Текст книги "Париж 1914 (темпы операций)"

Автор книги: Михаил Галактионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

Можно было бы провести аналогию с началом войны, когда германцы должны были обойти с запада восточные укрепления союзников. Не должен ли был, таким образом, Фалькенхайнпопросту повторить маневр Шлиффена [364]364
  Не подлежит сомнению, что широкий стратегический маневр в период «бега к морю» был невозможен. М.Галактионов совершенно прав, связывая сентябрьские операции с предшествующими боями. Обе стороны недавно потерпели поражение (союзники в Приграничном сражении, немцы – на Марне), армии противников были расстроены и не способны к решительным действиям. Группировка войск не несла на себе отпечаток какой бы то ни было стратегической мысли: армии занимали – случайные позиции, начертание которых определялось превратностями военного счастья. Штабы всех степеней были потрясены несоответствием реальности и довоенных представлений о ней. (Кроме того, германская армия переживала серьезнейший «кризис доверия»).
  Тем не менее, остается ощущение, что противниками не были использованы все возможности для достижения успеха, причем, больше упустила германская армия. При любых обстоятельствах немцы не должны были допустить прорыва бельгийских войск из Антверпена и соединения их с войсками союзников. Далее, французская территория к северо-запада от Парижа была прикрыта только почти прозрачной завесой группы территориальных дивизий Д'Амада. Приложив к тому достаточные усилия, немцы могли еще до завершения сражения в долине Уазы захватить такие важные позиции, как Амьен и Абвиль (а, возможно, и почти не прикрытые о тот момент порты Ла-Манша). С учетом того, что железнодорожные линии от Брюсселя к побережью Северного моря были исправны, эту операцию следовало проводить в жизнь железнодорожным маневром. В такой «редакции» удавалось выиграть необходимые темпы и нейтрализовать наступление 2–й французской армии на Уазе.
  Конечно, такая операция не дала бы стратегического эффекта – в том смысле, что все же образовался бы позиционный фронт. Но его начертание было бы для немцев значительно выгоднее. (Прим. ред.)


[Закрыть]? Но, конечно, такая аналогия была бы просто наивной. Вся суть шлиффеновского замысла состояла в том, что германцам удавалось быстрее сосредоточить подавляющие силы на западе, используя принцип внезапности. Но теперь на внезапность рассчитывать больше не приходилось, ибо становилось слишком ясным, что каждый из противников будет ждать подобного маневра охвата. Откуда взять силы для нового маневра? Их можно было выхватить лишь из действующих армий. Следовательно, важнейшая проблема флангового маневра – опережение – могла быть осуществлена лишь за счет быстроты переброски с восточной части театра военных действий на западную. Но, если будет позволено применить гегелевскую терминологию, в данном случае речь шла о «дурной» стремительности маневра, ибо она не давала никакого положительного, творческого результата. Суть ведь вовсе не в том, чтобы действовать только быстро, а в том, чтобы опередить противника. В статье «La course a la mer et la defense des Flandres en 1914» («La Revue Maritime», II, 1934) капитан Lemonnier указывает, что «результат зависел существенно от быстроты, с которой притекали пополнения… Нам бесспорно недоставало такой быстроты». Мы считаем, что опережения без внезапности получить нельзя. Но в этом смысле шансы обеих сторон были ничтожно малы, ибо в основном силы их были равны, одинаково расположены, одинаковы были средства передвижения, направление движения и расстояния. Если и были некоторые различия, они не могли дать решающего эффекта. Впоследствии при развернутой форме позиционной войны также были слабые участки, где прорыв был возможен. Но имевшиеся в наличии условия для развития маневра на таком участке (внезапность, возможность продвижения вперед и охвата) сводились на нет потому, что стабильность остальной части позиционного фронта позволяла противнику выиграть время для подброски резервов к месту прорыва. Конечно, в 1914 г. это явление оказывалось еще в зачаточной форме. Тем не менее фронт, восточнее Уазы, уже довлел над всеми попытками маневра, и широкие шлиффеновские замыслы неизбежно тяготели к нему, жались к его флангу, вырождались в простое продолжение его линии далее к западу.

