Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

Парестезия

В гипносомнамбулизме легко добиться притупления, обострения или отключения слуха, зрения, обоняния, осязания. Английский ученый Руссель Рейнольд в 1869 году впервые указал на «возникновение двигательных и чувственных извращений реакций под влиянием идеи. Сомнамбул может держать в руке пылающий уголь, но чувствовать, что в руке у него лед, в том случае, если будет думать о кавказском леднике; и, наоборот, он может, не цепенея от холода, купаться в декабрьском снегу, представляя себе жару воображаемого лета» (цит. по: Карпентер, 1886).

Внушением в гипносомнамбулизме можно разъединить интеллект и эмоции (разум и сердце). В результате получим парадоксальную ситуацию: чувство радости будет возникать при горестных событиях и, наоборот, грусть, тоска, отчаяние – при ощущении радости. Сомнамбула плачет, когда смешно, и смеется, ощущая горе.

Влияние внушения на органы чувств изучалось учеными всесторонне. Было установлено, что в опущенной в ледяную воду руке после внушения «Тепло» сосуды расширяются, а бурная дыхательная реакция сменяется меньшей амплитудой с более редкой частотой. И наоборот: расширяющиеся сосуды находящейся в теплой воде руки на внушение «Холодно» сужаются. Соответственно меняется характер дыхания.

У испытуемой К. И. Платонова, Шаповаловой, в бодрствующем состоянии и в гипносомнамбулизме неизменно возникала резкая эмоциональная реакция отрицательного (оборонительного) характера, сопровождавшаяся появлением на глазах слез в ответ на вдыхание запаха нашатырного спирта. После императивного внушения: «Это не спирт, это фиалки!» – ее реакция резко изменилась, и она вдыхала нашатырный спирт полной грудью. При этом брюшные рефлексы исчезли (Платонов, 1957).

Эксперименты по извращению вкусовой чувствительности считаются хрестоматийными. Учеными было проведено множество опытов, в которых появлялись вкусовые ощущения при отсутствии соответствующего раздражителя. Например, внушалось: «Вы едите соленое, кислое, горькое и т. д.». В это время предлагались противоположные по вкусу продукты.

Ван дер Вельден (1926) внушил загипнотизированному, что тот съел большое количество мнимого сахара, и вызвал у него сахарный диабет. Нильсену и Геерт-Юргенсену также удалось получить увеличение сахара в крови, когда они внушили загипнотизированному, что он пьет не воду, а густой раствор сахара. Сдвиг в противоположную сторону вызвал психиатр Юрий Александрович Поворинский (1895–1965), внушая: «Вы пьете дистиллированную воду!» В действительности был выпит концентрированный сахарный раствор. Результат оказался неожиданным: содержание сахара в крови не только не повысилось, но, наоборот, в первую треть опыта резко уменьшилось по сравнению с исходным (Поворинский, 1934).

Внушением можно освободить от действия алкоголя и, наоборот, вызвать его действие. Первым, кто внушением устранил реальное опьянение, был Крафт-Эбинг. Он дал Ирме выпить ликер, внушая, что это вода. К. И. Платонов совместно с психологами А. Н. Мацкевич (1931), М. С. Лебединским (1941) и Е. Н. Козис (1951) развил эти опыты. Пяти испытуемым было внушено: «После пробуждения выпьете минеральную воду». Фактически они выпили 200 мл крепкого 20-градусного портвейна. Никаких внешних признаков опьянения, возникавших у них ранее после принятия алкоголя, не отмечалось. Это подтверждалось исследованием вегетативных реакций и поведением испытуемых.

Профессор А. И. Сумбаев провел аналогичные опыты и при обследовании испытуемого не обнаружил признаков опьянения: пульс, давление, дыхание были в норме. При эксперименте обратного порядка (употреблено внутрь 200 мл 20-градусного портвейна, фактически было выпито такое же количество чистой воды) обследование указывало на изменения, соответствующие алкогольному опьянению. При этом внешнее поведение исследуемых, их вегетативные реакции, данные экспериментально-психологического обследования указывали на изменения, соответствующие таковым при реальном воздействии алкоголя, вплоть до электрокардиографической картины (Сумбаев, 1946). Но это не предел. Так, А. О. Долин купировал действие токсичных доз морфина (Долин, 1948).

