Текст книги "Нераскрытые тайны гипноза"

Автор книги: Михаил Шойфет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)

Ключом ко всякой науке является вопросительный знак[94]94
  О. Бальзак.


[Закрыть]

Есть бытие, но именем каким его назвать!

Ни сон оно, ни бденье, меж них оно, и в человеке им с безумием граничит разуменье.

Баратынский

Вернемся к нашему артиллерийскому полковнику, который срочно был призван в свой расквартированный в Страсбурге полк, и посмотрим, чем он там занимается. Арман Пюисегюр мучительно раздумывал над тем, как назвать открытое им состояние души Виктора. В конце концов он решил назвать его провоцированным сомнамбулизмом. Видимо, по аналогии с известным ему внешним рисунком поведения человека, находящегося в естественном сомнамбулизме. Мы можем только сожалеть об этом, но историю не переделать. Следовало бы открытое им «четвертое состояние сознания» (Chertok, 1969) назвать «пюисегюровский сон», как и предлагали некоторые его коллеги, чтобы, между прочим, увековечить имя первооткрывателя и главным образом не вызывать ассоциации с естественным сомнамбулизмом. Причина в том, что слово «сомнамбулизм» навевает мрачную картину: в сумеречном состоянии, как зомби, бредет человек. На самом же деле картина иная… Далее, чтобы отличать спонтанный сомнамбулизм от вызванного искусственно, мы будем второй называть гипнотическим сомнамбулизмом, или, коротко, гипносомнамбулизмом.

Удивление у Пюисегюра вызывало не только необычное состояние ума Виктора, он раздумывал и над тем, что же его вызывает. Впрочем, это осталось загадкой не только для него, но и для науки дня сегодняшнего, хотя недостатка в гипотезах нет. Одни авторы считали, что животный магнетизм (Льебо, Охорович), другие – физические факторы (Шарко, Брэйд), третьи – психологические (Бернгейм), четвертые – психофизиологические (Шильдер).

Ну и, наконец, последний в этом контексте вопрос: почему в открытии гипносомнамбулизма именно Виктор оказался столь успешным помощником? Может быть, удача зависела от особенностей его нервной системы? Если бы удалось это доказать, то были бы сняты многие вопросы. Однако современная наука гипнология[95]95
  Гипнология – один из разделов физиологии высшей нервной деятельности человека. Как и все биологические и медицинские дисциплины, она преследует одну цель – укрепление и восстановление здоровья и трудоспособности человека. Конкретные пути достижения этой цели разнообразны. Они могут предусматривать повышение физической и психической устойчивости человека к необычным и сильным раздражителям, расширение адаптационных возможностей организма, создание новых методов психокор-ригирующих воздействий и т. п.


[Закрыть] этого факта не подтверждает, хотя загадочные качества нервной системы находящихся в гипносомнамбулизме (далее для краткости сомнамбул) исследовались всесторонне.

Нам еще долго, по-видимому, придется в отношении способности некоторых индивидов погружаться в гипносомнамбулизм (гипнабельность) оставаться лишь на уровне гипотез. Как-то: нервная система гипнабельных людей наделена уникальной пластичностью, и это позволяет им каждый раз легко погружаться, так как они способны ретенцировать[96]96
  Ретенция (отлат. retentio – удержание). Удержание приобретенной информации. В психотерапии: удержание внушения.


[Закрыть], то есть принимать в себя внушение и делать его частью самих себя, отчего внушение становится безраздельным властелином психики. А все из-за того, что гипнология, в отличие, например, от гистологии, которая имеет в своем арсенале электронный микроскоп и другие средства изучения живой ткани, остается доселе описательной наукой. Появившаяся в прошлом веке энцефалография[97]97
  Первым применил электроэнцефалографию с диагностической целью Отфрид Фёрстер (Foerster, 1873–1941).


[Закрыть] природу гипносомнамбулизма до конца не вскрыла.

Пришло время расставаться с Арманом Пюисегюром. Осталось сказать, что во времена Месмера гипносомнамбулизм считался одной из форм врачующей силы природы.

