Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)

Ошибка Брэйда

Наука о гипнозе развивалась извилистыми путями. В 1784 году Арман Пюисегюр показал, что месмерический сон магнетизер может вызвать простым наложением рук, не прибегая к магнетическому чану, и при этом, что особенно важно, с замагнетизированным можно наладить словесную связь. Дальнейший ход истории нарушился по вине Делёза, Дюпотэ и некоторых других магнетизеров. Подтвердив сказанное Пюисегюром, они стали развивать и дополнять его идеи. Но в их туманных сочинениях, наполненных порой нелепыми ошибками, терялась очевидная и ясная истина, что у людей, более или менее к тому предрасположенных, может быть вызвано особое состояние – гипнотический сомнамбулизм.

«Все сколько-нибудь серьезные опыты, – говорит в своем обзоре по истории животного магнетизма Ш. Рише, – произведенные со времен Брэйда и до последних лет, всегда производились фиксацией зрения на блестящем предмете, что отражается на нервных центрах. Иначе говоря, гипнотическое состояние вызывалось физическим агентом. Важно заметить, что вследствие заявлений магнетизеров и после утверждений Брэйда общественное мнение начало склоняться к тому, что искусственно вызванного сомнамбулизма не существует, а существует только гипнотизм, то есть усталость зрения от фиксирования блестящего предмета» (Рише, 1885, с. 136).

Ганс Юрген Айзенк.

Джеймс Брэйд и другие исследователи не задумывались над тем, что история не настолько щедра, чтобы оставлять нам прошлое только для праздного любопытства. Она специально сохраняет появляющиеся на ее поверхности записи, чтобы предостеречь от возможных пустоцветов на дереве человеческого познания. Однако остается загадкой, знал ли Брэйд об открытии Пюисегюром провоцированного сомнамбулизма. Если знал, то почему начал с утомления зрения, когда Пюисегюр писал, что при помощи пассов и прикосновений вызывает сомнамбулизм – более прогрессивное состояние, чем гипноз. Это важный момент истории. Мы на него обращаем внимание, так как именно он привел к первому кризису в гипнологии, затормозив ее развитие.

Через три года после смерти Брэйда, а именно в 1863 году, в Словаре французского языка Литтре (Littre) было дано определение: «Гипнотизм – физиологический термин. Магнетическое состояние, которое достигается путем разглядывания блестящего предмета на очень близком расстоянии». Термину «гипноз», впервые встретившемуся в Большом французском энциклопедическом словаре 1865–1890 годах, известном под названием Большой Ларусс (т. IX, 1873), было дано такое же определение: «Сон, вызванный главным образом продолжительным разглядыванием блестящих предметов».

Крупнейший швейцарский психиатр Опост Форель разделил в 1928 году гипноз на три фазы, или стадии: сомноленция (сонливость), гипотаксия (легкий гипноз), сомнамбулизм (глубокий гипноз). А. Льебо различал десять, И. Бернгейм – девять промежуточных стадий. Еще в 1911 году В. М. Бехтерев систематизировал гипнотические состояния в зависимости от степени их глубины и распространенности на малый, большой и средний гипноз. Малый гипноз характеризуется дремотой, чувством утяжеления конечностей и приятного тепла и отдыха, отсутствием постгипнотической амнезии; средний – легким сном, каталептическими проявлениями, анестезиями, анальгезиями, сужением раппорта до восприятия лишь слов врача, отсутствием постгипнотической амнезии; большой – глубоким сном, полной избирательностью раппорта, реализацией внушенных галлюцинаций, сложных переживаний, постгипнотических внушений и, наконец, амнезией. Эти стадии соответствуют делению гипноза Форелем.

Сотрудник К. И. Платонова, заведующий кафедрой физиологии Харьковского педагогического института Е. С. Катков, провел в 1941 году огромную работу, систематизировав и описав характеристики стадий гипноза и дав объективную диагностику глубины гипноидных фаз. Автор выделяет три основные стадии, что соответствует указаниям Фореля – Бехтерева, но каждую из них он еще подразделяет на три степени. Таким образом, выделяется девять степеней гипноза.

На признаки этих стадий мы укажем вкратце, так как это лежит в стороне от наших ближайших целей.

