Текст книги "Гончаров и Бюро добрых услуг"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Но рановато я начала танцевать, не прошло и месяца как он дал о себе знать. Да ещё как! В мае он пришел вдрызг пьяный, а поскольку в квартиру я его не впустила, то на лестничной площадке он устроил форменное безобразие. Он орал как резанный, грязно матерился, колотил ногами в мою металлическую дверь, а под дверь же соседке написал на коврик. Его выступление продолжалось больше часа, пока кто-то из соседей не вызвал милицию. Его тотчас забрали, а наутро присудили десять суток. Я с содроганием ждала того дня, когда он окажется на свободе. Я заранее знала, что меня ждет незавидная участь.

Так оно и произошло. В начале июня, когда я возвращалась с работы, он поджидал меня возле подъезда. На сей раз он был абсолютно трезв и попросил уделить ему несколько минут. Я согласилась, села на скамейку и он добрых два часа клялся мне в вечной любви и верности, но у меня уже все перегорело и выгорело. Поэтому все его слова трогали меня не больше, чем прошлогодний снег. Набравшись терпенья я вежливо слушала всю эту галиматью с единственным желанием – поскорее бы все это кончилось и он убрался восвояси.

В тот раз все сошло благополучно, выговорившись, он передал мне коробку конфет для Вики и пошел к своей хозяйке, у которой он снимал комнату. Но я хорошо понимала, что это наша не последняя встреча, а предстоят ещё новые и нет никакой гарантии, что в дальнейшем он будет вести себя таким же ангелом.

Я оказалась абсолютно права, примерно через и месяц он вновь устроил на лестничной площадке скандал и снова получил свои десять суток. В этот раз участковый, капитан Сергиенко, посоветовал написать мне заявление в милицию о том, что Виктор меня третирует, бъет и не дает возможности воспитывать дочь. Он обещал, что на основание этого заявления, а так же на основании показаний соседей ему можно выхлопотать небольшой, но поучительный срок.

Я отказалась, отказалась по двум причинам, во – первых я боялась, что когда он выйдет, то учинит мне разборку по полной программе, а во-вторых, мне было его по человечески жалко. А визиты Виктора участились и приняли систематический характер. Иногда он был трезв, но в большинстве случаев пьян. Он подстерегал меня на улице, ломился в дверь, мог пьяным в стельку явится ко мне на работу.

В общем этот кошмар продолжался целый год, пока мои подруги по работе не порешили меня женить. Это был выход и я не очень сопротивлялась.

На одной из вечеринок меня познакомили с Соколовским Владимиром Валентиновичем. Порядочный, интеллигентный мужчина – он мне сразу понравился. Работает он на заводе инженером, зарплату получает не Бог весть какую, но это для меня никогда не стояло во главе угла.

Мы стали встречаться, а через месяц он сделал мне предложение и я сразу же согласилась. Так мы стали мужем и женой.

После отца алкоголика, Вика, тоже его приняла. Начался второй этап моей замужней жизни и начался он, должна вам сказать, прекрасно. У Володи старая "копейка", которая досталась ему от отца, но нас она вполне устраивала. По воскресеньям мы втроем ездили то в лес, то на Волгу и жизнь нам казалась прекрасной. Я опять почувствовала себя женщиной и мне захотелось жить, тем более, что Буров, узнав про мое замужество как-то незаметно отвял.

Недолго музыка играла. В конце того года, а точнее в ноябре месяце, Виктор опять повадился ходить ко мне в магазин, а потом вновь начал устраивать скандалы в подъезде. Теперь, видимо обидевшись, что я не ответила на его пылкую любовь взаимностью, он начал требовать раздела квартиры. Это было неприятно. Квартира приватизирована мною, но по своей глупости, в свое время я вписала его в ордер, так, что он имеет права на одну треть.

В один прекрасный день нам все это надоело и Володя сказал, что с этим безобразием надо как-то кончать. Сам-то он не имел физической возможности надавать ему тумаков или раз и навсегда спустить по лестнице головой вперед.

– Простите, а почему? – Прерывая её рассказ вполне естественно спросил я.