Пюисегюр не был свободен от этих веяний времени и оказался в плену как чужих, так и собственных заблуждений. Этому способствовали действительные способности сомнамбул, о которых разговор впереди. Маркиза бесконечно поражало преображение, которое происходило с его больными в гипносомнамбулизме. Он не мог отделаться от ощущения, что разумом сомнамбулы управляет провидение, поэтому он использовал некоторых своих сомнамбул в качестве медиумов. Например, перевоплощая своего повара в магнетизера, он наблюдал за его действиями и руководствовался его советами. Он искренне верил, что в образе «медика» сомнамбула способна определять свои и чужие болезни и даже лечить их. «Людей в сомнамбулическом состоянии, – пишет Пюисегюр, – зовут лекарями или медиками, потому что у них проявляется как бы сверхъестественная способность распознавания чужих болезней при прикосновении рукой к больным» (Puysegur, 1811). Самоотверженная работа в качестве целителя больницы Святой Магдалины привела организм маркиза к серьезному расстройству. Личный биограф маркиза Крекюит рассказывает, к сожалению без указания дат, о роковом предсказании. Одна простая девушка, приведенная Пюисегюром в сомнамбулизм, предсказала ему смерть через две недели, если он не прекратит «месмеровать», хотя бы на время, и с ранней весны не будет принимать холодные ванны. Несмотря на предостережение, он не прервал свои занятия и точно в указанный день угас, как лампада (цит. по: Долгорукий, 1844).

Несмотря на возражения г-жи Пюисегюр, маркиза лечил животным магнетизмом его 45-летний камердинер Риболь, который обычно помогал ему в магнетических сеансах. Выбор собственного лечения говорит о степени доверия Пюисегюра к животному магнетизму. В записках, изданных в 1811 году, Пюисегюр пишет о Риболе: «Это честнейший человек, которого я использовал при опытах в 1784–1785 годах. Его привязанность ко мне, доказанная более чем 30-летней службой, уважением и дружбой, которые я питаю к нему, образовала между нами тесные узы сочувствия намерений и воли, столь необходимые для совместного магнетизирования…» (Puysegur, 1811, р. 320).

В 1825 году Арман Пюисегюр скончался. По поводу его смерти друзья говорили: «В его душе дрожали струны так сильно, что человеческое сердце оказалось неспособным выдержать этот трепет, и оно должно было разбиться». Слова И. С. Тургенева вполне можно отнести к фигуре Пюисегюра: «Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать».

Феномены гипносомнамбулизма

Сон – измена рассудку.

В. Набоков

Американский исследователь А. М. Вейценхоффер, один из авторов стэнфордских шкал гипнабельности, считает, что «к 1900 году, а по сути, и еще раньше все основные данные о гипнозе уже были получены. Ничего нового с тех пор не прибавилось, и большая часть исследований, проведенных после 1900 года (и в особенности после 1920 года), характеризуется скорее переоткрыванием уже известного, нежели собственно открытиями» (Weitzenhoffer, 1953).

Пользуясь случаем, хочется заметить, что Андре Вейценхофферу, если так можно выразиться, повезло: он имел возможность познакомиться с исследованиями в области гипноза. Нашему читателю, к сожалению, эта тематика долгое время была недоступна: ее хранили за семью печатями, как секретное оружие. Нельзя допустить, чтобы данные, известные, как говорит Вейценхоффер, более века назад, так и остались лежать под спудом. Начнем с состояния гипносомнамбулизма. Оно походит на состояние сновидения, фантазирования, мечтательности, медитации. Сомнамбула погружается в мир фантазий, где нет места огорчениям и заботам. Иногда ее озаряет: становятся удивительно понятны мотивы поступков и некоторые, глубоко затаенные черты характера, о которых в бодрствовании существует лишь догадка. Английский поэт Уильям Блейк, вдохновленный искусственным сомнамбулизмом, говорит в своем поэтическом произведении «Пророческие книги» (1789–1820):

 
В одном мгновенье видеть вечность, огромный мир в зерне песка,
В единой горсти бесконечность и небо – в чашечке цветка.
 

