Текст книги "Гончаров и Бюро добрых услуг"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Целых шесть часов! – Ужаснулся я. – Нет, так долго мы ждать не намерены, лучше завтра опять прийдем, или на работу к нему съездим. Где он работает?

– Так в доме быта "ДОУС", добрые услуги значит. Он там фотографом в фотоателье работает. А чего дергаться? Подождите, он скоро придет.

– Нет, за это время мы до Луны доберемся. Кстати, где это находится?

– Так на площади возле гостиницы.

– Тем более доберемся, тут рядом, поехали, товарищ.

– Погодите, а как же водка? – Глядя на наше наплевательское отношение к такому серьезному вопросу ужасно изумился Седой. – Водка как же?

– Можете выпить мою пайку за наше здоровье. – Заторопились мы прочь от опасного места. – Привет, княжичи, вы уж совсем – то не спивайтесь.

Дом быта "ДОУС" расположился в новом двухэтажном здании в трехстах метрах от нашей гостиницы. Судя по вывескам и рекламным щитам в этом дворце быта любой горожанин мог сшить себе пальто, сделать элитную прическу (Что это означает мы так и не поняли), почистить палас и пригласить на дом симпатичную студентку колледжа, исключительно на роль няни.

– Ухов, тебя давно не нянили? Давай пригласим её в номер.

– Не надо. – Мрачно отказался он. – Она так нанянет, что никакой зарплаты не хватит. Что делать – то будем? Идти надо.

– Вот и иди, а я пока побуду в тени. Светиться нам двоим нет никакого резона.

– Нам обоим там светится нет никакого резона. Если они те за кого мы их принимаем, то наверняка у них есть и твоя и моя фотография. Иначе как бы киллеры получили заказ на наше устранение?

– Очень просто, по адресу.

– Да какой там к черту адрес! Они же меня воочую видели. Когда я скрутил хрипатому шею и выскочив из подъезда попер на их "Волгу", было достаточно светло. Да что я тебе говорю, сам все понимаешь... Ладно, я пошел.

– Не пуха. Макс, веди себя крайне осмотрительно. Если что – я в гостинице. Пойду готовить Скворцова на твою роль. Уж его – то они наверняка не знают.

Скворцов сидел в коридоре на диване и старательно читал старую газету. При моем появлении он привстал и выжидательно уставился мне в глаза. Ничего не понимая я хмыкнул и вошел в номер.

Такого поворта я ожидал меньше всего. На моей кровати и под моей простынью отдыхала Милка. Ошарашенный этим безобразием я подвинул стул молча сел у её ног.

– Привет, Кот. – Не открывая глаз, на запах поздоровалась она. – Как успехи?

– Может быть ты мне объяснишь, что все это значит?

– А чего объяснять, приехала вот и все. Кому – то надо было везти вашего Саню.

– Он охранник в конторе твоего отца и прекрасно добрался бы без твоей помощи.

– Не смеши улиток, Кот. – Соизволила она открыть глаз. Такого охранника самого надо охранять. Всю дорогу его утешала.

– Это ты можешь. – Язвительно заметил я. – Ему понравились твои утехи?

– Нашел к кому ревновать! Ты меня ещё к столбу приревнуй.

– Не такой уж он и ягненок, каким вы пытаетесь мне его представить. Почему он скрыл от нас твой приезд?

– Это моя идея, хотела сделать для тебя приятный подарок, но как видно, здорово заблуждалась. Где вы купили такую классную курицу? Мне ужасно она понравилось и я не откажусь от добавки.

– Перебьешься и не заговаривай мне зубы. На чьей машине ты приехала?

– На твоей, не буду же я гонять "Волгу"!

– Куда ты её определила?

– Да уж не бросила вроде вас у гостиницы. В километре отсюда поставила на стоянку. Квитанция в тумбочке. Ты на меня даже не расчитывай, я приехала просто отдохнуть. А где болтается Ухов?

– Уже работает. А ты хоть номер – то себе оформила?

– Не волнуйся, он за стеной, так что ты у меня под надежной охраной.

– Если номер за стеной, то какого черта ты разлеглась на моей койке, а Скворцова вообще выставила за дверь?

– А по твоему я должна была вместе с ним разделить твою кровать?

