враждебное отношение ученых кругов к Месмеру, от имени и по поручению королевы с ним пожелал переговорить министр. Это был любимец королевы Марии Антуанетты и один из покровителей Месмера барон Луи-Огюст де Бретейль (Le Tonnelier de Breteuil, 1733–1807), министр двора и губернатор Парижа. Он уведомил Месмера, что король пожаловал ему пенсию в 20 ООО ливров. Узнав о таком мизерном предложении, уязвленный Месмер заявил, что покидает пределы Франции. Самолюбие его яростно протестовало против такой, как он считал, ничтожной суммы. Почему герцог де Ноай помимо обычного жалованья получал ежегодную пенсию в 1750 ливров? Ежегодно на выплату ничем не заслуженных пенсий праздной аристократии расходовалось 28 млн. ливров.

Мария Антуанетта продолжала делать все, чтобы Месмер остался в Париже. По ее указанию первый министр королевского двора Франции де Морепа[41]41
  Морепа Жан Фредерик Фелинно, граф де (J. F. F. de-Maurepas, 1701–1791) – министр королевского двора, потерявший при Людовике XV свой министерский пост за свою злую эпиграмму на маркизу Помпадур. Людовик XVI снова назначил его первым министром.


[Закрыть] пригласил его к себе, где после обмена мнениями они пришли к соглашению и подписали следующие условия между правительством, с одной стороны, и Месмером – с другой. Правительство направляет пять докторов, из которых только два могут быть членами тех обществ, которые уже высказались против Месмера. И если комиссия по специально разработанной программе, обеспечивающей строго научную точность эксперимента, признает успехи метода магнетизма, то: 1) Правительство обязуется объявить, что открытие Месмера достойно распространения. 2) Король Франции предоставит соответствующее помещение, в котором он мог бы принимать больных и излагать свое учение врачам. 3) Правительство назначит 20 ООО ливров пожизненной пенсии и 10 ООО для устройства передаваемого ему лечебного учреждения с единственным взамен условием, чтобы Месмер остался в Париже и в этом лечебном учреждении продолжал лечить и обучать назначенных правительством троих врачей своему методу.

Все как будто складывалось хорошо. Между тем у правительства появилось опасение, что те врачи, которые будут в комиссии и признают магнетизм, тем самым объявят войну медицинскому факультету, Обществу врачей и академии. Тогда во избежание возможных столкновений, которые могут дискредитировать правительство, решили, что лучше обойтись без признания Месмера корпорацией ученых, по крайней мере, на некоторое время.

Но амбициозный Месмер мириться с этим не пожелал. Разве не одолеет досада, что он, обладатель четырех дипломов, никем не признан, а простой беспородный труженик Вольта получил титул графа, орден Почетного легиона? Этот самоучка служил с 1778 года профессором университета в Павии, а в 1785 году был назначен его ректором, в 1782 году направлен на стажировку в Парижскую академию наук и в том же году избран членом-корреспондентом Национальной французской академии.

Другому самоучке Марату Эдинбургский университет в 1775 году присвоил степень доктора медицины, а через год по возвращении в Париж он поступил врачом в гвардейский корпус принца Конде. В Париже Марат занимался лечением на основе модных тогда методов магнетизма и электричества. Ему удалось вылечить нескольких знатных пациентов. Особую известность получил случай с маркизой Лобеспан. Эта молодая, весьма привлекательная особа жаловалась на жестокие боли в груди. Многие медики осматривали ее и поставили самый мрачный диагноз: дни маркизы сочтены! Но вот за дело взялся Марат и быстро достиг полного излечения знатной и красивой пациентки. Газеты зашумели о медицинском чуде. Маркиза не осталась в долгу и отблагодарила своего спасителя самым приятным способом: она стала его возлюбленной и не скрывала эту связь.