Первая стадия – сомноленция: легкая мышечная релаксация. Первая степень. Гипнотизируемый испытывает приятное ощущение покоя, чувство легкости в теле. Окружающее слышит, свои мысли контролирует. Чувствительность всех видов сохранена. Легко реализуется внушение двигательных реакций. Из этого состояния легко может самостоятельно выйти. Вторая степень. Постепенно закрываются глаза, чувствуется нарастающая тяжесть в теле. По-прежнему активно воспринимается окружающее, что позволяет в любой момент произвольно прекратить гипнотизацию. Третья степень. Ощущение дремоты. Мысли текут вяло. Тело тяжелое. Мышцы расслаблены. Поднятая рука бессильно падает. Невозможность открыть веки, двинуть рукой. Говорить не хочется. Окружающее слышится. Есть уверенность, что можно самостоятельно выйти из этого состояния. Эта стадия квалифицируется Катковым как покой с закрытыми глазами.

Вторая стадия – гипотаксия: полная мышечная расслабленность и неглубокая дремота. Первая степень. Сонливость нарастает, произвольные движения затруднены. Поднятая рука застревает (каталепсия). Окружающее воспринимается, но интереса к нему уже нет. Вторая степень. Тело скованно. Значительное ослабление кожной чувствительности, усиливающееся путем внушения. Третья степень. Исчезновение мыслей. Внушение двигательных реакций реализуется хорошо (невозможность разжать кулак, двинуть рукой).

Третья стадия – сомнамбулизм. Первая степень. Самопроизвольная каталепсия исчезает (симптом Платонова – поднятая рука быстро падает). Иллюзия при закрытых глазах полностью реализуется, за исключением слуха и зрения. При раздражении носа, языка, кожи вызываются галлюцинации. Можно вызвать ощущение голода и жажды. Хорошо реализуются внушенные двигательные реакции. Амнезия отсутствует. Вторая степень. Зрительные галлюцинации хорошо реализуются. Пробуждение может наступить самопроизвольно. Частичная амнезия. Третья степень. Легко реализуются все типы положительных и отрицательных галлюцинаций и при открытых глазах. Все типы галлюцинаций реализуются, даже если их отсрочить во времени. Спонтанная амнезия после пробуждения. Легкая реализация трансформации возраста (перевод в детство). Исчезает ощущение мышечной усталости. Внушение (слово) сильнее реального раздражителя.

Первые две стадии нельзя назвать каким-то особым состоянием сознания, так как они не имеют ничего специфического ни в психологическом, ни тем более в физиологическом плане. Скорее всего, они ассоциируются со сниженным уровнем бодрствования.

Обращает на себя внимание то, что большая часть авторов представляют дело так, будто в начале процесса гипнотизации у испытуемого всегда возникает обездвиженность, затем следует множество промежуточных стадий, после чего появляются феномены, свидетельствующие об углублении состояния, и, наконец, сомнамбулизм со свойственными ему к спецэффектами. Поясним на примере. Немецкий психиатр А. Кронфельд писал:

«Чтобы привести гипнотика в сомнамбулическое состояние, нужно говорить следующее: вы впадаете в сон, который становится все более и более глубоким…» (Кронфельд, 1927). Он считал, что таким образом можно углубить состояние и довести испытуемого до сомнамбулической фазы гипноза. Конечно же, мнение это ошибочно.

Утверждение отечественных авторов о том, что гипноз 1 развивается постепенно, берет начало от И. П. Павлова: «Гипноз – это есть очень медленно наступающий сон, т. е. сон, который ограничивается сперва очень маленьким, узким районом, а потом, все расширяясь и расширяясь, доходит до того – наконец, что…» (Павлов, 1951, с. 413–414). Советские авторы заблуждались, когда полагали, что, пройдя последовательно все фазы Каткова, доведут пациента до состояния сомнамбулизма. (Когда гипнотизируемый – сомнамбулического типа оператору порой кажется, что он добился сомнамбулической фазы гипноза только потому, что провел его по всем стадиям и степеням.) Однако это иллюзия. Транс испытуемых несомнамбулического типа невозможно углубить до сомнамбулической стадии гипноза. В то же время сомнамбулы достигают третьей стадии гипноза мгновенно, не проходя через промежуточные стадии Каткова.

