Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"
Автор книги: Михаил Шойфет
Жанр:
Психология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц)
Роковой год для психотерапии
Утопии часто оказываются лишь преждевременно высказанными истинами.
А. Ламартин
Тлевший конфликт между Месмером и Деслоном весной предельно обострился и привел к окончательному разрыву их отношений. После отказа Месмера сотрудничать с комиссией Жана-Сильвена Вайи последний обратился к Деслону. Против этого отец психотерапии активно протестовал, аргументируя тем, что Деслон не так опытен, чтобы осветить вопрос со всех сторон. Другая комиссия под руководством Жюссье тесно сотрудничала с Месмером, но мы мало знаем, как это происходило. Используя своих высокопоставленных друзей, Деслон добился, чтобы комиссия исследовала животный магнетизм, практиковавшийся в его клинике.
Исследования, начавшиеся в апреле 1784 года и продолжавшиеся до конца года, дали на многие столетия пишу для раздумий. Для установления истины Деслон показал комиссии знаменитое бакэ (чан), которое должно было, наверное, доказать существование магнетического флюида, то есть нового физического агента воздействия. Франклин приложил к нему электрометр, но он не показал присутствия в бакэ электричества. Никакой другой физической силы, виновной в столь могущественных действиях, также не было обнаружено. Деслон заявил, что не может предъявить комиссии «материальное бытие флюида», не может сделать «агент влияния» вещественным, то есть его нельзя ни увидеть, ни услышать, ни потрогать, ни даже понюхать и попробовать на вкус.
Озадаченный Франклин взял чан домой. Но ни он, ни госпожа Франклин, ни обе его родственницы, ни его секретарь и охранявший его семью американский офицер не обнаружили на себе действия магнетического флюида. Первый блин вышел комом.
Тогда члены комиссии предложили Деслону подвергнуть их магнетизации. Сначала день, затем три дня подряд по два-три часа Деслон безуспешно магнетизировал членов комиссии у чана. Зная отношение членов комиссии к магнетизму, можно заранее предсказать результат. Попробуйте, когда вас ничего не беспокоит, принять какое-либо лекарство. Чувствуете какие-либо изменения, нет? Члены комиссии тоже были здоровы, поэтому ничего не почувствовали. Согласитесь, если мы предвзяты и скептически настроены по отношению к методу лечения или лекарству, как это и было с членами комиссии, то у нас нет мотивации что-либо почувствовать. Эти аргументы в еще большей степени справедливы, когда речь заходит о применении психологического лекарства – внушения.
Эта неудача не охладила пыл комиссии. В Пасси, где остановился Франклин, пригласили семерых горожан. После манипуляций Деслона четверо ничего не ощутили, трое заявили, что у них возникли необычные ощущения. Подобным же образом испытали семерых больных из благородного сословия: пятеро ничего не ощутили, двое признали, что что-то необычное почувствовали. Помощник Деслона, доктор Жюмелин, взял группу из десятерых больных, у девятерых результат получился отрицательный; одна женщина, которая и названия-то «животный магнетизм» не слышала, чувствовала жар, боль в желудке, в спине и голове.
Первый итог был таков. Скептически настроенные комиссионеры всех деслоновских пациентов (у которых результат был положительный) приняли за ипохондриков, за людей легковерных, склонных к чудесам, верящих во флюид. Важных особ, принимавших участие, посчитали за подкупленных обманщиков.
Опыты продолжались. Деслона попросили намагнетизировать чашку для питья, чан и одно из деревьев в саду Пасси. Одним пациентам было предложено выпить из чашки, другим – прогуляться по аллее, третьим – подойти к чану. Примечательно, когда больным не сообщали, что дерево, чашка с водой или чан намагнетизированы, никаких реакций не возникало. Но стоило об этом сообщить или самому Деслону дать чашку, как многие впадали в какое-то загадочное состояние, даже не приближаясь к намагнетизированному дереву или едва касаясь чашки. Если больные были уверены, что находятся у источника магнетической силы, они испытывали влияние, даже когда их с завязанными глазами подводили к ненамагнетизированному дереву или чану. Один 12-летний мальчик был отведен к абрикосовому дереву, которое выдавали за намагнетизированное. В результате у него возник кризис, он оцепенел, и его вынуждены были положить на траву.