– По моему, ты должна была с первой же минуты обживать свой номер. Поделился я своими соображениями. – Или того лучше, вообще сидеть дома.

Утомленный зноем Ухов появился в седьмом часу. Багровый от солнца и потный от жары, в руках он держал три пунцовых георгина, которые гармонично дополняли цветовую палитру его рожи. Галантно извинившись он неуклюже сунул их Милке под нос.

– Спасибо, Макс. – Принимая растения с чувством поблагодарила она. Ты настоящий рыцарь. Некоторым не мешает у тебя поучиться.

– "Некоторые", в отличии от "настоящих рыцарей", о твоем приезде даже не знали и не помышляли. – Язвительно и желчно проскрипел я с балкона, где уже добрый час воспитывал Скворцова. – Айвенго зачуханный, проводи даму в её номер, а потом доложись, что у тебя там в бюро добрых улуг?..

– Сначала о самом главном. Я чуть было не спалился. – Выливая в себя бутылочку минералки минутой позже сообщил Ухов. – Вовремя я свою рожу журналом закрыл. Жаль, что ты своми глазами не видел того евнуха, что запер вас в бомбоубежище.

– Если бы я его видел, то сейчас бы не имел счастья беседовал с тобой. А что, он велел тебе передать мне привет?

– До этого ещё не дошло, но пока я сидел в возле дверей фотоателье, туда заглянул какой – то лысый, костлявый детина и совершенно педерастическим голосом спросил. – Матвеич, для меня работа есть?

– Нет, Жорик, гуляй пока. – Даже не выглянув из мастерской ответил ему Топорков.

Вот и все. Я зарылся в журналы, а он ушел.

Теперь о том, что из себя представляет этот дом быта вообще и фотоателье "Портрет", в частности. Первый этаж занимает химчистка, прачечная, сапожная мастерская и мастерская по ремонту бытовой техники. На втором этаже расположилась администрация, ателье мод, два парикмахерских кабинета и наше фотоателье.

О нем попоробнее. Ателье работает с десяти до восемнадцати, с часовым перерывом от тринадцати до четырнадцати. В субботу этого перерыва нет, но и закрывается оно на час раньше, а в воскресенье не работает вообще.

"Портрет" находится в правом крыле, в самом конце коридора. Перед входом стоит диван и кресло с журнальным столиком для ожидающих граждан, если таковые имеются, однако при мне особого их наплыва не наблюдалось. За все три часа, что я там провел, желающих запечатлить себя для потомков набралось не больше десятка.

Клиента встречает сам Матвеич, он оформлял заказ и тут же утаскивает свою жертву в черную комнатуку, которая находится прямо за столом заказов. Там он мучает своего клиента минут десять, а потом с миром отпускает. Проводив его до двери он стучится в лабораторию и передает экспонированную кассету молоденькой конопатой девчушке, единственной своей подчиненной.

Выдачу готовой продукции осуществляет он сам. При мне это было трижды. В общем – то ничего особенного ни в его работе, ни в поведении клиентов, заметить мне не удалось. Если бы не появление этого самого Кастрата, то я бы сказал, что делать нам здесь просто нечего.

– Но теперь ты иного мнения. Опиши внешность Топоркова и поделись своими планами, с какой стороны и под каким соусом нам лучше всего к нему подобраться.

– Внешность самая заурядная, именно таким, по моим понятиям, и должен быть настоящий фотограф. Средней упитанности, среднего роста, средней степени облысения. Морда какая – то стертая, невыразительная, возраст неопределенный. Какой – то весь он запрограммированный под невзрачность.

Знаешь какая мысль пришла мне в голову пока я за ним наблюдал? Мне подумалось, если он такой уж страшный зверь, то почему Елена Батурова почти безо всякого нажима с нашей стороны, отдала его нам с руками и ногами?

– Ствол, который ты тыкал ей в нос, ты не считаешь нажимом?

– Фигня, она прекрасно знала, что я не выстрелю.

– Да, конечно, её дог тоже на это надеялся.

– Иваныч, ты бы про дога вообще помолчал. Некрасиво. И вообще, мне кажется, ты намеренно уходишь от ответа на поставленный мною вопрос. Почему Батурова без колебаний сдала нам Топоркова?