Несмотря на свой успех, Марат признался своему другу журналисту Ж.-П. Бриссо, будущему вождю жирондистов, что его врачебная практика в Париже, в отличие от Великобритании, была для него «лишь занятием шарлатана, недостойным его». Благодаря маркизе Лобеспан и другим аристократическим связям Марат получает 24 июня 1779 года официальную должность врача брата короля, лейб-гвардии графа д'Артуа (главным врачом, как мы помним, был Шарль Деслон), с годовым окладом в 2000 ливров, не считая выплат на стол и квартиру. Он лечит не только принца крови и выполняет его личные поручения, но и дворян из окружения д'Артуа. Среди его новых друзей маркиз Буше де Сан-Совер, первый камергер принца. Эта служба продолжалась до 1786 года. Официальные обязанности оставляли новоявленному придворному медику много свободного времени, и он продолжает частную практику. С легкой руки маркиза де Гуи он приобретает прозвище «врача неизлечимых». Своему другу Руму де Сен-Лорану Марат жаловался на зависть своих собратьев-медиков, занимавшихся интригами против него. Продолжая лечить больных, чтобы обеспечить свое существование, Марат все больше отдает времени, сил и внимания физическим исследованиям.

Доктор Месмер, получив известие об успехах Вольта и Марата, почувствовал себя глубоко уязвленным. Стремление к славе носило у него болезненный характер. В письме от 29 марта 1781 года Месмер благодарит королеву за содействие, но извиняется, что не может принять ее предложение. Он мотивирует свой отказ тем, что добивается только лишь признания истины и что широкая популяризация идеи не входит в его планы, потому что животный магнетизм может столько же послужить благу людей, сколько стать орудием злоупотреблений. «Тем не менее, – писал он, – я остаюсь в Париже до 8 сентября, годовщины того дня, когда медицинский факультет не принял мое предложение». Все же он не выдержал и 15 апреля покинул Париж, направившись сначала в Лондон, затем в Спа, в австрийскую Бельгию, в северное предгорье Арденн.

Лондон понадобился Месмеру в связи с его авторскими интересами. Он опубликовал там свое сочинение «Precis his-torique des faits, relatifs au magnetisme animal, Jusque en avril 1781. Faculte de Vienne. Londres, 1781» («Исторические заметки о фактах, относящихся к животному магнетизму до апреля 1781 г.»), В Спа пришлось задержаться. В этом маленьком курортном городке с минеральными водами растили спаржу. Месмеру хотелось отдохнуть, поправить здоровье минеральной водой, но погода тогда будто с цепи сорвалась: было холодно, шел проливной дождь, затопило деревни. Многих путешествующих стихия застала врасплох. Пережидали наводнение бароны и князья разных наций, один американец и русский из литовцев, граф Огинский. Ему всего 17 лет, а он уже маршал конфедерации, и кто-то здесь похитил у него роскошную табакерку, усыпанную бриллиантами.

Приверженцы Месмера ополчились на тех, кто допустил отъезд великого человека из Парижа, и прежде всего на интриганов – врачей из Королевского медицинского общества и членов медицинского факультета. В защиту Месмера пишутся статьи и брошюры. Два известных врача, граф Жумелен и граф Гераубт, принялись лечить больных животным магнетизмом, а получив хорошие результаты, они издали целые тома, в которых восхваляли Месмера и его метод. В Бордо, в соборе, аббат Эрвье открыто проповедует с кафедры учение о животном магнетизме. Казалось, фортуна повернулась лицом к Месмеру и ему следует безотлагательно возвратиться в Париж. Но он сделал это только тогда, когда до него дошли слухи, что его ученик Шарль Деслон написал трактат («D'Eslon», 1780, р. 14) и открыл свой магнитный кабинет. Не мог же он в самом деле допустить, чтобы ученик превзошел учителя. Душа Месмера была переполнена страстями, которые вскипали так бурно, что порой выплескивались на друзей. Заподозрив Деслона в предательстве, он резко порвал с ним. Поскольку, как считал Месмер, его служение науке не нашло должной оценки, он решительно меняет приоритеты: материальный интерес становится предпочтительнее научного. Вернувшись в Париж, Месмер потребовал от правительства за секрет животного магнетизма 500 ООО ливров. Получив отказ, заявил, что, если его не ценят, он навсегда оставляет Францию. Чтобы его удержать, друзья и ученики решили собрать деньги. Группа его учеников во главе с адвокатом Бергассом и банкиром Корнманном организовала в марте 1983 года акционерное общество и пустила в продажу акции по сто луидоров каждая. Акции скупили богатые ученики Месмера, чтобы выполнить, как они говорили, по отношению к Месмеру «человеческий долг».