– Во – первых, потому, что его рост один метр и шестьдесят сантиметров при весе в сорок шесть килограммов, во-вторых, у него на носу не очки, а натуральные увеличительные лупы и в третьих, он вообще противник физического насилия.

– Вот и воздействовал бы на вашего Виктора морально. – Хмыкнув усмехнулся я.

– Он пробовал, причем несколько раз и однажды вернулся с одной из таких миротворческих бесед со сломанным носом и разбитой губой. А Виктор, хоть и не Шварценеггер, но здоров как буйвол. Тем более, что в юности он занимался боксом и ещё каким – то спортом.

В общем после того инцидента я раз и навсегда запретила Володьке связываться с Буровым, а тот, видя свою неуязвимость и безнаказанность обнаглел вконец. Тогда – то Володя и придумал подключить к этому делу профессиональных людей, чтоб они за определенную плату, как следует намылили Бурову шею.

Через третьих лиц он вышел на некого Олега Михайловича. Они встретились в парке и Володя подробно объяснил ему суть задачи. Тот согласился "замочить" Бурова, но при этом потребовал пять тысяч долларов. Володя страшно испугался и говорит, что вы неправильно меня поняли, что "мочить" никого не нужно, а надо просто как следует набить ему морду, чтоб впредь было неповадно. Это первое, а второе-денег таких у нас нет и самое большее, что мы можем заплатить, так это пять тысяч рублей. Тогда Олег Михайлович засмеялся и сказал, что за такие деньги он не подпишется даже курице рубить голову.

В общем ни до чего не дотолковавшись они разошлись. Прошло два месяца и на этой истории можно было бы поставить точку, но...

Вчера утром, десятого марта, едва я успела проводить Вику в плавательный бассейн, раздался неожиданный звонок в дверь. Я открыла, на пороге стояли двое, человек в штатском и молоденький лейтенант в форме.

– Что вам нужно? – Удивленно спросила я. – Если что – то натворил Виктор Игнатьевич Буров, то я – то здесь причем? Мы с ним давно в разводе.

– Успокойтесь. – Строго сказал человек в штатском. – Виктор Буров ничего не натворил и уже никогда не натворит. Впрочем вы сами об этом прекрасно знаете.

– Ничего я не знаю. – Возразила я уже предчувствуя что – то недоброе. – Объясните и представьтесь, наконец, кто вы такие?

– Капитан Хомич и старший лейтенант Гриценко. – Ответил человек в штатском и сунул мне в нос служебное удостоверение. – Мы из УБОП, иначе говоря из управления по борьбе с организованной преступностью. Нам необходимо видеть Владимира Валентиновича Соколовского. Он дома?

– Да. – Совершенно сбитая с толку растерянно ответила я. – Но он ещё спит.

– В таком случае разбудите. – Приказал Хомич. – Дело не терпит отлагательства.

Встревоженная, в смятении я разбудила Володю и выйдя к непрошенным гостям предложила им пройти в комнату. Прямо в башмаках они проперлись по ковру и усевшись в кресла не стесняясь закурили. Минут через пять появился Владимир и совершенно естественно спросил, что им от него надо.

– Присаживайтесь, гражданин Соколовский. – Ухмыльнулся Хомич. – У нас есть о чем с вами поговорить, сначала здесь, а потом, возможно, и в отделении.

– Я вас не понимаю. – Усаживаясь на стул и подслеповато прищурившись Володя начал старательно протирать очки. – Объясните, чем я обязан?

– Он ещё спрашивает! – Переглянувшись ухмыльнулись менты и Хомич спросил. – Как вам сегодня спалось? Не мучили ли кошмарики?

– Хорошо спал. – Пожав плечами ответил муж. – А почему, собственно говоря, меня должны мучать кошмарики. Я вас не понимаю.

– А ты, Соколовский, оказывается, у нас юморист, прямо, Евгений Петросян. – Громко заржал Хомич. – Ты слыхал, Игорек, он нас не понимает!

– Ничего, посидит недельку под следствием и сразу все поймет. Шакалом оскалился Гриценко. – Там его на третий день "опустят" и на зону пойдет уже не Соколовским Владимиром Валентиновичем, а Соколовской Владой Валентиновной.