– Я и сам об этом думал, но никакого путного объяснения не нашел. Возможно она и в самом деле не имеет к убийству своего отца никакого отношения и все делалось за её спиной руками Станисава Синельникова? Пока не знаю, надо думать, искать и как следует поработать с Топорковым.

– А как ты с ним будешь работать, когда и ущипнуть его не за что? Есть у меня одна задумка...Не знаю, сможем ли мы её выполнить. Прежде всего это дело касается Скворцова. Ты как, Саня?

– Я сделаю все, что от меня зависит... Говорите.

– Насколько я знаю, ты служил связистом. Это верно?

– Да, но, что я должен сделать?

– Для начала нужно установить в фотоателье три жучка. В лаборатории, в комнате заказов и непосредственно в фотостудии. Сможешь?

– Раз плюнуть. – Сразу понимая, что к чему оживился наш цыпленок. Дело привычное, только где их взять эти самые жучки и всю подслушивающую аппаратуру?

– Не боись, Санек, Ухов с тобой, а значит все у нас получится. Ты только прикинь какую технику нам надо и сколько потянет её месячная аренда. А, Иваныч, как ты считаешь, за месяц мы управимся?

– Не будем загадывать. – Отдаваясь прохладному ветерку проворчал я. Жара пошла на убыль, нужно подумать о жратве.

В тринадцать часов пять минут из мастерской вышел Топорков и нетерпеливо постучался в двери фотолаборатории.

– Наталья, заканчивай, ты уже пять минут как переработала. Сворачивайся, обеддело святое. Сегодня я тебя угощаю!

– Спасибо, Юрий Матвеевич. – Звонко пропищала Наталья. – Но сегодня обедайте без меня. Заболталась я сегодня, а у меня режимная проявка, как бы не запороть.

– Я тебе запорю, я тебе запорю! Соплячка рыжая! – Не на шутку осерчал шеф. – Попробуй только запороть. Три дня на задницу не сядешь.

– Ну я же не виновата. Вы сами со мной болтали.

– А ты болтай, да дело свое делай. Через час приду, чтобы все было нормально. А чтобы тебе спокойно работалось и не донимали непотребные мысли, я закрою двери на ключ. Тебе что принести покушать?

– Как всегда, бутерброд с колбасой, бутерброд с сыром и два яблока.

– От такого обеда ты уменя скоро ноги протянешь. – Направляясь к выходу проворчал заботливый фотограф. – Может съешь какой – нибудь шницель?

– Не надо, достаточно бутербродов. Извините, мне некогда.

Он ушел и в ателье воцарилась тишина. Чуть позже из лаборатории высунулась любопытная, веснушчатая мордашка Натальи. Она покрутила носом и не заметив ничего подозрительного тут же скрылась и почти сразу из – за двери послышались какие-то подозрительные звуки и вздохи.

В тринадцать тридцать наступила тишина, и вновь выглянула рожица лаборантки.

– Санька, все чисто. – Громким шепотом объявила она. – Проваливай, пока не поздно, а то вернется и такую экспозицию тут устроит, что лучше не надо!

– Понял, уже в пути. – На ходу поправляя рубашку удовлетворенно улыбнулся Скворцов. – Открывай дверь, а я пока причешусь. – Проскальзывая в студию приказал он.

– Давай скорее. – Лязгнув затворами прошипела Наталья. – Какого черта ты там делаешь? На улице причешешься, ненормальный.

– Уже иду. Натали, ты была бесподобна. – Прошмыгнув в дверь он послал воздушный поцелуй. – Когда и где мы с тобой встретимся?

– Завтра после работы на том же месте.

Сидя в своей машине оборудованной под тонваген по последнему слову техники, я вместе с Уховым и Милкой слушал всю эту галиматью. Мы могли бы услышать и гораздо больше, например увлекательную интимную сцену в лаборатории, но Милка оберегая Санькину репутацию решительно убрала звук на нет. Так что нам с Максом не оставалось ничего другого, как переключится на первый микрофон установленный в предбаннике. Аппаратура, по моим скромным понятиям, работала отлично и это обнадеживало. На радостях я предложил не оставлять этого дела без внимания и должным образом его обмыть. Милка проголосовала против, Санька воздержался и только Ухов отнесся к моему предложению с пониманием.