В результате этой акции Месмер получил не менее 340 000 ливров. На эти средства он снимает помещение и открывает платные курсы, на которых обещал разъяснить драгоценные тайны своей «глубокомысленной» теории, но при одном условии: «его будущее будет обеспечено и открытие никогда не будет употреблено во зло, а его приоритет в этом открытии никому не будет отдан». За курс лекций он назначает высокую плату – 2400 ливров. Сначала Месмер набрал на курс более 100 человек и собрал 240 000 ливров, в июле 1784 года число студентов выросло до 300. Вскоре лекции Meсмера становятся настолько популярны, что их посещают братья Людовика XVI – принцы Конде и Конти Бурбоны[42]42
  Бурбон Луи Жозеф, принц Конде (1736–1818) – сын герцога Людовика Генриха Бурбона. Участник Семилетней войны. В 1762 году разбил при Фридберге принца Карла Вильгельма Фердинанда Брауншвейгского. После революции покинул Францию и снарядил на свой счет отряд эмигрантов, вместе с которыми сражался в составе австрийской, а потом русской армии с 1797 года. После Люневальского мира распустил свое войско и удалился в Англию (1801).


[Закрыть], де Куаньи (de Coigni), барон Монтескье, а также будущие революционеры, сыгравшие важную роль во Французской революции, М. Ж. Лафайет, Ж. П. Бриссо, Н. Бергасс и другие.

Постоянное стремление Месмера к признанию все чаще сменялось судорожными поисками хлеба насущного. Тем не менее Месмера часто обвиняли в чрезмерной любви к золотому тельцу. Так, беневентский князь Талеиран уверяет, что Месмер нажил миллионное состояние. В обыденном сознании сложилось наивное представление, что ученые, особенно врачи, должны быть бессребрениками. История полна примеров, когда известные люди, живущие в достатке, тянутся за излишним.

Никола Бергасс, вылеченный Месмером и сохранивший к нему на всю жизнь глубокую привязанность, в 1784 году опубликовал свое сочинение «Размышления над животным магнетизмом, или над теорией живых организмов, исходя из принципов Месмера» (Bergasse, 1784). В нем он выказывает свое восхищение возможностями животного магнетизма и поет дифирамбы открывшему его ученому. Поддержка Бергасса дорогого стоила.

Отец Бергасса женился в Лионе на девушке из богатой семьи торговцев и с 1740 года присоединился к торговому бизнесу. Его четыре сына стали богатыми торговцами, пятый – Никола Бергасс, родившийся в 1750 году, – получил юридическое образование, поработал адвокатом в Лионе и перебрался в Париж, где продолжил занятие адвокатурой. В своих судебных речах он громил произвол администрации и подкупность суда. Брошюры, в которых он излагал эти факты, жадно читались революционно настроенным парижским обществом. Настоящую известность Бергасс приобрел, выступив защитником банкира Корнманна на процессе (1787–1789) против Бомарше. Хотя Бергасс процесс проиграл и Бомарше его жестоко осмеял в своей «Mere courable», известность его была так велика, что третье сословие Лиона избрало его депутатом в Генеральные штаты.