– Объясните, что все это значит? – Вскричала я вступаясь за побелевшего мужа.

– Ну если вы так настаиваете, то мы вам объясним, а точнее говоря, напомним. – Игорь, покажи нашим забывчивым супругам фотографии с места преступления.

– Да ради Бога. – Швырнув пачку фотографий на стол засмеялся старлей. – Хоть все это они видели вживую, но пусть поиграют, пусть освежат память. Смотрите, мокрушники. Смотрите садисты. Думаю, что такое зверское убийство на червонец потянет.

С опаской подойдя к столу мы с Володькой высыпали фотографии на стол и ужаснулись. Всего снимков было шесть штук и на каждом, под различным ракурсом, был изображен обезглавленный труп мужчины. Он был убит в лесу, потому что стволы деревьев присутствовали на всех фотографиях.

– А где голова? – Наивно спросила я.

– А вот это – то мы и хотели у вас спросить. – Опять заржал Хомич. Кому как ни вам знать, где она сейчас находится.

– Это почему же? – Вытирая холодный пот спросил Володя.

– Да потому что это вы его убили. – Злобно заорал капитан. – И хватит уже играть в бирюльки! Если ты такой непонятливый, то собирайся и едем в отделение.

– Чепуха какая – то, кто этот человек?

– Козел, ты ещё спрашиваешь! – Звонко отвесил он Володьке пощечину, а я тут же вцепилась зубами ему в предплечье. Он заорал и стукнул меня коленом в живот, да так, что я отлетела на диван и заскулила от боли. Паскуда, вот так ты и Виктору Бурову головенку отгрызла. – Потирая укушенное место удовлетворенно решил он.

– Какому Виктору, о чем вы говорите? – Сразу приходя в себя уставилась я на него как на сумасшедшего. – Вы ненормальный, какой Виктор?..

– Буров, ваш первый муж. – Уже спокойно ответил Хомич. – Ну что, будем колоться, или по прежнему морочить нам мозги и крутить хвост вола вокруг рога?

– А почему вы решили, что это труп Виктора Бурова? – Разглядывая фотографии задумчиво спросил Володя. – Голова-то у него отсутствует.

– А потому что недалеко от трупа мы нашли записную книжку с паспортными данными на первой странице. – Улыбаясь услужливо ответил Хомич. – Грязно работаете, господин Соколовский, головку отрезали, а такую важную улику обронили. Да и что с вас взять, одно слово, дилетант. В общем я вам предлагаю во всем чистосердечно признаться, так как чистосердечное презнание суд обязательно учитывает. Признайтесь – это облечит вашу душу.

– Нам не в чем признаваться. – Ответил Владимир. – Непонятно чей, обезглавленный труп вы здесь показываете, да он может принадлежать кому угодно... И вообще, должен вам сказать, что ваши бредовые заявления выглядят, по меньшей мере, странно, если не сказать больше...

– Необоснованные?! – Изумился капитан. – Игорь, покажи им вещественные доказателства, те, что найдены возле трупа и на нем самом.

– Это можно, с готовностью откликнулся старлей и открыв свой дипломат выложил на стол записную книжку, расческу и часы. Все это было тщательно упаковано в полиэтиленовые мешочки и все принадлежало Виктору, а часы я подарила ему лично. В честь десятилетия нашей совместной жизни.

При виде всего этого мне стало нехорошо, я почувствовала как кровь хлынула мне в голову и я покрываюсь красными пятнами.

– Ну вот, что и требовалось доказать. – Удовлетворенно промурлыкал Хомич. – Баба краснее помидора, а её мужик побелел как мел. Считай, Игорек, что наши отморозки уже раскололись. Мы вас слушаем, господа душегубы.

– Это какое-то недоразумение. – Без сил опустилась я на диван. Какая-то ошибка.

– Нет тут никакой ошибки. – Повеселел капитан. – Вы это убийство замыслили давно, ещё два месяца назад и тому у нас есть серьезное подтверждение.

– Какое еще, к черту, подтверждение? – Понимая, что мы вляпались в страшную историю тихо простонал муж. – Какое может быть подтверждение?