И. М. Сеченов писал: «Мечтать образами, как известно, всего лучше в темноте и совершенной тишине. В шумной, ярко освещенной комнате мечтать образами может разве только помешанный да человек, страдающий зрительными галлюцинациями, болезнью нервных аппаратов» (Сеченов, 1961, с. 94). Надо не упускать из виду, что для обычного человека патология – то для сомнамбулы норма.

У находящегося в гипносомнамбулизме даже при открытых глазах может появиться чувство отрешенности от окружающего мира. Перед внутренним взором сомнамбулы пробегают различные образы и так же быстро исчезают, а некоторые повторяются, становясь основной темой видений. При этом сомнамбула всегда сохраняет в себе скрытого наблюдателя. Внешний мир исчезает, остается только жизнь внутренняя. Гипносомнамбулизм во многом напоминает состояние «просветленного сновидчества» (Beahrs, 1982, р. 238).

Если опиум как бы отделяет душу и тело от земных ощущений и человек незаметно для себя оказывается будто бы в потустороннем мире, то в случае гипносомнамбулизма возбуждается именно чувство земных радостей, сознанию открывается новый мир. Алкоголь и другие подобные вещества возбуждают в большей степени животное начало, гипносомнамбулизм действует непосредственно на духовную сущность. Духовное самосознание повышается в степени: сомнамбула видит с большей ясностью свое земное назначение и стремление; кажется, что лучше и проникновеннее понимаются все взаимоотношения времен. Сомнамбула испытывает оживляющее действие, чувство какой-то легкости: скучный становится веселым, жизнерадостным; молчаливый – оживленным, словоохотливым; робкий – смелым, уверенным; слабый чувствует прилив энергии. Причем осознание собственных сил и способностей возрастает в высокой степени.

Давайте проследим за тем, как участник Театра гипноза описывает свое состояние:

«Заглушая звуки разбушевавшейся стихии, в сознание врывается сильный и властный голос оператора, приказывающий закрыть глаза и забыть обо всем. Тело безрассудно и жадно ждет его колдовского прикосновения. Вот оно. Сердце, остановив свой бешеный бег, мерно постукивает в груди. Звуки бушующей природы постепенно стихают, слышатся тихое, ласковое дуновение ветерка, нежный шепот листвы и звонкие трели птиц. Мягко и спокойно звучит знакомый голос. Окутывая сознание дремой и проникая в самые потаенные уголки души, он то удаляется, то приближается. Все земное для меня исчезло: суета, люди, даже собственное тело. Ощущаю в себе только радостно струящуюся душу и божественную музыку. Время остановилось. Жизнь превратилась в вечность. Душа взлетела. Расслабленное тело осталось покоиться на земле, распластавшись на шатком скрипучем стуле.

Все вокруг осветилось приятным светом, который, казалось, просвечивал мое тело и делал его прозрачным. Сознание прояснилось, чувства обострились, и перед глазами быстро промелькнули сказочные видения и картины. В моем сознании открылся проем, удивительные художественные апартаменты, в которых идет работа. Особо выделяются два экрана: один маленький, где-то в лобных долях, на котором я думаю в натуральных цветах, и второй огромный, где-то в середине головы, на котором в поразительных цветах протекает художественное действие. Совершенно отчетливо замелькали яркие картинки несбыточных событий. Было уже непонятно, где кончается реальность и начинается фантазия. Бытие перепуталось с небытием.

