Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

Испытуемый С, 39 лет, – в прошлом сержант, теперь рабочий чугуноплавильного завода. Бернгейм его загипнотизировал и внушил: «Теперь 1870 год. Вы сержант и находитесь во главе отряда в сражении при Гравелотте». После некоторой паузы воспоминания С. стали постепенно воскресать, превращаясь в образы, всплывающие с поразительной яркостью. Под их воздействием он поднимается, зовет по имени солдат своего отряда, отдает приказания, марширует, подготавливает их к наступлению. Враг уже здесь. Он ложится, вскидывает ружье и стреляет несколько раз подряд; несколько солдат убиты; он поднимает духу оставшихся солдат: «Вперед! Смелее! Прикрывайтесь этим кустарником! Вперед! Нужно его взять обратно. Да ведь это отступление». Он вновь бурно переживает перипетии сражения того времени.

Ипполит Бернгейм заставляет его мысленно участвовать в сражении при Патее, где осколок гранаты попал ему в голову, свидетельствующий об этом шрам сохранился. С. падает, лежит, не произнося ни слова. Затем подносит руку к голове и не шевелится. Полежав немного, он приходит в себя, зовет доктора, стонет, чувствует, что его переносят в лазарет, просит санитара сделать ему перевязку и т. д. Переживая этот период своей жизни, С. раздваивается: он в одно и то же время задает вопросы и отвечает на них и говорит сам с собою и с другими как человек, передающий рассказ. Беренгейм «переносит» его в Дижон, где он служил в гарнизоне. «А, капрал Дюран, как поживаете?» – «Недурно, а ты? Откуда Бог несет?» – «Возвращаюсь из отпуска, я был в Севернее». – «А ты, В., все тот же!» – «Я не меняюсь…» После пробуждения воспоминание обо всем происходившем у сержанта было утрачено.

Тема репродуктивной памяти логически ведет к углубленному разговору о вытесненных и травмирующих личность событиях. И мы переходим к рассмотрению этой темы.

Регрессия

Только когда человек не думает, что делает, он поступает, как думает.

Бразильская поговорка

Приемы анализа личности с применением гипносомнамбулизма труднообозримы из-за своего разнообразия. Метод регрессии показал, что запасы сознательной памяти ограничены: о далеком детстве нам особенно нечего вспомнить. Зато внутренний разум хранит весь «дневник» прожитых лет – все в мельчайших подробностях. Более того, некоторые эпизоды не только живут в глубине нашего «Я», но иногда самым неожиданным образом дают знать о себе в настоящем.

Нередко выясняется, что корни того или иного заболевания следует искать в далеком прошлом и что само оно – следствие каких-то крайне болезненных детских переживаний. В ужасе перед собственной душевной болью мы загоняем ее внутрь души, пытаясь забыть раз и навсегда то, что было ее причиной, но на самом деле лишь теряем сознательный контроль над ней. Такая «заноза» может просидеть в подсознании долгие годы, прежде чем преподнесет какой-нибудь неприятный сюрприз.

Во времена Месмера и Пюисегюра лица, применявшие лечение животным магнетизмом, не обязательно были врачами. Только в конце XVIII века, когда в гипнотерапию было включено словесное внушение, психотерапия становится достоянием врачей. Тогда же возникла проблема, как целесообразнее использовать гипноз для получения лечебного эффекта.

Врачей больше удовлетворяло простое снятие симптомов с помощью прямого внушения, однако практика показала: чтобы вылечиться от нервных болезней, мало вычеркнуть их из памяти, надо их пережить вновь.

Французские исследователи А. Буррю и П. Бюро сообщили в «Revue de l'Hypnotisme» (1888) случай применения гипноза с целью каузальной терапии. Во время гипноза они добивались регрессии, или возвращения в прошлое, в связи с чем больной вновь переживал эмоции, испытанные им в период возникновения заболевания, и отреагировал на них. Они показали: если ранее было пережито какое-либо патологическое состояние, оно может быть воспроизведено вновь. Приведем это наблюдение.