– А это вы сейчас услышите, давай ка, Игорек, включай запись.

Старлей вытащил диктофон, щелкнул кнопками и вот примерно то, что мы услышали. После их ухода мы по памяти восстановили запись и перенесли её на бумагу.

Соколовский. – Здравствуйте.

Незнакомый голос. – Здравствуйте.

Соколовский. – Наверное вы меня ищите?

Незнакомый голос. – Возможно. Вы Соколовский?

Соколовский. – Да, я Владимир Валентинович Соколовский, а вы?

Незнакомый голос. – Вообще – то заказчик как и исполнитель предпочитают инкогнито, но так и быть, зовите меня Олегом Михайловичем Ивановым. Так в чем суть вашей проблемы?

Соколовский. – Видите ли, как бы вам сказать... В общем я недавно женился. Взял в жены разведенную женщину с дочкой, но её первый муж не дает нам никакой жизни. Мало того, что он переодически устраивает перед домом и в подъезде всяческие безобразия, так он ещё и руки распускает. Несколько раз избивал Инну, а недавно он побил меня. Вот я и решил обратиться к вам с просьбой. Не могли бы вы нам помочь?

Олег. – Что вы имеете ввиду под словом помощь?

Соколовский. – Ну... Не знаю... Сделать так, чтобы он перестал нас мучить.

Олег. – Я не совсем вас понимаю, говорите конкретней.

Соколовский. – Не знаю... Мы хотим, чтобы он раз и навсега оставил нас в покое.

Олег. – Опять непонятно.

Соколовский. – Чего же тут непонятного? Сделайте дело так, чтобы мы никогда его больше не видели. Чтобы он никогда не попадался нам на глаза.

Олег. – Теперь понятно. Я все устрою, но это будет стоить пять тысяч долларов.

Соколовский. – Что? Почему так дорого? У нас и денег таких нет. Все чем мы располагаем, так это восемьсот долларов. Но почему так дорого?

Олег. – Потому что у меня такой тариф, а за восемьсот долларов пусть его мочит лопатой дворник дядя Вася. Прощай, страдалец. Надеюсь, что ты не настолько глуп, чтобы о нашем разговоре узнал кто – то третий.

– Вот на этом, Константин Иванович, запись кончилась и здесь Владимир схватился за голову и затопал ногами и закричал:

– Это чудовищно! Пленка перемонтирована, запись подогнана. Вырезано мое удивление и слова возмущения о том, что я вовсе не хочу его убивать, мне нужно просто его проучить, как следует набить морду и настучать по шее. Где этот кусок? Я вас спрашиваю, где он?

– А вот этого мы не знаем. – Холодно усмехнулся Хомич. – Не знаем, где ваш мнимый кусок. Наверное он вам просто приснился.

– Боже мой! Боже мой! – Застонал Владимир и бессильно свалился рядом со мной на диван. – Он все записывал. Как к вам попала эта кассета?

– Не имеет значения. – Сухо ответил капитан. – Впрочем особой тайны здесь нет. – Николай Михайлович Курослепов, он же ваш несостоявшийся исполнитель Олег, попал к нам при попытке совершить очередное заказное убийство одного влиятельного лица нашего города. Как вы сами понимаете, мы обязаны были осмотреть его квартиру, ну и при обыске обнаружили на антресоли кассету, впрочем это уже вопрос второстепенный. Главное то, что вы ещё два месяца назад замыслили убить Виктора Бурова, а когда с ним у вас произошла осечка, вы, вероятно, наняли другого киллера, или же все сделали своими руками. Кстати сказать, где вы находились девятого марта, рано утром, примерно в пять часов?

– Как это где? – Вяло спросил Володька. – Дома, а где ж еще, спал как все нормальные люди. А почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что, по предварительному заключению медицинского эксперта, смерть Виктора Бурова наступила в это время. Значит никто не может подтвердить ваше алиби.

– Почему же. Мое присутствие в доме может подтвердить жена и падчерица.

– Они не в счет. Свидетельства родственников не учитываются, поскольку являются лицами заинтересоваными. Впрочем это не так важно, скорее всего, своими руками к Бурову вы не дотрагивались, просто наняли другого киллера. Вы очень облегчите нашу задачу, если назовете его имя, или имена тех посредников, через которых вышли на убийцу.