Память и воображение уносят меня куда-то в неведомое. Идеи являлись внезапно, столбами в чистом поле, и я с изумлением на них взирал. Я наклоняю голову и спокойно проникаю под рамку, в трехмерное пространство сцены. Прямо передо мной горит багровый, вполнеба закат, лениво-угрожающе катит свои волны зимнее море, впереди стоит черный герой, вдыхает ветер, думает свои тяжелые мысли. Я стою за ним или сижу, как писатель, с пером и бумагой и записываю. Изображение заходит за глаза и сзади, я ощущаю пространство между своей спиной и той дверью, в которую я вышел. Одним движением погружаюсь в него, увидев на мгновение его мысли, испытываю его эмоции, плачу его слезами. Размазывая чужие слезы по лицу, я ухмыляюсь в глубине души, как актер, который только что удачно умер. Сохраняя потрясение, вылезаю где-то около его черного плеча, как душа из тела». После многократных погружений в гипносомнамбулизм появляется способность вычленять себя из текущей ситуации. Можно как бы «выйти из себя», «оставить свою оболочку» и наблюдать за собой, за своими действиями со стороны. При этом сохраняется ощущение, что находишься в другом месте, в другой ситуации. Например, косишь траву, ощущая в это же время, что купаешься в реке, целуешься с девушкой и в филармонии слушаешь музыку. Может изменяться представление о времени и пространстве, а также нарушаться логика привычного мышления. Ход времени замедляется или ускоряется. Когда внушаются положительные эмоции, временные интервалы недооцениваются, кажутся меньше, при внушении отрицательных – переоцениваются, кажутся особенно продолжительными. (Но в этом как будто нет ничего необычного.) Прошедший час представляется в виде долгой жизни с бесчисленной чередой событий. Философ Кант нечто подобное испытал в глубокой старости, когда продолжавшиеся несколько часов прогулки часто представлялись большими путешествиями.

Причина неправильной оценки времени в том, что порожденные фантазией представления принимаются за реальные и поэтому измеряются их действительной мерой времени, которая, однако, не подходит для быстролетных, лишенных реальности образов фантазии. С подобным явлением мы сталкиваемся после богатого сновидениями сна и сравниваем его с реальным временем. Часто бывает достаточно нескольких минут, чтобы увидеть сны, охватывающие события нескольких дней, и совершить далекие путешествия. Промежуток времени, не заполненный впечатлениями, кажется более коротким, и наоборот.

Сомнамбула порой теряет представление о схеме своего тела: оно может уменьшаться или увеличиваться. У одного испытуемого оставалась только нижняя челюсть, но в конце концов и челюсть исчезла, и он ощущал себя величиной с горошину. На вопрос: «Где ты?» – он давал нелепый ответ: «В вашем глазу». Внутренний мир может разрастаться до бесконечности или сужаться до цветного пятна.

Выведенному из гипносомнамбулизма человеку требуется некоторое время, чтобы сориентироваться относительно своей личности, а также во времени и пространстве. Прошедшее время представляется провалом, события темны и неопределенны. Душа старается восстановить свою идентичность. Вскоре сомнамбула чувствует объединяющую силу сознания, которое быстро сосредоточивается.

Основная мысль, которую прежде всего следует извлечь из этой главы, заключена в том, что гипносомнамбулическое состояние характеризуется максимальной мобилизацией резервных возможностей человеческой психики, при которой сомнамбула получает расширенные возможности управления своей центральной и периферической нервной системой.

В предисловии мы говорили, что открытие искусственно вызванного сомнамбулизма – событие грандиозное, равное величайшим открытиям лауреатов Нобелевской премии. Возможно, кому-то показалось, что говорилось это с излишней патетикой. Но, честное слово, никакая патетика не покажется чрезмерной, когда мы ближе познакомимся с гипносомнамбулизмом, который может породить анестезию, амнезию, приподнятое настроение и хорошее самочувствие, а также снижение артериального давления, замедление частоты сердечных сокращений и т. д. Впрочем, только по воле его превосходительства Внушения в гипносомнамбулизме происходят совершенно необычайные феномены.

Гипносуггестия[98]98
  Внушение в гипносомнамбулизме.


[Закрыть]

Следует хорошо помнить, что психика обладает тысячами путей для воздействия на соматическое состояние человека.

Э. Кречмер

Будучи пылким приверженцем месмеровской теории, Пюисегюр не отвергал идею учителя о магнетической жидкости, уподоблявшейся жидкости электрической. Тем не менее он не считал ее истечение результатом воздействия приемов Месмера, полагая, что процесс зависит от «взгляда, жеста или воли» производящего магнетизацию. Хотя слово «внушение» не встречается в сочинениях Пюисегюра, но внушение как прием проглядывается в его действиях. Так, замечая дурное настроение Виктора, он заставлял его вообразить себя пляшущим на празднике, получившим приз и т. д. А это не что иное, как косвенное внушение.