Не будучи приверженцем абсолютизма, Бергасс вступил в постоянные отношения с Людовиком XVI и посылал ему свои конституционные проекты. За это он поплатился. При взятии Тюильри, 10 августа 1792 года, когда была найдена его переписка с Людовиком XVI, ему пришлось скрываться. Отсидеться ему не удалось: его разыскали в 1794 году и арестовали. В Бастилии он задержался ненадолго: в 1795 году получил свободу по амнистии. Бергасс вел переписку с российским императором Александром I до самой смерти последнего, пережив его на семь лет.

Никола Бергасс организовал Общество гармонии, в котором состояло 430 человек. Его филиалы вскоре открылись в Нанте, Бордо, Лионе, Страсбурге, Гренобле, Монпелье, Марселе, Дижоне и многих других городах. Жан Поль Бриссо вступил в Общество гармонии летом 1785 года. В месмеровском движении он прославился тем, что написал месмерическии манифест «Un mot à l'oreille des académiciens de Paris». Недалек тот час, когда французы начнут употреблять глагол «бриссировать», что означает интриговать и хитрить. Революционные власти в нем разберутся тоже, и после двух месяцев заключения в Бастилии его отправят 31 октября 1793 года на эшафот. К этой личности мы еще вернемся – она того заслуживает.

Все тайное становится явным

У короткого ума – длинный язык.

Аристофан

Доктор Месмер знал, что святой престол нуждается в силе, с помощью которой околоцерковные ордена, призванные пропагандировать веру, могли бы насильно вбивать ее в головы, разжигать экзальтацию впечатлительной паствы. Месмер предлагает кандидатам богословия читать лекции о животном магнетизме, чтобы вернуть церкви могущество. Бенедиктинцы, госпитальеры и тамплиеры, картезианцы и бернардинцы, франсисканцы и «псы Господа», монашеский орден святого Доминика – все не прочь воспользоваться услугами Месмера. Однако, будучи франкмасоном, Месмер не торопится делиться секретами своего влияния, предпочитая общение со своими братьями. Кстати, Гайдн лишь в 1785 году вступил в масонскую ложу, намного позже, чем его друг Месмер.

«Тень и молчание – любимые прибежища истины», – говаривал Луи Клод де Сент-Мартен. Из средств сохранения тайны секретность стала целью, повальной манией. Принадлежность к масонам диктовала Месмеру эзотерический способ общения. Свои идеи он излагал в записках[43]43
  Записки Месмера, д-ра медицины, о его открытиях («Memoires de F. A. Masmer d-r en medecme sur ses decouvertes») были изданы в 1826 г. с примечаниями д-ра Picher-Granchamps, члена Медицинской академии.


[Закрыть], которые выходили минимальным тиражом и не продавались, а распространялись среди избранных учеников. Записки чаще всего писал Бергасс, поскольку французский Месмера оставлял желать лучшего. Некоторые подробности теории Месмером были переданы, но лишь четырем тайным «Обществам Вселенской гармонии», или кратко – Гармоническим. Одно из них, основанное Месмером в 1787 году, располагалось в Париже, другое – в столице Эльзаса – Страсбурге. Его основал ученик Месмера, маркиз Пюисегюр, открывший магнетический сомнамбулизм. Третье общество находилось в Сан-Доминго, четвертое – на о-ве Мальта. Последнее состояло из членов ордена св. Иоанна Иерусалимского. Этим обществам он был готов объяснить подробности своей теории: о «течении» входящем и исходящем, о полюсах, которые составляют их сущность. Месмер много говорил о «течениях», но так невразумительно, что трудно было постичь, что же он имеет в виду. Впоследствии Общества с разрешения Гроссмейстера трактовали теорию «животного магнетизма» и уже писали в своих сочинениях об этом «истечении» как о вещи всем известной и объяснять которую с особой тщательностью нет никакой надобности.

Каждый слушатель месмеровских курсов, даже если он был врачом, подвергался строгому экзамену. Кроме того, он должен был представить поручительство относительно своей нравственности. Ученики давали письменное обязательство держать в тайне секреты животного магнетизма и ни под каким предлогом не разглашать сообщенные им сведения. Однако некоторые слушатели слова не сдержали, и Месмеру пришлось дезавуировать их сообщения.