Опыты дали основание постановить, что испытуемые, верящие в животный магнетизм, его осязают, неверящие – нет. Несмотря на мнение Б. Паскаля о том, что «вера говорит иное, чем наши чувства, но никогда не противоречит их свидетельствам», было решено продолжить опыты, но поставить их так, чтобы исключить влияние веры, дабы определить значение животного магнетизма, так сказать, в чистом виде.
За дело взялись сами академики и в серии, состоящей из 15 опытов, провели комбинированные эксперименты: «Мы то завязывали глаза испытуемым, то нет, то магнетизировали, то нет. Одной даме, что чувствовала на себе влияние животного магнетизма без повязки, завязали глаза и неприметно магнетизировали область живота и спины. Она почувствовала жар в желудке и боль в обоих глазах и в левом ухе. После того как повязку развязали, магнетизирующий приложил обе руки к ее бедрам. Она стала жаловаться на жар и впала в обморок. Когда она пришла в себя, ей снова завязали глаза и сказали, что будут ее магнетизировать. К ней никто не приближался, между тем она заявила: „Чувствую жар, боль в глазах, тепло в желудке и прочее“. По прошествии четверти часа ее стали незаметно магнетизировать в области живота: жар в спине и пояснице пропал, и прошла головная боль. У другого испытуемого, несмотря на завязанные глаза, одно лишь доверие к магнетизму вызвало тепло в животе, тяжесть в голове, и вскоре он начал дремать. Железная палочка, направленная на его лоб, вызвала возбуждение. Когда повязку сняли, покалывание лба ощущалось, надели – прекратилось».
Приведем протокольную запись нескольких экспериментов.
8-й опыт. Назвавшись Деслоном, один из членов комиссии магнетизировал почти слепую женщину, которой вдобавок завязали глаза эластичной повязкой. Спустя три минуты она почувствовала сильный озноб, боль в затылке и руках, мурашки в кистях рук; она оцепенела, затем всплеснула руками, встала со стула и затопала ногами.
9-й опыт. Девица с расстроенной нервной системой была подвергнута магнетизации с открытыми глазами. Ее уверили, что Деслон, находившийся в комнате за закрытой Дверью, намерен ее магнетизировать на расстоянии. Едва она села на стул, как почувствовала озноб, спустя минуту стала стучать зубами, затем все ее тело затопил жар, на третьей минуте дыхание участилось, тело прогнулось вперед и задрожало. Раздался такой стук зубами, что слышно было со двора. В протоколе этого опыта записали: «Никто к больной не прикасался, ее магнетизировало собственное воображение».
12-й опыт. 20-летняя женщина, которая на предыдущем сеансе лишилась речи, ничего не чувствовала ни от мнимой, ни от реальной магнетизации. Но, когда ей завязали глаза, воображение тут же «очнулось» и голова отяжелела. Дама попросила, чтобы Деслон поднес палец к ее носу, как он это делал прежде, когда она онемела. Меньше чем за минуту она лишилась дара речи. Пытаясь заговорить, она напрягалась изо всех сил, но тщетно – слышался только сип.
14-й опыт. Вместо двери, разделяющей две противоположные комнаты, вставили раму, оклеенную двойной бумагой. Пригласив девицу – швею, которая в предыдущих опытах хорошо поддавалась магнетизму, Деслон через бумажную раму магнетизировал ее в течение получаса. Все это время девица весело разговаривала с обществом и отвечала на вопросы. Оказалось, что она ничего не чувствовала. Тогда Деслон вошел в комнату и принялся ее магнетизировать непосредственно. Через три минуты появились тяжелое дыхание, рыдание, стук зубов, жестокая головная боль. Она топала ногами, заламывала руки. Деслон объявил: «Опыт окончился». Одного этого слова было довольно, чтобы девица вернулась в нормальное состояние.
И вот итог. Комиссия объяснила все явления следствием «воображения, подражания и прикосновения». Эти три агента несли на себе всю тяжесть ответственности за магнетические феномены. В отчете 11 августа 1784 года говорится: «Воображение без магнетизма вызывает реакции. Магнетизм без воображения не вызывает ничего»[48]48
Les verdict des Academies des Sciences et de Societe Royale de Medicine. Paris, 1784.
[Закрыть]. Отсюда следовало, что магнетизма не существует, а реакции вызывает одно лишь воображение больных. Воображение трактовалось как восприятие чего-то нереального, несуществующего. Членов комиссии понять можно, они ведь искали следы физического флюида. Но поскольку им не удалось ни увидеть, ни потрогать, ни попробовать его на вкус, они констатировали, что его не существует. А раз так, то и о его пользе для больных разговор вести бессмысленно.