Можно, например, поставить вопрос: если обе стороны сумели, в конце концов, выделить на западную половину театра военных действий столь значительные силы (см. выше), то почему бы не использовать их сразуи иначе, чем это было сделано в действительности? Почему бы, например, германское главное командование, вместо того чтобы вводить эти силы по частям вблизи открытого фланга, не могло сосредоточить один мощный кулак в Бельгии, чтобы выполнить операцию, которая явилась заключением «бега к морю»: ринуться вдоль побережья, захватить порты, отрезать англичан от их базы, произвести действительно глубокий охват союзного фронта, с целью, скажем, захвата Парижа? Но для такого маневра не было времени. Впоследствии оба противника, опираясь на стабилизованный фронт, смогут месяцами подготовлять ударную массу. Но теперь почва, буквально, горела под ногами. Когда и как смогли бы немцы сосредоточить указанный мощный кулак? Мы знаем, что 7–я армия немцев должна была двигаться формированными маршами до Бельгии, чтобы заткнуть «дыру» между 1–й и 2–й армиями и обеспечить правый фланг германского расположения. Осада Антверпена форсировалась по мере возможности, но крепость еще держалась. Сосредоточить в Бельгии 6–ю армию? Это значило, что французская 2–я армия, западнее Уазы, смогла бы безнаказанно зайти во фланг немцам и получить синицу в руки, предоставив немцам ловить журавля в небе. Если во Фландрской битве, как увидим, союзники смогли задержать германское наступление вдоль побережья новыми силами англичан, отрядами французских моряков и бельгийцев до подхода главных сил (английская армия), почему бы эта операция не удалась и против 6–й армии? Дальше, – могли ли немцы сразу же выдернуть из стабилизирующейся части фронта все силы, выделенные впоследствии? Наивно полагать, что кто-либо взял бы на себя ответственность за такую операцию. Выдергивание сил производилось обоими противниками постепенно, ибо учитывалось, что с другой стороны фронт также ослаблялся. Требовать чего – либо иного значило бы мыслить вне той жестокой реальности, которая тяготела над обеими борющимися силами [365]365
  Генерал Фожерон дал удачные формулировки, касающиеся «бега к морю»: «Оба противника испробовали в одно и то же время один и тот же маневр на одной и той же территории, из двух одинаковых концепций проистекли совершенно естественно симметричные движения, которые взаимно столкнулись и вызвали тяжелые и кровавые бои, не достигнув никакого заметного результата». «Борьба вырождается и в некотором отношении превращается в вопрос транспорта. Необходимо действовать все более и более быстро, чем противник». В то же время Фожерон возражает против обвинения «обоих главнокомандований в том, что им недоставало воображения». Дело, конечно, не в воображении, а в том, что в маневре отсутствовали элементы оригинальности и внезапности и что форма флангового маневра прикрывала суть совсем иного порядка: простое вытягивание фронта на северо-запад. Недостаток анализа Фожерона, как и многих других исследователей, состоит в недоучете взаимоотношения восточной и западной половин театра военных действий, о чем мы уже говорили. («La recherche de la decision» par le general Faugeron, «Revue Mil. Franc.». oct. 1931).


[Закрыть]. В директивах той эпохи можно найти много разговоров о широком маневре. Но будничная деятельность Главных штабов определялась вовсе не этим, а тяжкими заботами о целости остановившегося фронта, об обеспечении его от флангового охвата. Эта задача довлела над всеми остальными, заставляя откладывать их до лучшего времени. Потому и получился вместо шлиффеновского маневра «бег к морю». [419]

б) Неудача плана Фалькенхайна.

Рассматривать события в западной части изолированно от восточной было бы неверно потому, что противники вовсе не сразу, а только путем горького опыта пришли к отказу от попыток сдвинуть с места врага, восточнее Уазы. 19 сентября в 10 ч. 30 м. Фалькенхайн,продолжая все еще цепляться за свою идею удара левым крылом (см. выше), отдал армиям следующий приказ: «Германская армия должна перейти в наступление по всему фронту, 2–я, 3–я, 4–я и 5–я – последняя, прикрываясь со стороны Вердена, – атакуют, все пользуясь туманной погодой, на заре 20–го, чтобы избегнуть артиллерии противника. Необходимо стремиться овладеть его пехотными позициями и захватить возможно большую часть его артиллерии. 1–я и 7–я армии и правое крыло 2–й продолжают свое наступление». Стиль приказов начинает меняться. Как наивна еще эта директива – преодолеть трудности атаки, пользуясь темнотой, но очевидно, что эти трудности – уже главное, а величественные замыслы – уже нечто такое, о чем больше вслух не говорят. Ровно через 12 час. Фалькенхайнвынужден отменить эту директиву, ибо надежда на туман оказалась слишком недостаточной: атаки нигде не удались. Уроки полей сражения начинают пробивать себе дорогу в штабы. Боязнь за свой открытый фланг продолжает грызть Фалькенхайна.Он предлагает командующему 6–й армией как можно скорей ввести прибывающие части в бой. В инструкции, переданной через баварского военного атташе при германском главном командовании генерала фон Веннингера,«кронпринц (баварский) приглашается как можно скорее ввести 21–й корпус в бой; направить 1–й и 2–й баварские корпуса правым крылом, восточнее и южнее Перонна; развернуть их на широком фронте, стремясь охватить противника и добиться решительного результата. От войск требуется максимально форсированный марш; движения должны по возможности продолжаться и ночью».