У одного 22-летнего истероэпилептика (наблюдаемого также известными сальпетриерскими психиатрами Камюзе, Леграном дю Соллем, Г. Вуазеном, психологом Т.-А. Рибо) была обнаружена целая серия различных, никем не внушенных состояний. Они относились к различным периодам его жизни, во время которых спонтанно восстанавливались физические и психические особенности. За свою короткую жизнь этот молодой человек успел побывать последовательно в Шартрском, Бисетрском и Бонневильском приютах, в Сент-Урбенской колонии преступников, а также в Тонкине и Рошфоре. В каждый период, совпадавший с пребыванием в перечисленных местах, у него можно было обнаружить одновременно с умственными расстройствами и некоторые расстройства движений и чувствительности. Когда к его телу соответствующим образом прикладывали магнит, ток от электрического прибора или какой-нибудь металл, у него появлялся тот паралич движений, контрактура[135]135
  Контрактура – сведение кисти; ограничение движений в суставе.


[Закрыть] или потеря чувствительности, которыми он страдал раньше во время болезненных периодов своей жизни. В то же время одновременно с названными физическими расстройствами у него менялись манеры: появлялись грубые и неуклюжие или же симпатичные и элегантные. И если ему внушалось: «Выйдя из гипноза, вы окажетесь в одной из тех местностей, где жили раньше», память воспроизводила его интеллектуальные способности точно такими же, какими они были в тот момент, и вместе с тем к нему возвращались и тот паралич или анестезия, которыми он страдал в то время.

Врачи Буррю и Бюро обнаружили у этого молодого человека последовательное развитие шести различных состояний. Вначале они не знали, какие психические и физические симптомы сменяли друг друга в конкретный период его жизни, полная их картина была выявлена гораздо позже. Но с этого момента они свободно могли читать все страницы книги его жизни, которая была открыта для них в любое время. «Эту-то книгу мы перелистывали, – говорят Буррю и Бюро, – чтобы узнать все о жизни нашего больного, совершенно нам неизвестной. В этой книге было много вырванных страниц, которые приходилось постепенно восстанавливать. Для этого достаточно было приблизить магнит к его руке, к верхушке головы, к затылку или бедру, и тогда воспроизводилось то или иное физическое состояние, вызывающее в нем соответствующие воспоминания… Каждая страница соответствовала новому состоянию сознания, лишенному, однако, всякой естественной связи с теми последовательными состояниями сознания, из которых состоит память. Каждое из этих состояний сознания имело свою психическую и органическую память, которая, однако, начиналась вместе с одной из страниц его жизни и кончалась с ней же. Стоило перевернуть страницу, как появлялась новая личность, словно феникс из пепла».

10 августа 1889 года на Парижском конгрессе физиологической психологии Буррю и Бюро сообщили о своих наблюдениях: «Лишь перенеся пациента в тот период его жизни, когда он еще не страдал раздвоением личности, лишь погружая его в такое состояние сознания, которое чуждо его сомнамбулической жизни, можно добиться улучшения» (Bourru, Burot, 1888, p. 314). Эти исследования были затем продолжены Пьером Жане (1889) и завершились следующим открытием: симптомы исчезают в результате повторного переживания, отреагирования под гипнозом ситуации, некогда вызвавшей травму. Так был создан метод оживления прошлого эмоционального опыта, или, иначе, гипноанализ. Термин «гипноанализ», встречающийся с 1917 года, обозначает прежде всего методику, не ограничивающуюся снятием симптомов, а направленную на этиологическое лечение. Гипноанализ осуществляется при содействии анализа, самоанализа и катарсиса.

Приведем несколько сообщений Пьера Жане. Первый опыт с крестьянкой Леони 45 лет. «Леони в течение двух часов оставалась превращенной в маленькую девочку десяти лет. Она со странной живостью и радостью переживала вновь этот период своей жизни, бегала, кричала, называла по именам своих кукол, разговаривала с лицами, которых совсем не помнила наяву. Леони страдала анестезией левой стороны тела, превратившись в девочку 10 лет, она приобрела полную чувствительность» (Жане, 1913, с. 152).

Пьер Жане.

«Сейчас 1886 год», – внушает Жане Розе, чтобы посмотреть, какие изменения в области чувствительности произойдут. (Из опытов с множественными личностями известно, что во вторичном состоянии восстанавливалась потерянная вследствие болезни кожная чувствительность.) Роза тотчас принялась стонать, жаловаться на усталость и невозможность ходить. Жане спросил: «Ну что с вами?» – «О, ничего, но в моем положении…» – «В каком положении?» Роза отвечает жестом, показывая на живот. Жане увидел, что ее живот вдруг вздулся… Это было следствием внезапного припадка истерического тимпанита. Оказалось, что Жане, не ведая, что творит, заставил пережить Розу период жизни, когда она была беременна. Необходимо было срочно отменять внушение, чтобы прекратить мучение Розы (там же, с. 152).