В 1785 году в Париже появились три статьи, авторы которых обнародовали тайную систему Месмера. Первая публикация принадлежала ученику Деслона, лейб-медику старшего брата Людовика XVI Коле де Воморолю. Это были записанные автором наставления Месмера, как он их преподавал в Обществе гармонии. Основные положения были представлены в 344 тезисах под названием «Размышления о животном магнетизме».

4 января 1785 года в письме Месмера к издателю парижского журнала, в котором появились его афоризмы, говорится, что в них вкрались погрешности. Он добавляет, что это сочинение неточно передает его мысли, более того, искажает их. И посему он не признает этот текст и, если кто-то надумает им руководствоваться, не отвечает за последствия. Далее он говорит: «Ученик меня предал и брошенные мною бумаги без дозволения обнародовал, во зло употребил. Техника применения животного магнетизма выдумана».

Один из знатоков и поклонников учения Месмера подтверждает его обвинения. Он пишет в этом же журнале, что опубликованное сочинение вздорно и противоречит всем законам физики. Он предостерегает читателей от чтения этого бессмысленного сочинения, наносящего ущерб авторитету Месмера.

Вторая статья принадлежит перу доктора медицинских наук Доллета, она называется «Теоретическое и практическое сочинение о животном магнетизме». В ней говорится, что сочинитель жил некоторое время в Париже и выведал месмеровский метод, ныне же сам магнетизирует. Во введении автор говорит, что есть такие экстремальные случаи, когда можно нарушить обещание. В его случае – это данное Месмеру слово не разглашать метод животного магнетизма.

«Месмер вверил мне свое открытие, – пишет Доллет, – при условии что я буду хранить его в тайне; я дал ему слово, теперь его нарушаю и этим горжусь. Тайна либо полезна человечеству, либо обман. В обоих случаях для блага общества необходимо быть искренним и либо вручить миру целебное средство, которое Месмер прячет, либо оградить мир от него и от тех шарлатанов, которые им пользуют больных, не имея о нем истинного представления. Месмер не в состоянии один донести столь великое средство до всех людей». Далее он сообщает, что Деслон также не желает передавать метод в руки всех врачей и своим ученикам запретил обнародование этой тайны. Оправдывая свою публикацию, Доллет резонно спрашивает: «Если человек не может заплатить 100 луидоров за лекции Месмера, то почему он должен страдать от непросвещенной медицины? Притом что метод животного магнетизма столь легкий и простой и заслуживает всяческого внимания». Итак, по приведенным основаниям он принял решение беспристрастно изложить суть животного магнетизма.

Доктор Доллет подтверждает, что на самом деле Месмер не использует ни минеральный магнит, ни искусственный, ни электричество; он не заимствовал свой лечебный метод у древних, Месмер его открыл сам. И он у него от «живого духа». «Возбудить в воображении чувствительных больных великую надежду значит многое. Врачам известно, что многие болезни не требуют иного лекарства», – утверждает Доллет. Далее он говорит, что если скрупулезно прочесть его сочинение и затем произвести описанные в нем опыты, то эффективность животного магнетизма обязательно подтвердится.

И наконец, от него мы узнаем интересные подробности. Больные платят Месмеру за курс лечения некоторую сумму помесячно, получая взамен билет. Приходя на лечение, они сдают билет, как в театре. Месмер восстает против врачей, считая их отравителями, хотя сам использует некоторые общепринятые рецепты, применяя обычные лекарства.