По поводу заключения комиссии Курт де Гебелен, которого Месмер в 1783 году избавил от целого букета болезней, резонно заметил: «Если воображение – такое могущественное целебное средство, если оно так действенно, то почему же вы не овладеете им; почему это средство так сильно в чужих руках и так слабо, когда вы сами пользуетесь им; почему доверие, которое к вам питают магнетизируемые, не воспламеняет их воображение; почему вы посредством этого воображения, этой естественной природы и ваших глубоких знаний не достигаете таких же воздействий, какие приписываете этой природе и фантазии; наконец, почему достигаете вы меньшего, несмотря на такое обилие средств» (Gebelin, 1784, р. 40). Еще задолго до работы комиссии Деслон сказал проще: «Если воображение может излечивать, то почему бы не лечить воображением» (D'Eslon, 1780, р. 47). При современной дороговизне лекарств этот призыв еще более актуален, нежели во времена Месмера. Но беда в том, что для этого как минимум требуются психологические знания, которых часто нет у многих врачей, поэтому они считают вздором все то, что нельзя обернуть в бумажку или закупорить в бутылку. Так или иначе, высказывание Деслона можно считать началом психотерапии.
Протокол второй комиссии, в частности, уведомлял: «Мнимый животный магнетизм – учение древнее, расхваленное и забытое в предыдущем веке – как учение совершенно лишено каких-либо реальных доказательств своей пользы. Все эффекты, производимые этим мнимым способом лечения, целиком зависят от подражания, воображения и доверия к нему. Они скорее вредны и даже опасны, чем полезны. Благодаря животному магнетизму здоровые люди могут приобрести весьма гибельную для них спазматическую болезнь».
Защитники
Было бы грустно, если бы из всех членов комиссий не нашлось никого, кто бы не согласился с их выводами. Отказавшимся подписать заключение второй комиссии был сам ее председатель Антуан Лоран де Жюссьё, знаменитый ботаник, член Академии наук, состоявший профессором в Парижском Ботаническом саду. Он был племянником известных братьев Жюссьё. Старший из братьев Антон (1686–1758) был учеником знаменитого Жозефа Питтона де Турнефура, смотрителя и основателя садов Триатрона и преемником его по кафедре ботаники при королевском саде; Бернар (1699–1776) – основатель 1-й естественной системы растений; Жозеф (1704–1779) предпринял большое путешествие по лесам тропической Америки, откуда привез огромную коллекцию растений. Антуан-Лоран де Жюссьё считается настоящим основателем естественной системы растений, главные основы которой были заложены Бернаром Жюссьё.
Лоран де Жюссьё отнесся к опытам Месмера с большей добросовестностью и меньшей предвзятостью, чем члены его комиссии. Ученого не сбили с толку фантасмагории Месмера: его магнетизированные деревья, зеркала, вода. Жюссьё увидел нечто большее, что поразило его: при новом методе на больного действует какая-то сила. И хотя он, как и остальные, был не способен ее определить, логика убеждала в существовании агента, «который может переноситься от одного человека к другому и производить воздействие». Какого происхождения этот агент – психического, магнетического или электрического, – Жюссьё понять не мог, но считал, что долг ученых его исследовать, а не отрицать.
Знаменитый ботаник Жюссьё представил правительству собственный рапорт «Votum separatum», в котором он говорил, что отчасти разделяет мнение коллег относительно влияния воображения, подражания и прикосновения. Вместе с тем он желает сообщить перечень собственных опытов, свидетельствующих о существовании особенного физического агента, не зависящего от выше перечисленных факторов. Он приводит факт влияния вытянутой руки магнетизера на женщину, лишенную возможности видеть эту руку, причем на расстоянии 6 футов. При таких условиях она не могла догадаться о производимом над нею опыте, между тем с ее стороны всегда возникала определенная реакция.