С. Фогель и А. Гоффер описывают случай, когда внушением удавалось снизить токсические явления, вызванные приемом препарата ЛСД-25. Спустя три недели эти авторы полностью воспроизвели синдром интоксикации данным препаратом с последующим его устранением тем же путем (Fogel, Hoffer, 1962, p. 11–16).

Врачи Маркус и Сальгрен в стокгольмской нервной клинике внушением ослабили влияние на вегетативную нервную систему адреналина, атропина, пилокарпина, а также им удалось снизить воздействие инсулина на содержание сахара в крови больного диабетом. Это произошло путем внушения, что впрыскивается вода, в то время как фактически имела место инъекция одного из перечисленных веществ (Marcus, Sahlgreen, 1923).

Ленинградский психоневролог Т. А Гейер сообщает об экспериментах, в которых сомнамбул вместо слабительного получал опий или вместо средства, вызывающего запор, – касторовое масло. В результате наступало не закономерное медикаментозное, а именно суггестивное действие.

Московские ученые 2-го Мединститута под руководством профессора Д. И. Шатенштейна изучали влияние внушения на органы слуха. Испытуемому было внушено, что с включением света или при звуке упавшей спички он услышит очень сильный звук – пушечный выстрел. Проверка показала, что после «выстрела» чувствительность слуха снизилась очень резко – в среднем от 8 до 20 децибел, то есть произошло оглушение, контузия (Шатенштейн, 1935). Другой опыт является еще более демонстративным. В бодрствующем состоянии внушалось: «Заснете при сильном стуке молотком по железу!» Этого было достаточно, чтобы почти одновременно с ударом молотка возник сон. Запись на барабане кимографа отметила уплощенное поверхностное дыхание (там же). Известный психиатр В. В. Срезневский утверждает, что при внушенной глухоте даже выстрел из револьвера у самого уха сомнамбулы не вызывает дыхательной реакции (Срезневский, 1926).

Перечисленные эксперименты показывают, что в гипносомнамбулизме можно внушить противоположное действительности и вызвать реакцию, которая прямо противоположна действительному раздражению. Последнее говорит о том, что находящиеся в гипносомнамбулизме поддаются влиянию слов больше, чем воздействию реальной среды. Иначе говоря, сомнамбулическое состояние устанавливает прямую связь между словами оператора и программирующим блоком мозга ж, соответственно, теми функциями, которыми он управляет.

Эти выводы вполне согласуются с исследованиями А. О. Долина, который показал, что благодаря мощной регуляторной деятельности коры больших полушарий могут значительно изменяться интенсивность и характер реакций организма на многие токсические и патогенные вещества (опыты Гейера) (Долин, 1934).

В этой связи следует вспомнить об опытах М. Н. Ерофеевой, поставленных в лаборатории И. П. Павлова. В этих опытах болевое раздражение, вызываемое электрическим током, она сделала условным сигналом пищевой реакции.

Постсомнамбулические внушения

Ключ к тайнам душевной жизни лежит в психологии бессознательной психики.

Фрейд

Карл Александр Фердинанд Клуге (1782–1844), профессор Императорской прусской медико-хирургической академии, в своем исследовании животного магнетизма, изданном в Вене в 1815 году, описывает один из первых опытов с отсроченным внушением, проделанных магнетизером Монилессо[126]126
  Versuchemer Darstellung des ammalischen Magnetismus als Heilmittel, Wien, 1. Th. p. 166.


[Закрыть]. Суть одного из них в том, что Монилессо внушил молодой девушке мысль прийти в дом, в который она ни за что не хотела идти в бодрствующем состоянии. Сам Монилессо издал описание этого опыта в 1789 году под названием «Neurolog. Centralbl». У бременского врача Адольфа Фердинанда Веингольда тоже есть подобное наблюдение (Wemgold, 1805, s. 124).

С трудом верили, что женщина могла забыть содержание внушения и через неделю пришла в указанное место в назначенный час, не зная истинной причиной своего визита. Многие ученые выражали сомнение в возможности такого опыта, хотя еще в 1823 году Бертран считал его банальным. Александр Бертран, о котором в свое время расскажем, лучше своих современников понимал роль постсомнамбулического внушения. Одним из первых он описал любопытный опыт: внушил загипнотизированному прийти в назначенный день и час в Политехническую школу, где он преподавал. «Чтобы он выполнил это внушение, – говорит Бертран, – вовсе не нужно об этом напоминать, когда он проснется. В назначенное время, независимо от него, явится желание сделать то, что ему внушили, причем субъект не сможет дать себе отчет, что именно толкает его действовать в этом направлении» (Bertrand, 1823, р. 199).