– Не знаю я ничего. – Вконец сломался Владимир. – Делайте, что хотите, только я вас очень прошу, пожалуйста, отстаньте от меня.

– Отстать? – Залебываясь от смеха спросил Хомич. – Это ты, брат, хорошо придумал. А только не получится отстать. Теперь тебе одна дорога, топтать зону в должности педераста. Впрочем, ещё можно кое – что изменить, кое – что подправить... Пока это в нашей власти... Надо хорошенько подумать, ты понимаешь о чем я говорю?

– Да, конечно. – Воспрянул духом Владимир. – Я понимаю... Скажите, что я должен сделать? Я все сделаю так как вы скажите.

– А вот делать – то как раз, ничего и не надо. Ничего ты не понял, Соколовский.

– Сколько? – Догадавшись о чем идет речь резко спросила я.

– О, Владимир Валентинович, оказывается твоя супруга гораздо понятливее тебя, имей это ввиду. Сколько с тебя просил киллер? Пять тысяч долларов. Вот и отлично, я думаю, что если эту сумму помножить на два, то будет в самый раз.

– Мы таких денег и близко не видили. – Опешила я. – Назовите реальную цифру.

– Восемь, меньше никак не получится. – Соболезнующе вздохнул Хомич. Поймите же, дело уже запущено в производство и задействовано десять человек. За бутылку водки вряд ли кто согласится работать над вашей проблемой. Восемь тысяч долларов и ни цента меньше. Вот вам мои условия, если они вам не подходят, то собирайтесь, други дорогие, карета подана, стоит на парах возле подъезда. Делая вам такое предложение рискуем не только мы, но и стоящие за нами люди. Понимать надо.

– Нет у нас таких денег. – Поднимаясь с дивана отрешенно прошептал Володя. – Уходите, я сейчас переоденусь и к вам спущусь.

– Подождите, – оттолкнула я его, – не руби сплеча. Капитан, в данное время у меня есть две тысячи баксов, столько же я завтра возьму у мамы. Еще тысячу могу набрать по знакомым. Итого пять тысяч баксов, но это все, что я в состоянии вам обещать. Больше денег мне достать неоткуда.

– А это ваши проблемы. – Ухмыльнулся Хомич и многозначительно оглядел квартиру, тем самым давая понять, что она тоже что – то стоит. – На нет и спроса нет, Игорь, накинь на господина Соколовского браслеты, я вижу, что мы попусту теряем время.

– Это для нас пара пустяков. – Весело отозвался старлей и вытащив из за спины наручники вкрадчиво подошел к Владимиру. – Давай сюда грабли, мокрушник.

– А вы могли бы без оскорблений? – Протягивая руки равнодушно спросил муж.

– Это не оскорбление. – Защелкивая наручники похлопал его по плечу Гриценко.Это так, семечки, все оскорбления и унижения, все прелести зоновской жизни у тебя, козел, ещё впереди. Пойдем, что ли. – Грубо подтолкнул он Володю к двери.

– Нет, не надо! – Вцепившись в рукав Хомича истошно закричала я. – Не надо, подождите, я что-нибудь обязательно придумаю, у нас есть машина, можно её продать.

– За вашу то судорогу, больше сотни не дадут. – Отстранился от меня капитан.

– Ну и что? – Не сдавалась я. – Там сотня, да там сотня, глядишь и наберем.

– И сколько дней вы намерены их собирать? – Остановился и заинтересованно спросился он. – Когда вы можете с нами расчитаться?

– Я думаю, что за неделю мы одолжим нужную сумму.

– Неделя – слишком большой срок. Даю вам пять дней, не управитесь вините себя.

– Хорошо, я вас поняла, я постараюсь уложиться в это время. Торопливо залепетала я. – Скажите, как вам позвонить, как передать деньги?

– В этом нет нужды, я найду вас сам. – Отрезал Хомич и холодно глянул на меня.Давайте ваши четыре тысячи, а за остальными придут через пять дней.