Лоран де Жюссьё был одним из первых официальных лиц, сообщившим о явлении амнезии, возникающем после магнетизации. Он говорит, что не берется сам разрешать возникающие вопросы, но рекомендует в дальнейшем анализировать факты; он протестует против легкомыслия и скептицизма, которые парализуют всякий прогресс. Он думает, что физическая сторона магнетизма будет со временем сведена к «объяснениям тепловым и электрическим». Этими факторами он объясняет лечебные результаты магнетизма. Самих же результатов он вовсе не оспаривает, напротив, напоминает, что во все времена лечили наложением рук и было бы желательно придать этому чисто эмпирическому средству научную определенность. «Этот метод, – говорит Жюссьё, – представил бы двойную выгоду: во-первых, позволил бы направлять животную теплоту на ослабленный орган, что не повышает температуру, как средства, принимаемые внутрь, во-вторых, не отягощает желудок введением лекарственных элементов».
К этому мнению можно присоединить мнение двух других знаменитостей того времени. Выдающегося ученого зоолога Кювье, реформатора сравнительной анатомии, секретаря Академии наук при Людовике Филиппе, пэра Франции, который говорит в своих лекциях по «Сравнительной анатомии» о магнетизме: «Нужно признаться, что в наблюдениях над взаимодействием 2 нервных систем трудно отделить влияние воображения субъекта, над которым экспериментируют, от физического влияния активно на него воздействующего. Однако опыты с субъектами, лишенными сознания до начала опытов, и подобные же проявления у субъектов, лишившихся сознания во время опытов под влиянием магнетизма, а также опыты на животных не вызывают сомнений в том, что близость живых тел при известных условиях и соответствующие движения оказывают действие реальное, независимое от участия воображения» (цит. по: Гремяцкий, 1933).
В своем трактате «Аналитическая теория вероятностей» (1812) Лаплас так отреагировал на заключение комиссии: «Явления особенного разряда, обусловленные исключительной впечатлительностью нервной системы единичных субъектов, дали повод предположить существование нового агента, известного под именем „животный магнетизм“. Легко понять, что действие такого агента очень деликатно, слабо и, может быть, легко затемнено побочными обстоятельствами, а из того, что во многих случаях оно вовсе не проявляется, еще не следует, что его вовсе не существует. Мы далеки от возможности познать все природные агенты влияния и их различные способы воздействия, а потому ни один философ не может оспорить существование явления потому только, что оно не может быть объяснено нами при настоящем состоянии науки» (Лаплас, 1982).
Защита Пьером Симоном Лапласом животного магнетизма произвела впечатление на общественность. Сенатор) граф Лаплас, более известный астроном, чем Байи, которого мало знают как министра Наполеона, к слову, создал знаменитую гипотезу о происхождении Солнечной системы. На смену ей пришли новые теории, но канто-лапласовская космогоническая гипотеза возвышается в истории астрономии и философии как прекрасный памятник человеческому гению. Труды Лапласа по геометрии, физике и астрономии поставили его во главе научной мысли Франции.
В прозорливых словах Кювье и Лапласа прослеживаются первые ростки психологических воззрений. Как можно понять из их слов, речь идет о феномене внушения – явлении динамическом, требующем специальных условий – субъекта, принимающую сторону, наделенную особыми свойствами, и воздействующую – обладающую определенными качествами.
Отец животного магнетизма не остался в одиночестве. Кроме Кювье и Лапласа на защиту Месмера поднялось много других известных людей, среди которых основоположник зоопсихологии Ламарк де Монис, предшественник Ч. Дарвина, впервые создавший теорию исторического развития живой природы, ученик Б. Жюссьё.
Член медицинского факультета, профессор Леон Ростан, вопреки мнению Академии, заявил: «Плохими врачами, плохими физиологами являются те, кто не допускает мысли, что животный магнетизм вызывает изменения в организме и играет роль в лечении болезней» (цит. по: Галле, 1798, с. 345). Поль Гервье расточал похвалы Месмеру: «Англичане изобрели в этом столетии искусство жить под водой, французы – летать по воздуху, а немец извлекает из человеческой природы резервы» (там же, с. 346).
Председатель хирургической коллегии в Лионе Ж. Б. Бонфуа в своей книге «Сомнения одного провинциала» обратился к членам академии с каверзным вопросом: «Как поступают при нервных болезнях, доныне еще совершенно не понятых? Прописывают холодные и горячие ванны, успокаивающие средства, но ни одна из этих паллиативных мер не дала до сих пор столь разительных результатов, как месмеровской флюид. Могут ли господа академики предложить лучший способ лечения, чем психический метод Месмера?» (там же, с. 346).
Животный магнетизм перед судом академии
Принципы неторопливого прошлого перестают соответствовать бурному настоящему.