Третью статью написал Монжуа и также предал гласности секреты животного магнетизма. Последовавшая за работами этих авторов энциклопедия также не преминула сообщить публике тайну животного магнетизма. Примечательно, что изложенному в этих публикациях никто не поверил. Причина была банальна: все выглядело очень просто, а простое не может производить чудесное действие, каким является исцеление. Такое убеждение сложилось в общественном сознании издревле. Зная, видимо, эту психологию обыденного сознания, открыватели «чудес» делали из них тайну. К этому их призывал и преподаватель Сорбонны святой Альберт Великий (фон Больштедский). Этот доминиканец, снискавший титул «всеобъемлющего доктора» (doctor universalis), «великого в магии, еще более великого в философии и величайшего в теологии», умолял собратьев быть скрытными:

«…прошу тебя и заклинаю тебя именем Творца всего сущего утаить эту книгу от невежд.

Тебе открою тайну, но от прочих я утаю эту тайну тайн, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы глядят заискивающе и вместе с тем надменно на наше „Великое деяние“, потому что им самим оно недоступно. Они поэтому полагают, что оно невозможно. Снедаемые завистью к делателям сего, они считают тружеников нашего искусства фальшивомонетчиками. Никому не открывай секретов твоей работы! Остерегайся посторонних! Дважды говорю тебе, будь осмотрительным…» (цит. по: Соколов, 1979, с. 336).

Альберт Великий, ученый епископ, старший современник Фомы Аквинского и его наставник, многому научился от арабов и евреев. Замечательны не его богословские сочинения, в которых он хотел подкрепить философией Аристотеля христианские догматы, а его занятия естественными науками, особенно химией: здесь он предтеча новой науки. О нем создавалось в Средние века много легенд, приписывающих ему способность творить чудеса силою магических знаний.

О строгом сохранении тайны говорили и другие выдающиеся мастера трансмутаций:

Арнольд из Виллановы, Никола Фламель и его духовный наставник Парацельс. В соответствии с традициями (объясненная истина перестает быть истиной) Месмер сделал тайну из своего открытия, однако не сумел ее удержать.

Прочно укоренилась в душе человека вера в силу таинственного. Большинство лекарств, употреблявшихся в глубокой древности и в Средние века, было основано на внушении. Это видно из того, что самые странные «лекарства» приносили облегчение. Среди них были и частицы мумий, и кожа ядовитых змей, и экскременты животных, и различные вещества, обладающие резким, отвратительным запахом, и даже порошок мха, выросшего на черепе повешенного. Чем более нелепыми были ингредиенты какого-нибудь лекарства, чем больший вызывали ужас и отвращение, тем сильнее влияли на воображение и пользовались большей популярностью. Эти «лекарства» действовали за счет внушения и таким образом оказывались более эффективными там, где обычные средства не приносили облегчения. Аналогичное внушение оказывали «секретные средства», вся сила которых была в неизвестности их состава. Что таинственно, то всегда сильнее действует на сознание, особенно больных людей. В этой связи не вызывает удивления, что, как только секрет приготовления таких лекарств становился всем известен, они теряли свои свойства.

Какой популярностью пользовались в народе секретные виды лечения и лекарства, показывает следующий случай. В 1910 году полиция узнала, что в одном из провинциальных городов Франции больных лечит какой-то субъект, не имеющий врачебного диплома. Окружив себя таинственной обстановкой, он применяет средства, состав которых не разглашает. Расследование этого случая дало неожиданные результаты. Таинственный субъект оказался врачом. Он объяснил, что начал практиковать как все врачи: вывесил свою табличку и выписывал обычные рецепты. Но клиентура росла так медленно, что он, не надеясь создать ее обычным путем, снял табличку, а назначение и прием лекарств сопроводил рядом странных приемов. После такой перемены пациенты стали быстро прибывать.

В Риме против жилища Галена устроился таинственный лекарь, который не имел медицинского образования. Гален признавал, что его конкурент сумел вылечить некоторых из его пациентов, с которыми колосс медицины ничего не мог сделать. Гален говорил, что когда воображение больного чем-нибудь поражено и он желает получить какое-нибудь лекарство, то ему можно дать «лекарство», не обладающее каким-нибудь действием. Невзирая на это оно может иметь весьма благоприятное действие; больной также может получить облегчение от каких-нибудь магических приемов, если уверен, что они должны его исцелить.