Примечательно, что Бернгейм считал деление гипноза на 9 фаз «чисто схематичным». Деление на стадии и степени следует признать формальным по причине того, что пациенты так же различны в гипнозе, как различны их лица: сколько субъектов – столько же и гипнотических состояний. Нет возможности дать описание бесконечного разнообразия гипнотических степеней. Тем не менее многие исследователи это пытались сделать. Кроме уже упоминавшихся авторов, назовем профессора психологии Берлинского университета Макса Дессуара, автора термина «парапсихология», кембриджцев Ллойда Туни и Эдмонда Гернея, американцев Дейвиса и Хусбэнда. Последняя пара ученых предложила тридцать стадий. Наверное, и это не предел.

Оценивая с помощью трех степеней первой стадии состояние человека, загипнотизированными окажутся многие. Это и часовой на посту, и сидящий в кресле человек с закрытыми глазами и т. п. Знакома ли вам ситуация «визит к портному»?

Зашпилив на клиенте пиджак, портной просит его не двигаться, пока он сходит за брюками. Забыв в суете о примерке, портной ушел обедать. Клиент послушно ждет. Следуя определению Каткова, клиента можно считать загипнотизированным, а портного – гипнотизером. По схеме Каткова часовой и клиент находятся в первой степени первой стадии гипноза. Теперь судите сами, можно ли, не вызывая путаницы, отнести к гипнозу первые стадии шкалы Каткова.

Исходя из сказанного, нет смысла перечислять первый десяток стадий шкалы Дейвиса и Хусбэнда, поскольку в них также трудно найти специфику, отличающую гипноз от обычных уровней сниженного бодрствования. Поэтому начнем перечисление признаков гипноза с 13-й ступени:

Легкий транс	13	Каталепсия глаз
	14	Каталепсия конечностей
	15	Ригидная каталепсия
	16	Анестезия (типа перчаток)
Средний транс	17	Частичная амнезия
	18	Постгипнотическая амнезия
	19	Изменения личности
	20	Простые постгипнотические внушения
	21	Кинестетические иллюзии
	22	Полная амнезия
Глубокий транс	23	Способность открывать глаза без изменения глубины транса
	24	Постгипнотические фантастические внушения
	25	Полный сомнамбулизм
	26	Позитивные постгипнотические зрительные галлюцинации
	27	Позитивные постгипнотические слуховые галлюцинации
	28	Постгипнотическая системная амнезия
	29	Негативные слуховые галлюцинации
	30	Негативные зрительные галлюцинации

Авторы стэндфордских шкал гипнабельности (шкалы глубины гипноза) А. М. Вейценхоффер, Э. Р. Хилгард (1962–1965) учитывают такие факторы, как заранее внушенное опускание поднятой до определенного уровня руки, внушенные галлюцинации, наличие внушенных сновидений, регрессия возраста, аносмия[170]170
  Аносмия – отсутствие обоняния.


[Закрыть] обездвиженность руки, возможность вызывания негативных галлюцинаций, постгипнотическая амнезия. Шкала гипнабельности построена по типу психометрических тестов, исследование длится один час. Шкала была использована для обнаружения связи между гипнабельностью и другими личностными особенностями.

М. Т. Орном, Д. Н. О'Коннелом (1967) разработана клиническая шкала для определения степени глубины гипноза. Шкала учитывает пять факторов: отсутствие реакции, наличие идеомоторнои реакции, невозможность сопротивления внушению, внушенные галлюцинации, постгипнотическая амнезия. Оценка показателей психометрическая.

После того как мы познакомились со степенями гипноза, самое время развеять миф, будто стадия сомнамбулизма – это показатель глубины гипноза. Исследования Ф. П. Майорова показали, что сомнамбулизм не является глубокой стадией гипноза. «Сомнамбулизм характеризуется, – говорит Майоров, – глубокой диссоциацией корковой деятельности, в основе которой лежит механизм отрицательной индукции с одной корковой функциональной системы на другие» (Майоров, 1950). Заметьте, не торможение, как считал И. П. Павлов. К слову, на Римском симпозиуме 1964 года Маруцци заявил, что массового торможения корковых нейронов, которое постулировал Павлов, безусловно, не существует. Отсюда следует, что сомнамбулическая фаза не является фазой глубокого «гипнотического сна». Попутно заметим, что гипносомнамбулизм разрушает павловскую теорию, так как поведение сомнамбулы при всем желании не увязывается с поведением при торможении коры головного мозга.

