Текст книги "Гончаров и Бюро добрых услуг"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– Не знаю, я её за ноги сдернул, а уж как она там дальше летела одному только Богу известно. Почему это тебя так интересует?

– Потому что если она не свернула себе шею, то тебе придется перед ней извинится. Пока не поздно полезай назад и вытащи её оттуда.

– Да ты что, Иваныч, с ума сошел?

– Я в порядке, а вот у тебя заметны сдвиги. Ты что, ничего не слышал?

– А что я мог слышать кроме ругани и вашего бу-бу-бу?

– Короче, она у себя в городе трудится кем – то вроде нашего полковника. Точно так же каки мы она вышла на след и пасла Топоркова.

– Не может быть. – С надеждой в голосе воскликнул он. – Чего ж она молчала?

– По моему, чтобы высказаться ты просто не дал ей времени. Согласись, не всегда успеешь что – то сказать, когда тебя неожиданно дергают за ноги и тащат в преисподнюю. Поторопись, Макс, заочно она уже берет тебя в свою охранную фирму "Барьер", так что не теряя напрасно времени прыгай вниз и извиняйся перед своей будущей начальницей. И еще, прихватите с собой Топоркова, пришло время поговорить с ним вдумчиво и обстоятельно. Оставь люк открытым. О том, что здесь происходит должны слышать его подельники.

К нашей великой радости, Галина Ткаченко отделалась красивыми ссадинами и ушибами, так что это небольшое недоразумение было улажено в считанные минуты. Когда Макс при помощью Скворцова выудил фотографа мы с ней мило сидели на скамеечке и готовились к перекрестному допросу.

– Ну что, Матвеич, изобразим портрет в восторге? – Кивнув на Ткаченко, на правах старшего спросил я. – Где нам лучше разместить гномика?

– Какого гномика? О чем вы болтаете? – Осторожно спросил он и его тусклые глазки рыжими тараканами забегали по углам. – Кто вы такие и что здесь происходит?

– Кто мы такие ты и сам прекрасно догадываешься, а происходит здесь то, что рано или поздно должно было произойти. Ты влип, мастер художественного фото, влип в собственное дерьмо по самые уши. Для начала мы хотим дать тебе дружеский совет, честно во всем признаться.

– Мне не в чем признаваться. Я буду жаловаться, вам это даром не пройдет. – Занимая оборону начал он с угрозы. – За нарушение прав граждан ве дорого заплатите!

– Старая песня, как она мне надоела. Сколько я вас, подонков, переловил, а поете вы все на один мотив. – Для начала могу тебе приоткрыть кое – какие карты, может быть после этого ты поумнеешь. Во – первых, твоя поседняя встреча в ресторане, как и прием заказа в ателье записаны на три магнитофона. Во-вторых, одна из твоих заказчиц раскололась. Можно продолжать и в – третьих и в – четвертыых и в – пятых, но думаю, что этого достаточно. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что вы сумасшедшие и позвольте, теперь я дам вам совет. Пока не поздно отвезите нас домой и это будет хорошим с вашей стороны извинением. В противном случае я не остановлюсь ни перед чем, дойду до генерального прокурора и даже до самого президента.

– Пусть будет по твоему, товарищ, отведите его к озеру и утопите.

– Это мы могем? – Подходя к окаменевшему фотографу ласково оскалился Ухов. – Давно бы так, а то одни пустые разговоры. Не бойся, суслик, я свое дело туго знаю, больно не будет. Наперед того как утопить я тебе шею сверну, кряк и готово. Пойдем, милок, прости, Господи, мою душу грешную...

– Зачем? Что вы делаете? Как же так? – Еще не вполне осознав подлинную суть слов залепетал он. – Вы не имеете права! Должен быть суд...

– Зачем? Зачем нам лишняя бумажная волокита? – Удивленно спросил я у Ткаченко.Нам и так все понятно, а что касается деталей, о них нам с удовольствием расскажут твои помощники. Они – то будут разговорчивей. Покрывать тебя им нет никакого смысла. Правда, Кастрат? – Громко крикнул я в открытый люк.