Сходную мысль высказал Делёз: «Магнетизер может внушить находящемуся в сомнамбулизме субъекту какую-нибудь идею или действие, которое он должен выполнить наяву, сам не зная почему. Магнетизер может внушить сомнамбуле: „Вы вернетесь домой в таком-то часу; сегодня вечером не пойдете в театр; без сопротивления выпьете такое-то лекарство и т. п.“. Сомнамбула почувствует склонность сделать все, что ей было предписано, не подозревая, что это лишь внушение» (Deleuze, 1825, р. 118).

Впоследствии внушение с отложенным сроком исполнения было названо постсомнамбулическим. Дальнейшие опыты с этим типом внушения подтвердили, что действия могут быть выполнены под влиянием представлений, неизвестных испытуемому. Иначе говоря, причина выполнения постсомнамбулического внушения лежит вне поля контролируемой части сознания, что объясняет отсутствие воспоминаний у сомнамбулы. Магнетизер Альфонс Тэста так восхитился возможностью постсомнамбулического внушения, что предлагал таким образом «регулировать физическую и моральную жизнь усыпляемого субъекта и способствовать его моральному усовершенствованию» (Teste, 1845, р. 431).

Сцена гипнотизации.

Высокий авторитет Ш. Рише как ученого окончательно убедил исследователей в реальности постсомнамбулического внушения. И с тех пор, как он об этом написал в статье «Провоцированный сомнамбулизм», опубликованной в № 11 журнала «Анатомия и нормальная физиология и патологии человеческой души» (1875 г.), научный мир признал его реальность. Целая плеяда замечательных ученых приступила к изучению этого рода внушений и «открыла» один за другим все факты, уже известные прежним магнетизерам.

В июле 1889 года Фрейд отправился в Нанси, где наблюдал опыты Бернгейма с постсомнамбулическим внушением. Эти опыты произвели на него глубокое впечатление.

Что же так поразило Фрейда? Бернгейм внушил испытуемому, что после того, как тот будет выведен из гипносомнамбулического транса, он должен взять с вешалки зонтик одного из гостей, открыть его и пройтись дважды по веранде. Он взял, как ему внушили, зонтик, правда, он не открывал его, но покинул комнату и дважды прошелся по веранде, после чего вернулся. Когда Бернгейм попросил его объяснить свое по меньшей мере странное поведение, тот заявил, что «дышал воздухом», настаивая, что имеет привычку иногда именно так прогуливаться. Когда же его спросили, почему у него в руках чужой зонтик, он крайне изумился и, смутившись, поспешил отнести его на вешалку.

В эксперименте Бернгейма Фрейда ошеломил следующий факт: человек совершает поступок по причине, ему самому неизвестной, а впоследствии приводит правдоподобные объяснения своим несообразным действиям, при этом он совершенно искренен. «Не так ли ведут себя люди в обычном состоянии, – спрашивает Фрейд, – находят причины своим поступкам? Хотя давно замечено, что объяснения, которые люди пытаются приводить, не всегда заслуживают Доверия». Это наблюдение Фрейда стало краеугольным камнем его теории человеческого поведения.

Эффект постсомнамбулического внушения Бернгейм представил в виде следующей схемы: 1) инструкция – цель, которую испытуемый получает в условиях гипносомнамбулического состояния его сознания; 2) та же самая инструкция – цель, которую испытуемый в постсомнамбулическом сознании реализует не осознавая; 3) противоречивость его постсомнамбулического сознания, что выражается в рационализации[127]127
  Рационализация – процедура, посредством которой субъект стремится дать логически связное и морально приемлемое объяснение той или иной установки, поступка, идеи, чувства и пр., подлинные мотивы которых остаются в тени.


[Закрыть] им не столь уж уместного в данном случае поступка.

Пожалуй, именно последнее, третье обстоятельство и вызвало особое удивление Фрейда. Благодаря этому изумлению он сумел в дальнейшем обнаружить «скрытое лицо» бессознательного, что ускользнуло от Шарко, Бернгейма и других гипнологов его времени. Много позже он описал это впечатление: «Впервые бессознательные гипнотические явления стали чем-то реальным, осязаемым, доступным опытной проверке. Опыты с сомнамбулизмом, и в особенности с постсомнамбулическим внушением, наглядно показали существование бессознательного психического и способ его функционирования» (Freud, 1968, s. 267). Из этого понятия динамического бессознательного Фрейд вывел известные теперь следствия – влечения, вытеснения, игры сопротивления и пр. Отсюда фрейдовское признание «долга перед гипнозом»: «Значение гипноза в развитии психоанализа невозможно переоценить. С теоретической и практической точек зрения психоанализ опирается на наследие гипнотизма» (ibid, s. 407).