Здесь появляется необходимость уточнить одно важное положение, без понимания которого трудно ориентироваться в проблемах гипноза. Пограничная линия, отделяющая одну область гипнотических явлений от другой, подразумевается во всех классификациях гипноза. Грубо говоря, она делит гипноз на пассивный и активный. Сомнамбулизм – это, безусловно, активный гипноз. В этом легко убедиться, сравнив его с гипнозом 1-й и 2-й стадий. Если гипнотизируемый Брэйдом сидит на стуле, то он останется на нем, пока его не дегипнотизируют. Слушание находится в пассивном состоянии, и его каждый раз необходимо побуждать к деятельности. Совершив какое-нибудь внушенное действие, он снова впадает в бездействие. Когда гипнотизируемый лежит, его состояние характеризуется общей апатией, вялостью тела и ума. Он не может что-либо самостоятельно предпринимать без соответствующего внушения. Если ему внушено говорить, то речь вялая, невнятная, заторможенная. На вопросы отвечает односложно, если же не расслышал вопроса, то не переспрашивает, остается неподвижен и молчит. Тело, как в скафандре, сдавлено оболочкой. Он слегка оглушен, но вместе с тем сознание ясно функционирует.

Что же касается сомнамбулической стадии, то, как мы видели выше, она кардинально отличается от всех других стадий и форм транса. В этой стадии можно вызвать безграничное количество самых разнообразных отправлений организма. Кроме того, гипносомнамбулизм позволяет размышлять, интенсивно общаться и произвольно управлять своим телом, а также принимать самостоятельные решения, как в бодрствовании, хотя эти решения и ограничены заданными рамками. Мало того что сомнамбула сама проявляет инициативу, обладает самостоятельным строем мышления, так она еще поет, танцует, пишет стихи, рисует, делает открытия и т. д. Творческая продуктивность сомнамбулы возрастает даже в сравнении с ее плодотворностью в бодрствовании.

Таким образом, гипносомнамбулизм – это биостимулятор творческой активности и физической выносливости. Имея в виду гипносомнамбулизм, киевский гипнолог А. П. Слободяник (1963) предлагает отказаться от теоретических положений, согласно которым находящийся в гипносомнамбулизме человек становится на некоторое время мыслящим автоматом. В. Л. Райков считает гипносомнамбулизм особым психологическим механизмом резервной мобилизации психической активности (Райков, 1998). Вопрос о возможности стимуляции в гипносомнамбулизме творческих, интеллектуальных процессов заставляет пересмотреть широко распространенную точку зрения на гипноз как на разновидность сна, сопровождающегося разлитым торможением коры головного мозга.

Гипносомнамбулизм – это причуда природы. Авторитетные психотерапевты К. И. Платонов (1962, с. 73) и С. И. Консторум (1962, с. 39) выражали сомнение в обязательной последовательности перехода 2-й фазы гипноза (по Форелю) в сомнамбулизм. Они рассматривали сомнамбулизм как совершенно особое гипнотическое состояние, которое развивается, минуя первую и вторую фазы гипноза. Скажем иначе, если у большинства испытуемых гипноз вызывается длительной фиксацией внимания, монотонным повторением определенных формул, требует ограничения сенсорных воздействий и двигательной активности, то у некоторых сомнамбулическая фаза гипноза достигается сразу и при любой форме индукции. Феномен гипносомнамбулизма требует выделения в отдельный разряд явлений. Шарко утверждал, что «истинное состояние гипноза – это сомнамбулизм» (Шарко, 1885, с. 97). С ним согласны другие корифеи гипноза: А. А. Токарский, В. М. Бехтерев, В. Е. Рожнов, К. М. Варшавский, П. И. Буль. Признано, что лишь в состоянии гипносомнамбулизма внушение приводит к наибольшему терапевтическому результату. Об этом же говорит и крупный современный гипнолог Леон Шерток: «Мы склонны думать, что об истинном гипнотическом состоянии речь может идти только в случае глубокого гипноза, т. е. при сомнамбулизме с постгипнотической спонтанной амнезией. Только у субъектов, находящихся в подобном состоянии, можно иногда вызвать проявления везикации[171]171
  Везикация – образование нарывов.