Авраам Линкольн
4 сентября 1784 года Байи прочитал заключение комиссии в Парижской академии наук, 26 февраля он вторично выступил по этому вопросу, произнеся речь, оказавшую негативное влияние на последующее развитие гипноза.
Мы уже говорили, что комиссия не увидела в магнетическим флюиде пользы, более того, она его даже не обнаружила. В полном формате вывод первой комиссии гласил: «Члены комиссии убедились, что магнитная жидкость (флюид. – Автор, М. Ш.) не оказывает на наши органы чувств никакого воздействия. Удостоверившись, что прикосновение рук к животному организму производит в последнем изменения, которые весьма редко бывают ему полезны, вызывая болезненное расстройство воображения; показав, наконец, при помощи точных опытов, что воображение без магнетизма производит конвульсии, а магнетизм без воображения не производит ничего, комиссия единодушно постановила: эта несуществующая жидкость бесполезна, а те значительные эффекты, которые наблюдаются якобы во время ее действия, зависят полностью от прикосновений, от возбужденного воображения и от того машинального подражания, которое, вопреки нашей воле, заставляет нас воспроизводить все, что поражает наши чувства»[50]50
Rapport des commissaires charges par le Roi, de l'examen du magnetisme animal. Imprime par ordre du Roi. Paris, Moutard, 1784.
[Закрыть].
В то же время комиссия считала себя обязанной привести одно весьма важное соображение: «Эти прикосновения могут оказаться вредными, так как из-за них воображение вызывает у пациента припадок. В равной степени опасно и зрелище этих припадков вследствие того подражания, которое природа, по-видимому, возвела у нас в закон. Следовательно, всякое публичное лечение, при котором будут употреблены магнетические средства, может оказаться впоследствии пагубным… Магнетизм не представляет собой никакого положительного метода лечения, пользование им требует большого количества времени и к тому же бесплодно. Существуют больные, которые лечились в течение 18 месяцев и даже 2 лет, не получив никакого облегчения» (см. Rapport, 1784).
Наряду с этим академики отмечали: «В поисках животного магнетизма удалось изучить действительную власть, которую может иметь человек над человеком, помимо непосредственного вмешательства физического агента. Судя по этому стойкому воздействию, нельзя отрицать наличия некоей силы, которая действует на людей и покоряет их, носителем которой является магнетизер. Самые простые движения руки и знаки могут производить весьма ощутимые последствия, так что влияние одного человека на воображение другого может быть усовершенствовано до степени искусства, по крайней мере, по отношению к таким лицам, которые верят в возможность подобного влияния» (Rapport, 1784).
Следует уточнить важный момент: комиссия впервые официально признала, что существует какая-то сила, носителем которой является магнетизер. Но комиссия не смогла определить, какова природа его воздействия, то есть что это за сила и как она действует. Комментируя неумолимый вердикт комиссии – «месмеровского флюида не существует», – следует признать, что проблема для академиков оказалась «вещью в себе». Комиссия, возможно, интуитивно угадывала, что за месмеризмом стоит нечто реальное, однако стандарты и объяснения, принципы доказательства той эпохи, истины и предрассудки которой она разделяла, не позволили ей открыть истину. Причина кроется в том, что воспроизвести гипнотические феномены с большей или меньшей степенью надежности они не смогли. Академики, как и люди иных профессий, ориентируясь на поиск простых закономерностей, по строгости и ясности формулировок приближающиеся к категориям физики, с недоверием встретили «слишком простую» теорию Месмера. Физический способ мышления завел их в тупик. С большой долей вероятности можно предположить, что, находясь под властью физико-химического детерминизма, академики рассуждали: «Если один человек влияет на другого, значит, должен быть материальный носитель, переносящий это влияние. Но раз он не обнаружен, значит, флюид – фикция». Это заблуждение труднопреодолимо из-за своей кажущейся самоочевидности.
Академики были бы правы, если бы процесс «флюидотерапии» был материален. Но месмеровское влияние (внушение) нематериально, оно имеет психическую природу. Вера в исцеление пробуждает эмоциональное воображение, эмоциональное воображение прокладывает путь внушению, внушение, мобилизуя силы организма, исцеляет. Это положение пробивалось в сознание с большим трудом. Может быть, потому что, как сказал Ларошфуко, «нам трудно поверить тому, что лежит за пределами нашего кругозора». Есть повод заметить, что внушение, которое с точки зрения физиологии и физики кажется несущественным, для исцеления больных приобретает первостепенное значение. Вообще говоря, чем больше медицина будет считаться с этим, тем скорее ей удастся добиться успеха, развивая психотерапию. Последнее необходимо, так как без психотерапии нельзя осуществить полное излечение. «Без психотерапии можно только починить сапоги или прививать растения, но ни в коем случае нельзя лечить такой чувствительный организм, каким нельзя себе иначе представить человека» (Э. Циген).