21 сентября Фалькенхайнсовершает объезд штабов армий; в 5–й, 4–й и 3–й армиях он узнает, что противник закрепляется на своих позициях. Командующий 2–й армией Бюловпредлагает направить 6–ю армию западнее, к Амьену; но этот район уже занят союзниками [366]366
  Союзники установили свое присутствие в Амьене в двадцатых числах сентября. Иными словами, у германской стороны было не менее четырех дней для того, чтобы овладеть этим ключевым пунктом, прикрытым в середине месяца совершенно недостаточными силами. (Прим. ред.)


[Закрыть]. По возвращении в Люксембург, Фалькенхайнотдает приказ от 22 сентября, которым намечается новый маневр: «1–я, 7–я и 2 я–5–я армии, – говорилось в этом приказе, – единодушно сообщают, что враг находится перед их фронтом еще в крупных силах. Однако, нет никакого сомнения, что противник продолжает переброску своих сил к западу, и даже возможно, что он пытается создать новую группировку у Амьена или еще более к северу. Задача 6–й армии в одно и то же время – гарантировать безопасность фланга армий в этом направлении и маневром охвата добиться решительной победы в сражении, которое развертывают армии правого крыла… 1–я, 7–я и 2–я армии имеют задачей сковать противника на своих участках и, следовательно, не должны отказываться от проявления наступательной активности. Чем более они воспользуются ночным временем и туманом, чтобы овладеть пехотными позициями и дойти до артиллерии, тем большим будет успех». Наконец, наступление предписывалось также и левому крылу. Легко видеть, что весь маневр был проникнут оборонительным духом, что позиционные методы уже начинают господствовать на фронте, восточнее Уазы. 6–й же армии, которая должна добиваться решительной победы, ставится в первую голову задача обеспечения фланга. В этот момент Бюловвновь предлагает свои услуги, на этот раз советуя поручить ему создание сильной ударной группы между Ля – Фер и Гомоном: но его предложение запаздывает.

23 сентября только два корпуса 6–й армии сосредоточились в районе Сен-Кантена – 21–й и 1–й баварский. 18–й корпус находился: 22–го – Лаон, 23–го – Ля – Фер, 24–го – Гюискар, Гам, 2–й баварский: 22–го – Филипвиль, 23–го – 15 км восточнее Гиз, 24–го – западнее Боген, 25–го севернее Перонна; 14–й рез. корпус лишь 24–25–го – Камбре. В соответствии с указаниями Фалькенхайна,командование армии решает нанести главный удар через Нэль – Руа, выходя к Компьену, чтобы совершить таким путем глубокий охват левого фланга союзников. Оно рассчитывает достигнуть Компьена к 27 сентября. Но уже день 25 сентября, когда корпуса 6–й армии начали свое продвижение, приносит горькое разочарование: повсюду они наталкиваются на сопротивление, продвижение вперед ничтожно. Скоро сомнения рассеиваются: перед 6–й германской армией стоит целая армия противника и нет никакой серьезной надежды сбить ее с занятых позиций. 26 сентября кровопролитные бои на фронте, восточнее Уазы, также кончаются полным фиаско: в этих атаках германские войска понесли тяжкие потери, В некоторых пунктах – у Ля-Помпель и в районе Перт-ле-Юрдю – части с трудом удержали наступление французов Генерал Хеериген,командующий 7–й армией, наконец доносит германскому главному командованию, что возможность наступления в ближайшее время исключена, а герцог Вюртембергский, командующий 4–й армией, непрерывно сообщает о возрастающей мощности оборонительных укреплений противника. 5–й армии удается продвинуться на несколько километров, после чего атакующие части выдохлись. Группа Штранцана правом берегу Мааса удачно провела, при поддержке тяжелой артиллерии, атаку с фронта Френ-ан-Воевр – Тиокур. 24 сентября немцы овладели фортом Сен-Миэль, после чего наступление приостановилось. Эта операция по своим методам и результатам относится уже к периоду позиционной войны [367]367
  Мы вернемся к ней в части второй настоящего труда (Примечание М.Галактионова). К сожалению, насколько нам известно, рукопись второй части книги «Темпы операций» не сохранилась. Возможно, она и не была написана. (Прим. ред.)


[Закрыть].

в) «Восходящий» фланговый охват генерала Жоффра

Но откуда же выросла та новая сила, которая стала на пути германских корпусов, переброшенных западнее Уазы? Разумеется, Жоффр не мог оставить без внимания огромного незаполненного пространства от Уазы до моря. С одной стороны, он обеспокоен охраной побережья и Северной Франции, где по его указанию, располагаются слабые, впрочем, отряды из территориальных дивизий и других случайных сил. С другой стороны, он стремится по-прежнему выполнить маневр охвата германского правого фланга. Первоначально для этой цели кажутся достаточными силы 6–й французской армии, находившиеся на правом берегу Уазы (13–й корпус и др.) – Но вскоре выясняется полная невозможность добиться при помощи их каких-либо существенных результатов. Тогда Жоффр принимает решение о переброске 2–й французской армии генерала Кастельнона запад. Французы находились в более благоприятных условиях для выполнения такого маневра, так как расстояния для переброски были короче, а состояние железных дорог гораздо лучше. Однако, французский главнокомандующий дал противнику возможность опередить себя в выполнении маневра.