[Закрыть] или осуществить хирургическое вмешательство под гипнозом» (Chertok, 1987, р. 773–774). Другими словами, гипнотическим можно называть состояние тогда, когда мы получаем сомнамбулизм с постсомнамбулической амнезией и негативными галлюцинациями. Отсюда следует, что этимологически термин «гипноз», привычно вызывающий ассоциацию со сном, не подходит для обозначения этого процесса. Определите значение слов – и вы освободите человечество от половины забот[172]172
  Высказывание Рене Декарта.


[Закрыть]

Теперь самое время вернуться к вопросу о терминологии. В науке нередко одно и то же явление определяется различными терминами и, наоборот, разные явления – одним и тем же термином. Это рождает необоснованные споры, мнимые противоречия. В предисловии мы говорили, что термином «гипноз» обобщаются состояния измененного сознания, весьма различные между собой. Кроме того, в массовом сознании термин «гипноз» объединил и состояние сознания и внушение. Однако это различные сущности, и о них надо говорить отдельно. Необходимо дифференцировать гипноз от внушения, гипнабильность от внушаемости.

Итак, Брэйд ошибся, когда увиденное на демонстрации Лафонтена назвал словом «гипноз», который в массовом сознании отождествляется с пассивностью, сном. П. Жане был недоволен этим названием, он говорил: «Загипнотизированные заявляют, что спят, потому что им сказали, что их усыпляют, и потому что в обычном представлении гипнотизировать значит усыплять. Не следует этого говорить, потому что они считают себя обязанными спать и придают своему лицу тупое выражение» (Жане, 1913, с. 125).

Получается занятная картина: не назови Брэйд гипноз сном, гипнотизируемый не ожидал бы наступления последнего состояния. Термин привел к тому, что возникло представление: если гипнотизируют – надо спать. Но гипноз – не банальный сон, и ожиданиям, естественно, не дано осуществиться. Рассогласование между ожиданием и реальностью приводит к тому, что пациент не считает себя загипнотизированным. Отсюда (раз ничего не получилось, по представлениям пациента) блокируется внушаемость и терапевтический эффект не достигается. Происходит это, повторим, из-за того, что понятие «гипноз» вращается вокруг стереотипа – сон.

Не лучший выбор сделал Пюисегюр, когда назвал поведение Виктора сомнамбулическим. Это привело к тому, что термин вызывает ложные ассоциации: бредет, спотыкаясь, человек; глаза его закрыты; руки, как плети, висят вдоль туловища; того и гляди, сейчас наткнется на что-нибудь и упадет. Голова такого зомби как минимум должна быть пуста. Такой образ черпается из фильмов ужасов или низкопробных эстрадных шоу, в которых круг идей и возможностей сомнамбулы ограничен лежанием на двух стульях. Надо обладать безграничной фантазией, чтобы предположить существование интеллекта у такого создания.

Очевидно, что слова «гипноз» и «сомнамбулизм» встали на пути к пониманию явлений, которые должны были бы адекватно отражать. Пожалуй, это тот случай, когда человек попадает под власть термина и термин ограничивает восприятие и настраивает на определенное действие. Казалось бы, признавая это, надо заменить термины. Например, вместо глагола «гипнотизировать» употреблять глагол «пюисегировать» или «брэйдировать». Однако есть причины, делающие это занятие бесполезным. В отношении переименования термина «гипноз» американский психосоциолог Отто Клайнберг (1899–1922) предупредил, что если бы произошла его замена, а техника гипнотизации осталась бы той же, то все закончилось бы тем, что новое слово приняло бы то же значение, что и прежнее, внося лишь сумятицу в умы. Поскольку техника не претерпела изменений, оставили все как есть, тем более что термин «гипноз» настолько вошел и в словарь, и в сознание и прочно обосновался на страницах различных изданий, что нет смысла его менять. Последнее в равной степени относится и к гипносомнамбулизму.

Официальное признание гипноза

О деле суди по исходу.