Полковник Пюисегюр определил психофизическую сущность состояния Виктора как «усиленную способность воспринимать его приказы» (Puysegur, 1784), то есть, как мы сказали бы сегодня, гипносомнамбулизм усиливает внушаемость. Это означает, что, погружая испытуемого в особое состояние, каким является гипнотический сомнамбулизм, мы получаем возможность отключить его чувства от контакта с внешним миром и переключить на восприятие словесных сигналов, исходящих от гипнотизера. Это дает возможность посредством одних только слов воздействовать на большую часть параметров его организма. В связи с этим направление дальнейших экспериментов полностью изменилось: модель месмеровского криза была заменена действием, основанным по преимуществу на словесных командах.

Открытие гипносомнамбулизма помогло установить, что помимо нервной, эндокринной и иммунной регуляции процессов в организме человека существует и психологическая. Так, к двум системам регуляции – нервной и гуморальной (химической) – добавилась третья. На основе последней возникла реальная возможность управления процессами жизнедеятельности и эффективного лечения многих заболеваний. В результате появилось новое направление в медицине – гипнотерапия – лечение словом. Строго говоря, слово влияет не напрямую, а через нервную, эндокринную и иммунную системы. Наиболее эффективно это влияние (внушение) происходит в гипносомнамбулизме.

Несомненно, открывающиеся возможности поражают своим масштабом: словами можно добиться изменений в психической сфере, нервной, эндокринной и иммунной системах. Если самые различные психофизиологические феномены могут достигаться просто властью слова, то это без преувеличения означает, что невероятное становится реальным. Но вот что завораживает. Слово – малый по интенсивности стимул – может вызвать крупномасштабную реакцию. Этот механизм по своему действию напоминает стоп-кран в поезде: стоит лишь потянуть за маленький рычажок, как огромный многотонный состав останавливается. Мощный ответ на «легкое смещение рычажка» – это и есть загадочная гипносутгестия.

Изучение гипносомнамбулизма показало, что внушением можно влиять, например, на течение вегетативных процессов: вызвать усиленное потоотделение, ускорить или замедлить обменные процессы, активизировать мышечную деятельность, ускорить или замедлить работу сердца, изменить ритм дыхания, перистальтику кишечника, секрецию желудочного сока… Можно вызвать или задержать наступление менструаций. Внушением вызываются гиперемия и волдыри на коже, а также такие рефлекторные акты, как тошнота, рвота.

К этому небольшому перечню добавим мнение классиков гипноза.

«Гипносомнамбулическому внушению, – утверждает Форель, – поддаются все отправления функции нервной системы, за исключением некоторых спинномозговых рефлексов и отправлений симпатического отдела нервной системы: сосуды, менструация, испражнения, пищеварение – все подчиняется внушению в гипнозе. Душевная деятельность загипнотизированного более или менее полно подчиняется внушению» (Форель, 1904, с. 113). Утверждение Фореля не кажется сомнительным, профессионализм этого ученого еще никем не оспаривался. В равной степени это же можно отнести к Бернгейму, который говорил: «На первый взгляд может показаться ребячеством стремление при посредстве внушения излечивать или облегчать органические расстройства. Многие врачи станут пожимать плечами и вздымать руки к небу для выражения протеста против подобных уверений! Но пусть они раньше чем протестовать, вникнут и проверят эти явления! Они долго будут преклоняться перед очевидностью фактов!» (Бернгейм, 1888, т. 2, с. 296). Русский физиолог Н. Е. Введенский в своих лекциях (1911–1913) отмечал, что «сфера явлений, которые могут быть подчинены внушению в гипносомнамбулизме, оказывается чрезвычайно широкой: она не ограничивается областью высших нервных актов, но включает в себя и различные стороны растительной жизни организма».