Приказ о формировании новой армии КастельноЖоффр отдал 18 сентября, тогда как решение о переброске 6–й германской армии было принято германским главным командованием еще 13 сентября. Но лишь 13–й корпус французов находился на месте, 4–й корпус был взят из состава 6–й французской армии, и уже 19–го он был переброшен по ту сторону Уазы, 14–й корпус (1–й французской армии) и 20–й корпус (из-под Вердена) были перевезены из Лотарингии очень быстро – 19 и 20 сентября они уже высаживались, западнее Уазы. Но лишь только 23–го 14–й корпус вышел на левый фланг 4–го, западнее. Гам, 25–го вступил в бой 20–й корпус. Между тем 21–й германский и 1–й баварский корпуса уже 24–го были на Сомме между Перонном и Гам (первый из Намюра, второй из Меца).

В результате, когда началась битва в Пикардии, 24 сентября, соотношение сил оказалось равным: со стороны французов – 13–й, 4–й и 14–й корпуса, со стороны немцев 9–й рез., 21–й и 1–й баварский корпуса, а также 2–й корпус, из состава 1–й армии, 25 сентября с французской стороны вступает в бой 20–й корпус, с германской 18–й. 26 сентября немцы вводят в сражение еще 2–й баварский корпус – севернее Сомта; только 27–го и 28–го Жоффр успевает дослать сюда еще два корпуса 10–й (из 5–й армии) и 11–й (из 9–й армии).

Таким образом, опережение в переброске было на германской стороне. Однако, оно не дало никаких результатов, так как обе стороны, примерно, на одном и том же пространстве выставили равные силы. Жоффр проявил медлительность, упустив благоприятный шанс достигнуть некоторого перевеса к западу от Уазы [368]368
  Капитан Mousset справедливо критикуетдействия французского главного командования: «Если решение о маневре было принято в тот же час (не совсем так, Жоффр опоздал на 5 дней. – М. Г), это развертывание было медленным».


[Закрыть]. Чем было вызвано это запоздание? Одна из важных причин заключалась в плохой информации о действиях противника. Жоффр имел сведения о перебросках германских войск, но он относил их к 7–й германской армии, о 6–й же он узнал лишь тогда, когда сражение уже началось. Немаловажный пример того, какое значение имеет правильно поставленная разведка для своевременности развертывания маневра. Правда, в данном случае значение запаздывания никак нельзя преувеличивать. Выиграй Жоффр указанные пять дней, он все равно не получил бы решающего преимущества темпа: 23 сентября два германских корпуса были уже в районе Сен-Кантена; вместе с имевшимися уже в наличии силами они успели бы задержать французские корпуса. Сложнее стоит вопрос о том, не могли бы эти последние корпуса сразу же высадиться, несколько севернее, и наступать к северу от Соммы. Давая ответ на этот вопрос, нужно сказать два слова о директивах Жоффра, данных 2–й армии, и о фактическом развитии маневра.

В директиве № 32 от 19 сентября Жоффр так определяет задачи маневра – «2–я армия (Кастельно)будет вести операции на левом фланге нашего общего расположения. Ее задача – действовать против правого германского крыла, чтобы освободить 6–ю армию (Монури)и позволить этой армии, а также впоследствии всей совокупности наших сил возобновить движение вперед. Деятельность 2–й армии будет проявляться в охвате (дословно в „отгибе“, „откидывании“) правого крыла противника, но это охватывающее движение должно быть достаточно ограниченным во времени, для того, чтобы 2–я армия могла всегда продолжить охватывающее движение по отношению к новым соединениям, которые противник выставит на линию. Задача преследования отступающего правого крыла противника потребовала бы в случае необходимости от б – й армии общего движения со 2–й армией, которая должна находиться все время выше фланга противника, каково бы ни было расположение этого фланга. Операции 2–й армии зависят от движения главной массы наших сил, но это не значит, что должна быть тесная связь между этой армией и соседней: маневренный промежуток между двумя армиями скорее принесет пользу, чем вред. Группа территориальных дивизий из 4 дивизий и 18 эскадронов оперирует на левом фланге 2–й армии. Она уже получила задачу охраны Северной области, но в дальнейшем она получит приказ принять участие в операциях, направляя свое движение таким образом, чтобы находиться на значительном расстоянии впереди левого фланга 2–й армии, прикрывая одним своим присутствием марш этой армии».