– Лично я отдавать свою жизнь за этого ублюдка не собираюсь. Вдумчиво и правильно пропищал он. – Вытаскивайте меня, я вам все как на духу...

– Погоди, родной, не так скоро, дай сначала умертвить твоего Топора, а уж потом, поговорим с тобой. Ты меня помнишь?

– Конечно. – С жаром отозвался он. – Вы же Гончаров. Топор приказал вас убить, а я не стал этого делать и Кириленко отговаривал.

– Какой ты умница. Товарищ, чего ты медлишь? Со мной люди говорить хотят, а ты со своим трупом все ещё здесь.

– Пойдем, дядя. – Легонько подхватил его на руки Ухов. – Ничего тут не поделать, сам видишь, гнваются господа.

– Не надо! Не хочу! – Отчаянно забрыкался Топорков. – Товарищ Гончаров, подождите. Если я вам все расскажу, то что со мною будет?

– Сдадим тебя в руки прокурора, только, извини, не генерального, а городского.

– Все равно у него безопасней чем у вас. Больше пожизненного мне не дадут, а это лучше чем кормить рыбу в грязном озере.

Идея создать контору смерти возникла у меня давно... Порой ведь как получается, надо человеку пристукнуть свою тещу, или свекра, или неудобного компаньона, а то и просто врага. У него и деньги есть, а как это сделать он не знает. Сам не может и нанять человека с улицы боится. Мало ли что, неизвестный киллер, он и продаться может и заложить тебя в самую ответственную минуту. Риск великий, а дело не терпит, сроки поджимают. Вот тут бы самое время обратиться ему в какую-то фирму, получить квалифицированный совет, а то и просто заплатить деньги и спокойно ждать когда его заказ выполнят. И ему хорошо и мне выгодно.

Стал я потихоньку прислушиваться и принюхиваться откуда и куда дуют ветры. Не сразу, но через месяц нашел первый свой заказ. Пустяковый заказ, копеечный, надо было устранить старшего брата моего клиента. Но тут я столкнулся с первой трудностью. Все соседи знали, что у моего заказчика враждебные отношения с его старшим братом и после его убийства все подозрения бы легли именно на него. То есть передо мной стояла задача, не только устранить этот объект, но сразу же, как на витрине выставить перед следователем яркую и явную фигуру убийцы. Сделать это было несложно, трудность заключалась в том, чтобы эта фигура сама созналась, или хотя бы не отрицала своей причастности к преступлению.

Долго я думал, не меньше недели и наконец ответ был найден. Клофелин с водкой, вот все, что мне было нужно. К тому времени я уже собрал группу из трех человек, одной девушки и трех парней. Первый экзамен прошел успешно.

Через пару месяцев ко мне начали поступать заказы от друзей первого клиента, а потом уже и от их друзей. Механизм заработал и началась упорядоченная работа. О ней можно рассказывать бесконечно долго.

– Времени у тебя будет предостаточно, вместе со следователем вспомнишь о каждом эпизоде, а пока нас интересуют только три момента: убийство Батурова, уничтожение Костенко и устранение Свиньева, а так же поведай нам, кого заказывала Нина Осадчая из Норилька?

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В девять часов вечера, вконец измотанная Елена Дмитриевна Батурова, попросила своих многочисленных гостей оставить её одну. Выпроводив их из комнаты она плотно притворила дверь и в полуобморочном состоянии, без сил повалилась в кресло. Всегда подтянутая и собраная сегодня она выглядела не лучшим образом. Щеки обрюзгли, нос заострился, а свинцовые тени вокруг глаз особенно подчеркивала мертвенно бледная, неживая кожа.

Неподвижно и безучастно просидев около получаса она встрепенулась, потерла ладонями виски и резко поднявшись подошла к рыжему кабинетному роялю над которым висели два портрета в траурных рамках. Долго всматривалась в лица родителей, потом отошла и неумело перекрестившись приподняла крышку инструмента. Потревоженные струны, случайно задетые её рукой, отозвались гулким и хаотичным аккордом. Не обращая на это внимания Батурова извлекла из недр рояля черную пластиковую короку и поставила её поверх полировки.