Опыт с Розой, безусловно, поражает. Но еще более удивителен опыт с Мари, которая слепа на левый глаз и думает, что это произошло с самого дня рождения. Жане решает установить время, когда Мари потеряла зрение. Перенося Мари поочередно в различные периоды ее жизни, Жане наблюдал те состояния, через которые она проходила, и исследовал причины изменений. Внушив Мари, что ей семь лет, и убедившись, что она осталась слепа на левый глаз, Жане внушил, что ей шесть лет. Неожиданно она стала хорошо видеть. Так было определено время, когда Мари лишилась зрения. Память автоматически воспроизвела состояние, о котором Мари не сохранила сознательного воспоминания. Вот как сам Жане рассказывает об этом уникальном случае:

«…Наконец я решил исследовать у Мари слепоту левого глаза. Но в состоянии бодрствования она возражала, говоря, что слепа от рождения. Во время сомнамбулизма пациентке нетрудно было убедиться в том, что она ошибается: посредством обычных процедур она была превращена в пятилетнего ребенка, при этом у нее восстановилась чувствительность, свойственная ей в этом возрасте, и было обнаружено, что она может прекрасно видеть обоими глазами. Следовательно, она потеряла зрение в шестилетнем возрасте, но при каких обстоятельствах – она не знала. Необходимо было это установить.

Приведя пациентку в состояние сомнамбулизма, я осуществил ряд последовательных перевоплощений, заставив ее вновь пережить основные события того периода жизни, и заметил, когда поразила ее слепота. Однажды ее насильно уложили спать вместе с ребенком, у которого левая сторона лица была поражена молочным струпом. Через какое-то время он появился на лице Мари, но потом исчез. Именно с этого момента левая сторона лица потеряла чувствительность, а левый глаз перестал видеть…» (Janet, 1884, р. 439–440).

Далее Жане сообщает, что с тех пор у Мари не появлялось даже малейших признаков истерии. Симптомы исчезли без следа и без спонтанного проявления в дальнейшем. И все это в результате повторного переживания ситуации, некогда вызвавшей травму: Жане удалось побудить пациентку вновь пережить в гипносомнамбулическом состоянии прежнюю травму и посредством ряда внушений снять вновь переживаемые эмоции, которые некогда вызвали потерю чувствительности. Эта история показывает, как велико значение навязчивых подсознательных идей и какую роль они играют в телесной и психической жизни. Последующие работы клиницистов не только подтвердили возможность перенесения испытуемых в прежние периоды их жизни и то, что переживания оставляют следы в памяти и при известных условиях могут быть репродуцированы, но и обнаружили возможность кратковременного воспроизведения функциональных и некоторых органических признаков перенесенного заболевания. В этом, кстати, непреходящая ценность гипносомнамбулизма для экспериментальной психологии.

Эксперименты Буррю, Бюро и Жане привели К. И. Платонова к мысли повторить их опыты по репродукции в гипносомнамбулизме перенесенных ранее патологических синдромов.

При этом он исходил из предположения о динамической природе неврозов, как и самих истерических явлений. Характерно, что репродукция прошлого болезненного состояния возникала не в результате внушения тех или иных симптомов, а под влиянием внушения того периода времени, который соответствовал заболеванию. Например, он внушал: «Сегодня декабрь 1923 года. Проснитесь!» После пробуждения у испытуемого воспроизводилась клиническая картина имевшего в то время заболевания. Аналогичным путем под влиянием соответствующей словесной инструкции репродуцированный синдром снимался без следа и без спонтанного проявления в дальнейшем. Проявление этих состояний можно было воспроизводить повторно (Платонов, 1930).

В 1903 году Жане заявил, что «одним из самых ценных приобретений патологической психологии было бы средство предавать забвению то или иное психологическое явление».