Подобные высказывания можно множить до бесконечности, но придем мы к одному и тому же: внушением можно устранять функциональные и органические симптомы. Например, в своих опытах Fowler психическим влиянием (внушением) ликвидировал опухоли грудной железы. Известные одесские врачи О. О. Мочутковский и Б. А. Оке (1881) гипносуггестией улучшали состояние больного туберкулезом.

Ожоги и волдыри

О силе влияния внушения говорил П. П. Подъяпольский: «Слово имеет настоящую „силу“ и действительный „вес“, это не „звук пустой“, – этот вещный прибой воздушной волны производит механическую работу: и „глаголом“ можно „жечь“ не только „сердца людей“, и не только иносказательно, но в истинном смысле – словом можно обжечь человека!» (Подъяпольский, 1905, с. 15).

Оснований у врача-дерматолога, доцента Саратовского университета Петра Павловича Подъяпольского (1863–1930) было достаточно. Он проводил опыты по вызыванию ожогов, причем в условиях строжайшего контроля. Так, он вызвал ожоги второй степени с явлениями отслойки эпидермиса и образования пузырей с серозным содержимым у одной крестьянки, лечившейся у него от истерического мутизма (Подъяпольский, 1903, с. 179–281).

Прежде чем продолжить тему, просто необходимо сказать несколько слов о самом Петре Павловиче, который активно занимался гипнотерапией и добился на этом поприще замечательных результатов. Он состоял сотрудником ведущего французского гипнотического журнала «Revue de l'hypnotisme», немецкого «Zeitschrift Psychotherapie» и др. Очень трогательно, что Петр Павлович проявил уважение к заслугам Льебо (см. ниже) и основал в Саратове психобиологический кружок его имени. С 1920 года и вплоть до самой кончины, последовавшей 17 июня 1930 года, Петр Павлович читал курс гипнологии в Саратовском университете. Подъяпольский является российским пионером применения гип-ноаналгезии в хирургии. В период Первой мировой войны с его участием было произведено около 30 хирургических операций: иссечение венозных узлов вдоль всей нижней конечности, резекция ребра, носовой перегородки, удаление пули из пяточной кости и т. д. (Подъяпольский, 1915).

Отдавая дань хронологии, следует сказать, что впервые в России опыты по вызыванию ожогов провел психоневролог Я. В. Рыбалкин. Яков Васильевич был вторым, кто читал курс гипнотерапии и физиологической психологии (далее называемой психофизиологией) в Московском университете, первым этот курс начал читать профессор А. А. Токарский. В 1890 году Рыбалкин внушил шестнадцатилетнему юноше, что тот прислонился правым плечом к раскаленной плите и что у него возникнут ощущение боли, краснота и пузырь на коже. Спустя несколько минут после внушения появилась краснота; через три с половиной часа – припухлость и гнойная эритема. В довершение всего на следующий день обнаружились два пузыря (Рыбалкин, 1890).

Аптекарь Гастон Фокашон из города Шарм на Мозеле (Воз) в 1884 году лечил Элизу Ф., которая 15 лет из своих 47 лет страдала болезненными приступами. Эти истероэпилептические припадки повторялись от одного до пяти раз в месяц. Фокашону удалось посредством животного магнетизма замедлить кризисы и наконец совсем их уничтожить. Элиза, благодаря частому магнетизированию при лечении, достигла высокой степени восприимчивости к внушению. Однажды, когда она почувствовала боль над левым пахом, аптекарь решил произвести с ней эксперимент. Он замагнитизировал ее и внушил, что на болезненном месте образуется нарыв. Спустя два часа после внушения появились жжение, зуд и краснота. На следующий день в этом месте возникла везикулярная эритема с гнойной жидкостью. Этот эксперимент датирован 10 ноября 1884 года.

По прошествии нескольких дней, чтобы прекратить невралгические боли в области правой ключицы, Фокашон сделал Элизе аналогичное внушение. Но на этот раз вместо нарыва был внушен ожог. Фокашон сообщил эти факты знаменитому доктору О. А. Льебо, но последнему это показалось невероятным. По просьбе Льебо 2 декабря 1884 года аптекарь привез к нему Элизу. Для проведения эксперимента собралась чуть ли не вся Нансийская школа: Льебо, Бернгейм, Дюмон и Льежуа.