Овидий

В 1878 году к изучению внушения и гипноза приступил выдающийся невролог Жан Шарко. К тому же не следует забывать, что бельгийский эстрадный гипнотизер Донато (настоящая фамилия Донт) сыграл не меньшую роль, так как именно после того, как Шарко побывал на его сеансе, он заинтересовался гипнозом. Из воспоминаний Шарко известно, что его поразило, как Донато, пристально глядя на Кловиса Гюга, заставлял его падать на колени и лишал способности подняться. К слову, Фрейд был еще студентом, когда убедился в реальности гипноза. Это произошло в Вене на публичной демонстрации гипноза датским магнетизером-любителем Хансеном, стараниями которого в 1879 году гипноз вызвал к себе интерес в Германии. Тогда Фрейда глубоко потрясло, что тихий голос маэстро одолел сильную физическую боль загипнотизированного им субъекта и то, как он с отсутствующим видом безропотно выполнял все экстравагантные прихоти магнетизера.

Жан Шарко

В период 1879–1884 годов в литературе по гипнозу часто упоминается имя Хансена. Сначала Дан Карл Хансен (1833–1897) был довольно успешным оптовым торговцем, однако страсть к магнетизму завладела его душой настолько, что он отказался от прибыльного дела. Со временем он стал искусным магнетизером, снискав на новом поприще славу «жреца магнетизма». В немецкоговорящих странах период наиболее интенсивных выступлений Хансена 1879–1880 годов был назван «фазой Хансена». Его работой интересовались: Прейер и Эленберг – Берлин, Ригер – Вюрцбург, Мёбиус и Вундт – Лейпциг, Крафт-Эбинг и Бенедикт – Вена.

«Жрец магнетизма», переезжая из города в город, из страны в страну, неизменно потрясал горожан своими опытами. Всюду его выступления сопровождались хвалебными рецензиями и непременным интересом в научном мире. Кроме своей родной страны он побывал в Швеции, Дании, Финляндии, Германии, Австрии, Британии, России. И так объездив много стран, в 1881 году Хансен прибыл на гастроли в Новгород, где встретил решительный протест губернатора. «Ну нет так нет», – подумал Хансен и не мешкая перебрался в Санкт-Петербург. Историк и невропатолог Вильгельм Вильгельмович Битнер пишет: «Представлениям Хансена, пользовавшимся громадным успехом, мы главным образом обязаны пробуждению внимания всего научного мира к гипнотизму» (Битнер, 1895, с. 71). После его отъезда в моду вошли особые пуговицы-шарики из черного блестящего стекла, похожие на те, что он использовал для гипнотизации. Пуговица подвешивалась на ниточке перед глазами магнетизируемого, который должен был на них смотреть неотступно.

Сегодня вспоминается как курьез, что ученые саркастически относились к первым шагам Шарко по исследованию гипнотизма. Его обвиняли в научной ереси и отступлении от точного научного метода, ученые с мировым именем подвергли его остракизму. Одним из нападавших на Шарко был Карл Фридрих Отто Вестфаль (1833–1890) – великий немецкий ученый, профессор невропатологии и психиатрии, основатель Берлинской школы психиатров, обогативший психиатрию термином «агорафобия». «Это удивительно, как такой серьезный ученый, клиницист: как Шарко, позволяет водить себя за нос своим же больным, – сказал Вестфаль, сопровождая ироническую улыбку жестами пренебрежения» (цит. по: Любимов, 1894).

Каких только обвинений не породили в печати литературной, и в особенности научно-медицинской, исследования Шарко гипноза. Можно только представить, сколько неприятных минут заставили Шарко пережить те, кто обвинил его в шарлатанстве, фарисействе и рекламе и т. п. «Нужно было тогда иметь некоторое мужество, чтобы поднимать вопрос о предмете, имеющем дурную репутацию, и идти против укоренившихся предубеждений», – говорит ученик Шарко Бабинский. Невзирая на критику, Шарко неустрашимо делал свое дело. Закончилось тем, что он триумфально ввел гипнотизм в Академию наук, которая на протяжении 100 лет осуждала его с таким же презрением и так же безапелляционно, как вечный двигатель и квадратуру круга.

Несмотря на шум злопыхателей, Парижская медицинская академия избрала Шарко в 1872 году своим действительным членом. Собиралась это сделать и Французская академия наук. Однако печатные глумления над ним несколько раз являлись причиной отсрочки его избрания. Прошло долгих одиннадцать лет, и наконец в 1883 году Шарко избирается членом Национальной академии.