Опыты с постсомнамбулическим внушением показали, что чувства и стремления могут направлять поведение субъекта даже тогда, когда они не осознаются им. Например, если внушить испытуемому, чтобы он, выйдя из гипносомнамбулизма, выполнил какое-либо действие, он его обязательно осуществит. Однако объяснить свое подлинное побуждение к этому действию не сможет. Тем не менее будет придумывать внешне логичный мотив. Подобные феномены подготовили представление о том, что сознание не является «хозяином в своем собственном доме», оно маскирует непостижимые для индивида мотивы его поступков.

Бессознательная память

Осуществление постсомнамбулического внушения происходит при посредстве, как ее назвал Ш. Рише, бессознательной памяти. Ей мы обязаны тем, что действие, внушенное в гипнозе, выполняется в любой назначенный момент. Эти опыты рельефно проиллюстрировали основную черту внушения – автоматизм и существование бессознательной части психики: мощных и скрытых от сознания психических процессов.

Бессознательная память действует и в обычном состоянии. Приобретенные сведения (события, образы, идеи) существуют в нашем мозгу, и мы не имеем о них никакого представления. Так может продолжаться в течение месяцев, лет, иногда больших периодов жизни. Услышанное однажды имя человека, которого знали в детстве, даже после сорока лет может пробудить цепь ассоциаций или ряд событий, образов, идей, которые дремали в нашей памяти и которые с тех пор в ней не возникали и, быть может, никогда не возродились бы, не услышь мы это имя. «Все последующее, – говорит В. Г. Белинский, – есть результат предыдущего; разумная мысль есть чисто только сознанное предание темной старины, а знание часто есть уяснение только предчувствия» (Белинский, 1941).

Все сведения, все приобретения памяти, дремлющие в нашем мозгу, могут в какой-нибудь момент вновь спонтанно возродиться. Однако между обычной бессознательной памятью и бессознательной памятью загипнотизированных существует различие. Если внушить в гипносомнамбулизме, что через 10 дней в 5 часов субъект раскроет поваренную книгу на 25-й странице, то эта могущественная идея в назначенный час заставит его выполнить внушение. Однако эта идея не может прийти раньше внушенного срока, хотя бы он знал, что ему сделано внушение, о чем его заранее предупредили. Перед ним можно положить книгу, раскрытую на 25-й странице, а идея останется скрытой и не обнаружится До внушенного срока. Но в срок она внезапно возникнет в уме и фатально побудит действовать. Таким образом, существенное отличие постсомнамбулического внушения заключается в том, что внушение осуществляется только в назначенный час и не может осуществиться в другой, даже если появятся ассоциации, которые напомнят об этом.

После того как мы сформулировали центральную концепцию постсомнамбулического внушения, можно перейти к опшсанию опытов. В 1820 году генерал Нуазе внушил прусскому драгунскому офицеру, находящемуся в состоянии гипносомнамбулизма, чтобы он пришел к нему в назначенный день и час. Когда тот явился, генерал спросил: «Почему вы пришли, мы ведь не договаривались?» – «Я не знаю почему, просто почувствовал, как словно что-то толкает в спину в направлении вашего дома». Вновь загипнотизированный, офицер снова явился. На сей раз мотивировка была такая: «Я явился только потому, что обещал».

Что замечательного в постсомнамбулических опытах, так это скрытое сознание, которое сохраняет воспоминание о внушении в течение весьма долгого времени, причем испытуемый не осознает, что информирован о его существовании. Следующие примеры достаточно наглядно обрисуют роль неосознаваемых психических процессов в постсомнамбулических опытах.