Он имел в виду, что если бы мы всегда могли внушением снимать последствия психотравмы, стресса, то существенно продвинулись бы в лечении нервных болезней. Такого же мнения придерживался А. Бине: «Метод внушения, позволяющий нам переносить пациента в ранние периоды его жизни, рано или поздно найдет себе широкое применение в медицине. Ибо, с одной стороны, он позволяет прояснить диагноз, всесторонне раскрыть источник и механизм истерического симптома; с другой – показывает, что, перенося пациента в прошлое (в то время, когда появился симптом), можно сделать его более податливым к лечебному внушению» (Бине, 1888, с. 249).

Известный психотерапевт, создатель первого в США национального центра по изучению и использованию гипноза Лесли М. Лекрон рассказывает, как на курсах гипнотерапии в Мехико-Сити был проведен любопытный демонстрационный сеанс. На сцену вышла доктор Р., сорокалетняя женщина-врач. С детства она страдала хронической диареей, причем никакие лекарства ей не помогали. Под гипнозом выяснилась причина – острое желудочно-кишечное заболевание, перенесенное в возрасте полутора лет. Положение девочки одно время казалось столь безнадежным, что отчаявшиеся родители даже купили участок на кладбище. Повинуясь внушению, доктор Р. осуществила частичную возрастную регрессию, самостоятельно выявила в памяти ключевой момент, пережила его вновь и, возвратившись в настоящее, рассказала присутствующим о своих впечатлениях.

…Она почувствовала себя на руках у матери, ощутила страшную слабость и тошноту, услышала, как плачут ее родители. На этом фоне мужской голос внезапно произнес:

«Нет, это у нее уже не пройдет». Так доктор решил сообщить несчастным родителям, что их дочь обречена. На вопрос оператора, не эта ли реплика послужила причиной хронического кишечного расстройства, единственного симптома, который в детском сознании был связан с болезнью, доктор Р. движением пальца ответила: «Да». – «Теперь, когда вы узнали об этом, когда вы поняли, почему всю жизнь вас преследует то, что осталось в наследство от детской болезни, сможете ли вы отказаться от своего симптома и выздороветь наконец окончательно?» – спросил оператор. Ответ был утвердительным. Когда шесть месяцев спустя доктора Р. обследовали, она была совершенно здорова: расстройство прекратилось сразу же, в тот самый день.

Между тем возникает вопрос: как мог младенец, еще не владевший речью, понять слова, сказанные доктором? Согласно одному из возможных объяснений, которое дает Лекрон, подсознание девочки просто записало все происходившее вокруг как набор звуков и образов, а позже, «проявив» идею, выполнило ее как постгипнотическое внушение (Лекрон, 1992, с. 23).

Исследователь X. Дж. Купфер описал интересный случай гипнотической возрастной регрессии. Перед гипнотическим сеансом была проведена ЭЭГ, которая показала патологическую эпиактивность, свидетельствующую об эпилепсии. Во время гипнотического эксперимента пациенту был внушен период, предшествующий заболеванию. ЭЭГ оказалась нормальной, без патологических изменений эпилептического характера (Kupfer, 1961, р. 136).

Из историй, подобных Мари, некоторые авторы делают рискованное предположение, что, переводя сомнамбулу в период, предшествующий заболеванию, можно избавить ее от органических симптомов, поскольку здоровье, как и болезнь, имеет биологическую и физиологическую память. Не следует забывать, однако, что Мари была истерична, а истерии присуще явление конверсии, то есть перенос эмоции психотравмы на органы тела, на деятельность внутренних органов. Истерик обладает способностью к «драматическому выражению» переживаний, что происходит не только при помощи речи, но также при помощи органов, выполняющих различные вегетативные функции.

Как бы там ни было, отсутствуют статистические данные об эффективности экспериментально вызванной гипносомнамбулической регрессии или перевода больного в возраст, когда он был здоровым. В связи с этим остается нерешенным вопрос, какие уровни биологической и психической организации личности задевает этот перевод. Феноменология данного процесса зависит от пока не совсем понятных психофизиологических факторов.

Гипносомнамбулизм – проводник в бессознательное царство души

…Из всех приключений, уготованных нам жизнью,

самое важное и интересное – отправиться в путешествие

внутрь самого себя, исследовать неведомую часть себя самого.

Ф. Феллини

Тысячелетиями сосуществуют человек и природа, но, несмотря на солидность этого срока, человек, по словам Августина Блаженного, «не перестает удивляться высоте гор, безбрежности океана, звездам на небосклоне, хотя более значимые для него события происходят в его внутреннем мире» (цит. по: Соколов, 1979, с. 71–72).