Оставив враждебную нам каолицию мы заглянули в ресторанчик, чтобы не спеша обсудить насущные проблемы и составить график предстоящих дежурств.

После долгого и вдумчивого совещания мы вынесли оптимальное решение. Дежурить нам предстояло через сутки и попарно. Дежурить в паре с Милкой я отказался наотрез, но и доверить её молодому Скворцову я не хотел, так что бедному Ухову пришлось выступить в роли козла отпущения.

Потянулись дни знойные и однообразные как сама жизнь.

К Топоркову приходили клиенты, заказывали свой профиль, фас, анфас или всю морду по пояс. Он с восторгом выполнял заказ, Наташка шлепала снимки, а за это он иногда водил её в ресторан и кормил котлетами. Словом все шло так как и должно было идти, но почему всю эту муть мы должны были выслушивать, записывать на магнитофоны, а вечером собравшись всей толпой ещё раз вслушиваться в одну и ту же житейскую плесень.

Через десять дней такой жизни я стал серьезно подумывать о том, что мы выбрали неверный объект и нам пора сматывать свои удочки и микрофоны. Наверное так бы я и сделал, если б не скорбные глаза Сани Скворцова. Это они заставили нас задержатся ещё на пять дней...

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В тот день дежурили Макс с Милкой. В двенадцать часов я откомандировал Скворцова за обедом, а сам развалясь на койке лениво считал мух. За этим важным делом меня и застал Ухов. Вытащив из холодильника минералку он жадно выкачал содержимое пластиковой бутылки в свой желудок и увалился на кровать.

– Мне кажется, что до окончания вашего дежурства ещё шесть часов. Щелкнув зажигалкой вежливо напомнил я. – Или вы не согласны с уставом нашей группы?

– Иваныч, я завидую тому парню, который избежал участи быть твоим зятем. Пройдет ещё десять лет и твоя занудливость увеличится в геометрической прогрессии... Я ведь не просто так пришел, понимать надо. Кажется первая птичка клюнула.

– Так какого же ты черта молчишь?!

– А ты мне слово давал? Сразу набросился со своими колкостями.

– Ладно, оставим это на потом. Что произошло и где записи?

– Записи сейчас принесет Сашка. А что произошло, ты будешь судить по ним. Внешне же эта клиентка ничем не отличалась от других. Галина Александровна Суханова. приехала из Новгорода, а поселилась у нас под боком в частном секторе у гражданки Поповой Татьяны Николаевны. Я препроводил её до места, поговорил с хозяйкой, а затем отправился к тебе.

– Очень хорошо. А кто эта самая Татьяна Попова? Ее подруга, или просто домохозыйка сдающая комнаты приезжим?

– Ты угадал. Татяна Николаевна одинокая пенсионерка получающая минимальную пенсию. Этот государственный недочет она восполняет тем что дежурит на железнодорожном вокзале и снимает прямо с поездов зазевавшихся квартирантов. Это дает ей ощутимую прибавку к её пенсиону.

А вот и Саня. Давай, Скворцов, включай свой аппарат.

– Один момент. – Разматывая сетевой шнур улыбнулся Саня. Приготовьтесь, Константин Иванович, сначала пойдет запись из предбанника, а потом из студии. В лаборатории ничего интересного не произошло и поэтому мы решили её опустить.

– Доброе утро. – Вместе с завертевшейся магнитофонной бобиной поздоровался приятный женский голос.

– Доброе утро, доброе утро. – Хихикнул Топорков. – У вас прелестная прическа.

– О прическе говорят тогда, когда ни о чем другом говорить нечего.

– А вы кокетка. Прекрасно знаете как вы неотразимы, но кокетничаете.

– Спасибо за комплимент, а вы тоже не лыком шиты, знаете как понравиться даме.

– Профессия, голубушка, такова профессия, она для меня прежде всего, хотя пофлиртовать с таким небесным существом для меня одно удовольствие.

– Признаться и мне приятно с вами общаться.

– Милочка, я весь в вашей власти, приказывайте...

– Мне нужно сфотографироваться.

– О, для вас я сделаю просто волшебные снимки и они вам ничего не будут стоить.

– Мне не нужны снимки, мне нужен только один портрет.