Однажды к автору этих строк в гости пришли поклонники. Естественно, разговор вращался вокруг гипносомнамбулизмса. Одна из гостей, солидная дама, предложила себя в качестве испытуемой. «Внушите что-то оригинальное», – попросила она. Загипнотизировав ее, я внушил, что когда она выйдет из гипносомнамбулизма, то почувствует острое желание снять обувь и поставить ее в центр обеденного стола, затем откроет зонтик, находящийся в шкафу, и сядет за стол. Открывшая глаза гостья производила впечатление человека, который тщится что-то вспомнить. Постепенно на ее лице отразилась внутренняя борьба, чем-то она была весьма озадачена. Но вот еще одно мгновение растерянности, и она решительно тянется к туфлям, снимает их и деловито втискивает между тарелками с едой. Обведя взглядом сидящих за столом, (Словно ища поддержки, она встала, украдкой достала из шкафа зонт, раскрыла его и с улыбкой села за стол. Ее смех говорил о том, что одна часть ее личности наблюдает за другой, сознавая абсурдность этих действий. Тем не менее другая действовала, полностью находясь во власти внушения.

Интересное наблюдение приводит ассистент Бернгейма Моссэ. Загипнотизировав женщину, он внушил ей, что, выходя из кабинета, она увидит своего мужа. Она негодует по поводу внушения, вся трясется, поскольку питала к мужу страшную ненависть. Даму «будят», она прощается и направляется к выходу. Вдруг ее глаза расширяются от ужаса, она столбенеет и, падая на колени, кричит: «А, это ты презренный муж!» В полном отчаянии женщина рвет на себе волосы, срывает с шеи платок и раздирает его в клочья. После отмены внушения она встает, улыбается, ничего не помнит и удивляется, видя платок разорванным.

Профессор Бернгейм рассказывает об одном забавном опыте. Он внушил своему другу доктору Кл., что тот увидит одного из их общих друзей, г-на Ст., выбритым только с одной стороны и с громадным серебряным носом. Когда Кл. разгипнотизировали и его взгляд случайно упал на Ст., он прыснул: «О, вы, однако, сделали себе парик и заставили побрить себе одну щеку! А нос! Вы стали настоящим инвалидом». На этом розыгрыш не кончился. Бернгейм внушил Кл., что во время обхода больничных палат вместо больных он увидит на каждой кровати большую собаку. Выйдя из гипносомнамбулизма, Кл. необычайно был удивлен, что находится в больнице для собак.

Ипполит Бернгейм предложил находящемуся в гипносомнамбулизме больному Ш. выпить бутылку зейдлицкой воды, чтобы избавиться от запора. Больной Ш. тотчас же берет воображаемую бутылку, наливает ее содержимое в воображаемый стакан и выпивает подряд один за другим три или четыре стакана. При этом недовольно бурчит, что напиток горький.

В последующие несколько дней больной испытывает реальные результаты воображаемого слабительного.

В другом опыте Бернгейм спрашивает у больной Мари Г.: «Вы вставали ночью?» – «Нет». Бернгейм внушает: «Вы вставали четыре раза и ходили в туалет. Отправившись в четвертый раз, упали и ушибли себе нос. Когда вы выйдете из гипносомнамбулизма, никто не будет в состоянии убедить вас в обратном».

Как только она открыла глаза, Бернгейм спросил: «Как вы себя чувствуете?» – «Хорошо. Но этой ночью у меня был понос, я вставала четыре раза, даже упала и ушибла себе нос». – «Это вам снилось. Ведь раньше вы не наблюдали за собой ничего подобного, и никто не видел, чтобы вы куда-то ходили». Мари Г. упорно настаивала на своих словах: ей ничего не снилось и она прекрасно помнит, что вставала.

Аналогичные эксперименты ставил барон Крафт-Эбинг. Он показал, что внушением можно вызвать стул с точностью до минуты и, наоборот, парализовать действие слабительного. Предложив Ирме порцию касторового масла, достаточную, чтобы тут же прослабило, он внушил ей, что это произойдет лишь спустя 48 часов. Все в точности так и вышло. В такой же мере эффективно действовало внушение на вызов рвоты и ее купирование (Крафт-Эбинг, 1888).

Ипполит Бернгейм внушил одной даме, что после выхода из гипносомнамбулизма она будет видеть портрет мужа в течение 24 часов. Внушение реализовалось в полной мере. Примечательно, однако, то, что она отдавала себе отчет, что портрета физически нет. В следующем опыте Бернгейм внушил своему пациенту, что тот найдет у своей кровати даму, которая поднесет ему корзинку с земляникой и получит от него благодарность. После чего он будет есть землянику. Спустя полчаса, разбуженный, он идет к своей кровати, говоря: «Здравствуйте, сударыня. Весьма вам благодарен». Целует ее руку и, желая вызвать зависть, показывает Бернгейму взглядом на воображаемую корзинку земляники. Бернгейм спрашивает: «А где дама?» – «Она ушла вот по этому коридору».