Итак, приказ Жоффра намечал как будто очень глубокий маневр охвата германского правого фланга. Но торжественно поставленная задача в том же приказе формулируется весьма странным образом. Мы уже знакомы по предшествовавшим приказам Фалькенгайна и Жоффра с этой «двойной бухгалтерией», 2–я французская армия также получает двоякую задачу: она должна, с одной стороны, непрерывно отбрасывать ближайший фланг немцев и, перепоручая продолжение этой задачи 6–й армии, уходить дальше на север. Жоффру очень хотелось бы свершить маневр широкого охвата, но в то же время он чрезвычайно опасается за положение на своем собственном левом крыле. Упоминание в приказе Жоффра о том, что не следует бояться интервалов в расположении с соседней армией, вовсе не говорит о действительном развитии свободного маневра, а скорее свидетельствует об обратном – насколько глубоко уже въелась в сознание идея непрерывного фронта [369]369
  «Армии 1914 г. были слишком тяжеловесны, – в гораздо большей степени, чем теперешние; они слишком тесно зависели от своих тылов, чтобы их начальники взяли на себя риск, даже только временный, допустить действия врага на своих сообщениях. Прошло время, когда крупное соединение могло сравнительно легко менять свою базу. Вывод из опыта всей войны таков, что нужно удерживать весь театр операций посредством непрерывной линии огня. Только при таком условии фланговый или какой-либо иной маневр станет осуществим; быть может, в этом и состоит новейшая форма старого принципа, что нельзя маневрировать против врага, не сковав его. Пусть нам не говорят, что это значит отрицать принцип экономии сил. Нужные силы для удара можно было найти и в 1914 г., так как оборонительный участок войскового соединения и тогда был гораздо шире участка наступления». («De la bataille de la Marne a la course a la mep», par le cap. Mousset, «Revue Mil. Franc.», Juin 1936.). Здесь не место обсуждать, насколько правильно опыт минувшей войны о «непрерывной линии огня» переносить на будущее без всяких оговорок. Но указание на то, что крупные соединения в 1914 г. оказались слишком тяжеловесными и маломаневренными, справедливо. Они жались одно к другому, и непрерывный фронт вырастал стихийно и неотвратимо.


[Закрыть]. Надо сказать, что Кастельновыполнил директиву французского главного командования как мог более точно, и не его вина, если естественное развитие событий привело к тому, что одна из задач, означенных в приказе, без остатка поглотила другую, 2–я французская армия добросовестно старалась прежде всего отбросить находящегося перед ней противника на правом берегу Уазы. В результате уже 20–22 сентября 2–я армия оказалась вовлеченной в бои, из которых вырваться ей уже не удалось. Жоффр настойчиво повторял: «Распространить движение 2–й армии влево, оставляя минимум сил в районе Нуайона», но эту задачу можно было выполнить вовсе не так просто, как это рисовалось французскому главнокомандующему, т. е. отрываясь легко от противника и скользя непрерывно к северу: правый фланг 2–й армии был уже пригвожден. Оставалось одно: располагать севернее подходящие корпуса. Разгоревшийся упорный бой требовал все новых сил. 23 сентября германцы овладели Перонном. 24 сентября 4–й французский корпус делался назад под натиском германских сил, атаковавших в направлении на Руа. Пришлось 14–й корпус немедля выводить севернее 4–го, чтобы спасти положение. В 10 ч. 45 м. генерал Антуан,начальник штаба генерала Кастельно,телефонирует в главную квартиру: «Сражение началось, 4–й корпус атакован; 14–й корпус держится наготове, чтобы образовать новый эшелон и действовать в свой черед. Обнаружены 21–й и 1–й баварские корпуса противника. Его фронт кажется тесным и насыщенным».

В тот же день Жоффр настаивает перед военным министром на действиях бельгийской армии на сообщениях противника; группа территориальных дивизий должна пытаться произвести разрушения на железных дорогах в северной зоне; 10–й и 11–й корпуса направляются на запад. 25 сентября Жоффр требует от Кастельноразвития активности к северу от Соммы, но командующий 2–й армией все свое внимание и свободные силы вынужден уделить тому, что происходит к югу от этой реки. Для того чтобы заполнить разрыв между 14–м и 4–м корпусами, приходится взять одну дивизию из состава 20–го корпуса. Итак, от теории – не бояться разрывов – ничего не осталось при первом же столкновении с боевой действительностью. Маневр охвата все более вырождается, таким образом, в фронтальное сражение. В следующие дни уже вырисовывается явственно угроза немцев со стороны Бапома: Жоффру не только не удалось охватить германский правый фланг, но era собственный левый фланг оказывается под угрозой охвата. К северу от Соммы направляются 10–й и 11–й корпуса. Из армии Фошаизымается еще 21–й корпус, из армии Монури —45–я дивизия для переброски на север.