– Богиня! На нем вы будете выглядеть сказочней Джаконды.

– Уж постарайтесь. – Усмехнулась клиентка. – Только учтите, я хочу сфотографироваться с детской игрушкой в руках. Например с зайчиком, Чебурашкой или гномом.

– Гномом?! – Машинально повторил Топорков после чего повисла долгая пауза. – Попробуем с гномом. – Выдохнул он. – Пройдите в студию...

– Садитесь в это кресло. Вы уверены в том, что хотите сняться именно с гномом?

– Абсолютно. – Твердо и сухо ответила она. – Я хочу снятся с маленьким гномом.

– А кто вас надоумил? – Натянуто и тревожно спросил Топорков.

– Надежда Стельмах говорила, что у вас получаются отличные снимки с маленьким гномом. – Сухо и отчетливо отпечатала гостья.

– Хорошо. – Сдался Топорков. – Завтра в девять вечера я буду ждать вас за третьим столиком справа в ресторане "Веселый омут". Если меня там не окажется, то это будет означать, что ваш заказ я выполнить не могу. Всего доброго.

– Всего доброго. – Прощаясь усмехнулась заказчица.

Звук пропал, а магнитофонная лента продолжала перематываться с катушки на катушку. Наблюдая за этой ползучей змеей молчали и мы, каждый по своему переваривая услышанное. В том что у нас появилась первая зацепка не было никакого сомнения. Теперь оставался сущий пустяк, укрепить этот крючок и с его помощью, не торопливо и с удовольствием вытащить рыбку. Интересно, как это сделать?

– Слово за тобой, Иваныч. – Хмыкнул Ухов. – Что будем делать?

– Где находится этот "Веселый омут"? – Вместо ответа спросил я.

– На окраине города, километрах в пяти отсюда, но какое это имеет значение? Мы ведь решили засылать к Топоркову Саньку или Людмилу Алексеевну.

– Это мы вчера решили. – Тоном недопускающим возражения заявил я. – А сегодня мы решим по другому. Если Топорков тот самый фрукт за которого мы его принимаем, то в нашу высосанную из пальца легенду он не поверит. Как по вашему, почему он перенес предметный разговор с Галиной Александровной Сухановой на завтра?

– Наверное чтобы как следут к нему подготовится?

– Вот именно и это подготовка будет состоять в том, что он позвонит в Новгород и справится у рекомендательши Надежды Стельмах о том кто такая Суханова и с чем её едят. Улавливаете? А на какого рекомендателя будет ссылаться Милка или Скворцов? На Ухова с Гончаровым? Вряд ли фотографу понравится такой юмор.

Второй момент, почему он заранее и уверенно назначил Сухановой встречу именно за третьим столиком? Он что, хозяин этого ресторана? Или кроме него там нет посетителей? Или он помесячно арендует этот самый третий столик?

– Вполне вероятно. – Весомо и солидно встряла Милка.

– А ты сиди и не вякай, курица, слово тебе никто не давал. – Раз и навсегда посадил я супругу на место. – Чушь это собачья. Ничего он не арендует. С его спицификой работы он вообще старается держаться в тени и не высовывать лишний раз носа. Но третий столик он назвал не от фонаря. Он сделал это с умыслом.

Скорее всего завтра он не явится на работу. Он сам, или его подельники скрытно с самого утра будут наблюдать за третьим столиком с целью засечь там приготовления, либо другую мышинную возню. Это я к тому говорю, что ставить там жучки зантие заранее обреченное на провал. Этим мы только спугнем портретиста.

– Как же тогда быть? – Досадливо поморщился Макс. – Как нам получить исчерпывающие данные о его преступной деятельности? Без этого мы можем только ходить возле него кругами и облизываться. Как быть?

– Сегодня же, а лучше прямо сейчас, Скворцов отправиться в ресторан, в разумных пределах там напьется и сведет дружбу с одним из официантов. Завтра утром он к нему подойдет и за умеренную цену попросит его незаметно подбросить на столик Топоркова жучок, микрофон или какую там еще, гадость. Ты меня понял?

– Понял. – Почесав нос ответил Скворцовс. – Только я боюсь, что из этого ничего не получиться. Вы ведь знаете как официанты относятся к поручениям такого рода. Он просто пошлет меня куда подальше.