После того как Фокашон внушил Элизе, что в межлопаточной области возникнет нарыв, в течение пяти с половиной часов мэтры не спускали с нее глаз. Вскоре была обнаружена краснота, и Элиза стала жаловаться, что на этом месте ее беспокоят зуд и жжение. На следующий день у девушки образовалась экссудативная эритема. Эксперимент дал такие потрясающие результаты, что в это отказывались верить. Было принято решение повторить опыт в присутствии профессора А. Бони.

12 мая 1885 года в 11 часов утра Фокашон замагнетизировал Элизу в присутствии Льебо, Бернгейма, Льежуа, Бони и Ренэ. К левому плечу девушки приложили восемь почтовых марок, покрытых клеем, внушив, что прикладывают нарывной пластырь. Спустя некоторое время возник ожог. Протокол подписали: Бони, Бернгейм, Льебо, Льежуа, Симон[99]99
  Симон Теодор (1873–1961) – французский психолог, профессор колледжа учителей в Сиене, руководитель Педагогической лаборатории в Париже. Совместно с А. Бине разработал первый тест исследования интеллекта (1905).


[Закрыть], Лоран и другие. Сообщение об этом эксперименте было опубликовано в журнале «Les Debats». Присутствующие на этом опыте врачи повторили его со своими больными. Действительно, кожа краснела, пузырилась, затем покрывалась корочкой, как при физических ожогах. 29 июля 1885 года профессор Бони предъявил эти факты заседанию Общества физиологической психологии. «Посредством внушения, – говорил Бони, – может быть вызвано отделение мочи, пота, слез, молока; при менструации может регулироваться приток крови (больше – меньше); можно даже вызвать слезу из одного глаза. То есть нет физиологической функции, которая не подчинялась бы гипнотическому внушению» (Бони, 1888, с. 40).

Любопытного аптекаря Фокашона заботил вопрос, нельзя ли сделать обратный опыт, то есть воспрепятствовать действию нарывного вещества. Для строгости опыта кусок нарывного пластыря был разделен на три части. Первая часть была приложена на левое предплечье Элизы, вторая – на правое, третья – на грудь одного молодого человека, которому по предписанию лечащего врача необходимо было приложить нарывной пластырь. Замагнетизировав Элизу и приложив пластыри, Фокашон внушил ей, что на левом предплечье пластырь не произведет никакого действия. Это случилось в 10 часов 25 минут утра. Чтобы соблюсти корректность эксперимента, Элизу до восьми часов вечера ни на минуту не оставляли одну. В назначенный час повязка была снята после предварительной проверки ее целостности. Эта предосторожность была нелишней. Как показала практика, иногда испытуемые «шли навстречу» экспериментатору, расчесывая скрытое пластырем место, чем нарушали чистоту опыта.

На левом предплечье кожный покров оказался неизмененным, на правом – был красный. Нарыв был неизбежен. Чтобы в этом убедиться, оба пластыря вновь вернули на место.

Спустя 45 минут на правом предплечье зафиксировали два пузыря, на левом – кожа по-прежнему оставалась чистой. Что касается той части пластыря, которая для контроля его качества была приложена к больному, то она через 8 часов вызвала классический нарыв. Провоцирование ожогов – это слишком важный вопрос, чтобы говорить о нем мимоходом. Для большей убедительности приведем дополнительно еще несколько примеров. 5 марта 1887 года венгерский невролог Эрно Л. Ендрашик (Jendrassik, 1858–1921) показал в Будапештском медицинском обществе свою больную. Погрузив ее в гипносомнамбулизм, он положил ей на кожу кусок обыкновенной бумаги, говоря, что это горчичник; вскоре на этом месте появилась краснота. Когда же он внушил, что это раскаленное железо, то через пару часов на этом месте появились пузыри, как от ожога.