– Но я же вам сказала, что дома у меня только две тысячи, – опять растерялась я. – а две другие нужно завтра просить у мамы.

– Ничего, мы люди не гордые, машина у подъезда, сейчас и проедем к вашей маме.

– Ничего не получится, – опустила я руки, – её просто нет дома, неделю назад она уехала к сестре в Москву и будет только завтра.

– Черт бы вас побрал! – Прямо на ковер сплюнул капитан. – Голь перекатная. Ладно, давай сюда свои вонючие две тысячи и чтоб завтра столько же отдала утром.

– Ну о чем вы говорите, товарищ капитан. – Взмолилась я. – Московский поезд прибывает только после обеда. Как я могу...

– Хорошо, после шести я дам о себе знать, я или кто – то от меня, гони бабки и учти, если вздумаешь, что – нибудь схимичить, пометить банкноты или устроить засаду, то головы вам не сносить, это я вам обещаю. Крепко запомни.

– Ну о чем вы говорите? – Вытаскивая из серванта все свои сбережения накопленные за десять лет работы вздохнула я. – Спасибо, что нас выручили...

– Не за что. – Пересчитывая деньги отмахнулся он. – Пойдем, Игорь, давать взятки нашим кристально чистым коллегам.

До свидания, заметьте, я не прощаюсь, но перед уходом хочу ещё раз вам напомнить. Если решите, что вы очень умные и обратитесь к нам в милицию с заявлением, то я буду знать об этом через десять минут, а ещё через некоторое время с вами, или вашей дочуркой Викой обязательно что-нибудь случится.

– Что? Что вы такое говорите? – Побледнела я от испуга.

– То и говорю. – Ухмыльнулся Хомич. – С вашей дочерью обязательно, что-то случится. Она может исчезуть, пропасть, испариться, а днями позже вы получите бандероль с её ушами или какими – то другими жизненно важными органами.

Вы понимаете о чем я говорю? Сразу после нашего ухода она станет объектом пристального внимания нашего невидимого контроля. И будет под ним находится довольно долго, пока мы не убедимся в полной нашей безопасности. Зарубите это себе на носу и не делайте глупостей. Ведите себя порядочно и тогда вам нечего будет опасаться. До завтра, господа Соколовские.

Сев в машину они уехали, а я вытерла затоптанные полы и присев на диван обняла Вовчика. Целый час мы сидели молча, слушая вдруг обступившую нас, звенящую тишину и только иногда вздрагивали, когда на кухне включался или выключался холодильник. А потом пришла Вика. Она разделась, прошла в комнату и уставилась на нас как на привидения. Наверное такой мы имели вид.

– Вы что, голубочки, дурной травы объелись? – Наконец не выдержав спросила она.

– Нет, Вика, траву мы не ели. – Через силу улыбнулась я. – Мы твоего отца убили.

– Клевые приколы. – Рассмеялась она. – И где ж вы его мочканули? Небось на кухонке? Злодеи, меня не дождались! А что с тушкой будем делать, пирожки на продажу или чебуреки для своего меню? А то может быть отправите меня на рынок торговать мясом папашатины?

– Ты напрасно смеешься, Виктория. – Уныло пробубнил Владимир. – Только что отсюда уехала милиция. Нас не то что подозревают, они уверены, что это мы убили твоего отца, труп которого был обнаружен вчера утром. Он обезглавлен, а неподалеку они нашли его записную книжку и часы. Нам предъявили и мы опознали его вещи. Они говорят, что у нас были все основания его убить.

– Занятно трещишь, Вован. – Откинувшись в кресле положила она ногу на ногу. – Да тебе бы не инженером, писателем надо горбатиться. Такой талантище пропадает. Кууда там до тебя Льву Толстому или братьям Стругацким! Но только одного ты не учел, мне уже не пять лет и поверить в твои байки я не могу.

– Какие к черту байки. – Вскочила, взорвалась я. – Володька тебе говорит все как есть. К нам действительно приходили из УБОПа и мы, чтобы откупиться, отдали все, что было, две тысячи баксов. Но это не все, они требуют ещё шесть тысяч.