– Не пошлет, Саня. – Загоготал Макс. – И знаешь почему? Потому что с тобой будет сам Максимилиан Ухов. Иди и как следует побрейся, а то с такой рожей не то что в ресторан, в рыгаловку не пустят. А вы, господа, отдыхайте.

– Не угадал, отдыхать я тоже не буду. Пока суд да дело, мне не мешает поближе познакомиться с Галиной Сухановой. На всякий случай, ещё до того как она встретиться с Топорковым, нам нужно узнать о ней как можно болье и в первую очередь ичерпывающие данные о её прописке. Макс, запиши адрес и опиши её внешность.

– В этом нет никакой нужды. – Заботливо пропела Милка. – Я её отлично помню. Костя, я пойду вместе с тобой и мы непринужденно с ней познакомимся.

– Нет, Людмила Алексеевна, я уже передумал. Я познакомлюсь с ней совершенно иначе и без вашей помощи. Ты же хотела отдыхать? Вот и отдыхай, моя ненаглядная.

– Если бы здесь не было посторонних, то я бы назвала тебя скотиной...

Двумя часами позже, а именно в шестнадцать с минутами я свернул в переулок Щорса и остановился напротив пятого дома. Насвистывая арию Шута я подошел к жидкой калитке и что было моченьки принялся их трясти.

– Да слышу я, слышу, окаянный. Иду! – Вместе с собачьим тявканьем из дома залаял старушачий голосок. – Перестань тарабанить, изверг, все воротца мне поломаешь. – Чего тебе, скаженный? – Выкатившись на крыльцо спросила меня кругленькая опрятная бабуся. – Или просто похулиганить приехал?

– Да нет, Николавна, на постой к тебе приехал проситься.

– Вона! А кто ж тебе дорогу ко мне указал, навроде ране ты у меня не был?

– Точно, не был. А дорогу к тебе мне указала Сидоровна. Сама – то она уже двоих женщин взяла, говорит больше не может, комната маленькая, зато дала твой адрес и сказала, что у тебя дом большой и кроватей хватает.

– Кроватей – то хватает, да только одну мадам я себе ещё вчера взяла. Галей зовут. Вечно эта Сидоровна все перепутает. А ты погоди торопиться, не шибко бежи. Она у меня в дальней комнате спит. Ежели будешь в проходной вместе с ней спать, то милости просим, проходи и живи пока не устанешь. Я недорого беру, по тридцать три рубля с носа. Хоть всю ночь спи, а утром я пеку пироги и чай завариваю. Два пирожка с картошкой и чай с сахаром ещё семь рубликов. Подходит тебе такая цена?

– Подходит, только согласиться ли ваша квартирантка?

– А чего ей не соглашаться, она же в другой комнате живет, а глупостями я вам заниматься не велю. Разом в милицию сдам. У тебя паспорт есть? Я паспорта к себе в тумбочку убираю, чтоб потом милиции показывать. Есть паспорт?

– А как же, настоящий человек всегда паспорт имеет.

– Ну тогда давай его сюда и проходи, нечего рассуждать. Энто твоя тачка – то?

– Моя, Николавна, моя.

– Так ты её жопой – то к заборчику прижми, чтоб не мешала. Откуда приехал – то?

– С Волги, бабуля. – Доставая дорожную сумку уклончиво ответил я.

Комнатка, куда она меня поселила понравилась мне гораздо больше гостиничного номера. Кроме дивана там стояла полутораспальная кровать, допотопный телевизор и и печь – лежанка, тоже приспособленная под спальное место. В Красном углу примостились образа, а по стенам, вокруг зеркала висели портреты многочисленных друзей и родственников Татьяны Николаевны, начиная от неё самой и заканчивая Михаилом Сергеевичем Горбачевым.

На полу удивительно органично и уютно лежали домотканные половики пахнущие полынью, чистотой и клубникой. Вообще, меня, прожившего всю жизнь в бетонный и кирпичных коробках, её дом поражал своей чистотой и умиротворенным покоем.

Вытянувшись прямо поверх холщевого покрывала я закрыл глаза и старательно вдохнул в себя сказочный букет ягод, огурцов, полыни и ещё черт знает чего. Почемуто захотелось стать маленьким и от души зареветь.