Звук подъехавшего автомобиля, а затем лязг открываемых ворот заставил её поторопиться. Выдернув из коробки пистолет она проверила обойму и загнав в ствол патрон опустила его в широкий карман халата. Времени у неё оставалось достаточно. Вернувшись на место она удобно устроилась в кресле и прикрыла глаза.

– Леночка, что с тобой? – Заглянув в комнату озабочено спросил сороколетний седеющий брюнет. – Ты не заболела?

– Заболела, но врачи мне уже не помогут. – Хрипло ответила Батурова. Станислав, зайди, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Поговорим, детка, обязательно поговорим. – Улыбнувшись пообещал Брюнет. – Отчего не поговорить. Вот только приму ванну и тут же вернусь к тебе.

– Ванна подождет. – Решительно возразила она. – Зайди в комнату.

– Но, детка...

– Зайди в комнату. – Настойчиво повторила она. – Зайди и сядь напротив.

– А ты и в самом деле нездорова. – Уступая жене он пристроился на краешке стула. – Вид у тебя изможденный, что случилось?

– Стас, в апреле месяце мы с тобой ездили в Княжеск, ты помнишь?

– А как же не помнить? – Вытаскивая сигареты удивился он. – Конечно помню.

– Зачем мы туда ездили?

– Что за глупый вопрос? Мы ездили на день рождение моего товарища Юрия Матвеевича Топоркова, но почему ты об этом спрашиваешь?

– Соизволь отвечать, а не спрашивать. – Властно оборвала она его. Кто он такой?

– Фотограф и прекрасный семьянин. – Пожал плечами Станислав. – В этом ты сама имела возможность убедиться. Но что все это значит? Что означает твой допрос?

– А ты ещё не понял? – Тяжело и пытливо посмотрела она на него.

– Нет. И играть с тобой в гадалки я не намерен. – Сухо ответил он и резко вскочил со стула. – Если у тебя головная боль, то не перекладывай её на другого. Если сформулируешь свою мысль, то неприменно дай мне знать, а пока...

– Не торопись, Станислав. – Скривилась она в жутковатой улыбке. Мысль я сформулировала давно и давно хотела тебя спросить, как обстоят наши финансовые дела?

– Ах, ты об этом. – Облегченно вздохнул и воодушивился Станислав. – За это даже не беспокойся. Все идет чудненько! В моих руках денежная мельница твоего родителя начинает набирать обороты. Подожди ещё с годик, Алена, мы с тобой будем купаться в деньгах. Несколько лет напряженной работы и можно будет навечно расстаться с этой страной Дураков. Обещаю тебе, что пятый год второго тысячелетия ты встретишь в собственной вилле на живописном береге Средиземного моря.

– Если только я доживу до твоего пятого года. – Улыбнувшись одними губами она обожгла его ледяными зрачками черных глаз. – Если только доживу, а?

– Алена, ну что ты такое плетешь. – Укоризненно качнул он головой. Что за дурные мысли? Конечно, за здоровьем надо следить, но нельзя же так...

– На здоровье я не жалуюсь, здоровье у меня отменное. Тебя я Стасик боюсь, тебя и твою волчью натуру.

– Ну, знаешь ли... Всему бывает предел. Это уже оскорбление! Я могу и обидеться. Это просто подло, оскорблять человека огульно.

– Так ведь не огульно, Стасик, а обоснованно, опираясь на факты.

– И что же я тебе сделал плохого? Почему ты меня боишься?

– Да потому, что ты можешь меня убить.

– Да ты рехнулась, подруга! Тебе и в самом деле нужна медицинская помощь...

– Тебе ничего не стоит меня убить, как ты убил моего отца, нотариуса Свиньева, вместе с его охранником и какого – то Костенко из Питера. Теперь я склонна думать, что и к скоропостижной кончине матери ты тоже приложил руку. Не правда ли? Утром я оставила её цветущей и веселой, а в обед она скончалось. Странно, да?