Теперь надо дать окончательный ответ на вопрос: не правильнее ли было бы сразу же бросить армию Кастельносевернее Соммы, чтобы осуществить действительно глубокий маневр захождения? В создавшихся условиях это была бы пустая и опасная затея. Германская 6–я армия вклинилась бы в пространство между 2–й и 6–й французскими армиями. Сдерживая северную группу французов двумя корпусами, остальными она успела бы выйти к Компьену, и тогда положение левого фланга французов стало бы опасным. Для ликвидации изолированной 2–й французской армии, силу которой никак нельзя преувеличивать, немцы нашли бы достаточные резервы. Удар 2–й французской армии во всяком случае попал бы впустую: для выхода в тыл и во фланг главным германским силам потребовалось бы слишком много времени, которым она совершенно не располагала.

г) Маневр вырождается в фронтальное столкновение

Итак, маневр с обеих сторон привел в конечном счете к фронтальным столкновениям на пространстве между Нуайомом и Бапомоа, – столкновениям равных сил. Никакого маневра не получилось, ибо маневр предполагает искусство в вождении войск, с тем чтобы на определенном направлении добиться преимущества в силе и в положении. Для того чтобы направить одну часть в лоб другой, не нужно оперативного искусства. Результат получился вполне естественный: нащупав друг друга, обе стороны убедились в бесцельности попыток сдвинуть противника с места. Новое пространство в 100 км оказалось во власти позиционной войны. Обвинять ту или другую сторону в таком результате было бы слишком поверхностно. Невозможность маневра на этой ступени объяснялась уже, главным образом, действием мощного объективного фактора и лишь в малой степени ошибками, которые действительно были допущены с обеих сторон.

Теперь свободного пространства до моря осталось всего лишь 60 км. Беглого взгляда на карту достаточно, чтобы понять, что на этом кусочке громадной линии фронта уже немыслимо было развернуть широкий маневр шлиффеновского размаха, способный сдвинуть с места всю окостеневшую сплошную линию войск, протянувшуюся от Бапома до швейцарской границы. Борьба за фланг достигает наивысшего напряжения. Но слишком ясно, что идея флангового маневра превратилась здесь уже в бесплотный призрак, в пустую формальную схему. В самом деле, что могли бы достигнуть (и в некоторых случаях даже и достигли), охвативши фланг противника? Когда вы толкнете сбоку иди сзади не успевшего повернуться к вам одного человека, вы, конечно, собьете его с ног; но попробуйте проделать эту операцию с целой дивизией, толкнув одного или нескольких человек, стоящих на фланге. Разве можно этим толчком сбить с ног всю дивизию? Но такую иллюзию питали штабы, когда, направив в охват фланга пару корпусов, они мечтали о лаврах Ганнибала в отношении фронта, простиравшегося на несколько сот километров. До очевидности ясно, что часть, прорвавшаяся даже в тыл стабилизующегося фронта, была бы рано или поздно задержана брошенными ей навстречу войсками, причем отвердевающий позиционный фронт даже не пошелохнулся бы. Во всяком случае, для такого прорыва, – этот термин уже получал свою значимость, – нужна была мощная масса, нечто вроде позднейших ударных армий. Такой массы не было и в помине ни на той, ни на другой стороне. Как попало и откуда попало надергивались корпуса, уже измотанные в боях или вновь испеченные, плохо обученные, и бросались «пакетами» на север [370]370
  Следует отметить, что подобное «пакетное» использование войск является одной из самых грубых ошибок командования. Теория безусловно требует вводить новые силы в таких масштабах, чтобы они могли добиться оперативного результата. Вероятно, сторонам следовало бы позволить противнику осуществить фланговое захождение, чтобы контрударом из глубины опровергнуть «пакетный» ввод сил и добиться хотя бы тактического успеха. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Противник проделывал то же самое, и ничего другого, как фронтальное столкновение, из этого получиться не могло; так, в действительности, и вышло. Именно таким столкновением спешно подбрасываемых с обеих сторон корпусов явилось так называемое сражение у Арраса 10–й французской армии под командованием генерала Модюи.(Приказ о формировании ее в районе Амьена был отдан 25 сентября). Сформирована она была следующим образом:

11–й корпус, взятый из 9–й армии, начал посадку 25 сентября для следования на Амьен, куда прибыл 27–го; выдвинут на левый фланг 2–й армии.

10–й корпус, из 5–й армии, отправлен 28–го к Амьену; 30 сентября он перебрасывается, южнее Арраса.

77–я дивизия, из 1–й армии, отправленная 28 сентября к Ар-расу и Лану, прибыла 30–го.

70–я дивизия, из 1–й армии, отправлена 28–го к тем же пунктам (севернее Арраса).

8–ю кав. дивизию, из 6–й армии, направили по железной дороге на Мондидье и затем в район Альбера.

4–я кав. дивизия, из 5–й армии, направлена 30 сентября и 8 октября переброшена к Хазебрук.

21–й корпус, из 9–й армии, 1 октября направлен к Лиллю, 4 октября прибыл в район Ля – Бассе.