Наверное я так бы и сделал, но открылась дверь смежной комнаты и прямо на меня, бесцеремонно и нагло уставилась статная белокурая девица с нахальным бюстом рвущимся наружу из тонкого халатика.

– Так вот вы какой, новый квартирант! – Неожиданно блеснула она золотой коронкой. – Это с вами я должна спать вместе? Облезешь и неровно зарастешь.

– С такой лахудрой как ты я не согласился бы спать в самые голодные годы моего полового созревания. – С удовольствием парировал я и повернулся к ней задницей.Между прочим, подслушивать нехорошо, за это нас били ещё в детском садике.

– Плохо били. – Подумав решила она. – Плохо, потому – то ты и лежишь повернувшись к даме задом. Волжанин, тебя как зовут?

– Кот. Иди к себе и меня больше не доставай. Устал я с дороги.

– Ночью отдохнешь. – Вцепившись мертвой хваткой не отставала от меня Суханова.Послушай, Кот, меня зовут Галиной, через пару часиков я собираюсь в кабак. Ты не желаешь составить мне компанию?

– Нет, я по кабакам не хожу.

– Это почему же?

– Денег нет, отстань. – Я раздраженно дернул пяткой. – Вали к себе в комнату.

– Фи, какой ты неинтересный! Врешь ты все. Денег нет, а заруливаешь на приличной тачке! Это как понимать.

– А вот так и понимай. Тачка мне для работы нужна.

– И кем же ты работаешь?

– Коммивояжером. Уйди с моих глаз долой.

– Коммивояжером? Это же надо! – Никак не реагируя на мою просьбу удивилась она. – И что же ты продаешь, коммивояжер, Кот?

– Бюстгальтеры на меху, устраивает?

– Какая прелесть, продай мне один.

– Твоего размера нет, у меня солидная клиентура, а прыщиками я не занимаюсь.

– Это у меня-то прыщики?! – Ужаснулась Суханова. – Ну ты и мерзавец! Нет, ты только посмотри, что ты называешь прыщиками! – Дернув застежки халата она выпятила перед моим носом две сахарные головы своего умопомрачительного бюста. Ну и как?

– Жалкое и смешное зрелище, не показывай его людям, особенно перед ужином. – С трудом превозмогая вдруг охватившее меня желание безразлично ответил я. Входить в интимный контакт с потенциальной преступницей всегда казалось мне недопустимым и аморальным. – Прикрой это убожество и давай останемся друзьями.

– Тамбовский волк тебе друг. – Обиженно вильнув задом она прошла в свою комнату.

Часа через полтора, уже наряженная и надменная она прошествовала мимо.

– Эй, Галка, ты что, до кабака полетишь на своих крылышках? Может подкинуть?

– Сиди и подкидывай свой член. – Гордо ответила свободная девушка. Импотент ты задрюченный. Через два часа, когда я вернусь, постарайся сделать так, чтоб тобой здесь даже не пахло. – Долбанув дверью она зацокала по кухонным половицам.

Подойдя к окну я стал свидетелем того как она выскочила из дома, прошла двором и хлопнув калиткой поскакала по улице. Метнувшись к кухонному окну я удостоверился в том, что и хозяйке нет до меня дела. Согнувшись над огуречной грядкой она любовно пересчитывала зеленые крючки огурцов и милее занятия у неё не было.

В два прыжка оказавшись в её спаленке я дернул ящик тумбочки, где под моим документом лежал паспорт сексолюбивой Сухановой.

Не надеясь на память я достал блокнот и вместе с адресом нацарапал имя её мужа.

– Татьяна Николаевна. – Уже одетый и готовый к выходу позвал я бабусю. – Передумал я. Домой поеду. Зря только вас потревожил.

– Да это ж как? Да это что ж? – Всплеснула она черными от земли руками. – Разве можно на ночь – то глядя в дорогу собираться? А ну случится чего?..

– Все будет нормально. Верните мне паспорт.

– Ах ты, Боже мой! Ну конечно. И паспорт и деньги...

– Денег не надо. – Поспешил я успокоить её. – Это вам за моральные издержки.