Ты убил четверых и при этом ещё двоих подставил. По твоей милости, ни в чем не повинные, старик и женщина томятся в СИЗО и ждут приговора, который судя по всему, мягким не будет. Подонок ты, Синельников.

– Я вызываю психбригаду. – Побледнев он кинулся к телефону.

– Не успеешь, Стасик. – Одним движением она выхватила пистолет и направила его на мужа. – Ты снимешь трубку, но набрать номер уже не успеешь, твои гнилые мозги вместе с поганой душонкой вылетят из твоей вонючей задницы.

– Что ты делаешь, Алена? – Побелевшими губами беззвучно прошептал Стас. – Не делай этого, не надо. Тебе на меня наговорили. Подумай, как я мог убить твоего отца, милейшего человека. Ты только вспомни, когда он болел я покупал ему лекарства, а помнишь, мы играли с ним в шахматы? – Как ты могла такое обо мне подумать?Завороженно глядя в глаза он начал к ней приближаться. – Спокойно, Алена, все будет хорошо, все у нас с тобой будет замечательно...

– Стоять и не двигаться! – Сбросив оцепенение крикнула она, когда их разделяло не больше трех метров. – Еще один шаг и я стреляю. Ты меня прекрасно знаешь и знаешь то, что я всегда выполняю обещанное. Не советую тебе затевать со мною игру, все равно проиграешь. Впрочем, так или иначе, а все равно я тебя уничтожу. Но от тебя зависит когда это произойдет, то ли после суда, где тебе вынесут официальный приговор, то ли прямо сейчас. Я бы с удовольствием это сделала ещё пять минут назад, когда ты только пришел, но меня сдерживает только то, что ты не сможешь во всем признаться и тень подозрения останется на мне.

– Елена, кто тебе сказал подобную глупость? – Попытался он взять себя в руки.Это же чистой воды бред и вымысел. Назови мне его имя и будь уверена, я подам на этого негодяя в суд! Кто он такой?

– Не волнуйся, Стасик, он такой же негодяй как и ты. Его зовут Юрий Матвеевич Топорков. Что ты на это скажешь?

– Чушь, я в это не верю. – Облегченно вздохнул Синельников. – Ты просто больна. Не мог Матвеич выдать такой абсурд.

– Тебе в этом ещё предстоит убедиться.

– С удовольствием, а пока отдай мне пистолет. – Решительно и твердо он протянул руку. – Лена, это не игрушка, он стреляет...

Гулко и неожиданно грохнул выстрел, а следом послышался визгливый отборный мат раненного человека. Вылетев из чулана мы не сговариваясь рванули в гостинную.

Забившись под рыжий рояль седеющий брюнет потрясал своей окровавленной кистью, поскуливая при этом жалостливо и обиженно. Над ним, с пистолетом в руках, стояла Батурова и, кажется, готовилась произвести контрольный выстрел. Впрочем, этого у неё не получилось. Совсем скоро, стараниями Ухова, она послушно улеглась на пол.

– Зачем же вы

так, Елена Дмитриевна? – Укоризненно спросил я. – Ведь мы с вами договаривались – без глупостей, а вы...

– А я видеть этого шакала уже не могла. – Поднимаясь с колен она злобно зыркнула на мужа. – Что бы вы там не говорили, а я все равно удавлю его своими руками.

– Не возражаем, – серьезно ответила Ткаченко, – но только не не здесь и не сейчас, не на наших глазах и только после того как состоится суд.

В начале осени я получил довольно крупный денежный перевод из Новосибирска.

Хоть никакой приписки к нему и не было, но я почему – то сразу понял откуда дует ветер. Принять от неё такой гонорар я посчитал для себя зазорным. Тут же собравшись я поехал к ней домой, но дверь мне открыли совершенно незнакомые люди и заявили, что о судьбе Инны Николаевны ничего не знают. Ее разведенных родителей я тоже дома не застал, а соседка Лидии Антоновны, преподобная Галина Петровна по секрету мне сообщила, что Инна ещё летом продала квартиру матери и увезла её вместе с отцом куда – то в Сибирь.

КОНЕЦ

г. Тольятти

15. 07. 2001.