Развивая мысль Августина, граф де Бюффон[136]136
  Бюффон Жорж-Луи Леклерк граф де (1707–1788) – французский естествоиспытатель и писатель.


[Закрыть] в своей 36-томной «Естественной истории» (1749–1788) сокрушается: «…несмотря на то что природа наделила человека сознанием, для того чтобы он совершенствовался, познавая самого себя, он, однако, этого не делает. Как бы мы ни были заинтересованы в том, чтобы познать самих себя, я не уверен, не знаем ли мы лучше все то, что не есть „мы“.

Природа наделила нас органами, предназначенными единственно для того, чтобы служить для нашего самосохранения; мы же пользуемся ими лишь для восприятия внешних впечатлений: мы стремимся лишь распространиться вовне и существовать вне себя.

Слишком занятые умножением функций наших чувств и увеличением области внешнего распространения нашего существа, мы редко пользуемся тем внутренним чувством, которое возвращает нас к нашим истинным изменениям и которое отдаляет от нас все, что к этому не относится. А между тем именно этим чувством должны мы пользоваться, ежели мы желаем себя познать; это единственное чувство, с помощью которого мы можем о себе судить. Но как придать этому чувству всю его действенность и силу? Как освободить нашу душу, в которой оно заключается, от всех неверных представлений нашего ума. Мы утратили привычку пользоваться этим чувством; эта привычка не получила никакого развития в бурях наших телесных ощущений, она иссушена огнем наших страстей; сердце, ум, чувства – все ей противодействовало» (т. 18, с. 89).

Жорж Бюффон, когда высказывал сожаление относительно нежелания людей познавать происходящее в своей душе, вряд ли относил это к себе. Он-то уж хорошо в ней разобрался, если на закате жизни сказал своему другу: «Великих гениев известно совсем немного, а если точнее, всего пять: это Ньютон, Бэкон, Лейбниц, Монтескье и я». Бюффон все же проявил скромность – кроме себя указал еще на четверых и ограничился двумя столетиями, некоторым же было достаточно одного имени – своего.

Два открытия, символически совпавшие во времени, имели место в последнем десятилетии XIX века. В Вюрцбурге малоизвестный дотоле физик по имени Вильгельм Рентген доказывает на опыте возможность просвечивания человеческого тела, считавшегося ранее непроницаемым для зрения. В Вене столь же неизвестный врач, Зигмунд Фрейд, открывает подобную же возможность в отношении души.

Давно известно, что данные прямого опроса находятся в зависимости от его тематики, состояния испытуемого и его отношения к опрашивающему. Первоначально экспериментаторам представлялось, что получение достоверных знаний связано лишь с откровенностью испытуемого. Считалось, что достаточно добиться полной откровенности и можно получить требуемую информацию.

Лишь постепенно стало очевидным, что это далеко не так. Разнообразные приемы косвенного опроса, подведение к спонтанному высказыванию на требуемую тему нередко давали более достоверные результаты, чем самые откровенные прямые ответы. Даже самая благочестивая исповедь не устраняла искажающее влияние неких глубинных бессознательных, но властных сил. Так стало очевидным, что ключ к тайнам душевной жизни лежит в психологии бессознательного.

Психоанализ придал понятию истины новое измерение. До него считалось, что человек говорит истину, если он верит в свои слова. Однако субъективная убежденность ни в коем случае не является достаточным критерием искренности. Человек может верить, что действует из чувства справедливости, но его настоящий мотив – жестокость. Он может верить, что его мотивом является любовь, но на самом деле им движет стремление к мазохистской зависимости. Человек может верить, что им руководит долг, хотя основной его мотив – тщеславие. Тому, кто их использует, большинство рационализации кажется истинными. Человек не только хочет, чтобы другие верили в его рационализации, но и сам верит в них; и чем больше он хочет защитить себя от осознания своей истинной мотивации, тем сильнее должен в них верить.

Факт существования в психике глубинного бессознательного пласта, с одной стороны, и возможность сокрытия субъектом своих подлинных мотивов – с другой, давно стал настоящим камнем преткновения при экспериментальном исследовании личности. Мотивы скрываются или намеренно маскируются в силу социальной осторожности, подстраивания под социально одобряемые образцы поведения. Вопреки предостережению М. Аврелия о том, что «кто не исследует движение собственных мыслей, не может быть счастлив», картина не меняется.