– Идиоты! – В свою очередь заорала дочь. – Господи, какие же вы лопухи! Просто уму не постижимо. Просто так, взять и отдать две тысячи долларов! Фраера!

– А что твоему лучше, чтобы Володя сидел в тюрьме?

– Да неужели ты ничего не поняла! Овца, они же вас на понт взяли, а папашу своего я видела два часа назад, когда подходила к бассейну. Он с какой-то сучонкой катил на своей белой "Ниве". Наверное на случку повез. Сорок лет, а ума нет. Две тысячи баксов! Только подумать! На эти бабки можно было купить новую тачку либо поменять нашу двухкомнатную халупу на трехкомнатную. Или просто отдать их мне. Я бы пустила их в оборот и через полгода сумма бы удвоилась, а то и утроилась. На эту сумму вы бы себе купили по паре извилин. Куропатки безмозглые.

Презрительно скривив рожицу дочка замолчала и только нервное покачивание ноги говорило о том, что она о нас думает. Так прошло не меньше пяти минут, пока Владимир не очнулся. Встрепенувшись он тихо спросил.

– Виктория, а ты уверена, что видела своего отца?

– Да уж его шайбу ни с чем не перепутаешь! А тем более это случилось на перекрестке, где он тормознул. Ничем не могу вас утешить, голуби мои сизокрылые. Папашка это был и госномер его, триста сорок восемь.

– Викуля, может быть ещё можно, что – то сделать? – Чувствуя как сердце сжимает бессильная злость робко спросила я. – Подумай, ты девочка умная.

– Поезд ушел, маманя и вряд ли завтра они явятся за двумя кусками. Сидите уж и пускайте слюни в тряпочку. Ты хоть догадалась подглядеть номер их машины?

– Нет. – Понимая, что круглая идиотка тихо призналась я. – Их машина стояла возле соседнего подъезда. Мы были подавлены и...

– Не переживайте, скорее всего он у них был поддельный. – Успокоила нас Вика.Но все же, заявление в милицию написать надо. Надежды мало, но вдруг...

– Ничего мы писать не будем! – Мгновенно представив себе её отрезанные уши резко оборвала я её. – Марш на кухню и приготовь завтрак, а совать нос в наши дела я тебе не позволю. Как – нибудь сами разберемся.

– Уже разобрались. – Недовольно проворчала она и подалась на кухню. Минутой позже в дверь позвонила Кирка Дубовская, как я уже говорила, дочь вашей соседки и моя лучшая подруга. Баба она умная и мудрая. Ей я доверилась и рассказала все то, что нам довелось пережить этим утром.

– Ну и подставились вы, соколики ясные. – Прикуривая третью сигарету от второй задумчиво протянула она. – Как мышата в мышеловку. В милицию, конечно, обращаться я вам не советую. Скорее всего, эти аферисты имеют к ней какое – то отношение, а вот к одному человеку, Константину Ивановичу Гончарову, я бы на твоем месте сходила. Он бывший следователь, а сейчас занимается частным сыском.

– Нет, Кирка. – Отчаянно замотала я головой. – Они же нас предупредили. Я боюсь, лучше я отдам им ещё две тысячи, пусть эти подонки подавятся.

– Если совсем дура, то отдай, отдай и сиди наблюдай, как они вынесут из твоей квартиры последние рваные трусы, а потом вышвырнут вас и из самой квартиры. Это же шакалы, им только палец в рот положи – всю руку оттяпают. Пока они не обгложут вас до самых костей – не успокоются. А впрочем, решать тебе, подруга. Одно только могу сказать, если вы не окажете им какого – то сопротивления, то можете уже сейчас поставить на себе крест.

Весь день до вечера и всю ночь мы с Володькой ломали голову, как нам лучше поступить, в какую сторону склониться. Выходило – куда ни кинь, все клин.

Только под утро мы твердо решили обратиться к вам за помощью. На всякий случай, рано утром мы отвезли Вику к Александру Николаевичу на дачу, а потом я заехала на работу, попросила у директрисы отгул и оттуда направилась к вам.