К "Веселому омуту" мы с Милкой подъехали в восемнадцать ноль ноль, за три часа до назначенного времени. Не так уж и рано если учесть, что Макс и Саня крутились здесь с самого утра. Завидев нас Саня кивнул мне на неприметную скамейку в зарослях колючего кустарника, а сам торопливо прошел мимо. Засмеявшись при виде этого третьесортного кино я подчеркнуто расстегнул молнию и с нарочитой торопливостью забежал за дерево.

– Вам что, делать нечего? Устроили тут детский сад! Не надоело? Спросил я сидящего в кустах Ухова. – Над нами же вороны смеются!

– Да ладно тебе, Иваныч, ещё никого нет, а пацан решил поиграть в детективов, пусть поиграет, жалко что ли.

– Эти игрушки могут выйти нам боком. – Вконец рассвирепел я. – Пойдем в кабак и спокойно сядем где-нибудь в уголке. Во рту все пересохло.

– Выпить бы не мешало. – Согласился он со мной. – Но не так откровенно. Все таки и тебя и меня Кастрат знает в лицо, а кроме него ещё и тот кто вытащил их из подвала. Об этом надо помнить и не расслабляться. Зря ты, Иваныч, Людмилу Алексеевну сюда притащил. Она бы пригодилась для второго варианта, ведь договаривались.

– А ты попробуй от неё отстать, вцепилась как кошка и ни шагу. Ладно, что там с жучками и официантом? Как аппаратура?

– Аппаратура в порядке, официант Боря деньги взял. Жадный он, только на это и надежда. Сначала отнекивался, а как "зеленые" увидел, тут уж устоять не мог. Топоркова он знает. Не часто, но пару раз в месяц фотограф сюда заглядывает. Обычно приходит часов в семь, в восемь, а через какое то время к нему подсаживается человек. Это может быть как мужчина, так и женщина. Сидит он с ними около часа, потом они уходя, а он доедает свой ужин и просит счет. Платит скудно, не больше пяти процентов от стоимости заказа. Как правило уходит один, но иногда его сопровождает лысый детина. Я думаю, что это и есть Кастрат. Что еще?

– Как ты мыслишь всех нас расставить?

– В момент их переговоров Санька вместе с Людмилой Алексеевной будет находится в зале и следить за происходящим, а мы с тобой останемся в машине для прослушивания. Если ты решишь, что нам можно их брать, то распределяемся таким образом:

Санька контролирует фотографа, ты смотришь за Галиной, а я на себя беру Кастрата. Людмила Алексеевна вступет в игру только тогда когда возникнет непредвиденная ситуация. Она должна действовать по собственной инициативе.

– Вот это-то и плохо. Ладно посмотрим, что из этого выйдет. В крайнем случае, мы всегда можем перестроиться.

Фотограф появился к восьми часам. Из белой "Волги" с тонированными стеклами, в которой Макс без труда узнал свою ночную гостью, вышли двое, сам Топорков и высокий широкоплечий парень с залысинами. Голоса его я не слышал и потому узнать в нем Кастрата было весьма затруднительно. Выкурив возле входа по сигарете они кивнули водителю и не спеша поднялись в ресторанный зал.

С интервалом в пять минут за ними последовала Милка. Где – то там на втором этаже её должен был поджидать Санька. Забравшись в машину мы влючили уже отстроенный приемник и сразу же до нас долетел бодрый голос Скворцова.

– Пингвин, я Чайка, у меня все нормально. Встречаю Ласточку. Акула с Прилипалой ходит по залу и выбирает место. Меченосец усаживает их в угловом кабинете. Мы двигаемся к своему месту в середине зала.

– Шут гороховый. – Убавляя звук проворчал я. – Нашел же кого послать, тестюшкаюморист. Меченосец, Пингвин, Чайка! А кем у него Суханова будет? Морской каракатицей что ли? Недоумок.

– Замолчи, Иваныч, запись включаю.

– Включай, я тебе не мешаю, ещё и трансляцию на Москву включи, чтобы всей планете весело было. Чтобы вся страна узнала о непробиваемой тупости Ухова и Гончарова. Ярмарочный балаган, а мы с тобой дешевые скоморохи.

– Перестань брюзжать. Смотри, Суханова катит. Все норовят пораньше.