Золотой век гипноза (1880–1890) совпал с периодом расцвета французской медицины. В этот период Шарко удалось исправить репутацию гипноза. Произошло это после того, как в 1882 году Шарко представил гипноз в качестве соматического явления, то есть нашел, как ему казалось, физические признаки гипноза. Последнее помогло реабилитировать гипноз, который стараниями Шарко стал предметом научных исследований, а также преодолеть сопротивление академиков, которые в течение целого столетия отвергали его, считая порождением воображения. По мнению Шарко, которое будет оспорено Бернгеймом, объективное существование гипнотического состояния подтверждается на основании физических признаков и индукция гипноза вызывается физическими факторами. Школа Сальпетриер считала, что «…внушение не имеет никакого отношения к некоторым определяющим условиям гипнотизма» (Dumontpallier, 1889, р. 23).

Мы уже говорили, что авторитет Шарко в научном мире был непререкаем. Поэтому признание мэтром неврологии научной ценности гипнотизма привело к тому, что 13 февраля 1882 года произошло долгожданное событие: Месмер удостаивается в Париже реабилитации; внушение, прежде именовавшееся месмеризмом и сто лет находившееся в опале, признается наконец Французской академией научно обоснованным врачебным средством. Месмер теперь герой дня, его имя посмертно начертано на скрижалях истории. Итак, только через 100 лет после обращения Месмера в академию рассмотреть его открытие, справедливость восторжествовала. Французская медицинская академия, благодаря авторитету великого Шарко, признала оказываемое животным магнетизмом (гипнозом) влияние. Но и она не дала окончательного ответа на вопрос: откуда берется, например, та сила (и что это за сила), с помощью которой один человек способен изменить жизненную ориентацию другого человека, перевернуть его внутренний мир, оказать, наконец, влияние на здоровье. С появлением на поле битвы Шарко магнетизм уступил место гипнотизму, так же как химия заменила собою алхимию, как астрономия сменила астрологию и как экспериментальное и позитивное знание стало на место религиозного мистицизма.

К сказанному надо добавить, что Шарко привлекали все важные проблемы и, наделенный большим и острым умом и волевым характером, он добивался успеха в любой области. Вот только гипноз ему не покорился. Однако исследованиями гипнотизма Шарко показал, какое значение он может иметь для науки, и силой своего авторитета дал ему право на получение гражданства. Только за одно это история, вероятно, простит ему признание мнимолечебных средств – металлотерапии и магнитотерапии.

Стоит еще сказать, что в 1888 году, спустя 48 лет после того, как академией был закрыт вопрос о магнетическом флюиде, профессор Парижского медицинского факультета, главный инспектор санитарных учреждений А. Пру прочел в Медицинской академии доклад. Об этом докладе говорили, что он настолько же отличался глубиною мысли, насколько – красотою слога. Профессор Пру в целом показал, что «вопрос о животном магнетизме далеко еще не исчерпан, но поставлен только на более твердую почву. Магнетизм только переменил название, теперь он называется гипнотизмом, и перемена эта имеет большое значение, так как благодаря ей неверная теория о какой-то жидкости (флюиде. – Автор М. Ш.), существование которой никто не мог доказать, заменяется простым учением об особенном сне, который может быть вызван многими».

История Месмера показывает, что в один прекрасный день те же самые люди о тех же самых вещах начинают думать совершенно иначе. Как сказал Альберт Швейцер: «Судьба всякой истины сначала быть осмеянной, а потом уже признанной». Доктор Месмер стал частью истории, а история, как известно, не умирает. Но это обстоятельство не помешало последующим исследователям называть Месмера авантюристом. Они исходили из того, что ученый должен проводить эксперименты в кабинетной тиши, без помпы и шума. Месмер же, в силу специфики психотерапии, любил создавать шумиху вокруг своей работы, за это его несправедливо назвали авантюристом. Кроме этого оскорбительного прозвища, все исцеления Месмера отнесли к истерии. Позднее, опрометчиво связав истерию и гипноз, критики решили, что гипнозом можно лечить лишь истерических больных. Так, в «печальной повести» о гипнозе наступил непродуктивный этап: гипноз связали с истерией и назвали его истерическим неврозом.

Чтобы понять причину этого отождествления, надо внимательно посмотреть на истерию.

Тем более что невозможно исследовать проблему гипноза, не сталкиваясь всякий раз с проблемой истерии. Однако заранее заметим, что загадку истерии решить не удалось. Причина в том, что мы не знаем, какова, в сущности, природа истерии.