Пациент ест землянику, осторожно отправляя в рот ягоду за ягодой и брезгливо отбрасывает приклеившиеся к пальцам стебельки. Время от времени он так реально вытирает руки, что у наблюдающих за ним докторов появляется оскомина. Бернгейма так умилил вид этого больного, наслаждающегося витаминной продукцией, что он далее внушил ему съесть фиктивные вишни, персики, виноград и пр.

Леопольд Каспер приводит экстраординарный случай, рассказанный ему Ф. О. Тиссье: «Проводя эксперименты с постсомнамбулическим внушением, я запрограммировал пальцы испытуемого: „Ваш указательный палец на правой руке будет означать воздержание, а на левой – половое желание. После дегипнотизации прикосновение к тому и другому пальцу вызовет соответствующую реакцию“. Однажды я забыл снять это внушение. В последующие 24 часа испытуемый предавался мастурбации, и у него периодически наступала эякуляция» (Tissie, 1890, р. 162).

Доктор Тиссье за работой.

Если предыдущий случай претендует на исключительность, то следующий вполне рядовой. Однажды, находясь на гастролях в подмосковном городе Дубна, наше внимание привлекла находящаяся на сцене экстравагантно одетая женщина. Она играла внушенную ей роль Аллы Пугачевой. Спору нет, Пугачева выглядела в ее дубненской трактовке оригинально. Это была причудливая смесь эстрадной звезды и провинциалки. Зрители веселились от души.

Она всем понравилась. Совершенно неожиданно мне пришла в голову озорная мысль, выходящая за рамки моей обычной практики. Я внушил ей, что завтра, после ночного пробуждения, она ощутит неукротимое желание приехать на следующий концерт Гипнотического театра, который должен состояться в д/к Московского института стали и сплавов. Внушить-то я внушил, но из-за суеты напрочь забыл об этом. Каково же было мое удивление, когда на следующий день, в самый разгар представления, я заметил среди нескольких десятков танцующих на сцене знакомую белую кофту с голубым бантом на груди. О, ужас, это была вчерашняя «Пугачева».

Не особенно доверяя тому, что причиной ее появления было внушение, я прямо на сцене спросил, предварительно выведя ее из сомнамбулизма: «А что вы здесь делаете?» – «Как что? – робко возмутилась она. – Вы же меня запрограммировали на то, чтобы я приехала».

– «И что же?» – прикинулся я непонятливым. «А то, – вскипела она, – проснувшись утром, я почувствовала непреодолимое желание увидеть вас. Придя на работу, решила отпроситься, так как ехать в Москву на электричке часа четыре». Ожидая развязки, зрители затаили дыхание. «Вас отпустили?» – «Представьте себе – нет. Я разнервничалась и разругалась с начальством. Отчаявшись получить отгул, написала заявление об увольнении». Слушая ее, я все больше понимал, что моя шутка приобрела зловещий оттенок. Я чувствовал вину. Она продолжала: «Не дожидаясь резолюции, я собралась в дорогу. Дома, как назло, меня ждал сюрприз: сын вернулся из школы, избитый сверстниками. Увидев в нем очередное препятствие, я даже не пожалела его, чего ранее со мной не бывало, а отослала к бабушке. Какая-то неведомая сила вдруг вырвалась наружу и приказывала: ступай. И вот, преодолев все препятствия, я здесь».

Комментарии, как говорится, излишни. Здесь сила постсомнамбулического внушения вполне очевидна. Однако неизвестно, как повела бы себя «Пугачева» при внушении другого характера и будь это внушение отсрочено на месяц. Могла бы она противостоять ему? Однажды создатель аутогенной тренировки профессор И. Г. Шульц, демонстрируя в 1924 году студентам феномены гипноза, положил девятнадцатилетнему юноше на тыльную часть руки монету и внушил, что она раскалена. Он рассчитывал, что если пузырь и не появится, то хотя бы кожа покраснеет. Но опыт не удался. Шульц говорит, что он мог предположить все что угодно, но не то, что произошло далее. Молодой человек сообщил ему через две недели, что каждое утро на тыльной стороне руки у него появляется безболезненный волдырь, который исчезает через пару часов (Шульц, 1926).