Выдающийся австрийский психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг (1840–1902) привязывал лист писчей бумаги к голени 29-летней венгерской девушки Ирмы Цандер и внушал, что это горчичник. Утром на этом месте появлялись краснота и небольшие пузыри. Прикладывая к телу Ирмы различные предметы и внушая, что они раскалены, он каждый раз обнаруживал ожоговый пузырь в форме прикладываемых предметов. Примечательно, что рубцы со временем не проходили. Подключившийся к экспериментам Эрно Ендрашик нарисовал на бумаге букву J и приложил к предплечью Ирмы, внушая: «Горячо». Через сутки на этом месте буква оказалась выжженной.

В харьковской больнице Медицинского общества находилась на излечении Марта Э. На левой руке больной профессор Э. Ф. Беллин написал пером, смоченным водой, ее имя, внушив, что пишет нарывным коллодием[100]100
  Густой клейкий раствор на смеси спирта и эфира, употребляется в медицине, фотографии.


[Закрыть]. Не успел он вывести последнюю букву слова, как первые буквы начали резко проявляться, и в следующий момент вполне ясно проступило слово «Марта», состоявшее из пузырьков. «Через час воспаление спало, из пузырьков ушел воздух», – сообщает Беллин (Протоколы. СПб., 1902).

Знаменитые австрийские дерматологи К. Крейбих и Д. Досвальд провели опыт на своем коллеге. Загипнотизировав его, они внушили молодому врачу, что спичкой прижгут ему предплечье. Стоило им прикоснуться к нему пальцем, как он отдернул руку и с перекошенным от боли лицом заявил, что чувствует запах горелого мяса. После дегипнотизации он сообщил, что ощущает, будто у него ожог. Через полчаса после дегипнотизации появились эритемы, а на следующий день-два пузыря (Kreibich, 1906, р. 508). Загипнотизированному – приводит пример Н. Е. Введенский – ланцетом рисуют на руке восьмерку и сообщают: «Вам прижгли руку». Вскоре на этом месте развивается воспалительный процесс как раз по линии прикосновения холодного ланцета к коже (Введенский, 1954).

Невропатолог В. Н. Финне провел в Ленинграде серию опытов с 32-летней женщиной, страдавшей истерической немотой. На спину больной была помещена монета. «Эта монета раскалена», – внушил даме Финне и вызвал появление пузыря. Через 24 часа ожог действительно появился. Двумя годами позднее д-р В. Н. Финне повторил эксперимент. Испытуемая Маргарита Павловна Г., 35 лет, кастелянша санатория, была прекрасной сомнамбулой. На границе задней поверхности шеи и спины испытуемой поместили бронзовую двухкопеечную монету и внушили появление ожога. Вскоре на указанном месте образовался пузырь. Этот эксперимент был повторен в присутствии профессоров К. И. Платонова, одного из зачинателей психотерапии в России, М. В. Черноруцкого, К. И. Поварнина и ряда других, результат был тот же. Затем к руке испытуемой приложили монету с тем же внушением, повторенным трижды в течение получаса. Испытуемую вывели из гипносомнамбулизма сразу же после третьего внушения. Полчаса спустя появилась эритема, которая через три с половиной часа постепенно развилась до стадии пузыря (Финне, 1928, с. 150–157).

Любопытный факт: покраснение и вздутие кожи находится под контролем сознания испытуемого. Подтверждается это тем, что начинаются эти процессы во внушенном месте, но затем принимают форму, зависящую уже от сознания самого испытуемого. Покажем это на примере. Однажды известный французский исследователь гипносомнамбулизма Пьер Жане внушил своей больной Розе, страдающей истерическими судорогами желудка, что поставил ей на больное место горчичник. Спустя некоторое время произошло вздутие кожи именно темно-красного цвета, имевшее форму удлиненного прямоугольника. При этом бросалось в глаза странная деталь: все углы этой фигуры были как бы специально отрезаны. Жане обратил внимание Розы, что ее горчичник почему-то имеет необычную форму. «Вы разве не знаете, что у бумаги Rigollot всегда отрезают углы, чтобы она не причиняла боль?» – ответила Роза. Имевшиеся у нее сведения о форме горчичника определили размер и форму красноты. В другой раз Жане внушил горчичник в форме звезды с 6 концами, в форме буквы S на левой стороне груди.