В этой связи представляется необходимым отметить один важный момент. Исследователи стремятся подвести под психотерапию фундамент научно проверяемых данных. Но такие попытки ни к чему не привели. Современный ведущий французский психотерапевт Шерток пишет, что «психотерапия вводит в действие многие переменные, часть которых трудноуловима и еще труднее поддается измерению. Изменения, вызываемые лечением, и способы, которыми они достигаются в психотерапии, до сих пор остаются спорными и неясными» (Шерток, 1982). Не потому ли многим врачам психотерапия еще и теперь, как сказал Фрейд, кажется ненаучной, недостойной интереса естествоиспытателя, а также продуктом современного мистицизма в сравнении с нашими физико-химическими лечебными средствами, применение которых основано на физиологических точках зрения. По поводу метода работы комиссии под председательством Байи современные психоаналитики говорят, что в ее основе был химический метод А. Л. Лавуазье, то есть «очищение и выделение одного качества, или свойства, из многих». Лавуазье «очистил» химию от всех вопросов, на которые нельзя было привести в качестве доказательства факт. Факты отныне уже нельзя было рассматривать как «все, доступное наблюдению»: они стали лишь тем, что может быть освобождено от всех неконтролируемых воздействий и обстоятельств. Однако в случае месмеризма было открыто нечто новое – необычная власть «воображения». Научный метод, избранный комиссией, мог лишь показать, что при очищении от воздействия этого «воображения» (внушения. – Автор, М. Ш.) и сам месмеровский феномен становится неустойчивым или вообще исчезает. Таким образом, комиссия увидела в «воображении» подлинную причину месмеровского феномена, но не смогла обнаружить такую экспериментальную ситуацию, при которой было бы возможно его позитивное исследование. Между строк доклада вырисовывается то, что с точки зрения психотерапии реально происходило при воздействии Месмера. Если отношения, неизбежно возникающие при гипнозе и внушении (между Месмером и пациентами), состоящие из множества эмоциональных, аффективных, бессознательных факторов, очистить от воздействия Месмера, то гипносуггестивного процесса не получится.
До сих пор мы только критиковали Байи и его коллег по комиссии. Пора отметить их заслуги. В период работы комиссии по исследованию месмеризма существовало два мнения об этом предмете: одни отрицали сами факты, ставшие поводом к созданию учения о животном магнетизме, приписывали все шарлатанству и фокусам; другие признавали факты, но объясняли их таинственными силами, действующими вопреки естественным законам. С одной стороны, заключение комиссии с полным основанием можно назвать событием переломным, эпохальным, ибо до этого причины и результаты воздействия одного человека на другого объяснялись иррационально: магией, чародейством и колдовством. С другой стороны, признав воображение (в смысле чего-то нереального, несуществующего) в качестве силы, вызывающей реакции, комиссия «с водой выплеснула и ребенка».
Несмотря на известные издержки, представители академической науки впервые фиксируют в протоколе лиц, которые «находились в состоянии какого-то усыпления, из которого их выводил или голос магнетизера, или его взгляд, или какой-то знак. Если одни были пассивны, то другие впадали в особое состояние, во время которого вели себя так же, как и во время бодрствования: могли одеваться, ходить и делать всевозможные движения, как настоящие лунатики. Иные вместо того, чтобы испытывать судороги, казались, наоборот, погруженными в глубочайший покой». В этом описании без труда угадываются искусственный сон (гипноз) и искусственный сомнамбулизм. Существенный упрек в адрес комиссии, что она не придала значения этим явлениям и не вникла в их природу и происхождение. К сожалению, ни Деслон, ни Месмер, имея дело с этими феноменами, также не придали им особого значения. Что же касается Байи, то он весьма основательно оттенил влияние психики на тело; выделил поразительные по глубине, характерные черты гипнотического процесса; дал очень удачные остроумные и критические замечания, которые Месмер оставил без внимания.