45–я дивизия, из 6–й армии, переброшена на автомобилях до Компьен, оттуда по железной дороге на север, 3 октября – в Аррасе [371]371
  «Memoires du mareshal Joffre», tome premier, p. 438–439.


[Закрыть].

Тем временем совершается переброска сил немцами. Она рисуется в следующем виде:

Гвардейский корпус, из 2–й армии, прибыл к Камбре 2 октября.

4–й корпус, из 1–й армии, 1–й баварский рез. корпус из Лотарингии; оба прибыли к Валансьену 1 октября.

14–й рез. корпус из Вогезов прибыл в Камбре 27 сентября.

14–й корпус из-под Вердена прибыл в Валансьен и Дуэ 7 октября.

19–й корпус, из 3–й армии, и 7–й корпус, из 2–й армии, 10 октября находились у Валансьена.

Кроме того, немцы в тех же числах сосредоточили на севере значительную конную массу из кав. дивизий 5–й армии, группы Штранцаи др.

9 октября из этих корпусов были созданы две армии – 6–я – от Скарпы до реки Лис (командующий – кронпринц баварский Рупрехт)и 2–я – до верховьев реки Авр (командующий генерал Бюлову.

С 1 до 19 октября на крайнем левом фланге союзного фронта сосредоточивается английская армия; к ней в середине октября присоединяется бельгийская, прорвавшаяся из Антверпена.

Немцы в свою очередь сформировали новую – 4–ю армию (22–й, 23–й, 26–й и 27–й рез. корпуса из добровольцев и 3–й рез. корпус из-под Антверпена), которая в середине октября стала выдвигаться во Фландрию.

Итак, стремясь заполнить свободное пространство, еще оставшееся до моря, обе стороны сосредоточили сюда все силы, какие смогли вырвать отовсюду. Но, кроме приблизительного равенства сил, ничего другого достигнуть не удалось. При таких условиях кровопролитные сражения, разыгравшиеся у моря в 1914 г., никакого эффекта в смысле осуществления широкого стратегического маневра, могущего привести к исходу войны на всем западном театре, дать не могли. Тем не менее эти сражения оказали громадное влияние на ход войны в целом; они имели определенный стратегический смысл, однако, совершенно иной, чем это мыслили себе воюющие стороны.

3. Фландрская битва

(Схема 21)

Схема 21. Фландрская битва.

а) Стратегический смысл заключительного этапа «бега к морю»

Бои во Фландрии, где оставалось еще свободное пространство для маневренной войны, носили уже определенно позиционный характер. Исследователи единогласно констатируют этот факт, но никто из них не дает удовлетворительного объяснения его. Явление тем более поразительное, что здесь вплоть до последних дней борьбы не было еще укрепленных позиций: они еще только создавались и строились в ходе борьбы. А между тем характер происходивших боев немногим отличается от тех, какие велись на этом участке в последующие годы позиционной войны. Конечно, если взять как измеритель количество снарядов и прочие аксессуары позиционных форм борьбы, то бои на той же местности, скажем, в 1917 г., были более грандиозны и потрясающи, но если взять другой, более существенный показатель, а именно – невозможность продвижения вперед, то эта черта с полной очевидностью выявилась во Фландрской битве 1914 г.: позиционная война уже вступила в права, хотя внешние признаки ее еще не были налицо. Во Фландрском сражении немцы наступали, союзники оборонялись Почему вышло именно так, хотя обе стороны, как мы уже знаем, стремились к фланговому маневру? Этот факт нам также не объясняют, ограничиваясь простой его констатацией. Между тем он, очевидно, связан с общим направлением, какое принял «бег к морю»: «Бег к морю» мог пойти в западном направлении, например, по р. Сомме: совершенно очевидно, что это направление было выгодно немцам, так как они находились в весьма удобной позиции для возобновления атаки на Париж и, кроме того, оккупировали порты побережья через которые велась связь между двумя союзными странами. Но, будучи более выгодным, оно предъявило огромные требования к маневренности и подвижности германских армий, которые должны были пройти гораздо большее пространство и сделать это быстрей (или, по крайней мере, настолько же быстро), чем союзники.

Но действительным направлением «бега к морю» явилось северное. От Уазы новая линия фронта начинает резко подниматься вверх, к северу, почти под прямым углом к уже установившейся ранее восточной части фронта. Это направление было, очевидно гораздо более выгодным для союзников: оно освобождало значительную часть территории, ранее занятой немцами; оно приводило к сохранению за союзниками портов побережья, через которые велась транспортировка войск и грузов из Англии на материк; оно переносило борьбу в Бельгию, подавая руку помощи бельгийской армии. Бесспорно, консолидация Антанты во многом выигрывала именно от такого направления. Однако, оно, очевидно, предъявляло сугубые требования к подвижности и маневренности союзных войск, которые в этом случае должны были раньше, чем немцы сосредоточиваться в пунктах, по которым вытянулась новая линия фронта. Правда, на севере уже имелись кое-какие отряды союзников, но эти силы были слишком малы, чтобы противостоять серьезному натиску.