Вика на даче под присмотром моего двоюродного дяди, но вы сами понимаете, что долго так продолжатся не может. Девочонке нужно ходить в школу и каждый пропущенный день занятий может в последствии выйти боком. Если вы нам поможете, то даже не сомневайтесь, мы хорошо заплатим. У мамы деньги есть. Может быть не так много, но в случае чего, я займу и перезайму...

Ну вот, я рассказала вам все, причем с самыми мелкими подробностями, теперь же дело за вами. Вы согласны?

– Прежде чем вам ответить, я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Конечно, я понимаю. Я вас слушаю.

– Первое и главное, вы пытались как – то проверить жив ваш первый муж или нет?

– Нет, потому, что я ни знаю ни места его проживания, ни места его теперешней работы. По сведениям месячной давности он взялся за ум и начал выбиваться в люди. Должна признаться, что в последнее время он перестал нас донимать.

– Ясно, как по вашему, Инна Николаевна, вас навестили действительно работники правохранительных органов, или это были переодетые члены ОПГ? То бишь организованной преступной группировки?

– А кто ж их знает? – Искренне удивилась женщина. – И те и другие наглые как танки. И те и другие в целях обогащения не очень разборчивы в средствах. А потом, на работе они могут быть милиционерами, а в свободное от службы время становиться членами преступных групировок. Я не права?

– К сожалению правы. – Со вздохом согласился я. – Тогда я поставлю вопрос иначе. Скажите, вы видели на какой машине они к вам приезжали?

– Конечно, я уже говорила, что в окно я видела как они садились в машину. Они уехали на белой "шестерке" с синей спецполосой и надписью "милиция".

– Вы можете описать их внешность?

– Затрудняюсь. С самого начала они сели в кресла возле окна. Так, что солнечные лучи ярко освещали диван и нас, сидящих на нем, а они в этом море света виднелись просто как фанерные фигуры. Приплюсуйте к этому наше полуобморочное состояние и вы поймете, что нам было не до изучения их физиономий. В те кратковременные перемещения по комнате они старались держаться к нам спиной. Так же спиной и уходили. А когда они стояли в прихожей я и не думала обращать на них внимания. Тогда я не придала этому никакого значения, а теперь понимаю, что действовали они по хорошо разработанному плану. Подонки.

– Ну хоть что-то вы должны были запомнить. Вы или ваш муж, наконец.

– О чем вы говорите. Если я была в шоке, то он вообще находился в полном нокауте. Мужик в штатском, который представился капитаном Хомичем был в больших темных очках. На нем был кожаный меховой плащ и темно серый костюм с ярко красным галстуком. Ростом он пониже вас, полноватый, но крепкий. Голос приятный, раскатистый и немного хрипловатый. Прическа самая обычная, короткая аккуратно выполненая стрижка. Цвет волос темный. Возраст могу назвать с большой натяжкой, но думаю, что ему не меньше тридцати и не больше тридцати пяти. В то время как старлей за плечами несет года двадцать два, а то и меньше. У него аккуратные усики стрелочкой, и большие прозрачные уши как у мартышки. Стройный, немного выше Хомича и ещё у него непомерно большие ботинки, никак не меньше сорок пятого размера, а может и сорок шестого. Нос у него красный, в нем постоянно хлюпали сопли и он не выпускал платок из рук.

Негодяи, мерзавцы, подонки, убила бы их собственными руками. – Вдруг и сразу в голос заревела Соколовская. – Сколько лет я эти деньги копила! Уворачивалась от обвалов, от инфляции, а зачем?! Чтобы добровольно отдать их в руки подлецам! Да что ж это такое творится? Государство грабит, рэкет грабит, милиция и та грабит! Да когда же все это кончится...

– Оставим эмоции, Инна Николаевна. – Поморщился я. – Пустая брехня на ветер, пользы не принесет, а только без толку израсходует нервы. Сейчас я задам вам несколько неприятных вопросов, постарайтесь ответить на них с пониманием. Хорошо?

– Хорошо. – Осторожно, чтобы не повредить личико промокнула она слезки.

– Скажите, ваш муж знал о том, что у вас спрятаны две тысячи долларов?

– Нет, я говорила ему, что у нас на черный день имеется восемьсот долларов. Но почему вы об этом спрашиваете? Уж не думаете ли вы...