Эта борьба двух различных направлений «бега к морю» мало осознавалась обеими сторонами в то время. События развивались скорее стихийно. Немцы стремились как можно дальше проникнуть на юго-запад, союзники, напротив, старались оттеснить их к северо-востоку. Результатом явилось направление новой линии фронта все же прямо на север. О чем это свидетельствует? О том, что союзные армии показали более высокую подвижность и маневренность. Основная причина лежит не столько в качестве самих армий, сколько в лучшем состоянии железнодорожной сети. Опять-таки, хотя и в незначительных масштабах, был использован автотранспорт. Германские войска из-за недостатка исправных железных дорог должны были совершать тяжелые марши, теряя на это время [372]372
  По завершении «Бега к морю» фронт стабилизировался по изохроне: характерное время перевозок вдоль фронта совпадает для обеих сторон. Отметим, что в ходе всего сражения французы пользовались преимуществом внутренних линий, чем и объясняется исключительно выгодное для них вытягивание фронта к северу.Однако, захват Амьена и портов Фландрии (при безусловном уничтожении Бельгийской армии) уменьшали связность позиции союзников, что дало бы немцам возможность построить другую изохрону, вытянув фронт к западу.Увлекшись решением частных проблем, германское командование упустило шанс выстроить позиционный фронт вдоль течения Соммы, а не Изера. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Маневр охвата фланга союзникам не удался, так же как и немцам. Но союзникам удалось зато отогнуть назад германское правое крыло – и это могло быть достигнуто лишь преимуществом в быстроте выдвижения в сторону открытого фланга. Получалось в высшей степени противоречивое явление: немцы вели яростное наступление, но действительная линия их фронта непрерывно отступала. Союзники оборонялись, но объективно они непрерывно отодвигали линию своего фронта вперед. Это ясно показывает, насколько поверхностен может быть анализ, ограничивающийся чисто внешней стороной событий.

В этом смысле, бесспорно, немцы потеряли темп в борьбе за фланг в течение месяца, с 15 сентября по 15 октября. К концу этого периода до моря оставалось уже совсем незначительное расстоянием. Фалькенхайнрешает именно сюда направить новую 4–ю армию. Здесь по инерции еще действовало прежнее побуждение – отодвинуть назад все левое крыло союзников путем охвата его с фланга. Но фланговый маневр уже окончательно был превращен в пустую схему, В самом деле, если бы 4–й армии даже удалось пролезть в узкий просвет между Армантьером и морем, разве удалось бы ей преодолеть силу тяжести плотной массы союзников, уже ставшей спиной к северо-западу от Уазы? Совершенно очевидно, что нет. Положение в известной мере было аналогично тому, какое сложилось к моменту начала боев, западнее Уазы: как тогда над маневром тяготела уже стабилизовавшаяся линия фронта от Уазы до Швейцарии, так теперь ту же роль играла линия от Уазы до Армантьера. Разница состояла лишь в том, что тогда еще оставалось широкое незаполненное пространство, и роль стабилизованного фронта заключалась в том, что он притягивал, как магнит, маневр к своему флангу. Теперь воздействие стабилизованной части фронта сказывалось несравненно острее: оставался лишь узкий свободный проход между Армантьером и морем. Возможен ли был здесь свободный маневр? Нет, не возможен, так как он не мог обладать основным качеством маневра – внезапностью, он не мог дать основного преимущества – выигрыша темпа. Если бы даже противник не принял своевременно мер к сосредоточению здесь войск, то легко было бы незначительными силами забаррикадировать этот узкий проход и задержать наступление, используя это время для переброски резервов. Совершенно очевидно, что легче замазать дыру, чем выстроить новую стену. Эту немудрую истину продемонстрировала позиционная война, и на ней – то уже строилась оборона союзников во Фландрском сражении. Вся суть в том, что за изъятием этого узкого пространства у моря на всем остальном промежутке стояла сплошная стена позиционного фронта, где имелась уже основательная гарантия безопасности от ударов противника [373]373
  Но, может быть, дело обстоит не так просто? Кроме прочности, «стена» должна обладать также и определенной упругостью – иначе обороняющаяся сторона не сможет выиграть темпы, необходимые для закрытия того или иного прорыва. Между тем, в распоряжении союзников было очень мало свободного пространства: они с трудом могли позволить себе потерять порты Ла-Манша и ни при каких условиях не должны были уступать линию Соммы. Эта недостаточная упругость позиционной обороны давала возможность разрушить «стену» серией последовательных ударов. Людендорф продемонстрировал этот метод в 1918 году и был близок к успеху. (Прим. ред.)


[Закрыть].